Текст книги "Когда струится бархат"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Джудит уткнулась носом в плечо Гийона, пытаясь отогнать боль, и подумала о своем отце – короле. Для него все надежды и замыслы погибли вместе с тем кораблем. Это была не только потеря сына, но и прервавшаяся династия по мужской линии. Майлса никто не может заменить, но по крайней мере у нее с Гийоном есть утешение – четыре оставшихся сына.
– Я не видела Матильду с тех времен, когда она уехала, чтобы стать императрицей, – заговорила Джудит, так как мысли о Генрихе навели ее на воспоминания о маленькой воинственной сводной сестренке, которую она не видела с семилетнего возраста. Тогда злобная девчонка топала ногами перед королевой Эдит и пронзительно визжала в припадке ярости, что не поедет в Германию, и никто не сможет ее заставить.
– Тебе явно повезло, – сухо откликнулся Гийон. – На Адама она не произвела благоприятного впечатления.
– Мне жаль Матильду, – вступилась за сестру Джудит. – Ее жизнь вряд ли была приятной. Маленькую девочку бросили на произвол судьбы в чужой стране, вынудили следовать непривычным традициям, разговаривать на незнакомом языке и полностью оторвали от родной семьи. Я знаю, что муж был добр к ней, но для такого ребенка он, наверно, казался древним стариком.
– Ну, хотя бы заменил ей отца, – сонным голосом проговорил Гийон и зевнул.
– Возможно. Поэтому, когда супруг умер, и родной отец начал требовать, чтобы Матильда вернулась домой, хотя сам в первую очередь настаивал на отправлении девочки в чужую страну, не удивительно, что та оказалась упрямой и несговорчивой. В конце концов, Ги, он же вызвал ее не потому, что воспылал к дочери нежными чувствами, так ведь? Готова побиться об заклад, что при известии о смерти ее несчастного мужа наш папочка потирал руки от радости! Матильда прекрасно понимает, что, будь жив принц Уильям, или же, окажись королева Аделиза плодовитой кобылицей, она продолжала бы править в Германии в ранге вдовствующей императрицы, уважаемой подданными, которых уже успела хорошо изучить и которые к ней привыкли. На деле же вышло так, что здесь все дворяне поглядывают на нее с подозрением и недовольно ворчат промеж собой. К тому же можно смело ставить фунт против пенни, что сейчас ей подбирают нового мужа, причем строго по вкусу отца.
Графиня умолкла, переводя дыхание. Вдруг стало понятно, что в своем возмущении игрой, затеянной вокруг Матильды, она зашла слишком далеко. Джудит решила вообще больше не распространяться на эту тему, так как опасалась, что по ассоциации разговор может вновь вернуть их с мужем на бесполезное обсуждение брака между Хельвен и Варэном де Мортимером, от которого она с самого начала старалась отвлечь Гийона.
– Но в любом случае, – продолжила Джудит, ловко меняя тему разговора, – будет приятно повидаться с Гарри и узнать, как идут дела в вопросе обвинения Роберта Глочестерского. Ох, как же давно мы последний раз сплетничали с женой Роба! – Голос графини потеплел в предвкушении новых встреч и событий. – Знаешь, там на Рождество всегда выставляют маленькую лавку, где продают розовое масло и другие цветочные масла. А еще нужно купить побольше золотых ниток для убранства алтаря в часовне, совсем заканчивается шафран...
– Довольно! – со смехом простонал Гийон. – Ты хочешь растратить все мои деньги!
– Но ведь на хорошее дело. – Джудит легонько куснула мужа за ухо и высунула язычок от удовольствия. Рука снова скользнула вниз дразнящим и уверенным движением.
– Распутница, – прошептал граф и передвинулся в более удобное положение.
– Для павшего коня ты удивительно активен, – парировала Джудит, но ее рот тут же был закрыт поцелуем.
* * *
– ...павший конь, – закончил сержант, и Гийон предложил ему присесть. – Это был серый жеребец со стрелой в брюхе и широко перерезанным горлом. Наш дозор обнаружил его посредине дороги, по которой обычно перегоняют скот. На нем уже сугробом лежал снег, выпавший ночью.
– А другие следы сражения? – задал вопрос Варэн де Мортимер, продолжая дожевывать кусок белой булки с медом.
– Я не смог определить наверняка, мой господин. Был сильный снег, все кругом засыпало. Сначала мы и коня-то не заметили, пока на него не наткнулась одна из собак.
– Серый конь. – В руке Хельвен задрожала чашка. Побледнев, она поставила чашку на стол. – Вчера один из коней Адама тоже был серой масти, и они должны были ехать в Торнейфорд как раз по этой дороге, так короче всего.
Варэн метнул в ее сторону быстрый взгляд, в ледяных синих глазах блеснула искра раздражения. Но он благоразумно опустил взгляд и начал запивать сидром съеденную булку. В то же время мысли лихорадочно вертелись около очень важного вопроса: неужели валлийцы сумели сделать с Адамом то же, что им удалось сделать с Ральфом? При таком развитии событий Хельвен точно перестанет расхваливать своего безмозглого родственника, а уж он, как настоящий муж, сумеет утешить ее.
– С ним ведь поехал и Ренард, – Джудит прижала одну руку к груди, а другой крепко ухватилась за перила помоста.
– Ренард ехал на сером, я смотрел, как они трогались в путь, – подал голос маленький Уильям. Он тихонько сидел в другом конце помоста, держа в одной руке деревянного солдатика, а в другой ломоть хлеба. Мальчик почти не понимал, о чем говорили взрослые, однако его встревожили испуганные интонации, и он тоже испугался. – Конь был запасным у сэра Адама. У него еще такие черные грива и хвост и широкая белая отметина.
Сержант проглотил подступивший к горлу комок и кивком подтвердил описанные мальчиком приметы.
– Святой боже... – Джудит закрыла глаза.
– Мама, с Ренардом ведь ничего не случилось, правда?
Графиня повернула к младшему сыну невидящее, искаженное ужасом лицо, но быстро взяла себя в руки и изобразила нечто, с трудом напоминавшее улыбку.
– Да, да, конечно же, радость моя... – В самом деле, никто ведь не нашел ни одного мертвого тела, не считая убитого коня. Уильям подбежал к матери, и та крепко прижала его к себе, стараясь обрести опору в маленьком жарком тельце.
– Эрик, прикажи людям собираться в дорогу, – обращаясь к седовласому коннетаблю, резко распорядился Гийон. – Я хочу все увидеть сам. Поедем в сторону Торнейфорда по дороге скотогонов.
– Я поеду с вами, – предложил Варэн, залпом допивая сидр и поднимаясь на ноги. – Для большей численности наших сил можно также захватить моих людей. Чем нас больше, тем безопаснее.
Гийон сердито кивнул и сошел с помоста, чтобы идти одеваться в дорогу. Уходя, он жестом позвал с собой сержанта, желая подробнее расспросить о найденных следах боя.
Джудит склонилась к младшему сыну и стала успокаивать малыша. Сердце сжималось от навалившегося ужасного предчувствия. Неужели ноябрь снова потребовал от них жертву? Тогда будут отняты уже два сына, останутся всего трое. Она содрогнулась от одной мысли о возможной потере.
– Будь осторожен, – напутствовала Хельвен Варэна, задерживая его за рукав.
Де Мортимер взглянул на нее. Свет канделябров окрашивал косы в огненно-золотистый цвет и оттенял крепкую, пропорционально сложенную фигуру с роскошными линиями тела.
– Не беспокойся, – он сурово улыбнулся. – Я никому не позволю помешать мне дождаться обещанной награды.
Хельвен прикусила губу, и нахмурила брови, так что на лбу обозначились морщины.
– Ну, подумай хорошенько, – терпеливо произнес Варэн, – твой Адам де Лейси слишком опытный воин, чтобы стать жертвой мелкой шайки валлийцев, а поскольку Ренард с ним, то и ему ничего не грозит. Поверь моим словам, моя радость. – Де Мортимер внезапно заключил в объятья собиравшуюся что-то сказать Хельвен и закрыл ей рот крепким поцелуем, от которого у той перехватило дыхание. Затем разомкнул объятия и двинулся вслед за Гийоном, задержавшись лишь для того, чтобы сочувственно дотронуться до плеча Джудит.
Хельвен проводила взглядом выходившего из зала жениха, шагавшего уверенно и агрессивно. Сердце, казалось, превратилось в кусок льда. Ей вспомнился ласковый летний день, когда под горестные возгласы слуг де Мортимер въехал во двор замка и привез окровавленное тело Ральфа, который, подобно подстреленному оленю, лежал на спине Лайярда. Тогда Варэн тоже говорил, что не надо беспокоиться, и сейчас он повторял эти же слова, но пришло не успокоение, а еще больший страх перед бедой. Вскрикнув, Хельвен подхватила юбки, выбежала из зала, бросилась в часовню и упала на колени перед алтарем, где долго молилась и плакала о Ренарде и об Адаме... и о себе самой.
* * *
Адам остановился и, уперев руки в бока, ждал. На свежем морозном воздухе дыхание разлеталось облачками пара. Наконец последний из людей отряда, прибывшего из Равенстоу, въехал во двор его замка. Не удержавшись, он фыркнул от удивления, заметив среди всадников Варэна де Мортимера, гордо восседавшего на пегом жеребце, покрытом роскошной попоной. Адам оглянулся, ища глазами Обри.
– Теперь ты должен мне две марки. Говорил же я тебе, Гийон не сможет удержать его от поездки?
Рыцарь прищурил глаза от холодного сияния зимнего солнца и поморщился.
– Да, ровно на две марки больше стоимости коня, на котором этот тип сюда явился, – язвительно проговорил он. – Да и зачем ему платить, если можно попользоваться частью будущего приданого невесты? А ты, кстати, бесплатно тренировал этого коня, ну не глупо ли?
Адам ответил товарищу красноречиво гневным взглядом. Однако тот спокойно выдержал подобную атаку, бесстрашно глядя на командира водянисто-голубыми глазами.
– Действительно, зачем ему попусту тратиться? – бесцветно промолвил Адам и, скрипя сапогами по утоптанному снегу, бросился встречать всадников.
– Адам, слава богу! – воскликнул Гийон, спешиваясь. – Черт возьми, что с вами случилось?
Адам пожал плечами.
– Ну что еще можно ожидать от валлийцев? Должно быть, их разведчики вчера утром видели, как мы проехали по дороге в Равенстоу. С нами не было дорожного багажа, поэтому не надо обладать особым умом, чтобы предположить, что вскоре мы вернемся той же дорогой. – Адам осторожно дотронулся до запекшейся раны на подбородке. – Но они пытались откусить больше, чем способны прожевать. Хотя и у нас не все получилось так, как надо бы. Наши потери составили: трое хороших ребят и еще около шестидесяти марок за боевого коня, не говоря о раненых.
– Где Ренард? – Гийон озабоченно оглядел двор, отыскивая глазами сына. – Его тоже зацепило?
– Немножко, – Адам повел графа по направлению к главному залу. – Он удержал копье валлийца у самых ребер, но Суэйн подоспел вовремя. Парень пока в постели, но только из-за того, что вчера, отослав его спать, я дал ему кувшин самого крепкого сидра, который мы смогли найти. Кроме того, я отправил к нему девчонку из деревни. Вряд ли он проснется до обеда.
– Ты в самом деле так поступил? – Де Мортимер изобразил на лице выражение крайнего неодобрения и брезгливости.
– Варэн, только не читай мне свои лицемерные проповеди! – огрызнулся Адам. – Мальчишка хорошо дрался, двоих ублюдков надо отнести на его счет. К тому же он решительно избавился от раненного в живот коня в самый разгар битвы. Вышло чересчур кровавое крещение для пятнадцатилетнего юнца, не видевшего доселе ничего серьезнее тренировочных поединков. Не удивительно, что после боя его тошнило. При таких обстоятельствах я и решил, что самое лучшее для него – утопить все недавние кошмары в вине и сладких женских объятиях. Бог мой, да что это я перед тобой оправдываюсь!
– Адам, не кипятись, – Гийон дотронулся до напряженной руки хозяина Торнейфорда. – Возможно, на твоем месте я поступил бы так же. Лучше давайте возблагодарим Бога, что вы оба живы. Когда я увидел того коня...
– Я собирался послать к вам нынешним утром гонца, но сам только недавно встал.
– Наверно, тоже утешал себя вином и распутством? – подколол де Мортимер.
– Мы захватили пленного, – обратился он к Гийону, отвернувшись от вызывающего жгучую неприязнь гостя. – У него серьезная рана на голове и разрублено бедро. Он без сознания. Бабушка Агата, знахарка из деревни, что лечит травами, осмотрела его и уверяет, что парень выживет, однако не знает, когда тот придет в себя.
– Как видно, у тебя имелись причины брать этого бандита в плен? – Гийон подошел поближе к очагу. На его сапогах снег стал совсем прозрачным и уже стекал на пол тонкими ручейками. Какая-то собака приблизилась к графу и обнюхала накидку, пахнущую холодным воздухом.
– На валлийце сапоги с позолотой и пояс, украшенный камнями. По-моему, среди этой шайки он какое-то значительное лицо. А оставь мы его лежать на дороге, он бы там умер.
– Неужели не ясно, что одним валлийцем меньше – и то благо? – де Мортимер недовольно отпихнул ногой пса, подошедшего его обнюхать.
– В данном случае это не так. Возможно, удастся обменять его на мирное соглашение.
Де Мортимер захохотал так, словно Адам сказал что-то очень смешное.
– Да уж, мы хорошо знаем, как валлийцы понимают мирное соглашение! – он презрительно усмехнулся. – На твоем месте я бы просто оставил этого сына шлюхи подыхать на дороге!
– Не сомневаюсь, – тон Адама был ледяным. – Ты поступил бы именно так или помог бы раненому отправиться на тот свет. В таких делах ты мастер.
Это было настоящее оскорбление, сравнимое с болезненным ударом во время поединка. И удар явно попал в цель, так как де Мортимер сильно побледнел. Какое-то мгновение он выглядел ошеломленным, почти испуганным, но быстро овладел собой и, скривив губы, процедил:
– И ты еще смеешь так говорить, когда твой собственный отец...
– Господи Иисусе Христе, да хватит же вам! – резко вмешался Гийон. – Вы похожи на двух поссорившихся детишек. Глядя, как идут прахом все труды по воспитанию у вас хороших манер, я уже думаю, что зря тратил в Равенстоу свое время и усилия!
Де Мортимер собирался что-то возразить, но раздумал и плотно закрыл рот, продолжая с угрожающим видом смотреть на Адама.
Наступило тягостное молчание. Адам откашлялся.
– Хотите взглянуть на моего валлийца? Может оказаться, он вам известен.
Гийон наклонил голову, с огорчением сознавая, что ни один из рыцарей не готов принести извинения.
* * *
Пленник лежал на матрасе в одной из комнаток верхней части стены замка. За раненым ухаживала девушка-служанка, а за прикрывающей проход занавеской стоял часовой солдат.
– Хотя все во власти господней, при такой ране он не должен умереть, – промолвил Адам.
Служанка присела в полупоклоне и отошла в сторону. В обычно холодной комнатке горела жаровня, которую поставили возле самого ложа больного, создав максимально комфортные условия. Сюда не проникал дневной свет, и от длительного использования свечей и светильников из камышовых стеблей побеленные стены густо покрылись сажей. Множество мерцающих язычков пламени делали комнату похожей на обитель отшельника. Однако человек, посмотреть на которого они пришли сюда, был достоин любопытства, но никак не поклонения.
Гийон вгляделся в покрытое синяками и ссадинами бледное до синевы лицо пленного. Черные локоны волос были выстрижены вокруг ужасной на вид красно-синей шишки на голове, величиной с яйцо чайки. Закрытые веки больного поражали безжизненной вялостью. Густые черные ресницы и гладкие щеки выдавали возраст юноши, скорее даже подростка.
– Да он ведь совсем молоденький, – граф неожиданно почувствовал жалость к раненому, который выглядел немногим старше Ренарда. – Нет, мне он не знаком. А тебе, Варэн?
Варэн равнодушно пожал плечами.
– Для меня все они на одно лицо. Я редко бывал на границе за последние три года, а этот выглядит так, словно три года назад еще сосал соску!
– Кто-то должен заинтересоваться им, – сказал Гийон. – Для валлийцев кровные узы священны, а он из благородных, как ты заметил, а возможно, даже руководитель нападения.
– Такое тоже не исключено, – кивнул Адам, – валлийцы любят пораньше покрестить свою молодежь кровавыми делами.
– Насколько серьезна рана ноги?
– Он зашит, как кусок ткани, и вполне может подхватить лихорадку, хотя бабушка Агата изо всех сил старается его вылечить.
Гийон уже поворачивался, чтобы уйти. Варэн двинулся за ним, но застежка на его накидке расстегнулась и с легким звяканьем упала на пол. Раздраженно пробормотав ругательство, де Мортимер наклонился, чтобы поднять застежку. В этот момент больной зашевелился и застонал. Веки задрожали от усилия раскрыть глаза.
Гийон и Адам тотчас же склонились над распростертым телом раненого, но де Мортимер оказался еще ближе, нависая над пленником своей широкой костистой фигурой, подсвеченной огнями светильников. Именно на него посмотрел молодой валлиец, когда сумел открыть глаза. По лицу сразу пробежала волна непритворного ужаса, он весь вжался в подушки и выкрикнул что-то по-валлийски.
– Не бойся, – быстро заговорил Гийон на том же языке. – Тебе никто не причинит зла. Тебя вылечат и вернут семье.
Но юноша недоверчиво покачал головой. Он тяжело дышал, неотрывно глядя на де Мортимера.
– Ты сказал, что его не знаешь, а вот он определенно знает тебя, причем настолько хорошо, что перепугался не на шутку, – заметил Адам и потащил Варэна прочь от постели. Гийон продолжал успокаивать больного.
– Да никогда в жизни я не видел этого ублюдка! – кипятился Варэн, – Все очевидно: парень получил такой удар по голове, что начал бредить. Теперь для него любой, даже отдаленно похожий на норманна, становится поводом для новых кошмарных видений!
– Возможно, – Адам бросил быстрый взгляд на пленника, который откинулся на подушки и закрыл глаза, явно обессиленный и, скорее всего, слишком напуганный, чтобы поднять веки и вновь посмотреть на Варэна де Мортимера.
– Что ты собираешься с ним делать? – спросил Гийон, когда они спускались в зал по узкой винтовой лестнице. – В ближайшие две недели ты должен поехать в Виндзор.
Адам поджал губы.
– Не знаю. Может быть, попрошу вашего отца поехать на границу. Он знаком с большинством валлийских кланов и семей в нашем регионе, а с половиной даже состоит в родстве. Он сумеет правильно повести себя в любой возможной ситуации, а пленника я оставлю под присмотром Обри. Если родственники парня согласятся на переговоры, дальнейшее можно уладить и без моего участия. А к концу января я вернусь, и можно будет все дела довести до конца.
Гийон задумчиво поскреб подбородок и кивнул, соглашаясь, но продолжая о чем-то размышлять.
– Что за ерунду бормотал там этот щенок? – спросил Варэн, когда оба гостя вернулись к теплу очага.
Гийон опустил наконец руку, которую все еще в задумчивости держал у подбородка, и ответил бесстрастным тоном:
– Он сказал, что не собирался подслушивать, и никому ничего не расскажет, если ты сохранишь ему жизнь.
– О чем никому не расскажет? – с непроницаемым лицом поинтересовался Варэн. – Что он имел в виду? – На шее де Мортимера непроизвольно задергался мускул.
– Полагаю, в свое время мы это узнаем, – Адам был спокоен и говорил уверенным тоном, но в глазах читалась угроза. Затем повернулся, взглянув на черноволосого юношу в рубашке и лосинах, который только что тяжело плюхнулся на скамейку высоких помостей, и теперь сидел обмякший и постанывающий, стиснув голову ладонями.
– А вот и ваш наследник, – Адам с улыбкой повернулся к Гийону, – в целости и сохранности.
* * *
Хотя дорожная накидка была на подкладке из собольего меха, Хельвен испытывала сильную дрожь, стоя под навесом в ожидании, когда конюхи оседлают и выведут ее верховую лошадь из конюшни. Снег сыпался мокрой крупой, поблескивая на фоне неба, словно звенья старой кольчуги. Во дворе тоже в изобилии сверкали кольчуги стоящих или, наоборот, деловито снующих людей. Заканчивались последние приготовления к выезду в Виндзор. Судя по установившейся погоде путешествие обещало быть слякотным и малоприятным.
Ренард расхаживал по двору замка, хлюпая по грязи. Отороченная мехом накидка у каймы уже была заляпана. При каждом движении накидка приоткрывала сияющие доспехи. В руке Ренард держал шлем, которым беспечно размахивал на ходу. Хельвен собиралась окликнуть брата, но ее опередила стройная девушка с волосами цвета спелого меда, выбежавшая из одного из строений и обратившаяся к юноше. Ренард быстро оглянулся, обхватил свободной рукой гибкую, как тростинка, талию девушки и торопливо увел ее в темноту дверного проема. Тем не менее Хельвен разглядела, как братец окутал девушку своей накидкой и склонил голову навстречу ждущим поцелуя губам. Дочь сокольничего, с легкой улыбкой подумала Хельвен.
Хельвен тоже была растрогана до слез, когда брат вернулся живым. Но радостное чувство душевного успокоения только частично имело отношение к Ренарду. За весь период неопределенности и ожидания не менее острым и тревожным было видение Адама, лежащего на земле в замерзшей луже собственной крови, как Ральф, павшего жертвой валлийцев.
Хельвен стиснула пальцы в кулаки и пристально посмотрела на крепкую широкую фигуру Варэна, шагнувшего в слякоть и тотчас скривившегося от неудовольствия.
Де Мортимер подошел, дыханием согревая руки, встретился с ней взглядом и улыбнулся. Хельвен ответила жалким подобием улыбки.
– Смотри веселее, моя прелестница, а то ты выглядишь так же пасмурно, как эта чертова погода! – Варэн наклонился и поцеловал ее холодные губы, затем слегка отстранился, чтобы осмотреть.
– Эта поездка едва ли будет увеселительной прогулкой за подарками.
– А я купил тебе подарок, – продолжил Варэн со свойственной ему снисходительной улыбкой, временами ужасно раздражавшей Хельвен. Де Мортимер положил ей в руку небольшой чехольчик, затянутый шнурком. – Это не улучшит погоду, но может порадовать твое сердце, а уж моему сердцу будет весьма приятно сознавать, что ты наденешь сей маленький предмет. Пусть это будет моим обручальным подарком.
Хельвен непослушными от холода пальцами растянула шнурок, стягивавший откидные края чехольчика и вытряхнула на ладонь округлой формы застежку для накидки. Предмет кельтской работы, изготовлен из серебра и украшен золотой и серебряной филигранью. По краям вставлены маленькие круглые камешки янтаря и горного хрусталя. В середине, на некотором смещении от центра застежки, красовался большой пурпурный аметист.
– Какая прелесть! – воскликнула Хельвен, вертя в руках подарок и отмечая про себя, что выбор Варэна еще раз подтверждает склонность будущего мужа к показным поступкам и эффектам и наглядно характеризует его склонности и вкусы.
– Ну вот, позволь приколоть ее на твой наряд. – Де Мортимер нетерпеливо ухватил заколку, скреплявшую накидку Хельвен, и принялся вытаскивать из ткани. По сравнению с роскошным предметом, оказавшимся в руках у Хельвен, старая заколка казалась совсем дешевой. Когда-то ее изготовил в Равенстоу ремесленник-умелец, овладевший искусством работы с бронзой. Старая заколка имела форму рычащего леопарда с крошечными рубиновыми глазами. Такой задумал заколку сам граф Гийон, когда готовил подарок дочери на семилетие. Хельвен стало совсем не по себе от столь бесцеремонного и пренебрежительного обращения с привычной с детства деталью одежды. Не подав виду, она аккуратно и бережно спрятала старую заколку в пустой кожаный чехол.
– Разве не рискованно демонстрировать подобную роскошь во время долгой поездки? – с сомнением спросила Хельвен. – Пожалуй, будет лучше, если я воспользуюсь застежкой, когда мы прибудем в Виндзор, может быть, в тот момент, когда ты станешь просить у короля разрешения на наш брак?
Варэн снисходительно хмыкнул, отчего Хельвен показалось, что ей не более семи лет от роду.
– Не надо беспокоиться по таким пустякам, – бросил он, созерцая, как Хельвен прокалывает новой застежкой толстую фламандскую ткань. – Мы хорошо вооружены и сможем отбить любое нападение. Мы справимся с целой ордой валлийцев, если они посмеют атаковать нас. Нет, любимая, мне очень хочется, чтобы все видели, как высоко я ценю мой подарок судьбы.
– Твой будущий подарок судьбы, – поправила Хельвен, раздраженная чрезмерно хвастливым тоном жениха.
– Ну, хорошо, будущий подарок. – Де Мортимер управился наконец с застежкой и опустил руку, как бы ненароком коснувшись округлой груди Хельвен. – Моя будущая жена. – Голос Варэна стал низким от едва сдерживаемой страсти, он впился губами в рот женщины, всасываясь в нежную плоть, как ненасытная пиявка. Хельвен чувствовала себя, словно шлюха, которой для поднятия настроения заплатили авансом. Однако откликнулась на ласку с бессознательным умением, привитым ей покойным Ральфом, хотя в глубине сердца оставалась застывшей, как озябшие пальцы, которыми она обхватывала крепкую шею де Мортимера.
ГЛАВА 9
Пленный валлиец пришел в сознание, открыл темно-карие глаза и с легким замешательством принялся лихорадочно разглядывать белые узорчатые стены помещения, в котором оказался.
– Проснулся, – Адам прикоснулся к колену сидевшего рядом человека.
Майлс крякнул и промолчал. Спустя несколько мгновений он дернул подбородком и поднял свесившуюся на грудь голову, затем приоткрыл веки. Повернувшись к лежащему на матрасе юноше, старик сразу определил, что, несмотря на легкий жар и заметное потоотделение, пленный в ясном сознании. Майлс начал тихо разговаривать с раненым по-валлийски, объясняя, что тому ничего не угрожает. Но в темных глазах молодого человека по-прежнему таились страх и подозрение. Впрочем, юноша с жадностью выпил разведенный водой мед, принесенный Адамом. Не говоря ни слова, пленный выслушал длинную речь Майлса, в которой тот сообщил, придерживаясь валлийской традиции, кто он такой, с перечислением всех предков и родственников, кто такой Адам, а также объяснил, где оказался юноша и насколько серьезны его раны.
– Неразумно было нападать на отряд Адама, – неспешно продолжил Майлс. – Может быть, он не умеет толком говорить по-валлийски, но это не означает, что он столь же слаб в искусстве приграничной войны.
Молодой человек скорчил презрительную мину.
– Не надо меня учить, – после трехдневного молчания голос был хриплым и скрипучим.
– Да, – кротко согласился Майлс, – мне это уж точно ни к чему, но вот твоя родня, уверен, с удовольствием укажет тебе на твои промахи.
Презрительная ухмылка сползла с лица валлийца, однако рот и густые черные брови застыли в нелепо искаженной гримасе.
Майлс пересказал для Адама все, что сообщил валлийцу. Адам поставил кувшин с медом на пол.
– Спроси про его отряд, откуда они.
Майлс открыл рот, однако юноша слышал вопрос, понял его и поспешно заговорил на сбивчивом французском.
– Мой брат будет недоволен, он просто придет в ярость. И зачем только вы меня спасли? Он собственными руками меня прикончит, когда обо всем узнает.
– Кто твой брат?
– Давидд ап Тевдр. – Пленный снова опустил голову. – А меня зовут Родри, я младше его на десять лет. Нас родили разные матери.
На лице Адама медленно расплылась блаженная улыбка.
– Ну-ка, поведай нам, сколько можно за тебя получить валлийского золота? – спросил он тихо.
– Или тебя можно обменять на мирное соглашение? – добавил Майлс. – Выходит, это наследник ап Тевдра.
– Ладно, – уныло заметил юноша, – вам легко злорадствовать. – Он нервно дернулся в постели, тело напряглось от острой боли. Парень замер, боясь вздохнуть, и крепко зажмурил глаза.
– Да, малыш, с ногой у тебя совсем беда, – сокрушенно заметил Майлс. – Твое счастье, что не начало загнивать.
– Я дам знать твоему брату.
Парень промолчал, но на его лице проступила краска.
Адам задумчиво прикусил губу, разглядывая своего пленника, и наконец решился.
– Расскажи-ка нам, откуда ты знаешь Варэна де Мортимера?
Румянец снова отхлынул с лица валлийца, оставив мокро-серое болезненное выражение.
– Значит, он действительно был здесь? – хрипло спросил юноша. – Я думал, это мне приснилось в кошмарном сне.
Адам криво усмехнулся.
– Я тоже так думал, – едва слышно промолвил он и сказал громче: – Нет, он в самом деле был здесь, но сказал, что тебя не знает.
Юноша поежился.
– Возможно. – Он опустил взгляд и стал молча рассматривать свои пальцы, потом переплел их вместе и бессильно уронил на пятнистую овчину, которой был укрыт.
– Ты, кажется, что-то говорил о подслушивании, – осторожно продолжил разговор Адам. – Что обещаешь ни одной душе не рассказывать о чем-то там.
Родри впился пальцами в эластичную овечью шерсть.
– Де Мортимер появился у нас с белым флагом перемирия для встречи с моим братом. Между ними состоялся разговор...
– А ты подслушивал? – заинтересовался Майлс.
– Да. – Валлиец сглотнул слюну и бросил настороженный взгляд. – Давидд никогда мне ничего не доверяет. Вечно отправляет на охоту или дает мелкие разведывательные задания, как ребенку.
– Нередко трудно бывает определить, когда неоперившийся птенец готов к полетам, – спокойно заметил Майлс.
– А иногда птенцам попросту подрезают крылья! – возразил пленник. Он опять помрачнел и плотно сжал губы в тонкую ниточку.
Адам скрестил руки на груди.
– Итак, что же ты услышал?
Родри беспокойно перебирал пальцами густую шерсть овчины и неотрывно смотрел на свои руки.
– Де Мортимер предложил моему брату много серебра, чтобы тот убил одного из ваших баронов – Ральфа ле Шевалье – и еще сказал, что этот барон слишком много болтает и надо заставить его заткнуться навсегда. Давидд охотно согласился. Ле Шевалье не был нашим другом, к тому же неоднократно наведывался к нашим женщинам. И я... мед еще остался?
– Да, конечно. – Адам переглянулся с Майлсом, подлил напиток в кубок и подал раненому валлийцу.
Родри жадно выпил и вновь откинулся на подушки с закрытыми глазами. Волосы юноши стали мокрыми от пота.
– Де Мортимер подготовил засаду и устроил все так, чтобы нам было легче убить ле Шевалье. Но об этом знает только один Давидд. И еще я. Остальные считают, что нам просто крупно повезло, и встреча в лесу произошла случайно. Де Мортимер смотрел из укрытия, ждал, пока ле Шевалье упадет с коня и истечет кровью, и только потом вышел. И обрушился па нас со всей мощью своего отряда. Если бы Давидд не ждал как раз такого предательства, мы бы тоже легли мертвыми. Райд вирт хей хир и фвита гид ар диафол.
– Если садишься ужинать с дьяволом, бери длинную ложку, – сурово перевел Майлс.
– Мой брат очень рассердился оттого, что потерял гнедого коня, – добавил молодой валлиец, метнув на Адама робкий взгляд. – Я собирался позлить брата тем, что вернусь из нашего набега верхом на том самом коне, которого он упустил. А вместо этого получается, он должен меня выкупать и еще говорить врагам спасибо за спасение жизни брата.
– Возможно, при таких обстоятельствах он предпочел бы, чтобы ты погиб, – сухо заметил Майлс.
В ответ Родри слабо улыбнулся.
– Все же братская любовь обычно побеждает.
* * *
Адам решительными шагами пересек солярий, подошел к жаровне, чтобы согреть руки, и посмотрел на Майлса.
