Текст книги "Когда струится бархат"

Автор книги: Элизабет Чедвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Джон фыркнул, но согласно кивнул.

– А как же Гарри? Он ведь третий сын. Почему Майлс обошел его права в пользу Уильяма?

– Гарри получит Оксли, когда достигнет совершеннолетия, – спокойно объяснил Джон. – Как и Эшдайк, это владение было приданым моей бабки-англичанки. Поместье небольшое, но и там можно неплохо жить. Скорее всего, дедушка отдал его моему отцу, когда его посвятили в рыцари. Папа намерен сделать такой же жест в отношении Гарри. Если бы Эшдайк и Милихэм-на-Уай тоже достались ему, то Уиллу не осталось бы ничего, кроме меча, кольчуги и коня. А наш дедуля всегда по-особому относился к Уиллу. Как, кстати, и к Хельвен.

Адам оставил в покое мех.

– Мужчина всегда заботится о воспитании сыновей так, чтобы те могли продолжить его дело. Когда же они вырастают, отец начинает хлопотать об украшениях на их шлемах, – он вымученно улыбнулся.

Джон бросил в сторону собеседника настороженный взгляд: за десять лет замужества за Ральфом Хельвен понесла только однажды, да и эта беременность закончилась ранним выкидышем. Сейчас же, хотя новый брак длился совсем недолго, тоже не было никаких признаков на возможное продолжение рода от Адама. Джон не мог знать, как Адам воспринимает вероятное бесплодие жены, и решил, что сейчас не лучший момент развивать эту тему, боясь обронить что-нибудь или вовсе обидеть Адама бестактностью.

По двору прошел какой-то барон из числа гостей, направляясь к одной из складских построек, приготовленных для размещения прибывших на похороны дворян. Постройки были тщательно вычищены, туда поставили жаровни для тепла и положили матрасы, создавая минимальный комфорт тем посетителям замка, которые не могли разместиться в главном здании. Дворянин холодно кивнул стоящим у костра. Адам с удивлением узнал Хью де Мортимера.

– Хью до сих пор мечтает устроить кровную связь с нашим графством, – тихо сообщил Джон, почти не шевеля губами, – хочет женить Ренарда на своей младшей дочери Элинор и ради этого готов забыть все старые скандалы и распри. – Посмотрев на выражение лица Адама, Джон криво усмехнулся. – Все это не так глупо, как выглядит на первый взгляд. Ренард – будущий граф, кровными узами связанный с троном. Каждый лорд в приграничье, у которого есть дочка в возрасте от младенческого до тридцати лет, поглядывает на него, примеряя слово «зятек».

– Господи боже мой, – Адам покачал головой. – И сколько же лет девчонке?

– Скоро исполнится шесть. Она от второго брака судя по всему.

– А что говорит Ренард?

– Ты же знаешь моего братишку. Только улыбается и приговаривает, что для овладения искусством надо много практиковаться. У него еще много времени в запасе.

– Ну а ваш отец как к этому относится?

– Предпочитает помалкивать. Рен прав, впереди еще уйма времени, а также не менее дюжины интересных партий. Папа позволит Ренарду провести первичный отбор, а после сам примет решение. Ты пойми, – продолжал рассуждать Джон, – брак с дочкой де Мортимера позволит залечить рану, нанесенную тобой и Хельвен. А земли, предлагаемые им в качестве приданого, придутся очень кстати. Да и сама девочка уже сейчас просто очаровательна. Мама просто влюбилась в малышку Элинор, когда увидала ее на одной свадьбе в прошлом году: гибкая, как тростинка малютка, кудряшки чернее, чем у Ренарда, и ярко-зеленые глазенки.

– Наверное, повлияло то, что своей дочери у Джудит не было, – предположил Адам. – Я знаю, она вырастила Хельвен, но тогда и сама была еще очень молода, а Хельвен уже в пятнадцать лет вышла замуж. Видимо, сейчас Джудит иногда чувствует себя одиноко, особенно, когда стал подрастать Уильям.

Джон поглядел на него с удивлением.

– Мама одинока? – Такая мысль никогда его не посещала, так как мать всегда казалась собранной, энергичной и деловой. – Может быть, может быть, – с сомнением промолвил он, – но если даже помолвка состоится, Элинор не переедет в Равенстоу, пока ей не исполнится хотя бы десять лет. И даже после этого до свадьбы пройдет никак не меньше двух лет, а скорее всего, гораздо больше. В любом случае...

– В любом случае, – вмешалась Хельвен, – Ранульф де Жернон уже упился и храпит, упав лицом на свой поднос, так как мама давала ему неразбавленный джин. Все собираются спать, в том числе и я. Адам, ты идешь?

– Разве откажешься от такого предложения? – пробормотал Адам, подхватывая жену за талию и прижимая к себе.

Хельвен ударила его локтем под ребра.

– У тебя только одно на уме, – возмущенно заявила она. Но тут же улыбнулась – в небольшом строении можно было с большим трудом отыскать свободное место, не говоря уже о том, чтобы уединиться для удовлетворения страсти.

– А кто меня в этом упрекнет? – Адам ничуть не огорчился и припечатал поцелуй прямо в поднятую бровь жены.

Джон улыбнулся.

– Там, где двое, третий лишний, – он поклонился супругам, желая доброй ночи.

– Де Жернон в самом деле заснул прямо за ужином? – поинтересовался Адам, пока они, взявшись за руки, шли к зданию, где предстояло провести ночь.

– Да, заснул, но мама послала двух слуг, те вытащили его из-за стола, уложили на пол и накрыли овчиной. Да еще оставили рядом тазик, на случай, если проснется среди ночи. – Ее глаза сердито заблестели, взгляд сделался суровым. – Будь моя воля, он бы у меня всю ночь провалялся в куче навоза.

– Ну что ты, Хельвен, так нельзя поступать с будущим графом Честерским, – серьезным тоном попытался увещевать супругу Адам.

Хельвен грубо фыркнула.

– Нельзя? Именно там ему и место, рыться в навозе со свиньями. У него свинские манеры, впрочем, не только манеры – он даже похож на свинью. Будь сейчас Мартынов день, я бы его засолила на зиму.

– Пожалуй, у тебя бы он просто протух.

– Вполне вероятно, – согласилась Хельвен. – Кстати, граф Роберт Глочестерский сказал, что хочет с тобой переговорить, но это может подождать до завтра.

– А о чем? Он сказал?

– Нет, но по нему было видно – речь идет о чем-то, чего нельзя доверить широким кругам гостей. – Хельвен бросила на мужа быстрый взгляд, но лицо Адама оставалось невозмутимым, ничто не выдавало, как он отнесся к сообщению Хельвен. – Ты догадываешься, о чем может идти речь?

Адам покачал головой.

– Ничуть, может, что-то, связанное с Ральфом. Король собирался расследовать это дело. Возможно, у Роберта есть новости.

Хельвен поежилась.

– Что-то мне не хочется даже думать об этом.

Адам слегка сжал ее талию.

– Любимая, скорее всего, дело вообще в другом. Не стоит ночью поминать мертвецов.

– Не стоит, – согласилась Хельвен, прижимаясь к мужу.

Они вошли в здание замка, где возле самой двери на соломе оглушительно храпел Ранульф де Жернон. Лишь в самое последнее мгновение Адам подавил желание наступить на него.

– Хотел бы я на минутку стать собачкой или хотя бы маленьким мальчиком, – прошептал он, осторожно перешагивая через потертые носки башмаков де Жернона. – У них столько свободы для совершения нехороших поступков...

Хельвен презрительно скривила губы.

– Почему бы тогда сразу не стать свиньей, – бросила она тихо, но выразительно.

ГЛАВА 18

Водопад Рэадр Сифнос струился по зеленым, поросшим папоротником скалам и клубами пены падал в лежащий на глубине четырехсот футов пруд. Внизу вода на короткое время обретала окраску шлифованного оникса, перед тем как хрустальными ручейками перелиться через края пруда в поток, текущий еще ниже. У вершины водопада Адам натянул поводья и безмолвно стоял, зачарованный шумом воды и неописуемой красотой дикого природного зрелища.

На длинноногом гнедом, ранее принадлежавшем Хельвен, по узкой тропинке осторожно ехал Роберт Глочестерский. Спустившись в небольшую впадину и преодолев невысокую гряду мелких камней, он подъехал к месту встречи. Двое сопровождавших его рыцарей замедлили ход и остановились поболтать с Остином и Суэйном, предоставив хозяевам возможность поговорить с глазу на глаз. Граф бегло взглянул на спадающий каскадом поток воды и сразу отвернулся. У него была боязнь высоты – если на зрелище битвы он был обязан смотреть спокойно и приучил себя без эмоций воспринимать его жестокость, то разглядывать водопады ради удовольствия или просто так ему было совсем ни к чему.

– Какое зрелище, – заметил граф для приличия вместо приветствия и сразу отъехал на безопасное расстояние, не желая быть обрызганным каплями влаги, разносимыми ветром.

– В Уэльсе есть и получше. – Адам был до крайности возбужден и очарован дикой пенящейся мощью водной стихии.

Глочестер кисло улыбнулся.

– Верю на слово.

Адам засмеялся. На графе Глочестерском была надета весьма изящная охотничья шляпа, украшенная мужским вариантом ярких фазаньих перьев. Шляпы являлись слабостью Глочестера, он обожал их выбирать и носить, компенсируя этим отсутствие волос. Адам кивнул на коня графа.

– Ну, как он тебе в деле?

– Превосходен. – Граф хлопнул по элегантной шее гнедого. – Когда мы были в Виндзоре, на нем даже проехалась Мод и была просто в восторге. Возможно, я подарю его ей к помолвке.

За черными сырыми стволами деревьев бледное солнце пыталось пробиться сквозь густые облака. Адам зажмурился, затем посмотрел в лицо своему собеседнику.

– Таким способом ты подводишь разговор к нужной теме?

Глочестер посмотрел на него с хитрецой.

– В некотором смысле именно так.

Адам рассмеялся.

– Я очень живо представил себе императрицу верхом на жеребце. Она очень любит править мужчинами твердой рукой. – После небольшой паузы он с некоторым вызовом спросил: – В каком же смысле?

Глочестер осторожно вытянул соломинку, которую разглядел в гриве своего коня.

– Король хочет, чтобы ты отвез письмо с запросом к родителю вероятного жениха. – Тирада, произнесенная графом, звучала несколько напыщенно, словно заранее отрепетированная.

Адам заметил, что фазаньи перья в шляпе графа немного поникли от мельчайшей сырой взвеси, исходящей со стороны водопада. Новость его не удивила, но на душе стало муторно.

– Почему ты решил, что я как раз тот человек, кому подходит роль королевского поверенного в этом деле?

– Ты умеешь держать язык за зубами и раньше выполнял подобные поручения, знаешь на практике, чем это опасно и какие ловушки могут подстерегать гонца. А с точки зрения политики было бы ошибкой отправлять более знатного и известного дворянина, чем ты, на столь предварительном и деликатном этапе.

Адам покачал головой.

– Мой господин, у меня серьезные проблемы с валлийцами, а кроме того, я один из английских баронов. К тому же я был свидетелем того, как король дал клятву, что не станет искать для дочери мужа-иностранца. А Джоффри Анжуйский не только иностранец, он еще и анжуец, то есть наш враг.

Глочестер быстро заморгал.

– Откуда ты...

– Я невольно подслушал разговор короля с епископом Солсбери.

– И никому ничего не рассказал?

– Тогда они обсуждали только возможные варианты, а, я как ты выразился, умею держать язык за зубами. – Адам повернул голову к водопаду.

– Джоффри Анжуйский – превосходный вариант.

– В самом деле? – Адам поежился от холода. – И чем же?

– Он молодой и сильный...

– Ему всего пятнадцать лет, – резко перебил Адам.

– У него вся жизнь впереди, – настаивал Роберт, – в качестве мужа он будет куда более результативным, чем ее бывший супруг.

– Ты меня удивляешь, – язвительно ответил Адам. – Да она одним своим взглядом заставит змею съежиться до размеров червяка.

Лицо Роберта покраснело.

– Я прошу выбирать выражения, когда ты говоришь о моей сестре.

Адам в упор посмотрел на графа.

– Почему же? Она этого никогда не делала ради меня. – Он цокнул языком и натянул поводья.

Глочестер перехватил его коня за уздечку.

– Подожди, мой лорд, по крайней мере дай закончить то, что я должен сказать. Мы оба не выиграем, если разъедемся, злясь друг на друга.

Лайярд уже начал пританцовывать и пятиться, граф убрал руку с уздечки. Адам успокоил жеребца и постарался взять себя в руки. Роберт Глочестерский всегда питал слепую привязанность к Матильде, а Адам любил графа за то, что при своем высоком положении и королевской крови этот человек ухитрялся оставаться искренним и простым, словно каравай ржаного хлеба.

– Ты прав, никто не выиграет. Извини меня.

Граф Роберт снял с головы шляпу и огорченно посмотрел на поникшие перья.

– Я защищаю ее потому, что никто и никогда этого не делает, – утомленно бросил он. – Как и ты, все видят в ней только невыносимую суку, которую следует хорошенько отстегать, дабы научить смирению. Но это только фасад. Если бы ты знал Матильду, как знаю я, ты бы относился к ней более терпимо.

Адам недоверчиво приподнял бровь, но сдержался от комментариев, не желая обострять ситуацию.

Граф вздохнул и окинул собеседника недоверчивым взглядом.

– Джоффри Анжуйский – отнюдь не только молодой жеребец-чемпион, которого покупают для племенных свершений. Могу заверить, он высок и красив внешне, к тому же хорошо образован и не новичок в вопросах политики. Его отец хорошо выучил сына, в парне есть задатки умелого воина и генерала. Если бы мы сделали Джоффри консортом при Мод, то Фульке, как и его отец, не стал бы столь рьяно взбивать грязь, пользуясь Уильямом ле Клито, как палкой.

– Ага, – протянул Адам, начавший понимать, куда тянутся нити королевского замысла. Все та же навязчивая проблема, тревожащая Генриха. – Снова все задумано с прицелом на ле Клито.

– Все задумано с прицелом на то, чтобы вырвать опасный шип, вонзившийся нам в бок, – возразил граф с заметной резкостью. – Выкорчевать корни, от которых он получает подпитку, и тогда этот шип завянет и погибнет.

– Вы рискуете, играя слишком крупными ставками. – Адам наклонился, чтобы поправить стремя. – Если вы добьетесь успеха, и твой отец сможет удерживать поводья до тех пор, пока не подрастут его внуки, игра будет оправдана. Если же затея провалится... – Он выпрямился, не закончив предложения, и печально посмотрел на каскады падающей воды.

– Не провалится, – ответил Глочестер слишком убежденно даже для собственной оценки. – Могу я сообщить отцу о твоем согласии отправиться гонцом, так чтобы это поручение зачлось тебе за сорок дней службы за нынешний год?

– Я подумаю, – ровным голосом ответил Адам.

– Когда сообщишь мне?

– Когда буду готов.

– Но мне нужно... Доброе утро, леди. – Граф наклонил голову перед Хельвен, незаметно для обоих подъехавшей на своей серой кобыле совсем близко.

– Доброе утро, лорд Роберт. – Хельвен ослабила поводья, давая Джемини пощипать траву, и посмотрела на графа. – Мама хочет с вами поговорить... по-моему, насчет обучения Гарри английскому языку. Она считает, что это пригодится, когда папа отдаст ему Оксли. И еще хочет, чтобы вы записали нам имя резчика по камню из Бристоля, о котором упоминали вчера.

Граф улыбнулся ей несколько рассеянно, было очевидно, что ему сейчас не до житейских банальностей. Он сурово посмотрел на Адама.

– Мне надо знать ответ как можно скорее, – он снова нахлобучил свою шляпу на голову под щегольским углом. – Де Жернон все еще в замке? – обратился Роберт к Хельвен.

Та скривила губы.

– Как раз собирается уезжать. Его характер столь же отвратителен, как его головная боль с похмелья. Я бы не советовала никому с ним встречаться.

– Я и не намерен. Пожалуй, поеду обратно длинной дорогой. К тому же Волшебника надо как следует объездить.

Супруги проводили удаляющегося графа долгими взглядами. Наконец топот копыт и голоса эскорта затихли среди деревьев. Водопад продолжал шуметь. Хельвен заметила, как напряжено лицо Адама, когда он мягко тронул коня.

– Что-то случилось? – Хельвен поехала следом за мужем к тому месту, где их дожидались Остин и Суэйн.

Адам скорбно опустил уголки рта.

– Неприятная для меня новость. Я давно знал, что к этому идет, и должен был получше приготовиться. Но не успел.

Задние ноги Лайярда поскользнулись в грязи, но конь энергично засучил передними, выровнял равновесие, помогая себе всем телом, и рванулся вперед. Наездники углубились в лес, пахнущий сыростью и грибами. Дремлющие кусты ежевики цеплялись за накидки супругов, ехавших через лес в молчании. Хельвен почти отпустила поводья, и Джемини покорно трусила вслед за жеребцом.

Деревья поредели, и всадники неожиданно очутились на поляне возле поросших мхом развалин некогда величественного здания, от которого теперь оставались только глыбы разбросанных камней. В некоторых местах белые края камней, едва начавшие затягиваться зеленью, говорили о чьих-то недавних стараниях зачем-то вырезать части камней.

Адам спешился и привязал Лайярда к молодому дереву. Возле носка его сапога выпрыгнула ласка и пулей помчалась прочь по сырой траве. Сквозь облака и деревья пробился поток солнечного света, заиграл легкими желтыми бликами на каменных развалинах. Хельвен спрыгнула с кобылы и привязала ее рядом с жеребцом.

– Почему мы остановились? – Склонившись, она прошла под низко нависающей веткой дерева, стараясь не зацепиться косой. Веточки, словно пальцы, казалось, старались дотронуться до нее. Хельвен показалось даже, что за каждым ее движением наблюдают невидимые глаза.

Адам подхватил жену за руку.

– Просто прихоть, – он улыбнулся. – Мальчишкой я иногда приходил сюда, когда мы с твоим отцом приезжали в Милнхэм-на-Уай.

– И никогда не брал меня с собой!

Адам стиснул пальцы Хельвен и поднес ее руку к своим губам.

– Это было в те дни, когда все твои мысли витали вокруг Ральфа и различных способов завлечь его, – злопамятно бросил он, пожимая плечами. Затем провел жену вокруг россыпи каменных развалин и нескольких крупных скальных обломков. – В те времена я был очень нелюдим. Думаю, это осталось от римлян. Взгляни, видишь, где они сравнительно недавно брали камни для нового участка крепостной стены. – Он погладил рукой зазубренный край белого камня и отряхнул пятно на накидке.

Хельвен поджала губы.

– Неужели я настолько тогда не обращала на тебя внимания?

– У тебя на уме было другое, а я числился среди привычных домашних предметов, тебе и в голову не приходило думать обо мне – подумаешь, приемный брат!

– О Адам! – К горлу Хельвен подступил комок, в глазах заблестели слезы.

– Все тогда объясняли мое мрачное настроение быстрым взрослением, и никто не мог вообразить, что меня гложет ревность. А здесь превосходное место, чтобы укрыться ото всех и горевать одному. – Он вдруг резко потянул жену за руку. – Пойдем.

Адам вел Хельвен за собой, пока они не вышли на короткую дорожку, заросшую ежевикой, победившей и траву, и побеги деревьев. Над буйной растительностью возвышались зазубренные, но ровные столбы из изъеденного временем и погодой камня. В конце дорожки, которая, казалось, сохранила свою окраску с того дня, когда строение покинули люди, находился фрагмент мозаичного пола, набранного из квадратных плиток и изображавшего охотничью сцену. Отдельные места картины отсутствовали или были разрушены древесными корнями. Здесь же валялись каменные глыбы, по-видимому, от рухнувшей крыши, засыпавшие один край изображения. И все же общее впечатление от зрелища было превосходным.

– Дальше есть еще почти такое же место, – кивнул головой Адам. – По-моему, изображение Леды с лебедем, но повреждения там даже сильнее, чем здесь.

Хельвен ходила среди руин, разглядывая то, что сохранилось. Адам следовал за ней. Под ногами струился ручеек с ледяной водой, который, извиваясь, стремился в направлении Рэадр Сифнос. Где-то над темными деревьями кричали грачи. Позади ржали и грызли удила лошади. Адам вернулся к Лайярду и, отвязав от задней луки седла мех для вина, принес его Хельвен. Она взобралась на покрытый лишайниками камень и сидела, покачивая ногами и рассматривая охотничью мозаику.

– Хочешь? – Адам откупорил мех и протянул жене. Оба отпили немного вина, продолжая разглядывать руины.

– Интересно, кто здесь жил? – задумчиво сказала Хельвен.

– Этого я не знаю. На некоторых камнях сохранились какие-то надписи, однако они или сильно выветрились, или отбиты куски текста. Я даже подумывал сделать копию этой охотничьей мозаики и поместить где-нибудь в Торнейфорде. Как ты думаешь?

– И чтобы мозаику окружали цветочные клумбы.

Адам поджал губы и искоса стрельнул в ее сторону янтарными глазами.

– Я также подумал, что все-таки стоит заменить на картине некоторых зверей. Например, волков и лисиц поместить вместо кабана, изобразить одного-двух леопардов, раз их так уважает твой отец, ну и, несомненно, нескольких коней.

– Обязательно гнедого с белой гривой и хвостом, – улыбнулась Хельвен.

Адам вопросительно поднял брови:

– Преследующего лисиц?

Хельвен засмеялась и шутливо ударила мужа по руке. Он увернулся и потащил ее вниз с камня, увлекая прямо в свои объятья. Холодные губы, сохраняющие вкус вина, соприкоснулись. Супруги еще продолжали смеяться, но волна взаимной страсти уже пробежала между ними, словно золотая нить в ткани парадного костюма.

– Мне кажется, в картине обязательно должен быть фаллос, – прошептала Хельвен, прижимаясь к мужу и безо всякого стеснения исследуя быструю реакцию его тела на вспыхнувшее желание.

– Только в том случае, если там будут и нимфы! – парировал он. – Прекрати сейчас же, распутница! Остин, пожалуй, и глазом не моргнет, если нас увидит, а вот Суэйн смотрит на такие дела более принципиально. Ты хочешь его шокировать?

Хельвен оглянулась через плечо.

– Они нас не видят, – прошептала она. Рука Адама отыскала округлость ее ягодиц, он крепко прижал жену к себе, забыв о собственном предостережении, и мысленно прикидывая, где можно лечь. А если поблизости нет удобного местечка, тогда как проделать то, чего оба хотят, стоя. Больших препятствий, вроде существенной разницы в росте, к счастью, нет. Столь внезапный и новый в их отношениях поворот событий еще сильнее возбудил страсть Адама, попутно усилив и размер его желания. Дыхание у него прервалось и как будто даже совсем остановилось от того, как Хельвен то прижималась к нему всем телом, то отступала на шаг. Начавшись с шутки, обоюдное желание все сильнее превращалось в неотложную необходимость.

Рука Адама опустилась в чувствительный уголок между ног Хельвен, и та охнула от пронзительного всплеска ощущений.

– Хельвен, дай-ка мне... – хриплым шепотом начал он, но в этот миг послышалось бряцанье упряжи и шум коней, пробирающихся через заросли. Адам поднял голову и резко отказался от начатого занятия. Более того, с силой оттолкнул Хельвен к себе за спину и прикрыл своим телом.

– Адам, что случилось?..

Позади послышался лязг меча, извлекаемого из ножен.

– Суэйн, успокойся, – бросил Адам, не сводя глаз с людей, пробирающихся по лесу с явным намерением их окружить. Старый воин вложил клинок в ножны, но шагнул ближе к хозяину, как и оруженосец.

Перед ними, натянув поводья вороного коня, остановился Родри ап Тевдр. Молодой валлиец молча разглядывал замершую перед ним небольшую группу норманнов. Позади беспокойно переминались на месте его солдаты.

– Привет, Родри, рад видеть тебя. – Адам учтиво склонил голову и даже поклонился. – Можно полюбопытствовать, какие дела привели тебя сюда, так далеко от твоего дома?

– Надо доделать одно дельце. – Родри направил копье прямо в грудь Адама.

Хельвен остолбенела, вспоминая тренировочную площадку замка Торнейфорд и тот момент, когда валлийский князь почти растоптал конем Адама. Она невольно шагнула вперед, но Адам решительно оттолкнул ее назад.

– Какое именно? – осведомился он, как и в тот раз, спокойно оставаясь на месте и глядя прямо в глаза Родри.

Валлиец медлил, не опуская копье, но потом отбросил его в руки ближайшего воина. Адам вздохнул с облегчением, чувствуя, как на ладонях выступил холодный пот. Родри улыбнулся, видя, как напряжение участников противостояния постепенно ослабевает. Он слез с коня и привязал его к толстому стволу молодого бука.

– Я предлагаю перемирие, – заявил валлиец. – Пролито слишком много крови, и я не хочу, чтобы этим летом урожай сгорел в огне – ни мой, ни твой.

– Полностью согласен. – Адам старался скрыть всплеск радости, пытаясь придать лицу бесстрастно-настороженное выражение. Он взял с камня мех с вином и протянул Родри. – Если ты прекратишь набеги через границу и перестанешь быть угрозой для людей, населяющих владения моего тестя, я постараюсь убедить его и других баронов, приехавших на похороны, что уничтожение твоей персоны вовсе не обязательно.

– Я сожалею о смерти лорда Майлса. – Родри отпил из меха и вернул его Адаму. – Поверь, это так. Я зауважал его и даже полюбил за то время, пока был вашим пленником. Если бы я мог изменить обстоятельства, при которых его постигла смерть, я все сделал бы ради этого. Давидд зашел слишком далеко.

– И поплатился за это, – заметил Адам с едва уловимым оттенком удовлетворения, хотя и мрачным тоном.

Родри насупился, потом глубоко вздохнул, и от движения груди сверкнула застежка на его накидке.

– Да, он заплатил за свою ошибку, – повторил молодой князь неестественно ровным голосом. – Однако наши набеги начались в отместку, нас спровоцировали на такие действия. Наши пастбища потравлены жителями Равенстоу да и твоими людьми тоже – с южной стороны. Прошлой осенью крестьяне одной из твоих деревень расчистили под пашню часть леса по нашу сторону границы. А на землях, хозяином которых был ле Шевалье, переместили межевые камни. Я это точно знаю, потому что как раз там и проехал, направляясь сюда. Мы только стараемся забрать назад свое! – Горящие глаза валлийца перебегали с Адама на Хельвен, то ли обвиняя, то ли защищаясь.

Адам склонил голову, соглашаясь с доводами.

– Я поговорю с моими управляющими и экономами, затем проеду по тем местам и сам посмотрю, что и как нарушено. Если хочешь, направь со мной своего представителя. Мир не воцарится, если ограничиваться полумерами. – Он нахмурился и сложил руки на груди. – Что касается твоих жалоб в отношении графа Равенстоу, тебе лучше поговорить с ним самому. Я не вправе говорить от его имени.

– Вот поэтому я и явился сюда, – мрачно заявил Родри. – Я ведь знал, что он будет здесь... Да и сам хотел бы засвидетельствовать мое уважение к лорду Майлсу. Нужно, чтобы ты предоставил мне надежную охрану для поездки в замок.

Адам с сомнением посмотрел на жену.

– Ты говорила, что де Жернон уезжает?

Хельвен кивнула.

– Уже, наверно, уехал.

– Да, – твердо сказал Адам, – я могу предоставить тебе надежный эскорт. – Он с любопытством посмотрел на молодого вождя валлийцев. – Как ты узнал, что я буду здесь?

Родри ответил хитроватой ухмылкой и погладил косматую гриву своего коня.

– Я понимал, что рано или поздно ты выедешь из замка размяться на коне или поохотиться. Надо было всего лишь внимательно следить. Я уже целый час за вами наблюдаю. – Ухмылка валлийца растянулась в широкую улыбку.

Хельвен залилась краской. Лицо Адама также побагровело, но совсем из-за другого.

– И что же ты услышал? – невозмутимо спросил он.

Родри оглянулся на своих людей, усмехнулся и сделал вид, что не понял вопроса.

– Достаточно, чтобы понять, как вам хорошо друг с другом, – захохотал он, оглядывая Хельвен, как заправский сердцеед.

– Ты прекрасно понял, что я спросил о другом.

Родри развел руками.

– Немного. Шум водопада, к сожалению, скрыл большинство слов и твоих, и того норманна, с которым ты разговаривал. Однако судя по твоему лицу, если бы я намеревался разгласить смысл вашего разговора, то не получил бы надежного эскорта.

– Ты имел возможность удостовериться в твердости моей руки.

Физиономия Родри осталась бесстрастной, но ухмылка исчезла. Молодой князь отвязал коня и стремительно взлетел в седло.

– Вы, норманны, – презрительно бросил он, – вечно тайно интригуете друг против друга. – Он оглянулся на своих воинов. – Фе финн и гвир эй ле э?

Краска залила лицо Адама. Тайное станет явным – он достаточно понимал по-валлийски, чтобы уловить смысл поговорки. Адам чувствовал на себе взгляд Хельвен, но не находил сил спорить с Родри.

– Забавно слышать это от валлийца, – парировал он и, повернувшись, бросил через плечо:

– Остин, перестань глазеть, словно болван, и приведи наших коней. Возвращаемся в Милнхэм.

* * *

Хельвен взяла в руки шитье, страдальчески сморщилась от одного его вида и с тяжким вздохом принялась втыкать иголку в материю. Рубашка для Адама, то есть довольно простое изделие. Однако в ее исполнении эта работа была настоящим подвигом, на который Хельвен могла решиться только во имя любви.

Ничем другим занять себя не удалось. Отец Томас, священник Адама, обещал дать ей почитать копию «Тристана». Однако завывание начавшейся бури объясняло долгое отсутствие святого отца тем, что тот не решился выехать из монастыря, удаленного от замка на пять миль. Посетивший замок странствующий музыкант, игравший на лютне, уехал еще на рассвете, когда ужасного ухудшения погоды никто не ждал, объяснив хозяевам, что стремится к ночи добраться до Ледворта. Возчик с товарами, от которого обычно узнавали свежие новости и сплетни, должен появиться не раньше чем через неделю. А настроение Адама было мрачнее, чем обрушившаяся на окрестности погода, заставившая всех держаться поближе к теплу домашнего очага. Хельвен бросила взгляд в сторону мужа, сидевшего за столом рядом с огнем в компании с кувшином вина и кубком. Три последних дня Адам все время был нетрезвым, он заливал в себя все новые порции вина, словно хотел изгнать какого-то демона. Сейчас он еще не был пьян, однако вечер еще только вступал в свои права, а кувшин, стоявший перед Адамом, еще был полон. Но к тому времени, когда они лягут спать, все будет выпито до последней капли.

Хельвен сердито воткнула иглу в льняное полотно, уколов при этом палец, и чертыхнулась. Адам поднял голову и лениво повел бровью. Хельвен сосала свой палец, уставившись на мужа хмурым взглядом.

– Адам, почему ты все время молчишь?

– Мне нужно принять решение, и я пытаюсь утопить свои сомнения в вине. Но они всплывают на поверхность и мучают меня или подсмеиваются со дна кубка. Надо снова наливать туда вино, и все начинается сначала...

– Какое же решение так мучает тебя? – Хельвен без сожаления отложила шитье. – Ты вряд ли додумаешься до чего-нибудь толкового, если будешь и дальше просиживать в облаке винных паров.

Адам наклонил голову, отстраняясь от жаркого потока, исходящего из очага.

– Я пытался заставить себя не думать, – кисло сказал он.

– Думать про Родри? Или про валлийцев?

– Да нет. – Адам потер лоб. – Раз мы условились о перемирии в Милнхэме, и я все сделал, чтобы выполнить свои обещания по этому соглашению, то с этой стороны у нас нет никаких неприятностей, да и не должно быть. У Родри сейчас хватает забот – ему надо навести порядок среди своего народа и не до того, чтобы тревожить моих людей или людей твоего отца. По крайней мере в ближайшее время... Господи Иисусе, Хельвен, а нет ли у тебя какого-то средства от мигрени? Голова так болит, будто вот-вот расколется.