Текст книги "Хорошая жена (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Бушан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 19
– Так что ты здесь делаешь, – требовательно спросила я, как только Рауль уехал.
– Появилась в самый ненужный момент, – сухо ответила она.
У меня не было никакого ответа на эти слова.
Мэг прошла за мной на кухню и уронила чемодан на пол.
– Если бы я сказала, что ты, Фанни, слишком жадная, потому что в одиночку пользуешься таким прекрасным домом в Италии и не хочешь ни с кем его разделить… или я бы просто сказала, что соскучилась по тебе. Так же, как и Уилл. Знаешь, он любит тебя. И… – она закусила губу, но продолжала говорить со своей обычной иронией. – Я люблю тех, кого любит Уилл.
Она отвела глаза, и я понимала, что она со страхом ждет моей реакции.
Мэг устроилась на единственном стуле, оставив меня стоять.
– Он был очень добр. Мой дорогой брат всегда был добр ко мне. Но он дал мне понять, что мне не надо появляться публично рядом с ним. Он сказал… – она поморщилась. – Он сказал, что это твое место, а не мое. Но прежде, чем поставить меня на место, он, вероятно, просчитал, что скажут люди, если я внезапно возникну рядом с ним.
– Мэг…
– Уилл никогда не сдается. Когда он умрет, ты увидишь, что у него на сердце высечено: «Интересы электората».
– Кто сделал его таким, в первую очередь?
– Предполагаю, что я в некоторой степени приложила руку к его воспитанию. – Мэг подтолкнула ногой свой чемодан. – Извини, что явилась без предупреждения, это было не очень хорошо с моей стороны, но не могла бы ты дать мне комнату? Мы ведь уже прожили вместе достаточно долго.
Силы вернулись ко мне, и я знала, что должна противостоять Мэг. Пора покончить с компромиссами.
– Возвращайся домой, – сказала я. – Я не хочу видеть тебя здесь. Это мое личное пространство.
Губы Мэг дрогнули.
– Не злись, Фанни. Я не уверена, что справлюсь без тебя.
– А ты попробуй.
– Я пробовала, ты мне нужна.
Полночь уже миновала. Было жарко, я устала, аэропорт был далеко, а Мэг, как обычно, явилась с неподъемным багажом, так что я не знала, что тут можно поделать.
Мы расчистили пространство во второй спальне. Вдыхая запах камфоры, я опустилась на колени перед нижним ящиком комода в поисках чистых простыней. Наконец я нашла пару с вышитыми на них инициалами «МС», и мы застелили кровать для Мэг.
– Все отлично устроилось, – сказала она.
Разгоряченные от усилий после передвижения мебели, мы вышли из дома и медленно шли по дороге.
– Что ты сделаешь со мной завтра утром, – спросила Мэг.
– Не знаю.
Наши ноги поднимали облачка белой пыли. В кустах пели цикады. Темнота была пропитана запахами базилика и майорана с легким шлейфом лимонника – так далеко от прохладного и сырого Ставингтона.
Я нарушила молчание.
– Я давно не интересовалась делами. Есть новости?
– Опросы показывают, что Уилл теряет поддержку, – голос Мэг звучал озабоченно, – но этого можно было ожидать. Все хотят перемен. Люди устают даже от бесконечных добрых намерений.
Мы шли мимо масличных деревьев и виноградника, где виноградные лозы тянулись строго по прямой линии. В конце каждого ряда был высажен розовый куст.
– Красивый штрих, – заметила Мэг.
Я растерла в пальцах листок тимьяна и понюхала.
– Неповторимый запах. Его невозможно собрать в бутылку.
Мы остановились на развилке дорог. Один рукав дороги вел в Фиертино, чьи огни в ложбине между холмами напоминали сверкающее ожерелье. Другой, извиваясь, поднимался мимо Casa Rosa на холмы. Мэг откинула волосы.
– Жарко.
– Этот город полная противоположность Ставингтону, – мой голос прозвучал неожиданно страстно.
– Бедняжка, тем хуже для тебя.
– Может быть. Но я кое-что поняла, пока была здесь.
– Это Рауль помог тебе понять? – спросила она.
Мы пошли дальше.
– Мы с Раулем хорошие друзья. Я знала его задолго до встречи с Уиллом.
– Ну, раз ты так говоришь, Фанни… – Мэг пнула камешек носком сандалии. – Я была хорошей, Фанни, – сказала она. – Я чиста, как стеклышко. Я действительно пыталась. – я была тронута мольбой в ее голосе. – Жаль, что я другая, Фанни. Жаль, что я все делала по-другому. Я бы никогда не кончила так, не попала в зависимость от бутылки. – Мэг сильно, до боли потянула себя за волосы. Я глубоко вздохнула, и Мэг это услышала. Она горько усмехнулась. – Алкоголь действительно разрушает. С ним не нужны друзья, муж, любовники. Только сын, но он вырос и ушел. Все оставили меня. – она помолчала. – Тебе все удалось лучше. Ты всегда все делаешь хорошо… добрая Фанни.
– Достаточно, Мэг, – сказала я. – Мы уже говорили об этом раньше.
Мэг сделала быстрый поворот вокруг себя.
– Две старых каторжницы.
– Не таких уж и старых. – в лунном свете лицо Мэг выглядело странно напряженным – Что случилось?
– Я пытаюсь хмуриться. Сделала инъекции ботокса. Я подумала, если я не смогу хмуриться, жизнь будет казаться не такой ужасной. Но я все время забываю.
Я обнаружила, что стою посреди залитой лунным светом дороги над сверкающим огнями Фиертино, согнувшись пополам от смеха.
– Тебе тоже надо уколоться, Фанни, – предложила Мэг, когда я немного отдышалась. – У тебя есть несколько морщинок.
Я сунула руку под ее худенький локоть.
– Мэг, почему бы тебе не закончить тот университетский курс, о котором ты рассказывала когда-то?
Она замерла, но не отстранилась.
– Я недостаточно умна для этого.
– Достаточно, не скромничай.
Мы повернули назад к Casa Rosa.
– Я боюсь, что проиграю свою личную битву, – быстро проговорила Мэг. – Я начеку все двадцать четыре часа в сутки. Но демон пьянства пытается проскользнуть сквозь мою оборону в темноте, когда я сплю или грущу. Или хочет перехитрить меня при свете солнца, в скуке дня, когда всем вокруг все равно, существую я или нет.
– Саше не все равно. Уиллу не все равно. И мне.
– Саша мой сын. Не муж, не любовник и не друг.
* * *
Ночью я услышала, как Мэг закричала. Я откинула простыню и прошла через комнату по прохладному полу. Мэг свернулась в комочек на краю постели, простыни были скручены и сбиты в комок. Я наклонилась, она бормотала что-то невнятное: печальный, всхлипывающий звук. Неспособная утешить ее и чувствуя вину за то, что не хочу видеть ее здесь, я постаралась расправить простыни.
– Мэг?
Ее глаза распахнулись, но она смотрела сквозь меня за пределы реальности.
После того, как она успокоилась, я спустилась вниз и достала две бутылки вина – Vina L'Apparita (из винограда мерло) – которые подарил мне наш хозяин в La Foce. За них стоило умереть, так что я надежн, спрятала их в картонную коробку.
Наверху я искала аспирин для моей больной головы и вытряхнула на постель содержимое сумочки. Из нее выпал мой новый мобильный телефон, и я включила его. На экране вспыхнуло текстовое сообщение: «Я люблю маму. Хлоя».
Я села и навзрыд заплакала о моем умершем отце и далекой дочери. Слезы утраты и сожаления.
На следующее утро я оставила спящую Мэг в Casa Rosa.
В Фиертино был базарный день, и площадь была запружена фургонами и киосками, продающими по сниженным ценам посуду, корзины из рафии и груды овощей. Я купила пластиковое ведро, резиновые перчатки, щетку, дезинфицирующие и моющие средства и раствор для удаление ржавчины.
– Синьора, – черноглазая женщина заметила у меня на руках красные шишки и протянула мне тюбик крема. – От москитов, – с улыбкой сказала она. – Бальзам.
Я поблагодарила и под палящим солнцем поплелась обратно к дому. Повязав шарф вокруг головы и вскипятив воду, я приступила к уборке.
Я вымыла стол. Пол на кухне и в ванной комнате. Я вымела мертвых насекомых из всех закоулков и выкинула их за порог. Я протерла стекла и подоконники, очистила краны от налета и ржавчины, промыла стены, словно стирая мочалкой и химическими средствами все свои сомнения.
Возможно, больше всего в жизни мы сожалеем о вещах, которые не сделали, чем о сделанных ошибках.
Что бы на это сказал мой отец? Допустимо ли преуменьшать важность страсти в жизни человека? Решимость никогда не жить с пустым сердцем?
Пальцы под воздействием воды и химикатов сморщились и стали похожи на розовый чернослив. Моя спина гудела от бесконечных наклонов, и я промокла от пота с головы до ног. Генеральная уборка Casa Rosa была практически безнадежной затеей, но я была полна решимости довести дело до конца.
– Выглядит как попытка отмыть нечистую совесть, – прокомментировала наконец появившаяся Мэг. – Отскабливаешь грехи? Не предлагай мне присоединиться. – щека, которой она прижималась к подушке была розовой и помятой, светлые волосы спутались. – Есть горячая вода?
– Я ее всю использовала.
Мэг задумалась.
– Это почти невозможно, – сказала она, – но, если надо, Фанни, я готова мыться в холодной воде из чувства солидарности с тобой.
Из угла, где я стояла на коленях над лужицей воды, я ответила:
– Позвони в аэропорт и забронируй рейс домой.
– Пожалуйста, Фанни, позволь мне остаться. Пожалуйста.
* * *
– Почему она здесь? – шепнула мне Бенедетта, когда немного позже мы вместе с Мэг приехали повидаться с ней. – У нее опять проблемы?
– Надеюсь, что нет.
Бенедетта широко открыла темные глаза, и я увидела, как красивы они еще были, и вспомнила, как они нравились моему отцу.
– От нее одни неприятности, Фанни.
Мэг вела себя наилучшим образом, но ей не был предложен свежий помидор с грядки Бенедетты, и я поняла намек.
Как ни странно, но и на следующее утро Мэг все еще была в Casa Rosa. Мы позавтракали у Анджело.
– Amore! [19]19
Любовь, любимый (итал.)
[Закрыть]– позвала с кухни занятая у кофеварки Мария.
– Вот так матери обращаются к своим сыновьям в Италии, – сообщила я Мэг.
– Маменькин сынок? – Мэг обаятельно улыбнулась покрасневшему Анджело, который поспешил на зов матери.
– Не больше, чем Саша.
Мэг попыталась нахмуриться, но не смогла.
– Саша не всегда слушается мамочку.
Булочка Мэг была крошечной, но она почти не прикоснулась к ней.
– Ты должна поесть, – сказала я. – Завтракать надо по-королевски.
– Забавно, как мы повторяем одни и те же слова. Я говорила это Уиллу. В школе над ним издевались, и из-за этого он потерял аппетит.
– Над Уиллом? Издевались?
Мэг казалась удивленной.
– Разве он тебе не рассказывал? Нет, думаю, он бы не стал. Он скорее бы умер, чем признался, что был напуган. Но он действительно боялся.
– Продолжай.
Мэг лизнула кончик пальца, коснулась крошки и положила ее в рот.
– Я боялась бабушки и дедушки. Не то, чтобы они были злыми, просто старыми и скучными, и все время проповедовали. Я всегда боялась, что однажды вернусь домой и обнаружу пару трупов. Вот почему Уилл всегда ждал меня после школы. Это была одна из причин, почему над ним издевались. Держится за юбку сестры.
– А остальные причины.
В голосе Мэг прозвучало нетерпение.
– Их было много.
Прогудел рожок. Это был Рауль, он припарковался под деревом и подошел к нам.
– Я заехал попрощаться. Как оказалось, я не могу остаться.
Мэг порылась в сумке и достала губную помаду, которой пользовалась даже в жару. Темно-розовый блеск сиял на ее губах.
Отъезд Рауля меня не удивил. В его пребывании здесь не оставалось никакого смысла. Мы оба должны были вежливо и корректно сгладить неловкость и не преступать границы впредь. С внезапной вспышкой горечи и сожаления я подумала о том, как буду скучать по нашим разговорам.
Рауль встал, чтобы идти, но сначала наклонился и поцеловал меня.
– Я буду в Англии в конце года, – мягко сказал он. – Я тебе позвоню. Надо поговорить о бизнесе.
– Ты решила, где похоронить прах Альфредо? – Мэг наблюдала, как автомобиль Рауля пересек площадь и скрылся за поворотом.
– Нет.
– Я думала, что ты именно для этого приехала сюда, – невинно заметила она. Сейчас все ее внимание было обращено на фургон, из которого разгружали лотки со шпинатом и дынями. – Твои планы изменились, Фанни? Это не совсем похоже на историю «я-еду-хоронить-прах-отца». Особенно после появления Рауля. Скорее, это маленький побег, чтобы без суеты подумать, что дальше делать с моим братом. – она немного помолчала. – Может быть, ты думаешь, что ваш брак изжил себя. С браками это случается. В начале мы полны самых лучших намерений, но жизнь вносит свои поправки. – она быстро взглянула на меня. – Ты красиво избавилась от Рауля. Что мне будет за молчание?
– Конечно, я расскажу Уиллу.
– А я бы не рассказывала, – посоветовала она.
Я играла с пакетиком сахара.
– Я купила себе небольшую передышку.
– Извини, что помешала.
– Нет, это не так. – я оплатила счет. – Уезжай домой, Мэг.
– Считай, что я предупреждена, – Мэг поднялась на ноги. – Жизнь людей принадлежит только им. И она должна быть тайной.
* * *
Мэг не уехала и через несколько дней. Конечно, она и не собиралась. Сначала были трудности с обменом билета. Потом оказалось, что на все рейсы до Лондона свободных мест нет. Наконец она предложила:
– Смотри, я могла бы остаться здесь до твоего отъезда. Это всего одна неделя.
С каждым днем в долине я все больше теряла связь со своей прежней жизнью. Я словно смотрела на нее сквозь тусклое стекло, без ностальгии, равнодушно забывая о деталях. Сонное спокойствие окружило меня плотным коконом, и я была счастлива сидеть, ничего не делая, в потоках света и тепла.
Я думала о Хлое, о прочных узах, связывающих меня с ней, и о том, как после ее рождения я перестала быть независимой личностью. Я думала о Рауле, моем первом возлюбленном, от которого я бежала во второй раз. Об Уилле, моей большой любви. О наших жизнях и пропасти между нами.
Когда Мэг просыпалась, мы шли в Фиертино к Анджело, занимали столик с видом на площадь и заказывали кофе. Иногда площадь была почти пуста. Иногда, вызванная таинственной силой, ее затопляла волна фургонов с итальянскими товарами, и аромат кофе смешивался с запахом фруктов из соседнего супермаркета.
Я пила свой кофе и работала с винными справочниками, а Мэг читала роман или смотрела по сторонам. Мне нравилось здесь, и Мэг, думаю, тоже – она стала спокойнее и уравновешеннее. Самым большим нашим усилием стал труд по перестановке кресел в тень, когда солнце поднималось в зенит.
– Знаешь? – сказала она. – Уиллу бы здесь понравилось.
– Уиллу?
– Разве ты не заметила? У него никогда не было возможности посидеть, ничего не делая. Он всегда в движении. В прямом смысле этого слова. – она опустила подбородок на руки. – Мой брат отважный человек, и не его вина, что мир так ужасен и жесток. Во всяком случае, он не собирается позволить ему взять верх над нами. – веки опустились на темные глаза. – Понимаешь?
Каждый день в магазине или на рынке мы выбирали новые овощи для обеда. Томаты или баклажаны? Цуккини или большие белые грибы? Я резала их, Мэг готовила соус (она необычайно ловко смешивала в нужных пропорциях бальзамический уксус, масло и горчицу).
Во второй половине для у нас была сиеста, а вечером мы садились в машину и ехали осматривать достопримечательности. Чаще всего мы пили кофе со льдом в соседней деревне.
Я взяла Мэг в музей в Тарквинии и спросила, узнает ли она эту супружескую пару?
– О, да, – ответила она, – конечно, узнаю. Счастливчики. – она посмотрела на надпись. – Умерли такими молодыми, что не успели почувствовать скуку и ненависть.
– Нет, – сказала я.
Потом я показала ей фрески в церкви Фиертино. Она долго смотрела на них. Наконец, она отошла.
– Это мне слишком хорошо знакомо.
После чего, по взаимному согласию, мы прекратили культурные поездки.
Глава 20
Зато мы стали совершенно счастливы, занявшись покупками. Когда солнце ныряло за холм, и жара немного спадала, мы обходили бутики и рынки, мерили изящные итальянские туфли, обсуждали сумки. Мы покупали соломенные корзины и шелковые шарфы для Мэг.
Мария проинформировала нас об обувном магазинчике, прячущемся на узкой улице за церковью.
– Ботинки из Рима, – сказала она и подмигнула, – но цены не римские.
Мы с Мэг пришли к мнению, что обязаны сделать все возможное для поддержки итальянской экономики.
Магазин находился в средневековом квартале города. В его горячей и сумрачной утробе приятно пахло кожей и лаком – добротный ремесленный запах. В течение получаса мы тщательно обшарили все стеллажи. Мэг хищно схватила пару узких туфель на высоких тонких каблуках, а я не могла сделать выбор между очаровательными красными босоножками и практичной черной парой туфель, идеально подходящих Хорошей жене из Ставингтона.
Мэг сунула ноги в туфли и повернулась на каблуках. Радость снова сделала ее похожей на юную девушку, и я понимала, почему Роб когда-то влюбился в нее. Покачиваясь с пятки на носок, она сказала:
– Мою самую первую пару хороших туфель купил мне Уилл. Он устроился подрабатывать на склад супермаркета и накопил. Он хотел таким образом отблагодарить меня. Я берегла их много лет.
Наше пребывание в Фиертино имело неожиданные последствия: оно развязало язык Мэг. Она вываливала мне в руки ворох разноцветных воспоминаний. «Возьми их, – словно говорила она. – Это мой подарок тебе».
Она пыталась рассказать мне о неизвестном Уилле, том, который существовал до нашей с ним встречи. После многих совместных лет жизни я знала, что Уилл любит жареный бекон на завтрак. Я знала, какие рубашки он предпочитает, как он переворачивается во сне и закидывает руку за голову. Я знала, что он любит нашу дочь, и изменил мне. Я знала, что мы очень долго были вместе.
Но я не знала о том кусочке его жизни, когда бразды правления находились в руках Мэг, вероятно, дрожащих от страха и тревоги.
Я вернула красные босоножки на полку.
– Сейчас слишком жарко. В другой раз.
– Не обманывай себя, – сказала Мэг и пошла расплачиваться.
* * *
В конце недели позвонил Уилл.
– Фантастическая новость, Фанни. Хлоя получила свои результаты. Два «А» и один «В». [20]20
Важный аспект образовательной системы в Англии – это очень тесная связь между возрастом и годом обучения (классом). Школьникам не нужно сдавать экзамены в конце каждого года, чтобы пройти дальше, они просто автоматически переходят на следующий год, пока не доберутся до 11 класса (16 лет), окончив который, они, фактически, завершают обязательное среднее образование. Впрочем, большинство школьников предпочитают продолжить обучение в школе еще два года.
Традиционные экзамены по окончании среднего образования в Англии сдаются в 16 лет – GCSE. Система оценивания выглядит следующим образом: A*, A, B, C, D, E, F, G. Все оценки, начиная с F – проходные. Несмотря на это, чтобы поступить на программу уровня «А» (в дополнительные 2 года), школьник должен получить оценки не ниже C. Лучшие школы будут ожидать, конечно же, оценок А и В.
[Закрыть]Я позвонил ей, и она была так рада.
Комок подскочил к горлу.
– Умница Хлоя.
Мы обсудили свои планы в отношении университетов, и куда собираются поступать ее друзья. Пока мы разговаривали, я представляла себе взрослую, умную и образованную Хлою в черной мантии на церемонии вручения дипломов, потом в белом платье на своей свадьбе, потом дома с тремя детьми. Время летело так быстро, и я не хотела упустить его.
– Ты сказал ей, что любишь ее?
– Конечно. Как вы там обе?
– Практически в коме.
– Хорошо. – он откашлялся. – Дом теперь кажется таким пустым. Но я почти все время в Лондоне. Боюсь, я устроил в квартире приличный бардак. Жаль, что Мэг снова свалилась на тебя. Я знаю, что тебе нужна была передышка. Но эти последние недели были сущим адом. – он продолжал в том же духе. Ужасная погода, утомительные дебаты. – наконец, он задумчиво сказал: – Ты сейчас кажешься такой далекой.
Я сбросила на пол мертвую муху. Неужели я не заметила ее во время моего генерального марафона с ведром и шваброй?
– Угадай, кто здесь появился. Рауль. Мы с ним были на изумительном ужине у его друзей и говорили только о вине и виноградниках.
– Очень хорошо, – осторожно ответил он. – Кстати, здесь тебя ждет адвокат со стопкой документов.
– Да, я помню. – я сделала над собой усилие. – Расскажи мне о своих делах.
– Прогнозы пессимистичны, – сказал он, – но, возможно, этого следовало ожидать…
Голос Уилла в трубке казался таким далеким, я смотрела в окно на оливковое дерево, опасно наклонившееся на крутом склоне холма. Нижние стороны листочков на солнце казались серебряными.
Я услышала шуршание пачки сигарет.
– Фанни, как я и боялся, налог на второй автомобиль будет отвергнут. Это слишком чувствительная потеря. На следующих выборах… мне вежливо дали понять, чтобы я убирался и был рад, если кто-то еще швырнет мне кость. Финиш. Полагаю, после всего этого мне не на что особенно рассчитывать.
Это было бы неправдой.
– Тогда нам не стоит тратить слишком много времени на самоедство, Уилл.
– Я думал, что ты могла бы быть более отзывчивой.
– Я отношусь к тебе с пониманием. Очень жаль, что ты разочарован, но все кончено.
Я повернулась, телефонный шнур обвился вокруг моих ног, но я хотела посмотреть на виноградные лозы по другу сторону дороги. Как интересно, почему я раньше не замечала, что опора высоковольтной линии на вершине холма расположена точно между двумя кипарисами?
– Фанни, когда ты возвращаешься домой?
Я услышала свой голос:
– Я не хочу возвращаться. Я чувствую себя здесь, как дома.
* * *
Мэг не была глупа, и она понимала, что не нравится Бенедетте.
– Знаешь, – сказала она вечером, когда мы собирались идти к Бенедетте на пасту, – по зрелому размышлению, я пришла к выводу, что лучше оставить вас двоих обсуждать прежние времена. Я поем у Анджело, так будет лучше.
Я согласилась. Бенедетта встретила меня, одетая в свое лучшее платье, поверх которого она повязала кружевной передник, и в прекрасном настроении. На кухне приглушенно бормотало «Радио Ватикана».
– Мой сын, – она широко улыбнулась, – он позвонил и сказал, что приедет зимой. – она вручила мне нож. – Нарежь салат, Фанни, пожалуйста.
Красные и сочные куски помидоров падали из-под моего ножа. Я взяла кусок и засунула его в рот. Он объединял в себе вкус солнца и земли. Я разложила ломтики по тарелке и покрошила сверху базилик. Мадонна улыбалась со стены. Тесная и беспорядочная кухня Бенедетты была самым удобным местом, гораздо удобнее, чем моя оснащенная всеми современными удобствами кухня в Ставингтоне.
Мы отнесли наши тарелки к заднему крыльцу, и пока ели, говорили о моем отце.
Бенедетта положила второй кусок абрикосового пирога на мою тарелку.
– Он так и не простил себя за то, что твоя мать оставила вас.
– Как ты думаешь, почему он не женился снова? Я никогда не могла этого понять.
– И дать тебе мачеху? Альфредо говорил мне, что никогда так с тобой не поступит.
Лучше было не развивать эту тему.
Вернувшись в свою спальню в Casa Rosa, я посмотрела на урну, которая содержала прах моего отца.
– Где я оставлю тебя, папа? Где бы ты хотел быть? Скажешь ли ты мне?
Мэг вернулась через час или чуть позже, я сидела на лестнице в ночной рубашке, а она болтала со мной из кухни.
– Чай? – я слышала шум воды, наполняющей чайник. – Я отлично поужинала. – щелкнул выключатель газовой плиты, и она появилась в дверях. На ее щеках цвел слабый румянец, а волосы выглядели мягкими и блестящими. – Значит, ты не хочешь чаю? У Анджело весело по вечерам, полно молодежи, они такие шумные. Я так наслаждалась всем этим, даже выучила пару итальянских слов, так что можешь обо мне не беспокоиться.
* * *
На следующее утро я мечтала на лоджии над чашкой кофе, когда заметила пыхтящую на дороге Бенедетту. Я усадила ее в кресло и принесла стакан воды со льдом. Она громко выпила его.
– Фанни, ты должна знать, что за вами, иностранцами, внимательно наблюдают. В Фиертино много любопытных глаз.
– Я не иностранка, – запротестовала я. – Почти нет.
– Санта Патата! Я прожила в Англии всего десять лет, но меня до сих пор считают иностранкой.
Я коротко вздохнула и взяла ее за руку.
– Ты стала мне второй матерью.
Бенедетта погладила мое запястье большим пальцем.
– И стала и не стала.
– В чем я согрешила?
– Не ты. Мэг. Анджело видел ее в «Вакхе» с двумя молодыми мужчинами. «Вакх» нехорошее место. Женщины туда не ходят. Ты должна ей сказать.
К тому времени, когда Мэг проснулась, Бенедетта давно ушла. Я решила не откладывать разговор.
– Вчера тебя видели в «Вакхе».
– О, ради Бога. – Мэг стряхнула муравья с руки. Ее лицо было бледно и помято после сна, волосы прилипли ко вспотевшим плечам. – В конце концов, это не твое дело. Я пила персиковый сок. Просто мне была нужна компания. Разве это преступление?
– Нет, но почему ты мне не сказала?
Она удивленно подняла бровь.
– А ты как думаешь?
Мои собственные волосы стали горячими и тяжелыми, и я отбросила их за спину.
– Спасибо Анджело. Он просто хотел предупредить тебя. Для нас в этом нет ничего особенного, но мы не знаем местных правил поведения. Бенедетта только что напомнила мне, что здесь мы иностранцы.
Лицо Мэг было непроницаемо.
– Анджело считает, что обо мне следует побеспокоиться?
– Очевидно.
– Это всего лишь бар с несколькими стульями и смешными картинками на стенах. – она некрасиво поджала губы. – Кому это интересно?
Я была готова сказать: «Мне все равно», но не смогла произнести этих слов.
Любопытное выражение исчезло с лица Мэг.
– Думаю, мое поведение не сильно отличается от твоего, Фанни. – я не была согласна с ней, но не хотела отвечать на ее слова. – О'кей, – сказала она. – Замечание принято. Но я ничего не обещаю. – она посмотрела вниз на долину. – Я считаю, что это очень маленький городок. И средние века здесь еще не закончились.
– Это было дружеское предупреждение. Бенедетта беспокоится о нас.
– Да, дорогая. – она взглянула на меня. Я не знала, что означает ее взгляд, за исключением того, что я чувствовала неловкость и узы, которые связывали нас с Мэг, тяготили меня, как никогда ранее.
Мы проверили наш гардероб и решили ехать в Сиену. Мы подмели полы, полили растения в саду и обошли вокруг дома, закрывая ставни.
Мэг была одета в красную юбку, белую блузку и огромные солнцезащитные очки. Я выбрала платье, в котором ужинала в La Foce. Она взяла меня под руку.
– Мы отлично смотримся вместе. – в машине она спросила меня. – Я действительно помешала тебе с Раулем?
– Нет, я уже отказала ему.
– Почему?
Я взглянула на нее. Руки Мэг были сложена на коленях, и она смотрела прямо перед собой.
– Мне не нужен любовник.
– Но тебе не нужен и муж.
– Ах, – ответила я. – Ну, один-то у меня уже есть.
Она резко отвернулась, но я успела заметить слезы, текущие из-под темных очков.
Выйдя замуж за Уилла, я могла думать только о нем: о моей страсти к нему, моей гордости и восхищении его амбициями, моем волнении от того, что он выбрал меня. Он чувствовал то же самое. Только позже я поняла, что мне придется отвечать и за другие жизни, и нести этот груз самостоятельно.
Мы провели день, исследуя город и бесцельно блуждая по улицам. Мы покупали салями, оливковое масло и коврики из рафии, а Мэг настояла на своем подарке для моей кухни – бело-синем фаянсовом блюде.
– Кусочек Италии, – сказала она, – для Ставингтона.
Мы пришли к согласию, что собор похож на черно-белый кошмар и решили пренебречь им ради кафе на краю площади, где заказали фисташковое мороженое и кофе.
– Как хорошо, – мягко сказала Мэг. – Жаль, что Уилла здесь нет. – я промолчала. – Знаешь, что я думаю? Подозреваю, что у тебя с моим братом наступил кризис среднего возраста. Думаю, Уилл никогда не признался бы в этом. – она поковыряла ложечкой бледно-зеленую смесь с крупными блестящими орехами. – Я могла бы им заняться.
В одну секунду наше согласие и мир между нами был разрушен. Мое горло сжалось от старой ревности. Нет сомнений, Мэг была права. Но я не могла больше вынести ее присутствия в моей жизни. Наша личная интимная жизнь, со всеми ее слезами и обрывками любви, при всей ее ненадежности и шаткости, принадлежала только нам – Уиллу и мне.
Мэг положила в рот ложечку мороженого и проглотила. Солнце передвинулось. Через площадь легла тень. Птицы поднялись в небо и с пронзительными криками кружили над колокольней.
– Мэг, сказала я, – когда мы вернемся в Ставингтон, ты найдешь себе жилье.
Ее ложка упала в стеклянную вазочку.
– Господи, – сказала она и побледнела под загаром.
– Думаю, так будет лучше.
– Я не могу, – спокойно сказала она. – Я не умею быть одна.
– Ты не обязана уезжать далеко. Ты говорила мне, что готова управлять своей жизнью.
Она покачала головой.
– Я не уверена. – Мэг вскочила на ноги. – Мне надо подумать. – она взяла свою кожаную сумку, накинула ремень на плечо и скрылась в переулке.
– Мэг! Вернись.
Злясь на нее, в ярости от своей несдержанности, я минут пять пыталась прийти в себя, пока одна единственная мысль не заслонила все происшествия сегодняшнего дня: это конец.
Я оплатила счет и отправилась на ее поиски. Соборную площадь окружали ряды магазинчиков с модными товарами – шарфами, кожаными сумками, жемчугом, удивительного размера и белизны, таинственно сияющим в полумраке улиц. Перед витриной одного из магазинов я остановилась, любуясь длинным ожерельем. Рядом с ним на черной бархатной подушке лежал большой рубин в бриллиантовой оправе. Я подумала, что ему нужен свой дом.
Мэг тоже нуждалась в собственном доме.
Высокие стеклянные двери магазина на противоположной стороне улицы были распахнуты, открывая взгляду ряды стеллажей с размещенными на них сотнями винных бутылок. Я проскользнула внутрь, вдыхая знакомы запах деревянных ящиков и сусла, которое росло в бутылках. Вино было рассортировано по странам и континентам: Чили, Италия, США… Красное пламя светилось сквозь коричневое и зеленое стекло. Белые стекла отражали весь спектр от бледно-желтого до золотистого и янтарного.
Выбор эксперта: Chateau de Fonsalette Cuvée Syrah, Monte Antico Russo и, невероятно, но Beringer Private Reserve из долины Напа в Калифорнии – своеобразный и смелый выбор знатока, который оттачивал свой вкус в лучших винных домах мира.
Я медленно провела рукой по полке. Годы изучения, дегустаций, проб и ошибок лежали на этих полках. Неуклонное стремление к истинному пониманию, знанию и чувству.
Я хотела бы делать то же самое.
Шорох за спиной заставил меня обернуться. В конце главного зала находилась небольшая тускло освещенная комната без окон. Женщина держала бутылку – бережно, почти нежно.
Это была Мэг.
– Хорошее, – она протянула бутылку мне, – но не выдающееся. Думаю, таково было бы заключение твоего отца.
Я взглянула на этикетку. 1988 год. Помероль.
– Не согласна. Оно выдающееся.
– О, нет, – возразила она. – Поверь мне. Я знаю.
Как я могу верить тебе, хотелось мне сказать, когда ты так настойчиво пытаешься взять то, что принадлежит мне? Моего мужа, мои вина, даже мою дочь. Как можно доверять захватчику?
Мэг приподняла бровь, даже это выражение лица принадлежало Уиллу.
Я отвернулась. Туристы брели вверх и вниз по улицам, сжимая пластиковые пакеты с раздутыми боками. Они хотели увезти домой оливковое масло и фаянсовую посуду, а некоторые более состоятельные – золотые украшения. Они хотели взять с собой запах и вкус Италии. Потом она снова пойдут в магазины у себя дома, будут искать масло или sugo di pomo-doro, [21]21
Соус «Золотое яблоко» – томатный (итал.)
[Закрыть]но они будут совсем другими.
Мэг проговорила у меня за спиной:
– Твой отец правильно судил о большинстве вещей. Посоветовал бы он мне искать новое жилье?
