Текст книги "Сказка о Шуте и ведьме. Нелюбезный Шут (СИ)"
Автор книги: Елена Зикевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Как же я рада, что он жив…
– Любая жизнь ценна, Янига, – он смотрел на бегущие облака.
– Даже убийц, грабителей и разбойников? – нахмурилась я.
– У них всегда есть возможность отказаться от того, чем занимаются. Умереть – это их выбор. Захотят уйти – пусть уходят.
Меньше всего я ожидала услышать подобное признание.
– То есть, если они бросят оружие или побегут, ты просто дашь им сбежать?
– Бегать за ними точно не буду.
Ах ты, добрый какой! Для меня, выходит, исключение ещё сделал, по всей поляне гоняя!
– Значит, тебе наплевать только на свою жизнь? – я не выдержала и высказала обиду. – Если ты так хочешь умереть, почему бы тебе просто не дать себя убить тем же разбойникам? Обязательно надо было…
– Для меня жизнь давно утратила смысл. Что касается разбойников и всех остальных, у них всегда есть шанс меня убить. Даже у тебя почти получилось. Только от твоей руки умереть всё же не судьба. – Шут криво усмехнулся, осторожно коснувшись свежего шрама на груди.
Меня же снова захлестнула смесь обиды, вины и непонятного раздражения. Я сердито села, но воин даже не обратил на это внимания.
– Ты сам виноват! Мог бы и….
– Чтобы клинок получился прочным и гибким, острым, как бритва, и способным держать удар, он не единожды проходит огонь горна и холод воды, выдерживает удары молота и порывы ветра…
– Я тебе не!..
– Иметь дар и владеть им – разные вещи, – негромко продолжил Джастер, не обращая внимания на мой гнев. – Чтобы полностью овладеть своей силой, в душе должна быть гармония. Доброта, ум, воля и уверенность в себе – это основа всего. Ты добра и умна, но решительности и уверенности тебе не хватало. Это приходит только с победой над противником. Настоящей победой, в которую вложил душу и вырвал на пределе сил. Только её вкус смывает горечь разочарований и поражений, обид и страданий. А милосердие, проявленное к побеждённому, укрепляет великодушие в сердце.
Шут посмотрел на меня.
– Ты не согласна, ведьма?
Я отвернулась, сердито закусив губу. Возразить мне нечего, но и соглашаться так сразу я не собиралась. Тоже мне, знаток душ человеческих нашёлся!
– Для юной ведьмы любовной магии у тебя был слишком гордый и боевой характер, Янига, – оказывается, он ещё не закончил. – Но ты так привыкла жить в тени своей наставницы, что боялась проявить собственную силу. И боялась оружия, хотя тебя тянуло к нему.
Привыкла жить в тени Холиссы?! Я?!
– С чего ты взял? – фыркнула я, сердито покосившись через плечо на Шута. – Я никогда не…
– Ты же его сразу услышала. – Джастер едва заметно улыбался. – Там, на дороге. И не отказалась взять, когда я предложил. Тебя останавливал только внутренний страх.
– Поэтому надо было меня напугать до полусмерти? – раздражённо огрызнулась я, не желая признавать его правоту. – А потом наговорить кучу гадостей?! По-человечески объяснить не мог? И вообще, откуда ты это знаешь?
Шут грустно усмехнулся и осторожно сел, опираясь на здоровую руку.
– Клин клином вышибают, ведьма. Страх не победить словами, только делами. Оставь я всё как есть, и он пустил бы корни, разрушая твою натуру и мешая жить. Но даже угрозы для жизни оказалось недостаточно, чтобы ты начала сражаться. А вот злость помогла. Прости, что наговорил… всякого. Признаться, не думал, что смогу разозлить тебя настолько сильно. Ты меня удивила.
Извиняется он… Наговорил… всякого. А я поверила… глупая.
– Обязательно надо было подставляться в последний раз?! А если бы я тебя… опять…
– Не убила же, – он равнодушно повёл здоровым плечом, поморщившись от боли. – Любое дело надо доводить до конца. Без этого удара твоя победа не была бы полной. Зато твоих страхов больше нет. Или я не прав? – он взглянул на меня. В тёмных глазах отражалось пламя. – Разве ты не чувствуешь себя сильнее и уверенней, Янига?
Я обиженно закрыла рот, вынужденно признавая его правоту. В полном молчании мы сидели и думали каждый о своём.
Впервые я вдруг поняла, что Джастер внимательно наблюдает за мной. И не просто наблюдает, а влияет на меня, так или иначе заставляя делать то, что считает нужным.
Это осознание отозвалось неожиданным раздражением. Мне совсем не хотелось становиться игрушкой в его руках. Но в то же время я не могла не признать, что и в самом деле многому научилась и стала гораздо увереннее в себе, чем была до нашего знакомства.
Даже сейчас я спорила с ним, как не посмела бы всего три дня назад…
Но рисковать своей жизнью, чтобы избавить меня от страхов…
Ох, Джастер…
– Выходит, я должна поблагодарить тебя за такую помощь? – ну не могла я просто смириться с тем, что он опять меня провёл.
– Скажешь, когда сражаться научишься, а не по дури мечом размахивать, – Шут проигнорировал мой выпад. – Над техникой тебе работать и работать. Да и над всем остальным тоже. Ты ж из тени своей Холиссы сейчас только кончик носа высунула. Но хотя бы голос свой у тебя прорезался, а то всё молчала да ревела. Хочешь возразить, ведьма?
Да как он смеет такое говорить про меня и Холиссу?! Негодяй! Хам! И это после всего, что я для него сделала?!
– Значит, ты всё-таки говорил правду!?
– Ты о чём, ведьма?
– Что я тебе… – я невольно смутилась, чем вызвала новую усмешку.
– Тебя такой скромности наставница научила?
Скромности? Холисса?!
Я фыркнула.
– Да она любовников, как модница платья, меняет! – сердито огрызнулась я, сама не понимая, что меня так рассердило – А таких, как ты, на завтрак ест.
Воин оценивающе приподнял бровь и хмыкнул.
– Поди, она ещё и красотка? – поинтересовался он. – Может, познакомишь? Вдруг я ей приглянусь?
Бабник. Какой же он всё-таки мерзавец и бабник…
– Холисса – достойная ведьма, а не девка уличная! А ты – кобель блудливый! – я сердито вскочила и начала одеваться. – И не подходи ко мне больше!
– Как скажете, госпожа, – с усмешкой отозвался Шут, окончательно разозлив меня. – Гав-ав.
– Выходит, ты совсем никого не ценишь и не уважаешь, да?! Все вокруг для тебя игрушки и пустое место?! Это из-за неё, да? Поэтому ты запрещаешь себе подпускать кого-то ближе, чем на длину своего фламберга?
Ответом было хмурое молчание, но я чувствовала, что не ошиблась, и меня словно прорвало.
– Ты боишься собственных чувств? Или того, что я смогу этим самым клином потеснить её в твоём…
– Нет. – Воин встал, не скрывая болезненной гримасы, но взгляд был твёрд и непреклонен. – Этого я не боюсь. Ты не моя женщина, а я не твой мужчина. И хватит об этом. Это первое. И второе. Ты дважды просила расторгнуть наш договор, Янига. И дважды я отказывал тебе, потому что ты не понимала, о чём просишь. Но. В третий раз отказывать не стану. Мы расстанемся. Подумай, чего ты хочешь на самом деле, ведьма. Заодно можешь собирать вещи. Завтра мы уходим отсюда.
Отвернувшись, хмурый воин отправился в шатёр за своими вещами, оставляя меня в неприятной и глубокой задумчивости.
13. Чёрная луна сильных трав
Дорога сбегала с пригорка к небольшому озеру, на берегу которого расположились симпатичные домики.
Издалека было видно, что там какой-то праздник. Дома и улочки украшены цветочными гирляндами, жители в ярких нарядах. Чем ближе мы подходили, тем громче становились слышны музыка, громкие голоса, смех и… хрюканье вместе с характерным запахом.
Вот кто был главным украшением праздника.
Молодые поросята и годовалые свиньи в курточках и штанишках, платьицах и шляпках красовались на специально сделанном помосте, украшенном цветами, а жители громко обсуждали, кто из обожаемых питомцев достоин приза.
Выглядело зрелище забавно и весело. После двух дней молчаливого путешествия по лесу с мрачным, как сыч, воином, мне очень захотелось посмотреть на это представление поближе, чтобы хоть немного развеяться от тяжёлых дум.
Всё это время я мучилась между горечью от его признания, что я не его женщина и что если я захочу – то мы расстанемся, и в то же время во мне тихо кипела обида на то, что он всё это время ловко управлял мной, как куклой.
Разговаривать Шут больше не желал, свои раны смазывал сам. Фламберг и лютню он нёс теперь на здоровом плече, а больную руку держал за поясом, заодно оттягивая его от раны. Наш путь лежал вдоль реки, костра воин не разводил, и ужинали мы всухомятку тем, что нашлось в его торбе. Спали мы тоже порознь, и это не поднимало мне настроение.
Я не понимала, чему мне верить и кто я для него на самом деле. Я не хотела разрывать наш договор, но и как мне помириться с Шутом – тоже не знала.
Поэтому я надеялась, что необычный праздник поднимет Джастеру настроение, и он заговорит.
Но лучше бы он молчал.
– Занесло же в деревню свинолюбов… – Шут бурчал себе под нос, но так, что его прекрасно слышали окружающие. – Что такого умилительного в наряженной свинье? Свинья – она свинья и есть, как её ни ряди. Жрёт помои, живёт в грязи. Тупая скотина на убой. Какой повод любить такую скотину больше человека?
На нас стали недовольно оглядываться. И без того мы своими чёрными нарядами привлекали внимание, особенно Джастер с его-то ростом и внешностью, но такое ворчание настраивало жителей деревни против нас. А я вовсе не хотела бежать из этой деревни обратно в лес. Поэтому старалась делать вид, что ничего не слышу, но Шут не успокаивался.
– Говорят, свинина по вкусу напоминает человечину, только не помню, чьё мясо нежнее, – говорил он сам с собой, игнорируя растущее вокруг недовольство.
В том числе и моё. Внутренний гнев закипал всё сильнее.
– Теперь понятно, почему. Таких свиней от людей не отличишь. Особенно ночью. Так с ходу и не поймешь, где хозяин, а где…
Всё. Надоел! Я не собираюсь снова терпеть его хамство и недовольство!
Голос у меня только прорезался, значит?! В тени наставницы я всё время?!
Я тебе покажу, в какой я тени!
Игнорируя нарастающий ропот негодования, я развернулась к Джастеру и ткнула пальцем воину в грудь, почти попав в заживающий шрам, сразу останавливая и Шута, и ворчание.
– А теперь послушай меня! – сердито смотрела я в хмурое лицо, но впервые такое выражение меня не смутило. Я ему покажу, насколько мне хватает и решительности и уверенности в себе!
Я заставлю его себя уважать!
– Хватит ворчать! Если у тебя плохое настроение, не надо портить его другим! У тебя нет права оскорблять ни этих людей, ни их свиней!
За моей спиной раздались одобрительные выкрики. Джастер нахмурился ещё больше, наверняка собираясь выдать очередное ядовитое замечание, но я не собиралась терпеть его скверное настроение, как и щадить самолюбие. Сам напросился, сам и получит!
– Теперь я не удивляюсь, почему она тебя бросила, – прошипела я ему в лицо, не обращая внимания на то, как между нами всё сильнее натягивалась какая-то невидимая струнка.
Удар достиг цели. Он вздрогнул, сжал кулаки и стиснул челюсти так, что отчётливо скрипнули зубы. Чёрные глаза сощурились в бешеный прищур.
– Ещё одно слово, ведьма, и ты проклянёшь день, когда мы встретились, – тихо процедил Шут.
Страх от этой угрозы смыла новая волна внезапной злости. Да что он вообще себе позволяет?! Сколько можно грубить всем подряд, включая меня?!
Надоело всё это терпеть!
Я – госпожа ведьма Янига, а не девчонка для развлечений!
– Это так ты теперь ценишь то, что имеешь, значит? – зло прошипела я в ответ. – А потом жалеть будешь, как с ней? Да иди ты тогда, куда хочешь, и не мешай мне радоваться! Рядом с тобой молоко скиснет, не то что чувства! Надоел до смерти со своими уроками и ворчанием!
Дзин-нь!.. Невидимая струна, что всё больше натягивалась между нами, – оборвалась.
Ясное небо над головой раскололось, молнии ударили между мной и очень побледневшим Шутом, земля дала трещину…
В душе взвыло и застонало от внезапного чувства, что сделала что-то… непоправимое. Но злость кипела во мне, и я отмахнулась от глупых предчувствий.
Шут же отшатнулся так, словно получил пощёчину. Кровь отлила от лица, в широко раскрытых почерневших глазах стояла боль. Но в следующее мгновение глаза Джастера сузились и побелели от невиданной мной прежде ярости.
И даже через кипевшую во мне злость я поняла: всё. Мне конец. Он же сейчас и пепла не оставит ни от меня, ни от деревни…
Воин выпрямился и закрыл глаза, сжав кулаки и челюсти добела. В следующий миг между нами с неслышным грохотом рухнул невидимый ледяной занавес толщиной, наверное, больше, чем огромный фламберг Шута.
Но я не успела осознать случившееся до конца.
Слишком мирно светило солнце, зеленела трава, и хрюкали наряженные свиньи.
– Как скажете, госпожа, – негромко и очень спокойно сказал Джастер с неглубоким вежливым поклоном.
Только вот чёрный заледеневший взгляд равнодушно смотрел сквозь меня, а от всей его фигуры веяло ощутимым холодом.
– Воля ваша. Не смею больше вам мешать. Наслаждайтесь новолунием, госпожа.
Он развернулся и под довольное улюлюкание крестьян отправился к трактиру, чья вывеска красовалась неподалёку. Только вот ступал Шут так осторожно и бережно, словно нёс что-то очень хрупкое и ценное и шёл по тонкому льду, а не по утоптанной дороге…
Наслаждаться новолунием… Зачем он так сказал?
– Вот это по-нашему, госпожа ведьма, понимаю! Как вы ловко его на место поставили! Негоже псине без хозяйского слова лаять!
Рядом со мной возник коренастый мужик в зелёном кафтане. Благодушное лицо излучало удовлетворение и неуловимо роднило его с одной из участниц необычных смотрин.
– Ольсен Олив я, госпожа ведьма, староста Пеггивилля, понимаете? Признаться, я-то уж мыслил, что придётся нам вашего псину вежливости поучить…
Злость и раздражение отступали, но никакого удовольствия от своей «победы» я не испытывала. Хуже того, мне становилось очень не по себе. Я не понимала, что не так, но чувство внезапной утраты и какой-то почти непоправимой ошибки не желало покидать душу.
– Да уж… – я попыталась изобразить улыбку, пытаясь разглядеть чёрную спину, но меня уже окружили со всех сторон.
Улыбка вышла плохо, но местных, в том числе и старосту, это не заботило.
– Молодец, госпожа ведьма! Как за наших свинок заступилась! Ай да госпожа ведьма!
Одобрительные мужские крики неслись со всех сторон. На удивление, женщины и дети помалкивали, выражая своё одобрение какими-то робкими, заискивающими улыбками и кивками.
Мне оставалось только мило улыбаться в ответ, чтобы окончательно загладить неприятное впечатление от ворчания Джастера.
Эх, Янига… Он же теперь молчать неделю будет.
И как он сказал это: «Наслаждайтесь…»
Словно я попала во что-то… очень нехорошее. И рассчитывать могу теперь только на себя.
Но что опасного может быть в такой милой деревне?!
Свиньи?
Фу, глупости.
Я постаралась выкинуть нашу ссору из головы. Подумаешь, ерунда какая. Остынет и всё нормально будет. Не в первый раз поругались. Может, заодно ворчать меньше станет. А то совсем никакого уважения ни ко мне, ни к людям…
– Госпожа ведьма, – староста снова привлёк к себе внимание. – А у вас не найдётся чево-нить для моей Эвелиночки?
– Э… – я огляделась в поисках его спутницы, но староста потянул меня к помосту, на котором хрюкала свинья в соломенной шляпке с дикими розочками и розовом платье с оборками.
– Не правда ли, она просто прелестна! – староста смотрел на свинью с таким обожанием, что я невольно подумала: а так ли не прав был Джастер в своём нелестном сравнении?
– Эй, Ольсен! – закричал кто-то из толпы. – Так нечестно! Пусть госпожа ведьма тогда и нашу Розу оценит!
– И моего Паттерсона!
– И Солнце-с-гор!
– И…
Я пришла в тихий ужас от такой перспективы, а Ольсен примиряюще замахал руками.
– Хорошо, хорошо! – Он повернулся ко мне. – Госпожа ведьма, у нас тут смотрины, как понимаете. Судьи есть, но каждый любит своё, понимаете? Если вы присоединитесь…
Судить свиней? Я окинула взглядом хрюкающих претендентов, и мне захотелось присоединиться к Джастеру. Но я взяла себя в руки и постаралась мило улыбнуться:
– С большим удовольствием!
Судейство затянулось надолго. Почтенные судьи спорили до хрипоты, обсуждая достоинства своих свиней и выискивая недостатки у чужих, и были готовы спорить до следующего утра. Но в мои планы это не входило. Я успела здорово устать, проголодаться, и мне очень хотелось, чтобы эти глупые смотрины скорее закончились. В итоге, я предложила выбрать не одного победителя, а нескольких, выставив в качестве призов от себя специальную травку для красоты свинок. Мысль пришла в голову неожиданно, пока я слушала споры и думала о том, что за этот отвратительный день опять умудрилась поссориться с Джастером, не успев помириться с прошлого раза.
Кроме готовых склянок, в сумке хранились пересушенные на солнце травы, которые у меня рука не поднялась выкинуть. Так почему не зачаровать на привлекательность свиней?
Это же не торговля зельями…
Предложение было принято с воодушевлением. Поскольку все свиньи для меня были, что называется, на одно лицо, я выбирала самые симпатичные наряды.
Конец смотрин означал начало праздничного застолья, которое все мужчины дружно собирались отметить в трактире. Но сначала заботливо загоняли в хлев главных хозяев торжества, пока женщины и дети тихо расходились по домам. Мне же ещё предстояло подготовить и вручить награды победителям.
– Псина ваша – редкостная сволочь, грубиян и хам, госпожа ведьма! Мало его пороли, пока поперёк лавки лежал!
Жаловаться тощий трактирщик с длинными тонкими рыжими усами начал, едва я переступила порог его заведения. Ужинать и ночевать сразу расхотелось, зато очень захотелось снять туфлю и стукнуть хозяина по лбу.
Ну, вылитый таракан.
Неудивительно, что Джастер деликатничать не стал…
– Это ж даже Лупочник так себя не ведёт, когда нажрётся, а нажирается он до скотского виду!
Мельком я оглядела заведение. Просто, грубо, не очень чисто. Сарай сараем и есть. Только, к сожалению, ночевать больше негде. Несмотря на моё «судейство», никто из зажиточных крестьян свой дом для ночлега госпоже ведьме не предложил.
Впрочем, я уже не была уверена, что деревня настолько милая, как показалось сначала.
– Что он сделал? – я недовольно поморщилась: опять мне за Шута выслушивать и извиняться…
– Дом мой свинарником обозвал, шкура паршивая! Еда ему – помои, пиво – ополоски! Шоб ему типун на язык присел! Даже озеро наше обхаял, брехун! Мол, на гнилом болоте вода чище, язва ему в брюхо! – тут же начал загибать пальцы этот вислоусый тип.
Как будто деньги за каждое слово считает.
Но меня интересовало другое.
– Комната у вас для ночлега найдётся?
– Ежели так комнату просят, то я наместник короля, – насупился «таракан». – Но так и быть, коль уж вы наших свинок так уважили… За кухней дверь, держите ключ. А ещё псина ваша кувшин расколошматил!
– Какой кувшин? – я решила не обращать внимания на его грубость.
– Девки мои паршивца эттного, аки гостя, уважить по жаре хотели, воды подали, а он его об стену как жахнет! Да вона, сами гляньте!
Повернув голову в указанном направлении, я действительно увидела отбитое горлышко кувшина, болтавшееся на гвозде, торчащем в притолоке двери. Ниже гвоздя растеклось большое мокрое пятно.
Памятуя, в какой ярости был Шут, трактирщик очень легко отделался.
– Дело, конечно, ваше, баб… ведьмовское, – продолжал бубнить «таракан», смерив меня исподлобья таким подозрительным взглядом, что сразу понятно, какие «дела» он имел в виду. – Но как по мне, гнать такого кобеля взашей надо. И неча ему среди порядочных людей делать!
– Где он? – спорить и, тем более, что-то доказывать этому неприятному типу я не собиралась.
Трактирщик сложил руки на тощей груди и презрительно выпятил губу.
– Эта пся паршивая сказал, что в таком хлеву ноги его не будет! А я его за дверь и выставил тута же! Пущай где хочет – там и ночует, чурбан неотесанный, хучь на гнилом болоте, хучь в поле, хучь в бору с медведём обжимается! И не просите за него! Я такого брехуна поганого и в отхожее место не пущу!
Я невольно потерла лицо ладонью. В бору с медведём – это Джастер как раз мог. В лес ушёл, значит…
Ну и ладно, там он точно успокоится. А то ещё поубивает тут кого ненароком…
– Он заплатил?
– Попробовал бы он не заплатить! – недовольно пробурчал трактирщик. – Я б его шустро вежести-то выучил!
Забрав ключ, я попросила принести ужин в комнату, сославшись на то, что буду делать зелья для победительниц смотрин.
Мне хотелось отдохнуть, а не пировать с шумными крестьянами в общем зале. И без того свиной дух, казалось, пропитал меня насквозь. Никакие духи не отобьют, пока не помоюсь…
Вздохнув, я отправилась делать обещанные награды для победителей.
Комната оказалась бывшей кладовкой, в которой прорубили узкое оконце на одну ставню и втиснули кровать и крохотный стол в две доски.
Глядя на немытый пол и явно несвежее бельё, я подумала, что тоже предпочла бы пообжиматься в бору, только не с медведём, а с Джастером…
Впрочем, выбора у меня не было.
С делами я управилась быстро и, вручив мешочки с заговоренными травами довольным мужикам, тихо ускользнула к себе, надеясь хоть немного отдохнуть. Но не тут-то было.
В дверь робко постучали, и на моё разрешение в образовавшуюся щель проскользнула худенькая конопатая девчушка, с двумя жалкими косицами и в замызганном сером платье. В её руках красовался поднос с огарком свечи, плошкой, полной жаркого с овощами, миской с кашей и кружкой с вином. Девчушка закрыла дверь ногой и еле донесла поднос до столика. При этом она испуганно оглядывалась и вообще выглядела забитой. На фоне холёных свиней и их хозяев контраст была разительный.
– Госпожа… – девчушка робко посмотрела на меня и тут же испуганно опустила бледно-голубые глаза в пол.
– Что-то ещё?
При виде жаркого в голове вдруг всплыли нелестные слова Джастера. Даже есть расхотелось.
Нашёл же, с чем сравнить!
Ещё и «наслаждайтесь» так сказал, что впору подавиться теперь…
Внезапный приступ тошноты мне сдержать удалось. Нет уж. Желания пробовать жаркое сегодня у меня точно не было. А вот овощи и кашу я поем с удовольствием.
– Вы захотите после ужина прогуляться? – Девчушка озадачила меня неожиданным вопросом, за которым явно крылось отнюдь не праздное любопытство.
– Что-то случилось? – я отложила ложку и пристально взглянула в бледно-голубые глаза.
Она испуганно заморгала и так отчаянно замотала головой, что косицы забили по лицу. Да что же с ней такое?
– Я не сержусь, – я положила ей руки на плечи, желая успокоить, и ощутила под платьицем тонкие, почти птичьи косточки. Худющая какая… А ведь в трактире работает, не должна такой быть…
– Просто скажи, почему я захочу прогуляться после ужина.
Девчушка чуть расслабилась: я почувствовала, как опустились тонкие плечики.
– Вы в самом деле настоящая ведьма? И можете любовь наколдовать?
– В самом деле, – я кивнула и чуть улыбнулась. – Разве не видно?
Девчушка вздохнула.
– С вами хотят поговорить матушка, сестра и ещё… – она посмотрела на миски с едой, сглотнула и оглянулась на дверь. – Мне надо идти.
– Где они будут ждать?
В деревне определенно творились странные вещи, и я снова подумала про Джастера, но тут же отмела эту мысль. Раз со мной хотят поговорить женщины, и дело касается моей работы, бояться нечего. Наверняка просто не хотят на глазах у мужей зелья покупать.
Да и я рисковала, соглашаясь на это предложение. Эта деревня явно не в наделе Холиссы, и ссориться с неизвестной мне ведьмой совсем ни к чему.
Поучаствовать в празднике как гостья – это одно, а вот продавать зелья – совсем другое.
К тому же Шут так быстро не успокоится и не вернётся, а где его искать – я не представляла.
– У озера, – девчушка затараторила быстро и почти шёпотом. – За старой ивой, со двора по тропинке и налево. Только через заднюю дверь выходите, так вас никто не заметит. А ежели заметят: скажите, что в отхожее место идёте, оно там, во дворе, недалече.
– Тогда я поужинаю и прогуляюсь.
Девчушка понятливо кивнула, подхватила пустой поднос и исчезла за дверью.
Ужинать я закончила быстро. Вино пить не стала, решив на всякий случай воспользоваться этим как предлогом: мол, за водой пошла. Правда, объяснений, почему взяла с собой сумку с зельями, я не придумала и просто понадеялась, что на это не обратят внимания. Девчушка и остальные женщины явно не желали предавать нашу встречу огласке, и меня это тоже устраивало.
Убирать в комнате свои вещи было некуда, и я по-простому сунула торбу под подушку, понадеявшись, что никто моими вещами не заинтересуется. Заподозрить у меня наличие больших денег по потрёпанному простому платью и истоптанным туфлям довольно затруднительно, да и вообще, здесь кажется, свиньями куда больше интересуются, чем женщинами и их видом…
К счастью, мне удалось незамеченной проскользнуть к задней двери и выйти во двор. Уже смеркалось, но тропинка, по которой ходили к озеру, видна хорошо. Даже в темноте не заблудишься, настолько вытоптана.
Когда я подошла к указанной иве, из-за ствола показалась женская фигурка и поманила меня в заросли. Я невольно передёрнула плечами – не столько от холодного ветерка с озера, сколько почувствовав себя неуютно. С Джастером я чувствовала себя намного… уверенней.
Может, зря я так на него наругалась?
Но он сам виноват! Мог бы и не портить мне настроение! И не грубить всем подряд!
Пусть сидит в своём лесу! Я – госпожа ведьма! Сама разберусь!
Сердито выругав себя за мгновения слабости, я решительно пошла по направлению к густому ивняку.
– Госпожа, – плотные заросли ветвей раздвинулись, и я увидела молодую женщину, помахавшую мне рукой. Кто-то за ней прикрывал ладонью слабенькое пламя свечи.
– Сюда, госпожа.
Я последовала в открывшийся проход и оказалась на небольшом пятачке, надёжно укрытом со всех сторон. Женщин и девушек здесь собралось около десятка. И все выглядели забитыми и запуганными, но кроме этого было ещё что-то странное…
– Чем я могу вам помочь?
Женщины переглянулись, и вперед выступила одна из них. Молодая и когда-то наверняка красивая, сейчас, в сумерках и при свете свечи, скорбной маской бледного лица и ввалившимися глазами она больше напоминала покойницу.
– Спасите нас, госпожа! – женщина неожиданно рухнула на колени и умоляюще протянула ко мне руки. А следом за ней попадали и остальные. – Расколдуйте наших мужей! Вот, всё отдадим, всё, только спасите!
К моим ногам упал увесистый узел размером с хороший кочан капусты. Я потянула уголок и ахнула. Бусы, серьги, браслеты, кольца… Вот чего не хватало этим женщинам! Кажется, они и впрямь собрали всё, что у них было, чтобы оплатить мою помощь.
– Встаньте и расскажите, что у вас приключилось.
Поднимать узел я не стала: это означало бы согласие на работу. Но я не спешила соглашаться, не узнав, в чём тут дело.
Да и не лежала у меня душа отнимать последнее у тех, кто оказался в беде. А что беда серьёзная, я уже не сомневалась.
Женщины поднимались, виновато переглядываясь и отводя глаза. Слово за слово я вытянула из них всю историю.
Возвращалась я в глубокой задумчивости. Одна из девиц оказалась дочкой трактирщика и сестрой той самой девчушки. Девица проводила меня, неся свечу впереди. У задней двери она загасила огонёк, ещё раз слёзно попросила помочь им, и я отправилась к себе, понимая, что всё-таки вляпалась в нехорошую историю.
Год назад такой же праздник (только его героинями были женщины, а не животные) Пеггивилль посетила другая ведьма, тоже владеющая любовной магией. Но так сложилось, что она была старухой и, в придачу, со скверным характером. Девица, рассказавшая историю, плакала и рыдала, каясь в том, что тогда выиграла смотрины и нагрубила старухе, сказав, что её мужики без всяких зелий любить будут, а такую каргу уже ни одна магия не украсит и любой мужик лучше со свиньей ляжет, чем с такой ведьмой. Остальные бабы товарку поддержали и погнали ведьму прочь, а мужики только посмеялись над глупыми склоками. Ведьма ушла из деревни, напоследок пообещав женщинам, что отныне их мужья будут любить только свиней, а не жён и детей. Проклятие сработало. Уже на следующее утро все мужчины души не чаяли в свиньях и поросятах, а к своим семьям относились хуже, чем к скотине. Настолько хуже, что могли в обмен на свинью отдать соседу хоть жену, хоть ребёнка. Кроме того, свинолюбами они стали на самом деле, отчего меня чуть не стошнило во время рассказа.
Не один раз я вспоминала слова Шута, всё больше чувствуя себя виноватой и… глупой девчонкой.
Могла бы догадаться, что он не просто так про свинолюбов ворчать начал…
Где искать ту ведьму – никто не знал, хотя я не сомневалась, что это была хозяйка надела. Судя по возрасту и скверному характеру, путешествовала она редко, но обид не прощала.
Женщины, давно раскаявшиеся в содеянном, уже отчаялись, не зная, что делать, и вот, к их великой радости, в деревне появилась я. Теперь же бабы были готовы на всё, чтобы вернуть себе мужчин и снова почувствовать себя людьми, а не бесправной скотиной.
По чести говоря, к концу рассказа я не сомневалась, что должна отказаться.
Потому что не следует порядочной ведьме лезть в дела другой ведьмы, да ещё и в её наделе. За дело дуры наказаны, нечего ведьму оскорблять.
Холиссино проклятие я бы точно снимать не стала, но её бы назвать каргой и старухой никто не посмел. Хотя по годам она годилась мне в матери, выглядела она очень привлекательно и мужики за ней бегали больше, чем за молодками.
«Привыкла жить в тени наставницы… Только сейчас голос прорезался…»
Нет! Ничего подобного!
Холисса меня прекрасно воспитала!
Она и сама не стала бы!..
Я вдруг поняла, что не уверена в ответе. Характер у моей наставницы был крут, и она вполне могла бы как снять проклятие, так и своего добавить или оставить всё как есть, смотря в каких отношениях она была с хозяйкой этого надела…
Мне же навлекать на себя неприятности совсем не следовало. Мало того, что я не представляла, где вообще находится эта деревня и какие города есть поблизости – и есть ли они вообще.
Ссориться с опытной и злопамятной ведьмой из-за глупых баб совсем не хотелось.
Бабы же упрашивали так слёзно и жалостливо, что мне не хватило духу сразу им отказать, и я пообещала подумать до утра.
Теперь же, сидя у окна и глядя на тёмное безлунное небо, я думала о том, как завтра отказать бабам и поскорее покинуть эту деревню. Пусть сами хозяйку надела ищут и прощение у неё вымаливают.
Наверняка она живёт и здравствует, иначе бы тут давно новая молодая ведьма появилась и проклятие сняла, чтобы свою власть утвердить.
А я вмешиваться в это не…
– Не надо, тятенька! – звонко пискнул за окном девчоночий голосок. – Ай! Больно!
Я осторожно выглянула в окно. Перед дверями кухни, у поленницы, трактирщик нагнул знакомую мне девчушку через дровяного козла и свежесорванным ивовым прутом порол по тощему заду, задрав рубаху до живота. Прут свистел в воздухе, девчонка вскрикивала и обливалась слезами.
