Текст книги "Сказка о Шуте и ведьме. Нелюбезный Шут (СИ)"
Автор книги: Елена Зикевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Рядом с кинжалом обживался мой меч в ножнах.
– Тяжело, и он мне мешается, – пожаловалась я, пройдясь по луговине. Меч путался в подоле рубахи и ощутимо бил по бедру. От кинжала таких неудобств не было.
– Потерпишь, пока учишься. – Джастер не собирался меня щадить. – Доставай кинжал.
Что?! Прямо сейчас?! Да я ещё от меча отдохнуть не успе…
– Я жду, ведьма.
Шут нахмурился, и мне ничего не оставалось, как дрожащей рукой достать оружие и безмолвно взмолиться богам, чтобы мои мучения поскорее закончились.
С кинжалом всё оказалось ещё хуже.
– Ведьма, ты что, ножа в руках не держала? Что ты делаешь вообще? Я разве так объяснял?
– Это не нож! Это… Это!.. Я вообще не понимаю, что с ним делать!
– Врагов убивать, а не бабочек разгонять. И не бойся ты оружия, оно не кусается.
Насмотревшись на мои мучения, Джастер встал позади меня и начал руководить, обхватив мои запястья и показывая правильные движения.
– Теперь сама, – он отпустил мои руки, но остался стоять за спиной. Несколько раз повторив упражнение и услышав под конец одобрительное хмыканье, я радостно развернулась к воину, довольная своими успехами.
– Твою ж мать… – резко выдохнул Шут. Его лицо стремительно бледнело, глаза широко распахнулись, а зрачки сжались в точку. – Ведь…
Не договорив, он закрыл глаза и начал падать лицом вниз.
– Джастер?! Ты чего? Джастер! – Ничего не понимающая и испуганная, я попыталась удержать тяжёлое тело и только теперь увидела собственный кинжал, вошедший в бок воина по самую гарду.
А Живой меч закричал.
12. Живой меч
Серый клинок на поясе лежавшего Шута вспыхнул ослепительным голубым пламенем, а воздухе разливался пронзительный, ни на что не похожий звук на таких нотах, что захотелось бросить всё, и зажать уши, и бежать, бежать как можно дальше!
Я отшатнулась, зажав уши ладонями и сопротивляясь этому желанию, потому что Джастер умирал.
И умирал по моей вине!
Звук нарастал, заставив меня упасть на колени и пригнуть голову к земле. С ив посыпались веточки и листья, вода в реке шла такой рябью, словно дрожала сама земля.
Птицы, насекомые, и, наверное, даже звери, если они бродили неподалёку, ринулись прочь от нашего лагеря.
Живой меч прогонял всех, кто мог причинить хоть какой-то вред его обожаемому хозяину.
Но я не могла бросить Шута!
– Джастер!
Он умирал, а я ничего не могла сделать. Слёзы застилали глаза, а крик меча изменился: стал ниже и глубже, но звучал по-прежнему на одной ноте и будил в душе настоящий ужас…
Бежать, бежать, бежать, пока не случилось нечто жуткое!
Но ведь тогда Джастер…
– Не кричи на меня! – захлёбываясь слезами и страхом, я сама закричала в ответ. – Я хочу помочь!
Звук стал тише, и голубое сияние изменилось. Пламя зазмеилось, обвивая тело воина кольцом, и на меня уставились два горящих чернотой глаза с жёлтыми вертикалями зрачков на змеиной морде, размером с волчью голову.
И клыки у Живого меча оказались ничуть не хуже, а язык длинный и раздвоенный.
Чешуя змея походила по форме на наконечники стрел, а кончик длинного хвоста – на мой кинжал.
– Не кричи! Пожалуйста! – поспешно выставила я руку ладонью вперёд, стараясь не думать: сможет он её откусить или нет. – Я хочу помочь!
Змей из голубого пламени прикрыл пасть и приподнялся над телом Шута, опираясь на две короткие когтистые лапы, словно разрешая мне подойти к воину. Звук и в самом деле стал тише, но я слышала, как мелко дрожит сама земля подо мной от утробного грозного рычания.
В любой момент Живой меч мог снова закричать, и тогда я бы уже не выдержала и сбежала.
Преодолевая страх, я подползла к воину, обхватила ладонями почти посеревшее лицо. Кожа остывала прямо под моими руками. Я прижалась ухом к груди Шута. Каждый следующий удар сердца раздавался реже и слабее. На лице вместо маски боли появилось выражение безмерной усталости и какого-то облегчения. Пшеничные волосы становились тусклыми и приобретали тот же мертвенный пепельный оттенок, что и кожа.
Он уходил с каждым вздохом и явно не желал сопротивляться смерти.
– Джастер! Ты мне нужен! Не смей умирать, слышишь?! А ты не кричи уже! Как ему помочь?!
Змей из голубого пламени оглянулся на меня, убавил голос и ответил. Я очень чётко увидела, что от меня требуется.
Мысли и чувства словно погасли. Я бездумно освободила Живой меч с пояса Джастера и вложила рукоять воину в руку. Вытащила кинжал из тела и с отвращением отбросила в сторону. Крови из раны не было, значит вся внутри. С усилием перевернула тяжёлое тело мужчины набок, чтобы Живой меч оказался под раной, и вздрогнула, когда алая кровь щедро плеснула на зелёную траву и серый клинок.
Едва я закончила, голубое пламя снова полыхнуло, отгоняя меня.
Призрачный змей полностью обвил тело воина, утвердился на его груди лапами, положил голову на висок Шута и закрыл чёрные глаза. Синее пламя растеклось, окутывая Джастера целиком, звук исчез, а небесная голубизна огня вокруг раны стала наливаться ночной синевой, которую сменяла настоящая тьма.
Новый звук пришёл на смену утробному рыку. Я не слышала его, но чувствовала как неуловимую дрожь и тоску, которая достигает самых костей…
Живой меч звал своего хозяина.
Я сорвала с себя пояс с пустыми ножнами и мечом, бросила в сторону, опустилась на траву и беззвучно заревела.
Джастер… что же я наделала…
Не знаю, сколько я так сидела. Голубое пламя погасло, солнце успело скрыться за лесом, и лежащего Шута накрыла тень. Вдруг подумав, что Джастеру, наверное, сейчас холодно, я взяла чёрный плащ и подошла укрыть его, не желая думать, что может быть всё напрасно.
Потому что биения жизни я почти не чувствовала.
Он словно завис на тонкой границе жизни и смерти, и только огненно-голубая ниточка не позволяла ему сделать последний шаг во тьму…
– Джастер… – я осторожно коснулась его плеча. Чёрная ткань нагрелась на солнце, но я тешила себя надеждой, что это тепло его тела. Живой меч потемнел в огромной луже вытекшей и запёкшейся крови и при этом странно нагрелся. Я хотела вытащить клинок, но пальцы воина еле дрогнули в попытке сжать рукоять крепче.
Жив! Он жив!
От счастья и радости я снова разревелась, торопливо укрыв Джастера плащом и подложив ему под голову подушечку из шатра, чтобы было мягче. Лицо воина по-прежнему выглядело безжизненным, но мне показалось, что пепельный оттенок стал чуточку слабее.
– Прости меня, – я осторожно провела пальцами по руке воина. – Прости…
Голубой огонь недовольно полыхнул, и я почувствовала, как меня отталкивает от Шута.
– Ухожу, ухожу, – негромко пробормотала я, оставляя Живой меч наедине с хозяином.
Всё равно я ничем не могла помочь.
Или призрачный змей уговорит Джастера вернуться, или нет.
Мне же предстояло заняться насущными делами. Потихоньку вечерело, и небо окрасилось нежным розовым, предвещая безоблачную тёплую ночь. Подбросив в костёр веток из запасённых Джастером, я принесла воды и повесила котелок над огнём. Варить похлёбку мне не из чего – крупа хранилась в торбе Шута, но у меня ещё оставались сухари, и я перекусила ими, запив кипятком.
Разложив травы для просушки – не пропадать же им зря, – я посмотрела на темнеющее небо и только сейчас начала понимать, насколько удобно и легко было путешествовать с Джастером.
Он присматривал за костром, приносил для него топливо, хранил и добывал еду и… заботился о нашей безопасности.
А теперь… Теперь я осталась с небольшим запасом веток для костра, без еды и…
И граница, установленная Шутом, исчезла.
А с реки послышались весёлые голоса.
С замирающим сердцем я встала и смотрела, как на луговину из воды выходили бледнокожие красавицы в туманных рубахах и кувшинками в распущенных волосах. Они смеялись и протягивали руки к тонкому месяцу, но ровно до того момента, как заметили отсутствие пурпурного света, разделившего луговину утром.
В то же мгновение все пятеро оказались у бывшей линии границы.
Одна из них, осторожно вытянув руки и не встретив сопротивления, медленно растянула губы в хищной улыбке, обнажая игольчатые зубы.
– Охраняй его! – я коротко оглянулась на едва живого воина, отметив краем глаза полыхнувшее синее пламя, пока пальцы торопливо рисовали в воздухе боевую руну.
«Чёрный – цвет защиты и защитников…» – всплыло вдруг в голове. Великие боги, это словно в другой жизни было, а не сегодня днём…
«А ты боишься? – как живой прозвучал в голове голос Шута. – Не спеши. Спокойно целься и отпускай…»
С нескольких шагов я не промахнусь. Только силы надо вложить побольше, чтобы противник не встал…
Джастер… Как же мне тебя не хватает!
– Сссссссс… – водяницы, хищно щерясь и жадно облизываясь, наступали полукругом. – Ссссссъесссссть…
– Обойдёссся! – зло прошипела я в ответ, отправляя руну в ближайшую нежить.
Удар превзошёл мои ожидания.
Яркая вспышка меня едва не ослепила, а водяницу отбросило на несколько шагов, и она каталась по траве, извиваясь и стеная от боли.
– Сссссссесссссстрица… – товарки скорбно всплеснули руками и дружно оскалились на меня: – Ссссссъесть!
– Джастер! – испуганно завопила я, торопливо рисуя новый знак. Но водяницы не собирались давать мне возможности спокойно прицелиться.
Четыре белёсые тени метнулись в разные стороны и я только головой закрутила, отчаянно пытаясь понять, где хоть одна из них!
– Сссссъем! – чудовищная рыбья морда возникла передо мной, и я с перепугу впечатала руну прямо между жёлтых глаз.
Оглушительный визг – и водяница отпрянула, схватившись руками за лицо, а я шарахнулась в другую сторону и запнулась о брошенный мной пояс с мечом, поскользнувшись на мокрой коже и упав на траву. Только это спасло меня от удара другой водяницы, подкравшейся со спины: нежить промахнулась и перелетела через меня, вытянув вперед руки, совсем как человек.
Но я не успела нарисовать новый знак: голубая огненная плеть сверкнула в воздухе, и водяница упала, рассечённая надвое. Нежить беззвучно разевала рот, но её тело таяло, растекаясь болотной водой.
Живой меч мог за себя постоять!
– Спасибо! – крикнула я ему, торопливо оглядываясь в поисках оставшихся противниц.
Невредимые водяницы проявились в десятке шагов от нас. Пострадавшие от моих знаков «сестрицы» жалобно стонали и умоляли им помочь.
Я торопливо поднялась на ноги и начала рисовать новый знак. Нежить зашипела, но снова атаковать не решалась, словно чего-то поджидая.
Я скосила глаза в сторону реки и поняла, что, кажется, теперь мне придётся совсем туго.
Спокойная водяная гладь вспухала горбом.
На защиту своих жён пожаловал сам хозяин.
В следующий миг я ощутила за спиной какое-то движение, и тут же мне на плечи опустилась ощутимая тяжесть. Обмерев, я скосила глаза и поняла, что на моих плечах горят синим пламенем когтистые чешуйчатые лапы.
Воздух вокруг задрожал, и я крепко закрыла глаза, внутренне приготовившись к чему-то ужасному.
Очень хотелось заткнуть уши, но я боялась пошевелиться.
Змей над моей головой открыл пасть, и Живой меч закричал.
Когда я пришла в себя, то решила, что потеряла слух: вокруг царила полная тишина. Ни водяниц, ни их товарок, ни водника не было. В тёмном, почти чёрном небе горели звёзды и красовался убывающий месяц луны Цветущих садов. Не было слышно сверчков, не звенели комары, не плескала рыба в реке. Я торопливо прочистила уши и чуть не заплакала от радости, услышав шорох ткани, а затем негромкое потрескивание догоравших в костре веток, едва слышный плеск волн о берег и шёпот ветра в кронах ив.
А я-то думала, водяницы громко визжат…
Джастер!
Я обернулась, с испугом ища взглядом тело воина.
В темноте чёрная одежда почти сливалась с травой, и, если бы не тусклый отсвет костра и еле заметное голубоватое свечение живого меча, я бы могла легко запнуться о раненого, как запнулась о брошенный мной пояс с оружием.
Найдя его под ногами, я подняла свой меч и с горечью покачала головой, глядя на пустые ножны кинжала.
Из-за него Джастер сейчас ни жив, ни мёртв. И он же спас мне жизнь…
Вздохнув, отнесла пояс к шатру и рядом бросила кинжал.
Хотя Джастер сделал это оружие для меня, я больше не желала иметь с этим ничего общего.
В руки даже брать его не хочу.
Хватит с меня.
Не ведьминское это дело – оружием размахивать.
Лучше бы я у Джастера целительству поучилась, вот бы что совсем бы не помешало…
Подкинув в костёр пару веток, я принесла из шатра покрывало, расстелив возле бесчувственного мужчины.
Живой меч полыхнул синим, когда я осторожно перекатила воина на спину, устраивая его на покрывале.
– Не бойся, тебя не оставлю, – я устроила руку с мечом поверх окровавленной рубахи и осторожно, волоком, потащила свою ношу поближе к костру.
Великие боги, я и не думала, что Джастер такой тяжёлый…
Тащить Шута в шатёр я не собиралась: что-то мне подсказывало, что воину надо оставаться под открытым небом. Живой меч снова полыхнул голубым, и я послушно вернула воина набок, а меч – под рану.
Как огненный змей умудрялся изъясняться без слов – я не понимала. Но зато чётко знала, что он от меня хочет.
И что хочу я сама.
– Пусти, – я приподняла край чёрного плаща. – Ему нужно живое тепло.
Невидимое сопротивление исчезло, и я устроилась за спиной Шута, осторожно прижавшись к нему, чтобы было теплее.
Голубой змей кольцом обернулся вокруг нас и положил голову на бок Джастера.
– Будешь караулить всю ночь?
Призрачный змей устало прикрыл чёрные глаза, и я поняла, что караулить придётся вдвоём.
Всю оставшуюся ночь я дремала вполглаза, следя, чтобы водяницы не посмели вернуться.
Не помню, как я уснула, но проснулась, оттого что раненый слабо шевельнулся.
Солнце стояло довольно высоко.
– Джастер! – я вскочила на ноги, торопливо протирая одной рукой глаза, а второй ощупывая его бледное лицо. – Ты как?
Вместо ответа он тяжело перекатился на спину и расслабленно отпустил Живой меч. Серый клинок стал почти чёрным и никак не отреагировал на разжатые пальцы хозяина.
Наверное, тоже очень устал…
– Пить… – бледные губы еле дрогнули, но я услышала и ветром сорвалась выполнить просьбу. Налив воды в чашку, я посмотрела на забытые мной травы, пересохшие под солнцем, и только тяжело вздохнула.
Жаль, конечно, что проспала, но тут уже ничего не поделаешь.
Приподняв воину голову, я осторожно вливала воду в приоткрытые губы. Шут пил медленно и глотал с заметным усилием. В какой-то момент он уронил голову набок, и вода потекла вниз по подбородку, капая на подушку и покрывало.
– Джастер… – я тихо позвала его, но он уже глубоко спал.
Только теперь я осмелилась посмотреть на дело своих рук. Окровавленная рубаха присохла к ране и телу. Потребовалось много тёплой воды, чтобы размочить корку и оторвать ткань от кожи безболезненно. Расстегнув ремень, я аккуратно подняла рубаху и ахнула. На месте раны красовался жуткого вида набухший кровью рубец, делавший бледную кожу ещё белее. Смыв остатки крови с тела, я осторожно опустила чёрную ткань и подумала, что потом надо обязательно взять его одежду и привести в порядок. Конечно, это ничуть не извиняет моего поступка, но хоть что-то…
Весь день, постоянно поглядывая на Шута, я перебирала и сушила травы, решив, что даже такие они всё равно лучше, чем «мусор» травников. Ещё прогулялась по лесу, не отходя далеко от лагеря, в поисках веток для костра, а заодно нашла несколько кустиков земляники.
Вместо еды я пила воду: из-за всех переживаний есть мне не хотелось.
Шут спал под своим плащом, грудь вздымалась ровно и спокойно. Его лицо снова обрело жёсткость, но пугающая бледность постепенно пропадала. И чем дальше, тем больше я задумывалась, как смотреть ему в глаза, когда он очнётся…
Джастер проснулся ближе к закату. Я вскочила и кинулась к нему, но как в стену врезалась, остановленная слабым движением руки. Небрежно отмахнувшись от меня, воин неуклюже выпутался из-под плаща, сел, кривясь от боли и не глядя в мою сторону. Опираясь на Живой меч, не с первой попытки поднялся и медленно побрёл в сторону ближайших деревьев.
Внутри всё оборвалось. Вот так, Янига. По заслугам тебе…
Шут добрёл до края нашего лагеря, опёрся плечом на ближайший ствол, немного повозился, и я услышала вздох облегчения, от которого чуть не залилась краской. Вот же глупая, могла бы догадаться…
Закончив с делом первой необходимости, мужчина побрёл обратно. Ступал он тяжело и медленно, но с каждым шагом я всё больше краснела от стыда и невыносимого чувства вины.
– Джастер, прости… – я опустила голову, не в силах смотреть на него. – Я… я не хотела…
– Да знаю я… – голос был хриплый и усталый.
Шут остановился рядом, и мне на плечо тяжело опустилась ладонь. Но не в попытке покарать, а в желании успокоить.
Не веря собственным чувствам, я подняла голову, всматриваясь в его лицо.
– Главный урок ты усвоила, молодец, – кривая улыбка больше напоминала болезненную гримасу, а в серых глазах были усталость и какое-то непонятное смирение. – Осталось немного над техникой поработать, и будешь нагонять страх на любого грабителя.
Эта неожиданная шутка меня добила. Я, как девчонка, уткнулась лицом в чёрную рубаху и разревелась от облегчения и раскаяния.
– Вот дурочка… – он вздохнул, приобнял меня за плечи и провёл ладонью по голове. – Всё же хорошо… Чего реветь-то…
Поражённая неожиданно мягким и тёплым тоном, я подняла зарёванное лицо. Джастер смотрел на меня с какой-то грустной нежностью и почти улыбался. Неужели я действительно для него что-то значу? В глазах снова защипало от поднявшихся в душе чувств.
– Не переживай, – Шут, однако, не собирался терпеть слезливую сцену дальше, аккуратно, но решительно отстранив меня. – У тебя не было намерения убить меня, да и урок был закончен, поэтому я не ждал удара. Сам виноват, зевать не надо было. Я ж не думал, что ты обниматься с кинжалом в руках полезешь…
От этих слов я не выдержала и снова разревелась от раскаяния, обхватив Джастера руками.
– Янига, прекрати, – тихо прошипел он сквозь зубы. – Больно же, ведьма.
– П-прости… – я торопливо разжала руки, отпустив Шута, и поспешно вытерла рукавами мокрое лицо. В самом деле, хватить реветь как девчонка. Это моя вина и ничья больше. Не женское это дело – оружием размахивать. – Никогда… никогда больше… в руки… не возьму… Ты… Как ты…
– Вода есть? Пить очень хочу. – Он, морщась, медленно опустился на покрывало. И правда, не сердится…
Я принесла воду и села рядом. Шут пил долго и медленно, растягивая каждый глоток. Утолив жажду, он вытер губы и вернул мне чашку.
Живой меч лежал на траве и молчал. Но с такой укоризной, что мне снова стало стыдно.
– Он на меня сердится.
Шут покосился на серый клинок. Тот ответил голубым блеском.
– Ты с ним поругалась?
Я виновато вздохнула. Поругалась… Любимого хозяина чуть не зарезала…
– Он на меня кричал.
– Кричал? – Джастер бережно провёл пальцами по серому клинку. И тот ответил едва заметным голубым отсветом по всей длине. – Никогда не слышал…
– Он хотел тебя спасти и прогонял всех, кто был поблизости. А потом на нас напали водяницы…
– Вы отбились вдвоём?
Я кивнула.
– Понятно, – воин снова попытался усмехнуться, но тут же болезненно скривился. – Не сердится он на тебя. И ты не сердись на него, он молодой ещё, испугался просто.
Молодой? Испугался?
– Его создали перед Войной Богов, он пожить не успел, повоевал немного и всё. Одного хозяина потерял, второго, потом почти тысячу лет в пещере пролежал, пока я его не нашёл. – Шут протянул руку и положил ладонь на рукоять, слабо и тепло улыбнувшись через гримасу боли. – Он пока маленький, как ребёнок, только оружие.
– Как ребёнок? – я недоверчиво покосилась на клинок, по тёмному лезвию которого волнами прокатывались голубые отблески.
– Ну да. – Шут не переставал кончиками пальцев осторожно гладить рукоять, и я вдруг чётко увидела, что он ласкает чешуйчатую голову, а змей довольно щурит чёрные глаза с жёлтыми прорезями зрачков. – Вот наберётся опыта, и не будет так волноваться уже.
– Он был похож на огромную змею из голубого огня, только с двумя лапами. Обвил тебя всего и не отпускал.
Джастер кивнул, и я поняла, что такая внешность меча его совсем не удивила.
– Знаешь, как создавали такое оружие? Для этого только что откованным мечом убивали невинное существо. Желательно детёныша или младенца. Лучше всего не рождённого. Но можно и взрослого, хотя это сложнее. Душа убитого вселялась в оружие. Конечно, не без помощи магии.
Убивали младенца в утробе матери?!
Я с таким содроганием шарахнулась от клинка, что воин рассмеялся, но тут же замолчал, прижав ладонь к ране и восстанавливая дыхание.
– Ты же ведьма, Янига. Разве ты человека видела? – Шут устало посмотрел на меня.
– Змея. – Я всё же недоверчиво косилась на Живой меч, и мне показалось, что клинок на меня тихо зашипел.
– Змей и есть. Точнее, дракса. Жили такие очень давно. Ещё не драконы, но уже и не змеи. Их маги как домашних животных держали.
– Как сейчас собак и кошек?
Шут кивнул.
– Только драксы не просто умны, как кошки или собаки. Они разумны. Разговаривать, как люди, конечно, они не умеют. Они мысленно общаются, образами, потому что магичны по сути. Но главная их ценность была не в этом.
Разумное животное, которое общается образами… Вот, значит, почему я его понимала.
Джастер, сколько же ещё чудесного и необыкновенного есть вокруг тебя?!
– А в чём?
– Они – целители. Дракса может взять на себя… нет, не так… – Шут замолчал, подбирая слова. – Он может удержать душу от перехода. А ещё помогает вывести яд, излечить болезнь, ускорить заживление любой раны, если будет касаться тела. Но только если сам этого захочет. Хозяина дракса выбирает себе сам. И да, защитить в бою он тоже может. А в ответ ждёт тепло и заботу. Ему это как еда. Душа-то живая…
Вот почему Джастер его из рук не выпускает. Тепло и заботу… Да он сам души в нём не чает, спит в обнимку, раскормил до ужаса…
Не знаю, какие эти драксы на самом деле были, но если это ещё «ребёнок», то в какое же чудище он вырастет…
Я искоса смотрела на Живой меч, чьё лезвие на глазах светлело под рукой обожаемого – я в этом давно не сомневалась – хозяина.
Почти во всём перечисленном я уже успела убедиться сама.
Легендарный меч оказался просто бесценным.
– А он… он помнит, что он дракса?
– Нет, – Шут покачал головой. – Он родился и осознал себя уже как оружие. Но всё, что было после его рождения, он помнит. Память у него идеальная.
«Если предашь – он не простит…»
– А как же ты его тогда на дороге потерял? Помнишь, когда мы в первый раз встретились?
– Так он сам потерялся, – Джастер ласково смотрел на клинок, который виновато мигнул голубым. – Пока я со всем разбирался, он прошлое боевое вспомнил, вот ремешок случайно и разрезал.
– Случайно?
– Его острота зависит от его желания. Захочет и сталь разрежет. А захочет – даже нитку не тронет.
Так вот оно в чём дело…Живой меч хранил тайн и удивлял не меньше, чем его хозяин.
– И ты не заметил?
Шут спокойно повёл плечом: мол, с кем не бывает?
– Он же рядом был, я его слышал. – воин снова положил ладонь на клинок. – Вот и занимался делами спокойно. А когда слышать перестал, тогда и пошёл искать. Что ты так смотришь?
– Его же могли украсть! Он же посреди дороги лежал!
Воин усмехнулся и покачал головой.
– Он сам выбирает себе хозяина, Янига. Если он не захочет, в руки его никто не возьмёт.
Я перевела взгляд на клинок, млеющий под пальцами Шута. Меня-то на дороге меч манил…
– Хочешь сказать, что я… Я правда, ему понравилась? А почему?
Шут с усмешкой посмотрел на меня.
– Ты меня-то почему спрашиваешь, ведьма? Его и спроси. Он же человеческую речь понимает.
И в самом деле… Я же с ним разговаривала, и он понимал… Робея от неожиданности, я смущённо посмотрела на клинок, но ничего сказать не успела. Ответ пришёл сам.
На фоне туманных размазанных пятен, в которых я не сразу распознала берег, небо и лес, ярко горели три языка пламени. Голубой огонь размером с хороший костёр тянулся ко второму пламени, чьи языки, словно вырезанные изо льда и исходящие наверху паром, иногда радужно искрились и взмывали в небо, намного выше, чем тёплое оранжево-розовое пламя рядом. Два холодных пламени касались друг друга, и выглядело это словно взрослый держал за руку малыша.
Но и простой огонь нравился драксе. Я чувствовала его тёплый интерес, и это было… неожиданно и приятно.
Так вот как он нас видит… По магическим силам…
В ответ пришла волна удовлетворения и картинка исчезла.
Воин по-прежнему нежно и бережно гладил Живой меч, не спрашивая ни о чём.
И тут меня в очередной раз озарило. Вот откуда Шут столько про древних магов знает… Меч воспоминаниями поделился.
– Джастер, подожди, получается, ты… Ты тоже мог такой меч сделать?!
– Конечно, нет, – воин фыркнул, и снова скривился от боли. – Ты что, Янига, решила, что в древности живое оружие как гвозди клепали? Для этого столько всего нужно, что оно и тогда дороже золота стоило! И место, и время, и камни волшебные, и травы, и зелья, и богов позвать нужных да жертвами их умилостивить… Оружие специально ковали, и не каждый мастер за такой клинок брался. Душу искали подходящую, жертву ещё, чтобы с мага откат перевести… Что так смотришь? Магия крови и смерти чистыми руками не делается. Этим же только тёмные маги занимались, как понимаешь. Да и волшебной силы требовалось немеряно. А из тех пустобрёхов и затычка к бочке не выйдет. Только руки зря марать.
Я только молча переводила взгляд с воина на волшебный меч и обратно. Вот ничуть не сомневаюсь, что так оно и было, откуда бы Джастер это ни узнал.
– И ты… Он на самом деле хочет… хотел быть у меня? – я недоверчиво посмотрела на Джастера, ласково поглаживающего рукоять меча, сияющего, как полуденное небо.
– Да, – просто ответил он. – А ты отказываешься?
– Я? Нет, но…
– Вот и хорошо, – Шут устало закрыл глаза, ставя точку в нашем разговоре. – Я посплю, если ты не против. А ты себе поесть свари, не сиди голодной. И причешись, а то растрёпанная вся…
Не дожидаясь моего ответа, он лёг на траву, обняв Живой меч и устроив голову на моих коленях. Я дотянулась до брошенного плаща и укрыла их обоих. Почти сразу дыхание воина замедлилось, а меч под хозяйской ладонью стал просто серым, утверждая, что всё будет хорошо.
Растрёпанная вся… До красоты ли мне было?
– Спи, Джастер, – я осторожно провела пальцами по удивительно мягким пшеничным кудрям, снова обретшим солнечный отблеск. – Спи.
Мне было о чём подумать.
И у Шута и у его оружия оказалось полно тайн. Пламя Джастера было похоже на огонь самого драксы чем-то неуловимым, скрытым очень глубоко, и роднившим воина и Живой меч, как… как кровь роднит отца и сына.
Только вот за льдом воина скрывалось куда большее, чем видно на первый взгляд. Да и его пламя достигало почти макушки ивы. Вспомнив это, я невольно вздрогнула. Если даже сейчас Живой меч рядом с ним видел себя маленьким, то в какое чудище это «деточка» вымахает? И насколько Джастер силён на самом деле?
Мой-то огонь был с меня ростом…
Но даже такой он понравился этому драксе…
Я вздохнула, поправив плащ на спящих.
«Испугался просто… Он как ребёнок… только оружие»
Поражённая внезапной догадкой, я покачала головой, не веря сама себе.
Нет, не может такого быть! Или… Может?
Я по-новому взглянула на воина, понимая, что догадка оказалась верной.
Он же этого драксу действительно любит. И Живой меч отвечает Шуту взаимностью. Вон как «за руку» держался… Как ребёнок за отца…
Маленький… испугался…
Я вдруг представила вместо змея пепельноволосого черноглазого мальчонку лет пяти, и мне стало стыдно вдвойне. Глупая ведьма «папу» чуть не убила, вот он и заревел с перепугу во весь голос…
Нет, чтобы Джастер ни говорил, вина в случившемся лежала на мне. И я постараюсь её искупить хотя бы заботой. Но сражаться с ним я больше не стану даже в учебном поединке.
Жила без этого умения и дальше обойдусь.
Сделанный воином гребень справился с колтунами и запутавшимся в кудрях мусором легко и безболезненно.
На ужин я сварила себе кашу, достав из торбы Шута появившийся там мешочек с крупой.
Ночь я провела в обнимку с Джастером. Если он и просыпался, то меня не прогнал и не потревожил. Утром я проснулась рано, чувствуя себя отдохнувшей и почти счастливой, принесла воды и стала готовить завтрак.
От моей возни Шут проснулся. Выглядел он намного лучше, чем вчера, да и на ногах держался куда уверенней. Но вот от еды отказался, накидав в свою чашку трав из моих запасов и залив их кипятком.
– Запоминай рецепт, – он сидел у костра и ждал, когда настоится лекарство. – Мёртвого на ноги не поднимет, но при ранах и кровотечениях хорошо помогает. Ещё к ранам хорошо свежий подорожник размять и прикладывать, да только мы от жилья далеко.
– Джастер, – я смущенно отвела взгляд. – Ты можешь дать мне свою рубаху?
– Зачем? – удивление было настолько искренним, что я смутилась ещё больше.
– Ну… я её постираю и зашью…
– А, это, – он расслабленно улыбнулся. – Забудь. Она в порядке.
В порядке? После того как я своими глазами видела дыру и отмачивала засохшую кровь?!
– Она у тебя что, тоже волшебная?
– Зачарованная. – Джастер и бровью не повел, пригубив из чашки свой настой. – С такой-то работой делать мне больше нечего: только дырки зашивать да кровь отстирывать. Не люблю на такое время тратить. А каждый раз новое покупать – это ж никаких денег не хватит.
Ну ничего себе!
То есть все люди как люди: одежду стирают, штопают, новую покупают, а он как оделся, так и ходит! А я-то всё удивлялась, что он отряхнулся – и все дела. Грязь не пристаёт, потом не пропахнет, в крови не измажется, ещё и дырки самозаштопываются. Ещё и торба у него бездонная, что хочешь туда упихать можно, и ни один воришка не утащит! Где справедливость?!
– Джастер, – я встала, уперев руки в бока и не намереваясь сдаваться без боя.
Шут с удивлением смотрел на меня.
– Кто тебе её зачаровал?!
– Сам, а что? – он пожал плечами, как будто это умел делать каждый портной. – Что-то не так? Э, Янига, ты что?
– Зачаруй мне платье! И рубашку! И туфли! – я бухнулась рядом с ним на колени и уцепилась за руку, отчего он едва не уронил чашку с лекарством. – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Удивление сменилось на понимающую и горькую усмешку. Джастер опустил взгляд, отставил чашку и аккуратно отцепил мои пальцы от своей руки.
– Не могу, извини. Действительно не могу.
Мне оставалось только хмуро кивнуть в ответ, давя в душе горькую обиду. Всего-то и хотела маленькое чудо, могущее сильно облегчить мне жизнь…
– Это тёмная магия, – Джастер заговорил тихо и глухо, перебив мои печальные мысли. – Восстановление предмета за счёт сил хозяина. Я не хочу этого для тебя. Такое платье не стоит твоей жизни.
– А твоя рубаха стоит? – шелковистая ткань обрела зловещий оттенок.
Тёмная магия… Бррр! Кто же ты такой, Джастер?
