Текст книги "Мир в моих руках (СИ)"
Автор книги: Елена Свительская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
– Какой король? – спокойно уточнил глава.
– Который… – мужчина чуть смутился, – У которого был роман с Кэррис. Она пропала – и этот правитель злится. У него ещё лицо обгорело, пока их не вытащили из пустыни… и этого он никак не может простить… или же просто ревнует…
– Ну, пускай вешает, мне-то что?
Пряник выпал из моих рук и шлёпнулся на пол. Ему правда всё равно, что кто-то из людей пострадает?!
– Он грозится уничтожить ваш род, – поспешно поправился докладчик.
– Мой?! – Благ озверел мгновенно.
Казалось, сейчас начнёт молнии метать и разнесёт всю просторную кухню к кузькиной матери.
– Я волнуюсь, что Кэррис могла сообщить ему из какого она рода, – чуть поколебавшись, хранитель уточнил, – Да и людей может много пострадать из его окружения. Не хотелось бы.
– Я его самого… – Благ судорожно сжал и разжал кулак.
«Присмотри пока за ней, прошу» – грустно прозвучало по телепочте.
«Я занят!» – прорычал в ответ Старейшина, только его никто кроме меня здесь не слышал.
«Я к Кайеру иду разговаривать. Нельзя, чтобы она вмешалась»
Благ нахмурился и покосился на меня. С самым невинным лицом отлепила от пола размазанный пряник. Рядом тотчас возник самый старший хранитель с новым чистым и шикарно вышитым полотенцем – подтирать прилипшее тесто и пятна варенья. Эх, такие красивые вышивки и так бессмысленно переводят! Денег, что ли, куры не клюют? Мастеров, что ли, не жалко?
«Мне с собой её, что ли, брать?!»
«А ты куда собрался?»
«Хочу приструнить одного королька»
«Если крови и убийств не задумал, прихвати её с собой. Может, впечатлится сама – и перестанет везде лезть» – голос отца был усталым-усталым.
Ах, так?! Ну, я вам устрою! Я вам так устрою! Мне? Запретить? Я что, не имею права на проявление любопытства?!
Благ ещё раз посмотрел на меня.
– Тебе больше нравится готовить или пугать обнаглевших людей? Выбирай быстрее: у меня дело срочное.
Задумчиво поскребя в затылке и взлохматив волосы грязными руками, назвала второй вариант. И ощутила, как кто-то торопливо протирает мои волосы полотенцем. А-а-а!!! Я хочу домой! Где можно замазюкаться как поросёнок просто готовя картошку с овощами! И где усталая мама только лишь усмехнётся: «Краса моя, ты где-то читала, что эта овощная смесь улучшает кожу и волосы?». И мыться где позволено самостоятельно…
И мы отправились запугивать какого-то короля. Шикарно звучит. Если я когда-нибудь напишу мемуары или решусь рассказать кому-то из обычных людей о моих пакостях в мире ином, где есть магия и крылатые люди, я вот эту фразу непременно сказану: «И мы отправились запугивать какого-то короля».
История 14
Благ подхватил меня под мышку – и… провалился в сияющий колодец… Завопить не успела, как мы уже стояли на кухне… На которой царил весьма живописный погром, словно целая футбольная команда буйствовала наряду с тысячекратным воинством своих верных болельщиков… однако при внимательном рассмотрении обнаружился только один роскошно одетый мужик – рожа как будто знакомая – и кучка затравленных слуг. Он как раз избивал какого-то щуплого подростка металлическим подносом по плечам, спине и голове… И тот, ещё только что испуганно пытавшийся укрыться руками, застонал и рухнул… И взрослый мужик принялся добивать его ногой…
Мамочки, что за нравы?! Да чтоб его самого этим подносом по голове жахнуло!
Зелёной змеёй вспышка пламени соскользнула с моей правой руки, рванулась к рукам короля, вырвала поднос, взметнулась над его головой… и действительно стукнуло его подносом по голове… Король со стоном осел… Правда, сразу же вскочил, свирепо оглянулся…
– Живьём зажарю, если хоть пальцем тронешь моих родственников, – серьёзно сообщил ему Благ.
Мучитель сразу как-то сник, разглядев его лицо.
– Да я… да как бы… тут мне один негодяй клеветал на прекрасную Кэррис, будто она сбежала с каким-то проходимцем… Как я мог такое простить? Такую грязную клевету…
– Как я могу отдать мою сестру мужчине, который совсем себя не контролирует? – заорал Благ, – Чтоб ты её вот так же бил, чем под руку подвернётся, как и этого мальчишку?!
Пока Старейшина вопил на притихшего короля, я осторожно выскользнула из-под его руки и направилась к лежащему слуге. Прочие боязливо отодвинулись от нас.
Бедняга был страшно избит. О, если бы я могла исцелять прикосновением!
И тут я почувствовала внутри целое море Света… клокотавшее, встревожено мерцавшее, тёплое… рука сама потянулась ко лбу несчастного, к страшно багровевшему следу удара. И с кончиков пальцев сорвались капли Света… лучи… Его тело вздрогнуло, словно потянувшись к моей руке и льющемуся из неё Свету…
И прямо на моих глазах следы побоев стали медленно исчезать… пока, наконец, его лицо и тело не приобрели здоровый вид, и о недавних мучениях напоминали только заляпанная едой и пылью одежда, да разорванный ворот. Он вздрогнул, открыл глаза… Может, и не подросток, а просто невысокий и худой парнишка… я смогла ему помочь. Как я рада! Как я рада!
Мы смотрели друг другу в глаза совсем недолго, но от его благодарности внутри меня что-то растаяло… так приятно быть полезной, смочь облегчить чьи-то страдания! Не поэтому ли моя добрая мама захотела научиться лечить людей?
Благ неожиданно появился возле меня, положил руку мне на плечо.
– Пойдём, Надежда, надо ещё в одно место сходить.
Осторожно сжал моё плечо… и вот мы стоим уже в другом месте, у старинного изящного большого дома…
Там нас радостно и почтительно встретили слуги. На торопливый вопрос хранителя ответили, мол, ничего страшного не произошло. И уточнили, не соизволит ли почтенный Благ выпить своего любимого напитка в Жёлтой гостиной.
Слуги сразу же исчезли, уловив его кивок. И мы пошли по просторной лестнице, через парадную дверь. Через коридор, заставленный огромными узорчатыми вазами – белыми с золотом, через чётко выстроенные по линии кадки с какими-то растениями и цветами… Парень шёл медленно, всё время оглядывался… словно он тут давным-давно не был и смотрит, всё ли как и раньше, в какие-то добрые времена, или что-то всё-таки изменилось? Казалось, он хотел выпить взглядом каждую чёрточку на портретах, каждую линию узора на вазах, каждый цветок, каждую нитку ткани, покрывавшей стены…
И вот мы оказались в просторной овальной комнате, чьи стены и мебель из светлого дерева были покрыты жёлтыми тканями с вышивкой. Пустая комната. Чистая, но будто бы здесь давно никого не было. Благ медленно прошёлся, кой-где провёл пальцем по мебели и украшениям, серьёзно изучая, не попадётся ли пылинки. Задержался у среднего окна, как-то печально смотря на сад за окном. Я медленно и тихо шла за ним, боясь присесть где-нибудь или встать не туда. Уж очень эта комната напоминала музейную залу. И, похоже, она была ему дорога.
Потом в гостиную торопливо вплыла вереница слуг, неся подносы с какими-то булочками, кувшинами, изящными чашками, тарелочками с чем-то похожим на варенье. Он дружелюбно расспрашивал о каких-то людях и событиях, временами рассеянно глядя в окно на сад. Слуги изящно выстроили все кувшинчики, все чашечки и мисочки на овальном столе, покосились на меня, потом на него – парень только кивнул – и придвинули два кресла друг напротив друга, разделили мисочки и чашечки и кувшинчики на две изящные стайки. Кто-то из слуг помоложе торопливо улетел и почти тотчас же вернулся, запыхавшись, почтительно неся очередную изящную овальную тарелку с ложечками из какого-то беловатого металла. Меня осторожно подтолкнули к одному из кресел, потом все впились взглядом в его лицо – Благ легонько качнул головой – и вся стая слуг и служанок почтительно медленно и изящно выплыла, бесшумно затворив за собой створки двери.
– Угощайся, – приветливо предложил хозяин дома – иначе и не зовёшь, – Вот то, светло-жёлтое, по-моему, самое вкусное.
– А это… – смущённо потеребила нос, – А можно я в другом месте сяду? А то как-то не по себе, когда нас двое, но мы сидим в разных концах длинного стола.
– А куда ты хочешь пересесть?
Показала на кресло справа от него. Он ни слова не произнёс, ни какого-нибудь жеста руками ни сделал, а кресло мгновенно переместилась в указанное место. Удобно. И тут же сдвинулись к моему креслу чашечки с какими-то напитками и тарелочки булочками и лакомствами.
И вот мы сидели одни, в большущей комнате, ели какие-то ягодные и фруктовые штуки, иногда похожие на варенье, пили ароматные травяные чаи… Вокруг было пустынно и чисто, как в музее, у стен, на отдалении от стола, матово блестели шкафы с большими толстыми книгами, столики с цветущими растениями, деревянные ножки, спинки и подлокотники кресел. Среди незнакомцев там приметила кустиков шесть красных мелких, но очень ароматных роз. Если бы не растения было бы совсем как-то по музейному грустно. Но были растения, многие из них цвели, иногда необычными для меня цветами, чёрными, оранжевыми, нежно-сиреневыми, малиновыми, а ветерок медленно проникал в большие окна, разнося и смешивая запахи цветов и свежих булочек, чаёв… И от того, что мы сидели близко, тоже стало как-то уютно.
– А ты из простого народа? – спросил вдруг Благ.
Осторожно спросила:
– А так заметно?
– Очень, – он улыбнулся, но как-то непривычно тепло.
И было ощущение: на этот раз совершенно искренно.
– Интересно, каково это: жить в обычной семье, иметь братьев и сестёр… – задумчиво добавил парень.
– Не знаю, – вздохнула, – У меня есть только одна мама. То есть, ещё кто-то есть, но, похоже, бабушка с дедушкой рассердились на маму и не хотят с нами общаться.
– А мама у тебя какая? – он печально посмотрел в окно на сад.
– А мама у меня очень добрая. Редко ругается, когда я плохо учусь. Из-за ерунды не цепляется. А твоя? Она здесь живёт? Почему к нам не вышла?
– Уже несколько веков, как она, отец и другие родственники, которых знал, ушли в страну предков.
Сочувственно уточнила:
– И ты… один теперь?
– Есть потомки моих родственников. Среди них эта взбалмошная Кэррис. Но я с ними редко общаюсь: у них свой мир, свои дела, а у меня – свои, – он задумчиво опрокинул в чашку с чаем ложку какой-то зелёно-сиреневой фруктовой смеси с терпким послевкусием приправ, – Но они почти все смотрят на меня как на что-то особенное, почти как на Посланника Небес. Гордятся, что в их роду есть белокрылый хранитель Равновесия…
– Что-то смотрю, ты не сильно рад от их гордости.
– Да мы почти что чужие… Прости, сам не понимаю, с чего завёл этот скучный разговор, – Благ подвинул ко мне мисочку с чем-то зелёным и остро пахнущим, – Попробуй и это. Вкус потрясающий, хотя запах… запах, если честно, сам терпеть не могу.
Насчёт вкуса сомнительно пахнущего зелёного объекта он не соврал: было очень вкусно. Почему-то спустя некоторое время уточнила:
– А друзья у тебя есть?
– Был друг… – парень нахмурился, – Но наши пути внезапно разошлись.
– Тебе бы со своими белокрылыми подружиться, – вдруг ляпнула я.
– Зачем? – искренне удивился Благ.
– Было бы веселее жить. Я так думаю. Но ты, великий и ужасный Старейшина, конечно же, можешь считать иначе.
Хранитель усмехнулся. По-доброму. И пододвинул ко мне ещё мисочку с микроскопическими ароматными булочками, украшенными кусочками зелёных фруктов. Яблочные… Похоже, ему понравилось сидеть тут вдвоём и угощать незваного гостя… Должно быть, это тяжело: вернуться в родной дом через несколько веков, когда уже все ближайшие родственники умерли. Дом, превратившийся в музей… И что толку с гордости потомков ушедших, с почтительной учтивости незнакомых слуг? Он действительно здесь чужой. А на Белой земле свой новый дом не обрёл. Пожалуй, нет ничего хорошего в том, чтобы быть Старейшиной. И в его магии и могуществе проку особого нет, раз близкие люди продолжают умирать от старости…
Я столько раз мечтала стать магом или повелительницей целого мира, моего родного или какого-нибудь параллельного. Но никогда прежде не задумывалась, каково быть такой одинокой в мире, полном людей. Потому что от силы люди становятся одинокими. Много воображают о себе – и расталкивают других людей. А те просто испуганно уходят. Моя прежняя жизнь, простая и местами скучная, вдруг показалась мне самой лучшей…
Вдруг что-то внутри защемило. Сначала душу пронзила грусть, потом…
Я выронила ложку – и она упала, расколов одну из тарелок. Судорожно смяла вышитое кухонное платье с Белой земли… Так больно, словно в живот ногой ударили…
– Кого-то мучают в окрестностях, – спокойно пояснил Благ, – Со временем ты научишься отдалять чужую боль от своей, будешь смотреть как бы со стороны, цепляясь только за сильные нарушения Равновесия…
– Я буду спокойно смотреть как кого-то мучают?! – возмутилась и тут же ахнула, схватясь за локоть.
– Сначала получившие дар малейшую боль кого-то поблизости могут чувствовать как свою, потом…
Не хочу дожидаться, пока стану спокойно смотреть на чью-то боль! О, если б только защитить того, кого бьют! Я бы переместилась туда и сама бы их побила!
И упала на мягкое место, внезапно лишившись кресла. И боль в локте стала отчётливей…
Небольшая площадь на улочке какого-то города. Старые дома в один или два этажа. Около десятка людей с упоением избивают щуплого подростка. Шесть прохожих жмутся поодаль, наблюдая, другие редкие прохожие торопливо уходят.
– Ни один из хранителей не сможет защитить всех несчастных, – спокойно сказал Благ, появляясь рядом.
Хотела послать его подальше и ринуться на мучителей, но он, словно прочтя мои мысли, крепко прижал меня к себе, зажал рот. Дёрнулась. Сильный… Укусила его руку. Не шелохнулся…Тихо сказал:
– Люди сами должны о себе заботиться. Но ты не волнуйся, каждый раз, когда человек причиняет боль какому-то разумному или не разумному живому существу, он колеблет своё внутреннее равновесие. Поначалу его тело выдерживает – Творец наделил тела каким-то запасом прочности и сил – но когда Тьмы внутри становится слишком много, человек заболевает. Он может поправиться, даря другим радость – и тем самым увеличивая внутренний Свет. Видишь, ни один поступок не останется без последствий. Они сами покарают себя за зло, особенно, если мучают невинного.
И что же, мне смириться с этим и молча смотреть? Или ещё хуже – уйти? Но кто тогда вступится за этого несчастного?
Мужчины расступились, пропуская другого, одетого чуть попышней. Тот спокойно достал из-за пояса кнут – подросток в ужасе шарахнулся от него.
– И чтобы духу твоего во дворце больше не было! – проворчал подошедший.
Несчастный торопливо сел на колени перед ним, склонил голову:
– Клянусь, я больше никогда не…
А тот с усмешкой занёс кнут…
Я бешено задёргалась, но противный хранитель слишком крепко меня держал… но ведь тот же убьёт мальчишку парнишку! Он выглядит довольным, упиваясь его унижением, опуская кнут…
Невольно зажмурилась…
Тьма и Свет, два облака – непрозрачное тёмное и белое из лёгкого тумана – резко взвились вверх, переплелись… Отчаянный вскрик ударенного… И боль словно кипятком ошпарила мою голову, шею, плечи… мгновения ужаса… капли нежного тепла, впивающиеся с кончиков пальцев хранителя в моё тело… нет, не мне… мне не надо! Надо отдать целительную силу ему, тому подростку!!!
Открыла глаза и с ужасом застыла, увидев ещё несколько ударов и сжавшееся в комочек истерзанное тело. Неужели же… неужели же никто не захочет вмешаться?! О, если б я только могла! Но как?! От волнения мысли и чувства смешались… мне больно… ему больно… мне больно… я не могу ничего придумать, а его боль становится моей…
Вдруг между мучителем и жертвой возник мальчишка в длинном и пыльном плаще, заслонил несчастного собой… получил удар кнутом по своей спине, а потом быстро развернулся, ухватил за кнут, резко дёрнул… и мерзавец распластался по площади, лицом прямо по камням, в пыль…
– Ты… – завопил кто-то из спутников мучителя.
Взглянул на него, поймал его взор и… заткнулся. Попятился…
Нежданный заступник стоял спокойно, один, щуплый и невысокий, перед группой мускулистых и злых мужиков. Он кратко окинул их взором – и они отчего-то попятились. В какой-то миг я вдруг почувствовала жуткий холод, выползающий из его тёмных глаз… И Благ… он как будто окаменел, увидев этого мальчика. Только левая рука, державшая меня, дрожала…
– Ты, за… – вскочил поверженный разбойник.
Мальчик, точнее, юный паренёк, вдруг сграбастал его ворот, поднял плечистого и мускулистого мужика над землёй. И спокойно удерживал в худой руке. Странное зрелище.
– Уходи, – каким-то жутким голосом сказал он.
Но мужчина выхватил кинжал, метя по его шее…
Я заорала бы, не зажимай мне Благ рот… Разбойник отскочил, довольно ухмыляясь, а заступник упал, разбрызгивая кровь из разрезанной вены. Ещё больше сжался незащищённый им, выглядевший только чуточку старше…
– Гадёныши, я вам покажу, где…
И вдруг убийца потрясённо заткнулся.
Юный защитник спокойно поднялся… Мрачно дунул пыль с ладони в его сторону…
Лицо мучителя вдруг затянулось морщинами, волосы побелели, спина согнулась, словно невидимая рука в одно мгновение сняла с него его молодость и зрелость, лишила почти всех жизненных сил.
– Ты правда хочешь это договорить? – спокойно спросил парнишка, чуть наклонив голову.
Кровь уже залила половину его одежды, всё продолжала течь, но он стоял ровно, как будто ни боли не знал, ни слабости… Другие мучители попятились, сорвались на бег. Лишь постаревший вмиг замешкался, от шока, беспомощно смотрел, как подходит к нему жуткий паренёк с глубокой раной на шее, продолжающий истекать кровью.
– У тебя осталось меньше десятка лет, – всё так же спокойно сказал мальчик, в упор смотря на старика, – Проживи их толково. Если захочешь… И передай своему королю, что он мне уже порядком надоел. Ещё двое-трое избитых или убитых людей – и Тьма затянет эти земли. И будет засуха, такая сильная, которой два века уже как не видели. И будет болезнь, которая пройдёт по всей столице и ближайшим городам и деревням… – старик шарахнулся от него, упал, ударяясь о камни, но молча, без единого звука, а парень повернулся к потрясённо застывшим наблюдателям, – Боль, причиняемая другим, рождает Тьму внутри вас и вокруг вас. И разбирайтесь сами со своей Тьмой! Или научитесь дарить Свет, озаряя жизни других радостью. Выживете ли вы, когда по этому городу расползётся болезнь, зависит только от вас.
– Ты… кто ты? – тихо спросил избитый подросток.
– Какая разница как меня зовут? – усмехнулся парнишка, – Куда важнее, что остаётся после меня, когда я ухожу…
– Ты… тот самый… из хранителей? Этого… как его… Равновесия?
Но странный незнакомец только промолчал, усмехаясь… юный… с не по-детски серьёзными глазами… и что-то есть в нём, что-то такое… особенно, в его глазах… и шраме на его лице… в шраме над левой бровью, слабо скрытом прядками тёмных вьющихся волос…
– О, если бы я мог быть таким же сильным, как ты! – горестно воскликнул избитый.
– А зачем тебе сила? – спокойно спросил его защитник.
А старик и прохожие, чуть придя в себя, побежали прочь.
– Сила… – подросток даже растерялся от такого вопроса, – Конечно, чтобы защищаться.
– И только? – нахмурился незнакомец.
– Ну, силу можно использовать, чтобы защищаться или чтобы нападать. Но я не хочу мучить других. Я хочу только жить спокойно, – губы избитого задрожали, – Хотя бы недолго жить спокойно.
– Силу можно использовать, чтобы защищать других, – грустно сказал заступник.
Подросток растерянно моргнул.
– И правда, – сказал он, – Можно ещё и защищать других…
– Вот видишь. Есть три пути у того, кто имеет силу. А у тебя есть желание кого-нибудь защищать?
Чуть помолчав, избитый признался:
– Нет. Я ненавижу людей. Они жестокие.
– А что ты сделал для них? – грустно спросил парнишка с серьёзными глазами.
– Я… а зачем я должен делать что-то для них? Разве они сделали что-нибудь для меня? Разве они заступались за меня, когда меня мучили?!
Странный отрок, обладавший какой-то непонятной силой, грустно смотрел на него, чуть склонив голову. Долго смотрел. Наконец сказал:
– С такими мыслями у тебя не будет силы. Ты будешь только защищаться или нападать. Ты будешь только смотреть на них, думая об их Тьме – и тем самым будешь пробуждать их Тьму и волновать её, а она – будет бросаться на тебя.
– Так… получается… я никогда не стану сильным? – истерзанный слуга из королевской кухни заплакал, – Меня всегда все будут мучить и обижать?
– Всё зависит от тебя, – вдруг улыбнулся защитник, – Защищая кого-то, ты будешь становиться сильнее. Свет спасённых озарит твою душу и наполнит её новыми силами.
– Ты… ты, наверное, хранитель?
Парень опять загадочно улыбнулся.
– Скажи, а я… я бы мог стать хранителем?
– А зачем тебе сила? – опять спросил он у подростка.
И что-то было такое в этом настойчивом любопытстве. Как будто неспроста этот таинственный отрок явился сюда, как будто чего-то ждёт…
– Ну… я бы мог начать жить совсем иначе. Мне совсем надоела моя жизнь, в которой меня вечно бьют. А хранители, говорят, умеют летать. И творят чудеса. Вот как ты: обычный человек бы уже упал, обессилев от потери крови.
Поморщившись, незнакомец досадливо протёр шею рукой. Кровотечение мгновенно прекратилось. И, когда он медленно убрал ладонь, то рана заросла у нас на глазах.
– Стать хранителем – это значит разделить с миром всю его боль. Всю, – строго сказал он, – Ты больше не сможешь быть счастливым или спокойным, если где-то кто-то будет страдать, будь то человек или раздавленный кем-то цветок. Чем сильнее ты будешь, тем острее начнёшь чувствовать даже мельчайшую чью-то боль.
– Растения ж не живые! – растерялся подросток.
– И цветы умеют плакать. Тихо-тихо, когда их рвут или давят, когда говорят о них дурно. Только почти никто не слышит, как они плачут. Слышат только сильные. И они же стремятся защитить всё и всех, насколько хватит сил. И, кстати, ты уже не сможешь есть свою любимую жареную курицу или рыбу. Потому что увидишь Тьму и боль в их убитых телах. И тебе от этого тоже будет плохо и больно.
Это… какой-то очень странный хранитель… Даже мама и отец не говорили мне о таких деталях, а он… он задумывается о боли всех, даже самых маленьких или вроде бы неразумных существ!
– Ты правда хочешь разделить с этим миром всю его боль? Лечить весь мир, забывая о собственной усталости? Это значит стать могущественным и очень сильным. А хочешь – просто научись драться – и защищай ближайших к тебе людей, помогай попавшим в беду. Это тоже сила. Тоже хранитель, только немного слабее. Такие люди не умеют летать, но они тоже озаряют мир своим Светом. Их искра сияет очень ярко и красиво. И мир становится красивее от них. Подумай, зачем тебе сила. И что ты хочешь оставить, уходя.
И тут я вспомнила лицо таинственного паренька, вспомнила, где видела его. И хотя это глупо – обращаться к отроку, внешне похожему на отрока из моего виденья, особенно, если там было событие, случившееся несколько тысяч лет назад – я всё-таки окликнула его:
– Киа!
Он вздрогнул и обернулся, как будто я позвала именно его.
Киа… как я могла забыть это лицо? Этот непримиримый взгляд, эту привычку лезть хоть в огонь, если справедливость нарушена, эту боль и отчаяние за всех, кого он не успел спасти, за всех сбившихся с пути…
Киа… что за странные мысли лезут мне в голову? Почему такое ощущение, будто уже видела его?
– Ты кто? – спросил он, задумчиво смотря на меня.
Словно не узнал…
Это он тогда, в прошлом, шёл мимо Кайера-Карьэлла, на мосту. Он следил за ним, внимательно, как за тем, кто может стать опасным!
– Прости, у меня много дел. Мне некогда с тобой разговаривать, – сказал и медленно стал отворачиваться.
Сейчас взмахнётся его старый плащ – и он исчезнет. И не найти его, ни докричаться… Я почему-то уверена в этом. Он совсем не любит появляться перед людьми. Только…
– Киа, – повторила я.
– Что? – спросил мальчик несколько сердито.
– А как тебя на самом деле зовут?
– Зачем тебе это? – кажется, он немного растерялся.
Значит, Киа – не единственное его имя. У него несколько имён.
Честно ответила:
– Не знаю. Но мне почему-то захотелось это спросить. Как будто это важно, как тебя зовут.
Тогда, на мосту, уходя, я ведь тоже хотела спросить, как его зовут. Только не решилась его окликнуть. И эта тайна застряла внутри меня как заноза. Даже странно, что она до сих пор мучает меня…
Так, опять какие-то нелепые мысли в моей голове.
Киа посмотрел на меня пристальнее, словно пытался увидеть мою душу, самые потаённые её уголки. Только самого главного не увидел и потому грустно отвернулся, строго сказал растерянно замершему подростку:
– Подумай, зачем тебе сила.
Взметнулся его старый-старый плащ, пополз под рубашкой комок спрятанного от чужих глаз кулона. И он исчез.
Он не будет следить за мной. Он давно знает, что я тут. Но ему это не интересно. И про то, что Кайер снова тут, он, скорее всего, давно узнал… Почему же он терпит все выходки Кайера? Он слабее? Или ему скучно без сильного противника? Или у него свои какие-то планы? И… выходит, что он жил ещё во время прежних изначальных, за сколько-то тысячелетий до нынешнего дня!
– Киа… ты сказала, его зовут Киа?
Голос Блага дрожал. И вообще он был какой-то очень бледный, усталый, словно долгую ночь промучился, видя какой-то невыносимый кошмар…
– Ну… – я вдруг смутилась, поняв, как странно себя веду, обращаясь к незнакомцу и ожидая чего-то от него, – Мне почему-то подумалось, будто так его зовут. В одном из моих видений кто-то сказал, что его зовут Киа. И вдруг снова он. Я не сразу поняла, но… это точно был он. Только не понимаю, кто этот человек. И человек ли?.. – задумчиво потёрла переносицу. – Иногда, когда я смотрю на хранителей, мне на мгновение видятся их крылья. Но я совсем не вижу его крыльев, не вижу, какого они цвета. Может, он из изначальных хранителей? И умеет прятать свои крылья? Как думаешь?
– Киа… – устало повторил Благ, потом встрепенулся, – Его редко кто видел. Говорят, он сын какого-то хранителя. Кто-то подозревал, что он последний из изначальных, только действует в одиночку. Никто ж из нас не мог попасть в Вечную страну, проверить, там он или не там. И… и ещё кто-то говорил, что он, наверное, уже умер. Если он сын какого-то хранителя, то у него, вероятно, меньше сил, и он мог жить намного меньше. И этим можно объяснить его исчезновение. Правда, это имя очень популярно, особенно, в моей родной стране. Считается, так зовут Стража Небес – и многие родители дают это имя своим детям, мечтая о покровительстве Стража.
– Так… Киа… это Страж Небес?! – вскричала я.
– Может быть, – медленно произнёс белокрылый.
Сердито заорала:
– Почему ж ты молчал? Почему ничего не сказал? Кайер ищет Стража Небес! Говорит, убьёт Кэррис, если ему не притащат этого стража! И единственный способ мирно договорится с Кайером вернуть Кэррис – это притащить к нему Киа!
Благ тяжело вздохнул:
– Ты думаешь, можно притащить Стража Небес против его воли?
– Эм… – я смутилась, – А что, нельзя?
– Он и появляется-то редко, не перед всеми! Предпочитает молча выполнять просьбы или, если сочтёт просителя не заслуживающим награды, вообще не среагирует. Вмешиваться, говорят, любят, но незаметно. Он и внешность умеет менять. Если Киа – Страж Небес, то бесполезно что-то требовать, тем более ради чужого желания. Захотел бы он – и сам бы пришёл к Кайеру. Но, похоже, он не считает, что Кайер заслуживает чести увидеть его и поговорить с ним.
– Обидно слышать всё это, когда этот Киа, который мог оказаться самим Стражем Небес, уже ушёл.
– Скажи спасибо, что он просто ушёл, хоть ты и окликнула его, – в голосе белокрылого прорезались горечь и злость.
– А что, опасно заговаривать с ним?
Благ не ответил, устало смотря куда-то вдаль. Такое ощущение, будто он уже встречал этого Киа и встреча их окончилась чем-то плохим для него. И… я упустила возможность привести к Кайеру Стража Небес! Какой облом! Как гадко узнавать, кто он, этот таинственный мальчишка, когда он уже ушёл! И ничего не поделать, если он не захочет объявляться вновь.
– А это… – тихо сказали сбоку.
Мы повернулись к подростку, который, как оказалось, всё ещё был тут и слушал наш разговор.
– Если этот Киа – тот самый Страж Небес… которого почти никто никогда не видел… и который ненавидит появляться у людей на глаза… то… почему мы смогли его увидеть? – задумчиво уточнил избитый.
И верно… почему мы смогли увидеть этого неуловимого Киа? Он что, так увлёкся спасением этого подростка и чтением нравоучений, что совсем не заметил присутствия меня и Блага?
Недоумённо посмотрела на Старейшину.
– Он заметил нас, – ответил тот, будто прочитав мои мысли, – И не стремился спрятаться.
– Но всё-таки, как мы смогли увидеть самого Киа? – не отставал любопытный отрок.
– Просто сам Киа захотел увидеть кого-то из нас, – белокрылый выглядел так, словно всю ночь вагоны грузил…
– Значит, он захотел взглянуть на меня? Или на тебя?
От второй моей фразы Благ поморщился. Он не хотел видеть Киа. Больше никогда не хотел его видеть. Потому что он уже его знал. Там что-то гадкое произошло. Очень-очень гадкое.
– Или просто решил мне помочь? – заулыбался спасённый, – Если сам Киа захотел мне помочь… тот самый Киа… значит, во мне есть что-то хорошее! Хотя бы самая малость есть! Страж Небес помогает только тем, кто этого достоин…
– Он хотел поговорить с тобой, – грустно указал на него Благ, – Ради тебя пришёл.
– Со мной? – растерялся подросток, – Но на что ему я? Если вы говорите, что даже тот какой-то Кайер… тоже хранитель, как и вы, да? Если он даже ему не показался, а мне… почему мне?
Кажется, Старейшина как-то постарел. Такой измученный взгляд, такая тоска в глазах…
– Что? – спасённый испугался, – Он… он хочет меня убить? Я его увидел, потому что скоро умру?
– Наверное, он думает, выйдет ли из тебя толковый хранитель Равновесия или нет, – Благ вздохнул.
– Хранитель? Из меня?! – потрясённо вскричал избитый.
М-да, какой-то он жалкий… не солидный… И хранители, насколько успела заметить, намного взрослей…
– Он ещё думает, – добавил белокрылый, – Ещё не решил, будет ли от тебя толк. А потому пришёл поговорить с тобой. И ты всерьёз подумай над его вопросом: зачем тебе нужна сила. Если честно, хранителем быть трудно. Особенно, когда Киа пристально следит за тобой, – Старейшина взял меня за руку, крепко сжал, – Пойдём. Подальше. Не хочу больше ничего слышать ни о Киа, ни о Кайере. В конце концов, они сами могут поговорить друг с другом. Если оба захотят.
Мгновение – и мы уже снова очутились на Белой земле. Я упустила Киа… я упустила Стража Небес… Что теперь делать с Кайером? Вдруг это непонятное существо передерётся с хранителями и разрушит весь мир?
Благ шатаясь, медленно, дошёл до ближайшего дерева, с кроной, обстриженной в идеально чёткий шар, упал возле него, как-то сгорбившись, опираясь боком о шершавую кору. Что-то мучило его, страшно мучило… мне стало жаль его, хоть он и был в чём-то очень жесток… спокойно смотрел, как король и те негодяи избивают слабых… Но он и сам страшно ослаб после встречи с Киа…
