Текст книги "Мир в моих руках (СИ)"
Автор книги: Елена Свительская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
Старейшина чёрных хранителей вдруг напомнил мне маму. Возмутилась:
– Я умею плавать! Ну, ладно, сначала побуду на берегу, – скинула обувь и вместе с одеждой шлёпнулась в воду, обдав его брызгами.
Мы обливали друг друга водой на мелководье, делали заплыв вдоль берега. Чуть погодя даже сплавали на другой берег. Чуть припекало солнышко. Вода блестела от ряби, которую нагнал слабый ветерок. Мне стало так хорошо-хорошо! Едва не проболталась о маме… Вспомнив про мою обиду, подплыла к берегу, загребла мокрый песок в руку… И швырнула в него мокрой лепёшкой. Едва не засветила Карсту в глаз: рыжий вдруг сунулся прикрывать своего предводителя…
– Ты! – возмутился повар, отплёвываясь от песка, – Не смей покушаться на моего Старейшину!
– Мы просто играем! Остынь! – отозвался мой отец.
Мы ещё долго плавали. Я успокоилась. Казалось, будто вода смыла все видения и тревоги. И я снова стала собой. Той, которую знала. Обычной девочкой по имени Надя… Которая наконец-то нашла своего отца…
А потом мы пошли к нему домой – покушаться на чистые полотенца. Папа дал мне свою рубаху и вышел из комнаты. Я переоделась. Его рубашка была мне как платье. Встряхнула головой, разбрызгивая капли с не вытертых волос. Мне было хорошо. Словно я опять дома. Правда, дом этот принадлежит чёрному Старейшине, о котором в этом мире много всяких жутких вещей говорят. Но мне хорошо… Даже при том, что мой мир другой, неизвестно в какой дали расположен. Стоп. Я – ребёнок двоих миров. И с этим ничего не поделаешь. Разве что к психиатрам сходить, пообщаться, когда домой к маме попаду. Но почему-то к врачам совершенно не тянет. Во всей этой случившейся белиберде, слегка понятной, с обилием нелогичных вещей, есть нечто привлекательное. И мне оно нравится. Мне хорошо тут, около отца… Иногда я ощущаю спокойствие… такое глубокое, какого никогда не ощущала в моём мире… в мамином мире… Там была нежность… А у отца было спокойствие. То спокойствие, которого мне так не хватало. То спокойствие, которое я так отчаянно искала на протяжении моей короткой ещё жизни… То спокойствие, которое так нужно мне… Я его нашла! Я нашла отца!
Потом был ужин. Карст напёк ароматных пирожков с вареньем из местных ягод. Иногда знакомых мне, иногда – чужих.
Вдруг на подоконник присел незнакомый мне чернокрылый. Хоть и выглядел как обычный человек, но у меня внутри появилась мысль: он из компании Гаада.
– На пограничной земле сидит уже несколько часов Старейшина белых хранителей, – мрачно доложил незнакомец, – Он «просит аудиенции у Старейшины чернокрылых», – мужчина, солидный, плотный, вдруг ловко перемахнул через подоконник, спокойно цапнул со стола пирожок, откусил, неспешно прожевал, после чего мрачно добавил: – Они там что, по-человечески говорить не умеют?
– Выбирай ещё, – Гаад пододвинул к нему большое блюдо с пирожками. – А хочешь – присоединяйся. Только Блага к нам сперва позови.
– Его? Сюда? – гость аж поперхнулся.
Он уставился на своего предводителя так, словно тот предложил ему привести в дом главное зло всех времён и народов. Или мешок навоза.
– А что, мне опять оставаться без ужина из-за всяких этих «важных» дел? – кривая усмешка скользнула по лицу Гаада, – Позови его.
– А он потом к нам с оружием в руках полезет?! Ну уж нет! Хватит с меня этой змеи и её происков!
– Не волнуйся, без моего согласия он сюда второй раз не пройдёт. Я – хозяин этой страны.
– Точно не пройдёт? – ради этого вопроса мужчина даже обождал с дальнейшим поглощением пирожка, а тот явно его манил.
– Будь уверен!
Хранитель растворился вместе с пирожком. Вдруг снова появился, цапнул второй:
– Я с этим, – многозначительный взгляд, – За одним столом есть не буду! – и опять исчез.
Тайаелл как-то вдруг сник и помрачнел. Как нашкодивший ребёнок, чей родитель вот-вот вернётся домой. И грянет Великая разборка всех времён и народов…
– Тай, а Тай! – потянула его за рукав.
– Ась? – отозвался краснокрылый.
Шёпотом спросила:
– А кто из хранителей главный?
– Старейшина, – проворчал тот.
– Гаад важнее или Благ?
Парень поморщился. Смутился под испытующим взглядом Гаада, но всё-таки ответил:
– У чёрных хранителей Старейшина Гаад. У белых – Благ.
– Ты забыл про краснокрылых, – усмехнулся мой отец: он расслышал наш разговор.
– А, точно! – Тайаелл хлопнул себя по лбу, – Совсем из головы вылетело! Привык, что были только служители Тьмы и Света… В общем, ещё есть краснокрылые – они же изначальные хранители. И у них свой Старейшина.
– А кто у них Старейшина? – не отстаю.
Тайаелл помолчал, потом сказал с некоторым удивлением, будто только что заметил:
– Я.
– Так кто главнее: ты, Благ или Гаад?
– Ну… у каждой группы хранителей свой глава… – и он поспешно забил себе рот пирожком, чтобы избежать дальнейших расспросов.
– А всё-таки, кто главнее? – повернулась к отцу.
– У нас, хм, равноправие… с некоторых пор, – объяснил Гаад.
– Ты это Благу расскажи! Или ушедшему Хаэлу! – осклабился повар.
– Если кратко: то каждый Старейшина управляет своими. Между собой Старейшины равны. Но ещё недавно порядки были другие. Вон, Тайаелл ещё не привык, что он стал изначальным. По-прежнему опасается Блага. Тай ведь раньше был из белокрылых.
– Изначальные хранители – самые древние. Так что, после их нового появления – какое-то время их не было вообще – вроде как главными должны быть они. Но мы ещё толком не разобрались с изменениями.
– А чего так? – потянулась к дальнему блюду за соблазнительным пухлым-пухлым пирожком.
– А у нас ещё недавно страшная битва была, – спокойно отозвался Старейшина чернокрылых и заботливо придвинул блюдо поближе ко мне.
И вот в этот самый миг на пороге кухни появились Благ и заметивший его, Хаэл, кажись. И вновь прибывший, явно расслышавший окончание разговора, заметно смутился. Как будто сам ту битву и организовал. Хаэл его ещё смерил полным ненависти взглядом. Повисла долгая напряжённая тишина.
– Хочешь пирожков с вареньем? – как бы между прочим предложил хозяин дома и главный злодей своей личной страны в частности.
И схлопотал уничтожающий взгляд от Хаэла.
– Да я не… – Благ как-то вообще сник.
Мне даже захотелось его утешающее похлопать по плечу. К его счастью… или к моему? В общем, к чьему-то счастью, ростом белокрылый был намного выше меня, так что мой замысел ему осуществлением не грозил. Или мне?
Незваный гость понёс какую-то ерунду, мне малопонятную, но, судя по навеваемой ею тоске, являющуюся какой-то официальной речью. Отец мрачно сощурился и оборвал его причудливым движением руки:
– Может, ты всё-таки перекусишь? А то боюсь с голода помереть, пока ты говоришь свою приветственную речь.
– Ты хочешь накормить его после всего случившегося?! – взорвался Хаэл.
Гаад на миг зажмурился, глубоко вдохнул, шумно выдохнул, задумчиво уставился на своего подчинённого. И Благ – на него же. Так, будто камень заговорил. Или ещё чего в этом же духе, невероятное и жуткое случилось.
– А где у вас Зал Собраний? – растерянно уточнил пришедший, – Или… у вас его нет?
– А зачем? – пожал плечами чёрный Старейшина.
И они оба недоумённо выпучились друг на друга. Кажется, у обоих произошёл культурный шок.
– Если ты считаешь, что я не вправе говорить с тобой в твоём личном кабинете, я это пойму, – сдержано и даже как-то виновато прибавил гость.
Гаад и Карст переглянулись. Я бы для ясности их молчаливого диалога добавила одному движение пальцем у виска. Но тут, похоже, так не принято.
Нарушил немую сцену незваный гость, который некстати решил сползти в обморок. Хозяин успел его подхватить. Я приметила лезвие ножа, которое Хаэл достал из воздуха и потом торопливо спрятал за спину, подальше от моего заинтересованного взгляда. Блага усадили за стол, на свободный стул. Хаэл с отвращением взглянул на ещё не съеденные пирожки. Назревал нешуточный конфликт. Только Гаад его предупредил, отправив Хаэла следить за Горой справедливости. После нескольких хлопков чёрного Старейшины по плечу белого, тот очнулся. Затянул было поток вежливых благодарностей, но Гаад его перебил:
– Кто тебя так отделал?
Лицо пришедшего исказилось от ужаса: он вспомнил о цели визита.
– Гаад, я… я…
Тот устроился на стуле перед ним, вопросительно вздёрнул бровь. Стул как будто из воздуха достал: до того на кухне были лавки. Надо будет как-нибудь спросить как – я потом в родном мирена фокусах миллионером стану. Ой, блин… нет, не стану: он, наверное сделал это засчёт местной магии. Хотя они свои силу магией не зовут…
– Я узнал кое-что об этом таинственном хранителе, называющим себя Кирилл.
– Он из чужого мира? – грустно улыбнулся хозяин дома.
– Да, – растерянно сказал Благ, – И ещё…
– Он подозрительно много знает о нашем мире и использовании дара хранителя?
– Откуда ты?..
– Это неважно, – Гаад спокойно потянулся за недоеденным пирожком с малиновым вареньем, – Главное, что теперь нам с ним делать? Он ведь расколол плиту на Горе справедливостей. Значит, гнева Небес не боится.
– Я это сам видел, – белый Старейшина вздохнул.
– Ты ради этого пришёл? Спасибо за стремление снабдить меня полезными сведеньями! Я поем и подумаю, что предпринять. А, кстати, если хочешь – угощайся, – чернокрылый радушно показал на блюда с пирожками, – И заметь, я их уже ем, они не отравленные.
Благ как-то странно на него посмотрел, но пробовать угощение не спешил,
– Ну, не хочешь, как хочешь! Нам же больше достанется! – усмехнулся правитель Чёрной земли.
Пирожков, кстати, оставалось ещё много. Будто бы Карст на целую ораву приготовил. А, впрочем, мог и знать о приходе каких-то гостей. Или же у чернокрылых принято ходить друг к другу в гости, вот так, по-простому. Минуточку! А ведь выходит… Сцена из моего видения произошла на самом деле! Кирилл действительно расколол ту трёхцветную каменную плиту! А если… и часть остальных видений – правда? Или… они все верны?..
– Гаад, у меня такое ощущение… нет, я в этом уверен: я его знаю! – вдруг очень горько произнёс Благ.
– И кто же этот Кирилл? – спокойно отозвался Гаад, прожевав и проглотив кусок пирожка.
Белый Старейшина сказал только одно слово… или то самое имя, без смысла? Но Гаад поперхнулся, Карст побелел, а Тайаелл напрягся. Они все знали обладателя этого имени. И, судя по их лицам, с ним случилось что-то ужасное. Или же он что-то жуткое сотворил.
История 11
Благ сказал только одно слово, то имя:
– Кайер, – и оно как будто царапнуло что-то внутри у меня.
Кайер… Такое ощущение, будто мы уже знакомы… но кто ты, Кайер? Кто ты для меня?.. Где мы с тобой встречались?
Я вдруг чётко увидела, как с каких-то горных вершин сошла лавина. Так чётко, будто сама стояла у подножия той горы. Ужас сковал меня. Этот снег… Эти тонны снега сейчас меня раздавят!
Уверенный взмах худой руки. Завывающий, взбесившийся, клубящийся вихрь взметнул и яростно дёрнул прохудившийся плащ, будто желая сорвать его с тощей и низкой фигуры или же вовсе унести его вместе с обладателем.
Голос… тихий голос, нараспев читающий какие-то слова… слова, казавшиеся знакомыми, но отчасти совсем непонятными…
Он вдруг резко обернулся, словно увидел меня. Худой парнишка… или же совсем мальчишка?.. И его глаза… я их уже видела когда-то…
– Прости… – прошептал он беззвучно, лишь шевеля губами.
Снег взвился из-под его ног, закружился в неистовом танце вокруг правой руки, обращаясь в искры… вдруг они все упали к его стопам, а на его ладони свернулся сгусток мрака… изначальной силы… Тьма змеёй взвилась с его ладони… Я отшатнулась… Но ни время, ни расстояние, ни невольно воздвигнутая мной преграда не были ему помехой…
Застонав, упала на колени, закрывая рукой прокушенную шею. Между пальцев потекло что-то горячее… Боль растеклась по сосудам, ударила в голову так, что в глазах потемнело…
Я не видела… ничего не видела… Только чувствовала прикосновение чьих-то тёплых рук, лёгших мне на плечи, чьи-то ноги, о которые обвалилось моё тело… Всплеск нежного искрящегося света, отчасти потеснившего головную боль… А ещё ощутила мощный сгусток зелёного пламени, который сорвался с кончиков пальцев моего защитника… Почему-то была уверенность: тот, кто рядом, хочет заслонить меня… и люто ненавидит того незнакомца, напавшего на меня…
Мир покачнулся от столкновения двух сил. Свет и Тьма ринулись в разные стороны… Мир распадался на две части… Где-то, посреди столицы какой-то страны, дорога разошлась пополам… Я слышала треск земли, разорвавшихся пополам камней на мостовой и слышала полные ужаса вопли живущих там людей… Ощутила страх тех, кто тоже был там, слышал треск и вопли, но ещё не увидел всего… Липкая волна чужого страха едва не погребла меня под собой… Только чьи-то жёсткие пальцы, вдохнувшие в меня Свет, удержали на грани.
– Я знаю, что ты существуешь! Приди же и поговори со мною, трус! – прокричал мой защитник.
Не словами… сердцем… Его крик разнёсся по всем уголкам мира…
В какой-то миг ощутила полыхавшую в нежданном заступнике мощь… Странное чувство, будто сижу с завязанными глазами, но всё равно вижу… суть происходящего…
– Попробуй меня заставить, – не слова, а просто… огненная насмешка разошлась во все стороны, как круги на воде, в которую был брошен камень…
Встряхнула головой… Противостояние Кайера с тем то ли парнишкой, то ли мальчишкой. Такое ощущение, что оно длится вечность…
Со стоном шевельнулся кто-то за моей спиной. Ох, это же тот человек, который смягчил тот удар огненной змеи и дал мне сил поскорее расправиться с её ядом!
Кирилл медленно сел, судорожно обхватил голову, словно она вот-вот разорвётся на части. Взгляд его, помутневший от боли, блуждал. А на губах… плясала дерзкая улыбка… Не сразу он стал осознанно смотреть по сторонам… потом заметил меня…
– Ну, теперь ты поняла… – слова давались ему с трудом, словно наждачкой шли по опалённому горлу, – С кем я играю?
– Играешь? – мой голос дрожал, – Да он же… размажет тебя клочками по миру и не заметит!
Из глаз Кирилла на меня смотрела бездна. Пропасть боли и усталости…
Как будто я уже что-то такое видела прежде…
Кирилл… Кайер… и… тот взгляд…
Сгущались сумерки… Две фигуры скользили по широкому мосту. Один чуть замедлил шаг. И второй… тоже… Первый, Кайер, обернулся. Как будто чуть моложе и шрамы на лице, ожог на запястье, выглядывающем из-под рукава. Второй… кажется, мальчишка. Лицо почему-то не могу разглядеть, но цепкий взор его необычных глаз помню. В его глазах… вечность… как и в глазах Кайера…
– Не надоело ещё? – лёгкий шёпот, как будто и вовсе почудилось.
– А сам-то не обнаглел ли? – усмехнулся белый хранитель.
Белый? Точно белый?
Мне на миг привиделись чёрные крылья за его спиной…
– Тэл, он твой знакомый?
Они обернулись ко мне.
– Почтенная Посланница не должна забивать свою голову всякой ерундой, – сдержанно сказал Кайер.
– Значит, Тэл? – как-то странно улыбнулся мальчишка, – Сочту за честь знакомство с вами. Представить только, Небеса нам такую красавицу послали!
«Пришла-таки» – прочитала в его глазах. – «Ну и как? Интересно тут? Только очень-то много о себе не мни. Ты тут никто в общем-то»
И мне стало как-то обидно от такого приветствия. То все вокруг на цыпочках ходят, говорят, мол, спасение всего их мира прибыло, избранница каких-то Небес, каких-то богов, то вот такое хамство. И, что досаднее всего, не прицепишься. На словах незнакомый мальчишка был очень рад меня увидеть!
Рядом появилась девушка с большими красными крыльями.
– Прискорбное известие! Глава изначальных скончался сегодняшним утром. Мы собираемся устроить прощальные обряды в Вечной стране. Приглашаем Посланницу Небес и всех, – быстрый взгляд на Кайера, – Даже чёрных хранителей.
– Чёрный Старейшина весьма рад, – кривая усмешка язвительно легла на губы парня, – То есть, я, конечно же, безмерно сожалею о кончине Тэриаррэла. Но очень признателен за ваше приглашение. Думаю, это может послужить отличной возможностью для примирения некоторых упрямцев. Я буду всячески воздействовать на моих хранителей ради возвращения мира в наши земли.
– К вам, уважаемый, – краснокрылая одарила его мрачный взором, – Разговор особый. Особое предупреждение от нового Старейшины изначальных. Если вы опять начнёте вести себя неблагоразумно, как в тот раз…
– Помилуйте, драгоценная Аэйрэлл! – Кайер прикрыл левой рукой сердце, – Вы так возитесь с вашим ничтожным слугой, будто из-за меня может случиться что-то непоправимое вроде разрушения мира!
Когда он сказал это, мальчишка вздрогнул и как-то испуганно впился взглядом в его глаза, словно желал вывернуть всю его душу наизнанку и прочесть там оттиски всех, даже самых малейших желаний и устремлений. Этому юному незнакомцу явно была небезразлична судьба этого мира. Но кто же он? Я не видела его ни среди чёрных хранителей, ни среди белых! Может, из изначальных? Но разве туда берут детей? Впрочем, я наконец-то смогу побывать в этой закрытой земле. И разберусь, есть ли он там или нет. Да и просто из любопытства… Ох, у них же беда, а я тут молчу. Надо хотя бы натянуть на лицо маску сочувствия…
– Ну, уж до разрушения мира дело может и не дойдёт, – язвительно выдохнула хранительница, – Но вот скандалы ваши нам уже надоели. Между прочем, нас выбирали Небеса. Каждого! Не ради наших гордо задранных носов, не ради того, чтобы мы использовали Извечные Силы ради своих прихотей, а ради блага нашего мира!
– Драгоценнейшая Аэйрэлл! – Кайер устало взмахнул руками, – Ну что вы мне устав для новичков пересказываете? Уж Старейшина-то его слышал не раз, а уж сколько пересказывал! Разумеется, я всеми силами стремлюсь к заботе о мире! Другого-то дома у меня нет!
Вот вроде бы чёрный хранитель пламенно возмутился за такие нападки, но всё-таки… что-то было такое в его глазах… Отчего в его искреннюю заботу не верилось. У него явно есть какие-то тайные планы. Надо проследить за ним. Успеть бы, пока я здесь… И что же этот юнец так смотрит на него, волком смотрит, как на хищника, облизнувшегося на его добычу? Что они не поделили, этот мальчишка и Старейшина чернокрылых?
Вдруг незнакомец перевёл взгляд на меня. Я удивилась взгляду этого юного создания: столько серьёзности и усталости было в нём!
«А ты… чего хочешь ты?» – спросили у меня его глаза, – «Тебе достаточно места Посланницы Небес и той гордости, которую оно тебе прибавляет? Или ты и правда хочешь нам помочь?»
Я смотрела в его глаза… Я тонула в них… Почему ты не доверяешь мне, мальчик? Почему тебя так волнует судьба этого мира? Когда ты успел познакомиться с чёрным Старейшиной?
Словно покрывало соскользнуло с него… И на миг я увидела его суть. Не мальчик. Парнишка. Худой. Темноволосый. Серьёзный. Кутающийся в старый плащ с меховой полоской, свивающейся в узор. Чем-то похожий на змею… и камень, висящий на кожаном шнурке, чем-то напомнил клык какого-то зверя… И этот шрам над левой бровью, похожий на шрам от когтей… Его взгляд завораживал… что-то в нём было… как будто знакомое… Он вдруг мрачно прищурился – и виденье пропало.
– Ты кто? – спросила его строго.
Кем бы ни был он, а место Посланницы небес выше всех, даже выше изначальных хранителей.
Мальчик усмехнулся. Как будто старый умудрённый опытом воин, смотрящий на малыша, усиленно пытавшегося поднять его меч.
– Меня зовут Киа, я бродячий мастер и певец, – и легонько склонил голову в поклоне.
Соврал. Он явно соврал. И уважительности ко мне у него было меньше, чем у хамоватых чернокрылых!
– Прошу, не злитесь на этого юнца, почтенная Тэл, – встрял Кайер, – Этот певец почти ни к кому не обращается с должным уважением. Он даже на королей смотрит свысока.
– Я кланяюсь лишь достойным королям, – уточнил Киа.
Иными словами, считаешь меня недостойной?
«Именно так» – сказали мне его глаза, – «По-моему, ты слишком много о себе возомнила, Посланница Небес».
Извинюсь, если Небеса пошлют кого-нибудь читать мне нравоучения!
«В этом мире у тебя много власти, а в своём ты снова станешь никем» – усмехнувшись, он вдруг закутался в неожиданно появившийся плащ и… исчез… Он… такое ощущение, словно он разговаривал со мной! Так, чтобы наш разговор был понятен лишь нам двоим… Да кто же он такой?!
– Поговаривают, что Киа – сын кого-то из хранителей, – услужливо объяснил Кайер. – Иначе не объяснить, почему он имеет способность перемещаться.
– Но никто не признается, чей он сын, – мрачно произнесла Аэйрэлл, – Никому не хочется краснеть перед другими за порождение этого наглеца.
– Да может, его отец и сам не знает, что от какого-то его увлечения где-то родился сын! – усмехнулся Кайер, – Уж за тысячи или века жизни можно много кого родить… И не заметить.
– А как вы познакомились с ним, Карьэлл? – спросила я у Старейшины.
– Да как-то спас от озверевшей стражи оскорблённого им короля…
Он говорил что-то ещё, но я не вслушивалась. Меня чем-то напряг этот мальчишка… Или парнишка в плаще и с камнем в форме клыка? Мне бы встретить его ещё хоть раз, спросить… как же его зовут на самом деле? Кажется, в его имени есть что-то важное для меня…
– Эй, потомок древнего и воинственного народа! – толкнул меня в плечо Гаад, – Будешь ужинать? Мы тут уже почти обсудили план переговоров с Кайером и решили перекусить…
Задумчиво посмотрела на него, на Тайаелла, Блага, Карста, собравшихся на кухне дома чёрного Старейшины… Чёрного Старейшины?
– Гаад, а кто такой Карьэлл?
– Тебе опять что-то привиделось?
Кивнула. Старейшины недоумённо переглянулись.
– Странно, к чему тебе виденья о столь далёких временах?
– Ты скажи, кто это? Он действительно существовал, да ещё давным-давно?
– Это один из былых чёрных Старейшин, управлявший нашей страной ещё во времена существования былых изначальных. Тогда ещё кто-то из них жил в Вечной стране, – объяснил Гаад.
Рехнуться можно. Если Карьэлл – один из давнишних Старейшин, почему я его в этом сне мысленно называла Кайером? А, впрочем, нет… Я немного со стороны смотрела… И иногда думала, мол, вот это Кайер… А в самом сне называла его иначе… Я?! А что там я делала? Хм, в теле той… женщины? Девушки?
– А кто такая Тэл?
Отец как-то смутился. Сразу не мог вспомнить.
– Одна из Посланниц небес, приходившая ещё при прежних изначальных, – уточнил Благ.
– Да у вас тут проходной двор какой-то! – не выдержала я. – И ходют и ходют! Я себе голову сломаю в попытках всех упомнить! А кто такой Киа?
А про Киа вообще никто не знал. Такая подозрительная тишина повисла.
– Ну, про него ещё говорили, мол, это сын кого-то из хранителей! – тихо сказал Благ, смотря на сцепленные пальцы.
– Кто говорил? – растерялся Гаад, – У хранителей крайне редко рождаются дети.
– Кайер… тьфу… Карьэлл!
На меня посмотрели очень заинтересованно. Видимо, захотели отправить в местную психушку… Так, эти видения… Какой их процент является точной информацией, а какой – вымышленной? И откуда все они берутся? Если выяснится, что за их поставку отвечает кто-то конкретный – морду набью! Кем бы ни был – смачные фингалы под глазами нарисую! У меня от этих видений уже голова пухнет!
– Интересно, зачем этому мальчику виденья о таких давних событиях? – вздохнул Тайаелл, – Вот уж кому они точно не нужны, так этому ребёнку!
– Это девочка, – задумчиво уточнил мой отец.
– Девочка?! – выпучился на меня краснокрылый.
Не удержалась и показала ему язык. Так как достали. Все достали. Всё достало!
Благ вдруг оказался рядом со мной, мягко коснулся моего лба кончиками пальцев. И мне вдруг страшно захотелось спать.
– Зачем? – спросил Гаад.
– Пусть отдохнёт. В её возрасте дар – настоящее проклятье…
А он… забоится обо мне… мой принц… почему именно мой принц? Почему я так подумала о нём? А, впрочем, всё равно… хочется спать… очень хочется спать…
Дорога… длинная дорога… Пленники идут медленно, еле передвигая ноги… Эта была длинная дорога… Такая длинная, что от прежней жизни остались лишь обрывки воспоминаний, вылезающие иногда… Иногда солнце палило нещадно… Иногда мы дрожали от пронизывающего ветра… Весна… самая жуткая весна в моей жизни… А ведь казалось, что всё будет как обычно… Что в моей жизни всё будет как обычно… Ещё две-пять вёсен – и мне выстроят мой собственный шалаш… И я стану плодить стайки озорных и вопящих детей… толстеть… охранять свой костёр… Ждать своего воина с охоты… Страшно дрожать в ожидании, боясь, что однажды он не вернётся… Как дрожало большинство наших женщин… А кто-то говорил, что мужчины приходят и уходят… Они рано уходят к предкам… Один уйдёт в долгий путь, а другой займёт мой шалаш… И новые стайки детей будут виться вокруг… воины… хранительницы огня… Как у всех… Как всегда…
Иногда всплывали страшные воспоминания… о той жуткой ночи, разорванной яростными криками… Незнакомые, разрисованные полосами лица чужаков, страшными тенями вдруг попадавших в лунные лучи… Они кричали… страшно кричали… Они хорошо видели в темноте… Кричали разбуженные и испуганные дети, кричали женщины, кричал старый шаман, которого долго убивали… И его духи его не спасли… не выручили… и нас его духи не уберегли…
Иногда кто-то падал без сил… вначале мы провожали их – наших и чужих, но также пойманных как нас – грустными взглядами, а потом… потом мы настолько устали, что перестали даже смотреть на них…
Однажды один пленник едва не сбежал… Это было целое событие, отчётливо закрепившееся в памяти многих… такой худой, но гибкий мальчик… Ещё не прошедший посвящение в воины, но, судя по лицу, ему оставалось совсем немного до того долгожданного часа… которого, быть может, у него уже не будет… Говорили, что это седьмой сын какого-то вождя… Его вели, чтобы долго унижать и мучить на глазах своего племени… чтобы упиваться победой до конца… Его много били, чтобы не сопротивлялся… Он шёл, хромая и шатаясь… Но он всё равно попробовал сбежать… Он даже убил троих наших охранников… Мы с замираньем сердца следили за поединком в тусклых лучах зари… Но никто из пленников не решился помочь… Что могут женщины, которые сами почти что дети? Что могут женщины в этом мире? Разве что плодить новых воинов… Потому-то нас и пощадили… Нас, самых юных, ещё не имевших своих шалашей…
"Какая разница, где будет мой шалаш? – вздохнула как-то дочь брата моего отца, – Это случалось раньше, и будет случаться впредь. Не мы первые, не мы последние"
И мы шли… шли, подгоняемые грозными окриками чужих воинов… шли и иногда падали, чтобы остаться на дороге, когда остальные пройдут вперёд… Кто-то станет матерью чужих воинов, а кто-то – едой для зверей… Так было раньше и, казалось, так будет долго… Пока люди не убьют всех зверей и не умрут от голода… или пока звери не убьют всех людей… Но, может, это случится ещё не скоро… Люди борются… и звери борются… Так устроен мир… так было… долго…
Иногда мы смотрели на сына чужого вождя… Он всё ругался… Он старался идти ровно и гордо поднимать голову, сколько его ни били… Из него бы вырос достойный воин… сильный мужчина… Жаль, его всё равно убьют… Или он не дойдёт, обессилев от побоев и ран… Упадёт однажды… и останется где-то сзади на дороге… И тогда его племя не посрамят ещё больше, чем уже осрамили… Я уже запуталась, кто из незнакомых мне девочек из его племени, а кто – из чужих: многие смотрели на него сочувственно, восхищаясь его гордостью и смелостью… Многие смотрели, но никто не решился подойти… Иногда я думала, что этот мир жесток… Если бы его племя пришло к нашему с дарами, за жёнами… Если бы он был среди молодых воинов… Если бы он выбрал меня уйти с ним… Я… я бы ушла… лучше, когда есть свой шалаш в родном племени, но… с ним бы я ушла…
Дорога была длинная… длинная-длинная… Вся моя прежняя жизнь растворилась в этой дороге… Уже реже вспоминался родной шалаш… мать… отец… День, когда отец не вернулся с охоты… Шаман, который говорил, что его духи сильны, хотя они его и нас не защитили… Правда, он мне рассказывал про травы… И теперь иногда, на рассвете или в сумерках, я рвала полезный стебель или лист и торопливо клала в рот… Может быть, именно благодаря этому я до сих пор ещё шла… Иногда разгребала землю и ела коренья, почти не отряхивая, так была голодна… Порой девочки из моего и чужого племени брали у меня что-то… Иногда отбирали, избив… Но некоторые боялись есть незнакомую пищу… И часть из них осталась на дороге… Порой я замечала, что воины как-то переглядываются, смотря, как я торопливо жую какую-нибудь траву…
"Ты разбираешься в травах?" – как-то уж очень мрачно спросила девочка из чужого племени, – "За что тебе, такой невзрачной, такая удача? Если тебя возьмёт в свой шалаш их травница или их шаман в жёны, то к тебе будет особое отношение!" – и ударила меня по лицу. Я упала. И несколько девочек, наших и чужих, били меня. За то, что я что-то знала о травах, а они – нет…
Они долго били меня, вымещая злость… Они слабли, потому били не так сильно, как могли… Я злилась… я хотела задушить ту девчонку, из-за которой они все срывали на мне злость… и воины смотрели на нас спокойно… К утру меня оставили в покое… я плакала, съёжившись, стараясь не проронить ни единого звука… А вскоре наши мучители велели подниматься и идти… И опять потянулась дорога… через лес… через долину… Вечером та жестокая девчонка упала и больше не поднялась… Если бы она не била меня с такой злостью, у неё могло хватить сил, чтобы идти вперёд… Но она так кричала и так била меня, что сил у неё не осталось уже к вечеру… Иногда я вспоминала её со злостью, иногда мне было всё равно…
Вечером у меня не хватило сил, чтобы взять немного еды, когда часть воинов вернулась с охоты, и стала делить тушки убитых зверей… Сегодня добычи было мало, значит, пленникам достанется ещё меньше. И они будут ещё яростней есть и отбирать еду друг у друга… Кроме того сына побеждённого вождя… Тот почему-то редко отбирал еду у нас… Может, он не хотел доходить до стоянки наших мучителей? Ведь его там ждали новая боль и смерть… И я решила просто поспать… так сил будет больше… Утром опять поем травы и кореньев… если найду съедобные…
А сыну вождя еду в тот день не дали. Потому что он в дороге слишком много ругался на чужих воинов. И он мрачно сел, отвернувшись от пленниц, жадно поглощающих еду. Он смотрел на небо. Кажется, он любил смотреть на небо. По ночам, просыпаясь, я часто видела силуэт его, сидящего и поднявшего голову к небу… Я даже завидовала ему: у него были его любимые звёзды, какая-то радость в этом жутком пути, а у меня ничего не было… кроме съедобных трав и корений… всё-таки не зря, быть может, я несколько лет назад, будучи ещё совсем малюткой, решилась заговорить со старым шаманом… Или всё-таки зря? Его духи не защитили наше племя! И, быть может, легче бы было не есть этих трав, кореньев, листьев, а просто остаться на дороге… Как там будет, в чужом племени, когда мы дотуда дойдём? Если дойдём… И я не хочу смотреть, как будут убивать и мучить сына поверженного вождя…
