Текст книги "Ушедший в бездну"

Автор книги: Елена Величка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Глава 21
Нападение

Альфред Хооге не любил ездить верхом, но упорное нежелание его родителей приобрести хотя бы самую скромную карету вынуждало его временами садиться в седло. Ибрагим с большим удовольствием сопровождал его в этих поездках, молча наслаждаясь свободой. Общество обожаемого хозяина вместо грустного затворничества в тесной чердачной каморке, лёгкая поступь послушной лошади, большой восхитительный город, совсем не похожий на пыльные, солнечные города Магриба – всё это напоминало волшебную сказку.

Ибрагиму было безразлично, куда ехать. Дела господина он воспринимал как некое священнодействие, в цели и смысл которого не пытался вникать, считая себя недостойным прикосновения к тайнам божества.

Он искренне радовался, что Хооге взял его с собой. Не так часто это случалось, в особенности теперь, с появлением в доме белокурого мальчика, изнеженного и слабого, нуждающегося в защите и опеке. Ибрагим сердился, недоумевая, зачем господин привёз к себе это никчемное создание, если всё равно каждый день навещал его отца.

Хооге ничего не рассказал слуге о Конраде и ограничился коротким приказом относиться к нему как к гостю, считая, что этого достаточно. Но понятие «гость», священное на Востоке, ничего не значило для Ибрагима, который в шесть лет попал в руки пиратов, служил бывшим европейцам – предателям христианской веры и не помнил своей семьи с её обычаями.

Посмеиваясь над безумной верностью и наивной привязанностью своего воспитанника, Хооге не задумывался над тем, насколько сильной и опасной может быть любовь дикаря, очень одинокого, бесправного и беззащитного в мире цивилизованных людей.

В последние дни Хооге чаще общался с Конрадом, чем с Ибрагимом. И теперь по пути в гавань он вспоминал свой разговор с наследником Норденфельда. Всё сложилось на редкость удачно. Если бы Конрад решил вернуться домой, Альфреду пришлось бы ехать с ним, так как Феррара не мог появиться в Моравии. Упрямство мальчика избавило Хооге от тяжёлого и опасного путешествия, которое нарушило бы все его планы и опустошило кошелёк. «Вереск» он получил без риска для своей репутации. Дингер, единственный свидетель шантажа, умер, а Феррара и Конрад не собирались оставаться в Нидерландах. Хооге надеялся, что их преследователи также не задержатся в Амстердаме.

Роль благодетеля оказалась слишком скучной и тягостной для бывшего корсара. Ему надоела история наследника Норденфельда, из которой он больше не мог извлечь для себя никакой выгоды. Феррара выздоравливал. Ещё несколько дней, и Конрада можно было бы отвезти к нему.

Хооге с нетерпением ожидал момента, когда наконец-то расстанется с этой парочкой чужеземных авантюристов. Свой долг перед ними он считал уплаченным. У него были и другие заботы. Став судовладельцем, он вспомнил о своих давних друзьях и компаньонах. «Тиция» не принесла ему удачи, но «Вереск» он получил в награду за такие невзгоды, которые покрывали все его прежние грехи.

Старый хозяин не мог оценить по достоинству мореходные качества красавицы-шнявы. Хооге испытал её в бою и увидел, на что способно это судно. Оно бесспорно во многих отношениях превосходило «Тицию».

День выдался достаточно тёплый для середины октября. В гавани, где стоял «Вереск», царило оживление. На небольшом портовом рынке торговали свежей рыбой и омарами. Порывы ветра разносили тяжёлый запах даров моря, гниющих водорослей, дёгтя, мокрого дерева и человеческого пота.

Приезжая сюда, Хооге обычно заходил в таверну выпить пива и послушать разговоры. Не оставалось сомнений в том, что Нидерланды проигрывают войну. После гибели адмирала де Рюйтера успехи на море были не лучше, чем на суше. Воспоминания пятилетней давности, когда французская армия стояла на подступах к Амстердаму, не прибавляли оптимизма тем, кто потерял своих близких, был искалечен или разорён. Но случалось, что новости были неплохими. Слухи об удачах нидерландских каперов в Средиземном и Карибском морях распространялись быстрее, чем дурные вести, и новые суда уходили из Амстердама, Роттердама, Флиссингена и других портовых городов на вольную охоту за «призами».

Возможно, что в этот день Хооге не стал бы терять время и сразу отправился на «Вереск», но проезжая мимо таверны, он увидел бывшего товарища по своей недолгой и ничем не примечательной службе на линейном корабле.

Михиель Фохт отличался могучим сложением. Его внушительная фигура, задрапированная в широкий плащ, выделялась в толпе, привлекая внимание. Срок его контракта истёк. Он оставил военную службу в надежде наняться на торговое или каперское судно. Альфред Хооге встретился ему очень кстати. Они разговорились. Узнав, что Хооге набирает команду, Фохт заинтересовался и пригласил его выпить по кружке пива.

Посетителей в таверне было не много. За столиком у окна небольшая компания играла в карты, обмениваясь громогласными репликами и дымя трубками. Под деревянной винтовой лестницей, ведущей в комнаты для постояльцев, стояла перевёрнутая вверх дном бочка. Рядом на скамейке примостился унылый и очень пьяный человек. У его ног лежал, повиливая хвостом, кудлатый пёс.

Хооге и Фохт сели за свободный стол подальше от игроков, производивших слишком много шума. Хозяин принёс две бутылки пива и кружки. Ибрагим, так и не привыкший к горячительным напиткам, отошёл в тёмный угол, где его не было заметно. Терпеливый, непритязательный восточный мальчик легко мирился с тем, что господин временами забывал о нём. Тепло, покой, отсутствие старших Хооге и их слуг – всего этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.

Дверь таверны открылась, и в комнате, обогреваемой маленьким камином, повеяло холодом. Ибрагим недовольно взглянул на нового посетителя. Это был высокий молодой мужчина с надменной осанкой и вьющимися чёрными волосами до плеч. Добротная одежда и шпага в обтянутых серебристым шёлком ножнах придавали его облику солидность, вызывающую невольное уважение. Так мог выглядеть только очень обеспеченный человек. По тому, с какой уверенностью он направился к игрокам, можно было предположить, что он намерен присоединиться к их компании, но его взгляд случайно упал на другой стол, занятый Фохтом и Хооге.

Вошедший остановился. На его лице отразилось замешательство. Несколько мгновений он пристально разглядывал обоих моряков. Занятые беседой, они не обращали на него внимания.

Ибрагим насторожился, почувствовав опасность. Посетитель бесшумно, крадучись отступил к двери и быстро вышел из таверны. Ибрагим выбежал следом. Ни на крыльце, ни во дворе странного посетителя уже не было. Он точно растворился в воздухе.

Слуга вернулся в комнату, подошёл к своему хозяину и тихо рассказал ему о том, что произошло.

Неизвестный, вполне возможно, не желал встречи с Фохтом. У бывшего военного моряка, конечно же, имелись враги. Но и Хооге стоило подумать о своей безопасности. Он попытался выяснить, как выглядел таинственный посетитель, но Ибрагим не был способен ответить на такой сложный вопрос. После нескольких безуспешных попыток облечь свои ощущения в слова он всё же сумел объяснить, что незнакомец почему-то напомнил ему Конрада, хотя был намного старше и с чёрными волосами.

Фохт с интересом прислушивался к звукам чужеземной речи.

– Что-то не пойму, на каком языке вы говорите, – вмешался он. – Твой слуга похож на испанца.

– Я привёз его из Берберии. – Хооге засомневался, стоит ли переводить слова Ибрагима, но затем всё же решил, что старый корабельный товарищ заслуживает того, чтобы его предупредили об опасности, которая, возможно, угрожает именно ему.

Фохт отнёсся равнодушно к известию о том, что какой-то человек не пожелал остаться в таверне, увидев здесь их.

– Не знаю, кто бы это мог быть, – грустно сказал он. – С некоторых пор у меня нет не только друзей, но и врагов. Я никому не нужен. Меня даже воры обходят стороной. Чёрт с ним, с этим дурнем. Ты слышал, что на днях грабители чуть не убили племянника судовладельца ван Влотена? Парень приехал из Зандама навестить дядю. Уж не знаю, какого дьявола он шатался по городу вечером в одиночку и без оружия. Напали на него двое, но он отбился, хотя говорят, что был ранен довольно серьёзно.

– А это точно были грабители? – спросил Хооге, думая о совершенно других вещах. С судовладельцем ван Влотеном он не был знаком, но слышал о нём от кого-то совсем недавно, причём нечто такое, что стоило вспомнить теперь…

И он вспомнил: Каспар ван Влотен был дядей и опекуном того самого Дейка ван Бёйтенхауса. Получалось, что Дейка недавно пытались убить? Как видно, «моравские гости» не теряли времени даром. Если бы им удалось расправиться с ван Бёйтенхаусом, Конрад уже не смог бы появиться в Моравии под его именем и претендовать на замок Хелльштайн и графский титул. Зато он мог вернуться к своему настоящему отцу и опозорить моравского вельможу на всю Германскую империю.

Допив пиво, Хооге и Фохт вышли из таверны. Ибрагим молча последовал за своим хозяином, недоверчиво оглядываясь по сторонам.

«Вереск» стоял далеко от пристани. Пришлось взять шлюпку. На борту они застали только помощника капитана и троих матросов. Все остальные находились в городе.

Услышав, что «Вереск» продан, помощник ничем не выдал своего недовольства и любезно пригласил нового владельца осмотреть судно, дабы убедиться, что оно в полном порядке. Хооге не сомневался в этом, но ему хотелось показать своё приобретение Фохту, которому он собирался предложить должность капитана. Вчетвером они прошлись по всем более или менее значительным помещениям, имевшимся на «Вереске», особенно тщательно осмотрели грузовой трюм. Фохт одобрительно кивал, слушая, как Хооге и помощник обсуждают достоинства и недостатки шнявы. Он чувствовал, что и его жизнь вскоре будет связана с этим судном.

Закончив осмотр, они прошли в бывшую каюту Феррары и выпили за новую судьбу «Вереска» и за свою удачу. Ибрагим остался на палубе. Глядя на пристань, где толпились плохо одетые хмурые люди, громоздились бочки, ящики, бухты каната, какие-то предметы неведомого назначения, он вспоминал Алжир и Триполи. Краски там сияли ярче, но жизнь была тяжёлой и опасной. Ошибки не прощались, и за ними следовала жестокая расправа.

Амстердам, задумчивый и бесстрастный, дремал под низким хмурым небом. Блёклые лица, тихие семейные праздники, будни, похожие один на другой, убаюкивали душу, настраивали на мирный лад.

Поначалу восточный мальчик скучал и томился от безделья, но затем привык к тишине. Даже его господина, властного, предприимчивого и бесстрашного, этот город сделал спокойным и молчаливым.

Несколько месяцев, которые Хооге провёл в плавании, запомнились Ибрагиму как время безысходной тоски и муки ожидания. Он не замечал ни весны, ни лета, и только осень вернула ему недолгий покой. Хооге снова был дома, но с ним явился чужой мальчик, и начались неприятности. Альфред мечтал о море, а это означало, что вскоре Ибрагим вновь останется со старшими Хооге. Правда у него была слабая надежда на то, что господин возьмёт его с собой.

Стоя на палубе «Вереска», Ибрагим пытался представить себе бой, который кипел здесь несколько месяцев назад, и следы которого едва угадывались теперь. Восстановленное судно казалось прочным и надёжным, но память о смерти и ненависти незримо витала над ним. Ибрагиму хотелось поскорее вернуться на берег.

К счастью, Хооге не стал задерживаться на борту шнявы. Что-то его тревожило. Смутное беспокойство не давало ему сосредоточиться на делах. Он чувствовал, что должен немедленно возвращаться домой.

Фохт тоже спешил. Он снимал комнату в той самой таверне, где они встретились, и опасался надолго оставлять свои вещи без присмотра.

Хооге оставил лошадей во дворе таверны, поэтому был вынужден вновь зайти туда вместе с Фохтом. Прежде чем расстаться, новый владелец и будущий капитан «Вереска» договорились встретиться на следующий день, чтобы обсудить условия контракта и наметить дальнейший план действий. Альфред мечтал поскорее избавиться от чужеземцев, из которых состояла команда шнявы, и нанять голландских матросов. Фохт обещал помочь ему в этом.

– Не пожалеешь, что нанял меня? – спросил он, придержав под уздцы лошадь Хооге, сидящего в седле. – Я ведь слыву неудачником.

Альфред усмехнулся.

– Впервые слышу. Не беспокойся, я не суеверен. Моего везения хватит на весь экипаж «Вереска».

Фохт странно глянул на своего будущего хозяина и вдруг, понизив голос почти до шёпота, сказал:

– А мальчик твой был прав. За вами и вправду следят. Когда будешь выезжать со двора, не оглядывайся. Я постою здесь и посмотрю, что этот человек станет делать. Если попытается выстрелить, думаю, что успею ему помешать.

– Как он выглядит? – Хооге наклонился к собеседнику, с трудом подавив желание обернуться.

– Молодой парень, рыжеватый. На моряка не похож. Одет неплохо, явно не нищий. По-моему, я уже видел его здесь вчера… или сегодня утром.

– Окажи мне услугу, постарайся запомнить его и если он появится снова, не забудь завтра сказать мне. С ним могут быть ещё двое.

Хооге тронул поводья и, махнув рукой Ибрагиму, чтобы тот следовал за ним, выехал за ворота. На улице он позволил себе оглянуться. Фохт стоял на крыльце и смотрел ему вслед. Ибрагим старался не отставать от хозяина. Вскоре они оставили далеко позади набережную, рынок и таверну.

Пасмурный ноябрьский день близился к концу. Смеркалось. Хооге не спешил, убеждая себя в том, что беспокоиться не о чем. Мчаться галопом в сумерках по улицам города было не в его правилах.

Когда они подъезжали к своему дому, уже совсем стемнело. На город клубами наплывал густой туман, смешиваясь с едким дымом каминных труб. Фонарь на углу и несколько бодрствующих окон точно сговорились между собой светить вполсилы. Впереди был мост через канал и дальше – фигурная решётка ворот, охраняемых сторожами.

Внезапно из боковой улицы вынырнули два всадника. Раздался выстрел. Пуля не задела Хооге, но испуганная лошадь поднялась на дыбы, едва не сбросив его. Несмотря на темноту, он узнал наёмников Светелко. Оставалось лишь надеяться, что их хозяин не ждёт в засаде по ту сторону канала, как охотник, спустивший собак, чтобы они выгнали на него зверя.

Ибрагим, ехавший позади своего господина, ударил ближайшего наёмника хлыстом и поскакал наперерез второму, пытаясь задержать его. Справившись с лошадью, Альфред пустил её галопом по мосту и крикнул слуге, чтобы тот не отставал. Погибнуть от рук убийц рядом с собственным домом, полным людей, было бы сущим позором.

Наёмник, вооружённый пистолетом, обогнал Ибрагима и настиг Хооге почти у самых ворот. Перезарядить на ходу в темноте пистолет он не мог, но в его распоряжении наверняка имелось какое-то ещё оружие.

Альфред вынул шпагу из ножен и быстро наклонился с седла, стараясь достать своего преследователя остриём. Клинок наткнулся на упругую преграду. Послышался короткий вскрик. Наёмник отстал.

Второй убийца преследовал Ибрагима. Пропустив слугу вперёд, Хооге поравнялся с наёмником и взмахнул шпагой. Разбойник пригнулся, уклоняясь от рубящего удара, но клинок задел его лошадь, и она шарахнулась с диким ржанием.

Ибрагим закричал, зовя на помощь сторожей. В это время появился третий всадник. Он выехал из тени старого дерева, раскинувшего ветви над водой канала.

Окно среднего этажа осветилось. Женщина с канделябром в руке быстро отодвинула занавеску, вглядываясь в темноту улицы. Во дворе послышались голоса, замелькал свет. Несколько человек бежало от дома к воротам. Один нёс фонарь. Зазвенели ключи. Двое мужчин торопливо раздвинули створы.

Хооге пришпорил лошадь и отъехал в тень дома, уступая дорогу вооружённым слугам. Если у третьего всадника имелись пистолеты, он наверняка предпочёл бы разрядить их в хозяина, а не в лакеев, прежде чем умчаться во тьму за своими сообщниками. Но разбойник не стал стрелять и, прикрыв лицо от мелькающего света, повернул на мост. Ибрагим сгоряча пустился в погоню. Альфред, удивлённый неожиданной отвагой своего воспитанника, крикнул ему, чтобы он остановился. Мальчик подчинился с большой неохотой.

На крыльцо вышел старший Хооге, держа в левой руке пистолет, а в правой фонарь.

– Альфред, это вы? – спросил он. – Что случилось?

Младший Хооге въехал во двор и, спрыгнув с лошади, отдал поводья конюху.

– Ничего особенного, отец. На нас напали грабители. Кажется, одного я всё-таки ранил.

– Вы как всегда с приключениями, – недовольно проворчал глава семьи. – В Амстердаме не часто грабят на улицах, но именно вам не повезло.

– Не столько мне, сколько этим проходимцам. Надеюсь, что здесь они больше не появятся.

– В следующий раз берите с собой слуг, если не собираетесь возвращаться засветло. – Хозяин дома поднял фонарь и пристально оглядел сына, будто сомневаясь, он ли это. – От вашего Корнелиса нет никакого прока. Разумеется, они напали на вас.

Альфред положил руку на плечо Ибрагима и пропустил его вперёд в дверной проём.

Когда на улице за каналом прогремел выстрел, Конрад сидел за столом в своей комнате и при свете одинокой свечи заносил в дневник очередную запись. Он спешил, чувствуя, что Хооге и Ибрагим вот-вот вернутся. Гулкий топот копыт на мосту и крики заставили его оторваться от рукописи. В доме поднялась суета. Спрятав дневник, мальчик отнёс чернильницу в комнату Альфреда и бегом возвратился к себе. Искушение выглянуть в окно было велико, но он помнил запрет Феррары.

Забравшись с ногами в кресло, Конрад прислушивался к шуму на улице. Выстрелов больше не было.

Вскоре на лестнице раздались шаги. В соседнюю комнату зашло несколько человек. Они громко разговаривали между собой, перебивая друг друга. Конрад узнал голоса Альфреда и его родителей. Все трое возбуждённо спорили, значит, младший Хооге не пострадал.

– С вами всегда всё не так, как с другими людьми, – возмущался глава семейства. – Сотни судов ежегодно уходят в Левант, но почему-то именно вы всякий раз умудряетесь отстать от каравана и при этом обязательно наткнуться на пиратов! Я всю жизнь прожил в Амстердаме и никогда не встречался с грабителями, но вы и здесь отличились. Слава Богу, что в своё время я сам учил вас владеть оружием, иначе неизвестно, что бы с вами было. Вы, надеюсь, не ранены?

У Конрада отлегло от сердца. Он тихо рассмеялся. Ему не хотелось признаваться себе в том, что он успел привязаться к Альфреду Хооге и очень испугался за него. Грабители? Но возможно это были вовсе не «моравские гости». Мало ли бродяг шатается ночами по улицам.

Конрад зажёг все свечи в канделябре и открыл лежавшую на краю стола книгу, которую читал понемногу, когда не имел возможности заняться чем-нибудь ещё. Некоторое время спустя к нему зашёл Альфред. Отложив книгу, мальчик вопросительно взглянул на своего защитника.

– Полагаю, вы уже знаете, что произошло, – сказал Хооге. – Ваши моравские знакомые выследили меня. Они знают, что вы живёте здесь. Дейк ван Бёйтенхаус ранен. На него напали возле дома его дяди. Вижу, вы не очень-то удивлены. По-моему, вам и сейчас никак не удаётся уяснить, что вы и Феррара, а теперь и я по вашей милости – все мы стоим перед воротами рая и слушаем, как апостол Пётр позванивает ключиками, ожидая, когда господин Светелко наконец-то сподобится прикончить нас. Ему не везёт, но ведь так не может продолжаться вечно при его-то упорстве!

Конрад молчал, не зная, что ответить. Хооге внимательно взглянул на него и улыбнулся.

– Вы очень серьёзны, ваша светлость, но мы с вами пока что на земле. Пойдёмте ужинать.

Рано утром он разбудил Ибрагима и приказал ему собираться. Они выехали до завтрака, провожаемые упрёками старших Хооге, недовольных нарушением домашнего распорядка. Альфред подлил масла в огонь, предупредив родителей, что появится только к ужину.

– Ваше легкомыслие поразительно! – воскликнула мать. – Вчера вас едва не убили, а сегодня вы опять уезжаете один до позднего вечера!

– Ибрагим мой счастливый талисман, – весело ответил Альфред.

Прежде чем отправиться к Фохту, он решил навестить Феррару.

Несмотря на ранний час, ювелир не спал. Он полусидел в кровати, опираясь на подушки и прикрыв ноги покрывалом. На нём был тёмно-красный халат с широкими рукавами. Феррара сильно похудел и выглядел моложе, чем несколько месяцев назад, до отплытия в Берберию. Из-за большой потери крови его кожа была очень бледной. Жёсткие волнистые волосы отросли ниже плеч. Лицо обрамляла короткая чёрная борода.

Кухарка убирала в его комнате, жалуясь на матросов «Вереска», перебивших фарфоровые блюда в столовой. Глянув на Хооге как на врага, она ушла на кухню.

– Я бы предложил вам бокал вина, – сказал Феррара, – но боюсь, что всё моё вино выпили ваши люди.

Хооге заверил его, что не испытывает жажды, и перешёл к делу:

– Прошлым вечером ваши преследователи устроили засаду возле моего дома. Я отбился от них, но не уверен, что сегодня или в ближайшее время они не навестят меня вновь.

– Этого следовало ожидать, – сухо заметил Феррара. – Вы сделаете мне большое одолжение, если привезёте Конрада домой. Я уже вполне способен передвигаться без посторонней помощи. Мы уедем из города сегодня же.

– Я бы на вашем месте не стал торопиться, – возразил Хооге. – Вам опасно выходить из дому…

– Мне не хочется быть вам в тягость, – бесцеремонно перебил его Феррара. – Мы не заслуживаем такой самоотверженной помощи. Вы получили от меня то, чего добивались. Предоставьте нам самим решать, как действовать дальше.

Хооге усмехнулся, подумав, что Конрад очень похож на своего наставника – недаром эти двое так не желали терять друг друга.

– Нет, сударь, я не считаю, что вы достаточно здоровы, чтобы обойтись без меня. Если бы речь шла только о вас, я бы расстался с вами в тот день, когда стал владельцем «Вереска», но Конрад не должен погибнуть из-за вашей недальновидности. Поскольку все преимущества сейчас, как впрочем и всегда, на моей, а не на вашей стороне, решать вашу дальнейшую участь буду я. Завтра или в ближайшие дни я отвезу Конрада на «Вереск», куда и вы сможете приехать сразу, как только почувствуете в себе силы. Надеюсь, что ваши моравские знакомые не последуют за нами в Смирну. Вы отправитесь со мной в плавание в должности второго помощника. Лучше вас никто не знает «Вереск», а какой-никакой заработок вам сейчас не помешает – вы ведь совершили невыгодную сделку, продав мне судно. Имейте в виду: независимо от того, примете ли вы моё предложение или останетесь на берегу, Конрад уйдёт со мной в рейс. Я не могу нанять его юнгой: он плохо переносит море и не приспособлен к тяжёлой работе, но мне пригодится доверенный слуга, который будет следить за моим оружием и выполнять мелкие поручения.

Феррара выслушал это с невозмутимым видом, словно само понятие «глумление» было ему незнакомо.

– Разве вам не достаточно Дингера для чистки ваших пистолетов? Впрочем, я вас понимаю: он может ненароком всадить вам пулю в спину, если кто-нибудь другой пообещает заплатить ему больше…

– Сожалею, но Дингера давно уже нет на свете. – Бывший корсар не мог отказать себе в удовольствии лишний раз уязвить обманутого компаньона. – Я не хотел расстраивать Конрада…

Феррара даже не ощутил досады. Он проиграл Хооге абсолютно во всём, так почему бы не поступиться собственной гордостью и не принять предложение этого мерзавца? В своё время турецкий купец, помыкавший бедным венецианским пленником, узнал, как зло может пошутить судьба над тем, кто считает себя сильным и неуязвимым. Даст Бог, и Хооге придётся это узнать.

– Сколько вы сможете мне платить? – спросил Феррара…

Через пару часов Альфред Хооге появился в таверне, где собирался встретиться с Фохтом. Он никак не мог успокоиться, вспоминая разговор с венецианцем. Идея нанять Феррару и взять Конрада в плавание пришла ему в голову совершенно неожиданно в ответ на грубость компаньона. Хооге ещё сам не успел хорошо обдумать её, а Феррара уже дал своё согласие и каким-то образом умудрился выпросить для себя кое-какие привилегии. Деловая хватка старого авантюриста несколько обескуражила Альфреда. Толи Ферраре было неведомо чувство собственного достоинства, толи он что-то задумал. Хооге просто не принял во внимание то, что венецианец дорожил Конрадом больше, чем могло показаться со стороны, и был согласен на любое унижение, только бы не лишиться своего живого талисмана.

Простившись с компаньоном, ювелир прошептал на латыни фразу, которую вошедшая в комнату кухарка приняла за отрывок из стихотворения на певучем итальянском языке. Старушка улыбнулась, довольная тем, что хозяин дома пошёл на поправку. Но то, что произнёс Феррара, было вовсе не продуктом поэтических грёз, а рифмованным обращением к тёмному духу. Жрец Велиара просил своего покровителя о помощи…

Фохт играл в карты с двумя посетителями, сидя за столом, который накануне тоже занимали игроки. Будущий капитан «Вереска» не заметил судовладельца. Хооге направился к столу. В этот момент в проёме двери наверху винтовой лестницы появился Светелко. Встретившись взглядом с Хооге, он проворно метнулся назад, в глубину верхнего этажа.

Альфред взлетел по скрипучим ступеням, на ходу вырвав шпагу из ножен. Навстречу ему в полутьме блеснула серебряная вспышка чужого клинка. Светелко напал на своего противника с такой яростью, что сразу же оттеснил его на несколько ступеней вниз.

Двое игроков вскочили из-за стола и бросились на Ибрагима, замешкавшегося на пороге таверны. Фохт, мгновенно сообразив, что происходит, запустил вслед одному пивной кружкой. Тяжёлый удар между лопаток выбил из груди парня короткий всхлип. Наёмник оступился и упал на четвереньки. Ибрагим чудом увернулся от ножа второго «моравского гостя».

Хооге не имел представления о боевых способностях Светелко. Ни в первую, ни во вторую их встречу тот не дрался по-настоящему, видимо надеясь, что наёмники выполнят за него самую грязную работу. Но сейчас он защищал свою жизнь. Сделав резкий выпад, он толкнул Хооге с лестницы, отпрянул назад, опёрся ладонью о перила и легко перемахнул через них. Альфред удержался на ступенях лишь благодаря тому, что узкая лестница изгибалась крутой спиралью, ближайшее кольцо которой задержало его падение. Он успел ухватиться за перила левой рукой, не выпустив из правой шпагу. Светелко был уже почти у выхода. Ибрагим преградил ему путь. Как бы ловок и искусен не был восточный мальчик во время поединков с Конрадом и Хооге, он не мог долго удерживать своего настоящего противника. Мгновение – и разоружённый он отлетел к стене. Но выбежать на улицу Светелко не успел. Хооге настиг его на крыльце. Они сцепились с таким ожесточением, что никто из участников драки, оставшихся в таверне, и случайных свидетелей, испуганно метнувшихся в разные стороны от входной двери, не решился вмешаться.

У Фохта не было оружия, но размахивая пустой бутылкой, он загнал наёмника, вооружённого ножом, в угол и, изловчившись, подхватил с пола оброненную Ибрагимом шпагу. «Моравский гость» метнул нож и в ужасе взвыл, увидев, что промахнулся.

Второй наёмник попытался проскочить мимо них к выходу, но Фохт ударил его кулаком и сбил с ног.

Вокруг толпились люди, и Светелко не мог заколоть своего противника у всех на глазах. Оставалось бежать, бросив обоих сообщников. Он нанял их сам, сам платил им за работу. Они не знали ни его имени, ни имён тех, кого должны были убить в Амстердаме. Безмозглые, равнодушные молодые негодяи. Таких он мог нанять ещё и вдобавок за меньшие деньги.

– Знаете ли вы, кого взяли под защиту? – громко, чтобы слышали все, наблюдавшие за схваткой, спросил Светелко, парируя выпад Хооге. – Этому мальчику не было десяти, когда он на моих глазах зарубил топором человека и бежал вместе с Феррарой, бросив на произвол судьбы своих слуг, которые после того были перебиты все до единого.

– Не без вашего участия, – предположил Хооге. – Я знаю историю Конрада, и я на его стороне.

В этот миг Светелко предпринял отчаянную попытку спастись бегством. Отшвырнув с дороги двоих зрителей, он ринулся к стоящей поодаль телеге. Запряжённая в неё понурая лошадь встрепенулась и подняла голову. Хозяин, пропахший селёдкой и дешёвым пивом, издал негодующий возглас, когда один из дерущихся внезапно метнулся к нему, с остервенением схватил его в охапку и стащил на землю. Но вскочить на телегу Светелко не успел. Клинок Хооге вонзился ему между лопаток, ломая рёбра…

…Конрада одолевало беспокойство. День близился к концу. Альфред не возвращался. В обществе его родителей мальчик всегда чувствовал неловкость, но эти долгие часы ожидания превзошли всё, что он успел вытерпеть с тех пор, как поселился у Хооге. Ему казалось, что старики смотрят на него с неприязнью. В действительности они ничего не знали о нём и не могли связывать его появление в их доме с нападением на их сына.

Альфред вернулся к ужину, как и обещал, и сразу зашёл к гостю. Ибрагим, мрачный и злой на весь свет, поднялся к себе в каморку.

Взглянув на младшего Хооге, Конрад понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

Альфред устало опустился в кресло.

– Радуйтесь, ваша светлость. Тот, кто защищал вас по дороге в Прагу, убит. Один из его сообщников, скорее всего, не доживёт до утра, а другой арестован. Бояться вам не стоит, он ничего не знает о вас и даже ваше имя ему вряд ли известно.

– Вы убили Светелко?

Перед глазами Конрада мелькнула полузабытая картинка: он, Светелко, Феррара и Дингер за столом в тесной комнатке корчмы, и серая кошка трётся о ноги самого младшего участника обеда, выпрашивая кусочек мяса…

Неужели это было?!

– Я не думаю, что у вас имеются причины сожалеть об этом человеке, – жёстко сказал Хооге. – Возможно, вас связывали с ним какие-то общие воспоминания, он ведь ваш соотечественник, но пусть лучше лежит в могиле. Там ему самое место, чёрт возьми!

Не услышав ответа, Альфред встал и вышел, с раздражением хлопнув дверью. Сейчас ему особенно хотелось взять неблагодарного мальчишку с собой в рейс и научить вежливости. Завтра же надо будет отвезти его на «Вереск»…

Хооге не знал, что один из шестерых матросов, которых он поселил у Феррары, был итальянцем. До того как этот человек попал в плен к магрибским корсарам, он служил на генуэзском торговом судне и носил имя Беппо. Ювелир пригласил его к себе в комнату и хорошо угостил. Беппо расчувствовался. Они были родом из одних краёв, а двум соотечественникам, при сходных обстоятельствах оказавшимся в чужой стране, нетрудно договориться.

За небольшую плату Беппо выполнял мелкие поручения хозяина дома, часто бывал в гавани, беседовал с матросами «Вереска», шпионил за Хооге и наконец узнал, где тот живёт, проследив за ним до самых ворот особняка его родителей.