Текст книги "Мне не забыть"
Автор книги: Елена Свиридова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
– Может быть, он где-то сейчас слышит тебя?
– Хотелось бы верить… А тогда мы плакали, я не стыжусь этого. На сцене в Горбушке у меня голос дрожал… Ну, а потом, я уже говорил, нас тащат в КГБ… Слушай, я все болтаю, а Серый и Геша молчат…
– Я еще не созрел, но я скажу потом, – улыбнулся Ваня Серов.
– А я тебе подыграю, для поднятия духа. – Геша тихонько зашелестел щетками. – Пойдет?
– Ой, по кайфу! – Адик снял очки, повертел в руках. – Кто бы мог представить, что я про всю эту эпопею буду в прямом эфире рассказывать и никто нас за это не посадит!
– Тьфу, чтобы не сглазить, – произнесла ведущая. – Продолжай, пожалуйста.
– Ну, тут начинается дипломатия, откуда что берется! Я вообще старался молчать, Геша под дурака косил, а Ванечка такие корки отмачивал – я боялся, его в психушку упекут! Я говорю – эта песня посвящается наемным солдатам в западных странах! Они – тоже не дураки. Пытаются сбить. Если концерт памяти погибшего друга, то при чем тут наемные солдаты? В общем, в угол загоняют. У нас вроде не наемная армия, мы идем на смерть из чувства патриотического долга и гибнем, говоря спасибо родине. А ведь это куда как страшнее на самом-то деле! Тогда я, конечно, не сказал этого, если честно, страшно было… Но ведь тут огромная разница – ты идешь воевать сам, по своей воле, ради денег, риска, идеи, черт знает чего, но никто не вправе послать тебя силой. А тут – нет выбора, у Вовчика не было выбора. Он, по-моему, чувствовал, что погибнет. Он не мог убивать людей. Его заставили. Я думаю даже, он сам искал смерть, чтобы не убивать других. Но это – в другой песне. А тогда просто была реакция на все это…
Всего за три месяца до появления в эфире группы «Квадро» пасмурным утром Валерия Голицына собирала в детский сад пятилетнюю дочь Сонечку. Это была мучительная процедура. Соня придавала огромное значение своему внешнему виду, перемерила подряд все платья и свитеры, долго вертелась перед зеркалом. Стоило Лере замешкаться, как ее дочь запускала руки в ящик с косметикой и успевала в считанные минуты изобразить на своем нежном личике нечто невообразимое. Делать ей замечания было очень тяжело, девочка совершенно нетерпимо относилась к любому насилию над собственной личностью. Она не просто не была похожа на свою мать, она представляла собой полную ее противоположность. В ней не было ни застенчивости, ни замкнутости, она вела себя настолько нахально и раскованно, что постоянно шокировала взрослых. В свои пять лет она откровенно интересовалась мальчиками, обсуждала с подругами свои бурные романы, ее прелестные глазки излучали скрытую сексуальность, и никакие доводы рассудка не могли заставить ее вести себя иначе.
Это был замечательный период нашей жизни, когда люди выстраивались в очередях у газетных киосков, не отрывались от экранов телевизоров, ловя каждую политическую новость, с нетерпением ждали выхода в эфир программы «Взгляд», зачитывались журналом «Огонек»… Захлебываясь потоком обрушившейся на них информации, они жили надеждой на перемены и возрождение огромной, доведенной до развала и отчаяния страны, которая все еще называлась Советским Союзом… Но в жизни Валерии Голицыной вот уже почти шесть лет ничего не менялось…
Соня стояла перед зеркалом, принимая картинные позы.
– Мама, мне нужен гимнастический купальник. У всех есть купальники, почему у меня нет?
– Соня, мы каждый день приходим в сад последними, это неприлично! – взмолилась Лера.
– Я не хочу быть чучелом! – ответила Сонечка. – Разве можно, чтобы самая красивая девочка в группе выглядела кое-как?
– Конечно, нельзя… – устало произнесла Лера. – Но если ты сейчас же не оденешься, я свяжу тебя и отнесу в сад силой, поверь, я справлюсь с этим!
Соня окинула мать выразительным взглядом, вышла в прихожую и стала медленно всовывать руки в рукава куртки… В это время в прихожую выполз, лениво потягиваясь, огромный черный кот, подошел к Соне, встал на задние лапы и потребовал взять его на руки.
– Уголек, какое же ты неразумное существо! – Сонечка наклонилась к нему, и он тут же взобрался на нее, как на дерево, и повис на плечах, словно пушистый воротник. – Ну что, мне так с тобой в детский сад идти?
– Соня! О, Боже уже девятый час! – сердито сказала Лера.
– Но мама, если я его прогоню, он обидится! А ты сама говорила, что нельзя обижать животных!
Лера вздохнула, направилась к холодильнику, достала кусок колбасы и показала коту. Тот мгновенно покинул Сонины плечи и, сохраняя чувство собственного достоинства, прошествовал в кухню.
– Теперь мы можем идти? – спросила Лера.
– Зачем? – заявила Соня. – Неужели тебе хочется выслушивать: «Как вам не стыдно! Какой вы подаете пример своим поведением!» Терпеть не могу, когда мне делают замечания! Тебе тоже попадет!
– Зато я целых восемь часов смогу заниматься своими делами!
– Конечно, это важнее, чем заниматься ребенком! Зачем было заводить ребенка?
– Чтобы было кого ругать, наказывать и драть! Что, страшно?
– Ни капельки.
Наконец, опоздав в очередной раз, они явились в детский сад, и, получив привычное замечание от воспитательницы, Лера вернулась домой…
Она села, закурила и задумалась о своей жизни… Если взглянуть со стороны, ей грех на что-нибудь жаловаться. Хороший любящий муж, очаровательная дочь, есть где и на что жить… Сумки с продуктами, кастрюли, плита – это у всех. Трудно найти работу – тоже не ей одной. Следователь по особо важным делам капитан Денисов пропадает на работе почти круглые сутки, приходит домой усталый, поест и валится спать… Может быть, он так много времени тратит не только на работу? А если у него есть другая женщина… Почему-то вдруг впервые эта мысль сейчас пришла Лере в голову, но не вызвала у нее особых эмоций. «Странно, я совсем не ревную его… Может быть, просто нет конкретного повода? Да если бы и был, дело не в нем, а во мне… Господи, как же это ужасно, когда ценишь, уважаешь человека, но не можешь его полюбить! Когда каждый раз, ложась с ним в постель, думаешь только об одном – хоть бы он уже заснул, потому что не хочется обманывать, изображать любовь, которой нет, потому что с каждым днем его прикосновения становятся все невыносимее и вызывают все большее раздражение… Конечно, я должна все это терпеть, потому что он ни в чем не виноват, он заслуживает и любви, и нежности, и ласки… Но ведь и я не виновата, что не могу полюбить насильно! В общем, живем и живем, как все… Нет, не как все! Вот Ванечка Серов взял вдруг и поступил на режиссерский в мастерскую Красовского! Успел уже диплом получить, мечтает снять фильм об истории бард-рока, так ни на ком и не женился, может, никогда не женится, потому что любит одну Наташу! А Наташа ставит фильмы, ругается со всеми на съемочной площадке и тоже не вышла ни за кого замуж, потому что все еще влюблена в Красовского… Бабушка Магда стала знаменитой прорицательницей, очереди выстраиваются к ней на прием, она уже совсем старенькая, а все-таки находит время и силы помочь и внучке, и правнучке!.. На концерты «Квадро» второй год невозможно пробиться! Отец со своим ансамблем снова ездит на гастроли за границу, в Москве почти не бывает… И если бы не Макс с его дурацким упрямством, я могла бы выступать вместе с ними… Но он спокоен только тогда, когда я готовлю обед, вылизываю дом, пытаюсь воспитывать Соню… Он приводит десятки доводов, чтобы убедить меня в своей правоте… Господи, неужели так будет всегда?.. Неужели я зачахну в этом благополучном с виду болоте, в которое погрузилась сама, по доброй воле?»
Лера встала и пошла в комнату матери, в которой теперь жила Сонечка-младшая. Там, на верхней полке стенного шкафа, стояла перевязанная веревкой коробка с маминым архивом, который Лера давно хотела разобрать, но никак не могла решиться. Лера открыла дверцу шкафа, и ей показалось, что даже воздух в нем пропитан скорбным одиночеством, в котором незримо царят тени прошлого… «Нет, не сейчас… Но когда же? Ведь столько лет прошло. Да и что там может быть особенное? Старые письма, какие-нибудь мамины документы, дневник, так и не прочитанный до конца… Я должна когда-то сделать это!»
Лера подставила стул, дотянулась до верхней полки и вытащила из шкафа запыленную коробку…
Вот аккуратно перевязанная пачка старых писем, пакет с фотографиями, книга записей расходов… И вдруг среди всех этих бумаг Лера увидела длинный голубоватый конверт. Вгляделась и, не веря своим глазам, прочитала на конверте свое имя, адрес, обратный адрес… Гамбург, штамп отправления, штамп Москвы… Значит, он писал ей, а она не получала его писем? Лера раскрыла конверт. Он был пуст. Где же письмо?.. Как это могло случиться? Почему? Каким образом письмо Юргена оказалось у матери? Пытаясь найти разгадку происшедшему, Лера дрожащими руками перебрала все бумаги в коробке. Нет, никаких следов письма, только пустой конверт. Но почему, почему?
Лера закрыла коробку, уронила голову на руки. Все, что казалось безвозвратно ушедшим в прошлое, ожило и с необычайной яркостью предстало перед ней. Ее охватило отчаяние от безысходности и неисправимости всего, что произошло за эти годы, стало невыносимо жалко и себя, и мать, ушедшую так нелепо. Но к чувству жалости примешивалось чувство обиды. Как она могла так посту пить с ней? Зачем?
И Лера заплакала, сжимая в руках голубой конверт… Она плакала от собственной беспомощности, она не могла ничего спросить ни у матери, которой не было в живых, ни у Юргена, которого считала давно потерянным навсегда… А он писал ей и, не получив ответа, просто вычеркнул ее из своей жизни. Может быть, давно женился на какой-нибудь милой белокурой немочке…
Перед глазами Леры возникла картина тихой семейной идиллии в уютном гамбургском домике… Юрген, прекрасный и стройный, входит в дом, глаза его озарены счастьем… Ему навстречу неторопливо идет молодая женщина, одаряя его восторженной улыбкой… О Боже, она беременна, она ждет ребенка, его ребенка! Другого младенца она держит на руках, передает Юргену… А сама она раскрывает большие красивые пакеты, принесенные мужем. Какие восхитительные детские игрушки, ползуночки, ботиночки, курточки! Они весело разбирают вместе эти милые вещи… Потом он устало садится в кресло и просматривает вечернюю газету, жена на изящном столике на колесах привозит ужин, садится рядом… Что же они едят? Шпикачки с пивом? Картофельный салат? Что же они действительно едят? – подумала Лера, прекратив плакать, и неожиданно нервно рассмеялась. – Что за глупая фантазия? Какая же я дура! О чем думаю? О еде! А ведь все было так реально – жена, ребенок, дом… Но ведь я ничего об этом не знаю! Может быть, ничего этого и нет… Он сидит в одиночестве, в пустой квартире, грустно пьет пиво и думает обо мне?.. А я? Что же я наделала! Изменила, предала, вышла замуж! Без любви, за того, кто оказался рядом, под рукой, поддержал в трудную минуту… Испугалась одиночества, захотела жить как все, у теплого домашнего очага, а теперь схожу с ума от тоски… Вот что у меня получилось! Но ведь я ничего не знала! Я думала, он просто забыл меня, что я там, в Германии, оказалась больше не нужна ему… Как все нелепо, несправедливо, невыносимо…
Лера вытерла слезы, схватила чистый лист бумаги и стала торопливо писать…
«Дорогой Юрген!
Прости, что я не отвечала на твои письма… Письма или письмо? Сколько их было, одно или несколько? Как узнать об этом?.. Я не виновата, произошло ужасное недоразумение, я только сейчас, через шесть лет, узнала, что ты писал мне, но я, к сожалению, не получала твоих писем. Мне трудно объяснить, почему так получилось, просто судьба жестоко поступила с нами. Я не знаю даже, что ты писал мне. Может быть, ты звал меня, а может быть, сообщал, что у тебя теперь другая жизнь… Я ничего о тебе не знаю, но очень хочу узнать хоть что-нибудь. Прости, что я так долго молчала, но я все это время думала о тебе. Мне многое пришлось пережить за эти годы. Я давно похоронила мать, осталась одна, рядом со мной оказался человек, который поддержал меня, помогал мне во всем и даже спас мне жизнь… Получилось так, что я вышла за него замуж, я не могла поступить иначе. Возможно, я совершила ужасную ошибку, но только ты можешь сказать мне об этом. Потому что, как бы ни сложилась моя жизнь, мое сердце принадлежит тебе безраздельно… И даже если ты не один, если у тебя есть семья или просто другая любимая женщина, я хочу, чтобы ты знал правду… Даже если мы никогда больше не увидимся…»
Лера вздрогнула, услышав стук входной двери, быстро сложила листок и засунула в пачку со старыми письмами, которые хранила мать.
Вошел Максим, обнял Леру, потом, отстранив от себя, заглянул ей в лицо.
– Ну вот, что за слякоть? Что случилось?
– Ничего, Макс… Просто я разбирала мамины вещи, вот и все. Больше ничего не случилось.
– Неужели обязательно надо в этом копаться? Специально травишь себе душу? Нет других проблем? Брось ты это. Кстати, как у нас насчет поесть?
– Макс, прости, я ничего не успела…
– У нас в семье это превращается в систему! – раздраженно сказал Максим. – Ты знаешь, у меня нет лишних денег на рестораны! И я все-таки твой муж или тебе совершенно на это наплевать?
– Зачем ты так говоришь со мной? – Лера поглядела на него с такой обидой и горечью, что он тут же изменил тон.
– Ладно, не будем… Изобрази что-нибудь быстренько, я правда голодный как волк. Понимаешь, секунды свободной не было! День тяжелый, убийство, два ограбления, три допроса! Одного придурка взяли по подозрению, он не колется… Пришлось немного нажать…
Лера, погрузившись в свои мысли, почти не слушала… Она быстро почистила и нарезала картошку, бросила в разогретое на сковороде масло, посолила…
Максим переместился за ней на кухню, продолжая говорить, говорить… До ее сознания долетали только отдельные слова, кто-то на кого-то наехал, нет, не на машине, рэкетиры наехали… Кого-то взяли…
Прекрасное далекое лицо Юргена выплыло из небытия, все вокруг стало зыбким, нереальным. Гостиничный номер, казенная постель, шуршащие шаги под дверью… Нежные руки, ласковые слова, жаркий поцелуй, стройное, прекрасное, разгоряченное тело… Восторг, блаженство любви…
– У тебя ничего не подгорело? – вернул ее к действительности голос мужа.
– Нет-нет, – Лера торопливо перемешала картошку, которая была близка уже к катастрофическому состоянию. Как хорошо, что он напомнил, а то мог бы разразиться скандал! Нет ничего страшнее усталого голодного мужчины!
– Ну и что ты скажешь обо всем этом? – задал Максим свои любимый вопрос, закончив длинный рассказ.
– Скажу, что ты молодец, – наугад ляпнула Лера.
– Ты это серьезно? – спросил он испытующе.
– Серьезно, – ответила Лера, внутренне содрогаясь от испуга. Ведь она понятия не имела, о чем рассказывал муж…
– Но ведь я избил человека, я мог убить его! И ты меня не осуждаешь, это правда?
– Конечно, правда, – не очень уверенно ответила Лера, совершенно не представляя, о чем идет речь. – Ведь он был не прав и получил за дело, – сказала она наугад.
– За дело-то – за дело, да только чувствовать кровь на руках не очень-то приятно. Я, наверное, никогда к этому не привыкну.
– За это я и люблю тебя, что ты не ожесточаешься, остаешься таким, какой есть… Ладно, хватит страшных историй, давай ужинать, – сказала Лера дружелюбно, – скоро идти за Соней.
– Ну наконец-то! Я уж подумал, ты решила специально заморить меня голодом.
– И остаться молодой вдовой, – смеясь, продолжила Лера. – Нет, не вижу смысла. Если бы ты был старым и богатым – тогда понятно. А ты молод и беден, и от живого тебя гораздо больше пользы.
– Логично, – произнес Максим. – А ты считаешь, от меня есть польза? Ты так искренне считаешь?
– Ешь, миленький, и не сомневайся, а я пойду закончу разбираться…
– Может, не надо? – спросил Максим с тревогой. – Если это на тебя так действует.
– Ничего, я больше не буду плакать, честно…
Лера вошла в комнату дочери, оглянулась, чуть прикрыла дверь, взяла пачку писем, стала быстро перебирать. Куда же делся этот листок? Она ведь спрятала его в этой пачке… В отчаянии Лера перебрала всю стопку писем, но листок исчез бесследно, Лера не на шутку испугалась, ей стало казаться, что она положила недописанное письмо совсем не сюда, она буквально перерыла все бумаги, но письма не было нигде. Она подумала, что могла случайно обронить его где-то, забыть на видном месте, ведь не могло оно исчезнуть бесследно! Какой ужас! Вдруг оно попадет на глаза Максиму? Надо было сразу порвать его и выбросить, а теперь вдобавок ко всем переживаниям ее семейная жизнь может оказаться под угрозой… Нет, ей этого совсем не хочется, хотя кто знает…
В комнату заглянул Максим, Лера вздрогнула. Вдруг он нашел письмо…
– Кончай ты это дурацкое занятие, на тебе лица нет! – сказал он, обнимая Леру. – Я схожу за Соней, а ты все это убери и больше не трогай. Обещаешь?
– Обещаю, – с облегчением вздохнула Лера.
Закрывая дверь за Максимом, она услышала телефонный звонок.
– Привет! – бодро произнесла Наташа. – Ты погрязла в семейной жизни и совершенно не интересуешься тем, что происходит вокруг!
– А что происходит? – кисло спросила Лера.
– Что, опять хандра? Сейчас живо пройдет. Знаешь, где я сейчас работаю? Конечно, ничего ты не знаешь! Красовский организовал новую студию «Параллель», это полный отпад. Взял режиссером меня и Ваню Серова на стажировку, и нам срочно нужна ведущая. Тебе все понятно?
– Пока не очень…
– Нет, с тобой стало невозможно говорить. Я считаю, что дома сидеть тебе совершенно противопоказано! Завтра к трем приезжай на пробу. Пропуск уже заказан.
– Но мне надо поговорить с Максимом…
– Зачем? Вот пройдешь пробу, тогда я сама ему все скажу!
– Слушай, это твоя идея?
– Совместная. Леонид Аркадьевич не видит лучшей кандидатуры.
– Хорошо, я приеду, – сказала Лера, подумав, что интересно было бы встретиться с Красовским, которого она не видела так давно… Да и с Наташей в последнее время они общались гораздо реже, чем раньше…
Лера ехала на пробу в отвратительном настроении. В ее и без того только внешне благополучную жизнь снова вторглись воспоминания, будоражащие душу. Зачем, зачем она нашла этот конверт? Пустой конверт… Куда делось письмо? Почему конверт оказался в бумагах матери? Казалось, все тайны уже давно раскрыты, но нет, кошмару нет конца! Прошлое перестает быть прошлым, но не становится ни настоящим, ни будущим. Оно превращается в навязчивую идею, в сумасшедший бред и давит своей безысходностью, невозможностью понять до конца, изменить, вернуть… Тоска по несбывшемуся, несостоявшемуся мучительна, невыносима… Уж лучше не было бы этого конверта! И куда делось дурацкое письмо, которое она сама написала сгоряча? Может быть, Максим уже нашел его и читает, сначала приходя в недоумение, а потом вскипая от ревности? Господи! Бред, кошмар! К черту эту дурацкую пробу! Лучше поехать к бабушке Магде, она поможет во всем разобраться! Но надо ли разбираться? Ничего, ничего нельзя изменить… «Зачем я вышла замуж? Кого я обманула? Мало мне этого конверта, теперь еще встреча с Красовским!»
Вспоминая о нем, Лера испытала вдруг ощущение непонятной тревоги, которое возникало и раньше при встречах с ним. «Это еще зачем? При чем здесь Красовский? Он предлагает мне работу, и слава Богу! Лишь бы он взял меня, а то от сидения дома я скоро окончательно свихнусь… И вообще никто ни при чем, дело только во мне самой!»
С этими мыслями Лера вошла в здание телецентра и направилась к бюро пропусков.
Лера увидела Красовского в конце длинного коридора и с трудом узнала его. Как он изменился! Черные с проседью волосы, модная стрижка, округлившееся помолодевшее лицо, вместо потертых джинсов фланелевые брюки, куртка из тонкой мягкой кожи…
Он подошел к Лере и крепко сжал ее руку.
– Рад снова видеть вас, госпожа Голицына! – он улыбнулся. Его лицо, походка, жесты – все излучало приветливость, доброжелательность.
«Наверное, этому странному человеку удалось наконец найти свое место в жизни, твердо встать на ноги, обрести уверенность в себе», – подумала Лера, с интересом разглядывая нового Красовского.
– Я сильно изменился? – он испытующе посмотрел на Леру. – Но ведь и жизнь изменилась… А вот ты совершенно такая же, какой я увидел тебя в первый раз! Нет, не совсем, у тебя потухший взгляд, надеюсь, это скоро пройдет… – Он провел Леру в помещение студии, где она увидела Наташу и еще нескольких незнакомых людей. – Как видишь, у нас подобрался замечательный коллектив! Не хватает только тебя!
– Но, Леонид, вы меня пригласили только на пробу!
– Да, я именно тебя пригласил на пробу, потому что я знаю, как ты умеешь работать. Надеюсь, ты не разучилась?
– Не знаю, все это было давно… С тех пор я…
– Ладно, оставим церемонии. Начнем с беседы в кадре. Тему не задаю. Полная импровизация. Задача – представить и раскрутить собеседника. Наташа, можем начинать?
– Все готовы, – бодро ответила Наташа.
– Но кто мой собеседник? – спросила Лера подругу.
– Сейчас увидишь. Главное – не дрейфь!
Лера сидела перед камерой и улыбалась, испытывая в душе при этом почти панический страх. И не потому, что она разучилась работать. После нескольких лет домашнего заключения она чувствовала себя Золушкой, попавшей на королевский бал. Все было интересно, заманчиво, перед ней снова открывалась возможность жить интересной, наполненной жизнью… Но вдруг – провал? Вдруг у нее не получится и Красовский возьмет другую ведущую? Не станет же он брать ее на работу из жалости и сострадания…
Лера с удивлением увидела, как в студии появился Ванечка Серов, застенчиво улыбнулся и подошел к ней. Вот это сюрприз!
Она встала, двинулась ему навстречу.
– Не выходи из кадра, – шепнула Наташа.
Но Лера ничего не слышала. Она взяла Ваню за руку, подвела к столу и, глядя в направленный на нее объектив, произнесла:
– Дорогие зрители, какой неожиданный сюрприз! Я представляю вам не только замечательного поэта, режиссера и человека, но и моего близкого друга… Иван Серов родился в Калужской области, с детства любил и понимал природу, подслушивал разговоры зверей и птиц, и все это отразилась в его замечательных стихах. Иван, ты правда понимаешь язык животных?
– Понимаю, правда, не всегда… Ты знаешь, Валерия, что звери, как и люди, говорят на разных языках. Так вот, есть такие языки, которые я не понимаю.
– Какие, например?
– Ну вот зебры или верблюды… Я специально ходил в зоопарк и пытался вступить с ними в контакт. Бесполезно. Мне даже показалось, что они специально делают так, чтобы я ничего не понял. Правда, встречаются некоторые люди, с которыми еще труднее, чем с зебрами…
– Можешь привести пример?
– У нас не хватит эфирного времени!
– Хорошо, поговорим о другом. Я слышала, что тебя называют восьмым поэтом России. Как ты относишься к этому?
– Положительно, – засмеялся Ваня.
– Достаточно, – произнес Красовский в микрофон. – Переходим к следующему эпизоду. Интервью на улице! Все встречаемся у выхода через десять минут! Камера, звук, свет не нужны.
– О чем интервью? – робко спросила Лера.
– Интервью на вольную тему! Тоже полная импровизация! Все! Пошли!..
– Несмотря на домашнее затворничество, ты не утратила профессиональную хватку, – усмехнулся Красовский, выходя вместе с Лерой из телевизионного «рафика». – Это похвально, я ожидал худшего от молодой домохозяйки!
– Я рада, что не оправдала ваши ожидания, – в тон ему ответила Лера.
– Я тоже, – Красовский странно посмотрел на нее, – надеюсь, мы сработаемся. О задачах нашей передачи я расскажу тебе по дороге.
Лера с сожалением посмотрела на Наташу, ей так хотелось рассказать ей о найденном конверте, но у них не было возможности остаться наедине.
– Идем, у меня мало времени! – Красовский взял Леру под руку и повел на стоянку.
Наташа развела руками – возражать шефу было не принято.
– Я тебе позвоню! – на прощание крикнула Лера и с удивлением посмотрела на новенькие «Жигули», в которые предлагал ей сесть Красовский.
– Я очень рад, что снова встретил тебя, – сказал Красовский, открывая дверцу машины, – прошу.
Лера села на переднее сиденье и снова подумала о том, что изменился не только сам Красовский, но, вероятно, и его материальное положение. Она раньше даже не могла предположить, что он станет таким.
– Могу подвезти тебя домой, – сказал он. – Поговорим по дороге.
– Спасибо…
Машина рывком тронулась с места. Некоторое время оба молчали.
– Должен сказать, что ты очень удивила меня. – Красовский достал сигарету, закурил.
– Чем же? – спросила Лера.
– Честно говоря, никогда не ожидал, что ты так резко изменишь свою жизнь. Для меня это довольно странно.
– Но ведь и вы, Леонид, очень сильно изменились.
– Слушай, хватит этих церемоний, называй меня на «ты».
– Я попробую.
– Я изменился внешне. Я сменил свой имидж, свой appiriens, но по сути я остался тем же. Ты же совершенно не изменилась внешне, ты так же прекрасна. Но насколько изменилась твоя жизнь!
– Вы говорите так, словно осуждаете меня.
– Упаси Боже. Я просто хочу понять, как все это произошло с тобой. Ты очень спешишь? – спросил он.
– Мне надо быть дома к шести, – сказала Лера.
– Тогда у нас полно времени. Если не возражаешь, заедем ко мне домой, поболтаем за чашкой кофе.
– А это удобно? – спросила Лера.
– Ты кого имеешь в виду, себя или меня? – обескуражил ее Красовский.
– Ну, я вообще спросила, – растерялась Лера.
– Вообще ты удивляешь меня. Я ведь не напрашиваюсь к тебе в гости!
– Напрасно, – тихо сказала Лера.
– Знаешь ли, меня не интересует твоя семья! Кстати, как тебя угораздило погрязнуть в семейной жизни? Сколько у тебя детей?
– Одна дочь.
– Ну, это только начало! Что касается меня, я живу один и надеюсь, это продлится довольно долго! И мне удобно делать все, что я хочу и считаю нужным. Это – к вопросу об удобствах.
«Он действительно умеет всегда делать то, что хочет, – подумала Лера не без зависти, – он совершенно свободный человек…»
– Ты счастлива? – неожиданно спросил Красовский, застав Леру врасплох своим вопросом.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что спросил.
– Я довольна своей жизнью…
– Но… Я слышу «но» в твоем голосе.
– Никаких «но»!
– Что ж, тебе виднее… Хотя мне почему-то кажется, что это не совсем так… Я немного знаю тебя и не могу поверить, что ты можешь наслаждаться жизнью, сидя в четырех стенах. Хотя, конечно, женщины всегда для меня были загадкой! Я никогда не мог понять, почему они так охотно и легко предают свой талант, умышленно лишают себя свободы и делают вид при этом, что получили именно то, что хотели. Правда, некоторые еще ноют и жалуются, но это уже полные извращенки, о них даже говорить неинтересно. Но променять творчество на кастрюли и ночные горшки – для меня это непостижимо! – Произнося этот свой монолог, Красовский вдруг так резко затормозил, что чуть ни врезался в стоявшую впереди машину.
– Но кто-то должен это делать! – попыталась спорить Лера.
– Да, неопровержимая логика! Если не я, то кто же? Вранье все это, моя дорогая! Инстинкт самки, страх перед одиночеством? Но на тебя это непохоже…
– Вы исключаете любовь, Леонид, – сказала Лера.
– Любовь? – Красовский резко повернулся и посмотрел ей в глаза. – Я не вижу любви в твоем взгляде. Нет, я читаю в нем скрытую тоску, беспокойство, накопившееся раздражение. Или я не прав?
«Конечно, он прав, – подумала Лера, вцепляясь в подлокотник на дверце от резкого поворота, – перед ним невозможно притворяться… Если бы я была действительно счастлива, я не поехала бы к нему домой…»
Наташа в этот вечер ненавидела сама себя. Она должна была радоваться, что будет работать вместе с подругой. Ведь совершенно очевидно было, что Красовский возьмет ее на роль ведущей. Валерия так прекрасно выглядела на экране, держалась свободно, непринужденно, остроумно шутила, задавала интересные вопросы… Но почему он так стремительно увез ее, не дав им даже поговорить? Господи, да при чем здесь это! Ведь мучило Наташу совсем другое. Какой смысл обманывать себя? Дело в том, что они уехали вместе! А она осталась… Красовский никогда не подвозил ее на своей машине, никогда не уходил из студии под руку с ней! И теперь помимо воли ее душу разрывала ревность. Это было гадко, отвратительно, стыдно! А самое ужасное было то, что Наташа не могла понять толком, кого к кому она больше ревнует – Красовского к Лере или Леру к Красовскому. Она вдруг испугалась, что может потерять их обоих, и от этого ей стало так невыносимо плохо, что она с трудом могла сдерживать свои чувства, наверное, все было написано у нее на лице.
Она сидела в автобусе рядом с Ваней – чистым, прекрасным, любящим, верным – и в его присутствии чувствовала себя еще более отвратительно.
«Какая же я гадкая, грязная, земная… Я завидую, ревную – стыдно, омерзительно…» – произносила она про себя. В сущности, она была довольна своей жизнью до сегодняшнего дня… Она работала у Красовского, видела его почти каждый день, пользовалась его расположением… Не об этом ли были ее самые смелые мечты несколько лет назад? Они так и не стали любовниками, но, может быть, это и к лучшему… Во всяком случае, она не могла пожаловаться на плохое отношение к себе, более того, он ценил ее как режиссера, относился к ней с явной симпатией и уважением… И еще – рядом был Ваня, без которого Наташа просто не могла обходиться! Он был чудесный, ничего не требующий, надежный друг… Он учился на вечернем в режиссерской мастерской Красовского и почти каждый день появлялся на студии, хотя официально здесь не работал. Наташа прекрасно понимала, что он делает по из-за нее. Постепенно Наташина безумная любовь к Красовскому утрачивала свою остроту, она давно смирилась со своей участью и то и дело заводила романы на стороне, которым не придавала большого значения… Да и времени на личную жизнь у нее было не так много. Глядя на Леру, она с ужасом думала, что не выдержит и месяца даже самой счастливой семейной идиллии. Конечно, Макс славный парень, но, как любой мужик, собственник, деспот… Жаль, конечно, Леру, уж так сложилось, она сама сделала свой выбор… И до сегодняшнего дня все было на своих местах. Теперь все перевернулось… Что будет дальше? Красовский и Лера… Она здесь ни при чем, она со своей дурацкой ревностью и с Ваниной непорочностью… Интересно, за все эти годы была у него хоть одна женщина? Почему-то именно сейчас Наташа задала себе этот вопрос, на который не было ответа.
– Натали, отдай мне свою печаль, – тихо сказал Ваня и нежно погладил ее руку.
Она не удержалась и заплакала – от обиды, ревности и от стыда за саму себя.
Согласившись заехать к Красовскому, Лера подумала о том, что для нее это может оказаться небезопасным. В его присутствии она чувствовала себя немного странно, она вспомнила, как когда-то, несколько лет назад, когда они только познакомились, она испытывала в его присутствии ощущение странной тревоги. Она не могла сказать, что была влюблена в него, но что-то притягивало ее к этому человеку, он ей был небезразличен, и особенно сейчас, когда ее отношения с Максимом не то, чтобы зашли в тупик, но как бы потеряли свою прелесть, новизну, остроту ощущений, встреча с Красовским могла, может быть, даже что-то изменить в ее жизни.
