Текст книги "Мне не забыть"
Автор книги: Елена Свиридова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– Что случилось? – спросила она встревоженно.
– Потом, – прошептал он, обнимая Леру. – У нас мало времени! Я закрыл дверь на ключ, завесил окна. Нас никто не найдет…
В этот день они любили друг друга так, словно это было в первый и последний раз в жизни… Потом Лера спросила:
– Почему ты уезжаешь?
– Я должен снять фильм о воссоединении Германии.
– Это очень серьезно, – сказала Лера.
– Скоро разрушат Берлинскую стену. Это история. Я понимаю. Но у нас с тобой своя история, я хочу навсегда разрушить стену, которая разъединила нас. Ты можешь развестись с мужем?
– Наверное… Хотя это трудно.
– Я подожду. Но я не хочу больше ждать долго.
– Я тоже, – сказала Лера.
– Ты разведешься и приедешь ко мне. Хорошо?
– А моя дочь?
– Возьмешь ее с собой. Я пришлю вам вызов. Решай.
– Я все решила… Я люблю тебя…
– У меня есть еще одна просьба. Если у тебя будет ребенок от меня, обещай его сохранить.
– Обещаю, – прошептала Лера, целуя его.
Известно, что влюбленным свойственно терять голову. Когда Лера торопливо бежала по улице к остановке автобуса, она не замечала ничего вокруг. За ней медленно ехала какая-то машина, но она даже не оглянулась. Пусть себе едет, наплевать, можно доехать и на автобусе.
Уже на остановке машина затормозила.
– Могу подвезти, – произнес знакомый голос.
– Макс?! Ты что здесь делаешь? – с наигранным удивлением спросила Лера.
– Да так, катаюсь, знаешь! Садись! – Он схватил ее за руку и втащил в машину.
Лера села, поглядела на него и стала лихорадочно обдумывать ситуацию. Максим был бледен, синяки под глазами. Таким она его никогда не видела.
– Что с тобой? – спросила она, стараясь говорить как можно более непринужденно.
– Со мной все в порядке! Вот с тобой что?!
– Со мной тоже все в порядке… – не очень уверенно ответила Лера.
– Ладно, будем разговаривать дома.
Лера внутренне напряглась, она старалась угадать, что известно Максиму и в каком плане пойдет разговор. Сама по себе встреча с Максимом неподалеку от дома, где жил Юрген, не могла быть простой случайностью. Возможно, он давно уже следит за ней, а ей такая простая мысль до сих пор даже в голову не приходила… В конце концов, она решила для себя, что как будет, так и будет. Если ему что-то известно о ее встречах с Юргеном, то это еще ничего не значит. Но уж коль разговор неизбежен, может, оно и к лучшему.
– Интересная история получается, – зло сказал Максим. – На работе говорят, что ты больна! Наталья заявляет, что ты где-то в студии! Красовский печется о твоем здоровье и советует пить чай с коньяком! Совсем, мать, завралась?
– Ты только что сказал, что будем разговаривать дома, – парировала Лера.
– Плевать я хотел! Где ты была?
– Когда?
– Сегодня, утром, весь день?
– Это допрос? – тихо спросила Лера.
– Нет, знаешь ли, дружеская беседа! Мне и так все известно, просто не хочу, чтобы ты врала. Хочу, чтобы сама честно во всем призналась!
– Пришли мне повестку, я приду и признаюсь, – попыталась пошутить Лера.
Максим сжал губы так, что они побелели.
– Советую тон сменить. Итак, ты была в доме сто двенадцать по этой улице, квартира тридцать пять…
– Ты… следил за мной? – тихо спросила Лера.
– В этом не было необходимости! Я использовал метод дедукции!
– Да, – сказала Лера, – сыщик из тебя превосходный! Мы в восхищении! Но машину ты ведешь отвратительно!
– Не кривляйся! Не по телевизору выступаешь!
– Я не кривляюсь, а цитирую классику. – Лера вполне овладела собой и готова была выдержать любой поединок с собственным мужем.
– Квартира арендована немецким посольством. В ней временно проживает гражданин ФРГ господин Грасс, или как там у них называют – герр Грасс?
– Ну и что дальше? – невозмутимо спросила Лера.
– Что дальше? А вот это я как раз и не знаю! Хотел у тебя спросить!
Лера промолчала. Они наконец въехали во двор своего дома, вышли из машины.
– Где Соня? – спросила Лера, войдя в квартиру.
– В саду. Мать хочет забрать на выходные.
Леру внутренне передернуло от полученной информации.
– По-моему, ей и дома неплохо, – сказала она. – Я тоже хочу побыть с дочерью!
– Что, проснулись материнские чувства?
– Я пойду за Соней, – сказала Лера. – Договорим позже.
– Как знаешь! – Максим опрокинул рюмку. – Лучше бы меня тогда убил тот подонок! Я умер бы счастливым…
Красовский наконец вышел в эфир со своей коронной передачей, которую готовил втайне от всех. Он многого ждал от нее, но теперь не был уверен, что его надежды оправдались. Герой его фильма почти пятнадцатилетней давности, отсидевший в тюрьме десять лет и освобожденный благодаря перестройке, должен был предстать перед зрителем в качестве разорвавшейся бомбы. Но бомба, судя по всему, не разорвалась, Красовский не мог толком понять почему, и был раздражен до предела. Интересно, что Леднев сам разыскал его, просто так, без какой-либо видимой практической цели. Однажды, увидев передачу из студии «Параллель», он взял да и позвонил Красовскому домой.
– Узнаешь меня, Леонид? – прохрипел в трубке давно забытый голос. – Помнишь, как ты кино снимал про меня?
При первых же фразах у Красовского зародилась идея сенсационной передачи, которая должна была стать открытием и по смыслу, и по форме. Оставалось только уговорить Леднева. Это оказалось не так просто. Судя по всему, Леднев принадлежал теперь к довольно влиятельной части теневого мира. Красовский применял все свои дипломатические способности и, честно говоря, до конца не был уверен в положительном результате. Тайный московский мафиози мог в последний момент отказаться от эфира. Красовский не был уверен, что этот человек вообще нуждается в какой-либо рекламе, более того, он до сих пор не знал до конца, сколь велики влияние и власть этого довольно невзрачного на вид человека. Но отступать было не в его правилах. У него было хорошо развито чутье на людей, которых можно выгодно использовать, и он был уверен, что, вытащив в эфир своего героя, непременно добьется успеха. Вероятно, будет скандал с начальством. Ну, к этому не привыкать, он всегда ходил по лезвию бритвы и по горящим углям, и только риск приносил ему настоящее удовлетворение. Он был игрок, талантливый игрок, делавший самые большие ставки и не терпевший поражения.
В передаче были использованы кадры из старого фильма, он задавал Ледневу неожиданные, провокационные вопросы. Казалось бы, все шло прекрасно. Но в какой-то момент Красовский почувствовал, что его герой имеет какие-то свои, не совсем понятные ему цели. Он говорил не совсем то, что хотел услышать Красовский, вел себя не совсем так. Словом, он вел какую-то свою игру и иногда переигрывал. Красовскому показалось даже, что не он использует Леднева для саморекламы, а сам Леднев зачем-то использует его…
Неприятное ощущение от полупровала передачи усиливалось затаенным чувством уязвленного Валерией мужского самолюбия, и все это приводило Леонида Красовского в крайнее раздражение.
Евлампия Федоровна, одинокая персональная пенсионерка, всегда все узнавала первой и была в курсе всех событий, происходивших не только в доме, но и в микрорайоне. Она жила в этом доме столько лет, сколько он существовал, с утра до позднего вечера неусыпно дежурила то у подъезда, то у окна, то под дверью своей квартиры, превращая уши в мощные локаторы. Она не пропускала ни одно важное событие, снабжала информацией всю дворовую команду пенсионерок, за что пользовалась среди других старух особым авторитетом, на который, кроме вечно пьяной дворничихи Глашки, никто не посягал.
Несколько лет назад, когда в доме поселился Красовский, его жизнь стала одной из главных тем самых бурных обсуждений во дворе.
– Слышь, евтот наш, второй томобиль сменял, – говорила одна из старух.
– Не второй, а третий, – уточняла Евлампия Федоровна. – У него был «Москвич», потом одни «Жигули», как их, копейка называют, а теперь у его «шестерка».
– Жену-то он давно прогнал…
– К нему теперь такая ходить, глазастая… Он ее в телевизоре показывал!
– Глазастая раньше ходила, теперь ходит блондинка!
– Тебя, Федоровна, в Верховный Совет надо! – хохотнула Глашка. – Добьешься, чтоб иену на водку опустили, я за тебя проголосую!
– Молчи, пьянь неприличная! – возмутилась маленькая старушка, стукнув о землю клюшкой.
Бабки слушали Евлампию Федоровну раскрыв рты, и в конце концов на собрании жильцов избрали ее старшей по подъезду, чем она очень гордилась.
Леонид Красовский захлопнул дверцу машины, запер замок и, закуривая на ходу, направился к подъезду.
На лестничной клетке было темно. Кто-то из соседей, экономя деньги, регулярно выворачивал лампочки. Красовский, чертыхнувшись, щелкнул зажигалкой, чтобы найти кнопку лифта. Вдруг от стены отделилась какая-то тень и двинулась к нему.
Красовский вызвал лифт и на всякий случай приготовился к обороне. Глаза постепенно привыкали к темноте. Он увидел, что перед ним возникла чья-то худощавая фигура, и, совершенно не испугавшись, хотел отодвинуть ее. И вдруг услышал голос, показавшийся ему знакомым.
– Леонид Аркадьевич, вы не можете пройти мимо, не выслушав меня!
Он прищурился, стараясь разглядеть неожиданного собеседника.
– Кто вы такой и что вам от меня нужно? – произнес он с раздражением.
– Знаете, я раньше преклонялся перед вами, ваше имя приводило меня в трепет. Вы были моим кумиром.
«Господи, только этого не хватало! – подумал Красовский. – Псих какой-то! Дожил, поклонники преследуют в подъезде, как Валерия Леонтьева или Аллу Пугачеву! Вот маразм!»
Евлампия Федоровна подошла к двери своей квартиры с мусорным ведром в руках, вышла на площадку второго этажа и услышала внизу голоса. Один голос показался ей знакомым, конечно же, это Красовский! Совсем недавно она видела его по телевизору и не могла спутать ни с кем. А другой… Она его тоже как будто слышала раньше, но не могла понять где… Разговор шел на повышенных тонах. Евлампия Федоровна, усиленно прислушиваясь, замерла на лестничной клетке с ведром в руках…
В это время подъехал лифт, открылась дверь, и в тусклом свете Красовский узнал Ивана Серова, глядевшего на него горящими глазами.
– Ты что, спятил? Что еще за номера?! – произнес он удивленно.
– Я не спятил, – сказал Ваня изменившимся, уверенным голосом. – Вы должны меня выслушать!
– Обязательно здесь?
– Да, здесь и сейчас!
– Ну, я слушаю, – Красовский демонстративно зевнул.
– Я считал вас действительно выдающейся личностью, но я ошибся. Вы не гений, вы просто авантюрист, расчетливый и жестокий. Вы используете людей в своих корыстных целях, а потом бросаете, как отработанный мусор.
– Ну и пафос, – Красовский желчно рассмеялся, – нельзя ли покороче, у меня мало времени.
– Вы загубили жизнь самой замечательной девушки на свете! – бледное лицо Вани покрылось капельками холодного пота.
– Ах вот оно что! Советую вам, благородный рыцарь, срочно обратиться к психиатру. Если у тебя, Иван, поехала крыша, это не значит, что нужно отнимать у меня время своей дурацкой болтовней. – Красовский решительно двинулся к лифту.
– Это не болтовня, – тихо произнес Ваня. – Я пришел, чтобы убить вас, потому что вы недостойны жить в этом мире.
– Что?! – Красовский ошалело посмотрел на Ивана.
Тот вытащил из кармана пистолет и показал Красовскому.
– Но я не могу стрелять в безоружного, даже в подлеца. Это низко. Поэтому я вызываю вас на дуэль. Я хочу убить вас в честном поединке. Или погибнуть, если мне суждено. Я буду защищать честь прекрасной дамы и поруганные вами идеалы. Завтра, в десять часов вечера, я жду вас с секундантом у входа в Измайловский парк. Право выбора оружия оставляю за вами.
– Ну и цирк! – Красовский захохотал. – Поединок ученика с учителем! Надо вызвать съемочную группу!
– Во-первых, я не считаю себя вашим учеником. А во-вторых, вы напрасно смеетесь. На самом деле все очень серьезно.
– И это все? – сухо спросил Красовский.
– Все, – ответил Ваня. – Говорить бессмысленно. Вы все равно ничего не поймете.
– Да… – Красовский закурил новую сигарету. – Ты и так достаточно наговорил. Ленский, е-мое! Я могу идти, наконец?
– Можете. Я буду ждать вас завтра. Если у вас осталась хоть капля чести, вы придете.
– Даже не рассчитывай! – Красовский вошел в лифт и быстро нажал на кнопку третьего этажа, содрогаясь от нервного смеха. Да, даже он, при всей своей фантазии, не мог предположить такое. Взял к себе в мастерскую полного шизофреника! Только этого действительно не хватало! И все из-за этих проклятых баб! Нет, уж лучше проститутка с вокзала, чем претенциозные телевизионные дамочки!
Войдя в квартиру, он быстро разделся и влез под горячий душ. Встреча с Иваном оставила у него в душе неприятный осадок, но он постарался побороть это ощущение. Но вдруг, неожиданно для него самого, ему пришла в голову совершенно потрясающая идея! «Вот это да! – подумал Красовский. – Этот парень, конечно, полный кретин, но он, сам того не подозревая, подсказал мне великолепный драматургический ход. А все не так плохо, дорогой Леонид Аркадьевич! Я выиграю и эту партию, черт побери!» И он, очень быстро забыв о недавнем дурацком происшествии, стал разрабатывать свой план.
Но он не учел один существенный момент. Евлампия Федоровна, стоя с мусорным ведром у приоткрытой двери своей квартиры, слышала все и, конечно, ничего не забыла!
Ваня, стиснув зубы, чтобы не зарыдать, посмотрел на закрывшуюся дверь лифта, минуту постоял молча, овладел собой и стремительно выбежал из подъезда…
Выяснение отношений между Максимом и Лерой мучительно затянулось. Сначала Лере казалось, что все будет просто. Она все честно скажет ему, попросит развод. Они разойдутся благородно, возможно, останутся друзьями. Но договориться с Максимом оказалось значительно труднее, чем она рассчитывала.
Максим, достал из буфета открытую бутылку коньяка, разлил в две хрустальные рюмки, сел за стол, посмотрел на Леру и спросил изменившимся голосом:
– Ну, что будем делать?
Эта фраза, произнесенная тихим голосом, потрясла Леру. Лучше бы он кричал или ударил ее. Тогда, несмотря ни на что, правда была бы на ее стороне. Она приготовилась к обороне, но эта тихая фраза все разрушила разом. Лера на какое-то время растерялась, испытывая невыносимую жалость к этому грубоватому, но вовсе не злому и неглупому парню, которого она никогда по-настоящему не любила, но при этом чувствовала глубокую привязанность к нему…
– Давай разойдемся по-хорошему, – Лера старалась говорить как можно более миролюбиво.
– У меня есть другое предложение, – Максим допил свой коньяк и снова налил.
– Какое? – спросила Лера.
– Ты никогда больше не встречаешься со своим фрицем, и мы закрываем эту тему.
– Это невозможно… – тихо сказала Лера.
– Все возможно. У тебя дочь, в конце концов! Ты ведь не хочешь искалечить ей жизнь?
– Я никому не хочу калечить жизнь…
– Нет, хочешь! Сколько лет жили нормально! Я все терпел! И бардак в доме, и то, что вечно жрать нечего! Но ты предала меня! Ты забыла все, что я для тебя сделал!
– Макс, прости меня! Постарайся понять, мы с тобой всегда были друзьями, ты самый близкий для меня человек… Я помню все, что ты сделал для меня, я ничего не забыла… Но я не могу лгать.
Максим помолчал, потом произнес, мрачно глядя перед собой:
– Ты врала мне с самого начала. Ты вышла за меня, а сама тащилась от этого немца! Фриц гребаный свалил, плюнул на тебя, а теперь вдруг – здрасьте, пожалуйста! Да у тебя что, самолюбия нет, что ли? Где твоя гордость?
– В кастрюлях и ночных горшках, – тихо сказала Лера.
– Да ты… ты обыкновенная дешевка, самка, шлюха!
– Я надеялась, что ты сможешь понять меня, а ты говоришь, как моя тетка… Можно подумать, что ты – ангел безгрешный! Думаешь, мне не больно было, когда я дома с Сонечкой сидела… Думаешь, я ничего не видела, ни о чем не догадывалась? Я верила тебе, что ты дежуришь ночи напролет, звонила тебе на работу, а мне говорили – он ушел три часа назад! А приходил ты еще через три.
– Да, я мужик, понимаешь? Ты такая недотрога, то у тебя нет настроения, то хроническая менструация.
– Да, у меня не существует секса без души!
– Вот и трахалась бы с вашим Красовским!
– Что?!
– Что слышала! Вы ведь все с ним трахались, и Наташка, и ты. Но он неопасен, ему на всех наплевать. Да и ты его не любишь. Это я простил бы… А вот душу твою делить с Европейским сообществом – нет, не буду! Никогда не буду! Ты моя жена, мать моей дочери! Я скорей убью тебя, чем отдам другому!
– Так убей! Что время теряешь? Я – дрянь, шлюха, что там еще? – с вызовом сказала Лера.
– Ты… ты зря так говоришь… Ты меня провоцируешь…
– Мне что, самой застрелиться у тебя на глазах?!
Максим протянул ей пистолет.
– Стреляйся, если духу хватит.
Вдруг в дверях появилась Сонечка.
– Почему вы так кричите и мешаете спать ребенку? – произнесла она возмущенным голосом, протирая сонные глаза, и вдруг увидела пистолет.
– Мы не кричим, а разговариваем, – сказала Лера, наигранно улыбаясь, – иди спать.
– Я-то пойду, а вы опять ругаться будете?
– Не будем, родная, – Лера ласково погладила ее по голове.
– Ты хотела папу убить, да?
– Доченька, да что ты такое говоришь? Я просто смотрела его пистолет.
Соня повернулась к Максиму и поглядела на него пронизывающим взглядом.
– Убери свой пистолет! Ты что, не знаешь, что нельзя играть с оружием?
– Знаю, дочка, умница ты моя. – Максим обнял ее, но девочка вдруг отшатнулась.
– Нечего подлизываться! Весь дом прокурили! Фу, какая гадость! Вам должно быть стыдно! – Она величественно повернулась и удалилась, полная собственного достоинства.
– Да, получили… – Максим устало потер лоб.
– Мы так увлеклись выяснением отношений, что совсем забыли о ребенке… – с горечью сказала Лера.
– Не считаю это занятие увлекательным. – Максим снова плеснул в свой бокал. – Предлагаю закончить как можно скорее.
– Макс, я действительно решила.
– И что ты решила? Разводиться? Врешь ты все!..
– Пойми, мне тоже очень трудно, честное слово. Я сама прекрасно понимаю, что так дальше нельзя… Я не хочу, не могу больше врать! А если я останусь с тобой и буду делать вид, что ничего не случилось, это будет вранье, и мы будем жить день за днем в этом вранье!
– Как жили раньше… – пробормотал Максим слегка заплетающимся языком. – А тут… подвалил принц заморский – ты и растаяла! Думаешь, ты очень нужна ему? Да у него таких, как ты, в каждой стране по сотне! Ладно, не злись, я как друг говорю. Забудь своего фрица. Он тебя однажды бросил и опять бросит! И останешься ты одна! А мне за тебя обидно. Распинаешься перед ним, ах, дорогой, ах, прости! Да он о тебе и думать-то не думал! А тут наболтал всякого, ты и растаяла, как снежная баба! Да ты и есть баба, возомнила о себе черт знает что, а ты и есть баба!
– Прекрати, Макс! – резко сказала Лера. – Я это тоже уже слышала.
– А ты что мне рот затыкаешь? Правду слушать не нравится?
– Ты… читал мамин дневник? – спросила Лера, спокойно глядя на него. – Может быть, ты и письмо мое нашел? Тоже прочитал, да?
– Мало ли что я читал. Я, может, и Библию читал, и тысячи всяких протоколов допросов читал, ну и что?
– Вот и читай. А мои письма не трогай!
– Лерка, честное слово, я ни в чем тебя не упрекну, только оставь его!
– Значит, я упрекну тебя! Ты этого хочешь?
– Это что-то новенькое… Ну валяй.
– Что – валяй? Ничего новенького не будет, я все уже сказала!
– Да упрекай сколько хочешь! Сам знаю, что не безгрешный какой, в конце концов! Я нормальный мужик! Думаешь, легко каждую ночь ложиться в постель с куском льда?
– Ты опять повторяешься! Надоело. Извини, уж какая есть…
– И я какой есть. Ну было, так это все ниже пояса… Я даже и девок-то этих не помню как звали… сами на мне висли… Это ничего не значит! Семья – вот что главное!
– Вот этим как раз баба от мужика отличается, – Лера закурила новую сигарету, – у нее не бывает так – ниже пояса одно, а выше – другое…
Максим оторопело посмотрел на нее.
– Значит, ты… меня… никогда не любила?
– Ты мне нравился, я очень привязалась к тебе…
– Да-а… – протянул Максим. – Я вас люблю любовью брата! Ты это хотела бы от меня услышать? – Он с размаху треснул кулаком по столу. – Нет, не будет тебе братской любви!
– Макс, ты с ума сошел, третий час ночи.
– К черту! Плевать! Вали к своему фрицу! Соня со мной останется! А ты наслаждайся жизнью, душой и телом, выше и ниже… черт тебя дери! Только потом, когда он бросит тебя, как сношенную тряпку, ко мне не приходи! Все! Хана!
– Макс, иди спать, – дружелюбно сказала Лера, посмотрев на мужа и понимая, что продолжать разговор абсолютно бессмысленно. – Ты пьян.
– Я пьян? А я все помню, я был не пьяный! – проорал он во всю глотку.
Когда ж я уходить решил…
Она… сказала: «Не спеши»,
Она сказала – «Не спеши»!
Ведь… слишком рано!»
Идем спать, а? – Он обнял вдруг Леру и повис на ней.
На часах было три.
Лера медленно, с трудом, потащила его в комнату.
– Отстань, сам дойду, – еле внятно проговорил он. Качнулся, рухнул на диван, схватил Леру за руку. – Иди сюда, ты… моя жена! Или… нет?
– Или нет, – прошептала Лера, осторожно освобождая руку.
Но Максим уже ничего не слышал, он громко всхрапывал, сопел и что-то невнятно бормотал во сне…
Бабки, как всегда, дежурили на лавке чуть в стороне от подъезда. Со своего наблюдательного пункта они видели, как подъехал Красовский, вышел из машины, вошел в подъезд, где, как обычно, было темно… Через минуту раздался выстрел и крик… Потом кто-то стремительно выскочил на улицу, сел в машину Красовского и уехал…
Такого грандиозного события в жизни бабок еще не было. Они заохали, запричитали, но никто из них не знал, что делать, и ни одна не решилась войти в подъезд.
– Чего расселись, курицы?! – заорала Глашка. – Милицию вызывайте! – Она решительно двинулась к подъезду и открыла дверь в темноту…
Утром Лера с трудом растолкала непроспавшегося Максима. Его срочно требовали к телефону из прокуратуры.
Он, чертыхаясь, протер глаза, взял трубку.
Лера с удивлением наблюдала, как меняется его лицо… Он сразу отрезвел и сказал бодро:
– Присылай машину! Не, я с бодуна, сам не поведу, вечером в конторе опохмелимся! – Потом обратился к Лере: – Быстро сделай кофе! Я должен ехать. Вчера кто-то стрелял в вашего Красовского.
– Он жив? – спросила Лера без особых эмоций.
– Да жив. В больнице. Мне придется вести это дело. Не хочешь жить со мной, затаскаю как свидетельницу! Никуда от меня не денешься! – Он на ходу проглотил кофе, быстро оделся и пошел ждать машину на улицу.
Услышав звонок, Евлампия Федоровна бросилась к двери.
– Кто здесь?
– Откройте, милиция!
Она приоткрыла дверь, через цепочку посмотрела на раскрытое удостоверение, потом подняла глаза и сразу узнала местного участкового. С ним был еще один, в штатском, оперативник из отделения.
– Пожалуйста, входите, товарищи милиционеры! Вы насчет выстрела?
Двое вошли в квартиру, она сразу провела их на кухню.
– Присаживайтесь. Чайку хотите?
– Да не откажемся, – сказал участковый.
– Итак, вы что-нибудь видели вчера вечером? – начал оперативник в штатском, приготовив бумагу и ручку.
– А как вы думаете? – она понизила голос. – Я старшая по подъезду. Мы вечером беседовали с соседками во дворе… Видим, подъехала машина, выходит Красовский Леонид Аркадьевич, значит, закуривает, как обычно, входит в подъезд, машину у подъезда оставил.
– В котором часу, не заметили? – спросил участковый.
– А как же не заметить? Девять часов было! Как раз программа «Время» начинается. Из окна было слышно. Значит, входит Леонид Аркадьевич в подъезд, с виду усталый такой, а после слышим – стреляют! После выбегает этот бандит, прямо в его машину, только его и видели!
– Вы не заметили, куда поехала машина?
– Да как же не заметить, товарищ следователь!
– Я не следователь, а оперуполномоченный. Мы ведем предварительное расследование, а завтра будет следователь из прокуратуры.
– Извините, товарищ… Значит, она вот так развернулась, машина его, и так быстро за угол, где кофтейнеры для мусора…
– А долго вы во дворе находились?
– Еще светло было…
– Хорошо. Сейчас у нас темнеть начинает около шести? Так, Петрович?
– Думаю, так…
– Вы не заметили, никто в подъезд не входил за это время?
– Да никто не входил! Он небось на чердаке упрятался! Оттудова и смотрел. – Она понизила голос. – Товарищ полномочный, я знаю, кто евтот убийца. Я его намедни видела. Он тогда на лестнице с Леонидом Аркадьевичем такой разговор завел – я, говорит, вас убью! Вы, говорит, такой-сякой, а тот ему и говорит, оставь, мол, меня, Иван, в покое! Занятой я человек. А Иван свое гнет…
Оперуполномоченный внимательно слушал рассказ активистки подъезда, то и дело записывая что-то.
– Иван, говорите? Так он назвал его?
– Да вот вам крест, сама слышала!
– А если бы увидели того Ивана, смогли бы его опознать?
– Как не опознать? Я его в телевизоре видела, когда эта передача была, про этих рокеров. Мы все передачи Леонида Аркадьевича смотрим, знаем, кто живет в нашем доме!
– В передаче, говорите? Да если это он, мы его живо возьмем!
– Я женщина простая, но если чего надо, я всегда помогу, потому что я власть уважаю, и Леонида Аркадьича уважаю, и евтого бандита поймать помогу.
– Можете описать, как он выглядел?
– Да говорю вам, его в передаче показывали! Шустрый такой, худой, ростом поменьше вас будет. Волос у его светлый.
– А когда был выстрел, и он выбежал из подъезда, вы успели его разглядеть?
– Как не успеть! Он весь в черном был, и шапка на ем черная! Но фигура точно его! Ты мне верь, сынок, зачем я напраслину наведу?
– А кто еще с вами на скамейке был, Евлампия Федоровна? – спросил участковый.
– Да все наши были, из десятой, из сорок третей фатиры, и Клавка с другого подъезду, что в магазине работает, и Глафира…
Оперативник кивнул.
– Спасибо, Евлампия Федоровна, может быть, придется побеспокоить вас еще раз…
– Милости просим…
– А сейчас прочитайте протокол и распишитесь. «С моих слов записано верно, мною прочитано…» Фамилия, имя, отчество и ваша подпись.
Евлампия Федоровна надела очки, с очень серьезным видом углубилась в чтение документа. Наконец, вздохнув, вывела под протоколом свою подпись.
– Я вам вот еще что скажу. Этот убивец, может, еще придет! Вы уж там последите, чтобы он еще на кого не напал! Заберите его скорее! – Насмотревшись всяких детективов, бабка живо представила себе, как в больницу к Красовскому проникает страшный убийца в маске. – И в больнице у Леонида Аркадьича поставьте охранника своего!
– Все сделаем, не волнуйтесь, Евлампия Федоровна!
– А самое главное, – старуха заговорщически подмигнула, – у них из-за чего все вышло? Из-за женщины!
– Правда?
– Да точно вам говорю!
– Хорошо, мы еще зайдем. Большое вам спасибо.
– Идите к нам в отделение работать, будет добавка к пенсии! – пошутил участковый.
Проводив милиционеров, бабка огляделась, накинула пальто, платок на голову и быстро вышла во двор, где уже ожидала ее вся местная команда, столпившись вокруг заветной лавочки.
– Толковая бабка, – сказал оперативник участковому по дороге в отделение.
– Думаешь, правда все?
– Да, похоже, покушение на почве ревности. Типичный случай. Надо брать парня, а там разберемся.
– Посадят его…
– Это факт. Хотя, если наймет хорошего адвоката, может отделаться условным…
– Ладно, наше дело взять, а там пусть прокуратура разбирается, раз они в это дело влезли.
– Я слышал, Денисов будет вести следствие. Он мужик толковый…
Из прокуратуры Максим, проглотив таблетку Алка-зельцер и полпачки аспирина, поехал в больницу к Красовскому, которого, говоря честно, просто терпеть не мог. И не только из ревности, он вообще считал его самовлюбленным пижоном и никогда не мог понять, почему все создают вокруг него такой ажиотаж.
Красовский лежал в картинной позе, выставив напоказ загипсованную руку. Вокруг него толпились журналисты, которым он давал интервью. Дежурная медсестра только разводила руками, но ничего сделать не могла.
– Как вы думаете, почему в вас стреляли?
– Вы думаете, что это заказное убийство?
– Вполне возможно…
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Разве можно подозревать государство…
– То есть, вы считаете, что у убийц были политические мотивы?
– Я не могу это утверждать…
Максим вошел в палату и быстро прекратил бурную пресс-конференцию.
– Московский уголовный розыск. Прошу всех посторонних освободить помещение!
Медсестра облегченно вздохнула, с благодарностью посмотрела на Максима. Он, в свою очередь, отметил про себя, что она хорошенькая и формы под белым халатиком просматриваются что надо.
В беседе с Максимом Красовский не сказал ничего нового. Да, на него напал кто-то в подъезде, человек этот, видимо, наемный убийца. Он был в маске, к тому же в подъезде так темно, что разглядеть что-либо невозможно. Сам он считает, что это покушение с политической подоплекой, вызванное его последней передачей. Вероятно, кому-то не нравится его метод срывания масок и постановка на телеэкране слишком острых вопросов. Конкретно он не подозревает никого, надеется, что в этом разберется следствие.
Максим во время разговора мысленно представил Красовского в постели рядом со своей женой, и ему вдруг стало смешно. Нет, этот старый пижон с впалой грудью и наметившимся животиком не мог быть для него опасным соперником! Странно, что они все нашли в нем! Правда, чем-то отдаленно, слегка он напоминал лицом и манерами Клинта Иствуда, но это было слишком отдаленное сходство. Еще Максим подумал, что находится сейчас в гораздо более выгодном положении, чем этот стареющий Казанова. Максим прекрасно знает, кто он такой, и многое знает о нем, а тот даже представления не имеет, кто ведет расследование! Фамилия Денисов, видимо, ни о чем ему не говорит, иначе он обязательно отреагировал бы… «Хорошенький будет сюрприз для него, когда он узнает, что я муж Валерии! Ведь он никогда в жизни меня не видел, да и по телефону слышал всего несколько раз! Раз не опознал по голосу, пусть и дальше находится в неведении. Мы его еще удивим, мы еще посмеемся!»
На следующее утро Максим, почти окончательно отрезвевший, приехал в районное отделение милиции, где уже завели дело, с которым ему предстояло ознакомиться.
Войдя в помещение, Максим за решеткой в КПЗ вдруг увидел Ваню Серова, понуро сидевшего на лавке. Никак не связывая появление Вани с делом о покушении на Красовского, Максим удивленно спросил:
– Ванька? Ты как сюда попал?
– Меня арестовали, – печально ответил Ваня.
– Что за хренобень еще? За что?
– Он у нас подозреваемый номер один по делу Красовского! – произнес дежурный.
– Что? – заорал Максим. – Да вы что, совсем сдурели все?! Немедленно освободите его!
– Не имеем права, капитан.
– Какого хрена! Ладно, Ванька, мы с тобой разберемся. Ты пока тут сиди и не высовывайся, а я пойду читать это гребаное дело.
