Текст книги "Мне не забыть"
Автор книги: Елена Свиридова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Надеюсь, что мы все не спим или все вместе смотрим удивительный, сказочный сон, – сказала Лера с улыбкой. – У нас осталось не так много времени. Может быть, вы споете? Хотелось бы послушать.
– Конечно!
Красовский смотрел на экран монитора. Ему нравилось, как ведет передачу Валерия, как раскованно и уверенно она держится… Он пытался найти какой-нибудь изъян в словах и действиях своей ведущей, но придраться было не к чему. Она все делала правильно, именно так, как он задумал, и это вдруг начало раздражать его. Он стал убеждать себя, что Валерия стала просто послушным орудием в его руках, что она не способна выкинуть что-нибудь неожиданное, удивить его чем-то, не может действовать вразрез со сценарием. Но он сам понимал, что не прав, что она на самом деле может гораздо больше, чем он даже мог предположить… Нет, она не была послушным орудием, она была живой, естественной и непредсказуемой. Она таки выкинула! Она запела дуэтом с этим длинноволосым, а уж этого в сценарии передачи точно не было! И это добило Красовского окончательно. «Неужели она действительно решила оставить меня? Нет, это слишком глупо, нелепо и совсем не вовремя! Она нужна мне!»
Максим не отрываясь смотрел на экран, в одной руке держа наполненную рюмку, а другой обнимая притихшую Сонечку. Сонечка прижимала к себе Уголька, который громко мурлыкал и когтил лапами ее нарядное платье, надетое в честь маминой премьеры.
– Какая мама красивая!.. – мечтательно произнесла Соня.
– Все-таки она смущается, – сказала с сочувствием в голосе сидевшая рядом с сыном и внучкой Галина Семеновна, – надо было взять хотя бы два-три урока актерского мастерства, чтобы уметь держаться перед зрителями.
– Внеси предложение Красовскому! – слегка заплетающимся языком проговорил Максим.
– А кто такой Красовский? – спросила его мать.
– Нельзя разговаривать потише? – сердито заявила Сонечка. – Я ничего не слышу!
– Ну, ты даешь, дочь! – Максим хмыкнул, но тут же замолчал под гневным взглядом матери.
– Как… как ты можешь так говорить со старшими, Софа? – возмутилась бабушка.
– Я не Софа, а Соня. – Девочка встала и демонстративно подошла ближе к телевизору.
– Не возникай! – Максим с размаху шлепнул ее. – Поняла?
Соня молча поджала губы.
В это время зазвонил телефон. Максим снял трубку.
– Ты что же это, хам трамвайный, нам ничего не сказал?! – прогудел в трубке Леха. – Светка случайно телик включила, в общем, с вас причитается! Послезавтра вечером ждем! У нас тоже есть повод!
– Заметано… – пробормотал Максим и повесил трубку.
– Последний вопрос, – произнесла Лера на экране. – Можно сказать, что сейчас вы окончательно вышли из подполья и творите для людей?
– Пожалуй, это не совсем точно, – мягко ответил Ваня. – Андрей уже говорил об этом, мы существовали как бы в параллельном мире, который не нуждался в связи с обычным миром. Мы никогда не работали специально для кого-то или чего-то, мы жили своей синкретической жизнью.
– То есть ваше творчество – чистое самовыражение?
– Не только. Точнее, с этого начиналось. Потом возникла теория. Именно наша теория, которой мы все очень увлеклись, увела нас в параллельный мир. Наши публичные выступления как бы противоречили этой теории, мы шли на них неохотно, мы отдавали дань просителям, высокомерно снисходили до них, упивались своей гордыней. Нам даже не было стыдно тогда. Так продолжалось до тех пор, пока нас всех не ударило по голове. До этого мы были наивными, самовлюбленными детьми. Концерт в Горбушке вывел нас в мир. Мы собрали тогда огромную сумму денег на памятник Вовчику, к нам стали приходить письма от разных людей, от солдатских матерей… Мы поняли, что жить в параллелях, которые не пересекаются, нельзя. И не важно, что было с нами потом. Важно то, что мы стали нужны людям.
Юрген достал записную книжку и набрал номер.
– Алло! – ответил детский голос.
Юрген сильно нервничал, и оттого произнес с сильным акцентом:
– Я хотел бы говорить с Валерией Голицыной.
– А мама сейчас выступает по телевизору. Она с вами не может говорить!
Девочка лепетала что-то еще, но Юрген молча положил трубку и снова поглядел на экран. Там шли титры: автор и художественный руководитель программы Леонид Красовский, режиссер Наталья Маркус, ведущая Валерия Голицына…
Юрген снова поднял трубку. Теперь ему необходимо было на завтра заказать пропуск на телевидение. Домой Лере он решил больше не звонить.
На другой день после передачи Лера приехала на студию измученная, бледная, невыспавшаяся. Она тихо сидела в углу, стараясь хоть немного прийти в себя и никому не показываться на глаза. После вчерашних событий она не чувствовала ничего, кроме смертельной усталости. Сначала было напряженное ожидание эфира. Конечно, запись передачи была сделана, на всякий случай пленка была заряжена, чтобы в любой момент заменить живую трансляцию, если возникнет какой-нибудь сбой. Более того, отснятый материал был заранее показан начальству и согласован с ним. Но в последний момент запись не понравилась Красовскому, и он решил выдать передачу живьем. Поэтому с самого утра Лера была в полуобморочном состоянии. Наташа, напротив, была на высоте. Она всячески старалась развлечь подругу, отпаивала ее кофе с коньяком. Потом, во время эфира, она сидела за пультом с видом Генерального конструктора космических кораблей. Ей нравилось вести живую передачу, ее пьянило ощущение риска, в ней жил в это время какой-то веселый азарт.
Когда все закончилось, Лера вышла из павильона, стуча зубами и обливаясь потом. Вокруг нее началось всеобщее ликование. Только Красовский сдержанно поздравил ее с удачным дебютом, проворчал что-то насчет длинных пауз и, заявив, что на сегодня все свободны, удалился в неизвестном направлении. Лера облегченно вздохнула. Для себя она считала личные отношения с ним законченными и не очень интересовалась тем, что происходит в его душе на самом деле. И тут Адик предложил отпраздновать передачу в узком кругу. Лера бормотала что-то про свою семью, но Наташа заявила, что Макса возьмет на себя. Она тут же позвонила ему и долго с ним разговаривала. К сожалению, ей не удалось убедить его присоединиться к компании бард-рокеров, но, по ее словам, он был вполне лоялен и согласился отпустить с ними Леру.
В такой знакомой, привычной, родной квартире Адика все было, как в старые времена. Лера почувствовала себя намного лучше, напряжение спало. Все валяли дурака, пили шампанское, даже Ваня позволил себе осушить один бокал за прекрасных дам. Потом все пели до хрипоты, и Лере запомнилось, что Адик, когда пел, все время смотрел на Наташу, словно пел специально для нее…
Домой Лера вернулась глубокой ночью. Там она обнаружила вдребезги пьяного Максима, заснувшего не раздеваясь прямо на диване перед невыключенным телевизором. У дивана валялась пустая коньячная бутылка. В квартире было чисто, вымыта посуда, на плите стояли остатки домашних котлет с гречневой кашей. Сонечкина постель была аккуратно застелена. Из этого следовал вывод, что в доме побывала Галина Семеновна и снова забрала внучку. В спальне, у изголовья Лериной тахты лежала большая картинка. На ней был нарисован экран телевизора с портретом Леры внутри и написано красным карандашом печатными буквами: ПОЗДРАВЛЯЮ МАМУЛЮ!
Лера села на тахту и заплакала. Максим заворочался на диване, что-то невнятно пробормотал, потом наступила тишина. Лера не заметила сама, как заснула, и только проснувшись, поняла, что все, что привиделось ей, все-таки было сном, а не явью…
…В полумраке, в квартире Адика, они сидят вчетвером и говорят о ней…
– Ребята, я не знаю, что делать, не знаю, как выпутаться из всего этого…
– Тебе надо бежать, – спокойно говорит Адик.
– Но куда?
– В космос, – уверенно произносит Ваня.
– Но разве это возможно? – неуверенно спрашивает она.
– Конечно, – весело говорит Наташа, – мы скоро исчезнем.
– Ты готова отправиться с нами? – серьезно спрашивает Ваня. – Там тебя никто не найдет.
– Я согласна, я готова, я буду ждать, – слышит Лера собственный голос, словно помимо ее воли произносящий слова.
И вот они на берегу огромного чистого озера, они достают какую-то странную, прозрачную капсулу, опускают ее в воду, она становится похожа на мерцающую медузу, они раздвигают руками тело этой медузы и по очереди проникают в нее… Сначала капсула очень маленькая, но постепенно она увеличивается, раздувается по мере того, как они забираются в нее. Теперь она похожа на большую прозрачную «летающую тарелку», которая медленно погружается в воду и движется под водой, а потом, пройдя до середины озера, она вдруг поднимается в воздух и исчезает. Лера остается одна, но она знает точно, когда друзья должны вернуться за ней, когда и где она должна их ждать. Проходит какое-то время, она терпеливо ждет. Она уже спокойна, она знает, что скоро станет свободна. И вот наступает день и час, когда они должны вернуться за ней. Она приходит на берег озера и видит очень странную картину. В воде, в назначенном месте, плавает «летающая тарелка», но в ней вместо своих друзей она видит маленьких детей, троих маленьких детей возрастом примерно с Сонечку, они барахтаются в этой капсуле, они счастливы, веселы. Лера подходит к ним, смотрит на них, но они не замечают и не узнают ее. Она не может понять, что произошло, и вдруг догадывается, что где-то в космическом пространстве они попали в другое время, они снова вернулись в детство. Она не знает, что ей теперь делать, как ей быть, она боится прикоснуться к капсуле. И вот постепенно у нее на глазах все трое начинают обретать другой облик, они как бы взрослеют, становятся старше, и чем старше они становятся, тем неподвижнее. Лера очень испугана, она боится – вдруг с ними что-то случится, вдруг они умрут. И тут она видит, как по берегу к ней приближаются Максим и Красовский. Она отступает по берегу, но они уже совсем близко. Тогда она бросается в воду и с трудом, мучительно преодолевая сопротивление воды, плывет к капсуле. Наконец подплыв, она пытается ухватиться за скользкий край, но рука срывается. Она должна прорваться внутрь, она стучит по капсуле, но звука не слышно, его поглощает вода. Но вот стены раздвигаются сами, она попадает внутрь, ложится рядом с еле подвижной Наташей, словно спящим Адиком, совсем неподвижным Ваней. Их лица прекрасны и бледны… Затем они медленно-медленно погружаются в воду, и Лера сама чувствует, как ее тело становится невесомым, вскоре она вообще перестает чувствовать, и дальше – яркий свет, бесконечное пространство и радость свободного полета…
Утром, с опухшими ненакрашенными глазами, оставив на диване храпящего Максима, она явилась на студию и забилась в угол. Но отсидеться ей не удалось. Видя ее понурый вид, к ней подошла администратор Маша и громко произнесла:
– Нет, это было потрясающе! Лерка, ты была вчера просто ослепительна! По-моему, тебя надо каждый день показывать по телевизору!
– Да ладно тебе, – тихо сказала Лера.
– Что происходит с нашей королевой эфира? – Наташа обняла Леру и чмокнула в щеку. – Это Макс тебя успел доконать?
– Он вчера напился, – сказала Лера.
– Неудивительно! – бодро сказал оператор Сергей. – Я бы на его месте тоже напился, если бы мою жену весь вечер по ящику показывали! Какому мужу это понравится!
– Ладно, ребята, не смейтесь над несчастной женщиной, замученной тяжелой неволей, – кисло улыбнулась Лера.
– Это ты-то замученная? – возмутилась Маша. – Вот нас после передачи, знаешь ли, звонками замучили! И все мужские голоса, с тобой жаждут познакомиться!
– Вот уже и письмо пришло. – Сергей, подмигнув девушкам, достал из кармана конверт. – Слушай, телезвезда! «Дорогая Валерия! Пишет вам рядовой Советской Армии Сидор Галкин. За отличную службу и безупречное поведение я был награжден трехдневным отпуском, который провел в родной деревне Корявые Дубки. Вечером у соседки тети Глаши я смотрел по цветному телевизору передачу о каких-то рокерах и вдруг увидел вас. Пришлите мне свое фото, а я вам высылаю свое. Через год заканчивается моя служба. Приезжайте ко мне в мои родные Дубки, я мужчина хозяйственный, положительный, не пожалеете. Можете своих рокеров с собой взять, у нас тут мотоциклов не хватает. С любовью до гроба, ваш Сидор».
Слушая всю эту галиматью, Лера начала безудержно хохотать.
– Машка, ей-Богу, твой почерк!
– У человека чувства, а ты смеешься! – с напускным возмущением сказала Наташа.
– Спасибо, ребята, ей-Богу, я не думала… – пробормотала Лера. – Вы правда меня развеселили!
В это время в комнату вошел Красовский, все сразу притихли и быстро разбрелись по рабочим местам. А следом за Красовским, в сопровождении какой-то девицы, то ли переводчицы, то ли секретарши, в студии появился собственной персоной кинорежиссер Юрген Грасс.
У Леры все поплыло перед глазами; глядя на него, словно сквозь густой туман, она почувствовала, что теряет сознание.
– Конец света, – прошептала Наташа, быстро подбежав к подруге и незаметно взяв ее под руку.
Словно издалека Лера видела, как Юрген разговаривает с Красовским, потом они вместе подошли к Наташе и Лере.
– Вы, кажется, знакомы? – Красовский этаким хозяйским жестом обнял обеих за плечи, выразительно посмотрел на Леру, как бы намекая на свою связь с ней.
Лера ничего не слышала, не замечала, с трудом держалась на ногах и не в состоянии была произнести ни слова.
– Девочки вчера очень устали, – сказал Красовский Юргену.
Юрген ответил, что это вполне понятно, поздравил их с премьерой… Он был приветлив, подчеркнуто вежлив – сдержанный, поседевший, с печалью в глазах…
Лера испытывала одно-единственное желание – броситься к нему, обнять, поцеловать… Но она не могла шелохнуться, ее тело было как будто сковано льдом. Она так и стояла рядом с Наташей, онемев и оцепенев; она видела, как Юрген удаляется куда-то вместе с Красовским и незнакомой девицей, даже не взглянув больше на нее, это было как во сне, жутком и прекрасном одновременно.
– Конец света, черт подери! – снова сказала Наташа.
В этот день Лера вернулась домой раньше обычного, тихая и печальная. Соню, которую утром бабушка отвезла в детский сад, надо было забрать через два часа. Максим, видимо, проспался и уехал на работу. Она могла немного побыть наедине с собой, слава тебе, Господи, и хоть какое-то время ничего ни перед кем не изображать. Сейчас ей было бы очень трудно разговаривать с Максимом, не было сил отвечать на бесконечные вопросы дочери. Мир в одно мгновение сузился и замкнулся на единственном объекте, и объект этот оказался неожиданно близко. Она уже не могла думать ни о ком, кроме Юргена. Но теперь, еще больше, чем прежде, их разделяла пропасть. Он появился перед ней, живой, реальный, всего несколько часов назад, это было как шок, как катастрофа. Она привыкла уже думать о нем в прошлом, смирилась с жестокостью судьбы, заставила себя принять и то, что судьбой этой была ее несчастная, запуганная мать. И никого нельзя было винить в случившемся. Но каким ошибочным, скучным выглядело теперь ее замужество, каким нелепым казался недавний роман с Красовским! Все – ложь, уступки собственным слабостям, вся жизнь – сплошной компромисс! Она заключала сделку за сделкой со своей совестью, своими чувствами, подменяя любовь то благодарностью и жалостью, то тщеславием и гордыней! Ей было невыносимо стыдно сейчас за свои поступки, но она понимала, что в прошлом ничего нельзя изменить. Оно прочно заняло место в ее судьбе, и никто, кроме нее самой, ни в чем не виноват! Винить других – это последняя глупость и низость! Разве виновата ее мать, что всю жизнь боялась за нее! Разве виноват Максим, что влюбился в нее, рисковал ради нее жизнью, отомстил ее врагам? А Красовский? Она умудрилась причинить страдания даже этому неуязвимому гордецу и игроку. Связавшись с ней, он, может быть, впервые в жизни проиграл… «Боже, какая чушь! – одернула Лера мысленно сама себя. – И что это я возомнила такое! Можно подумать, весь мир вращается вокруг меня! Нет, нет, все не так! Никому я не нужна на самом деле! Все могут обойтись без меня – и Красовский, и Максим, и Сонечка, и даже Юрген! Почему, почему он даже не попытался сегодня остаться со мной наедине? Или я уже ничего не значу для него? Конечно, столько лет прошло! Он ведь даже не знает, что я замужем, что у меня дочь… Или знает, кто-то уже сказал ему? Может быть, он сам давно женат? Я ведь ничего не знаю о нем! Зачем он вообще приехал! Я видела его, стояла рядом, из последних сил изображала светскую улыбку на лице! Ну и видочек был у меня! И что? Ничего! Говорил только с Красовским, словно приехал специально к нему, поздоровался со мной и с Наташей, несколько общих, ничего не значащих фраз – и все… И Красовский хорош – выпендривался перед ним, публично обнимал меня, пользуясь ситуацией, будто я его вещь… Но как изменился Юрген, он совсем не похож теперь на того очаровательного мальчика, который легко знакомится с девушкой в самолете… Ведь он совсем еще молодой, чуть-чуть за тридцать, но этот строго-печальный взгляд, благородная седина на висках… Он стал еще лучше! Красивый, знаменитый, богатый, зачем я теперь ему нужна?.. Господи, да что же это со мной! Как все нелепо, глупо, необратимо, невозможно…»
В квартире раздался телефонный звонок. Лера, с трудом выйдя из забытья, нехотя сняла трубку.
– Я слушаю, – тихо сказала она.
– Валерия, здравствуй, – сказал Юрген с легким акцентом. – Ты меня узнала?
– Конечно!
– Я тебе не помешаю своим звонком?
– Нет, что ты! Я… я как раз думала о тебе…
– Это очень приятно. Я звонил вчера и разговаривал с твоей дочерью.
– Господи… я не знала….
– Твоя дочь похожа на тебя? Она такая же красивая?
– Она еще маленькая.
– Жаль… – произнес Юрген и замолчал. Потом вдруг спросил спокойным вежливым голосом: – Твой муж Красовский?
– Нет, что ты!
– Значит, он твой любовник?
– Юрген, ну и шутки у тебя!
– Ты забыла, как шутят немцы? Грубо и прямолинейно. Ты счастлива?
У Леры слова застряли в горле. Она испугалась, что своим ответом может отпугнуть его, разговор закончится какой-нибудь дурацкой, ничего не значащей фразой, он больше не позвонит, она не увидит его… Надо было решаться, пока он не положил трубку. И она сказала, с трудом справляясь с собственным голосом:
– Юрген, я… хотела бы встретиться с тобой, если, конечно, ты не очень занят.
– Прекрасная мысль. Мы можем вместе поужинать. Твой муж не будет сердиться?
– А для тебя это так важно? – спросила Лера, стараясь вызвать его на большую откровенность.
– Я опять глупо пошутил, – сказал он. – Так сегодня?
– Я не знаю, может быть, лучше завтра?.. Понимаешь, мне надо забрать дочь из детского сада…
– Хочешь, возьми ее с собой!
– Нет-нет, я приду одна. Собственно, почему не сегодня? Скажи мне свой телефон, я тебе перезвоню буквально через десять минут!
Последовала недолгая пауза, и Лера успела подумать, что он в номере не один и теперь придумывает, как бы ей отказать в вежливой форме…
– Извини, – сказал Юрген, – я искал свой номер, я его не помню наизусть… Нашел, записывай. Я буду ждать твой звонок.
Лера записала номер, положила трубку и сразу же позвонила бабушке Магде.
– Ай-яй-яй, – пропела Магда, – сидит бабка старая, одна-одинешенька, без внучки, без правнучки! Вези-ка ты Сонечку, моя золотая, утешь старуху! А уж я ей песни спою, сказки расскажу! А ты отдохни, погуляй…
– Бабуля, ну как же так ты все знаешь? Колдунья ты моя добрая! Сейчас зайду в садик, и к тебе!
Магда то ли усмехнулась, то ли вздохнула в трубке.
– Не спеши, все успеешь. Вечер долгий!
Пока Юрген ждал Леру у входа в гостиницу, у него возникло странное ощущение, будто пространство и время сдвинулись. Он хорошо помнил, как ждал ее тогда, в другой гостинице, в другом городе, много лет назад. Вот сейчас она появится, легкая, прекрасная, со счастливой улыбкой на лице… Перед глазами, словно сами собой, внезапно возникли первые кадры будущего фильма…
Мрачные серые дома провинциального русского города. Дождь. Тоскливое, убогое зрелище. Лица случайных прохожих, такие же мрачные и унылые, как и сам город… Но герой фильма, стоя на ступеньках гостиницы, не замечает этого. Его светлые волосы слиплись от дождя, вода стекает за воротник рубашки… А он улыбается счастливой улыбкой… Теперь мы видим ту же картину его глазами, и она совершенно иная. Красивые светлые дома, приятные выразительные лица… И совсем другой цвет – золотисто-розовый, а не серый, будто он смотрит через цветное стекло… Он видит все в золотисто-розовом свете, потому что он влюблен… Пожалуй, так и начнется фильм. Он ждет ее под дождем у входа в гостиницу…
Когда он увидел Леру, поднимающуюся по ступенькам, он не был уверен, видит ли он действительно ее или смотрит свой собственный фильм из будущего.
Что произошло, когда они встретились? Пожалуй, ничего особенного не произошло. О чем они говорили? Почти ни о чем. Они смотрели друг на друга и улыбались, почти как тогда… Потом они сидели в баре, где тихо и неназойливо звучала музыка.
– Почему ты решил снова приехать сюда? – спросила Лера.
Он подумал – «из-за тебя», но не сказал это вслух.
– Я хочу снять фильм о России… Я много учил русский язык, читал русские книги, – он говорил медленно, стараясь правильно выговаривать слова, посмеивался над своим акцентом.
– Расскажи мне, какой это будет фильм, – попросила Лера.
– Это будет хороший фильм, – засмеялся Юрген. – Я расскажу тебе сюжет, когда снова буду в Москве. Завтра я уезжаю на два дня. – Он хотел сказать – поедем со мной, но это было невозможно предлагать замужней женщине. – Тебе интересно узнать, что я задумал? – Он посмотрел Лере в глаза.
– Ужасно интересно, – сказала она.
– Хорошо, ты будешь моим консультантом. Это возможно?
– Конечно! Я с удовольствием буду помогать тебе! Жаль, что ты уезжаешь…
– Я вернусь… А теперь у меня мало времени, я должен идти. Я провожу тебя до такси…
Она уехала. Такси, которое увозило ее, становилось все меньше и, наконец, скрылось за поворотом. Он проводил его взглядом и вернулся в свой номер. Что он чувствовал сейчас? Боль, отчаяние? Нет, скорее какую-то странную опустошенность. Он даже не мог понять, любит он ее или нет, было что-то другое. Наверное, так бывает, когда человек всю жизнь ищет драгоценный клад, находит наконец нужное место и обнаруживает, что клад откопал и унес кто-то другой… И тогда ему надо решать: или смириться с тем, что случилось, или искать того, кто унес клад, идти по его следам, а потом сражаться с ним и стараться выиграть битву…
Подъезжая на троллейбусе к зданию телецентра, Лера увидела машину Красовского, из которой он выходил вместе с Наташей. Это было несколько неожиданно для нее, но она подумала, что, наверное, все к лучшему. Увидев Красовского рядом с Наташей, она специально задержалась на остановке, потом медленно вошла в здание. И все же она встретилась с ними в лифте, спокойно и вежливо поздоровалась с Красовским, радостно обняла Наташу, словно они не виделись целую вечность. Ей вдруг не понравилось слишком напряженное выражение лица подруги. Ощущение внезапной тревоги пронзило ее. Она не стала анализировать это ощущение, просто зафиксировала его в памяти. Позже, размышляя об этом, она осознала довольно четко, что это не было ревностью или завистью. Она старалась быть беспристрастной и беспощадной по отношению к самой себе, иначе ее интуиция ничего бы не стоила. Анализируя свои ощущения, она всегда старалась понять, откуда может исходить опасность и для кого. Но эти вопросы она задавала себе позже…
Они встречались с Наташей на студии почти каждый день, и хотя обе были сильно заняты, всегда находили время хоть немного поболтать. Лера давно рассказала ей о найденном конверте. Они вместе ломали голову над этой загадочной историей, строили разные предположения. Но в самое последнее время они почти не разговаривали. Сначала Лера не придавала этому значения, она слишком была занята своими проблемами. Однажды, это было еще тогда, когда Лера встречалась с Красовским, она предложила Наташе вместе выпить кофе, но та повела себя как-то странно. В ее взгляде отчетливо читалось желание поговорить с подругой, но она изобрела вдруг какой-то дурацкий предлог и быстро выбежала в коридор. Лере стало совершенно ясно, что подруга старается избегать ее. Вероятнее всего, все дело было именно в Красовском. Хотя Лера тщательно скрывала свой роман и никогда не заговорила бы сама с подругой на эту тему, щадя ее чувства, Наташа, видимо, о чем-то догадывалась и именно поэтому старалась держаться на расстоянии. Всегда веселая, живая, энергичная, Наташа сильно изменилась в последнее время. В ее лице появилась какая-то странная отрешенность, взгляд потух, улыбка исчезла… Правда, после премьеры, когда они все вместе собрались у Адика, как в лучшие былые времена, все вроде бы встало на свои места. Внезапное появление Юргена на студии должно было окончательно рассеять Наташины подозрения. А сегодня, увидев Наташу рядом с Красовским, Лера многое поняла и почувствовала сильное беспокойство за судьбу подруги, потому что, как бы она ни желала ей счастья, она-то знала, что этот роман обречен.
Красовский появлялся на студии на короткое время, с Лерой был подчеркнуто вежлив, но обращался к ней крайне редко. При этом она ловила на себе его взгляд, и в такие моменты, когда никто не мог заметить это. Этот взгляд все больше раздражал ее, и она проклинала сама себя за свою недавнюю слабость. Но до сегодняшнего дня ей и в голову не могло прийти, что за ее грех будет расплачиваться подруга! Вместе с растущим беспокойством за Наташу в душе Леры зарождалась откровенная неприязнь к Красовскому.
В передаче, которую готовил шеф, Лера не должна была участвовать. Он собирался сам выйти в эфир, постоянно с кем-то встречался или разговаривал по телефону, но никого в группе не посвящал в свои планы. Может быть, только Наташу?
Десять часов утра. Лера только что вышла из душа. Зазвонил телефон.
– Алло!
– Здравствуй, Валерия. Я вернулся.
– Я очень рада! Я ждала тебя!
– Когда увидимся?
– Когда захочешь, Юрген…
– Это правда? Если я захочу увидеть тебя сейчас? Это возможно?
– Конечно. Я могу выйти из дома через пятнадцать минут.
– Excellent! Я теперь не живу в гостинице, я снял квартиру.
– Где? Говори адрес.
– Запиши…
– Секунду! Все. Взяла ручку, говори…
Да, хорошо, что сейчас только утро, впереди целый огромный день. Интересно, он один в этой квартире? Наверное, один… Господи, надо к двенадцати на работу! Какая, к черту, работа! Срочно позвонить Наташе, хоть бы она была дома… Попрошу как-нибудь за меня отовраться…
Лера торопливо набрала номер. Долгие гудки… Она думала буквально несколько секунд, решилась, набрала номер Красовского. Снова гудки, наконец сняли трубку, и сонный Наташин голос произнес:
– Я слушаю…
– Наташка?! – изумилась Лера. – Это я, черт возьми! Ты можешь говорить?
– Могу, – сразу проснувшись, ответила Наташа. – Говори быстро, я сейчас одна. Шеф в ванной.
– Наташка, я не приду сегодня на работу. Я хотела сама у него отпроситься. Умоляю, придумай что-нибудь, ладно? Для Макса я на работе, если что… Выручишь?
– Постараюсь… Какая у тебя температура, говоришь? Тридцать восемь? Вызови врача, сейчас ужасный грипп! – произнесла она вдруг бодрым, изменившимся голосом.
– Ты что несешь? – не сразу сообразила Лера.
– Выпей аспирин и лежи в постели, поняла?
– Поняла. Спасибо! – Лера положила трубку. Конечно, Наташа говорила всю эту чушь специально для Красовского! Но если он разрешил ей подходить к телефону, может быть, не так уж все плохо… Чудны дела твои, Господи!
Лера мгновенно оделась и через пять минут вылетела из подъезда. «Прощай, моя семейная жизнь…» – подумала она, останавливая такси.
Когда она вышла из лифта на двенадцатом этаже панельной башни и очутилась в переплетении полутемных коридоров, у нее вдруг подкосились ноги. Она пошла наугад и почему-то оказалась на открытой лоджии, где завывал ветер, а земля была далеко внизу… Схватившись за стену, она повернулась и снова вышла на площадку… Что за дурацкая планировка? И так голова кругом идет… Вот, кажется, сюда… Она нажала кнопку звонка.
Лера сидела за маленьким журнальным столом, курила и пила горячий кофе маленькими глотками.
– Как зовут твою дочь? – спросил Юрген.
– Соня. Так звали мою маму. Знаешь, когда мама погибла и начался весь этот ужас… Я долго потом не могла притронуться к ее вещам. А не так давно стала разбирать ее бумаги и вдруг нашла твой конверт. Но письма не было, оно куда-то исчезло. Я так и не узнала, что ты написал мне.
– Ты хочешь узнать?
– Хочу.
– Я не могу помнить все… Кажется, я писал, что пришлю тебе приглашение и очень люблю тебя. Но я не получил ответ. Я отправил другое письмо, и третье. Я ждал. Потом два моих последних письма вернулись обратно. Я подумал, что ты переехала и я тебя потерял. Я не мог узнать твой новый адрес. Я старался забыть тебя. Я ничего о тебе не знал.
– Я тоже ничего не знала о тебе. Я подумала, что ты уехал и сразу забыл меня. Ты не звонишь, не пишешь, проходит время… Знаешь, я часто видела тебя во сне, я плакала по ночам…
– И вышла замуж, – сказал Юрген.
– Так получилось… А ты… не женился? – спросила Лера, боясь услышать ответ.
– Нет, – ответил он. – Я огорчаю моих родителей, я до сих пор не женился.
– Почему?
– Так получилось, – повторил Юрген Лерину фразу, потом посмотрел ей в глаза и сказал: – Это шутка. У меня было много подруг, но мы расстались. Я очень хотел жениться на одной красивой девушке, но эта девушка вышла замуж за другого.
– Ты… любил ее?
– Очень любил. Но это было давно.
Оба помолчали, потом Лера спросила:
– Что ты будешь делать теперь?
– Я буду писать сценарий и снимать фильм о своей несчастной любви, получу за него «Оскара» и уеду в Голливуд. И там женюсь на самой красивой кинозвезде, у которой нет мужа.
– Прекрасная перспектива, – сказала Лера, закуривая новую сигарету. – Знаешь, когда я нашла этот пустой конверт, я сразу написала тебе письмо, но так и не решилась его отправить…
– Ты написала – «Прости, Юрген! Я люблю другого, у меня счастливый брак, забудь обо мне!» Так?
– Нет, совсем не так. Но для тебя это, наверное, не имеет значения…
– Для меня все имеет значение.
– И для меня… Давай сделаем так. Ты расскажешь мне, как жил все эти годы, а потом я расскажу тебе.
– Я думаю, это будет слишком долго и скучно, – улыбнулся Юрген.
– Тогда сыграем в игру, – вдруг предложила Лера, – двое, мужчина и женщина, только что познакомились и очень понравились друг другу. Она приходит к нему в гости, они просто болтают. Потом он рассказывает ей свою историю, а она ему свою. Постепенно оба понимают, что он рассказывает о ней, а она – о нем. Они любили друг друга когда-то давно, но прошло время, оба сильно изменились и не узнали друг друга. Теперь, когда обоим все стало ясно, они все равно продолжают играть, потому что боятся разрушить сказку, продолжают делать вид, что встретились впервые. Но при этом они все больше влюбляются друг в друга…
