Текст книги "Ненавистный рыцарь на белом коне (СИ)"

Автор книги: Елена Станис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава 11. Рука, сжимающая камень

На следующий день я чувствовала себя довольно бодро. Дарена, которая выполняла и роль служанки, и роль надсмотрщицы одновременно, на «рабочем месте» отсутствовала. Что ж, тем лучше. Снова отсиживать пятую точку в этом холодном (внутри замка было тепло разве что у камина, а по коридорам гулял ветер, проникая через многочисленные щели в кладке) подобном темнице помещении не собиралась и тут же облачив себя в одно из холщовых покрывал, называемых платьями, спустилась по винтовой лестнице в сад.

Тёплый воздух, пропитанный ароматом полевых цветов подействовал на меня умиротворяюще. Я остановилась вдыхая его всей грудью. Отчаяние, которое высасывало из меня оставшиеся соки я оставила во вчерашнем дне и решила продолжать жить дальше, как бы эта новая жизнь для меня не сложилась. В конце концов каждый живой организм запрограммирован на самосохранение.

Вдруг прям передо мной с характерным звуком выплеснулась какая-то дурно пахнущая жижица. Если бы я не притормозила, она вылилась бы аккурат мне на голову. Я чуть отошла и заглянула на злоумышленника – им оказалась Драгомира Толстая. Жирная ведьма издевательски мне помахала опустошённой кастрюлей. Да, она меня ненавидит, ну и пёс с ней. Я решила её игнорировать, да и в конечном счёте, тварь промазала.

Направилась к пруду – самому живописному месту в призамковой территории. По направлению ко мне быстрым шагом шла Малуша, я уже готовила примирительную речь и чуть приостановилась по мере её приближения, но соплячка ускорилась и так сильно толкнула меня плечом, что я, чуть было, не потеряла равновесие и тут же в плечо больно врезался какой-то тяжёлый предмет, я вскрикнула. Предметом оказался камень. Повернулась и увидела Вторушу. Мелкий мерзавец! Думаешь, это сойдёт тебе с рук!

Но не успела я среагировать как ещё один камень попал мне в колено. Кидала Чернава, рядом с ней стоял Ждан и улыбался. Тот грёбаный Ждан, которого я спасла от подобной участи, тот грёбаный Ждан на которого я пожертвовала единственный в этом клятом мире жевательный мармелад. Сзади приближались Голуба Вишенка и Малуша, каждая в руке сжимала по камню. Между ними стоял Филис. Подлый Филис со своим слюнявым ртом. И даже Веселина была среди них. Сучка даже улыбалась, впервые с тех пор как я её увидела. Гнев, боль и бессильная ярость переполняли меня. Вот что, должно быть чувствовал Гай Юлий Цезарь в свои последние минуты. Сучьи дети окружили меня. Я могла бы попробовать с ними поговорить, воззвать к их совести, Филис, он кажется жалел меня, быть может…

Нет, гордость мне не позволяла. Я выпрямилась во весь рост и со всем презрением на которое была способна оглядела эту стаю шакалов – возможно последнее, что я увижу. И тут снова камень, который сбил меня с ног. Я не видела кто его бросил. Упав на четвереньки, закрыла руками голову (надежда выжить не оставляла меня), но перед этим я увидела у ворот замка Дарека. Кастелян смотрел на меня с торжествующей ухмылкой. И тут посыпался град камней, каждый из которых отдавался жгучей болью. Я чувствовала, что смерть близка, но до крови закусила себе губу, не позволяя вскрикнуть, и только слёзы текли из опухших глаз. А я-то думала, что все их выплакала там, в пещере. Боль, смех «палачей» и снова боль. Звуки слышались мне искажённо, будто через испорченные колонки. Должно быть какой-то из камней повредил ухо.

И вот я валялась в грязи, под градом летящих булыжников, прикрывая окровавленными руками голову. Вдруг голос. Я не сразу поняла, что голос принадлежал Дарене. На этот раз он звучал громко, должно быть, чтобы заглушить рёгот толпы.

– Что вы творите! Самосуд устроили! Побойтесь гнева лорда, если не боитесь гнева Божьего!

Невнятные возражения и снова звонкий глас Дарены:

– А ну пошли прочь, мерзавцы! Прочь!

Потом Дарена наклонилась ко мне и больно потянула за руку, несколько раз подворачивая больную левую ногу я кое как поднялась, но выпрямиться так и не смогла – несколько камней угодили в позвоночник.

– Идти можете? – Отрывисто спросила Дарена.

Я кивнула, не в силах ответить. Служанка схватила меня под локоть и поволокла в комнату. Не знаю, как мне хватило сил влезть по ступенькам. Но только я вошла, силы тотчас покинули меня и я упала на пол.

– Говорила я вам не выходить из комнаты?! – Поучительно, всё тем же зычным голосом заметила Дарена. – Пойду, приготовлю вам купание.

Я не злилась на неё, ведь она только что спасла мне жизнь.

После купания боль с новой силой взялось за моё многострадальное тело. Ссадины, синяки, кровоподтёки. «Забить камнями»… теперь я понимаю весь ужасающий смысл этой фразы.

– Печаль горю не помощник, вот, выпейте, полегчает.

Я с благодарностью приняла из рук Дарены заваренный горьковатыми травами чай. Дарена Вздорная – какая нелепая кличка! Дарена справедливая, Дарена порядочная, но никакая не вздорная.

– Дарена, – заговорила я, пытаясь вложить в слова рвущуюся из груди признательность, – не знаю смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас. Нет-нет не отрицайте, если бы не ваше заступничество меня бы убили. Я тут чужачка и у меня ничего нет кроме сумки и пары лежащих в ней безделушек, – я потянулась за сумкой и протянула её Дарене со всем содержимым, – прошу вас, примите в знак моей бесконечной признательности.

Служанка рукой отстранила сумочку.

– Я просто сделала что должно.

– Вы спасли мне жизнь, хотя и не должны были. Пожалуйста, возьмите то единственное, чем я ещё могу распоряжаться.

Я снова протянула сумку.

– Если хотите сделать для меня что-то доброе, то помолитесь о здоровье моего ребёнка.

– Ребёнка? – Сглотнула я. – У вас заболел ребёнок?

Дарена опустила голову, пытаясь скрыть непрошенные слёзы и уселась на край кровати.

– Третий день у Божидароньки горячка. Просила кастеляна помочь, он же травником раньше был, а тот ни в какую, я, мол, более корешки не собираю.

Послышалось приглушённое всхлипывание Дарены. Бедная, у её ребёнка жар, а она возится тут со мной. Я хотела сказать, чтобы она немедленно шла домой, я и сама о себе позабочусь, но почему-то сказала совсем другое.

– А что с ребёнком? Какие симптомы и причина. Там где я жила раньше медицина более продвинутая, быть может…

Дарена подняла на меня заплаканное лицо, в глазах промелькнула искра надежды.

– Мечется, горячий весь будто от огня, есть не может, вся пища ртом наружу выходит.

Я сунула руку в сумку и извлекла начатую пластину апицилина и пластину активированного угля.

– Вот, – я протянула пластину антибиотиков, – если это инфекция, то помогут они. А если, отравление – то активированный уголь. Но может быть это и что-то другое, если бы я могла увидеть вашего ребёнка, было бы проще. Можете меня отвести к себе? Я не сбегу, клянусь.

– Не надо клятв. Я вам верю, – произнесла Дарена, она колебалась, решая стоит ли положится на обещание чужачки.

Я и сама не знала смогу ли я помочь. Я же не медик. У меня вообще никакой потребной профессии нет по сути.

– Лорд только завтра приедет. Можно пробраться через вход для слуг. Но вы… Вы сможете идти?

Я постаралась встать. Тело ныло, а каждое движение отдавалось болью.

– Смогу, – кивнула я.

Глава 12. Аспирин и сказка про злого рыцаря

Мы вышли через «вход для слуг», «чёрный ход», другими словами. Он пролегал мимо кухни вниз по винтовой лестнице. Маршрут запомнила, на всякий случай. Может ещё и сбегу, но не сейчас, я обещала Дарене и сдержу обещание. Когда мы вышли на улицу, то оказались на заднем дворе. Смеркалось, дул пронизывающий ветер, шелестя листьями деревьев. Я поёжилась, но виду не подала. Дарена придерживала меня за локоть, помогая передвигаться. Один из камней угодил в правое колено, после отчего я заметно прихрамывала на правую ногу. Хорошо хоть коленную чашечку не выбило, а то было бы совсем скверно.

Прошло около сорока минут, показавшиеся мне целой вечностью, пока мы не добрались до цели, коей оказался чуть накренившийся деревянный домик с соломенной крышей. Он стоял почти у самой крепостной стены с внутренней её части.

Солнце уже село и на небе красовался серп луны, окружённый разнокалиберными звёздами.

Дарена подошла к двери и громко постучала четыре раза.

– Это я, доча, – пояснила она, когда послышался чей-то топот внутри избы.

Раздался звук поднимаемой щеколды и дверь отворилась. Дарена вошла внутрь и махнула мне приглашающим жестом. Внутри пахло жаренным луком и можжевельником. На деревянном полу лежал самодельный половичок.

Перед нами стояла девочка лет двенадцати в светлом сарафанчике и длинной русой косой, перекинутой вперёд, в руках она держала единственный источник света – зажжённую свечу.

– Не пугайся, это дама Фотиния, она разбирается в снадобьях, может поможет нашему Раточке. А это – Ганна. – представила она девочку, та слегка поклонилась.

Дом был небольшим и одноэтажным. Обстановка более чем скромная, денег на убранство явно не хватало.

– Муж отдал Богу душу уж как четыре года, с тех пор Ганночка смотрит за Ратмиром, а я служу в господском замке, – пояснила Дарена пока я ковыляла к комнате больного.

Когда вошла в общую, как поняла по количеству кроватей, спальню, в нос неприятно пахнуло человеческой мочой. Ратмиром оказался худенький мальчик лет семи с измождённым лицом и раскиданными на подушке волосами по плечи. Ребёнок окинул нас ничего не выражающим взглядом измученного больного. Мать поправила ему волосы, начала щебетать что-то успокаивающе, а я принялась за осмотр. Судя по успехам на работах, медицина – это то, за что мне браться категорически не следует. Однако выбора не было. У них. И у меня теперь тоже. К тому же очень уж хотелось помочь несчастному мальчику, встревоженной матери и перепуганной девочке.

Я дотронулась до лба Раточки тыльной стороной ладони: ребёнок горел. Собственно это можно было понять и по воспалённым глазам.

– Можно, – произнесла я, потеснив Дарену и осторожно приподнимая мокрою от пота рубашку.

Следов нарывов или ветрянки не было. Надо было проверить дыхание на наличие хрипов. За неимением слуховой трубки и наклонилась к грудной клетке и подставила ухо. Дыхание как дыхание. То ли есть хрипы, то ли нет, не очень понятно. Доктор бы из меня точно не вышел. Что ж, пожалуй, дать аспирин – единственное что резонно в данном положении. У него, конечно, есть побочки, но не такие страшные как от жаренных мидий пляжных торговцев.

– Ратмир, – обратилась я к мальчику, я сейчас дам тебе таблетку, ты её проглоти вместе с водой и сделай ещё пару глотков, таблетка должна прокатится по твоему горлышку. Сможешь?

Мальчик кивнул. Если бы сказал «не смогу», растолкла бы таблетку и смешала с жидкостью.

– Дайте, пожалуйста, ребёнку воды, запить таблетку, – обратилась я к Дарене.

– Сейчас, – ответила Ганночка и исчезла в дверном проёме, а через минуту появилась с деревянной кружкой, наполненной водой.

– Давай немножко привстанем, – пробормотала я, поднимая ребёнка за плечи, – лёжа нельзя ни пить, ни есть, чтобы лишнее не попало в дыхательное горло.

Я достала из сумки пластину аспирина, извлекла одну таблетку и вложила в рот ребёнку, а Ратмир без возражений запил несколькими глотками воды.

– А откуда вода? – Запоздала поинтересовалась я.

– Понятное дело откуда, из колодца, – пояснила Ганночка.

– Не пейте воду из колодца без кипячения, – тоном медэксперта заявила я.

– Почему же? – В один голос спросила Дарена и Ганна.

– В воде могут быть микробы, даже в той, что из колодца. А при высокой температуре микробы погибают. И было бы не лишним фильтровать воду. Наматываете чистую тряпку, нет не тряпку, а чистую, главное – чистую, материю на чайник или кастрюлю и заливайте воду как через сито.

– Мудрёно говорите, дама Фотиния, – изумилась Ганна.

– Чистая вода – залог здоровья, – изрекла я новую мудрость. – А теперь, хорошо бы сбить температуру. Есть у вас уксус или просто студёная вода? Сейчас кипятить не обязательно.

Ганночка снова юркнула на кухню, а Дарена положила мне руку на плечо.

– Спасибо вам, дама Фотиния, что стараетесь помочь, даже если не…

– Всё получится, – оборвала я служанку, и сама подивилась появившемуся откуда ни возьмись оптимизму, – непременно получится.

Уксус. Никогда не любила этот запах. Что ж. Смочила тряпицу, которых рядом с Ратмиом оказалось в изобилии в уксусе стала протирать лоб, запястья и щиколотки.

– Дама Фотиния, нам нужно идти, – вздохнула Дарена.

Проснувшийся доктор во мне запротестовал.

– Вы говорили, что лорд прибудет только завтра. Я бы осталась на ночь, понаблюдала. Вторую таблетку можно не ранее, чем через три часа.

– Хорошо, – сдалась Дарена, даже не попытавшись попрепираться. Здоровье ребёнка было для неё дороже места в господском замке.

– Матушка, дама Фотиния, может я пока на стол накрою? – Спросила Ганна.

– Накрывай, доча, – дала добро Дарена. – Вы уж не обессудьте, дама Фотиния, еда у нас более чем скромная и вам может прийтись не по вкусу.

– После варева Драгомира мне и мухоморы жаренные зайдут, – вяло сострила я.

Служанка улыбнулась. Первая её улыбка, которую я увидела.

– Раточка уснул, – прошептала Дарена, гладя сына по голове, – Жар спал. Жар спал, дама Фотиния! Спи, Раточка, отдыхай. Дама Фотиния, жар спал.

В свете единственной свечи видно было плохо, но мне показалось, что Дарена расплакалась. У меня на душе тоже полегчало. Помогло! Как хорошо, что помогло.

– Идёмте кушать, – позвала Ганночка.

Дарена провела меня на кухню с большой глиняной печью.

«Почти русская печь», – отметила я.

На застеленном тряпичной скатертью столе были расставлены три деревянные миски с деревянными ложками, посередине красовался горшок с жаренными овощами. Ганна разложила бобы, капусту и лук по нашим чашкам и после короткой молитвы мы приступили к трапезе. Ела с удовольствием, на вкус это было гораздо приятнее, чем варево для слуг замковой поварихи, о чём я не преминула сказать хозяйкам.

– Здесь восемь таблеток, – сообщила я, протягивая Дарене аспирин. – Пить его при таких же симптомах, как у Ратмира, в день по таблетке, в крайнем случае, если плохо будет помогать, – по две таблетки, но не больше пяти. Это весь мой запас такого лекарства, не потеряйте. А вот это – продолжила я, вынимая пластину угля, – при отравлениях, когда живот сильно болит, за раз можно до четырёх таблеток. Оставляю вам.

Дарена приняла пластины с таким благовением будто это были святые мощи, да и Ганночка взирала на них с трепетным воодушевлением.

Спала я в их общей спальной комнате. Для меня освободили кровать Ганны, а девочка улеглась рядом с матерью.

– Дама Фотиния, дама Фотиния, – щебетал кто=то над ухом.

Ганна – поняла я, открыв глаза.

– Дама Фотиния, вас нам сам Бог послал, – не унималась девочка.

– Здравствуй, Ганна, – зевнула я, приподнимаясь на локте.

Мне ответили сразу два голоса. Один Ганны, а второй.. Я обернулась к кровати, где лежал больной ребёнок. Ратмир уже сидел и на его губах играла озорная улыбка.

– Как себя чувствуешь? – Подлетела я к нему, притронулась ко лбу – прохладный.

– Как здоровый! – ответил мальчик тоненьким детским голоском. – А вы у нас жить будете, правда? И сказки будете сказывать?

Я улыбнулась и взлохматила ребёнку волосы.

– К сожалению, жить с вами мне не позволят, а вот сказку – хоть сейчас расскажу, ты только чего-нибудь перекуси или хотя бы молока выпей, а потом прими таблетку.

С кухни донёсся звук бурления, наверно Дарена готовила завтрак.

– Я сейчас, – пискнула Ганна и кинулась на кухню.

– А какую сказку вы расскажете? – воодушевился ребёнок.

– Про бедную попаданку и про злого рыцаря, – объявила тоном бывалого сказочника.

– А кто такая попаданка и разве бывают злые рыцари? – Удивился малыш.

– Ещё как, – усмехнулась я. – А попаданка это тоже самое, что чужестранка.

Сказку я рассказала. Свою, авторскую, о том, как чужестранка после кораблекрушения оказалась в незнакомой стране, а злобный жестокосердный рыцарь похитил её и заточил в своём замке, приказав слугам всячески над бедняжкой издеваться, что б чувствовала она себя как можно несчастнее. На вопрос Раточки зачем, я ответила, что рыцарь этот любил боль и страдания, а потому чинил людям гадости при каждом удобном случае. Но чужестранка не отчаивалась и не теряла надежду сбежать. И вот однажды она связала простыни, одеяло и шторы и по ним спустилась из окна башни, где её держал злой рыцарь. Рассказывала я красочно в сочных подробностях, так что дети слушали, затаив дыхания, искренне переживая за судьбу бедной чужестранки. Конец моей сказки был счастливым. Героиня добежала до моря и вплавь добралась до своей страны, где её с нетерпением ждала семья.

– Человек не может переплыть море! – Насупилась Ганночка.

– А чужестранка была не просто человеком, а из рода русалок, – пояснила я.

– Значит у неё был русалочий хвост? – Нахмурился Раточка.

– Нет, ей досталось только умение хорошо плавать.

– А злой рыцарь погнался за чужестранкой? – Не унималась Ганночка, которой отчаянно хотелось продолжения.

Я хотела было сказать, что он кинулся за ней в море, но утонул потому что плохо плавал, но решила сжалится над детской психикой.

– Нет, он боялся моря, а потому только и мог что трясти кулаками, стоя на берегу в приступе бессильной злобы.

– Всё дети, нам с дамой Фотинией пора, – отрезала Дарена.

Повторив наказание о приёме таблеток и попрощавшись с Ганной и Ратмиром я вышла вслед за Дареной.

– Славный дети, – улыбнулась я Дарене.

Та остановилась напротив неё, лицо служанки посерьёзнело.

– Вовек не забуду, что вы для нас сделали, – проговорила она.

– Вы первой меня спасли, хотя я бы и так помогла, – махнула рукой.

– Тот злой рыцарь, о котором вы рассказали сказку, это – наш лорд? – Шёпотом спросила Дарена по-прежнему не двигаясь с места. —А чужестранка – это вы.

Дарена оказалась догадливой. А я-то решила, что будет не так просто провести параллель со сказкой.

– Прототипы вы верно подметили, – я косо улыбнулась.

Но Дарена продолжала стоять, я внимательно на неё посмотрела и даже сделала жест рукой, но она не спешила, будто решаясь на что-то.

– Уходите, – вдруг выдала служанка. – Уходите, – повторила она, видя, что я опешила. – Вы же этого хотели? Сбежать из замка?

Я тоже, в свою очередь, посерьёзнела и отрицательно показала головой.

– Как вы будете растить детей, если лишитесь работы? А ещё и телесное наказание получите как Малуша. Нет, я вернусь. К тому же мне некуда идти. В прошлый раз я это поняла. Мне никогда отсюда не выбраться, никогда не вернуться домой.

Последняя фраза прозвучала с таким отчаянием, которое я не собиралась вкладывать. И мне вдруг сделалось так себя жалко, что это, вероятно, отразилось и на лице, и в голосе. Дарена ничего не ответила, молча приобняла меня, и мы двинулись в замок злого рыцаря.

Глава 13. Травля

В замок мы вернулись тем же способом, которым его покинули. По дороге нам встретилась влюблённая парочка и мужчина очень уж походил на Дарека… Неужели чёрствый как старая корка сорокалетний кастелян способен на возвышенные чувства? Обнимается и порхает вокруг девушки словно юный пастушок. Мы с Дареной переглянулись, но комментировать не решились. По глазам поняла, что служанка не в курсе похождений байстрюка. А она знает, что ходят слухи о её отношениях с незаконнорождённым братом лорда?

Добрались мы незамеченными. Стражей было мало и ни один нам не встретился. А кроме влюблённой парочки, которая была слишком увлечена, чтобы обратить внимание на проходящих мимо, все ещё спали.

И всё вроде бы гладко прошло, если бы под дверью покоев нас не поджидал чей-то крайне вонючий результат жизнедеятельности – толстый катях средней длины. Определённо человеческий. Как это интеллигентно и так по-взрослому – нагадить под дверью! Риторический вопрос «А кто это сделал?» задавать не было смысла: слишком широким был круг подозреваемых. Хотя образ Вторуши как лица, совершившего сие преступное деяние, казался наиболее гармоничным.

– Я уберу, – вздохнула Дарена.

– Нет, фу, не стоит, замок-то чужой, пусть хозяин и решает амбре-проблему. Раз его слуги хотят в нём гадить – пусть гадят. Вам же надлежит только внутри покоев прибираться, так? А это лежит за пределами комнаты, – аргументировано изложила я свою мысль.

– Если оставить –и вам, и мне будет неприятно, – возразила Дарена. – И это не столько для вас оставлено, сколько для меня.

Я вздохнула. После того, как Дарена за меня вступилась, она теперь тоже персона нон-грата.

– Пойду, принесу вам завтрак, – пояснила Дарена, когда убрала сие безобразие.

Я представила Драгомиру Толстую и Голубу Вишенку, которые Бог весть что добавляют в мою еду.

– Спасибо, но нет. Не удивлюсь если доброжелатели плюнут мне в тарелку, так что я лучше перебьюсь, к тому же вы накормили меня утром отменным завтраком, считай на весь день.

– Я сама наливаю вам пищу из общего котла, так что за это можете быть спокойны, – развеяла мои опасения Дарена.

– Ну тогда ладно, – сдалась я.

А когда Дарена ушла, я плюхнулась на кровать и тут же застонала от боли. Подбитые места ощутимо ныли, особенно после ночной несколько километровой прогулки.

Прошло всего пара минут как дверь в комнату резко отворилась.

– Дарена, вы как реактивный ковёр-само… – я повернула голову и осеклась на полуслове: передо мной стоял Брэнот.

Ворвался в покои и даже не удосужился узнать в надлежащем ли я виде. Почувствовала, как кровь закипает, и поостывшая ярость овладевает мной с новой силой.

– Не хватило духу прикончить меня в пещере самому, поручил это своре своих шавок? – Я стремительно поднялась и тут же с болью опустилась обратно: слишком резко для моих подбитых коленей.

Рыцарь в два шага оказался рядом и верно, попытался удержать, обхватив за плечи, отчего я издала болезненный писк – плечи тоже болели. Но отчего-то на краю сознания сделалось приятно от его участия и от (о ужас!) его прикосновений.

– Вам больно? Сильно досталось? – Спросил он ласковым баритоном.

Я посмотрела на него, задрав голову, он был выше меня сантиметров на пятнадцать. Зелёно-голубые глаза смотрели встревоженно. Хм, он даже «проглотил» мою дерзость.

– Слуги у вас ленивые, не сумели довести порученное до конца: я жива, ещё и передвигаться кое-как могу! – Я косо усмехнулась.

Рыцарь отодвинулся от меня на шаг и осенил себя крестным знаменем.

– Дама, Фотиния, не сойти мне с места коли я помышлял побиение камнями или другую экзекуцию.

– В этом случае ещё хуже, слуги у вас самовольные и неуправляемые. – Парировала я. – Ещё и насрали под дверью.

– Что, простите? – Переспросил сэр рыцарь.

Наверно решил, что ему послышалось. Я хмыкнула, думает мне тут будут гадить под дверью, а я скромно промолчу, может ещё и виноватой себя почувствую? Как бы не так.

– В прямом смысле – недонесли переработанную пищу до выгребной ямы и нагадили в коридоре вашего замка аккурат под дверью комнаты, где вы меня держите. Фекалий крупнокалиберный, по-видимому, мужской. Мне то, собственно, что, а вот Дарену жалко, она убирала.

На лице графа Макотского отразилось озадаченность.

Да кстати, вспомнила про байстрюка. Он, небось, перед законнорождённым братцем-лордом послушную овечку строит, а за спиной…

– Кстати насчёт приказа «забить камнями», если он не ваш, то может вашего братца?

Лорд был явно удивлён подобным заявлением и отреагировал резко.

– Дарек? Невозможно!

– О-о, – протянула я, – ещё как возможно! Наблюдал за всем с улыбочкой, разве что не аплодировал.

Рыцарь помрачнел.

– Я разберусь.

Дверь открылась и вошла Дарена с миской горохового варева. Сделала реверанс.

– Обо всём мне докладывать, – обратился он теперь к ней. – Даже о.. – он замялся, – неприличном и неприятном.

Служанка снова поклонилась и это означало «к сведению принято» или «как скажете». Брэнот бросил на меня ещё один хмурый взгляд и вышел.

Как-то раз я готовила (делала я это крайне редко и выходило съедобное редко) гороховый суп. Горох развалился, суп был пересолен и быстро загустел. Так вот, теперь, кушая варево Драгомиры я с ностальгией вспоминала тот переваренный и пересоленный суп. Но всё съела. Мне нужны были силы, а без еды я быстро ослабну и слягу всем на радость, ну разве только Дарена пожалеет.

– Пойду прогуляюсь, – заявила я растерявшейся и никак от меня не ожидавшей такой прыти после вчерашнего Дарене.

– Забыли, что случилось после последней вашей прогулки?

Она подбоченилась и встала напротив двери, давая понять, что никуда меня не выпустит.

– В этом-то и дело, – покачала головой я. У меня было много недостатков, но трусихой я никогда не была. – Если сейчас показать слабину, что я испугалась и дрожу, запершись в комнате, то это вселит в них уверенность и они также поступят и впредь. Это как с собакой: отведёшь взгляд она примет это за слабость и набросится, выдержишь взгляд – и она признает твою силу.

– Сомневаюсь, дама Фотиния, не к добру вы решились. Лучше отсидитесь, – покачала головой Дарена, но слова её прозвучали как-то неуверенно и меня совсем не переубедили.

– Нет, – отрезала я и прошла к двери.

Служанка снова покачала головой, но отошла в сторону.

Воздух на улице был значительно теплее вчерашнего. Ласковый южный ветер разносил аромат полевых цветов. Здешнее лето обещало быть знойным и это радовало.

Идти без опоры в виде Дарены и при этом делать вид, что нормально передвигаешься, было сложно и болезненно, но я шла. Шла, гордо задрав голову. Меня не сломить. Был момент, когда я не хотела оставаться больше на этом свете и даже попросила Брэнота прикончить меня, но теперь… Что нас не убивает, делает сильнее.

– Дама, Фотиния, – услышала я за спиной младшего конюха.

Шага не сбавила, но и не ускорилась – попросту не могла.

– Дама Фотиния, – добежал до меня Филис, выглядел он таким же чумазым, как и в тот первый раз, когда я его увидела.

– Потеряйся, – буркнула я.

Но отвязаться от настойчивого юнца, желавшего очередной порции лобзаний было не так-то просто. Мерзавец, никогда не забуду, как он, пытаясь произвести впечатление на Чернаву швырнул в меня камнем. Никогда.

– Дама Фотиния, рад, что с вами всё ладно, – затараторил нахал.

– У тебя что нет работы? Кони перестали гадить? – Ехидно поинтересовалась я.

Этого хватило. Самолюбие конюха пересилило желание пообжиматься.

– Ты не леди, что б задирать нос. Мне нравилось с тобой целоваться, но я предпочитаю девиц поскромнее и не целованных. – Проговорил он это без злобы, но на душе у меня стало ещё более гаденько.

Желчь поднялась изнутри и требовала выхода.

– Мнда, особо разборчивым тебе быть не стоит. Даже целоваться толком не умеешь, зато слюней полон рот, – ядовито прошипела я.

Знала куда больнее ударить. Филис оторопело замер и больше попыток заговорить со мной не предпринимал, а я двинулась обратно. А то ещё и впрямь решит закончить начатое, а я пребывала не в лучшей форме чтоб дать физический отпор.

Когда поднималась по винтовой лестнице к себе, то сзади меня бесцеремонно толкнули в больное плечо, я оступилась и чуть было не сорвалась вниз. Виновником оказался Дарек-байстрюк.

– Аккуратнее в чужом замке, дама Фотиния, – нависая надо мной проговорил кастелян. Изо рта у него изрядно воняло. – А то неровен час и упадёте с лестницы или на вас обрушится каменная плита… Строение старое и такое несчастье вполне может произойти.

Гадёныш мне угрожал. Вот так прямо и угрожал. Я скрипнула зубами, но не ответила. Потому у него были все возможности свои угрозы воплотить.

В покои зашла приунывшая. А позже моё и без того плохое настроение усугубило сообщение Дарены.

– Обеда, нам с вами, дама Фотиния не видать. Драгомира наварила немного и всё уже разлила слугам.

– Боюсь это теперь станет частой практикой, – уныло заметила я и рухнула на свою жёсткую кровать с кровососущими питомцами.

Брэноту я больше жаловаться не могла. После побега и после того как я его унизила в присутствии каких-то двух мужчин, один из которых явно был рыцарем, на его снисходительность рассчитывать не приходилось. Да и гордость не позволяла. Я устроилась перед окном. Из развлечений оставался ещё блокнот для записей умных мыслей, но умные мысли проходили где-то мимо.

Вдруг послышался звук рога. Как я уже поняла это означало, что кто-то подъехал к воротам замка.

– Благородная леди Милена изКляри! – Донёсся до меня вопль глашатая.

Тебя ещё не хватало до полного обрыва! Никак не угомонишься? Как на работу ездишь!

– Вы что-то сказали? – Подняла голову с сундуков Дарена.

Я отрицательно помотала головой. Неужели я шепчу вслух? Вот ведь дошла до ручки!

Брэнот, облачённый в бархатную котту насыщенно синего цвета показался в окне.

Как и в прошлый раз он, преклонив колено помог выбраться из кареты статной юной блондинке – леди Милене, «даме своего сердца», за которой без чьей-либо помощи выкатилась дама в зелёном сюрко. Затошнило смотреть как они милуются, как ненавистный рыцарь рассыпается перед девицей мелким бисером, как трепетно лобызает её снисходительно протянутую белую ручку. Я отвернулась от окна. А ведь это благодаря мне он – не застывшее изваяние из Воронцовских пещер.

Миловались они минут двадцать, показавшиеся мне вечностью.

– Они уже назначили день свадьбы? – Поинтересовалась я у Дарены как бы между прочим, хотя у самой кошки на душе скребли.

– Не интересуюсь хозяйскими делами, дама Фотиния, – ответила служанка.

И правильно, нечем там интересоваться! В горле стоял неприятный осадок. Просто до жути захотелось сочных груш из сада. Я встала и пошла к двери, бросив ленивое «Прогуляюсь». Дарена в этот раз не стала мне препятствовать.

Я вышла из замка и пошла целенаправленно к груше. Оставшись без обеда и ужина, вкусить сочного фрукта захотелось особенно остро. Спелый фрукт с розовыми бочками свисал прямо на расстоянии моей протянутой вверх руки. Легко сорвав плод на миг ощутила блаженство его сочной мякоти, а потом размашистую оплеуху подкравшегося сзади садовника.

В голове зазвенело, от сильного удара я рухнула на колени, откусанный кусок груши выпал из рта на землю как и сама груша, щека вспыхнула резкой непривычной болью. А потом заныли колени. Я попыталась встать и поняла, что не могу. Перевернулась на живот и под заливистый хохот Гостомысла кое-как начала приподниматься. Для пущего веселья он меня пнул в спину. Сучий… Как же больно... Как же мерзко… Как же противно чувствовать бессилие…. Полнейшее бессилие. Я продолжала лежать, пока долбанный боров не ушёл. Потом еле-еле поднялась на ноги. Платье было в грязи. Откусанная груша лежала под ногами. Я перешагнула её и пошла обратно. Но весёлый вечер так просто не закончился.

– Какая же ты никчёмная, даже смотреть на тебя тошно! – Возникла передо мной Малуша.

Лисичка стояла в красном сарафанчике, с накрашенными тушью глазами и намазанными помадой губами. Моей тушью и моей помадой. К слову, я не мелочная и истребовать их обратно даже не собиралась. Я заплатила за услугу и услугу получила. Вот только цель себя не оправдала, но это уже мой просчёт и моя неудача.