Текст книги "Голубка в Вороньем логе (СИ)"

Автор книги: Елена Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Его заразительная веселость передалась и мне. Крякнув, как утка-перестарок, я поднялась с колен. Уперла руки в бока и прокричала:

– Может и колдунья, но далеко не добрая! Думаете, положение брата хозяина дает вам право грязнить только что начищенные полы? Если не жалеете слуг, то пожалейте себя. Вот превращу в жабу – как будете кататься верхом?..

Верена рассмеялась, наверняка представив, как будет смотреться дядя в роли пресмыкающегося. Райнер ограничился коротким смешком и покачиванием головы. Но под моим строгим взглядом стянул сапоги, зажал под мышкой и насмешливо поклонился.

– Если превратишь в жабу – сама и будешь расколдовывать, – сообщил с мальчишеским азартом. – Учти, одними поцелуями не ограничусь.

– Вот еще!.. – фыркнула я. – После поцелуя старухи можно артритом заразиться, но уж никак не расколдоваться. Так что поищите фею в другом месте.

Райнер вздохнул, изобразил на лице вселенскую скорбь и поплелся по направлению к мыльне. Что-то мне подсказывало – мыть сапоги и ноги, а не топиться с горя. Он, конечно, забавный малый, но не мог всерьез влюбиться в старую служанку.

Пожелав ему найти более подходящий объект для заигрывания, я отвела Верену к Мод. Набросила плащ, взяла в руки ведра и вышла во двор. Во время последней прогулки возле госпиталя я видела бочку, приставленную к водостоку. Идеальное место, чтобы набрать дождевой воды для хозяйки.

Не успела распрощаться с младшим братом, как натолкнулась на старшего. Корбл стоял на крыльце госпиталя и задумчиво смотрел вдаль. Точно поджидал кого-то.

На секунду мне подумалось, что меня. От этой мысли стало так хорошо, что я перестала ощущать холод. Если кто и настоящий волшебник – то это хозяин Вороньего лога. Рядом с ним я совершенно забываю о том, как сильно его ненавижу. Ведь это по его вине погибла моя сестра. От его приказа посещать капеллу так страдает Верена. Его боятся и уважают слуги.

Но никакие доводы рассудка не могут заставить сердце биться реже, когда наши взгляды случайно пересекаются.

Завидев меня, Корбл пошел навстречу. Холодные струи хлестали его по спине и лицу, стекали по темным волосам. Но Корбл словно и не замечал этого.

– Неужели в замке сломалась система водоснабжения? – спросил он, перебивая шум дождя. – Попросила бы Джереона посмотреть. Или прислала Диди.

– В замке все в порядке, – отозвалась я. – С водоснабжением тоже. Просто вашей матушке вздумалось принять ванну из дождевой воды.

Корбл приложил ладонь к лицу и простонал. Кажется, его причуды матушки достали.

– Это действительно полезно для кожи, – предупредила я, ни словом не упомянув, кто именно подал идею. – Можете попробовать на досуге...

Корбл хмыкнул и забрал у меня ведра. Наполнил водой, но не отдал.

– У меня нет досуга, – заявил на полном серьезе. – Ступай вперед, я донесу... Раз уж в замке не осталось никого, кто мог бы заняться этим, кроме хрупкой старушки.

Хорошо, что я шла впереди, иначе Корбл заметил, как изменилось мое лицо. Неужели он действительно только что сделал комплимент? Что-то я не слышала прежде, чтобы с губ хозяина слетали уменьшительно-ласкательные выражения. Да и хрупкой он называл разве что дочь.

Мужчины лога посходили с ума. Теперь я в этом убедилась. Не успели мы войти, как подбежал Джереон и, не обращая внимания на хозяина с ведрами, принялся кудахтать:

– Габи, что же ты... Почему не попросила меня за водой сходить? Я, между прочим, не такой еще и старый...

– Черт знает что тут творится! – озвучил мои мысли Корбл.

Бросил ведра, едва не расплескав содержимое. Резко крутанулся на месте и вышел, громко хлопнув напоследок дверью.

Мне осталось только посмеяться в душе и попросить Джереона согреть воду и поднять в спальню хозяйки. Жизнь в вороньем логе нравилась мне все больше. Если не обращать внимания на некоторые странности в поведении хозяев, не слушать перешептывания слуг – можно жить припеваючи.

Впрочем, веселье мое было недолгим. Днем, после службы в капелле произошло событие, заставившее меня сильно пожалеть о поспешных выводах. Горе, постигшее Катерину, напомнило о себе неожиданным образом.

После службы в капелле и непродолжительного отдыха Верена прибежала в спальню бабушки. Малышка радостно напевала что-то и просила поскорее собираться на прогулку. Дождь кончился, за окнами светило солнце и весело щебетали птицы.

– Сейчас-сейчас, – пообещала я, присаживаясь рядом с Фреджей. – Снимем с твоей бабушки маску, переоденемся и сразу пойдем.

– Ой, а что это у нее на лице? – испугалась Верена. – Почему оно белое и скользкое? Ты замотала его пленкой?..

– Это маска из молока, травяного отвара и желатина. – Она застывает, а после снимается, как пленка. Смотри...

Я подцепила краешки маски и стала приподнимать. И никак не ожидала слишком бурной реакции на, казалось бы, простое действие.

Верена завизжала от ужаса. Закрыла лицо руками и наугад бросилась бежать из спальни.

– Постой, это всего лишь маска! – прокричала я ей вслед. – Тут нет ничего страшного...

Но племянница не слышала. Ее вопль раздавался все дальше и дальше. Судя по звуку, Верена направилась в сторону отцовской спальни.

– Позвольте мне ее догнать? – попросила я Фреджу. – Надо объяснить малышке, что это всего лишь косметическая процедура. Наверное, Верена решила, что я творю с вами что-то страшное.

– Такая же истеричка, как ее мамаша... – фыркнула Фреджа. – Сначала до конца сними маску и наложи крем. Потом – иди куда знаешь. У меня от этого крика голова разболелась...

Если хозяйка ждала сочувствия, то напрасно. Ее замечание не вызвало у меня ничего, кроме приступа ярости. Мало того, что назвала мою сестру истеричкой. Так еще и не разрешила помочь племяннице.

– Нет, я иду, и немедленно! Если сейчас не объясниться с Вереной, она замкнется в себе. И снова перестанет разговаривать.

Не обращая внимания на протесты, я поднялась и с несвойственной для старухи прытью помчалась вслед за Вереной.

Корбл

Райнер, все еще в костюме для верховой езды и мокрых сапогах, вошел в кабинет брата. Игривое настроение моментально улетучилось, стоило поймать грозный взгляд.

Нет, пред ним сейчас не брат, а магистр ордена «Корвус Девотус». Райнер тут же уловил разницу. Слишком хорошо знал, что означают эти черные брови, взметнувшиеся над переносицей подобно крыльям ворона. Помнил этот хищный оскал, неистовый блеск в глазах.

– Слуги передали, ты хотел меня видеть, – пробормотал Райнер, становясь по стойке смирно.

– Так и есть, мой верный комтур, – с тенью иронии произнес Корбл. – Еще вчера ты должен был явиться на приватную беседу. Вместо этого умчался в лес, едва взошло солнце. Ты трижды пропустил священнодействие. Совершенно забросил хозяйственные дела. Где тебя носит? Разве забыл о клятве?

Стараясь сдержаться, Корбл коснулся броши на лацкане пиджака.

– Ах, вот что тебя волнует, – улыбнулся Райнер и направился к кушетке. – Я-то думал, стряслось нечто страшное.

– Я не давал позволения садиться! – оборвал его Корбл. – Что с тобой происходит? Ты совершенно не похож на себя! Из серьезного, уравновешенного рыцаря превратился в повесу и разгильдяя.

Райнер подобрался, опустил взгляд. Рассматривая мыски сапог, глухо произнес:

– Посмотрел бы я, что стало с тобой, если ты влюбился. Впрочем, нет, тебе это не дано...

Не страшась показаться дерзким или неуважительным, Райнер вскинул голову. Не мигая, вперил взгляд в брата, точно бросая вызов.

– Хочешь сказать, будто от любви становятся идиотами? – хмыкнул Кобл. – Если так, то я рад, что мне этого не дано.

Райнер вздохнул, и Корбл продолжил:

– Да, я не любил покойную супругу, никогда не испытывал страсти или возвышенных чувств, описанных в легендах. Зато уважал мать моего ребенка и заботился о ней. Как мог. А что сделал ты? Без ведома ордена отправил письмо ее сестре! Надеялся заполучить в жены голубку, а когда понял, что дело не выгорит – нашел ей замену. Пока я дни и ночи провожу в госпитале, стремясь облегчить участь несчастных, чем ты помогаешь ордену? Скачешь по лесу, как мальчишка! Таскаешься на свидания к деревенской потаскушке...

– Не смей! – взревел Райнер. – Да, она не невинная пташка, не утонченная леди, к каким привык ты. Но это не значит, что ее можно оскорблять!

Корбл поднялся из-за стола и подошел к брату. Положил руку ему на плечо и спросил более спокойным тоном:

– Если она так хороша, если так любит тебя – почему отказывается остаться в Вороньем логе? Почему не выйдет за тебя замуж, не примет горькую долю верной подруги проклятого? Не потому ли, что плотские утехи и жизнь без забот ей дороже спасения чужих жизней?

Ответить Райнер не успел. В кабинет отца, вереща, как пожарная сирена, влетела Верена. Забилась под стол и затихла.

Не успели браться опомниться и подойти к малышке, как вслед за ней вбежала Габи. Застыла посреди комнаты. Осмотрелась, схватилась за горло. Захрипела от гонки.

– Верена? – позвала, не обращая больше внимания на мужчин. – Выходи, не бойся. Я все тебе объясню.

Корбл сложил руки на груди, кашлянул и потребовал:

– И мне объясни. Будь так добра...

Глава 10

Валерия

Желание успокоить племянницу едва не довело до беды. Надо же: влетела в кабинет хозяина, совершенно забыв о ревматизме и одышке.

– Фреджа принимала ванну в маске для лица, – поспешно протараторила я, – Верена испугалась ее вида и убежала. Только и всего...

– Только и всего, – эхом повторил Корбл. – Вот уж не думал, что моя девочка такая трусиха.

Он опустился на колени возле стола и попытался выманить дочку:

– Выходи, здесь нет ничего страшного.

– Признаться, увидев мамулю в таком виде, я бы тоже испугался, – вступился за племянницу Райнер. – Наверняка, то еще зрелище...

Я улыбнулась и кивнула. Хотя и не согласилась с его выводами. Не могла Верена так испугаться бабушки – в любом виде. Обычно детей влечет все необычное, появляется желание узнать больше. Верена же испугалась так, будто увидела кошмар наяву. Все дело в пленочной маске, зуб готова дать!

– Выходи, милая, не упрямься, – снова позвал Корбл. – Если хочешь, вместе сходим проведать бабушку. Скажи, что стряслось? Почему тебя так испугал вид Фреджи?

Верена помотала головой и снова забилась под стол. И ни в какую не хотела покидать убежище. Более того – кажется, снова перестала разговаривать.

– Можно, я попробую? – попросила я Корбла.

Он долго смотрел и задумчиво поглаживал необычную брошь в виде ветки боярышника. Эта вещица присутствовала всегда, во что бы ни был облачен хозяин Вороньего лога. Она раздражала меня больше, чем долгое молчание.

– Можно?.. – переспросила я.

Корбл кивнул, но остался сидеть возле стола. Не доверяет или хочет помочь?

Времени раздумывать не было. Если немедленно не убедить Верену, что бояться нет причины, она вновь замкнется. А, возможно, замолчит навсегда.

– Если не хочешь, можешь не говорить о том, что тебя напугало, – предложила я, протягивая к племяннице руки. – Скажешь потом, когда будешь готова.

Верена снова помотала головой. Похоже, страх оказался куда глубже, чем я предполагала.

Да что же Верена увидела такого, что оставило такую глубокую рану в ее психике? Мод говорила, будто малышка перестала разговаривать после смерти матери. Все решили, будто это следствие потрясения. Но нет, дело в другом...

Что, если Верена стала свидетелем события, за которым последовала смерть Катерины? А то и вовсе видела убийцу?..

Меня внутренне встряхнуло от подобной мысли. Я глянула на Корбла: поделиться размышлениями или нет? Он, безусловно, любит дочь. И ради нее готов на многое. Но могу ли я доверять ему?..

– Обещаю, больше не буду задавать вопросов, – пообещал Корбл, приняв правила игры. – Теперь выйдешь?

Бледное личико выглянуло на свет. Черные глазенки блеснули драгоценными камнями. Верена шмыгнула носом и подала ручки: одну – мне, а вторую отцу.

Еще никогда я не чувствовала себя такой растерянной. Мне так хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, обсудить смерть Катерины. Но как это сделать, если даже племянница отказывается говорить.

Мы с Корблом вытащили Верену и так и стояли, держась за руки. Никто не решался первым подать голос и нарушить очарование момента.

Райнер кашлянул в кулак, привлекая внимание.

– Полагаю, я свободен? – спросил у брата. – Или продолжим пустой разговор?

– Ты все равно останешься при своем мнении, – буркнул Корбл. – Иди, но о хозяйственных заботах не забывай. Пока я работаю в госпитале, замок на тебе.

Райнер задорно улыбнулся, подмигнул мне и заявил:

– По-моему, Габи прекрасно справляется с хозяйством. Я буду ей только мешать... Клянусь, если бы не ее старость и не мое отличное зрение – женился сегодня же.

Что за паяц! Я фыркнула и закатила глаза. Как вообще можно шутить в такой ситуации?

– Вы слишком серьезны, – подзадорил Райнер нас с Корблом. – Правда, Верена? Им бы стоило чаще веселиться и относиться к жизни проще. Ну, испугалась, девочка, с кем не бывает... Я вот сегодня едва не наступил на змею – терпеть не могу этих скользких существ. Только достоинство рыцаря не позволило завопить от испуга.

Верена хихикнула и посмотрела на дядю с неприкрытым обожанием. Ему удалось разрядить обстановку.

– А ты чего боишься, Габи? – продолжил Райнер. – Разумеется, кроме капризов Фреджи и суровости Корбла.

– В детстве боялась пауков, – честно призналась я. – Это... связано с моей мамой.

Сказала и осекалась. Внимательно посмотрела на Верену: заметит нечаянный намек или нет? Вдруг неуместное замечание напомнит о ее страхе.

Тревога оказалась напрасной. Верена быстро забыла об инциденте и переключила внимание на разговор обо мне.

– Сейчас ты их тоже боишься? – спросила с серьезным выражением на личике.

– Не то чтобы, – улыбнулась я. – Пауки мне неприятны, и только. Но страх перед ними прошел, мне удалось его преодолеть.

– Как же? – заинтересовался Корбл.

Я вздохнула. Рассказывать личные секреты перед малознакомыми мужчинами – не слишком увлекательное занятие. Но ради Верены я готова и не на это.

– Сходила на выставку пауков, – пришлось признаться. – Одного даже подержала в руках. Сначала чуть не завыла от ужаса, а потом поняла, что мохнатый паучок сам меня боится. Он поджимал лапки и пытался сбежать.

– Может быть, мы все вместе отправимся в комнату бабушки и посмотрим на нее еще раз? – тут же предложил Корбл. – Габи преодолела свой страх, и ты сможешь.

Верена раздумывала ровно минуту. Сильнее стиснула наши с Корблом ладони и кивнула.

Я испытала прилив облегчения. Действительно, если Верена справится сейчас, то когда-нибудь сможет решиться и рассказать все, что видела перед смертью Катерины. Только бы не испугалась снова и не убежала. Тогда пиши пропало...

Вчетвером мы поднялись на второй этаж. Райнер отправился к себе переодеться перед посещением капеллы. Мы с Карблом и Вереной вошли в спальню хозяйки. И попали под артобстрел из упреков и жалоб.

– Почему все меня бросили?! – верещала Фреджа. – Я тут, может быть, умираю, а вы прогуливаетесь за ручку. Мне плохо! Не хватает воздуха... Грудь словно тисками сдавило...

Решив разыграть настоящую трагедию, Фреджа упала в кресло, закатила глаза и приложила руку ко лбу. Мученическое выражение лица выглядело бы более правдиво, если не один прищуренный глаз.

К сожалению, хозяйка успела снять маску самостоятельно. Неужели придется все начинать заново?

– Мама, прекрати спектакль! – приказал Корбл. – Или мне придется отправить тебя в госпиталь под наблюдение врачей.

– Да как ты можешь?! – подпрыгнула Фреджа. Метнула на меня подозрительный взгляд: – Наябедничала? Признавайся! Рассказала ему о том, что я обзывала его покойную жену?

– И в мыслях не было, – я пожала плечами. – Зачем мне лезть в ваши семейные разборки?..

Лицо Корбла побагровело от злости. Если бы не я и Верена, клянусь, он бы отчитал капризную мамочку по полной. Пока же ограничился наставлением, произнесенным не терпящим возражений тоном:

– Сквернословить – недостойно жены рыцаря, тем более вдовы магистра ордена. Твоя старость и титул не дают права нарушать устав. В качестве епитимьи с завтрашнего дня и до конца месяца будешь посещать капеллу вместе с остальными.

Фреджа побледнела. Вот теперь она точно не играла: требование сына испугало ее больше, чем перспектива отправиться в госпиталь.

– Нет, только не это, – хозяйка сжалась в кресле. – Пожалуйста...

– Мои приказы не обсуждаются, – заявил Корбл, не обращая внимания на мольбу в голосе матери. Повернулся к дочери и спросил: – Теперь ты не боишься бабушки?

Сдается, он решил, будто дочка испугалась от того, что бабушка плохо отозвалась о Катерине. Как же он заблуждался. Верена первой заметила остатки пленочной маски, валявшиеся на полу, и не сводила с них глаз.

Я взяла блюдо с остатками липкой массы и показала Верене:

– Вот эта кашица была на лице твоей бабушки. Смотри, она совсем не страшная. Хочешь, я нанесу ее тебе на ручку, а после сниму.

Племянница зажмурилась и кивнула. Храбро выставила ручонку. Я нанесла на нее массу и попросила:

– Можешь открывать глаза, уже все. Через несколько минут подцепишь краешек ноготком и снимешь маску. Будет совсем не больно, зато интересно.

– Мы сделаем это вместе, перед священнодействием, – пообещал Корбл. И вновь обратился к матери: – Жду тебя через десять минут возле капеллы. Не опаздывай.

Он ушел, забрав Верену. Фреджа проводила его долгим взглядом и пробухтела мне:

– Чего застыла?! Подавай черное платье! По твоей милости мне теперь придется вновь видеть это. Уж лучше лежать в госпитале под капельницей...

Я метнулась к шкафу с одеждой. Достала платье из темной шерсти и шляпку с вуалью. Подала все это хозяйке.

– Простите, но я ничего не говорила сыну о том, как вы высказались о Катерине и Верене, – сказала, не скрывая горечи в голосе. – Так что моей вины в наказании нет...

– Поговори мне еще, – совсем развредничалась Фреджа. – Как готовить отвар из мяты, ты не помнишь, а меж тем имя моей покойной невестки запомнила.

Еще бы! Имя сестры помню отлично. Но Фреджа права – такие мелочи могут выдать меня. Нужно быть осторожнее...

– Память вообще странная штука, – заявила я, втискивая хозяйку в платье, – порой сохраняет совершенно ненужные образы, но упускает из виду нечто важное. А как делать отвар из мяты, я вспомнила – Мод рассказала. Хотите, приготовлю к вашему возвращению?

– Лучше аспирин, – вздохнула Фреджа. – Одним отваром тут не отделаешься. И на прогулку вечером не пойду, уверена – не останется сил.

Если она надеялась, что я расстроюсь, то совершенно напрасно. Возможность погулять с племянницей вдвоем только порадовала. Наконец-то появится возможность поговорить без лишних ушей. И, возможно, узнать нечто новое. Верена доверяет мне, я чувствовала это.

И не обманулась в ожиданиях. Во время прогулки Верена долго молчала, рассматривая кружащих в небе воронов. Дойдя до госпиталя, вдруг резко затормозила и произнесла не своим голосом:

– Скажи, тебе когда-нибудь снились кошмары?

Я вздрогнула от неожиданности. Голосок племянницы прозвучал неестественно громко. Вороны вторили ему, громко хлопая огромными крыльями.

– Иногда, – призналась я, обнимая Верену за плечи. – От этого не застрахованы даже взрослые... Но тут как со страхами – либо не поддаешься, либо пугаешься всю оставшуюся жизнь. Знаешь лучший способ избавиться от кошмара?

– Нет, – заинтересовалась Верена. – Ты мне расскажешь?

– Конечно, – я улыбнулась через силу. – Нужно рассказать сон другу и вместе с ним посмеяться. Тебе снился кошмар? Хочешь поделиться?

Верена обвела взглядом пустынный двор. Кивнула на колодец – заколоченный досками свидетель прошлого Вороньего лога.

– Идем туда.

Мы взобрались на прогретые солнцем камни, склонились головы, как настоящие заговорщицы. В темных плащах с капюшонами мы и сами наверняка напоминали ворон, опустившихся на край колодца.

– Однажды мне приснился дурной сон, – доверительно прошептала Верена. – Я ослушалась запрета матери и вошла в ее комнату для рукоделия. Увидела белую птицу, выпорхнувшую в коридор. Она скакала по полу и махала крыльями.

Выходит, Катерина не рассказывала дочери о своем даре. Никогда не показывала... Боясь напугать или по иной причине?

– Быть белой птицей неплохо, – издалека начала я. – Разве это можно назвать кошмаром?

– Птица была в комнате не одна. С ней находилась старуха, – заявила Верена. – У нее было ненастоящее лицо... как у бабушки сегодня. И голос хриплый, похожий на карканье наших воронов.

– А что потом? – стараясь не выдать волнения, спросила я у племянницы. – Эта старуха, она догнала голубку? Заметила тебя?

Верена зажмурилась и плотно стиснула кулачки. Но все же продолжила:

– Белая птичка ускакала в сторону смотровой башни. Мне показалось, что она пыталась увести старуху подальше от меня. Но та заметила.

От страха у меня ссохлось горло. Я взяла ладошки Верены в свои и обогрела дыханием.

– Ты убежала от старухи? – спросила с надеждой. – Она не причинила тебе среда?

Верена прижалась и вздрогнула всем телом. Я почувствовала ее слезы на своей шее.

– Старуха пообещала расправиться со мной, если расскажу про нее, – всхлипнула племянница. – Превратилась в птицу и улетела в коридор. А я вернулась в детскую, укрылась одеялом и плакала до самого рассвета. А утром... Мне сказали, что мамы больше нет.

– И ты, помня слова той старухи, промолчала? Не рассказала о... своем сне, – я сбилась на последней фразе, боясь еще сильнее запугать Верену.

Верена помотала головой и снова всхлипнула. Я прижала ее крепче и спросила:

– Может быть, нам стоит рассказать об этом твоему отцу? Ему понравится, что ты ему доверяешь... Или нет?

Я незаметно прикусила губу, ожидая ответа. Верена любит Корбла всем сердцем, но сумеет ли открыться? И стоит ли это делать?..

– Пусть это будет нашим секретом, – Верена проявила упрямство. – Не хочу, чтобы он, дядя Райнер или Фреджа считали меня трусихой. Ведь это был только сон, правда?..

– Конечно, – согласилась я, не раздумывая. – Сейчас задам тебе последний вопрос, и мы больше никогда не вернемся к этому разговору.

– Что ты хочешь узнать? – Верена слегка отстранилась. Глаза ее были красны от невыплаканных слез, носик распух.

– В какую птицу превратилась та старуха?

Верена зажмурилась, воспроизводя в памяти картину прошлого. Набрала полную грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:

– Голубкой, только очень крупной. Перья ее были яркими, цвета пламени.

Н-да, рыжие голуби встречаются не чаще рыжих людей. По крайней мере, в моем окружении таких было мало. В Вороньем логе я и вовсе не видела ни одного человека с огненными волосами. Ни старухи, ни женщины, ни даже ребенка...

Зачем эта женщина приходила к Катерине? Почему при ней сестра обернулась голубкой? И является ли рыжая птица-оборотень убийцей? Ведь Верена не видела, что произошло дальше.

– Идем домой, – предложила я племяннице, – у тебя холодные ручки.

Мы поднялись с края колодца и молча дошли до дверей. Но прежде чем вернуться под своды замка, я попросила Верену об еще одном одолжении:

– Если тебе вновь привидится страшный сон, или что-то померещится наяву – расскажи мне. Вместе мы непременно победим любые кошмары. Будь они вымышленными или реальными.

Корбл

Джереон застыл в дверях кабинета хозяина, комкая край темного пиджака. Лицо дворецкого было печально, оттого морщины казались еще заметнее, а нос – длиннее.

– Что такое? – Корбл оторвал взгляд от счетов, которые просматривал весь вечер. – Выглядишь так, будто ждешь наказаний.

– В прежние времена гонцу, принесшему плохие вести, отрубали язык, – робко заметил Джереон. – А то и голову.

Корбл хмыкнул и постучал по столу шариковой ручкой. Откинулся в кресле и предложил:

– Присаживайся, старина, не стой в дверях. Времена жестоких расправ прошли, к счастью. Мы рыцари и чтим устав, но не прибегаем к изуверским методам предков. К тому же, ты служишь в замке с рождения, посвящен во все тайны и пользуешься доверием.

Джереон тяжело опустился на лавку, одернул изрядно помятую полу пиджака. По-старчески крякнул и промокнул лысину носовым платком.

– Так что за новость ― плохая весть? – уточнил Корбл, складывая руки в замок на столе.

– Зелда пропала, – выпалил Джереон. – Отправилась в поселок за продуктами и не вернулась. Я посылал за ней Диди, но мальчик вернулся ни с чем. Зелда не появлялась ни в «Баре под сосной», ни в магазинах.

– Волки? – предположил Корбл.

– Вряд ли, – покачал головой Джереон. – Совсем недавно рыцари ходили на облаву. Местные с завидным постоянством ставят капканы – хищники боятся приближаться к поселку. Да и Вороний лог, окруженный туманом, обходят стороной.

Корбл прикрыл глаза и устало потер переносицу.

– Выходит, Зелда тоже сбежала... Что ж, молодая девушка, ее можно понять. Захотела обычной жизни, а то и вовсе связался с кем-нибудь из местных парней.

– Не думаю, – тихо проговорил Джереон. – Бабушка Зелды была пациенткой госпиталя. А после стала женой врача – проклятого рыцаря. Девушке некуда было идти и незачем.

– Третье поколение, – вздохнул Корбл. – С этим можно жить, проклятие не коснулось ее так сильно. Девушки не впервой покидают Вороний лог – особенно молодые, в полном расцвете сил. После смерти Катерины Зелда уже третья, если не ошибаюсь. Гибель молодой хозяйки стала для них своеобразным сигналом к бегству.

– Все верно, – согласился Джереон. – Но мы так и не нашли следов ни одной из них. Девушек, сбежавших из лога.

– Но мы и не пытались, – возразил Корбл. – Если наши птички решили выпорхнуть из безопасного гнезда – это их право. Воля магистра не должна принуждать их жить там, где им не нравится. Счастье проклятых для меня превыше всего, даже устава...

Джереон покивал. Опустил взгляд и снова стал теребить край пиджака. На впалых щеках появился несвойственный старцу румянец.

– Случилось что-то еще? – Корбл заподозрил неладное.

– Мужики в поселке болтают, будто в окрестностях Вороньего лога завелась ведьма. Приходит ночью к молодым парням, занимается с ними всяческими вольностями, а к утру исчезает. Точно птицей оборачивается и вылетает в окно.

Джереон перекрестился и преданно посмотрел на хозяина. На лице Корбла отразилось недоумение.

– Вызови ко мне Райнера – пусть разберется со всеми этими сплетнями. И организует поиски Зелды. Если она действительно не покинула пределы Вороньего лога – мы обязаны ее отыскать.

Джереон поднялся и, поклонившись, произнес:

– Ваш брат еще утром выехал на конную прогулку. И до сих пор не вернулся...

Тяжелый кулак Корбла опустился на стол. В голосе появились стальные нотки:

– Пошли за ним Мартина! Мне надоели мальчишечьи выходки Райнера. Пора положить им конец и навести порядок в замке! Через неделю солнечное затмение – мы должны быть уверены, что в логе безопасно. К нам могут пожаловать гости.