Текст книги "Проклятие ульфхеднара (СИ)"

Автор книги: Елена Счастная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Раздевайся, – наконец проговорил конунг хрипло, прижимаясь щекой к влажному, в испарине, виску Асвейг. – Ты останешься со мной дольше.

– Я отдала долг, – с трудом находя в голове подходящие слова, ответила она. – Разве не так?

Хакон посмотрел насмешливо, улыбаясь. Подумал, верно, что ей захотелось поупрямиться для вида. Опёрся на локоть и принялся распускать шнуровку на её вороте.

– А разве ты обязана кому-то ещё?

Не нужно было размышлять долго, чтобы понять, на кого он намекает. Злость на Ингольва вспыхнула внутри с новой силой. Горячая ладонь конунга скользнула под ткань, легонько, поглаживая, сжала грудь – и тело лёгкой дрожью снова отозвалось на его ласку. Асвейг посмотрела в глаза Хакона. Он как будто и правда желал её сейчас: туманная пелена стояла в них. Конунг ждал решения, не собираясь давить, но и не упуская возможности склонить на свою сторону. И затянись их близость ещё немного, это наверняка случится.

– Нет, не обязана, – Асвейг провела кончиками пальцев по его сплетённым в косу – чтобы не мешали – волосам. – Но и того, что случилось, достаточно.

Хакон горько усмехнулся, убирая руку из-под платья. Встал и, отыскав рубаху, начал одеваться. Его движения стали резче, а дыхание злее, но всё же конунг удерживался от слов, что, видно, так и рвались с губ. Исподволь наблюдая за ним, Асвейг оправилась, но остановилась в нерешительности позади. Хотелось сказать что-то напоследок, но вряд ли конунг нуждался в утешениях. Он повернулся к ней, вновь улыбаясь как ни в чём не бывало. Обхватил ладонью её затылок, запуская пальцы в растрёпанные пряди. Жаркий поцелуй опалил губы. Хакон вжался в них сильно, терзая, но и доставляя этим какое-то болезненное удовольствие. Асвейг забыла на миг, что нужно дышать, но тут мужчина отпустил её.

– Уходи, – выдохнул, отворачиваясь. – Пока я не передумал.

Она послушала разумный совет и быстро сбежала по лестнице. Когда вернулась в дом, что любезно предоставил конунг, оказалось, что там уже все спят. Никто, кажется, не потерял её, не озаботился, что может куда-то пропасть. Да и куда тут денешься? Она тихо прошла до своей постели и улеглась, накрывшись одеялом едва не до носа. До сих пор в голове не укладывалось то, что произошло между ними с Хаконом. Она ждала от него нарочитой грубости и пренебрежения, но его поведение указывало лишь на то, что он хотел, чтобы всё случилось именно так. Внутри всё замирало от воспоминаний, и прокатывались по телу отголоски острых, вызывающих дурманную истому, ощущений. Она ещё долго ворочалась, пытаясь уснуть, но смежила веки только под утро. И наконец-то настоящий, не пронизанный смутным неудобством и ломотой в теле сон накрыл её желанной темнотой.

После она слышала голоса и шаги, негромкие разговоры, но снова стало тихо. Почему-то её не побеспокоили. Оставалось только этому порадоваться – нынче совесть не станет грызть за поздний подъём. Уж больно много сил накануне забрал ритуал: это всегда даётся нелегко, хоть под началом Эльдьярна и довелось многое постичь. Видно, так же рассуждали и спутники, потому будить её и не стали.

Однако позже Асвейг всё же выдернули из сна. Но не обычный шум уже вернувшихся в дом соседей, а тихие, даже осторожные шаги и едва слышное шуршание платья. Чьё-то дыхание послышалось совсем рядом. Она только и успела открыть глаза, чтобы увидеть, как мелькнула перед лицом женская рука. Тонкие, но всё ещё сильные пальцы впились в горло, прижимая к постели, вдавились в кожу, обещая оставить на ней следы. Разгневанная до алых пятен на щеках Мёрд склонилась ближе.

– Ты забрала у меня Ингольва. Так теперь и на мужа моего нацелилась? – прошипела она ненавидяще.

– Я вынуждена была прийти к нему. Таков был уговор. И Ингольва я у тебя не забирала.

Асвейг вцепилась в её запястье и с усилием всё же смогла освободиться. Только шевельнулась встать, как в глаз едва не ткнулся широкий, явно заморского вида кинжал.

– Убью тебя, шлюха. И всем на этом свете станет легче, – воительница качнула клинком, однако в ход его пустить не поспешила.

И сомнения её можно было понять, хоть злость и норовила победить разум. Всё же теперь Асвейг девушка свободная. За её убийство и судить могут на тинге, как и за любого другого.

– Давай, убей, – она сощурилась и ударом ладони отвела от своего лица оружие. – Не моя в том вина, что ни один мужик рядом с тобой не задерживается. Сама виновата! Жила бы с мужем в согласии, может, и не стал бы он помышлять о том, чтобы другую к себе в постель звать.

Мерзостно становилось на языке от этих слов. И липко, словно холодной грязью из бадьи облили. Мёрд вдруг растеряла всю решимость, которая только что заставляла кипеть её кровь. Опустила руку с кинжалом на колени, склонив голову.

– Что ж ты с ним такое сделала, что он сияет сегодня с утра, как щит начищенный? – он усмехнулась криво, взглянув исподлобья. – Никогда его таким не видела. Что вообще в тебе такого, кроме того, что ты сейдкона? Разве ведьмы там устроены по-другому, нежели обычные женщины?

Мёрд указала остриём кинжала куда-то в низ живота Асвейг. Та проследила за её взглядом.

– Ничего я не делала. Что с твоим мужем сегодня, ответить себе на этот вопрос сможешь только сама.

Воительница хмыкнула горько и коротко обернулась на дверь. Не то чтобы Асвейг стало жаль её, но явно не от счастливой жизни она довела себя до такого. И к Ингольву вечером пришла тоже не от большого семейного согласия. Никому то, что случилось в Гокстаде, жизни не раскрасило: до сих пор они все расхлёбывают эту мерзкую кашу, что там заварилась.

Мёрд убрала оружие в складки юбки. Вздохнула, глядя мимо Асвейг, а после всё же посмотрела напоследок так, словно сама себя укорила в слабости. Что не убила. А теперь силы воли уже не хватало на то, чтобы снова замахнуться. Воительница просто встала и ушла.

Асвейг снова рухнула на лежанку, чувствуя, как в груди тяжко колотится сердце. На миг она всё же поверила, что Мёрд воткнёт нож прямо ей в глаз. С неё сталось бы. Утро началось вовсе не так, чтобы предвещать спокойный день. Появление в доме Мёрд отбило всякое желание сегодня куда-то выходить. Она полежала, приходя в себя, и за это время никто из спутников не вернулся. Так даже и хорошо. Лучше удастся скрыть то, что случилось ночью, от остальных, хотя бы ненадолго. Асвейг умылась, решая, чем же заняться в ожидании приезда Альвина Белобородого. Внимать урокам Эльдьярна здесь было опасно: мало ли кто увидит. Показываться на глаза людей, что собрались на тинг, тоже не особо хотелось, да ещё и после ритуала, что наделал, верно, много шума. Всё же она ещё не до конца привыкла, что вокруг снова много народа. Два года в уединении на острове не прошли даром.

Пока она размышляла, злясь оттого, что совсем разучилась бездельничать, послышался снаружи громкий разговор. И голос мужчины, что с кем-то перекрикивался через весь двор, оказался очень знакомым. Асвейг встрепенулась, поспешила к двери и едва не столкнулась с вошедшим Лейви.

– Вот вы где, – он улыбнулся во весь рот, озираясь. – Паршивенько тут у вас.

Асвейг усмехнулась, качая головой.

– Ладно хоть так. А то вообще могли и голов не сносить.

Скальд тут же стал серьёзнее.

– Я наслышан, что случилось. Получается, не зря бороду сбривал и под тряпками бабьими прятался, – он потёр уже покрытый короткой щетиной подбородок. – И как Ингольв только почуял всё?

– Кто его знает, – Асвейг пожала плечами.

– Ну, хоть за это он мстить никому не намерился? А то хватит с нас его мести.

Кольнуло неловкостью при воспоминании об Ингольве. И хорошо, что с утра его в доме не оказалось: она, верно, и глаз на него поднять не смогла бы. От вчерашней злости осталась только тень где-то в глубине души. Он ничего ей не должен: чего обижаться?

Лейви прошёл дальше в дом и, выбрав себе пустующую незастеленную лавку, бросил на неё дорожный мешок.

– Стало быть, денег вы лишились, тех, что были при вас, – он посидел немного, покосился на котёл над очагом. – Пойдём на торг, пока они где-то шатаются. Может, их там встретим. А нет, так купим поесть. Не надеяться же на милость конунга.

И тут же, словно спеша опровергнуть его слова, в дом заглянула рабыня. Чуть испуганно посмотрела на Лейви, удивившись нежданно новому лицу.

– Конунг спрашивает, почему ты на утренню не пришла, – она повернулась к Асвейг. – Подумал, не осерчала ли на что.

Скальд подозрительно прищурился, пытаясь, видно, понять, отчего такая забота от Хакона на Асвейг свалилась. Будь здесь остальные, которые, верно, уже побывали с утра за столом конунга, тоже задались бы таким вопросом.

– А ты принеси нам поесть сюда, – мягко попросил Лейви девушку.

Та, так и не дождавшись нужного ответа от Асвейг, кивнула и быстро скрылась за дверью.

– Я с Хаконом говорил уже сегодня, – продолжил прерванный разговор скальд. – Он, конечно, понял, что я с Ингольвом должен был приехать, но ничего дознаваться не стал. Только указал, где вы остановились. Не к добру он так гостеприимен.

– Он Альвина ждёт, а сам Ингольву зла большого не желает, – пряча от него взгляд, Асвейг подошла к очагу и подбросила в затухающий огонь пару поленьев.

– Слыхал, ярл уже едет сюда. Я ж с той стороны, что и он, сюда добирался. Недолго осталось.

Совсем недобро прозвучали его слова. Да и ждать чего хорошего от Альвина Белобородого, оскорбленного аж два раза, не приходилось. Но уж с ним-то по-честному Ингольв и сам справится.

Скоро вернулась рабыня. Оставила на столе накрытые кожаными крышками горшочки, миски да кувшин с питьём. Быстро поклонившись, ушла. Лейви, оголодавший с дороги, раздумывать не стал – принялся за еду. А у Асвейг аж в животе закрутило: так нехорошо стало. Она только выпила воды из кувшина и уселась на свою постель за спиной скальда, чтобы перед глазами у него не мелькать. А тот, как подкрепился, сразу засобирался узнать, где остальные пропадают. В доме снова стало пусто. Ожидая, когда вернётся Лейви, чтобы идти с ним на торг, Асвейг перебрала свои вновь ставшие скудными пожитки. Теперь, коли в дорогу далёкую собираться, аж в саамские земли, так это нужно новой одеждой обзавестись, да тёплой. Ладно хоть вычищенное платье, что осталось ещё с Гокстада, кто-то из рабынь утром ей принёс.

Открылась дверь, впустив в дом дворовый шум. Оказалось, вернулся Ингольв. Видно, где-то они с Лейви разминулись. Он громко прогремел вёдрами, почти швырнув их на пол. Вода расплескалась, впитываясь в притоптанную землю. Асвейг невольно замерла, схватившись за край стола, у которого стояла. И совершенно не хотелось спрашивать, чем он так разозлён. Викинг ещё немного побуйствовал, неаккуратно переливая воду в котёл над очагом. Его громкое дыхание разносилось по всему дому. В конце концов, он развернулся и швырнул пустое ведро о стену так, что то раскололось и упало грудой дощечек.

– Что случ… – заикнулась было Асвейг.

– Ты была с ним! – рявкнул Ингольв, не давая договорить. – Почему? Проклятье, почему?! Зная, кто он и что сделал с моей семьёй.

Вот оно что. Кто-то услужливый быстро донёс ему обо всём. А может, это сделал и сам Хакон. Асвейг отвернулась, не желая видеть перекошенное гневом лицо викинга. Что она могла ему ответить? Правду скажи, неправду ли, ему всё равно не понравится.

– Я должна была. Он дал мне слово на тинге только при условии, что я соглашусь прийти к нему после, – стараясь говорить как можно твёрже, произнесла она.

– И ты согласилась…

– Согласилась. Будто мне было куда деваться! – Асвейг тоже начала яриться. – Нас всех уже казнили бы, если бы не…

– Ты не должна была! – прогромыхал Ингольв над самым ухом. Его разъярённое, жаркое дыхание пошевелило волосы на виске. – Нужно было найти другой выход! Другую плату!

– Правда? – она обернулась. – Что же ты не нашёл? Что-то я не заметила в первый день…

Пришлось замолчать, потому как глаза викинга вдруг полыхнули ярким золотом. Первый раз настолько явственно. Он на миг зажмурился, пытаясь унять самую страшную вспышку ярости. Но, видно, не удалось.

– И ты побежала к нему, подняв хвост, – скорее рыкнул, чем сказал по-человечески.

– Ты тут тоже времени не терял! – плеснула напоследок обида. – Мёрд…

Огромная пятерня сжала горло. Ингольв рванул Асвейг к себе и попытался вцепиться в губы поцелуем. Но лишь едва коснулся. Она отвернулась и выскользнула из страшной силы хватки. Но викинг тут же поймал её снова, толкнул вперёд, схватив за шею под затылком. Она впечаталась низом живота в стол, а после опрокинулась на него грудью. Тяжёлая ладонь придавила сверху. Часто дыша, Ингольв склонился к уху.

– Раз для тебя это ничего не значит… – обжег скулу грубым прикосновением губ.

Его рука просунулась под платье и раздался оглушительный треск рвущегося исподнего. Обрывки ткани впились в кожу. Асвейг зло взвизгнула и попыталась выпрямиться, но ей не позволили. Одним рывком Ингольв задрал её подол, с нажимом провел ладонью по голому бедру, издав обречённый стон.

– Пусти! – Асвейг попыталась лягнуть его. – Пусти! Ненавижу!

Глаза защипало от злых слёз. Ингольв вцепился в ворот и дёрнул так, что платье расползлось на груди легко, словно было сшито из гнилой ткани. Нечеловеческая сила, что сейчас наполняла викинга, грозила смять, раздавить, уничтожить. Асвейг сжала кулак, будто это могло удержать всколыхнувшуюся внутри силу. Тонкие нити фиолетового тумана начали просачиваться сквозь пальцы.

– Что же ты? Не хочешь меня? – с издёвкой процедил Ингольв, хватая её за подбородок и заставляя выгнуть спину так, что заломило мышцы.

Она упёрлась ладонями в стол, пытаясь сбросить его с себя. Кожа горела от беспощадных прикосновений его рук. Яркими вспышками появлялись перед глазами забитые в глубины памяти воспоминания о том, как брал её Эйнар. Только сейчас было во сто крат хуже, потому как позади стоял Ингольв. И оттого, что желанный мужчина собирался сделать, становилось ещё больнее.

– Давай, – просипела Асвейг. – Быстрее. И оставь меня в покое.

– Не надейся, что выйдет быстро, – с угрозой пообещал он, придерживая её одной рукой. Брякнул пояс, зашуршала ткань. – Ты будешь жалеть о том, что наделала.

– Не буду. Теперь точно.

Викинг вдруг замер, перестав бесстыдно и нарочито унизительно трогать её. А в следующий миг убрал руки совсем. Его разъярённое сопение ещё несколько мгновений звучало в ушах, а после он просто ушёл, оставив Асвейг распластанной на столе, но так и нетронутой. Она одёрнула подол и встала, прикрываясь обрывками ткани. Смяв остатки платья в кулаке на груди, опустилась на лавку и расплакалась.

Но скоро слёзы иссякли. Она медленно вдохнула, совсем успокаиваясь, переоделась. В одной нательной рубахе её застала Рагна, а чуть позже пришёл и Эльдьярн.

– Натворила ты дел, девочка, – проговорил он с укором, почти с порога. – Теперь в округе о тебе чего только не болтают.

– Натворила? – она убрала от лица растрёпанные волосы и, достав гребень, начала сердито их чесать.

Выходило плохо: только больше повыдергала, но эта боль даже немного отрезвляла после всего, что сейчас случилось.

– Жена конунгова буйствует. Грозится со двора нас прогнать, – не слишком расстроенно продолжил Эльдьярн. – Порывалась к мужу идти, но что-то Ингольв ей сказал, что она сразу успокоилась.

– А Ингольв не натворил дел, когда Мёрд в этом доме втайне от мужа её тискал?

Великан приподнял бровь.

– Такого я не знаю. Но выгнать нас грозилась она, а не Хакон.

– Вышел бы ты, Эльдьярн, – тихо вступила в разговор Рагна, заметив, как снова задрожали у Асвейг губы.

Тот противиться не стал. Понимает, верно, что мужчины в женских разговорах мало что разумеют.

– Остальные на торг собираются. А вы готовьтесь тут: сварить надо будет что, когда вернёмся. Ингольв от конунга теперь мало помощи принимать будет. И в лагерь уйти хочет к вечеру.

Он неспешно ушёл, плотно затворив за собой дверь. Асвейг закрыла лицо руками, просто желая отгородиться от всего, что занимало сейчас голову. Рагна подсела к ней и положила ладонь на спину, слегка поглаживая.

– Как бы Ингольв не буйствовал, а я тебя ни в чём не виню, – вздохнув, снова заговорила она.

Её рука казалась до странности холодной. Даже через ткань чувствовалось, будто и правда мало в ней жизни человеческой, точно по грани ходит.

– Он считает, что я предала его. Хоть он мне не муж. И… – Асвейг замолчала.

– Он понимает своё предназначение, – Рагна попыталась убрать её руку от лица и посмотреть в глаза. – Потому и сторонится. Но внутри… Это сложно удержать. Верно, ты сама это знаешь.

– Я знаю только, что у меня не было другого выхода. А за это я только получила упрёки и его гнев.

Асвейг зло вытерла выступившие слёзы, твёрдо дав себе обещание больше не плакать. И чего раскисла, в конце-то концов? Разве собиралась жизнь посвятить Ингольву? Нет. Она хотела больше всего вернуться домой. А он, несмотря на ссору, всё равно сопроводит её куда нужно: обещал.

– Нам всем приходится с чем-то мириться, – Рагна подала ей кружку с водой.

Асвейг выпила единым залпом: до того горько сейчас было во рту. А внутри всё подрагивало от воспоминаний. Но вода почему-то только добавила неприятного привкуса, да ещё и нёбо покрылось будто бы липкой плёнкой. На дне кружки остался маслянистый блеск. Асвейг вскочила с места и заглянула в кувшин, который теперь был почти пуст: она ещё раньше из него отпила да и Лейви. Теперь на дне будто осадок скопился, как в долго простоявшие отваре. Рагна с беспокойством проследила за её движениями.

– Что-то не так?

– Не так, – Асвейг поставила кружку на край стола, и та, соскользнув, упала. Глиняные осколки разлетелись во все стороны. – В воде была отрава. Не знаю точно, какая. Но я уже пила её, не почувствовала, а вот теперь…

Рагна вскинула ладонь к губам. И не успела ещё страшная мысль угнездиться в голове, как за дверью послышались тяжёлые и неровные шаги. Она распахнулась, и красные от натуги Ингольв с Блефиди почти волоком втащили в дом Лейви, который едва шёл, повиснув на их плечах. Асвейг вскочила с места и поспешила к ним.

– Ему стало плохо на торге, – выдохнул Ингольв, помогая побратиму улечься.

Тот, тяжело дыша, откинулся на спину. Его кожа уже посерела, а дыхание с каждым мигом становилось более рваным. Рагна оттолкнула Блефиди, который в растерянности встал рядом, и склонилась над скальдом.

– В воде, которую принесла сегодня рабыня был яд. Много, – не в силах сдвинуться с места, повторила Асвейг.

– Откуда ты знаешь? – не отводя взгляда от Лейви, бросил Ингольв.

– Я выпила её тоже.

Викинг резко повернулся к ней, и застывшее в его глазах отчуждённость вмиг сменилась страхом. Ингольв подошёл и, схватив Асвейг за плечи, посмотрел с высоты своего роста так, что захотелось сжаться в комок.

– Много ты выпила?

– Достаточно, – она попыталась высвободиться.

Хриплое дыхание Лейви заставило всех снова обратить взоры к нему. Рагна что-то шептала, хватая его за руки.

– Нам нужно противоядие, – Ингольв отпустил Асвейг. – Я позову брути. И надо сказать конунгу. Наверняка, Мёрд…

Он замолчал, сжав зубы.

– Нет от него противоядия, – едва слышно проговорила рыбачка, не поворачиваясь. – Кажется, болиголов в воду добавили.

Лейви скрутило едва не узлом и обильно вырвало на пол.

– И что же теперь, дать им умереть? – Ингольв направился к двери, твёрдо намереваясь что-то сделать.

– Стой, – бросила ему вслед Рагна и встала, заметно изменившись, словно и правда теперь на её месте другой человек оказался. – Я попытаюсь помочь.

Эльдьярн громко вздохнул, потёр лоб. По его лицу читалось, как сильно ему не нравится то, что сейчас будет происходить. Блефиди, просто опасаясь помешать, отошёл и, усевшись за стол, заглянул в почти пустой кувшин.

– Силы свои будешь тратить, – великан словно в глупости рыбачку укорил. – Не удержишься здесь.

Рагна не стала ничего отвечать. Только волосами тряхнула решительно. Асвейг медленно села на свою лежанку, чувствуя, как нарастает тошнота и в глазах начинают плясать серые пятна. Далёкими пока отголосками по телу начали проноситься первые всплески боли, словно струны – острыми пальцами – задевая мышцы. Ингольв, передумав уходить, озабоченно посмотрел на неё быстро подошёл, сел на корточки напротив и накрыл её сложенные на коленях ладони своими.

– Как ты?

– Не знаю, – она осторожно переплела пальцы с его. – Пока…

– Прости меня, – невпопад шепнул Ингольв, как будто был как-то виноват в случившемся. – Я не должен был.

Лейви становилось всё хуже. Рагна уже вернулась к нему, но казалось пока, словно ничего не делает, хоть губы её беззвучно шевелились.

– Чего ты ждёшь? – уже не выдержал и Змей.

– Я поймаю его за гранью, – уже будто не отсюда донёсся голос фюльгьи.

Тяжёлое дыхание скальда заполняло как будто и Асвейг изнутри. Она пыталась держаться, неосознанно доверяя Рагне. Пытаясь не терять надежды на то, что та сумеет помочь. Только для этого, получается, надо умереть? Тихое бормотание фюльгьи разрушило напряжение во всём теле, словно она дотягивалась до всех сразу. Страшная судорога пронеслась по телу. Асвейг зажмурилась и только краем сознания поняла, что падает, не в силах управлять собой. Воздух не хотел вливаться в онемевшие лёгкие, тошнота стала невыносимой.

Она, уже рухнув в руки Ингольва, попыталась уцепиться за край ускользающей реальности. Выпитая вода бросилась наружу, Асвейг закашлялась, едва не захлебнулась и провалилась в черноту.

Но та неожиданно сменилась вдруг ярким светом, будто внезапно наступила зима. Так и показалось поначалу, но оказалось, что вокруг, в необычном месте, что напоминало луг, просто всё поросло белой травой. Или попросту бесцветной. Она не колыхалась ни от единого порыва ветерка и выглядела стеклянной. А посреди этого бесконечного, тонущего в потоках сияющей дымки поля стояла девушка в светлых одеждах. На поясе её висел меч, поблескивая от невидимого солнца. И она точь-в-точь походила на Рагну. Только была бледнее её и как будто полупрозрачной.

– Значит, ты всё же его фюльгья.

Девушка покивал и вдруг оказалась гораздо ближе, не сделав и шага.

– Когда пришёл Фенрир, мне не осталось места рядом с Ингольвом и я решила, чем торчать здесь, между мирами, так лучше помогать ему в человеческом обличье.

– И как ты поможешь сейчас мне? – Асвейг чувствовала лёгкий холод, что тонкими нитями струился от фюльгьи в стороны.

– Я не пущу тебя дальше. Туда, куда уходят после смерти. А когда яд перестанет действовать, ты сможешь вернуться назад.

– А как же ты?

– Возможно, я тоже смогу вернуться, – девушка печально усмехнулась. – Мне хотелось бы увидеть тебя и Лейви здоровыми снова. Я даже привыкла к вам. Это странное чувство. Человеческое.

Асвейг вновь огляделась и увидела тропу среди этой неподвижно-хрустальной травы. Невыносимо захотелось пойти по ней и узнать, что там в конце. Но ледяная ладонь фюльгьи сковала запястье.

– Не сопротивляйся. Ты нужна ему. Поэтому слушай меня…

Глава 9

В эту ночь никто не спал. Только Рагна, кажется, пребывала в странном забытьи, да только с открытыми глазами. Словно оставила тело здесь, а дух её унёсся куда-то далеко. Но надо было отдать ей должное: Асвейг и Лейви ещё были живы. Не пришлось идти выспрашивать травы: все оказались против этого. Да и, если верить словам рыбачки, которые она повторила не раз, то никакие снадобья всё равно не помогут. И выпить их отравленные уже не смогли бы. К тому же, негоже поднимать шум: ни к чему конунгу раньше времени знать о том, кого Ингольв собрался обвинить в случившемся. Хватит и слухов, что всё больше расползались по поместью. Конунг присылал своих людей – узнать, не нужно ли чего, какой помощи в таком несчастье. Но грозный вид Ингольва и остальных мужчин быстро отбил охоту любопытствующим шататься туда-сюда с праздным интересом.

Ингольв сидел на краю постели Асвейг, привалившись спиной к стене и безразлично смотрел на то, как догорают поленья в очаге. Эльдьярн, хоть и тоже не укладывался, а всё равно задремал, свесив голову на грудь. Блефиди так и сидел за столом, уперев ладонь в висок. Время от времени он касался перевязанного плеча, но на вопрос, как себя чувствует, только морщился. Всё ж за последний день ему заметно полегчало.

Ингольв то и дело одёргивал себя, чтобы не пойти к Мёрд, не потребовать с неё ответа тотчас же: больше такую подлость совершить было некому. Но лучше обвинить её во всём утром, перед глазами многих людей – пусть собственный муж судит её за всё. Теперь жалостливый вид, с которым она приходила недавно, её мольбы и уговоры – всё казалось только уловками. Он даже подумал было, что воительница изменилась, что душа её наконец стала мягче. Но нет: первый же день, и она уже снова пытается избавиться от той, кого всегда считала соперницей.

Показалось, к утру дыхание Лейви и Асвейг стало ровнее. Тело девушки, которое то и дело скручивало судорогами, расслабилось, хоть отголоски боли всё равно изредка проносились по нему. Ингольв тогда сжимал её холодную ладошку в своей и корил себя за то, что сделал днём. За то, что обрушил на неё столько грубости. И что только на него нашло? Но в тот миг страшная ярость не позволяла мыслить разумно. Жаль, что сделанного не воротишь.

Ему так и не удалось заставить себя хотя бы закрыть глаза, пусть ничем ни Асвейг, ни побратиму он помочь не мог. Самые тихие шорох, вздох, скрипение скамьи заставляли его вздрагивать в ожидании, что кто-то из них очнётся. Но самым ранним утром, когда обычный шум поместья ещё не заполнил двор, раздался размеренный стук в дверь. Сразу за этим внутрь заглянул Гагар. Он непонимающе нахмурился, заметив, что никто не спит и все почему-то сидят и молчат. Прошёл дальше, поглядывая на застывшую в неподвижности Рагну.

– Что случилось?

– А ты не слышал? – Ингольв отлип от стены и размял уставшие плечи.

– Меня вчера услали на весь день туда, где лес валят. Только к ночи вернулся да спать рухнул сразу, – Гагар мрачнел всё сильнее, кажется, начиная догадываться, что ничего хорошего ему не скажут.

– Лейви и Асвейг отравили, – буркнул со своего места Эльдьярн, потирая глаза. – Если бы не Рагна, они, может, уже умерли бы. Или мучались сейчас гораздо сильнее. А там, говорят, от болиголова через пару дней точно смерть. В собственном дерьме и рвоте.

Гагар окинул всех заторможенным взглядом, словно услышанное не укладывалось у него в голове.

– Почему именно их?

– Думается мне, отравить хотели только Асвейг, – Ингольв встал, напоследок погладив её по руке, словно она сейчас могла это почувствовать. – А Лейви просто отпил из предназначенного не для него кувшина.

– Мёрд? – Гагар скривился от отвращения.

Какая исключительная проницательность, будто он тоже знавал воительницу много лет.

– Верно, она. Больше некому.

– Я могу узнать, кто из рабынь принёс эту воду сюда.

Ингольв остановился у стола, слегка подвинув тот самый сосуд пальцами. Кружка, разбитая на множество осколков так и валялась на полу.

– Узнай. Хоть это нам не поможет. Слово рабыни ничего не значит на тинге.

Гагар кивнул, неотрывно рассматривая похожую сейчас на призрак Асвейг. Иногда его тяга к ней казалась полезной, иногда – опасной. А иногда просто пугала. Казалось, он одинаково мог как остаться верным девушке до конца жизни, так и убить её вдруг по какой-то одному ему ведомой причине.

– Я вообще пришёл сказать, что сегодня ещё затемно приехал Альвин Белобородый. И он уже прослышал, что ты тоже здесь. Так что жди встречи на сегодняшнем собрании.

– Ну, если всё и так паршиво, – Ингольв усмехнулся, поглядывая на Блефиди, – то паршивее уже вряд ли будет.

Может, оно и хорошо, что так случилось. Сейчас он уже остыл, но злость осталась, а потому всего его переполняли силы биться до конца: хоть в споре на тинге, хоть на мечах с противником. Буйный дух Фенрира, который притих в последнее время, не давал теперь покоя. Как будто требовал крови, уталения жажды, которой не случалось уже давно.

– Моё дело предупредить. Чтобы ты был готов.

Гагар развёл руками. И видно: уходить ему не хочется, он и сам сейчас лучше остался бы здесь, чтобы не оставлять Асвейг без присмотра. Но рядом с остальными ему мелькать часто не следовало, а потому он всё же развернулся к двери.

– Спасибо, – Ингольв посмотрел ему в спину.

Не оборачиваясь, Гагар вышел.

– Думаю, ты сейчас как раз готов схватиться с Альвином, – Эльдьярн наконец проснулся окончательно и тоже зашевелилися. Подошёл к Рагне, которая так и сидела, ни на что не обращая внимания, осторожно тронул её за плечо. – Сильная у тебя фюльгья, Ингольв. Даже мне становится страшно, когда я вижу, насколько.

– Сейчас мой покровитель сильнее.

Великан хмыкнул.

– И опаснее для тебя самого. Это не шутки.

– Только не надо снова заводить эту песню, – Ингольв отмахнулся. – Я слышал её уже не раз от него.

Он указал взглядом на Лейви. И так внутри стало тоскливо от его вида: в теле скальда словно осталась всего пара капель жизни. На вдох и выдох.

Вдруг Рагна всхлипнула и, выпустив руку скальда, начала валиться набок. Стоящий рядом великан, на удивление проворно для своей грузной фигуры, поймал её, не дав грянуться о пол. Девушка оказалась в сознании, но будто не могла пошевелиться.

– Теперь всё будет хорошо, – шепнула. – Только время…

Она не лишилась чувств, но словно заснула. Эльдьярн уложил фюльгью на её постель. Ингольв склонился над ней, желая поблагодарить, но и зная тоже, что она не слышит. Только теперь он полностью осознал, кто она такая. И это было так странно: видеть ту призрачную и жутковатую деву во плоти.

– Оставь, – буркнул великан. – Тебе уже пора собираться на совет.

– Я пойду с тобой, – Змей встал со своего места.

– Ты бы лучше поспал лёг, – Ингольв махнул на него рукой. – Тут я и один справлюсь, раз уж такое дело. А надо будет, тебя позовут, коли моему слову Альвин не поверит.

Блефиди нахмурился, но спорить не стал. Ингольв долго не собирался: только выпил воды, которую сам принёс вчера из колодца. Теперь чужому питью тут доверять нельзя. Не мешало бы и позавтракать, да к Хакону в дом тоже идти не хотелось. Как только поправятся Асвейг и Лейви, они все покинут этот дом. Хватит, нагостились по самое горло.

Он прошёл через двор, чувствуя со всех сторон вопросительные взгляды. Уже все знали, что стряслось, и успели, верно, даже напридумывала небылиц. Ни на кого не глядя, он минул ворота и направился по вытоптанной за все дни тинга до самых камней дорожке к месту совета.

Нынче солнце вставало в облаках, самые яркие краски рассвета уже отгорели на плечах гор. Небо, залитое бледнеющим пурпуром, понемногу затягивалось дымкой. Как бы снова не пошёл дождь: едва только удалось передохнуть от него.

Угроза промокнуть до нитки не отпугнула никого из тех, кто хотел нынче тоже поговорить с конунгом и потребовать разрешения своих вопросов. Ингольва встретили явным неудовольствием: уж больно много времени он отбирал у Хакона. А теперь все прослышали о приезде Альвина Белобородого и уже понимали, что будет новый спор, новое разбирательство. И ещё неизвестно, как долго оно продлится.