Текст книги "Проклятие ульфхеднара (СИ)"
Автор книги: Елена Счастная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
А Ингольв поймал себя на том, что всматривается в ясную, чистую, как капля родника, даль с неподвижной подозрительностью, от которой даже глаза слезились. Он едва не вздрогнул, когда заметил рядом с собой Блефиди.
– Проклятье. Давно тут стоишь? И не увидел тебя.
Ромей мазнул по натыканным впереди, словно кочки на болоте, островам. Здесь пришлось снова свернуть паруса и налечь на вёсла. Все беспрекословно подчинились приказу Рагны: она сама села к кормилу “Бури волн”, на котором плыл Ингольв вместе с Лейви, Змеем и Диссельв с Асвейг. Хоть настолько большим судном управлять ей ещё не приходилось, а получалось у неё на диво хорошо. И с гребцами фюльгья нашла общий язык быстро, хоть подчиняться распоряжениям девиц они совсем не привыкли. На других кораблях командовали Эльдьярн и Хаки. Ярл расположился на самом большом из всех – на пятнадцать пар вёсел – “Коне Ньёрда”.
Тёмные и напрочь заросшие острова приближались, и казалось, что из их чащи на незваных гостей смотрят десятки глаз.
– Тебе тоже здесь не нравится? – сказал Блефиди тихо, беспрестанно осматриваясь.
– Мне мало где спокойно с недавних пор, – Ингольв повёл плечом.
Но спорить с ромеем о том, что здесь было едва не жутко, не стал. То ли волчье чутьё проснулось, то ли спокойствие и неподвижность здешних мест попросту нагоняли подозрительность, а захотелось вдруг пройти их поскорей. Но, как назло, узкие протоки не пропускали больше, чем один корабль, а то и вовсе ни одного, а потому те выстроились гуськом. Тихо плескалась под вёслами серо-зелёная вода, похлопывали на ветру, что завывал в кронах деревьев, сложенные паруса.
Первым на открытую воду вышел “Конь Ньёрда”. Ярл стоял у носа его, всей позой выдавая напряжение и ожидание, что сейчас сковывало его.
И вдруг он отшатнулся. Не сразу Ингольв, которому острова ещё закрывали обзор, понял, что буквально сбросило его с места. Послышались гаркающие приказы ярла, воины на его корабле подобрались: свободные встали, прикрывая гребцов. С хвоста до “Бури волн” донёсся голос: “Впереди корабли!”. Но в следующий миг это стало видно всем, кто находился на борту.
От стен фьёрда, смыкая широкое полукольцо, навстречу шли восемь драккаров, забитых воинами почти под завязку. По парусам их можно было сразу узнать, откуда они прибыли – из Скодубрюнне. Почти все Ингольв знал хорошо, почти на всех ходил в море. А теперь – и думать не думал когда-то – они выступили против него, сына конунга, которому принадлежали раньше.
Времени на построение площадки из кораблей становилось всё меньше. “Конь Ньёрда” сразу оказался в гуще внимания противника. Но, подчиняясь умелому управлению, он уже разворачивался, готовясь прибиться к судну Ингольва.
– Корабль к борту “Коня”! – крикнул тот.
Гребцы налегли на вёсла, заработали ими быстро и размеренно под ровные и громкие удары по щиту. “Буря” медленно развернулась носом в ту же сторону, что и “Конь”. Борта из приблизились почти вплотную – и тогда-то с кораблей противника полетели первые стрелы. Воины прикрыли щитами себя и занятых греблей товарищей. Но как только бока первых двух драккаров ударились друг о друга, они повскакивали со своих мест, хватаясь за оружие. Корабли скрепили верёвками. Из узкого пролива между островов уже выходили оставшиеся три. Но они могли вовсе не успеть присоединиться к главным, потому как путь им стремительно отрезали чужие.
К другому борту “Коня Ньёрда” прижимался драккар неприятеля. Стрелы сыпали почти непрерывно, не давая толком высунуть голову из-за стены щитов. Громыхнули по дну ноги воинов, спрыгнувших на корабль Хаки. Угрожающие крики прорвались сквозь голос ветра и плеск воды. Драккар под командованием Эльдьярна совсем приблизился, успев проскочить мимо смыкающейся хватки противника. Его корабль медленно развернулся, привалился бортом к “Буре волн”. И всё окончательно смешалось.
– Эльдьярн! – окликнул Ингольв великана, который уже пробивал себе дорогу от носа корабля, где его мгновенно зажали с другими воинами.
Тот посмотрел на него мрачно, видно, догадываясь уже, чего от него хотят.
– Всех пожгу, – рявкнул. – Не удержу. Опасно.
И снова влился в схватку, расшвыривая противников направо и налево. Хотя бы великанской силой, такой же, как и у Ингольва, а может, и большей, он помогал сейчас выжить остальным. Жаль только, огнём помочь не мог. Прав ведь: все погорят, и корабли тоже.
Скодубрюннцев было слишком много. Стрелы пробивались через небольшие прорехи в стене щитов, ранили, убивали. Драккары с драуграми оказались отрезанными от остальных, но те, подчиняясь безмолвным приказам Асвейг, которую Ингольв приказал защищать, как зеницу ока вместе с Диссельв, навалились на противника с другой стороны. Внесли смятение в их ряды, когда пришло понимание, кто они, когда пронеслась кругом, точно лавина, весть: мертвецы.
Ингольв качнулся вбок от проскользнувшего совсем рядом клинка. Отшвырнул нападающего ударом щита и обернулся: где Асвейг? Он оставил её возле “мачтовой рыбы”, в окружении воинов, чтобы никто не проскочил. Из-за широких спин её никак не удавалось рассмотреть. Как и дочку конунга. Обидно будет потерять ту, когда цель так близка. Но, пожалуй, ещё немного, и противники прорвутся к центру корабля.
Блефиди ударился плечом в его плечо.
– Задавят, – выдохнул.
И верно. Даже с драуграми им будет сложно отбиться в окружении. Много воинов поляжет, ещё даже не доплыв туда, куда они все стремились. Но нужно пытаться, никогда нельзя опускать руки. Ромей отбился от противника, ловким движением увернулся и вышиб его за борт.
– Прикрой, – бросил, ничего больше не объясняя.
Читай на Книгоед.нет
Ингольв не понял, что он имел в виду, но всё же загородил собой, готовясь к ожесточённому отпору. Они встали у носа “Бури”: отсюда хорошо было видно, как давят со всех сторон скодубрюннцы, как всё плотнее замешивается кровавая каша в деревянных котлах кораблей. Но громкий всплеск на миг заставил всех замереть. Воины заозирались, качнулись драккары на волне, что вздыбилась как будто из самых морских глубин. Снова всё стихло, и схватка забурлила с новой силой. Ингольв встретил клинком меч напавшего воина, едва не оглох от скрежета. Оттолкнул махнул щитом, но не задел. Выпадом остановил новую атаку, а плечом оттолкнул ещё одного противника, давая себе время развернуться.
И вдруг его обдало брызгами. Солнце, что светило сбоку, пропало. Бросившийся было к нему мужик замер, разинув рот, и тут же получил удар мечом поперёк живота. Рухнул под ноги, умирая в муках, но не сводя взгляда с того, что так ошарашило его. Ингольв посмотрел через плечо и выругался, не веря своим глазам. Из тёмной воды, искрясь в лучах света словно усыпанный золотой пылью, вздыбился огромный змей. Плавники его топорщились острыми иглами, а жемчужная чешуя словно перетекала по упругому, точно единый мускул, телу.
Чудовище, плотно сомкнув зубастую пасть, замерло, оглядывая с высоты мачт всё, что происходило внизу, и вдруг резко опустило голову на неприятельские корабли, словно молот. Оглушительно затрещало дерево, посыпались щепки. Парус, сорвавшись с раздробленной на куски мачты, распластался у воды и опустился в неё полосатой медузой. Заорали воины, переломанные, раздавленные жуткой махиной морского гада. Наверное, пострадали и свои тоже, но великим чудом змей не зацепил ни один из окружённых кораблей.
Ингольв обернулся на Бдефиди, который так и стоял за его спиной. И как мало он пугался чего-то в жизни, а от пустоты его нечеловеческого взгляда и вовсе на миг окостенел. Ромей вскинул руки на высоту плеч и змей вынырунул снова из груды обломков. Опустил – и тот ринулся на другие драккары скодубрюннцев. Кто-то попал и ему в пасть: хотелось бы только верить, что не свои. Ещё пара ударов огромной башки – и от вражеских кораблей остались только обломки досок и мачт, плавающие вокруг уцелевшей площадки. Оставшихся в живых скодубрюннцев добивали, сгоняя в кучу – и скоро их осталось всего ничего: с полтора десятка человек, зажатых у кормы “Бури волн”. И вдруг они застыли, всё ещё ощетинисвшись мечами, но не пытаясь больше нападать первыми. Пронёсся среди них тихий гомон, а после один, выйдя вперёд всех, отбросил меч в сторону и вытянул открытые ладони перед собой.
– Ингольв! – крикнул, поглядывая с опаской на тех, кто их окружил, но давал пока возможность высказаться.
Тот протолкнулся между воинами и встал напротив переговорщика. Сразу узнал в нём бывшего хирдманна отца: Харальда Борова. Тот окинул его ответным взглядом, и на лице его, хранящем следы давних битв, отразилась ещё боьшая решимость.
– Чего хочешь сказать, Боров? – Ингольв опустил руку с мечом.
– Позволь с тобой пойти. На твоей стороне сражаться.
Кто-то из воинов за спиной недоверчиво хмыкнул. И понять сомнение многих вполне можно было: кто, предавший ствоего хёвдинга один раз и второй, не предаст его и в третий, решив, что на другой стороне ему безопаснее и выгодней? Но сейчас некем было заменить погибших. Хотя бы поначалу, а нужно пополнить войско, а там уж во все глаза смотреть, кабы не случилось нового поворота в их верности.
– Хорошо. Ты и остальные выжившие пойдёте с нами дальше, – Ингольв совсем убрал меч в ножны. – Но если я хоть краем глаза замечу, что ты снова на сторону Хакона или Фадира надумал переметнуться, то на куски порублю. Собственными руками.
Харальд руками развёл и снова поднял меч.
– Не от хорошей жизни мы в хирды конунгам идём. После смерти твоего отца пришлось лучшей доли искать. И жить всем, как ни крути, хочется. Но если Скодубрюнне снова за тобой останется, я только рад буду.
– Радоваться будем на пиру после битвы. Или в Вальгалле, если не повезёт, – остудил Ингольв его пыл. – Идите на корабль ярла Хаки. Там для вас теперь найдётся место.
Выжившие один за другим перебрались на “Коня Ньёрда”: там полегло больше всего воинов. Поначалу проверили, не довелось ли пострадать Асвейг и Диссельв: самому ценному грузу, который нужно было доставить до берега. Девушки оказались целы, только напугались, конечно. Особенно Ясноокая: ей-то таких сражений воочию видеть ещё не приходилось. После отвязали драккары, площадка распалась, и скоро все выстроились шеренгой, насколько хватало ширины фьорда. Задержка, что случилась так неожиданно и некстати, теперь больше раздражала Ингольва, хоть по-прежнему они должны были успеть к Сумарсдагу вовремя. Но оставшийся до стоянки день прошёл спокойно. Девушки сразу взялись перевязывать раны воинов, но таких оказалось не слишком много. Можно сказать, и повезло, если не вспоминать, сколько погибло их в и без того малом войске.
О восставшем из морских недр змее никто старался не говорить, даже в то время, когда ветер подхватывал суда и не нужно было грести. Но на Блефиди все поглядывали теперь с гораздо большим уважением, а кто-то и опаской. Только ромей, похоже, совсем смирившись с нежданно свалившейся на него силой, хранил завидное спокойствие и отстранённость. Любопытство окружающих будто совсем его не тревожило. И это очень беспокоило. Словно он совсем потерял интерес к жизни и тому, что творится вокруг. Оставалось только надеяться, что схватка снова заставит бурлить кровь в его венах и прояснит разум.
На следующий день ветер внезапно стих, наигравшись и нагнав на небо облаков. Дождя не было, но всё равно приходилось туго: совсем-то уж в штиль. Приходилось постоянно грести, а это выматывало даже натренированных. Но к счастью, скоро показались за изгибом берега очертания Скодубрюнне. Там вовсю горели костры: значит, праздник уже начинался. Из-за низкой осадки драккаров их ещё нескоро увидят с берега. А потому Ингольв, ссадив Асвейг и ближников на “Коня Ньёрда”, повёл “Бурую волн” в сторону, к пологому ущелью между гор. Остальные пошли дальше и затаились в другом месте: позже, когда будет подан знак, им придётся высадиться на берег и внести смятение в ряды скодбрюннцев. Но не раньше, чем Ингольв с воинами доберётся до храма.
Они оставили судно на приколе и высадились. Знакомой с детства тропой пошли вглубь леса: то светлого из-за березняка, пропахшего не так давно двинувшимся по ветвям соком, то тёмным – из-за сосен и ясеней, уже покрытых набухшими почками. Диссельв мужчин ничуть не задерживала, шла наравне с ними, словно наполняла её некая особая решимость остановить бесчинства отца и братьев. Идти не пришлось долго: скоро послышался негромкий гомон голосов у храма, а стоило подобраться ближе: завиднелись среди стволов истлевшие останки старых жертв, принесённых в роще.
Тут тоже горели костры, между них мелькали отдельные фигуры людей, которые заканчивали последние приготовления к жертвоприношению. И в груди холодело от одной только мысли, кого нынче для этого приведут туда, где пролилось за все годы столько крови. Дор сих пор не верилось.
Как только появились на тропинке первые люди из поместья, Ингольв отправил одного воина подать сигнал другим кораблям о том, что пора наступать. Неспешное шествие приближалось к храму, стены которого играли бронзой в отсветах огней. Звучала тихая песня.
Впереди всей вереницы рядом с сыновьями шёл и Фадир. Почётный гость и союзник молодому конунгу. Ингольв так и подался вперёд, когда увидел, что позади них кто-то из мужчин несёт завороженно озирающегося кругом Одди. Конечно, мальчик не понимал, какая судьба ему уготована, а потому вёл себя спокойно, укачанный размеренными шагами.
– Держись, – шепнул кто-то за спиной, понимая его напряжение.
– Это твой сын? – тихо спросила Диссельв, указывая взглядом на ребёнка.
Он кивнул, стискивая рукоять меча. Ни единого слова не хотело рождаться в горле. Да и вести себя нужно потише.
Не успели ещё празднующие дойти до дверей храма, как вернулся воин, что послал горящую стрелу, как знак другим выдвигаться к берегу. Ингольв махнул рукой сыну Кнута Датчанина – Льюву, чтобы шёл за ним, взял за локоть Диссельв и вывел на тропу, когда последние люди приблизились к храму. Остальные остались в укрытии, ожидая, когда можно будет показаться и им тоже, не для того чтобы напасть – ведь в священной роще запрещено любое кровопролитие, кроме жертвенного – а просто поддержать одним своим видом.
Никто поначалу не заметил появления незваных гостей. Но вдруг Фадир, хоть на тропу и не смотрел, резко развернулся, будто почувствовал, и вперился в Ингольва, а после только увидел дочь. Не успели ему, видно, донести подручные о том, что Диссельв уехала оттуда, где ей быть предназначалось. Неизвестно, что он почувствовал в этот миг, как узнал её. Стало ли ему так же жутко и пусто внутри, как Ингольву, когда он проведал о пропаже Одди. Но то, что его лицо вмиг лишилось краски, было видно и в сумраке наступающего вечера.
– Здравствуй, Фадир Железное Копьё.
Ингольв подошёл ещё ближе, уже привлекая недоуменное внимание людей. Они перешёптывались и вертели головами, выглядывали из-за спин друг друга, чтобы своими глазами увидеть, что конунга Гокстада наконец настигло возмездие. Хакон растолкал окруживших его мужчин, выходя вперёд. Но лицо его осталось совершенно спокойным. Пожалуй, Фадир вырастил сына гораздо достойнее себя. Жаль только, что и его убить придётся тоже. А уж двоих других – и вовсе можно за радость счесть.
– Я не буду желать тебе ни здравия, ни того, чтобы ты оставался целым, Ингольв, – глухо заговорил Железное Копьё, вставая рядом с Хаконом. – Уж не обессудь.
– Я понимаю тебя, – согласился тот, крепче сжимая руку Диссельв, которая стала вдруг ледяной. – Но может хоть дочери своей пожелаешь? Она-то, кажется, ни в чём не виновата перед тобой. Как и мой сын, которого ты задумал принесть в жертву богам этой ночью.
– И ты пришёл обменять его? – Фадир криво усмехнулся. – Рунвид сказала мне, что только принесение в жертву незаконного сына бастарда остановит Рагнарёк. Пойдёшь против воли богов? Против судьбы, что сплетена давным-давно?
– Я с самого начала иду против предсказанной судьбы, – Ингольв сделала ещё пару шагов ему навстречу. Диссельв безмолвно следовала за ним. – И предсказания Рунвид уже не заставят меня отступиться.
– Одумайся отец, – заговорила вдруг девушка, ответно пожимая его ладонь, словно показывая, что поддерживает. – Маленький ребёнок не виноват в том, что мы натворили. Не виноват в вашей ненависти и вражде.
– Все виноваты, кто связан с нами кровью! – рявкнул конунг.
– Не ярись, отец, – попытался увещевать его Хакон. – Возможно, сейчас, на священной земле храма вам стоит договориться?
– Я отдам тебе дочь, – продолжил Ингольв, не желая покупаться на его видимую благожелательность. – Но и заберу своего сына. А иначе она станет моей жертвой богам.
Диссельв заметно дёрнула руку из его пальцев: конечно, он не предупреждал о том, что её ждёт в случае, если Фадир не пожелает обменять её на Одди. Кто знает, какие мысли сейчас наполняют его голову.
– Ты, видно, совсем бесстрашный, раз предлагаешь мне такое, – Железное Копьё хмыкнул. – Но, думаю, нам нужно решить это перед взором богов.
Он, чуть прищурившись, посмотрел за спину Ингольва, обёл взглядом полосу леса, словно увидеть хотел, кто там скрывается. Не дурак, конечно – понимает, что гость вряд ли заявился сюда в одиночку. Он отворил дверь храма и жестом позвал за собой. Оказаться запертым в четырёх стенах – не самое лучшее решение. Но пока что оставалась надежда на то, что у конунгов остался хоть какой-то страх перед богами.
Он всё же вошёл. не задерживаясь у лавок, остановился прямо перед жертвенным камнем. Мельком глянул на кольцо, на котором когда-то произносил клятву верности Фадиру, заранее зная, что нарушит её. Может, и Железное Копьё о том знал. Гости расселись вокруг, тихо переговариваясь и постоянно посматривая на конунгов, ожидая, что теперь будет. Ни разу такого не случалось на Сумарсдаг, и никто пока вмешиваться в дела правителей не хотел.
Фадир что-то тихо сказал тому мужику, что продолжал держать на руках Одди. Ингольв то и дело смотрел на мальчика, но тот не успел узнать его настолько хорошо, чтобы видеть в нём отца. Но спасти его – самое важно теперь, что нужно было сделать.
– Я согласен обменять твоего сына на свою дочь, – заговорил Фадир, и его слова завершились скрипом закрываемой двери храма. – Но как быть с предсказанием? И как быть с жертвой, ведь случилась третья великанская зима, которая унесла ещё больше жизней, чем предыдущая.
– В эту зиму жизни унёс ты, Фадир, – обратился Ингольв больше не к нему, а ко всем, кто сидел вокруг. – Ты наслал сейд на земли ярла Хаки. Ты решил, что мужчинам больше не нужны их жизни.
Люди растерянно зароптали.
– Может, пояснишь что-то, Фадир? – гаркнул Сигфаст Ноздря, вставая со своего места. – Мы под надзор твоего сына не для того переходили, чтобы ты бесчинства творил. А слухи о тебе, сам знаешь, ходят последнее время не самые хорошие. И дочь твоя, вон, жива, оказывается, хоть ты Радвальда из-за её якобы смерти на поединок вызывал.
Остальные поддержали его, согласно кивая и гомоня всё громче. кто-то зашевелился на своих местах, пересаживаясь ближе к месту главных событий.
– То, что Ингольв сказал, это всего лишь выдумка, – ответил тот спокойно. – Чтобы меня очернить. А что до Диссельв…
– Я не могу лгать перед взором богов. Особенно сейчас, – прервал его Ингольв. – Спросите любого из херада ярла Хаки – и они ответят вам, как всё было. И доказательство твоей, а не моей лжи, я привёл сюда сегодня.
– Так что насчёт жертвы? – заговорил совсем о другом конунг. – Ты можешь предложить другое? Может, у тебя есть бастард за пазухой, чтобы его в роще подвесить?
– Есть, – Ингольв усмехнулся. – Но сначала сына моего за дверь выпусти вместе с моим человеком, – он указал на Льюва. – А там мы всё обговорим.
– Тогда ты и Диссельв отпустишь за пределы храма, – набычился Железное Копьё.
– Конечно.
Фадир ещё мгновение помедлил, а после махнул подручному, что охранял Одди, подзывая. Тот подошёл и передал ребёнка на руки Льюва. Сын Кнута, ничуть более не выжидая, направился к двери и быстро исчез за ней. Тут же Ингольв отпустил руку Диссельв, но девушка не поспешила к отцу: встала рядом с Хаконом, слегка испуганно и растерянно поглядывая по сторонам. Молодой конунг быстро приказал кому-то из хирдманнов увести сестру прочь. И тогда только схлынула часть напряжения. Остались лишь насущные дела, которые ждали свершения очень давно.
– Так что насчёт жертвы? – улыбка Фадира стала намного приятнее и шире.
Неведомо, о чём он сейчас думал и чего ждал. Но, судя по блеску глаз, зрела в его голове некая мысль, от которой становилось не по себе. Теперь хватит тянуть время. Ингольв остался один в храме среди тех, кто мог быть ему врагами. Но он видел сомнение на лицах людей – и даже в глазах необычайно тихого сегодня Альвина Белобородого, который ещё ни словом не поддержал конунгов, на чью сторону так давно перешёл.
Ингольв неспешно приблизился к конунгу: те воины, что сидели ближе всего к алтарю, заметно подобрались, готовясь броситься на его защиту. Но кто из них был теперь быстрее ульфхеднара?
– Жертва будет.
Он преодолел оставшееся расстояние между ним и Фадиром одним прыжком. Дёрнулся ему наперерез Хакон и охранители. Но Ингольв метнулся вперёд почти стрелой. Схватил Фадира за горло и опрокинул, впечатывая лицом в алтарь. Холодная рукоять кинжала почти обожгла раскалённую гневом Фенрира кожу. Клинок легко выскочил из потайных ножен и врезался в шею конунга до упора. В глазах конунга мелькнуло непонимание напополам с испугом – первый раз. Первый раз он не ждал такого дерзкого нападения: всегда нападал сам, хоть и исподтишка.
– Ну, что, сын ведьмы? Бастард бастарда и узурпатора? Ты такой же, каким был твой отец. И таким же стал твой сын, – проговорил Ингольв громко, только лишь звуком своего голоса заставляя всех застыть на своих местах. – Это жертвенная кровь богам, если такова была судьба. И она свершилась сегодня.
Он вынул нож из шеи Фадира, позволяя крови быстрыми толчками политься на камень. И тогда ещё стало понятно, почему так тихо кругом.
Не все решили остановить его: многие мужчины поднялись с лавок и теперь держали охранителей Фадира, не давая им и шагу ступить. Пленили и Хакона, замершего в ужасе и только открывающего беззвучно рот. На этот раз не нашлось у него слов, чтобы произнести их над телом умирающего отца.
Фадир с пробитым горлом тоже не смог ничего сказать. Он медленно сполз с алтаря и распластался на полу в собственной крови, которая медленно впитывалась в землю.
– Не мешайте мне, иначе поплатитесь, – Ингольв обвёл всех взглядом, особенно задержавшись на Хаконе. – Пришёл конец великанским зимам, на которые вы сваливали всю вину за собственное бесчестье. Скоро всё закончится.
Кто-то вскочил со своего места и бросился прочь. Громыхнула подхваченная ветром дверь. А после тихий вскрик раздался издалека: беглеца поймали. Ингольв взвалил тело Фадира на плечо и понёс его наружу. Взял по дороге со стены верёвку, вышел из-под навеса. Его люди уже появились из укрытия деревьев, почти неразличимые в густых сумерках. В храме тоже никто не остался: продолжая удерживать сопротивляющихся мужчин, они последовали за Ингольвом, словно приняли его за жреца, который и правда совершал жертву богам. Он обвязал ноги Фарира крепкой петлёй и, перекинув другой конец через толстую ясеневую ветвь, поднял труп конунга над землёй. Закрепил его и повернулся ко всем: своим и чужим. Они не проливали кровь на этой земле, хоть и зыркали друг на друга недобро.
А вдалеке, в стороне поместья, уже полыхало зарево и нёсся нарастающий шум сражения прямо сюда. Нужно встречать.
Глава 20
Тихим ходом подбирались драккары к берегу, долго невидимые из-за сумерек и огней костров, которые, освещая всё вокруг, тени на воде делали только глубже.
Асвейг встала у носа, то и дело оглядываясь на корабли с мертвецами, набитые почти битком. Она могла бы пройти и по здешним местам, поднимая из курганов ещё драугров, но времени на это не оставалось. Когда начнётся битва, она сможет перетянуть на свою сторону всех погибших. Все старались не тревожить её без надобности, но наблюдали за ней исподволь: потому как знали, что во многом и от её целости зависит жизнь остальных. За три дня, что войско добиралось сюда, она совсем уж освоилась с постоянной связью с мертвецами: они почти не доставляли ей беспокойства, и всплески сил, которые, то приливая, то откатывая, выматывали её, сейчас успокоились.
– Держись меня, – проговорил Лейви, подойдя к ней незаметно. – Теперь моя задача тебя защищать, пока Ингольв не вернётся.
– Спасибо, – Асвейг пожала руку, которую тот положил ей на плечо. – Я постараюсь не уходить далеко.
– Лучше бы тебе отсидеться и вовсе на корабле, вместе с Рагной, – поглядев вдаль, скальд вздохнул. – Ведь от этого твоё войско не рассыпется.
– Я могу помогать и другим, – возразила она. – Я должна быть там, где он. Я не стану отсиживаться.
Лейви покачал головой, переглянувшись с Блефиди, который сидел, привалившись спиной к борту. Ромей крутил в пальцах кинжал с хитро выполненной рукоятью: и так это у него ловко получалось, что оставалось только поразиться, как он до сих пор не порезался. Судя по всему, он искусно обращался с оружием. Но и новые его силы, обнаруженные всего день назад, вселяли не меньше трепета.
Неподалёку от него, прислушиваясь к разговору, грёб Гагар. Он одним из первых бросился на защиту Асвейг, когда их после полосы островов встретили чужие корабли. И не отходил дальше, чем на пару шагов, пока всё не закончилось. Да, Гагар не был таким сильным воином, как остальные, но ярость, с которой он бросался на противников, поражала и пугала: не заметит, как его ранят, будет биться, пока не упадёт мёртвым.
Берег всё приближался. Тихо опускались вёсла в воду, чтобы не поднимать даже малого плеска. Многие из тех, кто сейчас был в поместье и рядом с ним, не пошли в храм. Раз уж Фадир или Хакон решили отправить драккары – встречать Ингольва и его войско – значит, ждали его. И всё вокруг полнилось хирдманнами Скодубрюнне и Гокстада: захватчиков в живых оставлять не собирались. Заметили их только когда оставалось впереди всего несколько сотен метров до пристани, у которой стояли на приколе и другие корабли. Засуетились дозорные, бросились к своим хёвдингам: доложить. И скоро выдвинулась навстречу тьма тьмущая воинов: и как только конунги сумели собрать их столько? Гораздо больше, чем было сейчас на всех кораблях Ингольва вместе с драуграми.
Выстроились ряды ратников, плотные и длинные. Полетели первые стрелы, заколотили по щитам и в доски бортов. Воины прикрылись, защищая гребцов: осталось немного. Эльдьярн вышел к носу своего корабля и, коротким движением вскинув руки, беззвучно пошевелил губами. Взметнулось пламя, родившись будто из самого воздуха. Обрушилось на пришвартованные корабли, пожирая, обращая всё в пепел. За стеной пламени не видно стало берега. Драккары, повинуясь приказам хёвдингов, ушил чуть в сторону, туда, где было свободнее. Зашуршал по обшивке песок, исчезли вёсла, попадали с грохотом на дно, выпущенные из рук. Мужчины одни за другим спрыгивали на мелководье, на ходу вооружаясь. А к ним уже торопились защитники поместья. Снова замелькали тёмные полосы стрел. Лейви загородил собой Асвейг, которая чуть задержалась в воде, собирая силы и мысли, чтобы направить их по нужному руслу. И подчинённые её воле драугры, совсем как живые, начали покидать корабли и присоединялись к тем, кто уже не обращал на них внимания, привыкнув.
Встал рядом Гагар, поймав одобрительный взгляд скальда. Закипела битва, останавливая нападение на Скодубрюнне. Выстроилась препона из щитов на пути – и воины вбивались в неё, руша, сметая и прорываясь дальше, оставляя на копьях и мечах свою кровь. Асвейг тоже стремилась вслед за остальными, стараясь внять наставлениям Ингольва и всех его ближников – не соваться в пекло раньше времени.
– Пока не станет совсем худо, не трать силы, – сказал викинг перед тем как уйти на “Буре волн” в сторону.
И она пыталась унять так и бурлящий внутри гнев напополам со страхом: где он теперь? Удалось ли забрать Одди, и не нарушил ли кто из конунгов запрет на пролитие крови в священной роще? Слишком уж давняя вражда.
Её толкнули в плечо, взметнулся струящийся по земле фиолетовый туман под ногами бегущих сюда воинов. Лейви выскочил им наперерез. Встал заступой и Гагар, помогая ему. Асвейг протянула руку. Шепнула заклинание – и подняла им в подмогу трёх погибших, чьи тела лежали теперь, едва не втоптанные в землю. Свои, чужие – теперь уж неважно. Мертвецы, встряхнувшись, резво понеслись на противников, ошарашивая тех, сбивая с толку. Но и пали быстро: не стоит вновь поднимать. Главное, Лейви и Гагар получили передышку и смогли расправиться с теми, кто норовил их окружить.
Безумная мешанина из воинов, схватившихся за то, что им не принадлежало, заполнила всё вокруг. Поместье становилось всё ближе: вот уж показались очертания домов, охваченных светом праздничных костров. И вновь, пятясь, отступая, строились новые стены щитов. И не все могли их преодолеть.
Асвейг чувствовала, как обрываются связи с её войском. Как становится их всё меньше, ровно как и живых. И почти невозможно стало теперь собрать эти осколки воедино. Становилось легче – и хуже одновременно. Силы, как бы она ни научилась ими управлять, уходили. Капля за каплей.
Асвейг уже не обращала внимания на трупы под ногами. Только иногда поднимала их, чтобы прикрыть себя, Лейви или Гагара, которые далеко от неё не отходили. Первые воины пробились в Скодубрюнне, но там их, похоже, уже ждали. Полные сил, не порезанные клинками, разъярённые противники. Прокатилась волна безнадёжности по рядам тех, кто ещё не достиг цели, но стремился туда. Показалось, сейчас начнут отступать. Заорал где-то Эльдьярн. Мелькнул среди широких спин ярл Хаки. И вдруг поток воинов, ещё оставшихся в живых, отхлынул.
– Э, вы куда? – недоуменно крикнул Лейви, когда его едва не сшибли с ног отступающие ратники.
Он даже поймал кого-то за ворот, но мужчина оттолкнул его, сам едва не упав: словно на скалу налетел.
– Мы отступаем, – ярл Хаки выступил вперёд. – Если вам хочется здесь погибнуть, то ваше право. А им выжить надо. У них семьи.
Скальд ещё хотел что-то сказать, но не стал – лишь рукой махнул.
И тут со стороны храма на широкой тропе показались ещё люди. Перемазанные в крови: знать, им тоже уже пришлось сразиться с неприятелем. Даже до священной рощи дотянулись щупальца битвы. Асвейг вытянула шею, пытаясь разглядеть Ингольва. Но его не было видно среди остальных. Зато конунг Хакон выступал впереди всех. И как только достиг средоточия кровавой бури, что бушевала в поместье, кинулся в неё с головой.
