Текст книги "Проклятие ульфхеднара (СИ)"
Автор книги: Елена Счастная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Вряд ли, кто-то, кроме Мёрд, которая так и застыла на своём месте, Асвейг и мальчишки, услышал это. Но Ингольв, после ритуала наделённый более острыми чувствами, разобрал каждое слово. И не услышал в них угрозы, какой можно было бы ожидать. Наоборот, его тон был пронизан странной мягкостью, а губы конунга на миг даже растянулись в улыбке.
Девушка ничего не ответила, лишь одарила его последним взглядом и прикрыла веки. Откуда-то из глубины груди её послышалось тихое пение. Сначала одним голосом, а затем она, растягивая слова, забормотала что-то. Ингольв невольно покосился на стоящего рядом Эльдьярна. Похоже, многому он её обучил, и сейчас стоял, не скрывая гордости на лице. Она всё делала правильно. И чем-то даже напоминала Рунвид в ту пору, когда та приходила в Скодубрюнне с предсказаниями.
Кто-то из женщин в толпе ахнул, когда недолго думая Асвейг разрезала ладонь. Кровь потекла по тонкому запястью, закапала, впитываясь в прибитую десятками ног землю. Мёрд сморщилась, глядя на неё, как на безумную колдунью. Девушка выронила кинжал, обмакнула пальцы с скопившуюся в горсти кровь и начертила ряд рун на лбу совершенно омертвевшего от испуга Нёккви. А поверх них – другие, переплетая знаки в непонятный и зловещий узор. Скоро взгляд парня стал пустым, словно его душа на время покинула тело. Асвейг снова наклонилась к нему, разомкнула веки, не переставая произносить непонятные заклинания. И вдруг глаза Нёккви наполнились слабым фиолетовым свечением, а сам он точно возмужал на десяток, а то и больше лет.
– Добро пожаловать назад, Види, – проговорила девушка. – Ты не задержишься здесь надолго, но и солгать не сможешь, когда я задам тебе один вопрос.
– Чего ты хочешь от меня, ведьма? – грозно и гулко, словно из колодца, прорычал парень, чьё тело теперь, видно занимал чужой дух. – Зачем потревожила?
– Отвечай, что случилось ночью, в тот день, когда в твой дом пришёл Ингольв Радвальссон и его спутники? Конунг хочет знать правду.
И показалось вдруг, что Асвейг побледнела. Её дыхание сбилось на миг, а пальцы смяли подол. Воля умершего, с которым она сейчас связала себя, не могла не влиять на неё. Она боролась, стараясь оказаться сильнее. Нёккви застыл, точно в раздумьи. Но по его неподвижному лицу, на котором шевелились только губы, озвучивая чужие слова, никак нельзя было понять, что происходит там, за гранью, через которую не мог видеть никто из стоящих вокруг. Ингольв нетерпеливо переступил с ноги на ногу, едва удерживаясь от того, чтобы вмешаться.
– Терпи, – едва слышно проговорил Эльдьярн. – Помнишь ведь, что говорила Рунвид? Ей нужно пройти через это.
– Мне не нужны её жертвы!
– У тебя есть другой выход? – великан жёстко усмехнулся.
Конечно, другого выхода пока не было, кроме того, чтобы выпустить на свободу все силы, которые наполняли его самого и не совсем обычных спутников. Но не этого он хотел, не так всё должно было обернуться. И когда в Скодубрюнне доберутся Лейви с Гагаром, он хорошенько начистит им морды.
Наконец безмолвная битва Асвейг и духа Види закончилась. Пересохшие губы Нёккви снова разомкнулись.
– Мы напали на них. Хотели забрать золото, которое они привезли с собой из Ромейской империи.
– Значит, это вы удумали зло, – уточнил Хакон с таким видом, будто ничуть в этом и не сомневался.
– Удумали, – скупо цедя слова, согласился Види. – Сам знаешь, времена сейчас тяжёлые. Ингольв Радвальссон – нидинг, трусливое отребье, которого каждый может убить. И даже вергельда за него не положено.
– Ингольв – возможно. Но и у него, говорят, были причины задержаться и опоздать на год к тингу, – конунг с едкой ухмылкой покосился на него. – Но в чём виноваты оказались перед вами его спутники, женщины, которые даже не брали в руки оружия?
– Они были с ним.
Асвейг вдруг качнулась вперёд, хватаясь за подлокотник кресла. Опёрлась на него, словно ноги перестали держать. Хакон шагнул к ней и уберег от падения, придержав за талию.
Взгляд Нёккви погас. Мальчишка моргнул недоуменно и заозирался, будто не сразу вспомнил, где находится. Толпа, очнувшись, снова понемногу загудела, обсуждая увиденное только что.
– Встань, быстро! – рявкнул конунг на замешкавшегося парня.
Тот подскочил с кресла, и на него Хакон усадил девушку. Осторожно погладил по щеке, приподнимая её голову. Асвейг отстранилась от его прикосновения.
– Всё хорошо, – выдохнула. – Теперь ты убедился, конунг? Что мы не виноваты в том, что случилось. Ингольв защищал себя и нас. Только и всего.
Она медленно встала, опираясь на подставленный Хаконом локоть.
– Кто скажет, что это не обычное колдовство? – крикнул кто-то из собравшихся кругом людей. – Может, она заставила мальчишку говорить то, что ей было нужно?
Асвейг выпрямилась, выпуская руку конунга, шагнула вперёд, ближе к Нёккви, который ещё стоял рядом. Она резко ударила его раскрытой ладонью в грудь, не сильно, но так, что мальчишка немного покачнулся. И вдруг, будто вылетев из его тела, в воздухе повис прозрачный, вырисованный тонкими нитями фиолетового тумана, но до жути явственный образ Види. Будто он и правда поднялся оттуда, откуда нет возврата. Призрачное тело ещё повисело над землёй и помалу начало растворяться.
Позади громко всхлипнула Фьётра и начала оседать на землю. Ингольв почувстввал, как её руки скользнули по спине, когда она попыталась за него удержаться. Развернулся и успел поймать её, когда подручные только качнулись к женщине, чтобы не дать упасть.
Окружающие люди, вытягивая шеи, все повернулись в сторону вдовы. А она, вцепившись в локти Ингольва и вперившись в него шальными глазами, забормотала:
– Так. Всё так было. Прости. Но я не могла признать… Не могла.
– Признайся перед конунгом сейчас, – он слегка встряхнул Фьётру. – Очистишь душу перед богами. И я не стану требовать с тебя вергельд за клевету.
Женщина закивала. Он подвёл её к Хакону, который уже снова опустился на своё место и приготовился слушать. Белая, как горные вершины, Асвейг, ещё не успела отойти, а потому тоже напряжённо уставилась на вдову, комкая в пальцах поясок изрядно потёпанного за время неволи платья.
– Я хочу подтвердить. Всё, что сказал мой погибший муж устами Нёккви, правда.
– Значит, ты намеренно молчала и лгала мне в лицо перед всеми этими людьми, которые могут осудить тебя на жестокое наказание? – черты конунга ожесточились.
– Да. Но я раскаиваюсь. Я испугалась того, что случилось. Я…
– Хватит, – оборвал её Хакон. – Я решу твою судьбу и судьбы твоих родичей потом. – А сейчас отпусти всех спутников Ингольва. И верни им всё имущество, если таковое у тебя есть.
Фьётра поклонилась, кусая губы, чтобы не пустить на глаза слёзы. Ингольв перестал удерживать её, и она ушла, скрывшись среди родичей, которые и не знали, что им теперь делать.
– Везучая ты скотина, Ингольв, – конунг прищурился. – Тебе повезло, что рядом с тобой такая женщина, как Асвейг.
– Повезло, – не стал он спорить. – Но и со мной правда. Я ничем не обманул тебя. И я пришёл, чтобы встретиться с Альвином Белобородым и ответить по совести за убийство его сына.
– Не то чтобы я рад тебе, – вздохнул конунг, коротко взглянув на жену. – Но ты можешь остановиться в моём доме. Пока не прибудет Альвин, и пока дело ваше не разрешится. И за это тоже можешь сказать спасибо Асвейг.
Ингольв вопросительно посмотрел на неё, пытаясь понять, чем она обязана такой милости со стороны Хакона, который и знать её толком не знает. Девушка покраснела, пряча взгляд. Захотелось оттащить её в сторону и выпытать всё. Стало душно, тугая плеть ревности оплела нутро, захлёстывая и обжигая.
– Спасибо, конунг, – тихо поблагодарила Асвейг.
– Поблагодаришь ещё, – уронил тот и махнул рукой, приказывая идти прочь. – Возвращайтесь в лагерь. Я пришлю треллей, чтобы вас проводили в поместье.
– Я и сам знаю дорогу, – не удержался от гнева Ингольв.
– Ты давно там не хозяин, а гость. Так что тебя проводят, – холодно осадил его конунг.
Асвейг схватила под локоть и потащила прочь, видимо, чувствуя, насколько Ингольв близок к тому, чтобы переломить Хакону хребет прямо на месте. Освобождённые на месте Блефиди и Эльдьярн поспешили следом, но держась на расстоянии, будто понимали, что могут услышать для них не предназначенное. Ингольв некоторое время молча шёл за Асвейг, не сводя взгляда с её профиля. Девушка разглядывала тропу под ногами, и хмурила брови, размышляя над чем-то.
– О чём вы с ним договорились? – наконец спросил он, стараясь не выдать голосом злобы и подозрительности, что бушевали сейчас внутри.
– Я попросила дать мне слово на тинге, – Асвейг повела плечом. – Он посчитал, что это будет справедливо.
– И всё? Так просто?
Она подняла голову и посмотрела вдаль, сквозь весь лагерь, что копошился и шумел, перекрывая голос моря у подножия невысокого обрыва.
– Так просто, – вздохнула. – Он и сам подозревал, что Фьётра врёт.
Ингольв поймал её руку и остановил, развернув к себе. Блефиди и Эльдьярн поравнялись с ними.
– Всё хорошо? – великан смерил его недобрым взглядом.
Девушка кивнула.
– Идите, мы догоним, – попытался быстро отвязаться от него Ингольв.
Эльдьярн по виду собрался было спорить, но Змей, грозно посмотрев на него, качнул головой вдоль дороги, и тот не стал упорствовать.
– Посмотри на меня, – Ингольв встряхнул девушку. – Что ты скрываешь?
Она и не повернулась, только бросила косой взгляд и высвободила руку.
– Чего ты хочешь от меня? Я просто устала. Гальдр… Я до сих пор не могу привыкнуть к этому, – девушка обхватила себя руками за плечи. – Он… Словно вынимает изнутри что-то. Но не возвращает назад.
Ингольв осторожно провёл ладонью по её слегка спутанным волосам. На бледной щеке остался бурый след размазанный крови, но разрез, что она сделала во время ритуала, уже сросся.
– Прости. Я должен быть благодарен. Но это всё было слишком опасно.
– Не опаснее, чем быть казнёнными, – девушка тихо фыркнула.
– Нас не казнили бы. Ты же сама это понимаешь.
Она посмотрела на него задумчиво, как будто и не замечая, как он мягко гладит её большим пальцем по скуле. В глазах её стояла холодная пустота, будто девушка ещё не до конца пришла в себя. И хотелось спросить, каково оно, соединяться с чужим духом и вытаскивать его наружу? Чтобы хоть немного понять, что она испытывает, чтобы просто понять эту отрешённость.
Асвейг вдруг закусила губу и отвернулась. Пошла дальше, не оборачиваясь, чтобы удостовериться, что он идёт за ней.
В лагере, среди шатров и палаток, принадлежащих Фьётре, царила напряжённая суматоха. Все ожидали решения конунга и предчувствовали, что им теперь вряд ли придётся сладко. Кто-то даже предлагал собраться и уехать, пока не поздно. Может, Хакон просто махнёт на них рукой и позволит жить, как жили. Но вдова быстро запретила всем и думать об этом. Как только она заметила, что Ингольв вернулся, подошла, вопросительно заглядывая в лицо.
– Что ты решил? Ты станешь требовать вергельд?
Он опустил на женщину взгляд и поморщился от того, насколько противно теперь стали даже стоять рядом с ней.
– Я обещал, что не стану. И я привык держать слово. Только пусть он, – указал на младшего брата женщины, – вернёт моё оружие.
Прекрасный меч, который подарил Радвальд перед первым походом, и топор, сработанный кузнецом в Скодубрюнне несколькими зимами позже, он не хотел оставлять никому. Сразу, как только его обезоружили, заприметил, кто забрал их. Думал, правду сказать, просто подкрасться к парню ночью и свернуть шею, но каждый раз гнал эту заманчивую и опасную мысль прочь. Теперь всё встало на свои места.
– Конечно! – поспешно согласилась Фьётра. – Я скажу ему тотчас же.
– И ещё. В мешке Асвейг был ларец с рунными дощечками, – Ингольв невольно обернулся на девушку, которая о чём-то говорила с Рагной, стоя неподалёку. – Его тоже надо вернуть.
Вдова замялась, явно решая, стоит ли говорить правду или придумать что.
– Этого ларца нет. Его сожгли. Подумали, что на дощечках колдовство.
Ингольв на миг прикрыл глаза, борясь с новой вспышкой гнева.
– Верни оружие, – вздохнул.
Женщина быстро ушла, прочь от новых расспросов. Жаль, что так получилось с ларцом, он был дорог Асвейг, и она расстроится, узнав, что он уничтожен. Но большего у Фьётры сейчас не вытрясешь: всё остальное добро осталось в её поместье, а ехать туда, тратить ещё почти две недели пути, он не мог себе позволить. Прервав нерадостные размышления, подошли Блефиди с Эльдьярном.
– Ничего мы с них не получим назад, – вздохнул ромей. – Деньги наши они уже по карманам рассовали. Вот, только это удалось забрать.
Он провел по рукояти висящего на поясе кинжала, который привёз с собой из-за моря.
– А тебе? – Ингольв посмотрел на великана. – Тебе хотя бы оружие вернули?
Тот кивнул, откинув край раздобытого уже где-то плаща. Надо же, и одеждой разжился.
– Тому сопляку повезло, что я сдерживал силу меча, – хмыкнул Эльдьярн. – Иначе уже обгорел бы до костей.
Конечно, никто не сомневался, что он обладает гораздо большими силами, чем хочет показать, но чтобы даже меч его был опасен для обычного человека, о том приходилось слышать впервые.
Без сомнения, союзник из колдуна был полезный, но другой вопрос, захочет ли он при случае вставать на его сторону. Ингольв не стал ничего отвечать на скрытое в его словах предупреждение. Он повернулся и махнул девушкам, которые уже тоже возвращались из шатра Фьётры с какими-то пожитками. Видно, хозяйка, как могла, пыталась задобрить несправедливо обиженных ею людей. Оказалось, она отдала Асвейг и Рагне некоторые платья, что было сейчас очень кстати: без слёз на них взглянуть нельзя.
– Я готова в море окунуться, – пробурчала рыбачка, заканчивая некий разговор, что шёл между ними мгновение назад.
Асвейг понимающе усмехнулась. Придётся Хакону и на пару лоханей горячей воды для гостей расщедриться. Тут и недолго зачесаться после такого-то пути. Но не успели они ещё толком ничего обсудить из случившегося, как показались среди палаток коротко остриженные трелли. Один, судя по более добротной одежде – ещё и брути. Таких Ингольв и в лицо не знал: то ли конунг хозяйство расширил, то ли дохли у него рабы, раз новыми заменял.
– Конунг сказал приводить вас до поместья, – не слишком-то приветливо пробубнил тот, что казался старшим.
Более ничего не говоря, они развернулись и пошли обратно. Странное это было шествие: но Хакон хотел показать, что Ингольв не может больше разгуливать в Скодубрюнне так, как ему вздумается. И всё это ещё больше множило гнев в его душе и желание расправы, что неминуемо случится, только выйдет срок.
Не оказалось на дворе поместья ни одного человека, что не глянул бы с любопытством, а то и злорадством на гостей, которые наделали на тинге столько шума. О проведённом Асвейг ритуале, верно, долго ещё будут судачить. В может, и легенду какую сложат – лишь бы не очернили её невольно.
Трелли проводили всех до одного из домов, которые больше походили на сараи, но где сооружали порой и постели для гостей. Верно, уж в длинном доме все самые лучшие места заняты более приятными для конунга гостями. Внутри оказалось пыльно, пол усеивала солома, ею же частично были завалены и те лавки, что должны были послужить для ночлега.
– Скоро придут женщины и приберут здесь, – ничуть не оправдываясь, а просто сообщая, проговорил брути, а его молчаливому спутнику, которого приставили к нему неведомо зачем, и вовсе было всё равно.
Ингольв только вздохнул, окидывая дом взглядом: от Хакона сложно было ожидать другого. Но ладно хоть крыша над головой есть, а до приезда Альвина потерпеть можно. Трелли вышли, оставив всех в потьмах. Пока никто сторонний не видит, Эльдьярн быстро разжёг единым взмахом руки приготовленные в очаге дрова.
– Кабы и тут нас не попытались прирезать втихаря, – с сомнением озираясь, протянул Блефиди.
А девушки, совсем не сетуя, принялись наводил хоть какую-то чистоту. Скоро и правда пришли рабыни и сделали всё гораздо быстрее: стало заметно уютнее и приятнее вокруг.
– Конунг приглашает вас разделить с ним трапезу сегодня вечером, – явно смущаясь под взглядами незнакомцев, пробормотала одна из девушек.
– Передай конунгу, чтобы гостьям воды нагрели – помыться. А то вряд ли они сделают его ужин приятнее, – распорядился Ингольв.
Вовсе не собирался он робеть и помалкивать, оказавшись в доме, что принадлежал ему по праву. Хакону это тоже не мешало бы зарубить на носу. Он же в тёплой воде разлеживаться вовсе не хотел: и в реке, что протекала совсем неподалёку, ополоснётся. Как и Эльдьярн с Блефиди. Ромею вообще совсем не мешало бы привыкать к холоду: зима скоро. Может, и крепости его духу речная вода придаст, позволит излечиться быстрее от укуса того морского змея, который всё ещё продолжал его беспокоить.
Скоро, подчиняясь приказу Хакона, вокруг засуетились рабы, и правда притащили большую лохань и начали наполнять её водой. Девушки немало удивились такой заботе, потому как и не рассчитывали, что конунг всё же пойдёт Ингольву навстречу. А он, позвав с собой мужчин, направился к реке, захватив с собой только чистую одежду, которую принесли служанки.
Но не успели они ещё отойти далеко от поместья: лишь скрылись в редколесье, что скрывало русло реки, как из-за очередного широкого ствола сосны к ним вышел Гагар. Он быстро огляделся: не идёт ли кто следом, и приблизился.
– Ты как тут?.. – Ингольв даже шаг придержал, до того удивился.
Гагар поравнялся с ним, кивнул тоже ошарашенным его неожиданным появлением Эльдьярну и Змею.
– Я несколько дней назад пришёл, – шепнул было, но после вспомнил, что в лесу их вряд ли кто посторонний услышит, и заговорил громче: – На работу попросился, как и условились. Или уже не надо?
– Надо, – проворчал Ингольв. – Лейви где?
– Он отправился туда, куда ты его и отправил, – Гагар развел руками. – Мне не доверил с ним идти. Да и некогда было. Я сюда поторопился, чтобы отдельно от вас на глаза конунгу показаться.
– Это правильно, – одобрил Эльдьярн. – Раз ты до сих пор тут, то принял он тебя?
– Принял. Меня ни разу не отказывались на работу брать.
Послышалась в голосе Гагара справедливая гордость. Работником он, и правда, всегда слыл добротным. От поручений не отлынивал, выполнял всё быстро и справно. Вот и сейчас сообразил, поспешил сюда вперёд всех, чтобы меньше подозрений вызвать.
– Пока на глазах сильно не мелькай, – предупредил его Ингольв. – Как понадобится что, дам знать.
Бывший трелль кивнул.
– Тогда я пойду, пока не хватились.
Едва сказав, снова скрылся в зарослях в стороне от дороги. Все проводили его взглядами.
– Вот даже не знаю, хорошо, что он такой расторопный, или плохо, – задумчиво проговорил Змей и снова поморщился, хватаясь за плечо.
Надо бы ему снова Асвейг показаться, хотя лекарка из неё и не самая лучшая. Но пусть уж такая, чем вовсе полагаться только на крепость тела в борьбе с недугом.
На реке оказалось людно: да и не удивительно, если вспомнить, сколько народу собралось неподалёку. Но всё равно смыть наконец налипшую на кожу и волосы грязь оказалось приятно, словно полегчало. Изрядно освежившись и повеселев, Ингольв со спутниками вернулись в поместье, стараясь не слишком торопиться: девушкам тоже отдых нужен. И раз уж их в один дом запихнули, что приходится с их желаниями тоже считаться. Но оказалось, что те уже давно привели себя в порядок, переоделись и теперь сидели на лавке за чуть кособоким сторлом, тихо о чём-то разговаривая.
Не слишком-то им, видно, хотелось во двор носы казать. Сейчас все вокруг казались враждебными и себе на уме. А показушное гостеприимство Хакона внушало меньше всего доверия.
Асвейг, кажется, уже оправилась после ритуала, даже улыбалась, слушая Рагну. Ингольв мог поклясться, что слышал среди её тихих слов имя скальда. Ещё этого не хватало! Чтобы рыбачка вздумала сильнее его к себе привязывать. Он ведь купится, чего возьмёшь с его скальдовой души.
– Гагар уже тут, – бросил Ингольв, подходя ближе.
Бросил выпачканную за время пути одежду на лавку: надо бы рабыне отдать, чтобы постирала.
– Ты его видел? – встрепенулась Асвейг.
– Видел. Он уже работает у Хакона. Так что встретите его – вида не показывайте.
Девушки закивали, быстро сообразив, что к чему. Пока ждали, как появится перед ужином кто из слуг, Асвейг снова осмотрела Блефиди. Тот терпел её осторожные прикосновения, согнув спину и сжимая в руке снятую рубаху. Девушка хмурилась. Ингольв тоже видел, что раны, что поначалу вовсе не казались опасными, теперь выглядели паршиво. кожа вокруг них посинела.
– Я схожу к брути. Попрошу трав, – она вдруг осеклась, о чём-то задумавшись, а после едва заметно мотнула головой, будто испугалась пришедшей ей в голову мысли.
Ободряюще улыбнувшись Змею, снова перевязала ему плечо и ушла.
Не было её долго, Ингольв даже беспокоиться начал, но девушка всё же вернулась с парой льняных мешочков в руках. Похлопотав у огня, заварила травы и взялась опять за Блефиди, который уже задремал. И только закончила, как в дом заглянула рабыня и позвала всех к ужину. Вот тогда-то и заурчало в животе, словно тело на время забыло, что с утра удалось съесть только немного каши с горохом.
В большом доме мало что поменялось за то время, что Хакон стал здесь хозяином. Разве что обновили лавки да столы, да пару новых щитов повесили на стены взамен старых. Усадили нежеланных гостей, понятное дело, подальше от кресла конунга. Рядом с ним сидели уважаемые мужи, которые остановились у него на время тинга. Тенями заскользили за спинами рабыни, поднося кушанья, не слишком богатые: времена не те, но сытные и в достатке. Ингольв, не раздумывая принялся за еду, отогнав мысль о том, что здесь его тоже вполне могут отравить. Зазвучали неспешные разговоры, когда гости насытились, быстрее потекли мёд и пиво, делая лица тех, кто пил, краснее и блестящее, а голоса громче. Не слишком-то удобно было сидеть здесь под мимолётными или изучающими взглядами тех, кто раньше были друзьями или хотя бы добрыми знакомыми отца. А теперь вдруг стали чужими. Но Ингольв терпел, ощущая незримую поддержку его спутников. Даже Эльдьярн, уж на что вредный мужик, а разговоров с другими не начинал, ел себе да пил, зыркая по сторонам. Девушки вообще взглядов от стола не поднимали. Блефиди, чуть менее бледный, чем в последние дни, кажется, сильно от нахождения здесь не страдал, но и высовываться не торопился, хоть и привлекал к себе изрядно внимания окружающих. Всё ж чужеземец, как ни поверни.
И всё же, чем темнее становилось небо снаружи, тем тише становилось вокруг. Захмелевшие гости начали расходиться. Ушла и Мёрд вместе с несколькими девушками – прогуляться. Только посмотрела напоследок тягуче. Ингольв скоро тоже не выдержал. Встал и, махнув рукой остальным, чтобы задержались ещё немного, вышел, протиснувшись по узкому проходу между лавками и постелями для гостей у стен.
Что ни говори, как ни пытайся отрешиться, а всё равно тяжко было видеть дом, который был родным, а после оказался утерянным для его рода. Всё здесь казалось знакомым, и одновременно – почти забытым. Но всё же в Скодубрюнне крепла уверенность в том, что он просто обязан попытаться вернуть это всё и ответить за все обиды.
Немного прогулявшись по двору, Ингольв вернулся в дом. Там ещё было пусто. Он заново разжёг очаг и только встал, отряхивая ладони, как открылась дверь. Ожидая увидеть кого-то из своих, Ингольв повернулся и застыл, опустив руки, когда к нему подошла Мёрд.
– Здравствуй, – проговорила тихо, беспрестанно оглядывая его лицо.
– Виделись уже.
– Не говори со мной так, – она знакомо сжала губы. В её глазах даже промелькнул отблеск обычного упрямства.
– Чего ты хочешь? – Ингольв отвернулся было, но воительница удержала его за локоть.
Прикосновение худых пальцев почти обожгло, хоть всё, что связывало с Мёрд когда-то, уже давно кануло в небытие.
– Я хочу, чтобы ты знал, – заговорила она вдруг сбивчиво, словно боялась, что в любой миг их могут потревожить. – У тебя есть сын. Одди. Он живёт сейчас…
– Что ты сказала?! – Ингольв вцепился в её плечи, встряхивая. – Что ты несёшь?
Мёрд схватила его за грудки и шагнула ближе.
– После той ночи… Я родила сына. Он твой. Но его пришлось увезти. Потому что Хакон понял.
– Откуда он мог понять? Разве он не прикасался к тебе после свадьбы?
– Одди очень похож на тебя, – воительница улыбнулась. – У него твои глаза. И…
– Где он? – Ингольв попытался отстраниться, но Мёрд не пустила, продолжая с мольбой заглядывать в его лицо.
– Отец не захотел брать его на воспитание. За ним приехала Сиглауг. И увезла. В тот дом, где живет сейчас. Там ему хорошо. Я навещала его летом.
Ингольв едва не задохнулся от понимания, что ещё одно предсказание Рунвид сбылось. Проклятье, когда они закончатся? Когда оставит его в покое всплывшая на поверхность судьба?
– И что же? Хакон простил? – он вновь опустил взгляд на воительницу, что цеплялась за него то ли в страхе, то ли в желании прикоснуться хоть ненадолго.
– Вряд ли, – она пожала плечами. – Если бы я родила ему ребёнка, может, это загладило бы… Но я не хочу.
– И он до сих пор не развёлся с тобой?
– После того, как Одди исчез отсюда, у него не осталось больше причин. Кроме той, что я не понесла от него до сих пор. Но этого не будет, – Мёрд вдруг прижалась к Ингольву всем телом. – Никто, кроме тебя…
Она не договорила, обхватила вдруг его лицо ладонями и поцеловала отчаянно, вложив в объятия, в прикосновение всю боль, что мучила её эти месяцы. Он взял воительницу под локти, пытаясь мягко оттолкнуть, но она тут же просунула руки под рубаху и начала распускать завязки его штанов.
– Ты с ума сошла?! – Ингольв отшатнулся, почти отшвыривая её от себя. – Тебе мало того, что уже случилось?
Хлопнула дверь, словно подхваченная сквозняком, и показалось, что прежде чем она закрылась, в просвете мелькнули рыжие пряди. Нет, верно, померещилось. Он всё же прошёл через дом, стараясь не смотреть на Мёрд, и выглянул во двор. Асвейг и правда уходила быстрым шагом. Вот и надо было ей появиться в самый неподходящий момент! Теперь как бы убедить в том, что ничего не было.
– Ты должен повидаться с ним. И сказать, что ты его отец, – послышался за спиной голос воительницы. – Я прошу тебя.
Остро желая, чтобы этот кошмар тотчас же прекратился, Ингольв снова повернулся к ней.
– Я повидаюсь с Одди. И всё расскажу ему. Хоть он ещё слишком мал, чтобы понять. Но я обещаю, – вздохнул. – Только уходи.
Глава 8
Асвейг пронеслась через двор, чудом нигде не споткнувшись, потому как под ноги совсем не смотрела. Глаза застилало пеленой обиды. А ведь она собиралась спросить совета у Ингольва, как избежать расплаты перед Хаконом за милость на суде. Хотела, чтобы он выслушал и помог… Только Ингольву и дела не было до её тревог: лишь встретив Мёрд, он уже снова приноравливался, как бы затащить её в постель. А та и рада.
Разыгравшийся к вечеру ветер бил по щекам и закручивал вокруг головы паутину из тонких прядей. Казалось, он до отказа забивал грудь, так что нельзя было сделать ни единого вдоха больше.
Асвейг остановилась перед дверьми дома, на втором ярусе которого, в комнате для молодых супругов, что теперь всегда пустовала, если не случалось важных гостей, ждал Хакон. Конунг не преминул выслать к ней рабыню днём и предупредить, куда следует прийти после ужина. Она обернулась, надеясь ещё, что Ингольв, заметив её, попытается нагнать и оправдаться. Но вокруг никого не оказалось. Глупости какие. Он зверь, и ведом только животными побуждениями: заботы других его не беспокоят.
Она дёрнула ручку и вошла в полумрак, пахнущий деревом и сеном. Поднялась по лестнице наверх и замерла, озираясь.
Тут оказалось до странности уютно. Хотя комната больше походила на кладовую. Хакон сидел за маленьким столом, попивая что-то из кружки. Он повернулся к гостье, заметно удивившись, будто находился здесь только ради своего одиночества. Асвейг подошла, невольно робея под изучающим взглядом молодого конунга. Благо теперь стыдно не было: уж в порядок она себя, перестав быть пленницей, привести успела. Ополоснулась, надела чистое, милостиво подаренное Фьётрой платье, заплела волосы. Хакон, похоже, оценил её старания, оглядел всю с головы до ног с явным удовлетворением. Он встал, оказавшись вдруг так близко, что едва носами не столкнулись.
– Признаться, я думал, что ты найдёшь сотню отговорок, чтобы не прийти. Сбежишь, в конце концов, – он усмехнулся. – А ты всё же пришла.
– Наверное, выбора у меня не было…
– Разве? – конунг покачал головой, медленно обвел её плечо, едва касаясь. – Думаешь, я непременно потребовал бы с тебя уплату? Силой вырвал бы?
– Значит, я могу идти? – не к месту захотелось улыбнуться.
– Нет. Теперь уж поздно, – возразил Хакон.
Ответить ничего не дал: подался вперёд и накрыл губы Асвейг своими. Она не стала артачиться и нарочито отбиваться – знала ведь, зачем шла. Тихо вздохнула, когда конунг прижал её к себе, углубляя поцелуй и настойчиво сжимая пальцами округлости ниже спины. Далеко идти, шарахаясь по всему дому, не пришлось: постель оказалась тут же, у стены, окружённая сундуками с разным добром. Говорят, рабыням можно взять что-то из них, если хозяину понравилось, как его ублажили. На миг почудилось, что прошлое вернулось. Хакон, обнимая за талию, подтолкнул к ложу, безмолвно приказывая опуститься на него. Асвейг легла на жёсткий волчий мех. Открыв глаза, только и успела заметить, как ловко справляясь одной рукой, конунг скинул рубаху. Оказался он сложен по-воински крепко: видно, не давал себе спуску в упражнениях тела, ссылаясь на увечье. Посмотреть на него, признаться, было приятно, да только внутри всё равно колола шипом неправильность происходящего. Асвейг попыталась прогнать это чувство, опустошить голову. Сама пришла – так чего теперь терзаться? С готовностью она ответила, когда Хакон вновь прильнул поцелуем, обняла за шею, спустилась ладонями по бугрящейся мышцами спине.
Конунг, знать, всё же ожидал встретить хоть толику сопротивления, а потому, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел в глаза. И показалось, вдруг понял всё. Как будто увидел то, что увидела она перед тем, как прийти сюда. Почувствовал её злость и обиду. И не удивился.
– Тебе будет хорошо, – шепнул. – Если сама захочешь.
Ладонью мягко обвёл колено, скользнул вверх под платье и между ног. Асвейг тонко всхлипнула от неожиданно приятных ощущений. Подалась бёдрами, прижимаясь теснее к ласкающей руке. Хакон, стаскивая с неё бельё, провёл губами по ключице, по границе ворота, не заставляя раздеться совсем. Ему не было это нужно. Он стянул штаны, вскинул подол Асвейг до пояса и взял её, погрузившись сразу до самого конца. Она вцепилась в его плечи, рванулась навстречу, окунаясь в незнакомые ощущения, прислушиваясь к себе, пытаясь почувствовать мужчину, который сейчас прижимался так тесно и был с ней единым целым. И правда, стало хорошо, конунг сумел разжечь в её теле огонь, где сгорали все сомнения и нерешительность. Хакон, не переставая размеренно двигаться, склонился и поцеловал её снова. Одной рукой он мягко провёл ладонью по талии и оголённым ногам, легко скользя по коже пальцами, а после стиснул бедро, обжигая лёгкой болью. Выдергивая из неги, чтобы после окунуть в неё ещё глубже. Асвейг наконец забылась полностью, перестала осознавать, где находится и с кем. Истосковавшись по настоящей ласке, её тело живо отзывалось на прикосновения конунга, на его движения, стремясь принять его полнее. Она не знавала до сего дня, что близость с мужчиной может не приносить мучений, может быть настолько приятной. Показалось, комната вдруг окончательно канула в омут удовольствия, что накрыло с головой в один миг. Асвейг почти повисла на шее Хакона, боясь, что просто растворится без следа в невероятно остром и всеобъемлющем ощущении лёгкости. Из груди конунга донёсся глухой стон. Мужчина толкнулся ещё несколько раз и постепенно остановился. Ещё мгновение он просто лежал, согревая горячим дыханием шею. Время текло медленно, как густой мёд.
