Текст книги "Проклятие ульфхеднара (СИ)"
Автор книги: Елена Счастная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Ну, не зверёныша ведь, – конунг мягко улыбнулся. – Хотя я не удивился бы, если от Ингольва она понесла бы волчонком. Мы терпим друг друга, но когда-то это закончится.
– Дело не в Мёрд, конунг, – Асвейг скомкала подол в мокрых от холодной испарины ладонях. – От меня тоже бывает много хлопот.
Хакон понимающе кивнул.
– Сейчас о тебе много болтают. После того ритуала. Люди впечатлены, но некоторые – испуганы. Слухи пойдут по другим землям. Тебя уже называют сейдконой. И только я смогу защитить тебя и убедить всех, что ты не опасна. Когда женюсь.
Его ладонь скользнула вверх, легонько прошлась по шее. Ласковое прикосновение – такое, будто Асвейг и правда была важна ему – разбежалось по всему телу тёплым покалыванием. Она немного откинула голову, подчиняясь памяти о близости с ним.
– Раз я сейдкона, то могу только навлечь на тебя гнев народа, – Асвейг всё же взяла себя в руки и отстранилась от руки конунга. – У меня своя дорога, Хакон. И лучше, если она проляжет подальше от твоей.
– А Ингольв? Он не боится гнева людей? – конунг едко улыбнулся. – Или ты не дорожишь им?
– Ингольв выполняет договор. И как только он завершится, мы разойдёмся в разные стороны, – Асвейг сама поразилась тому, как холодно прозвучали эти слова. – Мы все выполняем некий договор. Тебе не кажется?
Хакон дёрнул уголком рта.
– Не всё меряется договорами и судьбой, Асвейг. Жаль, что ты отказалась. В какой-то миг я подумал, что что-то может получиться. У нас. Я накажу Мёрд за то, что она сделала. Просто знай.
Он напоследок коротко сжал ладонь Асвейг в своей и покинул дом. Ещё долго никто не возвращался, послышались резкие голоса. Ингольв требовал ответа за содеянное женой конунга. А Хакон, тоже разозлившись, отвечал, что не станет выносить это дело на тинг, но обещает, что Мёрд получит своё. В конце концов, они устали кричать друг на друга.
– Я хотел, чтобы вы с Лейви вновь стали воинами моего хирда, – громко, но уже спокойно проговорил Хакон. – Но за те дни, что вы пробыли здесь, понял, что этого не случится. И то, что я отпускаю вас с миром, можете считать самой большой моей милостью. И последней. Следующая наша встреча закончится кровью, Ингольв Равальдссон. Большой кровью.
– Чего ты хотел от Асвейг? – тоже охолонув, буркнул тот.
Она замерла, прислушиваясь.
– Я хотел спасти её от тебя. Но она отказалась. И знаешь, что самое паршивое, Ингольв? Что ты не достоин её.
– Думаешь, ты достоин? – хмыкнул викинг.
– И я нет.
Разлилось молчание, а вслед за этим, спутники один за другим вернулись в дом. Губы Ингольва до сих пор были белыми от гнева. Лейви обеспокоенно поглядывал на него и, похоже, первый раз в жизни не находил слов.
Они собрались на следующее утро. Асвейг уже могла ходить сама, без чужой поддержки. Скальд тоже выглядел куда как лучше, чем ещё накануне. А Рагна и вовсе оправилась так, что по ней совсем ничего нельзя было сказать о случившемся. Все просто молча приняли мысль о том, что она – фюльгья – и ни о чём её не спрашивали. Среди них тоже хватало тех, кого можно было за особые умения просто казнить, не разбираясь. Теперь даже в лагере, который уже становился не таким многолюдным в преддверии окончания тинга, оставаться было опасно. Слухи о том, кем кличут Асвейг, быстро дошли до ушей Ингольва. И к полудню они со Змеем просто вернулись в поместье с лошадьми, полностью снаряжёнными и готовыми хоть сейчас отправляться в путь.
Только в последнюю ночь перед отбытием к их очагу заглянул Гагар. Первый раз довелось видеть его после расставания в Гокстаде. Показалось, с тех пор он и вовсе растерял последние признаки того, что когда-то был треллем. Может, сказывалась так работа в поместье конунга, может, осознание того, что Ингольв доверил ему важное дело – но он сейчас выглядел так, будто родился свободным. Только взгляд осталось таким же тяжёлым и изучающим каждого, кто под него попадал.
– Мы завтра уезжаем, Гагар, – едва взглянув, обратился к нему Ингольв.
Он плотным валиком свернул дорожный плащ и укрепил его поверх наплечной сумы.
– Я слышал. Потому и хочу выслушать всё, что ты хочешь сказать мне напоследок, – Гагар сел на лавку рядом с Асвейг и улыбнулся, когда она к нему повернулась. – Хотя с большей охотой я пошёл бы с вами.
– Ты пригодишься больше, если не будешь артачиться и останешься здесь, – витиевато осадил его викинг. – Мы обо всём договорились.
– А я буду скучать по тебе, Гагар, – отозвался из своего угла Лейви. Сидящая рядом с ним Рагна хитро сверкнула на него глазами, готовясь услышать очередную колкость. – Такого спутника, как ты, ещё поискать надо. Столько вис, как за время нашего молчаливого пути, я за всю жизнь не придумал.
– Я тоже буду скучать, – неожиданно ухмыльнулся тот. – Хоть несколько дней, но у меня была жена.
Скальд коротко гоготнул, но вдруг добавил серьёзно:
– Скажешь кому – убью, – и любовно потёр уже вновь хорошо отросшую бороду.
Теперь расхохотались все. Даже Ингольв улыбнулся, покосившись на побратима, хоть последнее время постоянно был мрачен и задумчив.
– Так вот, Гагар, – повернул он разговор в нужное русло. – Наблюдай за всем, что здесь происходит. Прикинь, сколько людей сейчас в хирде Хакона. Как относятся к нему люди. Если сможешь, выведай, сколько кораблей он может собрать с шипслагов. И не собирается ли в поход следующим летом. Как только вернусь, дам знать, когда и где мы встретимся.
Гагар покивал, слушая его.
– Что ж, сделаю и узнаю всё, что получится.
– Получится, – подбодрил его Эльдьярн. – Ты парень шустрый, как я погляжу.
Тот по своему обыкновению подозрительно глянул в его сторону, да и Блефиди зацепил. Их он узнать хорошо пока так и не успел. И кто знает, успеет ли когда.
– Как и обещал, я хорошо заплачу тебе, – как ни в чём не бывало, продолжил Ингольв. – Сможешь даже хозяйством обзавестись. Коли дом построишь.
– О том я позже думать буду.
Гагар снова посмотрел на Асвейг, вложив в свои слова, верно, одному ему доподлинно известный смысл. Но отчего-то стало тяжело на душе. Она ведь так и не рассказала ему, что, возможно, с саамских земель и не вернётся. А коли вернётся, так может, и ненадолго вовсе.
– Осторожнее будь, Гагар, – тихо сказала ему. – Хакон с виду добрый, да на душе у него другое может быть.
– Буду, – шепнул тот. – Но ты себя побольше моего береги. Рядом с ним-то.
Ингольв недобро глянул на него – видно, расслышал – но ничего не сказал. И как только замечает всё? Верно ведь, как у зверя чувства острые.
Гагар ещё немного посидел, а после распрощался со всеми, пожелав лёгкого пути.
Наутро встали спозаранку. Неприятно удивились скверной погоде: ветер аж свистел в едва заметных щелях добротной двери. Да и дом за ночь заметно выстыл, а значит, снаружи изрядно похолодало. Да делать всё равно нечего. На лошадей погрузили необходимую в долгом пути снедь и другие вещи. Мужчины рассчитывали, что скакунов можно будет поменять в одном из последних последних поселений к югу от саамских земель. А то и вовсе продать, если погода там окажется совсем негодной для путешествия верхом. Для всех удалось раздобыть и тёплую одежду: сейчас на торге найти можно было всё что угодно. Удачное время.
Решено было в отдалении от поместья встать на стоянку, а там уж дождаться, пока все окончательно оправятся после недуга. Задерживаться в Скодубрюнне Ингольв не хотел ни одного лишнего дня.
Все согласились, ни словом не возразив. Вместе с тем, как понемногу затихал тинг, погода портилась всё сильнее. Дождей почти не было, но вот холод становился ощутимее с каждым часом. И это подгоняло в путь. Асвейг хотела даже ехать верхом сама, но мужчины, как один, пресекли её ненужную браваду. Ингольв предложил первое время ехать с ним, но она отказалась. Ну его. Так долго ощущать его позади себя, чувствовать, как он придерживает её и дышит в затылок – то ещё испытание. А потому, спросив разрешения, она поехала со Змеем, немало разозлив викинга таким решением.
Ромей заметно растерялся и постарался без надобности её не трогать. Как будто перед Ингольвом ему неловко стало. А тот знай себе сопел обиженно, будто её поведение его сильно обескуражило. Быстро же он забывает свои ошибки.
Слабость после отравления, что едва не свело в могилу, ещё давала о себе знать. Не заметив как, Асвейг привалилась затылком к плечу Змея и канула в сон. Однако тут же встрепенулась, потёрла глаза, решая, что же делать, чтобы не засыпать.
– Как ты выучился нашему языку, Змей? – преодолев робость, спросила, чуть повернувшись к спутнику, который осторожно придерживал её за талию.
Тот опустил на неё взгляд, а после снова уставился вдаль.
– Так я с самой юности с вашими воинами знался, – звук его глубокого голоса отдался подрагиванием в спину. – Они давно василевсу служат. Очень уж он их уважает. Говорит, бесстрашные, дикие. С такими только побеждать предназначено.
– Или погибать, – с ехидством отозвался Эльдьярн. – Если поддаться их безумству.
Блефиди недовольно скривил красивые губы и подогнал лошадь, чтобы уехать немного вперёд.
– Ингольв, смотри, сейчас увезёт её, и моргнуть не успеешь, – не преминул поддеть ромея Лейви.
Но викинг и головы не повернул. Только как будто бы мазнул по щиколоткам холод, что почти ощутимо исходил сейчас от него. А может, то был просто порыв ветра.
– А как же ты здесь оказался? – продолжила прерванный любопытными мужчинами разговор Асвейг. – Думала, люди обычно в тепло рвутся, чтобы благодать ощутить. Но чтобы в холод стремиться…
– Если бы я не уехал, мне стало бы там так жарко, что я, пожалуй, не выжил бы, – не очень весело улыбнулся Змей. И добавил: – Преступление я совершил, против людей и Господа. Грехов тут не замолишь, конечно, не спрячешься от них. Но жить хочется. Предательски хочется… И, может быть, искупить. Со временем.
– Наверное, у тебя на то была причина, – осторожно рассудила Асвейг.
Вряд ли он стал бы убивать кого-то только ради своей прихоти. Как ни мало она знала ромея, а что-то было в нём такое, что заставляло верить ему. И верить в то, что он вовсе не чудовище и не злодей какой.
– Была. Но кому-то она может показаться недостаточной для оправдания моего проступка.
Он ощутимо напрягся, и стало понятно, что продолжать разговор о том не стоит. Асвейг замолчала, раздумывая и вспоминая, что же ещё хотела выведать у ромея. К неприятной промозглости добавился ещё и мелкий дождь. Лошадь Змея то и дело начала встряхивать гривой, осыпая водяной пылью всё лицо. Тихое бормотание спутников позади смолкло совсем. Стало вокруг так глухо, вязко, словно эти холмы и лес затопило вдруг смолой.
– Откуда у тебя тот рисунок на теле? – Асвейг наконец вспомнила, что ещё вызывало у неё любопытство при виде Блефиди.
Ромей оживился: стало быть ничего запретного или неприятного в её вопросе не оказалось.
– Когда был жив мой отец, центурий василевсова войска, – с охотой заговорил он, – меня начали готовить к тому, что служить я буду среди особых воинов. Тайной охраны, как говорили. Меня обучали многому из того, что не нужно знать другим. А одним из испытаний стало нанесение этого рисунка на тело. Каждому из тех воинов давали новое имя, никому постороннему не известное. Но мне тайну хранить не довелось. Отец погиб, а василевс забрал меня служить во дворец. Обучение по тайному пути я так и не закончил. После Иовиан сказал, что это было желание отца. Чтобы я не ступал на эту дорогу. Сказал, что она слишком грязная – не отчистить потом, ни тело, ни душу. Как он меня ни берёг, а всё равно вышло скверно.
– Может, так оно будет лучше, даже если кажется, что нет?
Змей повёл плечом.
– Может. Знаешь, у нас говорят, на всё воля Божья. Иногда я не верю в это. Не он толкал меня под руку, призывая убить. Я сделал это сам. И платить мне, не рассчитывая на его прощение и помощь.
– Это знак твоего бога? – Асвейг указала в разрез его ворота, где виднелся, поблескивая, тонкий серебряный крест.
– Да. И могу поклясться, с тех пор, как я отплыл от берегов Ромейской империи, он стал тяжелее.
Блефиди неожиданно улыбнулся, будто что-то его в том веселило. Странно было осознавать, что у этого мужчины и воина свой бог. Что он живет будто бы по каким-то другим законам, которые не отпускают его даже вдали от родных берегов. И в то же время он не спешил осуждать её или своих друзей за те поступки, которые не укладывались в его понимание справедливости или чести. Хотя наверняка многие здешние порядки казались ему дикими, как и другим его соплеменникам.
И вдруг подумалось о том, по каким законам раньше жила сама Асвейг, под дланью каких богов? Или бога. И много ли среди тех, кто окружал её, было таких, которые обладали похожими на её способностями. И стало страшно оттого, что она, может, никогда больше этого не вспомнит. Не узнает. Не поможет саамская колдунья, и прошлое так и останется в темноте памяти.
Всего один раз днём довелось остановиться на привал, дать отдых спине и ногам, которым Асвейг старалась крепче держаться за бока лошади. Рагна подсела рядом и спросила, как она себя чувствует. Ингольв, что расположился неподалёку аж ушами едва не зашевелил, прислушиваясь, а после ответа, что всё хорошо, только устала немного, заметно расслабился. Быстро подкрепились лепёшками с маслом да отправились дальше. Мужчины высматривали по сторонам место, что лучше всего сгодилось бы для стоянки на ночь. Да только при такой неласковой погоде любое казалось неподходящим. На открытом месте вымочит занудный дождь, который и не лил сильно, но всё равно мало-помалу мочил одежду да волосы. В лесу всё равно достанет юркий и назойливый, точно овод в летнюю пору, ветер. Но там всё же посуше. Когда начало смеркаться, лошадей повели с широкой тропы вглубь сосняка, что перемежался изредка рябыми берёзами да раскидистыми ясенями.
Споро сложили костёр в удобной и тихой низине между лесных скал, лошадей расседлали, давая им отдых.
– И далеко идти до твоей колдуньи, Эльдьярн? – поинтересовался Лейви, вольготно рассевшись у огня после ужина.
Рагна как бы невзначай присела подле него, и со своего места Асвейг видела, как скальд, явно скрывая от остальных, положил руку ей на талию. Вот же бесстрашный: и не смущает его вовсе, что девушка-то не из этого мира. И даже не совсем человек. Но и саму фюльгью это, видно, не слишком беспокоило. Она явно наслаждалась прикосновением мужчины и будто прислушивалась к себе, совершенно перестав замечать, что о чём говорят спутники.
– Если нигде слишком не задержимся, то чаяния Ингольва вернуться к Самайну не окажутся совсем безнадёжными, – расплывчато ответил великан.
– Так и скажи, что не знаешь. Или забыл по старости лет, – буркнул тот. – Кто она вообще такая? И чем поможет Асвейг, если вообще захочет помогать.
Эльдьярн задумчиво на него покосился. Видно, не слишком хотел рассказывать о своих старых знакомых, которые могли оказаться не менее опасными, чем он сам. Но желание знать, куда и к кому точно все идут, рискуя, может быть, собственными жизнями, было справедливым. А потому великан прокашлялся, будто приготовился к долгому рассказу и вздохнул.
– Наверное, никто толком и не знает, кто она такая. Я сам встречался с Тилдой только один раз. Очень давно, когда был ещё молод, и не обеспамятел, как некоторые тут считают, – он снова коротко глянул на Ингольва, но тот не заметил, уставившись в огонь. – Говорят, она умеет ходить между мирами. А некоторые – что может заглянуть в сам Асгард. Или Муспельхейм, или ещё куда ей вздумается. Она ведает тропы, скрытые от глаз обычных людей. Да и колдунов тоже. Рунвид, вон, сама их не видит. И я тоже.
– Я думала, она поможет мне вспомнить, – озадаченно прервала его Асвейг.
– Если ты соприкоснёшься со своим миром, ты сразу вспомнишь, – пояснил Эльдьярн. – Но это не значит, что ты сумеешь в него вернуться. Тут уж я не могу даже предположить, что будет. Так или иначе, а встретиться с Тилдой тебе будет полезно.
– Не думаю, что ходить между мирами такое уж безвредное занятие, – весь рассказ великана, видно, Ингольву совсем не понравился. – И ты так и не сказал, кто она такая. Вроде, саамская колдунья, а в Асгард ход имеет?
– Таким, как она, неважно, в чей мир идти: ей подвластны любые дороги, – Эльдьярн неопределённо повёл рукой. – У неё всю жизнь один дом, путь в который знают только некоторые. И в то же время она великая путешественница. Но, конечно, она не ходит по мирам только лишь по своей прихоти. Это тяжёлое занятие. И я не знаю, может ли Асвейг вообще найти в себе достаточно сил, чтобы пройти хотя бы проторенной тропой.
– Ещё не лучше, – Ингольв закатил глаза.
– Да ты даже не представляешь себе, насколько сильная вот эта девочка, – великан указал взглядом на Асвейг. – Ты думаешь, что знаешь её, но это совсем не так. И я просто недоумеваю, как она не убила тебя до сих пор за твои выходки. Даже твой покровитель не сможет тебя спасти, если ты разгневаешь её достаточно. Так что в следующий раз советую подумать, когда начнёшь распускать руки.
Асвейг приложила ладонь к пылающей щеке. И откуда он только узнал? Неужто Рагна ему когда рассказала? Она-то, может, и догадалась обо всём. Тоже с двойным дном девица. Лейви непонимающе сощурился, вперившись в побратима, а Змей только головой покачал.
– Мы разберёмся между собой уж без твоего любопытного носа, – заметно ярясь, оскалился викинг.
– Разбирайтесь-разбирайтесь. Дело молодое, – Эльдьярн ответил ему угрожающей улыбкой. – Только не удивляйся, когда я твою бесстыжую рожу спалю до костей, если посчитаю, что ты перегнул палку.
– Так, давайте закончим на этом, – Лейви аж вперёд наклонился, готовясь в случае чего держать Ингольва. – Уже понятно, кто кому что спалит.
– Спасибо тебе, Эльдьярн, – посчитала нужным вмешаться Асвейг, – но я и сама решу, как мне Ингольву на обиды отвечать, коли они ещё будут.
Великан только фыркнул, недовольный тем, что его заботой пренебрегли. Да только та забота уж очень сомнительная да опасная. Кто знает, в какой миг он решит, будто Ингольва пора проучить. Вовсе не хотелось нести на душе груз за его увечья. Или второй раз вытаскивать из мира мёртвых. Чем больше она познавала свои силы и знакомилась с гальдром, который открывал перед ней новые возможности, тем меньше хотелось к ним прибегать.
Не слишком довольные прошедшим разговором, все понемногу улеглись спать. Первым в дозоре остался Блефиди. Он сел под толстой сосной, расположившись между её выступающих из земли корней, и застыл, неподвижно глядя перед собой. Асвейг почти уже задремала, когда заметила, как шевелятся его губы. Будто он беззвучно обращался к кому-то. Мельком окинув всех спящих взглядом, ромей расстегнул плащ и, развязав тесьму, оттянул ворот, пытаясь рассмотреть уже подзажившие рубцы от зубов того морского гада. Он осторожно провёл по ним пальцами. После очертил тёмную татуировку на шее и прислонился затылком к сосне. С его губ сорвался тяжкий вздох. Как бы беззаботно он ни выглядел после того, как рана перестала воспаляться, а что-то его беспокоило.
Асвейг медленно перевернулась на другой бок и, перестав невольно наблюдать за Змеем, тут же уснула. И, странное дело, во сне её постепенно накрыло чувство, что лежанка начала вдруг кружиться. Сначала медленно, затем всё быстрее. Захотелось открыть глаза, но как будто чья-то ладонь легла на них, не позволяя разомкнуть веки. Постепенно поднялось внутри только недавно оставившая в покое тошнота. Нутро так и рвалось наизнанку. Асвейг дёрнулась встать, но упала плашмя на пыльную, истёртую сотнями подошв землю. Откашлялась, ощущая, как дурнота наконец отступает, и встала на четвереньки, пытаясь всё же осмотреться. Но мелкий песок засыпал глаза и теперь кололся при попытке открыть их. Едва протерев лицо ладонью, Асвейг села и всё же огляделась. Внутри ёкнуло: она снова оказалась в междумирье, в этом бесцветном застекленевшем месте, которое, кажется, рассыпется, если до чего-нибудь дотронуться. И как теперь отсюда выбираться? Ведь Рагны рядом нет. Или это просто сон, отголоски того, что накрепко засело в душу? Тогда хотелось бы поскорее пробудиться, понять, что снова находишься в Мидгарде, вокруг живой лес, живые люди, а всё это осталось далеко в прошлом.
Асвейг встала, отряхиваясь от мучнисто-белой пыли. Показалось, над невысоким, поросшим неподвижной травой бугром, виднеется верхушка то ли арки, то ли врат. Откуда бы им здесь взяться? Может, это и есть выход отсюда? Делать нечего, пришлось идти, иначе от стояния на месте вышло бы, пожалуй, совсем мало толку. Асвейг обошла холм, вытягивая шею и пытаясь ещё издалека понять, что же это такое, не мираж ли. Оказалось, и правда врата, чуть приоткрытые и пропускающие в щель поток нестерпимо яркого света. Взявшись за круглую кованую ручку одной из створок, возле дверей стояла низенькая, уже скрюченная прожитыми годами женщина. Другой рукой она опиралась на посох, который чем-то походил на тот, что часто приходилось видеть у Рунвид. Голову её плотно облегала суконная расшитая цветным узором шапка, а плечи покрывала накидка, что почти стелилась по земле.
Женщина медленно повернулась к Асвейг, которая остановилась в нерешительности, не зная, стоит ли вообще приближаться к незнакомке, окинула её взглядом и вдруг поманила к себе рукой. Ничего не сказала. Только коснулось слуха будто бы тихое пение, горловое, вибрирующее. К нему захотелось прислушаться и понять, о чём эта песня. Женщина приоткрыла створку и ушла. А звук её голоса так и остался здесь, заполняя всё вокруг, как воздух. Может быть, даже вместо него.
Асвейг ещё немного постояла, раздумывая, остаться на месте или всё же пойти следом. Может быть, она выйдет туда, куда нужно? Да только Рагна не рассказывала, что в междумирье бывают какие-то проводники, способные помочь. А может, просто к слову не пришлось. Да и разве во сне может случиться что-то совсем плохое… Асвейг вздохнула и пошла за незнакомкой.
Только оказалось, что по другую сторону врат совсем не так светло. Наоборот – мрак и пахнущая деревом духота натопленного жилища. Почудилось, Асвейг на миг ослепла, но после глаза начали привыкать к потёмкам. Первым проступил из них слабо горящий очаг, который освещал небольшую часть пола, покрытого шкурами. Стены здесь были наклонными, тоже обтянутыми шкурами, по виду оленьими. Сучковатые шесты, что, видно, и были основой жилья, сходились вверху, оставляя только небольшое отверстие, через которое выходил дым. Не может быть, – пронеслось в голове. Асвейг снова повертела головой, окончательно убеждаясь, что очутилась, похоже, в саамской веже.
– Не топчись на месте, проходи к огню, – будто вороной выпорхнула из полутьмы недавняя незнакомка. – Не съем я тебя.
Она сама прошла к очагу и опустилась перед ним прямо на шкуры. Вытянула руки, почти касаясь пламени: они оказались не слишком старыми, как можно было подумать сначала.
– Кто ты? – Асвейг всё же села напротив, отгородившись от неё огнём и стеной разогретого воздуха.
– Ты знаешь, кто я, – женщина наконец подняла голову так, что свет охватил её лицо, скуластое, будто рубленое. Чуть раскосые глаза тут же вцепились в Асвейг, изучая и пытаясь будто бы проникнуть в мысли.
– Тилда? – Та кивнула. – Но как ты узнала?
– О тебе мне рассказал один человек. Который пришёл из твоего мира, – колдунья растёрла в ладонях и бросила в пламя какие-то травы.
Асвейг вдохнула дым и закашлялась, вытирая слёзы, что тут же потекли по щекам. И только потом до неё дошёл смысл сказанных Тилдой слов.
– Как он тут оказался? Кто он?
Колдунья слегка склонила голову набок, отряхивая ладони. Терпкий дурман заструился по телу, одна за другой словно вынимая из него кости. Сначала Асвейг поняла, что не может пошевелиться, а в следующий миг – начала клониться в сторону, не в силах удержать себя сидя.
– Он нашёл тебя. По следу, что ты оставила в междумирье, когда была на грани смерти. И он попросил привести тебя сюда.
Хотелось что-то сказать, но тяготящее бессилие, похоже, сковало даже язык. Асвейг, рвано вдыхая наполненный духом трав воздух, совсем легла на шкуры, откинулась на спину, чувствуя, как тело становится лёгким-лёгким, как перо, подхваченное ветром. Мысли, тревоги, страхи – всё улетучивалось из головы, оставляя пустоту и одно-единственное имя важного для неё человека. Но и его через пару вдохов уже невозможно стало вспомнить.
Глава 11
Смятая лежанка Асвейг пустовала. И выглядела так, будто девушка отошла недалеко и ненадолго. Однако её нигде не было. Небо уже занялось заревом рассвета, но от этого ничего яснее не становилось. Словно девушка улетела куда, снявшись прямо с места.
– Она пропала. Вот просто пропала! – уже злясь, отвечал Змей в сотый раз. – Я не видел никого чужого. Только отошёл малость.
Ингольв шагнул к нему и схватил за грудки. Но ромей резким ударом по рукам высвободился.
– Как можно было не заметить? Не в воздухе же она растворилась!
Лейви, уже обойдя всё вокруг лагеря вернулся. Эльдьярн, всё ещё сонно позёвывая, снова сел у костра, опустив руки на согнутые колени.
– Ни единого следа, – скальд развёл руками. – Не слепой же я, чтобы ничего не увидеть.
Ингольв снова огляделся, не веря в то, что это происходит с ним. Сколько ещё раз в жизни он потеряет Асвейг? Неизвестно. Но одно становилось всё яснее: она начинает занимать слишком много места в душе, а это плохо в преддверии того, как они расстанутся насовсем.
– Она ушла не по земле, – тихо проговорила Рагна.
Девушка стояла прямо на том месте, где ещё недавно улеглась спать Асвейг, глаза её были прикрыты, а подбородок приподнят. Знакомая поза охотницы, готовой идти по следу.
– А как же? – Ингольв уже закинул дорожный мешок на плечо, готовый идти, куда будет нужно.
– Через междумирье.
Эльдьярн вскинул голову, и его лицо вмиг потеряло краску. Похоже, он с самого начала догадывался обо всём, да только верить не хотел или надеялся, что ошибается.
– Очень яркий след от врат, – слегка растягивая слова, пробормотала фюльгья. – Они ещё не совсем закрыты. На это нужно время.
– Тилда, – обречённо вздохнул великан. – Только она способна сотворить такую сильную брешь.
Ингольв угрожающе к нему повернулся. Окинул взглядом всерьёз решая не начистить ли ему лицо, так, чтобы в следующий раз не умалчивал о том, что знает.
– И зачем же она забрала Асвейг? Зачем ты вёл нас туда? – он приблизился, но колдун только выпрямил спину, готовясь защищаться, но не оправдываться.
– Я сказал вам всё. И не знаю, почему Тилда пришла сама.
Ингольв фыркнул. Да как же! Лейви предупреждающе толкнул его в спину: чтобы не ярился слишком уж.
– Нам надо выезжать немедленно. Забирать её оттуда! – Змей тоже уже собрался и повернулся было идти к лошадям.
– Боюсь, как бы мы всюду не опоздали. Вряд ли Тилда забрала её, чтобы поговорить по душам и облегчить ей путь, – раздражённо бросил ему в спину Эльдьярн.
– Я проведу вас по этому ходу, – повысив голос, чтобы, верно, её услышали раздухарившиеся мужчины, пресекла их ссору Рагна. – Но не всех. На всех моих сил не хватит. Кому-то нужно остаться, чтобы потом остальным легче было вернуться. Это как… якорь. Иначе ход закроется совсем. Времени очень мало.
– Кого, кроме меня, ты сможешь провести? – Ингольв обвел взглядом остальных.
– Змея, – ничуть не раздумывая, ответила фюльгья. – Эльдьярн поможет мне вернуть вас. А Лейви…
– Можешь не говорить. Он просто слишком большой, чтобы его тащить через междумирье.
Девушка неожиданно зарделась. Ингольв только хмыкнул: и так понятно, зачем он ей здесь. Чтобы была веская причина вернуться. Душевные привязанности готовы вести за собой куда угодно. Даже если ты в сути своей – бесплотная фюльгья. Однако скальду, видно, удалось как-то покорить её: верно, некоторые секреты пути к женским сердцам известны только певцам.
– Если Змей не откажется…
– Не откажусь, – буркнул тот, проведя ладонью по рукояти нового меча, который долго выбирал на торге перед отъездом. – Хотя всё это, честно говоря, в голове у меня плохо укладывается.
– Что, твой бог не дал людям силы путешествовать через миры? – Ингольв глянул исподлобья, поправляя пояс с оружием.
– Скорее он не дал мне знаний о том, что это возможно.
Рагна протянула им обе руки. Ингольв осторожно взял её прохладную ладонь в свою, не зная, чего и ждать. Кто бы ещё недавно сказал ему, что он потащится через разрыв между мирами вслед за Асвейг, получил бы только насмешку в ответ. И до того самому стало любопытно, что аж внутри засвербело: если бы она ушла через огонь, он прыгнул бы в костёр? Пожалуй, да.
Показалось, он сделал всего полшага, когда фюльгья потянула его за собой, и вдруг после сырого ночного воздуха, который постоянно перетекал потоками между деревьев, всё тело окутало неподвижностью и тишиной. Казалось, здесь ничто не шевелится и даже собственное дыхание так и норовит застыть в груди.
– Слишком по сторонам не смотрите, – предупредила Рагна. – Вы всё ж живые. Вам такое видеть не положено.
Змей тихо выругался на своём языке. Ингольв успел узнать за время службы василевсу много ромейских ругательств, но на такое его разумения не хватило. И ведь это явно была не молитва богу. Уж больно грозно прозвучало.
Под ногами беззвучно перекатывались мелкие камни, Ингольв старался смотреть только на тропу, будто бы засыпанную крупой, но краем глаза не упустила необычности этого места. Оно было безликим и оттого страшным. Здесь точно не место живой душе.
– Вот те врата, через которые она ушла, – вновь заговорила фюльгья, слегка дёрнув за руку. – Они сейчас могут выбросить вас не совсем там, где нужно. Но недалеко. Я останусь здесь, чтобы провести вас обратно и не дать им закрыться.
– А Эльдьярн говорил, что только эта Тилда способна…
– Тилда почти человек. Потому это редкость, – оборвала она Ингольва. – А я нет.
– Дождёшься?
– У меня впереди вечность, уж дождусь как-нибудь, – фюльгья слабо улыбнулась. – Но вам придётся поторопиться. Проход рано или поздно всё равно закроется. Тогда придётся вам добираться самим обратно.
– Постараемся.
Ингольв с сомнением посмотрел на почти совсем закрытые врата перед ним, тонкая полоска света просачивалась между створками. Он взялся за ручку, которая едва не обожгла ладонь, но не жаром, а льдом, и шагнул в них. Ещё раз крепко выругавшись, Змей пошёл следом. Это было странное чувство: будто продираешься неведомо куда через толстый слой воды. И дышать стало тяжело, и ноги шевелились едва-едва. Но когда по лицу снова заскользили пальцы ветра, надо сказать, сильного и студёного, стало понятно, что ни вышли.
Ингольв открыл глаза, и показалось сначала, что никуда и не переместился, ну, может, за соседний холм. Однако погода говорила о том, что оказались они много севернее, чем были. С неба даже сыпал мелкий, почти незаметный снег.
