Текст книги "Адвокат вампира (СИ)"

Автор книги: Елена Комарова

Соавторы: Юлия Луценко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Антиквар оценил слова как попытку произвести впечатление. Много раз к нему являлись с черного хода подобные субъекты, преисполненные показного бахвальства и желающие продать свой товар подороже. Можно смело держать пари, что минуту спустя и этот человек откроет истинную цель визита. Возможно, мистер Локхед даже его выслушает, прежде чем подаст знак слугам. Подобная смелость иногда может быть достойна вознаграждения.

– Вы желаете что-то купить? – прохладным тоном осведомился антиквар. – Или что-то продать?

– Ни то, ни другое, – покачал головой посетитель. – Я желаю задать вам несколько вопросов, месье, и получить ответы.

– Вы не похожи на полисмена.

– Точно подмечено, месье.

Антиквар кивнул слуге и направился к входу во вторую комнату. Когда он преодолеет это расстояние в несколько шагов, поздний визитер будет уже мертв, и не придется указывать слугам, как избавляться от трупа. Это им не в новинку.

Шелковые одеяния делали слугу Локхеда похожим на экзотическую птицу. Не шаг – полет, рукава-крылья взмахнули, порождая пестрый вихрь, в котором засверкала сталь когтей-кинжалов. Менее чем одно биение сердца отделяло высокого незнакомца в темном пальто от смерти в ярких шелках…

Чудовищной силы удар в грудь отбросил слугу к стене.

Эрик, некогда известный как Призрак Оперы, неторопливо снял шляпу, открыв свету стянутые шнурком на затылке блеклые пряди, и повернул к антиквару черное лицо. Но сразу же Джейкоб Локхед понял, что смотрит на маску, жалкую и примитивную – просто кусок темной ткани с прорезями для глаз. Когда глаза гостя зажглись желтым огнем, пришел страх.

Темнолицый слуга перекатился на живот и с трудом оперся о пол, пытаясь подняться, а в атаку уже бросился второй – брат-близнец в таком же пестром одеянии. Свистнул клинок, завершая смертоносную дугу, что должна была пересечь горло незваного пришельца, но не хватило толщины одного волоса. Жесткие пальцы впились в смуглое запястье и сдавили стальными тисками. Отвратительный хруст кости ударил по барабанным перепонкам Локхеда. Левый кулак гостя взлетел и вонзился под подбородок темнолицего.

Падая, тот врезался плечом в один из шкафов и заставил его пошатнуться. Зазвенела старинная посуда, несколько вещиц не удержались на своих местах и упали, усеяв пол осколками. Прошло несколько секунд, и на Эрика набросились уже двое, осыпая его градом ударов, любого из которых было бы достаточно, чтобы проломить дубовую столешницу, достигни он цели. Незнакомец с нечеловеческой быстротой и ловкостью уклонялся, и вместо того, чтобы разбить бренную плоть, кулаки молотили воздух и запутывались в полах пальто, теряя свою силу на полпути.

Невероятным прыжком один из слуг взлетел на спину человека в маске, пытаясь добраться до горла. Второй расчетливым и жестоким ударом заставил противника рухнуть на пол. И в тот же миг рука Эрика взлетела, блокируя удар, который по задумке убийцы должен был стать последним, а следом подсечкой он свалил темнолицего и мгновенно поднялся на ноги, подхватывая своего противника. Второй все еще висел у него на закорках, делая бывшего Призрака похожим на дикого зверя, в которого вцепился охотничий пес. Подняв тело над головой, с высоты своего роста гость обрушил его спиной на сломанный во время сражения стол.

Первый убийца еще корчился в предсмертной агонии, когда второй, издав отчаянный вопль, наконец, нащупал горло врага. Всего несколько секунд понадобилось бы ему, чтобы отомстить за смерть друга, побратима, родственника.

Человек в маске схватил его, и слуга с ужасом ощутил, какая невероятная сила противостоит ему.

Медленно, но неумолимо захват слабел, а гость разжимал и разводил в стороны руки душителя. Последним судорожным усилием тот попытался вцепиться в волосы, но пальцы сомкнулись на ткани маски. Эрик отшвырнул убийцу, как пес крысу с переломанным позвоночником, и ощерился – вряд ли можно было назвать то, что появилось на открывшемся лице, улыбкой.

– Демон! Демон!

– Так меня тоже называли, – согласился гость.

Минутой позже он поднял с пола шарф, от которого избавился сразу же, как только начался бой, и обвел взглядом окружающий его разгром, цокая укоризненно языком. Подобрав и сорванную маску, Эрик приложил ее было к лицу, покачал головой, скомкал и сунул ткань в карман.

Взгляд его остановился на открытой двери, ведущей во внутренние комнаты.

Мистер Джейкоб Локхед сидел за столом в святая святых своего магазина. Он не стал запирать за собой дверь – это, как он уже понял, было бессмысленно. Бежать некуда. Спасения не будет. Оставалось лишь достойно встретить судьбу.

Размеренные шаги замерли, затем повернулась ручка, и в дверном проеме выросла высокая худая фигура.

– Не беспокойтесь, месье, – прозвучало во мраке, – я жив. А вот остальные, боюсь, мертвы.

Он вошел в комнату, и мягкий свет лампы озарил его лицо – с желтой, точно пергамент, кожей, с зияющим на месте носа провалом. Антиквар подумал, что никогда в жизни не верил в демонов – кроме тех, которые сделаны из серебра и золота и высоко ценимы знатоками, – но что тогда это за существо?

– Я желаю задать вам несколько вопросов, месье, и получить ответы, – повторил Эрик уже сказанное ранее.

– Я отвечу, – глухо отозвался Локхед.

– Bien[4]4
  Хорошо (фр.).


[Закрыть]. Не так давно Британский музей был ограблен, что очень неприятно, замечательная готовилась выставка. Кое-что из похищенного потом всплыло в вашем магазине. – Худая рука нырнула во внутренний карман пальто, и следом на стол легла фотография с изображением крылатого козла. Прижав рисунок, визитер пододвинул его к антиквару. – Кто его продал?

– Я не знал, что это экспозиция Британского музея, – ответил Локхед. – Иначе не стал бы заключать сделку.

– Или просто не выставили бы краденое напоказ.

– Вопреки тем глупым историям, которые, знаю, пользуются популярностью в определенных кругах, – хладнокровно сказал антиквар, – я не слежу за всеми событиями. Если, конечно, ко мне не обратятся заранее с определенными заказами. Мне предложили любопытный экспонат, и я его приобрел.

– Кто предложил?

Локхед протянул руку к лежащей на столе кипе писчей бумаги. С одной стороны ее придерживал старинный бронзовый зажим в виде журавлиной головы – клюв распахнулся, освобождая карточки из тончайшего, но плотного картона. Быстро черкнув на ней несколько слов, антиквар протянул карточку Эрику.

– Это скупщик, – сказал он. – Время от времени поставляет мне кое-какие предметы. Ограбление организовывал не он, но, возможно, он сумеет направить вас на верный путь.

– Благодарю, – Призрак Оперы спрятал карточку с именем в карман пальто и отошел от стола. Прислонившись к стене, он окинул взглядом комнату, задерживаясь на картинах, пока одно из полотен не привлекло его внимание настолько, что он подошел к нему поближе, чтобы рассмотреть все детали. – Потрясающе! – воскликнул он. – Неужели Рубенс?

Локхед тихо рассмеялся.

– Почти, – сказал он, давая понять, что оценил эрудированность позднего визитера. – Он принадлежал к той же школе, но имя автора затерялось в веках, что чрезвычайно расстраивает меня, ведь талант художника заслуживает признания. Увы, придется продавать его под именем более известного современника. Если, конечно, я решусь расстаться с одной из жемчужин своей коллекции.

– Главное – не продешевите, – жуткое лицо Эрика исказилось понимающей ухмылкой.

Он прошел вдоль ряда стеллажей, то останавливаясь возле вазы расписного фарфора, то разглядывая бронзовую статуэтку воина, приготовившего туго натянутый лук, то изучая золоченые корешки книг, пока очередной экспонат не заставил его замереть и на целую секунду потерять самообладание.

В небольшой нише на ложе из темной ткани лежала маска. С виду – одна из венецианских Вольто, повторяющих форму человеческого лица, только сработанная невероятно тщательно. Но, если присмотреться, становились очевидными множество отличий – в цвете, материале, изображенных чертах.

– Что это? – голос дрогнул. – Очередная подделка?

– Нет, – коротко ответил антиквар. – Оригинал семнадцатого века, но я так и не сумел узнать, ни кто его изготовил, ни для кого.

Эрик протянул руку к маске и бережно, почти нежно провел кончиками длинных тонких пальцев по ее поверхности.

– С масками связано множество суеверий, – продолжил Локхед. Он встал из-за стола и подошел к гостю, останавливаясь у него за плечом. – О тайнах и проклятиях, что будут преследовать их обладателей, если те неосторожны или недостойны…

Эрик решительно взял маску и покрутил в руках. Антиквар кашлянул.

– Прошу принять ее в подарок, – сказал он.

– Месье, это слишком щедрый дар, – ответил Эрик, и в его голосе промелькнули знакомые иронические нотки.

– Я настаиваю! – махнул рукой хозяин магазина.

– О…

Приладив маску к лицу, Эрик вновь повернулся к антиквару. В прорезях для глаз снова полыхнули желтые огоньки, но через миг, фыркнув, человек в маске распахнул дверь и вышел из комнаты.

Оставив за спиной разгромленный магазин Джейкоба Локхеда, он отправился дальше, заранее готовясь к возможным долгим поискам.

Скупщик краденого, как и предполагалось, оказался всего лишь одним из звеньев цепи, ведущей от сокровищниц Британского музея к магазину на Олд-Бонд-стрит, но даром визит не прошел, информацией тот поделился. Хотя и не сразу, конечно: его пришлось для начала слегка потрясти, подцепив за воротник и подняв на полметра над землей.

Спустя еще несколько разной степени гнусности мест и собеседников, а также еще несколько сломанных конечностей, ребер и выбитых зубов, Эрик, наконец, услышал нужное имя, заставившее его удивленно поднять брови под новой маской, но подтвердившее давно сложившееся мнение о представителях так называемого высшего общества. С другой стороны, собеседники француза, встретившиеся с ним в этот вечер, несмотря на формальную принадлежность, совершенно не заслуживали гордого звания пролетариата. Подними здесь знамя революции, мрачно подумал Эрик, забираясь на козлы, и они его немедленно украдут…

Брум остановился в переплетении отбрасываемых деревьями теней, нехитрым, но действенным образом укрываясь от сторонних глаз. Должно быть, подумал вдруг Эрик, здесь бывает дивно красиво весной и летом, когда узкие газоны, отделяющие дома от дороги, радуют глаз свежим цветом, а сквер с другой стороны улицы превращается в настоящую рощу. Нынешний зимний пейзаж напоминал картину, написанную тремя красками: белым цветом нетронутого снежного покрова и далеких звезд, черным цветом стволов деревьев и ночного неба, желтым светом горящих уличных фонарей и четырехугольников окон. Но, несмотря на лаконичность изобразительных средств, окружение буквально дышало богатством и высоким вкусом.

В Мэйфере Эрик бывал неоднократно, но шанса осмотреть этот красивейший район Лондона без спешки и суеты все не предоставлялось – его кэб не задерживался в дороге, а расследовать события, связанные с таинственным зверем, приходилось со стороны черных ходов и помещений для прислуги. На оживленной Парк-Лейн следовало и подавно смотреть в оба, а не глазеть по сторонам на фасады роскошных особняков, где жили представители местного высшего света, иными словами, совершенно бесполезные для развития цивилизации бездельники.

Судя по отголоскам, где-то по соседству был устроен очередной светский бал: играла музыка, смеялись люди, друг за другом следовали нарядные экипажи – хотя, хмыкнул про себя француз, наверняка половина гостей могла бы добраться и на своих двоих. И некоторые так и поступили, например, высокий тощий юнец, который с полчаса назад прошел по улице, весело размахивая тростью – несдобровать бы ему, попадись он на глаза кому-то из столпов местного общества, осуждающих отклонения от этикета паче государственной измены – и скрылся как раз в одном из самых красивых особняков. Особняк принадлежал некоему месье Дориану Грею.

Этого юнца Эрик узнал по приметам: настоящий трансильванский носферату, в Лондоне с частным визитом, клиент его непосредственного работодателя, а значит, некоторым образом и самого Эрика. Впрочем, для таинственного создания ночи граф имел вид до неприличия заурядный. «Типичный прожигатель жизни», – вынес ему вердикт Эрик, отметив также, что в мастерстве кровопийства носферату, вероятнее всего, значительно уступит здешним обитателям.

На втором этаже мягко светились два окна, за плотными шторами изредка мелькали тени, в остальном дом казался спящим. Неужели светский лев утратил вкус к развлечениям? Или же, ухмыльнулся про себя бывший Призрак Оперы, просто нашел новое занятие, захватившее его натуру без остатка?

Имя Грея также не было незнакомо Эрику, его называл профессор Ван Хельсинг, печалившийся из-за отсутствия точной информации (ученый не был вхож в здешние круги), упоминали слуги, правда, вряд ли можно было верить их рассказам, уж слишком экзотично звучали некоторые истории. В Ист-Энде тоже говорили о Дориане Грее, не стесняясь в выражениях. Эрик даже не ожидал, что след из рабочих районов приведет прямо в аристократический цветник.

Лошадь негромко фыркнула, выпустив на морозный воздух облачко белого пара.

– Не нервничай, моя красавица, – пробормотал Призрак Оперы по-французски, задумчиво поглаживая шею любимицы и не спуская глаз с дома Грея. Мелькнула шальная мысль – что если попробовать осмотреть дом изнутри? Возможно, там найдутся важные доказательства? Он пройдет к черному ходу, который, конечно, будет заперт, а в таком большом доме наверняка много людей и несколько сторожей, да и полиции в Мэйфере втрое больше по сравнению с другими местами в Лондоне (кроме, разве что, Букингемского дворца). Тем не менее, грабили здешних обитателей регулярно. А Эрик даже грабить никого не собирался.

– Стой смирно и жди меня, – шепнул он на ухо лошади и тенью среди других теней метнулся к особняку.

Незамеченный, он обошел дом. Вот и отдельная дверь для прислуги… Решетки, запоры и сторожа Призраку не преграда.

Чужой крик, полный боли и отчаяния, отвлек Эрика от выполнения преступных намерений, заставив зашевелиться волосы на затылке. Не думая, не рассуждая, повинуясь инстинкту, он бросился на этот крик.

Человек неуклюже бежал по Парк-лейн, падая и снова поднимаясь, вкладывая в каждое движение все силы, которых у него оставалось совсем немного. Невысокий и коренастый, в старомодном темном сюртуке с почти оторванным рукавом и болтающейся полой, на макушке – кровавый след. По всему выходило, что он только что выбрался из драки не на жизнь, а на смерть. Вот он снова упал, попытался опереться на дрожащие руки, замер, скорчившись на снегу, а потом одним рывком послал вперед уже едва слушающееся приказов разума тело. Еще одно движение, резкое, дерганое, как у марионетки в руках неопытного кукловода, но оно приблизило его на шаг к цели – парадным дверям особняка Дориана Грея. Потом еще на один шаг.

– Не может быть, – хрипло пробормотал Эрик, узнав раненого. – Игорь. Столько лет…

Полицейский патруль, проходивший по своему обычному маршруту, тоже заметил его. Раздался пронзительный свист, констебли бросились к раненому, но куда быстрее его настиг Эрик, схватил на руки и оттащил прочь, туда, где стоял кэб. Сорвав перчатку, он прижал к ткани сюртука ладонь, чтобы через мгновение отнять ее, окрашенную красным.

Кровь.

Тот, кто бил в спину, делал это наверняка – девять из десяти жертв умерли бы сразу, десятая – через несколько минут. Но лысый человек в разорванном сюртуке все еще цеплялся за жизнь.

– Тебе нужен врач, – сказал Эрик, решительно затаскивая раненого в экипаж. – И я как раз одного знаю…

Раненый вдруг тряхнул головой и, с трудом фокусируя зрение, подался вперед, хватая Эрика за лацканы пальто. С его губ, смешиваясь с хрипом, сорвались слова на незнакомом языке.

– Не понимаю, – сказал Эрик по-французски, затем повторил по-английски. К его удивлению, взгляд светлых, почти бесцветных глаз прояснился.

– Эт-то ты?

Призрак Оперы недоуменно дернул головой: кажется, Игорь бредил.

– Ты! – с трудом выговорил он. – Мой… хозяин… быть большой… беде. – Переведя дыхание, он приблизил лицо и взглянул в глаза Эрику: – Д-должен… спасти. Т-там… – он махнул рукой в сторону особняка Дориана Грея, и это, кажется, забрало остатки жизненной энергии. Руки безвольно скользнули по ткани пальто, тело Игоря обмякло, угрожая упасть на пол. От падения его удержал Эрик.

Полисмены уже приближались. Призрак Оперы закрыл дверь кэба, вскочил на козлы и схватил вожжи, посылая лошадь вперед.

На Вествик-гарденс-стрит.

Часть вторая. Темная сторона Лондона

Глава 1. Зима в Трансильвании

Два дня край пребывал под гнетом низких сизых туч. Снег валил непрерывно, застилая дневной свет и превращая дома в гигантские сугробы, и по утрам жители деревни раскапывали, подобно археологам, собственные дворы с хозяйственными постройками, да и все прочее, что невозможно было взять с собой в дом. В двух милях от деревни построили железнодорожную станцию, но ни один поезд из Сигишоары не сумел бы преодолеть снежные завалы, всего за одну ночь отделившие местность от цивилизации. Карпатская зима отдавала местных жителей во власть стихий, и они принимали свою судьбу безропотно.

Почти сразу за деревней начинался лес, на опушке довольно редкий, но чем дальше от жилья – тем гуще и мрачнее он становился. Но даже самую его чащу разделяла достаточно ровная и широкая просека, пройдя по которой, путник вышел бы в долину, не отмеченную на большинстве официальных карт.

Окрестности, насколько хватало глаз, покрывал толстый слой снега – можно провалиться по пояс – и покров его нарушала лишь цепочка птичьих следов. Леса эти никогда не знали топора дровосека, и стройные ели, отбрасывающие в сиянии месяца длинные узкие тени, вытянулись за прожитые века на десятки метров в высоту.

А на выступе скалы над замерзшей рекой возвышался старинный укрепленный замок.

Исследователи, просиживающие штаны в архивах и безжалостно губящие зрение над древними документами, отмечали несколько знатных саксонских родов, переехавших в свое время в Трансильванию. Большие, должно быть, оригиналы, коль презрели все чудеса просвещенного века и соблазны столиц ради уединения в этом медвежьем углу.

Дорога, круто поднимающаяся наверх, вела к главным воротам, и на ней было на удивление мало снега. Но и расчищена она не была, скорее казалось, что снег на нее почти не падал, будто бы сама природа решила упростить путь к замку для гостей, чье общество в эти зимние дни предпочитал хозяин. Внутренний двор и вовсе был чист.

За тяжелыми дверями ожидал просторный зал, далее путь вел к винтовой лестнице.

Поднявшись, гость попадал в длинный коридор, со стен которого хмуро изучали его ничтожество изображенные на холсте родственники графа Августа фон Виттельбурхартштауфена, хозяина замка. Коридор упирался в двери, за ним простиралась великолепная библиотека, собрание которой могло поспорить с императорским, святая святых замка.

Слуга, сухопарый мужчина в старомодной ливрее, с подносом в руках, остановился у входа и постучал. Дождавшись разрешения, он толкнул дверную створку и бесшумно вошел. Ряды книжных шкафов напоминали лес, корешки книг тускло поблескивали в неровных отблесках пламени камина, тени казались живыми. Слуга расставил на низком столике две бутылки вина и два кубка, молча поклонился и неслышно покинул комнату.

Рубиновая жидкость, хлынувшая в чашу, была ярче самоцветов. Наполнив один из кубков, граф протянул его своему гостю, почти утонувшему в огромном кресле у камина, и сам опустился в соседнее кресло. Благодарно кивнув, гость пригубил вино и одобрительно прикрыл глаза.

– «Бычья кровь». Превосходный букет.

– Держу специально для тебя, – граф взял свой кубок.

– Ты знаешь мои привычки. Я ведь вообще не пью… вина. Почти.

Сгустившаяся за его спиной тень плавно перелилась через подлокотник, будто намереваясь тоже заглянуть в кубок, а то и лично оценить богатство букета. Резкий взмах рукой, короткое румынское ругательство – и тень отпрянула, съежилась и упала на пол, сливаясь с прочими – от спинок кресел, столика и книжных шкафов.

– Никакого воспитания, – констатировал гость, отставляя кубок обратно на поднос и поднимаясь из кресла. Был это рослый мужчина лет сорока с небольшим на вид. Его длинные темные волосы стягивал ремешок у затылка, одежда отличалась простотой, хотя и добротностью, а лицо с резкими чертами трудно было назвать красивым: это было лицо воина, познавшего сладость побед и горечь поражений. Пламя камина, отражаясь в темных глазах, напоминало отблески пожаров над взятыми городами.

Хозяин замка лишь покачал головой. Он выглядел старше, лишних лет ему добавляли совершенно седые волосы, спадавшие на спину ниже лопаток. Даже намек на первоначальный цвет был ими давно утрачен, хотя, судя по густым темным бровям, в молодости граф тоже был брюнетом. Профиль с орлиным носом и волевым подбородком достоин был быть отчеканенным на монетах или хотя бы перенесенным на холст, чтобы занять свое место в галерее среди многочисленных предков и прочих родственников – военных, философов, политиков, придворных, веками приумножавших славу и силу своего государства.

– Не понимаю, почему ты их отсюда не уберешь! – продолжал тем временем темноволосый. Он стоял спиной к камину, заложив руки за спину, огонь превращал его в черный безликий силуэт.

– Куда мне их убрать? – с легкой иронией в голосе поинтересовался граф фон Виттельбурхартштауфен. – Они всего лишь призраки и абсолютно безвредны. Ни к чему не могут прикоснуться, ничего не могут испортить.

– Место приличного призрака – в подвале, – отрезал гость, усаживаясь обратно в кресло и вытягивая к камину длинные ноги в охотничьих сапогах.

Граф обернулся, одарил тени взглядом из-под нахмуренных бровей и сделал небрежный жест рукой. На миг в библиотеке стало словно темнее, огненные языки в камине колыхнулись и опали. Но это продлилось всего несколько мгновений: огонь вновь вспыхнул и осветил комнату, ровно и ярко. Призраки исчезли, все до единого.

Темноволосый с интересом наблюдал за сценой своеобразного экзорцизма, перегнувшись через подлокотник и подперев подбородок рукой.

– Впечатляет, – одобрил он и откинулся на спинку кресла. – Но я бы сказал, что ты совершенно распустил всех здешних обитателей, и я не только бестелесных имею в виду. Дисциплина! – назидательно произнес он. – Ее твоему замку не хватает. А меж тем, это основа всего! Армия без дисциплины, уж поверь мне…

– У меня нет армии, – прервал его граф. – И мне она не нужна.

– Сразу заметно, что тебе очень давно не приходилось оборонять крепость, – усмехнулся гость.

– Ты прав, – граф отпил из своего кубка и отставил его в сторону. – Надеюсь, что больше никогда и не придется. Влад, ты никак не можешь навоеваться, а с меня всего этого хватило еще триста лет назад.

– Если бы ты тогда меня не остановил, – гость дернул плечом. – Чернь…

– Было уже поздно.

– Но не для мести! – Вновь полыхнувший в глазах алый отблеск не походил на отражение пламени в камине.

– Бессмысленно, – Август опять покачал головой. – Я смирился давно, пора бы смириться и тебе. Неужели не хватает охоты на своих землях, чтобы развеять скуку?

– Не очень, – признался Влад. – Открою тебе тайну: я был чертовски рад визиту наших знакомых из Англии в позапрошлом году.

– Можно подумать, это тайна, – фыркнул граф. – Любой, знакомый с твоими привычками, предсказал бы и твою реакцию.

– Местами я с трудом сдерживался, чтобы не дать многоуважаемому профессору и его помощникам несколько ценных советов по штурму моего замка. Ужасно наблюдать, как за столь ответственное задание берутся дилетанты, – и хозяин замка, и его гость расхохотались.

Отсмеявшись, Влад решительно отобрал бутылку.

– Мне скучно, Август, скука – страшнейшее из зол, – вздохнул он.

– Неужели даже молодая жена не сумела помочь? – все еще улыбаясь, граф принял кубок из рук своего друга. – Кстати, возвращаясь к матримониальным и прочим семейным вопросам, о подобных сюрпризах, как в прошлый раз, будь так любезен, предупреждай заранее. Поверь, мне хватает забот и без того, чтобы заниматься устройством твоих бывших… подопечных.

– У тебя в замке тремя больше, тремя меньше… – гость ехидно ухмыльнулся, но, перехватив взгляд Августа, осекся. – Нет ли новостей из Лондона?

– Последнее письмо пришло три дня назад, и боюсь, что снежные завалы задержат следующие надолго, – с тенью печали в голосе ответил граф.

– Завалы можно убрать. Для нас это не составит труда.

– Не хочу привлекать внимание. В это время года о погоде говорят все, но не стоит делать болтовню чрезмерно увлекательной. Уверен, что Игорь пришлет весточку, если возникнет необходимость. Аурелю полезно почувствовать самостоятельность, это закаляет характер.

– Если тебе нужно было закалить его характер, то следовало отправлять его не в Лондон, – буркнул Влад. – Я сразу предлагал Винер Нойштадт.

– И, если мне не изменяет память, начал перечисление достоинств этого чудесного города с Терезианской военной академии, – в тон ему продолжил граф.

– Это двести лет традиций воспитания офицеров! Вспомни, какое имя носит твой сын!

– Забыть вряд ли удастся, – пробормотал хозяин замка в сторону.

– Ты считаешь его ребенком, а сколько ему лет? – продолжал, явно оседлав любимого конька, Влад. – В его возрасте я…

– Сделай одолжение, избавь меня от подробностей! – поднял руку граф. Его друг с явным сожалением замолчал.

Некоторое время они пили вино, наблюдая за игрой огня. Треск поленьев был единственным звуком в тишине.

– Аурель написал, что трижды смотрел «Макбета» и каждый раз оставался в полном восторге, – произнес наконец хозяин. – Кроме того, он свел несколько интересных и полезных знакомств, которые, кажется, примирили с моим отказом отпустить его в Париж…

Из соседнего кресла донеслось нечто неразборчивое, но по общему тону можно было догадаться, что Влад отрицательно относится как к Парижу, так и к новым знакомствам и лондонским впечатлениям молодого графа. Кроме, разве что, «Макбета».

– Хотел попросить у тебя перечитать Фронтина, – сказал он, допив вино. – Ты не против?

– Опять «Стратегемы», конечно? – вскинул бровь граф. – Пожалуй, я тебе подарю эту книгу, ты все равно уже трижды ее перечитывал, и по полгода каждый раз.

Влад вскочил и с довольным видом потер ладони.

– А как насчет «Записок о Галльской войне»?

– Сделай милость.

Оставив гостя наедине с книжными полками, где выстроились древнеримские мастера словесности и военного дела, граф подошел к окну. Открывшаяся его взгляду панорама завораживала ощущением величия природы: бесконечности черного неба с рассыпанными алмазами созвездий и мощи скал с белеющими в темноте вершинами. Воплощенная неизменность, презирающая скоротечность времени… а может, оно и впрямь остановилось в этих затерянных краях.

– Мне уже пора, – сказал, бесшумно приблизившись, Влад. – Хочу вернуться в Брашов до рассвета.

– Тебя ждут.

– Да, наблюдать за перестройкой замка. Сомнительное развлечение, доложу тебе…

– Прояви терпение. Ты ведь осаждал крепости?

– Эти воспоминания и спасают. До следующей встречи, Август.

– Рад был повидаться, Влад. Надеюсь, твой новый визит не заставит себя долго ждать.

…Зажав под мышкой книги, Влад вышел в слабо освещенный коридор и направился к ведущей вниз лестнице, рассеянно разглядывая галерею портретов. Кое с кем из запечатленных он был даже лично знаком.

– Примите глубочайшие извинения за беспокойство, господин граф, – слуга соткался из полумрака, с подносом, на котором что-то белело. – Мы только что получили телеграмму на ваше имя.

– Чушь, – отрезал Влад. – Это невозможно. Откуда здесь телеграф?

– Он в левой башне, – еще раз поклонился слуга.

Примостив книги на краю балюстрады, граф с недоуменным видом покрутил узкую полоску бумаги и вчитался.

«Граф Дракула, ваш сын в плену.

Если желаете сохранить ему жизнь, явитесь в Лондон до…»

Молниеносно развернувшись, Влад схватил слугу за горло и прижал к стене.

– В левой башне? – прошипел он, склоняясь и демонстрируя резко удлинившиеся клыки. – Веди меня туда. И, – захват усилился, – ни слова хозяину.