Текст книги "Автор сценария"

Автор книги: Елена Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Виктория:Мне кажется, я сломала ногу.

Люда:Попробуй встать – думаю, все обойдется.

Виктория встает, осторожно делает несколько шагов.

Виктория: Хм... Удивительно... А сегодня будет катер? Сегодня суббота?

Люда:Должен быть, но он назад не пойдет.

Виктория:Почему?

Люда:Бензина хватает только в один конец. Ну что, ко мне?

Виктория:Пойдём.

Пока они проходят мимо причала, многие приветливо здороваются с ними.

Люда и Виктория идут по степи.

Виктория:Вспомнила! Вчера меня приняли за привидение. Скажи, а ты видишь своих самоубийц?

Люда:Я вижу только бабушку.

Виктория:Кажется, я твою бабушку тоже видела. И еще единорога. Да... Тебе не жалко своих клиентов? Хотя, если человеку жить надоело, жалей его, не жалей... Слушай, это правда – про твоего мужа? Ужасная история...

Люда (улыбается): Ужасная... но это – народное творчество. Я никогда не была замужем.

"Привет, Никитична!" – слышен зычный голос.

По рыхлой песчаной дороге на велосипеде едет очень толстая женщина.

Люда (оборачивается): "Привет-привет!"– она машет женщине рукой.

"Тебе сегодня писем нету!" – на ходу кричит женщина.

На большой скорости она проносится мимо и скрывается за холмами.

Виктория (удивленно провожая ее глазами): Я бы и двух метров не проехала по песку...

Люда:А она научилась... Вот где ты можешь умыться!

Виктория:А что? Я запачкалась?

Люда:Еще вчера.

Виктория замечает неподалеку прудик, заросший осокой и камышом. У берега

возятся дети, а две молодые женщины – вероятно, их матери, собирают травы.

Несколько мужчин идет по тропинке, унося от пруда полные ведра. Люда с

Викторией подходят ближе. Вода в озерце непрозрачная, белого цвета.

Виктория:Странная вода.

Люда:Это молоко. Даже лучше для кожи. Ну, умывайся! – она легонько подталкивает Викторию к пруду. Та умывается, затем хочет увидеть свое отражение. Отражения нет.

Люда стоит на берегу, отражаясь в молочной воде. Виктория смотрит на ее

отражение, потом на отсутствие своего.

Виктория (обреченно):Я умерла?

Люда (смеется): Это мы все умерли, а ты пока нет, слава Богу. Ты будешь шоколад? – Люда разламывает камыш, протягивает половину Виктории.

Виктория отрицательно мотает головой. Люда отдает кусок камыша песику

с мужским лицом, который крутится у ее ног."Ишь, привязался. Не достать ему,

бедненькому..." – ласково треплет песика.

Виктория: Люда…

Люда (перебивает): Давай зайдем в дом, мы уже почти пришли. Только я не Люда, я её бабушка…

На глазах у Виктории облик Люды начинает меняться. Через несколько секунд

перед ней стоит пожилая женщина с собранными в пучок волосами, в которой

Виктория узнает свою недавнюю проводницу. Пруд и окружающая его

местность подергиваются дымкой, теряя очертания, хотя бабушка с Викторией

остаются на месте. Они оказываются у ворот дома Люды. Бабушка открывает

калитку, пропускает Викторию во двор. Стены дома стали еще белее, двор тоже сияет

чистотой, кругом расставлены цветы. Стол во дворе накрыт чистой скатертью,

на нем стоят различные блюда – фрукты, пироги, жареная рыба.

Виктория присаживается на край деревянной лавки и, не удержавшись, начинает

есть большую сочную грушу.

Бабушка (садится напротив): Можешь сказать моей внучке, что я больше не вернусь. (вздыхает) Последнее время я стала ее раздражать.

Виктория:Бабушка, а что вам от меня нужно?

Бабушка:Понимаешь, осталось всего два человека, чтобы снять родовое проклятие, и вдруг она решила все бросить, уехать к своему этому... бизнесмену. Она ведь забеременела от него, а ей нельзя рожать! Родит, и умрет, и ведь знает об этом, и все равно… – она горестно качает головой, – Целых пять лет все делала правильно, а тут на тебе…

Виктория:Вы хотите сказать, что Люда убивает людей, чтобы снять родовое проклятие?

Бабушка (отмахивается): Убьешь их! Им лишь бы покочевряжиться, комедь поломать, а как до дела дойдет… тьфу, одним словом. Нормальный самоубийца что, в такую даль поедет? Был, правда, один настоящий клиент, вот с ним мы намучились… – голос бабушки теплеет, в глазах появляется нежность, – а остальные!? Ладно бы слабаки, так некоторые еще в постель к ней залезть норовят. Людочка же не дура, понимает, что формально это всё получается… Ну так и что?! Тут у нас бюрократизм ещё тот! Двадцать шесть душ ей надо спасти, сколько ее пра-прабабка загубила, столько и спасать...

С заднего двора раздается истошный вой. Виктория вскакивает: "Что это?!"

Бабушка:Она и есть. Пойдем, покажу. – Встает, идет на задний двор, Виктория идет за ней и видит согбенную старуху, выливающую на землю из ведер какую-то темную жидкость. Под соломенным навесом стоит корова, которая безудержно и громко мычит. Подхватив пустые ведра, старуха семенит к корове и начинает ее доить. Корова умолкает.

Виктория:Здравствуйте...

Бабушка:Она нас все равно не видит. Это моя бабка, отцова мать. Она была колдуньей, ее тут все ненавидели, столько скота извела и народу... Вот за неё на весь наш род по женской линии и легло проклятие. Вишь, помереть – померла, а толку мало…

Виктория: А корова за что страдает?

Бабушка:Так это не корова, это тоже она. Сама себя доит. А как доить ее перестанут, орет благим матом – раздувает ее, что ли... Пойдем-ка в дом, а то у нас осталось мало времени.

Виктория:А что это за проклятие?

Бабушка:Женщины умирают вскоре после родов, причем рождаются только девочки.

Они проходят через двор. Виктория замечает большую птицу, сидящую на

заборе. У птицы мощные лапы, голова женщины и обнаженная грудь.

Виктория:Ух, ты! Сирин! Это же райская птица!

Бабушка:Где?

Виктория:Да вон там, на заборе!

Бабушка:Нет, это Лариска Гулевская. Вечно что-то высматривает. Пойдем, пойдем...

Они заходят в дом, бабушка проводит Викторию в свою комнату. Там почти

все без изменений, только на том месте, где висела фотография самой

бабушки, теперь другая – двух девочек примерно пяти и восьми лет…

Бабушка:Вот они, мои внучки – Люда и Олечка. Их вырастил отец, а я в бабкин дом переехала, чтоб от этой напасти свой род избавить, привела дом в порядок, крышу залатала…

Виктория:Как же вы поняли, что надо спасать какие-то души? И почему сами не умерли?

Бабушка:Не перебивай! Поняла и поняла, на то я и ведьма. И смерть только от себя отвести сумела, а от дочки не вышло, и от внучек не смогу. Пока сообразила, что к чему, и как быть с этой заразой, мне самой время помирать пришло, я девочкам рассказала, так они и слушать не хотели, думали, что спятила. А потом, через год, Людочка сюда приехала. Это она сама придумала самоубийц от смерти спасать.

Виктория:А я здесь причём? Я же не самоубийца!

Бабушка (она говорит всё быстрее, как будто торопится): Так для количества! Люда хандрит, хочет все бросить, два человека осталось всего, а она уже телеграмму Ольге отправила, чтоб никого ей больше не присылала. Ну, один то, последний, уже в дороге, а тут ты ошиваешься, я специально тебя напугала, чтоб Людочка и тебя спасла, знаешь, как тебя огрели? Если б она тебя не подобрала – всё, кронты, как говорится! А ты сама виновата – не бегала бы от неё, ничего б с тобой не случилось. Но я-то чувствовала, что твои нервы не выдержат!

Виктория (поражена услышанным): Ну ты даёшь, бабуля...

Бабушка:Ну, все, иди, иди, тебе пора! Ты здесь больше оставаться не можешь.

Она хватает Викторию за руку и тащит к двери другой комнаты, открывает дверь

(Виктория успевает заметить в комнате Люду и кого-то, лежащего на кровати) и

со всей силы толкает Викторию в спину.

Виктория открывает глаза. Она лежит на кровати, Люда меняет компресс у нее на лбу. На столике возле кровати – многочисленные баночки и пузырьки, бинты, на полу – тазики с отварами трав. В окно светит солнце, на часах – начало четвертого.

Люда:Наконец-то! Вы бредили и я вам дала успокоительное, но, кажется, переборщила. Голова не болит?

Виктория:Кажется, нет. Какой запах... трав. Я долго спала?

Люда:Почти двое суток. Вы не волнуйтесь, рана не глубокая…

"Люда! Вы дома? Люда-а-а! – раздается с улицы высокий мужской голос.– Я от

Ольги Павловны!"

Люда замирает.

Виктория: О, новый клиент…

Люда (с ужасом смотрит на Викторию): Это не то, что вы думаете! Это... только никуда не убегайте, хорошо? Вам нельзя делать резких движений.

Виктория:Я и не собиралась...

Люда:Ладно, я скоро вернусь. (выходит)

Возле калитки мнется худощавый мужчина лет сорока в джинсах и футболке, с

дорожной сумкой на плече. Он протирает запотевшие очки, увидев Люду,

быстро их надевает.

Мужчина:Здравствуйте! Вы Люда? А я тут... п-приехал.

Люда:Вижу, что приехали. Ну, заходите. (открывает калитку)

Мужчина направляется к открытой двери дома, Люда преграждает ему путь,

плотно закрывает дверь:«Нет, туда нельзя. Сюда присаживайтесь,» – указывает

на стол со скамейками во дворе. Мужчина садится за стол, Люда – напротив

него. Вид у нее очень усталый, она массирует лоб, теребит мочки ушей – видимо,

чтобы взбодриться.

Люда:Ни с кем тут не разговаривали?

Мужчина:Нет, нашел по п-плану.

Люда:Ну и что вас ко мне привело?

Мужчина:Я д-думал... Но вы же Люда?

Люда:Я Люда. Вас как зовут?

Мужчина:М-михаил. Извините, я не п-представился...

Люда:Так вот, Михаил, я в любом случае задаю этот вопрос – что вас ко мне привело? (Люда ставит перед ним стакан, наливает компот из графина).

Михаил:Конечно я... д-должен. (делает глоток) Я решил с-свести счеты с жизнью. Ну... и... надеюсь, что вы мне поможете.

Люда:И какие же у вас с ней счеты?

Михаил:А... р-разве это н-необходимо? Рассказывать?

Люда:Так лучше для работы. Знаете, чтобы не было никаких неожиданностей. И почему вы стесняетесь, если решили уйти в мир иной?

Михаил:Н-надеюсь, что его нет.

Люда:А на что вы еще надеетесь?

Михаил:Хорошо. Я п-понял. (допивает компот) Я буду к-краток. Я п-перестал себя уважать... м-мой сын м-меня п-презирает, там бывшая жена и ее м-мать, п-понимаете? Я п-получаю очень мало, и д-даже перестал быть м-мужчиной... но это все отсюда. (показывает на голову) Л-лучше не будет! М-не уже сорок три, и я чувствую с-старость...

Я б-буду один и б-буду медленно умирать, как к-крыса! А так хоть п-память останется, п-понимаете? Я бы и с-сам, но не м-могу...

Люда:Значит, если бы у вас были деньги...

Михаил (распаляясь):Дело не в д-деньгах! Во мне! Я не т-такой, чтоб у меня были деньги, я неудачник, у меня уже б-были в-возможности, я все упустил. Даже квартиру...

Люда:Понятно. А вы обращались к психологу?

Михаил:Я сам п-психолог.

Люда:Но с кем-то вы делились своими проблемами? С другом?

Михаил:Мой друг п-покончил с собой. Однажды я п-позвонил по телефону д-доверия и сказал, что т-тоже хочу... это сделать, и потом еще два раза звонил т-туда.

Люда:И что вам посоветовали?

Михаил:М-мне дали телефон Ольги П-павловны.

Люда:Так. Ну что ж, перейдем к делу. Вы хотите безболезненную смерть?

Михаил:Конечно.

Люда:Ну, знаете, люди разные бывают.

Михаил:Неужели... Можно еще компоту?

Люда:Да вы не стесняйтесь. Хотите есть?

Михаил (он залпом выпил компот): Нет, с-спасибо.

Люда:Снотворное, эфир, могу удавить небольно. Что выбираете?

Михаил:С-снотворное.

Люда:Вам все равно, что будет с телом?

Михаил:Я... я не думал об этом...

Люда:Подумайте. Надежней всего – расчленить и сжечь. Никаких следов не останется. Правда, не все соглашаются. (Михаил слушает Люду, полуоткрыв рот) Можно растворить в негашеной извести, но сейчас она у меня закончилась. На кладбище я вас, сами понимаете, не повезу, и в степи могилу копать не стану – могут увидеть.

Михаил:А... еще где-нибудь м-м-можно?

Люда:Ну не в огороде же! Можно в море. Зашить тело в мешок, привязать груз и километра два отплыть от берега на лодке. Но тут есть одна сложность.

Михаил (заворожено):К-какая?

Люда:Мне будет тяжело грести, тем более, если ветер поднимется. Поэтому грести придется вам. Убью вас в лодке, уже на месте, там же и зашью. Решайте. Дома, конечно, комфортнее...

Михаил:Я... я могу подумать? Так сразу... я не ожидал...

Люда:Ну, разумеется. Отдохните во флигеле – там кровать, чистое белье. Извините, что в дом не приглашаю, там у меня клиентка.

Михаил:Жи-живая?

Люда:Живая, но проблемы со здоровьем теперь будут. В самый последний момент передумала, если б хоть на десять секунд раньше! Мне-то все равно, а у ней красоты поубавится. В общем, отдыхайте, я тоже спать пойду, а вечером, если ничего не надумаете, свожу вас на экскурсию, есть еще подходящие места.

Оставив Михаила, Люда заходит в дом, приоткрывает дверь в комнату

Виктории.«Вика, Вы не спите?» – негромко окликает. Не услышав ответа,

тихонько входит. Виктория спит. Люда выходит на цыпочках и ложится на

кровать в бабушкиной комнате, свернувшись калачиком.

Михаил во флигеле разбирает дорожную сумку – аккуратно вытаскивает

несколько потрепанных общих тетрадей c номерами 1, 2 и т.д., большую

деревянную шкатулку, костюм в прозрачном целлофановом пакете, резиновые

«шлепанцы», моток веревки. Взяв тетрадь под номером 5, Михаил садится к

столу, открывает ее, пишет: "Вот и все. Прости, что не дописал тебя до конца, но

ты должен умереть первым. Ты был моим единственным другом, выслушивал

все мои бредни, хранил мои стыдные тайны. Ты знаешь, я могу говорить с тобой

бесконечно, но у нас мало времени. Прощай, Дневник." Отложив дневник,

Михаил открывает шкатулку – там лежит курительная трубка, две аудиокассеты,

старые письма, золотые часы с одной стрелкой, его фотография с женщиной и

мальчиком лет трех, фотография девушки с длинными волосами.

Михаил перебирает предметы, перекладывает их в шкатулке, его взгляд

задерживается на цветной открытке с надписью «Привет из Ялты», на обороте он

читает: «Мой любимый Мишенька...» Михаил смотрит прямо перед собой

невидящим взглядом.

Художник Гена устроился в степи – он полулежит у подножия песчаного холма с

бутылкой дорогого рома. Гена что-то мурлычет, прихлебывая ром и вдруг

замечает человека, идущего прямо на него. Это Михаил. Он несет дневники

и шкатулку, связанные веревкой.

Гена (приподнимаясь): О! Ко мне гость пожаловал!

Михаил останавливается (он только сейчас заметил Гену): Из-звините...

Я п-пройду...

Гена (с интересом разглядывая Михаила): Все мы должны пройти через прах.

Да... твоя жизнь только тебе по плечу. В историю уходишь, как

броненосец "Потемкин"!

Михаил (ошеломленно): Что? Вы м-мне??

Гена (акцентируя букву М): Мморе, мматушка, пламмя, ммузыка... Буква эммм – понимаешь? Ммыслить – это как по ммаслу! А ддумать – ддурно, это коричневое с бордовым. Ты, мужик, думаешь много. Да ты присядь, рома хочешь? Хотя тебя лучше молоком отпаивать.

Михаил:С-спасибо, мне н-надо... Из-звините. – Михаил уходит.

Гена (кричит ему вслед): Тебя, мужик, город высосал, бежать оттуда надо! Ты же труп, мужик, у тебя все цвета сглажены! Ты мертвец!

Михаил озирается, стоя посреди степи. Никого, только вдалеке пасется стадо

овец. Он выкапывает неглубокую яму в песке, развязывает веревку, в центр

ставит шкатулку, обкладывает ее со всех сторон дневниками, достает из кармана

стеклянный пузырек, обливает его содержимым получившееся сооружение,

несколько секунд стоит с закрытыми глазами, затем поджигает. Вспыхнув

сначала высоким пламенем, костер вскоре идет на убыль – толстые

дерматиновые обложки тетрадей плавятся, не давая разгореться бумаге,

шкатулка тоже почти не горит. Михаил начинает срывать и подбрасывать в

огонь сухую траву, находит длинную корягу и, сунув ее в костер, пытается

раскрыть тетради. Внезапно один из языков пламени порывом ветра сносит на

соседний куст и он вспыхивает, как факел. Вокруг горит и тлеет сухая трава,

только участки песка не дают пожару молниеносно распространиться по

высохшей степи. Михаил бегает, затаптывая огонь. Слышен звук

приближающегося мотоцикла. Возле Михаила останавливается мотоцикл с

коляской, на котором восседает местный участковый. Это Губарь – квадратный

румяный детина в форме.

Губарь:Это хто тут хулиганит?! – милиционер слезает с мотоцикла, подходит к костру, засыпает его песком и затаптывает. Дерматиновая жижа пристает к ботинкам Губаря, – Это шо ж за гавно ты тут сжигав? – пытается очистить подошвы корягой, замечает недогоревшую исписанную бумагу. – Докумэнты, чи шо? – выуживает несколько листов, хочет прочесть.

Михаил (бросается к милиционеру): Это не документы! Это личное! Не надо!

Я уже все п-потушил... – хочет забрать листы.

Губарь (багровеет и раздувается, наступая на Михаила): Ах ты ж харя москальська, мать твою! Он ще й рукы распускае! Личное в нього! Личное носи в штанах, поняв? Личное дома сжигать трэба! Ты ж чуть пожара не наробыв, а за таку диверсию у нас сажають. Та ты й так в мэнэ сядэшь! За хулиганство, за сопротивленье властям... На пъятнадцать суток сядешь, и штраф заплатышь!

Михаил:Из-звините... Я не п-подумал.

Губарь:Я тебэ у своем, личном погрыби закрою, там и

подумаешь. Паспорт е? Дэ живэшь?

Михаил (чуть не плача): Я в Москве живу.

Губарь:К кому прыихав?

Михаил (обреченно, но с достоинством): Я не могу вам сказать.

Губарь:Что-о?!! А ну сидай у машину! Живо!

Михаил залезает в коляску, сидит, втянув голову в плечи.

Губарь (доверительно):Ты менэ достав, аж рукы чешуться. Бить буду

довго, а завтра повизу тэбэ до Очакова... (начинает заводить мотоцикл,

оборачивается к Михаилу, орет) – Я тэбэ в останний раз пытаю, дэ живэшь?!

Михаил (еле слышно): У Люды.

Губарь (заглушая рев мотоцикла): Дэ-э?!

Михаил (громче):Там... (показывает направление) У Люды.

Мотоцикл срывается с места.

Люда спит, с головой накрывшись пледом. Звонит будильник – семь часов

вечера. Люда ворочается, переворачивается на другой бок. «Люда-а!» – слышен

со двора зычный голос Губаря. Люда вскакивает, озирается, выключает

будильник.«Людка! Выходи, прымай жениха!» – Губарь стучит в дверь.

Люда открывает дверь, прикладывает палец к губам:« Ты чего разорался?»

Губарь (сияет): "А ты чего не отвечаешь? Бачишь, кого прывиз!"

Люда:Кого привез? – выходит на крыльцо.

Губарь широким жестом показывает на мотоцикл, стоящий у калитки. Михаил

все еще сидит в коляске, боясь поднять глаза.

Губарь:Та женишка твого! Интэлигэнт, в очках, а дуже наглый. Устроил пожар – чуть степь не спалив, напав на мэнэ, а главное, издеваеться! Ты дэ такого знайшла? У нього паспорт е? Щас протокол составлять будэм.

Люда (недоумевая): Кто на тебя напал? Миша? Да ты в своем уме? Он же...

Губарь:Ах, так?! Я-то в своем, а вы оба у мэнэ попляшете!

Люда:Тихо, Петя, не горячись, пойдем, (заводит его в дом) это же недоразумение какое-то. На вот, успокойся (дает ему деньги), он не хотел тебя обижать, он просто очень стеснительный, ну прости его, ладно?

Губарь:И на кого ты мэнэ проминяла? (пытается обнять Люду) Я ж мужик, я ж сватався, всэ по-сирьозному, а ты якусь глисту полюбыла!

Люда (высвобождаясь):Кого полюбила? Михаил семейный человек, ученый, из Москвы...

Губарь:Так и я семейный, но я ж говорю тэбэ, шо разведусь! Хиба нэ вирышь?

Люда открывает дверь, почти выталкивая Губаря. Тот делает неуклюжий

реверанс, направляется к калитке. Михаил все еще в коляске.

Губарь (удивленно): Смотри-ка, еще сидит! – Тут он замечает бинокль, висящий на заборе, снимает его, рассматривает. – О! Яка гарна вещица.. мэни дуже потрибная... для роботы. (смотрит вдаль, наводит на резкость) Люда! Я конфискую бинокль!

Люда (угрюмо): Конфискуй, ворюга, – обращается к Михаилу, – Вылезайте, Миша. Вы больше не арестованы.

Михаил выбирается из коляски, стараясь не смотреть на Люду. Губарь наводит

на него бинокль, делает суровое лицо.

Губарь:Я тэбэ запомнив! Ще раз побачу – пиняй на сэбя. Профэсор! – садится на мотоцикл, уезжает.

Михаил понуро стоит, не решаясь войти во двор.

Люда:Ну, заходите, Михаил,– она закрывает за ним калитку,– Присаживайтесь, – садится напротив него.– Вот видите, и дня не пробыли на свежем воздухе, а вас уже не узнать. Вот они, силы природы. Я даже не буду спрашивать, что там у вас произошло – но это первый случай, когда клиент так меня подставляет.

Михаил:Из-звините, глупо п-получилось...

Люда:Вот именно. Я сказала Губарю, что завтра ваш знакомый должен приехать из Очакова на лодке и забрать вас. Поэтому надо что-то решать. Сейчас поешьте, а после поговорим.

Люда приносит из летней кухни кувшин с молоком и лепешки, ставит на стол, уходит.

Михаил жадно набрасывается на еду.

Край солнца скрылся за лиманом. Над косой сгущаются сумерки. Мычат

коровы, цапли расхаживают вдоль берега, рыбаки ставят сети. Люда с

Викторией в саду под яблоней пьют чай. На Виктории – куртка и брюки

Люды, она сидит в плетеном кресле, Люда полулежит на куче скошенной

травы.

Виктория : – ...и он не знает, что у тебя будет ребенок?

Люда:Пятый месяц, – она натягивает ткань на своём животе, – пока ничего не видно, да? Ладно, разберемся. Сейчас меня больше этот волнует (кивает в сторону дома). Он уже хочет жить, это ясно, но ему стыдно менять решение.

Виктория:Да... А почему ты его не выгнала под предлогом, что он засветился? Наверное, он был бы счастлив. И решение не изменил, и жизнь продолжается.

Люда:Нельзя. Он должен сам передумать.

Виктория:Слушай, он же меня не видел? Я могу прикинуться привидением, у меня хорошо получается. Это идея! Я буду стонать у него под окном. Расскажу, как невыносимо живется самоубийцам. Дашь мне простыню?

Люда:Нельзя. Мне помощь не положена. Разве что бабушку попросить...

Виктория:Она больше не придет.

Люда (удивленно): Почему?

Виктория:Она просила передать, что уже не появится. Извини, я забыла тебе сказать.

Люда:Мда-а... Знаешь, этот Миша совсем не сложный клиент, бывали и похуже. Просто я выдохлась.

Виктория:А если ты откажешься его убивать?

Люда:Не засчитается.

Некоторое время они сидят молча.

Виктория:Я придумала! Ведь он на неделю приехал?

Люда:Даже на две. Он хотел постепенно подготовиться, и очень расстроился, что надо спешить. Но все равно пока держится.

Виктория:Вот! Если он утром не передумает, скажи, что тебя срочно вызвали к родственнику, и ты будешь через неделю. Я тут за ним присмотрю, буду ему готовить. Главное, запрети ему выходить со двора. Клиент тебя не дождется – сто процентов, на второй же день сбежит. А ты пока у Игоря в домике поживешь. Так можно?

Люда:Думаю, можно. Спасибо... Зачем тебе это?

Виктория:Ну... меня это забавляет.

Люда:Да?

Виктория: Просто получилось, что я в этом участвую...

Предрассветная туманная мгла. Во дворе тихо. На скамье спят коты. Дверь

флигеля приоткрывается, выглядывает Михаил, затем выходит, озираясь, и

быстро идет к калитке. В руках у него дорожная сумка. Осторожно выдвигает

щеколду, выходит, просовывает руку и закрывает ее. Почти бегом

направляется в сторону причала. Туман лежит в низинах, солнце еще не взошло.

Возле причала, как всегда, несколько добротных лодок. Михаил стоит в

нерешительности. Замечает вдалеке, у самой воды

одинокую перевернутую деревянную лодку, идет к ней. Приподнимает

лодку, заглядывает под нее – весла на месте. Лодка привязана канатом к

тонкому стволу акации. Достав из кармана складной нож, Михаил перерезает

канат. Слышен крик петуха. Дальше Михаил действует быстро – он

сталкивает лодку на воду, подхватывает весла, прыгает в лодку (чуть ее не

перевернув) и, оттолкнувшись веслом от берега, начинает грести изо всех

сил. Всходит красное солнце, окрашивая нежным розовым цветом все вокруг -

облака, воду, чаек, паруса яхты вдалеке...

Игорь стоит на палубе парусной яхты, любуется рассветом.

Коротко стриженый широкоплечий парень (из свиты Ирины) готовит шлюпку к

спуску на воду. Вдруг Игорь замечает вдали что-то странное – почти на середине

лимана в лодке мечется человек, размахивает руками, ветер доносит какие-то

нечленораздельные звуки.

Игорь (молодому человеку):Максим, у тебя есть бинокль?

Максим:Найдется... А что?

Игорь:Принеси, посмотреть надо. Там чудик какой – то...

Михаил пытается вычерпывать воду из лодки опустошенной дорожной

сумкой. Вокруг плавают его вещи. Понимая, что лодка неумолимо

погружается, Михаил отбрасывает сумку, отчаянно машет руками, кричит:

"Помогите! На по-омощь! Я не умею плавать!!."

Люда сладко спит, на столике у кровати тикает будильник – 6.30 утра. Скрип калитки, шум во дворе, голос Игоря…:" Клади его на скамейку! Не так! Голову

держи!.. Люда! " – громкий стук в двери."Люда! Открой, это я! Нужна твоя

помощь! Это Игорь, открой!"

Люда в это время хватает домашний халат, потом юбку, наконец, надевает

широкий комбинезон, судорожно приглаживает волосы и, застегивая лямки,

открывает дверь. На крыльце стоит Игорь в мокрой одежде, на скамейке во

дворе с закрытыми глазами лежит Михаил, его голова покоится на коленях

Максима.

Игорь:Извини, что разбудил, мы тут мужика из лимана выловили, да не бойся, живой! (видя выражение лица Люды) Воду из легких я откачал, дышит нормально...

Люда (подходит к Михаилу):Он что, без сознания?

Игорь:То очнется, то опять выпадает. Не знаю, что с ним делать, к тебе ближе всего было. Может, настойка какая-нибудь есть? Мне кажется, он сильно испугался.

Люда:Чего он испугался?

Игорь:Так он же плавать совсем не умеет. Лодка пошла ко дну, и он за ней. Хорошо еще, что мы издалека заметили как он руками машет. Пусть полежит, присмотришь за ним, ладно?

Люда:Конечно! Давайте во флигель его перенесем.

Люда открывает дверь флигеля, Михаила вносят.

Виктория наблюдает эту сцену из окна своей комнаты.

Люда (Игорю): Ты же весь мокрый...

Игорь:Да, вещи на яхте остались. Слушай, давай я схожу за вещами и вернусь, может он за это время очухается. Мне так будет спокойнее. Ты не возражаешь?

Люда:Да нет, приходи.

Михаил лежит на кровати. Люда смачивает вату нашатырным спиртом, дает

ему понюхать. Михаил открывает глаза и видит над собой Люду.«Не надо» -

тихо произносит он и снова теряет сознание. Люда начинает хлопать его по

щекам, легонько трясти со словами:" Миша, Миша, все хорошо, опасность

миновала, скоро вы поедете домой, в Москву, Миша, не бойтесь, никто вас

не тронет..."

Михаил, не открывая глаз, начинает быстро говорить, совсем не заикаясь.

Михаил:Я не хочу умирать я дом куплю в деревне у меня тетя в Борисовке живет я давно хотел но думал не смогу раз я даже в городе ничего не могу но в деревне мне будет лучше я знаю точно теперь я не испугался я хотел сказать но мне было стыдно что я передумал.

Люда (поглаживая его по голове):Успокойтесь, Миша, вы сильный

человек, если вы решили жить, это замечательно, ведь покончить с собой легче всего, вы молодец, только вы чуть-чуть не утонули, разве так можно? Лиман такой широкий, а вы не умеете плавать… ну ничего, сейчас попьете чайку с вареньем, отдохнете, и на катере, на большом надежном катере поедете домой... – голос Люды звучит умиротворяюще, Михаил слушает ее речь, как дети слушают сказку.

Игорь в другой одежде, с большим рюкзаком идет по дороге, приближается

к дому Люды. Его поджидает Виктория – она сидит на скамеечке у забора.

Увидев ее, Игорь останавливается, он удивлен.

Игорь:Здравствуй... А почему ты... здесь?

Виктория:Доброе утро. А почему бы и нет? Вообще-то тебя жду, хотела поговорить.

Игорь:Ну, давай... Поговорим, – снимает рюкзак, ставит его на траву, садится рядом.

Виктория:Игорь, все, что я говорила про Люду – неправда, это у меня было небольшое помешательство. Знаешь, свежий воздух...

Игорь:То есть... ты все придумала?

Виктория:Разыгралось воображение, хороший сюжет для рассказа и все такое... В общем, извини. Я же не знала, что у вас роман...

Игорь:Если честно, я так и думал...

Виктория:Мы с Людой теперь дружим… Я ей сказала, что мы с тобой познакомились у Антонины.

Игорь (вопросительно смотрит на нее, наконец, решается):И все?

Виктория:Зачем ее расстраивать? (встает со скамейки) Ладно, я пойду... хочу прогуляться. Хотя нет, я лучше пойду к Антонине. Удачи!

Виктория уходит. Игорь направляется к калитке.

Виктория идёт по степи, неторопливо собирая букет, у нее уже есть синий

кельмек, белая «кашка», фиолетовый бессмертник. В озерце на прежнем месте

стоит увязший трактор…

ВАРИАНТ ФИНАЛА

Субъективная камера.

Кадр, с которого начинался фильм – тот же стол с клавиатурой и монитором, тот

же телефон… Руки нажимают на клавиши, на мониторе печатается

текст: « трактор стоит на прежнем месте…»

Раздаётся звонок в дверь.

Камера “встаёт”, “идёт” открывать. Та же комната тот же коридор, что и в

начале фильма, правда, теперь здесь нет беспорядка, всё чисто и убрано…

Руки поворачивают замок, открывают дверь. На пороге стоит Михаил, он

в модной одежде, дорогих очках.

–          П-привет!– улыбается он.

–          Привет, Олег… – отвечает женский голос.

“Камера” отходит от двери, пропуская Михаила-Олега в квартиру. Он проходит в комнату, ведёт себя довольно уверенно, видно, что человек тут не впервые. Присаживается за стол, достаёт из кожаного портфеля папку, кладёт перед собой.

-Новый т-телевизор? –обращает внимание на большой телевизор.

Камера “подходит к зеркалу, и в зеркале отражается Люда. Мельком взглянув на своё отражение, она идёт к комоду, берет в руки ноутбук.

Начинаются титры.

– Кофе хочешь? – спрашивает Люда.

–          Само собой, – кивает Михаил-Олег.

–          На, почитай…– Люда отдаёт гостю ноутбук, – это о премьере…

Камера “идёт” на кухню, начинает заниматься приготовлением кофе. Гость тоже заходит на кухню, вальяжно садится за стол.

–          Слушай, надо уп-помянуть этого р-режиссёра, к-как его там… Ты з-записала? Это он п-проплатил статью, – Михаил-Олег закуривает, – к-короче, часа за два уп-правимся, как думаешь?

–          Полный отстой, – говорит Люда, наливая ему кофе.

–          В смысле? – не понимает гость.

–          Да фильм идиотский…

–          А… ну п-понятно, – гость прихлёбывает кофе, – Но там же б-было хоть что-то?

Они продолжают разговаривать, но мы уже не слышим о чём, титры идут ещё некоторое время…

notes

2

3

4