Текст книги "Солнце ближе"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Все нормальные студенты сдали сессию еще летом, а Вика летом отдыхала на Крымском побережье, а потому была оставлена на осень, что ее не слишком сильно беспокоило – неофициально, папиными стараниями, она уже была зачислена на второй курс.
– Ну так папа же… – Вика наконец расправилась с молнией и сбросила куртку, – папа поможет!
– Папа отдыхает, – хмуро ответила Лера, – я с ним вчера поругалась, так что ни о какой помощи не может быть и речи.
– Да брось ты, – с сомнением протянула Вика.
– Вика, у меня экзамен! А я ничего не знаю! Что мне делать? – Лера умоляюще смотрела на подругу.
– Но я ведь не Бог, Лерка, – неуверенно, словно сомневаясь, произнесла Вика, вынимая из сумки пакет с молоком, – на, отнеси в холодильник.
Вика опустилась на диван, поджала по привычке под себя ноги, а Лера, вернувшись через минуту, уселась возле нее на полу.
– Что мне делать? – повторила она свой вопрос, и Вике наконец пришлось над ним задуматься. Вариантов ответа не возникало абсолютно никаких.
Вика робко предложила один, практически не осуществимый:
– Учи.
– Выучить всю экологию за сутки?! Ты что, издеваешься? Я же не ты, это ты у нас умная!
– Прекрати, – Вика почему-то всегда злилась, когда Лера называла ее «умной», – я ничуть не умнее тебя, у меня просто кругозор шире. Но это дела не меняет. Хочешь, я поговорю с твоим папой?
– Нет! – Лера замотала головой. – Что ты, с ума сошла?! Он ведь понятия не имеет о том, что я из пятнадцати семинаров была только на двух.
– Да, дело серьезное, – озадачилась Вика, – ну хочешь, давай я тебе помогу? Правда, я никогда… Как бы это сказать помягче, не интересовалась этой наукой и весьма приблизительно…
– Я тоже, – радостно перебила ее Лера, – я тоже – весьма приблизительно! Ты… Вика, ты будешь со мной учить экологию?
– Буду, – Вика пожала плечами, – куда же я от тебя денусь, наказание ты мое…
– «Текущие природоохранные затраты классифицируются… классифицируются в соответствии с типовой группировкой по статьям и элементам затрат. К ним относятся затраты на материалы, энергию и топливо, необходимые для осуществления реакций…» – Вика посмотрела на часы и щедро зевнула. – Послушай, Лер, ты вообще хоть что-нибудь запомнила?
– Кое-что, – честно призналась Лера, – совсем немножко.
– Половина третьего. Как ты считаешь, тебя спасет, если мы еще два часа будем сидеть над этой чертовой тетрадкой и выяснять особенности классификации…
Лера потянулась в кровати.
– Может, еще кофе?
– Да нет уж, спасибо, и так сердце словно пламенный мотор. Ладно, давай последний рывок – и спать.
Набрав в легкие побольше воздуха, Вика бодро продолжила декламировать слова, смысл которых казался ей весьма приблизительным.
– «В дальнейшем в рамках этих источников можно выделить специальные фонды и направления их кредитования, связанные с финансированием затрат на природоохранную деятельность…»
Некоторое время она читала, уже и не пытаясь вдуматься в текст, а потом перевела глаза на Леру в надежде устроить ей допрос с пристрастием. Подруга, закрыв глаза, мирно и тихо спала, положив обе ладони под щеку.
– Лерка… – неуверенно прошептала Вика, но та, как и следовало ожидать, ее уже не услышала. Вика собиралась начать возмущаться по поводу того, что вот она тут распинается, а Лерка дрыхнет, как будто бы это и не ей надо, но вместо этого улыбнулась, отложила в сторону надоевшую тетрадь, поправила одеяло, накрыв им Леру до самого подбородка, потушила свет и наконец опустилась на подушку. Лера что-то невнятно пробормотала во сне. Вика провела рукой по ее волосам, прошептала «спи» и, отвернувшись к стенке, тоже закрыла глаза. Тут же в суматошном вихре перед ней закружились буквы из тетрадки. Вика прислушалась к равномерному тиканью часов на стене – монотонные звуки всегда успокаивали. Минут десять она лежала без движения, но, несмотря на усталость и дикое желание спать, уснуть так и не смогла. Это состояние, впрочем, было ей знакомо – элементарное перенапряжение, когда уставший организм до такой степени напрягся, что никак не может наконец расслабиться. Она тихонько, стараясь не потревожить сопящую рядом подругу, перевернулась на другой бок, сунула руку под подушку – и внезапно нащупала что-то жесткое. Жесткое, совсем не похожее на смятую простынку или уголок подушки. Не долго думая Лера осторожно вытянула из-под подушки свою находку и при свете луны смогла различить лишь то, что это была бумага. Бумага, запечатанная в конверты – какие-то письма… Что-то смутное, давно забытое мелькнуло в сознании и заставило Вику снова протянуть руку к кнопке настольной лампы.
«Аджарская ССР, г. Батуми», – прочитала она обратный адрес на конверте и почему-то разжала пальцы. Конверт выскользнул и упал на подушку, слегка задев по щеке спящую Леру. Она поморщилась и перевернулась на другой бок, снова что-то пробормотав во сне одними губами.
– Китаец, – проснувшись через три часа после того, как заснула, Лера рассматривала в зеркале свои припухшие глаза, – настоящий китаец. Черт бы побрал эту экологию! Надо было пораньше спать лечь, все равно толком ничего не запомнила. Ну что ты молчишь? Ведь правда же, я похожа на китайца?
– Немного, – ответила Вика, – но это тебя не портит. Даже придает какой-то шарм, я бы сказала.
– Шарм, – досадливо поморщилась Лера, – скажешь тоже! А ты, я смотрю, бодренькая… Выспалась, что ли?
– Да я и не спала.
– Что, экологию всю ночь учила? – недоверчиво спросила Лера и, не дождавшись ответа, предложила: – Может, ты вместо меня ее пойдешь сдавать?
– Вместо тебя? – Вика почему-то побледнела и усмехнулась какой-то горькой усмешкой. – Разве ты не помнишь, мы ведь договаривались, что я больше никогда ничего не буду делать вместо тебя?
– Мы договаривались… Ты о чем? – нахмурившись, уточнила Лера.
– Я об этом. Вот об этом. – Викина рука нырнула под подушку. – Может быть, ты мне скажешь, что это такое? Что это значит?
Лера растерянно смотрела в пространство.
– Это письма.
– Вижу, что не собрание сочинений Пушкина, – угрюмо ответила Вика. – А что они здесь делают?
– Лежат.
– Лежат. Спят, что ли?! Лерка!..
Лера быстро-быстро захлопала ресницами, и вот уже первая слезинка скатилась из припухших глаз, за ней вторая… Вика вскочила с кровати, подлетела к подруге и прижала ее к себе.
– Извини… Прости меня, пожалуйста, Лера. Я не хотела… Не хотела тебя обидеть, не думала…
Она снова гладила подругу по волосам, а та, уже не сдерживаясь, плакала так безутешно, что Вика не выдержала:
– Успокойся, прошу тебя! Ну, давай сядем, поговорим… Ты же знаешь, мы поговорим, и все станет хорошо! Ведь так всегда бывает, ты же знаешь… Пожалуйста, Лера, не плачь, ты ведь на самом деле станешь похожа на китайца…
Лера еще очень долго не могла успокоиться.
– Я не могу. Не могу его забыть, Вика, – наконец выдавила она из себя, отстранившись.
– Сумасшедшая. – Вика опустилась рядом с ней на колени. – Но почему же ты мне не сказала?
Некоторое время Лера молчала, потом наконец ответила вопросом на вопрос:
– А почему ты мне не говорила, что пишешь стихи?
Вика пожала плечами:
– Не знаю. Наверное, потому, что это просто глупость.
– А это – не глупость? Почти пять лет, каждый день, каждую ночь – все время думать об одном человеке, которого даже ни разу в жизни не видела! Не слышала даже голос! Разве это – не глупость?
– Наверное, это или глупость, или… Или любовь.
Лера смотрела куда-то вдаль и молчала.
– Я все это придумала…
– А может быть, нет? Господи, какая же ты! Сказала бы раньше…
– И что? Разве бы от этого что-нибудь изменилось? Ну вот теперь ты знаешь. И что?
Вика не отвечала.
– А откуда ты узнала… про стихи?
– Случайно, просто попалась на глаза твоя тетрадь. Давно, уже почти два года назад.
– Я и забыла про нее. Уже сто лет ничего не писала. Лера, мы должны что-нибудь придумать!
– Ничего… ничего мы не придумаем. Слишком много времени прошло, уже поздно, – равнодушно ответила Лера.
– Но давай по крайней мере попытаемся! – Вика поднялась, подошла к окну. – Иди сюда, посмотри!
За окном стояла осень. Буйство красок – зеленые, бордовые и желтые листья на фоне прозрачно-голубого неба, розовеющего неровной полосой над горизонтом. Даже серый асфальт казался не привычно унылым, а каким-то праздничным фоном осенней палитры.
– Красиво, – без эмоций произнесла Лера.
– Ты должна его найти. По крайней мере хоть один раз встретиться и понять. Может, все твои страдания на пустом месте.
Лера глубоко вздохнула:
– Я боюсь, Вика. Боюсь, что это не так…
Скрипнула входная дверь. В комнату не постучавшись вошла Лариса.
– Привет, лесбиянки! Проснулись уже, а я вас разбудить хотела!
Лерина мама дразнила их лесбиянками за то, что они часто спали в одной постели.
– Лерочка, завтрак на столе. Только, пожалуйста, девочки, не оставляйте посуду. Ну все, мы побежали. Ни пуха тебе, Лерик!
– К черту! – все так же грустно отозвалась Лера.
Лариса снова закрыла дверь, оставив в комнате облако сладковатого аромата. Вика принюхалась и вопросительно уставилась на подругу.
– Какой-то новый аромат от «Гуччи», – ответила Лера на ее невысказанный вопрос, – вчерашнее приобретение. Мне не нравится. А тебе?
– А мне очень даже нравится, – ответила Вика.
– Этого и следовало ожидать!
Они произнесли это вместе, стройным хором, и Лера, рассмеявшись, привычно спросила:
– Когда радоваться будем?
«Ребенок», – подумала про себя Вика. Лера, раба примет и суеверий, с совершенно детской искренностью верила в то, что если два человека одновременно подумали об одном и том же и высказали свои мысли вслух, то их непременно ожидает радость. Нужно только загадать, когда она случится.
– Сегодня, в девятнадцать тридцать пять, – серьезно ответила Вика.
– Отлично! – Лера повеселела, – слушай, мы ведь с тобой так похожи, у нас так много общего… А почему-то запахи нам нравятся категорически разные. Ладно, черт с ними, с запахами, да и вообще со всем остальным. Пойдем на кухню.
Задержавшись на мгновение у зеркала, Лера снова тихо прошептала:
– Китаец… Кошмар, настоящий китаец!
Начало рабочего дня прошло как в тумане. Только теперь, проводив Леру в институт, наскоро собравшись, опоздавшая на работу Вика почувствовала, как измотала ее прошедшая бессонная ночь. Глаза слипались, свет монитора казался ослепляющим, а в голове звучали обрывки бессмысленных фраз: «отчисления, связанные с содержанием и эксплуатацией основных фондов… затраты, связанные с управлением природоохранной деятельностью…». В половине десятого, сняв телефонную трубку, она услышала ликующий голос подруги:
– Сдала!
– Так быстро? – удивилась Вика.
– Ну да!
– Что тебе досталось?
– Да галиматья какая-то… Я и двух слов, наверное, связать не смогла бы. Спасибо папочке.
– Понятно, – засмеялась Вика, – то есть ты хочешь сказать, что бессонная ночь оказалась всего лишь зря потраченным временем?
– Не совсем. Вика, – в интонации Леры появились нотки заговорщицы, – а ты не могла бы… не могла бы отпроситься с работы на сегодня? Или хотя бы уйти пораньше?
– Ты хочешь отметить успешную сдачу экзамена по экологии? – с сомнением в голосе поинтересовалась Вика.
– Да нет, не в этом дело! У меня другие планы. И ты мне очень, очень нужна!
– Не знаю, Лера… А что случилось?
– Случилось – все! Я решилась!
– На что ты решилась?
– Уехать жить в Китай! – Настроение у Леры определенно было отличное, чего Вика о себе сказать не могла.
– Может, все-таки проще проспаться?
– Ладно, Вика, я здесь, на кафедре, долго разговаривать не могу. Через полчаса я к тебе подъеду.
Лера повесила трубку, а Вика словно в полудреме долго слушала отрывистые гудки телефонного эфира. С трудом сосредоточившись, она принялась заполнять накладные на отпуск партии мягких игрушек. Лера ворвалась в кабинет спустя минут пятнадцать. Глаза горели мягким, приглушенным светом, припухшие веки разгладились, щеки пылали алым румянцем.
– Прекрасно выглядишь, – похвалила Вика.
– Потому что настроение прекрасное! Вика! – Лера огляделась по сторонам и, недвусмысленно приподняв брови, дала понять, что хочет поговорить без лишних свидетелей. Вика поднялась со своего места и вышла вслед за Лерой в коридор, на лестничную площадку. Та достала из пачки две сигареты, обе прикурила и протянула одну Вике.
– Ты должна пойти со мной, – заявила она тоном, не допускающим возражений, и выпустила из легких ровную струйку голубоватого дыма.
– Я должна пойти с тобой… в адресное бюро? – осенило Вику.
– Ну да! – Лера прямо-таки заискрилась от восторга. – Мы узнаем его адрес для начала. Это же элементарно! Ты помнишь его письмо – то, самое первое, где он рассказывал о себе?
Вика, естественно, помнила это письмо очень смутно, а Лера, как выяснилось, знала его наизусть.
– Там есть фамилия, имя, отчество и год рождения. Ведь этого достаточно для того, чтобы нам дали адрес?
– Ну да, ты же знаешь все, кроме адреса. Конечно, достаточно. А ты… ты уверена?
Лера поморщилась:
– Ну вот, сначала сама уговаривала меня, а теперь сомневаешься!
– Это не важно, сомневаюсь я или не сомневаюсь. Важно, чтобы ты сама…
– Я – сама, – перебила Лера, – конечно же, я сама так решила! Послушай, ведь ты была права – мне необходимо его увидеть! Ведь я как последняя дура влюблена в картинку. Это примерно то же самое, что пять лет безутешно страдать по Рики Мартину…
Вика поморщилась при упоминании этого имени.
– …или Зинеддину Зидану! – выпалила Лера.
– Это еще кто такой?
– Темная ты! Самый знаменитый французский футболист, красавец мужчина, ну да это не важно. Согласись, я нахожусь в похожей ситуации.
– В общем-то да, – согласилась Вика.
– Вот именно! Может быть, я его увижу, и все встанет на свои места, и я пойму, что он мне совсем не нужен, что все это – просто детство, которое так настойчиво не хочет уходить. А если нет – кто знает, может быть, это…
– Судьба! – торжественно заключила Вика.
Эта торжественность в голосе подруги немного покоробила Леру.
– Зачем ты так?!
– Прости, – Вика улыбнулась, – ты все совершенно правильно решила. Тебе просто необходимо его увидеть. А о том, что будет потом, пока не думай.
– Я и не думаю, – заверила ее Лера. – Ну так что, мы идем?
Вика задумчиво поддела ногтем вспучившуюся краску на подоконнике. Маленький бесформенный кусочек, похожий на облако, сразу же отделился от поверхности, подпрыгнул, слетел на пол и забелел островком на темно-коричневой поверхности пола.
– Это что еще за вандализм? Кажется, здесь совсем недавно ремонт делали?! – ненатурально возмутилась Лера.
Вика усмехнулась:
– Ладно, сейчас попробую с начальством поговорить. Вид у меня сегодня и правда не очень свежий. Сошлюсь на болезнь.
Через полчаса они уже стояли в очереди в адресное бюро, и Лера снова возмущалась:
– Взбесились они все, что ли? Почему внезапно всем понадобилось срочно выяснять чьи-то адреса?!
Вика не ответила, тайком наблюдая за подругой. Внешне Лера выглядела спокойно, и только одна Вика замечала, что та слишком часто и нервно покусывает губы, сжимает и разжимает пальцы, растерянно и тревожно оглядывается вокруг. Наконец им выдали маленький клочок бумаги – заявку, на которой необходимо было написать данные искомого человека. Вика сунула в окошко смятую десятирублевую купюру и поспешила вслед за Лерой, которая, уже пристроившись на самом краешке стола, старательным детским почерком выводила имя «Кирилл».
Пятнадцать минут ожидания показались вечностью. Наконец из двери напротив вышла девушка с пачкой квитанций. К ней сразу же бросилась целая куча народу. Лера и Вика были одними из первых.
– Аникеев… Арзямов… Нурмухамедова… – равнодушно и спокойно, на одной ноте, она читала фамилии, написанные на квитанциях, которые тут же буквально вырывали у нее из рук, и наконец добралась до той фамилии, которую с таким трепетом ожидали Лера и Вика: – Туманов.
Старую «хрущевку» на окраине Ленского района они отыскали достаточно быстро. Лере пришлось приложить немало усилий для того, чтобы уговорить Вику подняться на пятый этаж и поговорить с Кириллом – сама она никак не могла решиться на то, что вот так вдруг «свалится ему на голову».
– Пойми, Вика, мне страшно. С каждой секундой я все более отчетливо понимаю, какую глупость совершила. Но ведь назад пути нет, так? Ну пожалуйста, попробуй ты поговорить с ним. Объясни ему все, скажи, что твоя подруга немного сумасшедшая…
– Обязательно, – пообещала Вика, – так и скажу.
И права буду.
«Да, жизнь щедра на сюрпризы. Не знаешь, где споткнешься, а где – взлетишь, кругом – одни повороты, и никогда нельзя заранее предугадать, что тебя ожидает, когда ты шагнешь за этот поворот», – рассуждала Вика, медленно спускаясь вниз по лестнице, словно в тумане, снова и снова прокручивая в сознании все то, что только что с ней произошло. Дверь, обитая старым выцветшим дерматином, серая кнопка дверного звонка, приближающиеся шаги…
Она сразу его узнала, несмотря на то что в последний раз держала в руках его фотографию почти пять лет назад. Он абсолютно не изменился с тех пор – все те же живые светлые, серые с синевой, глаза, жесткий подбородок, высокий лоб… И та же самая прядь непослушных волос, торчащая между ровным пробором и никак не желающая склониться ни вправо, ни влево.
Она очень хотела увидеть Кирилла – но почему-то в тот момент, когда это наконец произошло, поняла, что попала в глупую до крайности ситуацию. А поняв, окончательно растерялась и забыла все те слова, которые собиралась сказать. Вика мучительно пыталась придумать, что сказать, но в голове была пустота. Наконец молчание было нарушено самим виновником Викиного замешательства.
– Вы к кому, девушка?
Он смотрел на нее, нерешительно улыбаясь, слегка прищурившись – видимо, пытаясь отыскать в лице знакомые черты.
– К вам, – выдохнула наконец осмелевшая от его улыбки Вика, – ведь вы – Кирилл?
Сделав шаг назад, он тут же посторонился:
– Проходите.
Вика нерешительно переступила порог и оказалась внутри маленькой прихожей, почему-то показавшейся ей знакомой. Потом она вспомнила, что такая же квартира – и соответственно такая же прихожая – была у ее бабушки, которая жила на другом конце города в такой же однокомнатной «хрущевке». Бабушка умерла очень давно, когда Вике было шесть лет, но она до сих пор помнила, как уютно было у нее в доме. Помнила горьковато-сладкий запах ванили, мягкий, приглушенный свет ночной лампы и лицо бабушки, покрытое глубокими морщинами. В ее маленькой прихожей было так же тесно, как и здесь, – темно-коричневая полка с обувью, вешалка, маленький низкий полированный столик, на котором стоял старый телефонный аппарат с круглым диском. И даже цвет был точно такой же – темно-зеленый.
– Как у бабушки, – неожиданно для себя проговорила Вика.
– Что? – переспросил Кирилл, удивленно подняв брови.
«Идиотка!» – мысленно обругала себя Вика, поняв, что умудрилась усугубить и без того странную и достаточно глупую ситуацию. Но отступать было уже некуда.
– У вас квартира, как у моей бабушки, – упрямо повторила она, глядя в сторону, – прихожая точно такая же, и даже телефон…
– Да… – Он развел руками, наверное, просто не предполагая, о чем ему дальше беседовать с этой странной особой, и добавил: – Ну надо же…
Вика, мечтая лишь об одном – провалиться сквозь землю, чудовищным усилием воли все-таки заставила себя поднять глаза. Кирилл смотрел на нее, слегка нахмурившись, и вдруг она заметила, как губы его дрогнули и расползлись в широкой улыбке. Она улыбнулась в ответ – сначала робко, а потом, внезапно почувствовав облегчение, громко рассмеялась вместе с ним.
– На самом деле, – проговорила она, вытирая выступившие на глазах слезы, – на самом деле я здесь совсем не поэтому. Я…
Она опять замолчала, и он попытался продолжить за нее:
– Ты хотела меня увидеть для того, чтобы…
Он внезапно перешел на ты, но Вику это ничуть не задело – скорее, принесло облегчение.
– Я знакомая одной девушки, которая… – Вика снова запнулась.
– Да зовут-то тебя как?
Вика вздохнула, почувствовав себя меленькой и глупой девочкой. Это ее слегка разозлило, и она попыталась наконец взять себя в руки и говорить более вразумительно.
– Меня зовут Вика. Но мы с тобой не знакомы. Пять лет назад ты переписывался с моей подругой Лерой… Помнишь?
В наступившей тишине Вика слышала, как гулко и часто стучит ее сердце. Молчание, длившееся не больше нескольких секунд, показалось ей нескончаемым. Он медленно опустил глаза и произнес словно извиняясь:
– Знаешь, я иногда не могу вспомнить, что было вчера. А ты говоришь – пять лет назад! Лера, значит?..
– Ну так он вспомнил?! Вспомнил или нет?! – Лера дергала ее за рукав, торопила, тревожно заглядывая в глаза, хотела узнать все сразу и в то же время снова и снова возвращалась к тому, о чем Вика уже говорила.
– Да говорю тебе… Да отпусти ты куртку, Лерка! Ненормальная, тебе нервы лечить надо!
Лера послушно опустила руки вниз и застыла как истукан – без движения, с тоской заглядывая в Викины глаза.
– Да не смотри ты, как побитая собака! – возмутилась Вика.
– О Боже! Этого не делай, того не делай! Прекрати издеваться, разве ты не понимаешь, в каком я состоянии! – Лера умоляюще сложила руки на груди, словно в исламской молитве. – Ну так он вспомнил?
– Не знаю, – задумчиво проговорила Вика, – я так и не поняла. Может быть, вспомнил, но очень смутно, или просто сделал вид, что вспомнил…
Вика не обманывала. Через несколько мнут после того, как она начала излагать ему все подробности давней переписки, Кирилл сказал, что, кажется, что-то такое припоминает. Он даже сказал, что помнит фотографию девушки у рояля, только, к сожалению, ее не сохранил, потому что вся армейская переписка куда-то затерялась.
– И что потом?
– Потом я спросила у него, не хочет ли он с тобой встретиться, и он ответил, что очень хочет, – в третий раз повторила Вика.
– Он так и сказал?
– Лера! Я тебя сейчас убью! – взорвалась она, потеряв терпение. – Сколько можно спрашивать одно и то же?
Лера притихла – надолго, почти до самого конца троллейбусного маршрута. Уже у выхода она внезапно спросила:
– Он тебе понравился?
– Он – мне? – Вика быстро спорхнула со ступеньки троллейбуса и удивленно смотрела на замешкавшуюся на выходе Леру. – А с чего это он должен был мне понравиться?
– Ни с чего, – отмахнулась Лера, – просто скажи: он тебе понравился? Ну, внешне и вообще? Какой он?
Вика пожала плечами, раздумывая.
– Знаешь, он такой же, как на фотографии. Я его сразу узнала. Симпатичный. Глаза такие… Как тебе сказать, не серые и не голубые. Ну а вообще – не знаю, я же с ним не долго общалась.
– Двадцать шесть минут, – уточнила Лера, и Вика удивилась:
– Так долго, надо же!
– Представь себе. Вика?
Вика обернулась, и застывшая на минуту без движения Лера внезапно бросилась ей на шею.
– Сумасшедшая… Да ты меня сейчас на землю свалишь, перестань!
Кирилл должен был позвонить Лере на следующий день, чтобы договориться о встрече.
– Уж лучше бы ты над учебниками корпела! – стонала Вика на исходе дня. – Лерка, честное слово, я тебя уже просто видеть не могу! Ты меня сегодня извела. Я так хочу спать!
– На том свете отоспишься, – невозмутимо ответила Лера.
– Спасибо тебе, дорогая. Но мне и на этом хочется. Да ведь ты сама почти всю ночь не спала. Между прочим, это очень отрицательно сказывается на внешности.
– Успею выспаться. Вика, ну пожалуйста, давай поговорим!
Вика вздыхала, прекрасно понимая, что совесть ей не позволит бросить сейчас Леру одну. Несмотря на то что время приближалось уже к двенадцати ночи, подруга была полна неукротимой энергии.
– Так о чем я буду с ним разговаривать? – в очередной раз спросила Лера, поставив на журнальный столик поднос с двумя чашками кофе. – Вика, мы ведь должны все продумать!
Вика медленно отпила глоток обжигающей жидкости, ощутив приятную теплоту, медленно проникающую внутрь. Спать, как ни странно, захотелось еще сильнее. Отставив чашку в сторону, она прикурила сигарету.
– Разговаривать можно о чем угодно. Пойми, Лера, никогда нельзя предвидеть заранее, как будет развиваться разговор. К тому же ты не знаешь, насколько он общителен, что предпочитает – говорить или слушать, – рассуждала Вика.
– Но ведь есть же какие-то общие законы психологии, – возразила Лера, – ты же профессионал, посоветуй!
– Какой же я профессионал, только второй курс начала. – Вика протянула подруге докуренную до половины сигарету, чувствуя, что с никотином в этот день она явно переборщила. Горло саднило, каждая затяжка, казалось, обжигала легкие, привкус дыма был горьким, а не сладковатым, как обычно. Лера тоже закурила.
– Послушай, я знаю, есть такая книга, ее написал известный психолог, Дейл Карнеги. Как начать жить и перестать беспокоиться…
– …как приобретать друзей и оказывать влияние на людей. – Вика не дала ей закончить фразу. – Ну есть такая книга, и что?
– Только я ее не читала. А говорят, там много полезного и интересного.
– Так возьми и почитай! – усмехнулась Вика.
– Я не смогу ее прочитать за одну ночь. Вика, а мне лучше пойти уложить волосы в парикмахерской или… Может, ты меня причешешь?
Вика обреченно вздохнула:
– Лера, мы сейчас о чем говорим – о парикмахерской или о Дейле Карнеги? Или ты уже вообще ничего не соображаешь?
Лера кивнула, выражая свое полное согласие с последней версией подруги.
– Тогда давай спать! – Вика решительно поднялась с кресла. – Ты у меня останешься или домой пойдешь?
– Домой пойду. Только… Давай напоследок еще по чашке кофе, а?
– Наркоманка.
– Ну пожалуйста.
– Ладно, сейчас налью.
Вика ушла на кухню. Ей пришлось долго возиться с грязными чашками, которых за прошедшие несколько часов в раковине накопилось дикое количество. Пока закипал чайник, Вика стояла возле приоткрытого окна, вдыхая свежий, слегка морозный воздух, прислушиваясь к загадочным ночным звукам. Насыпав в чашку кофе и сахар, она капнула туда немного воды и принялась растирать получившуюся смесь до цвета карамели – Лера очень любила кофе с пенкой. Наконец напиток был готов. Вика, осторожно поставив горячую чашку на блюдце, медленно и тихо зашла в комнату.
– Ваш кофе, гос… пода.
Ей пришлось резко снизить тембр голоса. Лера, свернувшись в кресле клубком, спала, положив голову на мягкий кожаный подлокотник.
– Ну вот, – без эмоций произнесла Вика. Вернувшись на кухню, она вылила кофе с пенкой в раковину, сполоснула чашку. Нерешительно повертев в руке сигарету, снова положила ее обратно в пачку. Часы показывали пятнадцать минут первого. Где-то далеко беззлобно, как будто бы отдавая дань традиции, лаяли собаки. Вика прикрыла створку окна, потом прошла в комнату и, прислонившись к стене, некоторое время смотрела на Леру. Та лежала спокойно и тихо, как будто бы заснула не в узком и неудобном кресле, а на привычной мягкой поверхности собственного дивана. Узкая и длинная прядь темных волос упала на лицо, разделив его на две части – в полумраке казалось, что на лице у спящей девушки шрам. Вика подошла и осторожно убрала прядь с лица, заправила ее за ухо. Лера при этом даже не шелохнулась. Достав из шкафа тонкий клетчатый плед, набросила его на Лерины плечи, выключила свет и ушла спать в родительскую спальню.
– Ну все, ни пуха!
Это и был тот самый день, когда Лера упорно не хотела замачивать курицу в уксусе. Вика откинулась в кресле, в последний раз придирчиво осмотрев подругу.
– Выглядишь просто великолепно. Только бледная немного. Волнуешься?
– Не то слово, – обреченно вздохнула Лера, – просто с ума схожу. Как будто первый раз на свидание.
– Ничего, все когда-то бывает в первый раз. Все, Лера, иди. Женщина, конечно, должна опаздывать, но не настолько, чтобы ее перестали ждать.
Лера слегка качнулась на высоких шпильках, и Вика в который раз подумала, что напрасно она нацепила новые, еще ни разу не надетые туфли – тем более на таком высоком каблуке. В остальном все было безупречно – и прическа, над которой Вика трудилась целый час, создавая видимость естественного беспорядка, и макияж – едва заметный, выдержанный в пастельно-бежевых тонах, и одежда – классическое маленькое черное платье, простое и в то же время изысканное, очень выгодно подчеркивающее все достоинства Лериной фигуры… В которой, впрочем, не было недостатков.
Лера снова вздохнула:
– Может, присядем на дорожку?
– Да ты совсем с ума сошла! – рассмеялась Вика. – Ну нельзя же так… Мне что, пинками тебя выталкивать?
– Все, уже иду!
С порога Лера обернулась, сложила губы бантиком.
– И я тебя, – привычно ответила Вика и собиралась уже захлопнуть дверь, как вдруг Лера остановилась и тихо спросила:
– Вика, я тебя иногда не понимаю… Как ты умудрилась дожить до девятнадцати лет и ни разу не влюбиться?!
Не дожидаясь ответа, она сбежала вниз по ступенькам. А Вика закрыла дверь, прислонилась к холодной бетонной стене и медленно сползла на пол.
В зеркале, висящем на противоположной стене, в самом низу, почти на уровне пола, отразилось ее лицо. Нельзя было сказать, что это лицо красавицы, но лицом дурнушки его тоже назвать было невозможно. Несколько лет назад – как раз в то время, когда переписка Леры и Кирилла только завязалась – Вика выглядела гораздо менее привлекательно. Как это часто случается в период полового созревания, на лице у нее не было ни клочка кожи, свободной от мелких розовых прыщей. Вика ужасалась, глядя на себя в зеркало, с каждым днем замечая, что прыщей становится все больше и больше, а те, старые, которые она накануне вечером так старательно и долго прижигала спиртом, превратились в темно-коричневые болячки, под которыми зреет и набухает новый гнойничок… Картина и правда была неутешительной.
– Пройдет с возрастом, Викуля, – утешала ее мама, единственная из всех окружающих, кто был посвящен в ее тайные страдания. Остальные, в том числе и Лера (на лице которой один-единственный в жизни прыщик вскочил и вызвал целую истерику как-то накануне очередного Нового года), о Викиных мучениях по поводу ужасной картинки, которую она каждый день видела в зеркале, не подозревали. Впрочем, никто не знал, что она втайне мечтает о том, что неплохо было бы иметь ноги чуть подлиннее, грудь – чуть побольше, хотя бы совсем чуть-чуть, и вообще не мешало бы немного набрать вес, чтобы не быть такой худой. И очки на переносице ей страшно надоели, но… В конце концов, не так уж часто случается, чтобы все было идеально. Вот у нее, например, очень красивые волосы. Длинные, густые, очень тонкие и воздушные, как облако, спадающие вниз пышной, ровной и красивой волной. Таких красивых волос нет ни у одной из одноклассниц, и даже у Леры!
Но со временем прыщи прошли сами по себе, не оставив следа. Кожа стала ровной и гладкой, розовой, как у ребенка, серые глаза потемнели, приобрели какую-то особенную глубину. Зрачок был как будто бархатным, покрытым множеством мельчайших ворсинок, взгляд – мягким. Грудь хоть и не стала больше, но приобрела прекрасную форму, и со временем Вика стала воспринимать свой бюст как одно из безусловно положительных качеств внешности – по крайней мере бюстгальтер ей никогда не требовался, и она могла выбирать себе на лето самые открытые сарафаны и топы, чего не могла позволить себе… скажем, все та же Лера.
