Текст книги "Сначала жизнь. История некроманта (СИ)"
Автор книги: Елена Кондаурова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
– Ясно. А за сколько перед этим он должен колдовать? – не унимался Тось. – День, два дня назад?
– Нет, не день и не два. Пару часов от силы, может, три, это самое большее. Опять же, если некромант, к примеру, у себя на кладбище, где смертью несет изо всех щелей, то его труднее унюхать. Или проклятника возле тюрьмы не возьмешь, там этих проклятий и без него пруд пруди. А они, паразиты, любят там селиться, прямо медом не корми. Лучше всего их брать, когда они своим черным делом занимаются. Тогда от них падалью за версту несет.
– А вам хоть раз самому доводилось? – Тось не мог не задать этот вопрос. – Самому доводилось кого-нибудь брать?
Тот покачал головой.
– Нет, не моя это обязанность. Берут братья черноборцы, а я только подвожу. Хотя, знаешь, иногда и у самих братьев бывает нюхаческий дар. Но не сильный. Как правило, если у человека два дара, то один сильный, а второй так себе.
– А у вас только один?
– Да, у меня один. Но я не жалуюсь, мой дар не из последних! – Денитий снова гордо выпрямился, выпятив вперед, как он думал, грудь, но на самом деле живот. – Меня в каждом храме с поклонами встречают!
Тось задумался, пытаясь сообразить, есть ли у него какой-нибудь второй дар, и решил, что, наверное, нет. Впрочем, тут он Денития понимал, зачем второй дар, когда и одного выше крыши.
– А за что их чаще всего берут, господин Денитий? – с деланным равнодушием поинтересовался Тось. – Почему на них охотятся?
– Берут, как и любых людей, за противоправные действия, – строго ответил Денитий. – Ты же не хочешь, чтобы тебя какой-нибудь балбес проклял только за то, что ему не понравилась твоя шляпа? – он бросил косой взгляд на Тося и добавил: – Или за то, что у тебя вовсе нет никакой шляпы?
Тось не хотел, и потому энергично помотал головой. Проклинать за шляпу – это, конечно, дурость.
– Потому мы на них и охотимся. Любой необученный некромант, проклятник или оборотень – это ж стихийное бедствие! Они пока научатся управлять даром, могут такого наворотить – не расхлебаешь. Я тебе таких историй могу порассказать, да боюсь, ты ночью спать не будешь.
Тось не хотел никаких историй, он и своими собственными был сыт по горло.
– Ну, вы их отлавливаете, а потом? – его больше интересовала практическая сторона вопроса. – Убиваете?
– Ох, ну что ты, конечно, нет! – отмахнулся тот. – Хотя иногда и такое случается, если объект слишком много набедокурил. Но чаще отправляем на принудительное обучение. Есть такие спецшколы при храмах…. Знаешь, они, эти Хельфовы ребятишки, тоже ведь могут пользу приносить, если правильно воспитать и приставить к делу.
Проклятники могут служить, к примеру, палачами или пойти в армию, некроманты – поднимать покойников, если, например, кто-то не оставил завещания или какого дела при жизни не успел закончить. В общем, боги не просто так свои дары разбрасывают, и Хельфа гневить из-за его ребятишек – это самое последнее дело. Сейчас это у нас уже понимают. Это раньше да, и топили, и жгли, и вешали, пока не сообразили, что на каждого убитого рождается новый, еще хлеще. Сейчас их учат, по крайней мере, пытаются. Правда, в тех школах порядки жестче, чем в казарме, там главное не научить, как пользоваться даром, хотя и это тоже, а вбить моральные принципы, чтоб в голову не пришло сорваться и творить боги знают что. Когда человек носит в себе смерть, он этой смертью со мно-огими может поделиться! А это нехорошо. Непорядок. Поэтому лучше уж детьми брать и возиться, чем расхлебывать потом. Опять же отсеивать неподдающихся обучению легче. Ты согласен?
Тось кивнул, кисло усмехаясь про себя. Наверное, согласен. Конечно, порядок обязательно должен быть. Только вот есть одно «но». Он сам в этот порядок теперь никак не впишется.
– И потому такой важной считается роль нюхача, – продолжил Денитий, назидательно поднимая указательный палец, – то есть моя роль. Чтобы своевременно выявлять этих маленьких паршивцев.
– А как же дочери Ани? – не удержался Тось, чтобы не подпустить шпильку. Уж больно важным и довольным собой выглядел хозяин. – Я слышал, они тоже дары чуют.
– Ну эти да, конечно, тоже, – нехотя согласился тот. – Но они-то чуют его только в первые пару месяцев, пока младенец не подрос. А мамки иногда такие хитрые попадаются! И ведь не знает ничего, и дара у нее нет – чуять нечем, а все равно понимает, что с дитем что-то не то. И прячет, зараза такая, прячет его так, что и не подкопаешься. С другой стороны, и ее понять можно, кому охота, чтобы родную кровинушку забрали неизвестно куда?
Тось про себя подумал, что, может, поэтому его самого родители не показали знахарке, когда был маленький. Тоже побоялись, что отберут. Впрочем, счастья это им не принесло. А ему самому? Кто знает? С одной стороны, был бы сейчас уважаемым человеком вроде этого Рэйбы Темного, а с другой…. Неизвестно, пришелся бы Тось ко двору в этих, как их там, спецшколах? Может, отсеяли бы, и дело с концом? Кстати, насчет отсеянных….
– Господин Денитий, а куда деваются те, кого отсеяли? – спросил он хозяина.
Тот бросил на него выразительный взгляд и нехорошо хмыкнул.
– А сам как думаешь? Позволит кто-нибудь бегать по городу бешеной собаке? Нет? Вот и им не позволят.
– А куда же тогда?… – начал было Тось, но посмотрел на своего хозяина и проглотил оставшуюся часть вопроса. Нет, наверное, все-таки хорошо, что родители его никому не показали. Одного жаль – вряд ли он теперь когда-нибудь чему-нибудь научится. А было бы интересно. И посмотреть на таких, как он сам, тоже.
– Господин Денитий, а кроме этих ваших «спецшкол» при храмах, Хельфовых ребят еще где-нибудь обучают?
Хозяин насмешливо улыбнулся в его сторону.
– Что, все-таки не веришь, что у тебя нет дара, да, парень? Хочешь попытать счастья? Ладно, ладно, не отнекивайся, я же понимаю! Сколько я вас, таких дурней, на своем веку повидал! И чего вас так соблазняют именно Хельфовы дары? Ну ладно бы Войта-Воителя и Добыча-Добродателя, это еще можно было бы понять, а то Пакостника…. Ладно, если хочешь потереться среди магов, это нетрудно сделать. Во многих больших городах есть магические университеты. Туда, конечно, принимают только одаренных, но и вольных слушателей вечно отирается хоть пруд пруди. Никому не запрещается торчать на лекциях, коли есть охота. Потому как бывало такое, что дар проявлялся у человека не сразу. У одного известного проклятника, например, только к тридцати годам прорвало, да такой силы, что неизвестно, что было бы, если б его сразу не разглядели, не взяли под белы рученьки, да не отправили учиться. Но это редкость, сам понимаешь. Однако чем боги не шутят, и вот из-за таких случаев руководство университетов и терпит у себя всякий сброд.
Тось был не против побыть и сбродом, лишь бы посмотреть, чему учат одаренных в этих, как их?…
– А в каких городах есть эти… унверзитеты?
– Унверзитеты! Эх ты, деревня! Ладно, так и быть, расскажу….. – новый хозяин, снисходительно усмехнувшись, начал перечислять, загибая толстые пальцы на руке. – Если в Азерене, то в Унне, в Ашхе, в Бирхейме и в Тирту. Так что, если захочешь подышать книжной пылью, можешь осесть в каком-нибудь из этих городов. Но мой тебе совет, парень, выброси из головы всю эту чепуху и возьмись за ум! Найди себе подходящее занятие, устройся сначала учеником, а потом, боги дадут, станешь мастером, женишься, остепенишься….
Тось не нуждался в советах, и потому просто замолчал, задумавшись о том, что услышал раньше. Его хозяина молчание слуги нисколько не смущало, и он болтал без умолку, совершенно не замечая, что его никто не слушает.
Информация, полученная от Денития, была очень интересной и обнадеживающей. Если хозяин не врет, а подозревать его во лжи у Тося не было никаких оснований, то все обстоит не так плохо, как он предполагал. Если соблюдать определенную осторожность, как то: не поднимать покойников среди бела дня и посреди улицы, то вряд ли его кто-нибудь когда-нибудь поймает за руку. Что, конечно, просто замечательно. Жить спокойно, ничего не опасаясь, ходить в университет и не шарахаться от собственной тени – что может быть лучше? Тосю показалось, что жизнь, недавно повернувшаяся к нему не самым приятным местом, вдруг начала потихоньку налаживаться….
Однако не успели они проехать и полверсты, как произошло событие, заставившее начинающего некроманта вспомнить о том, кто он есть, и спуститься из мира грез на грешную землю. Они с Денитием подъехали к самой настоящей заставе, на скорую руку сооруженной прямо посреди тракта.
– Ого, – сказал Денитий, – что это тут у нас? – и тронул поводья, понукая лошадь идти быстрее.
Тось, воровато оглянувшись, надвинул капюшон поглубже и направился следом за ним. Бежать он пока не хотел, кто знает, может, это и не про его душу.
Возле заставы Денитий спешился и начал здороваться с какими-то мужиками в одинаковой темно-серой одежде, и Тось вдруг припомнил, что видел таких на картинках в книжке, которую читала им с Мирой покойная тетка Фелисия. Там этих мужиков называли черноборцами. А вдруг это Денитий его унюхал, наврал с три короба и привел сюда, к этим…. От страха Тосю стало холодно. Он еще раз незаметно огляделся, прикидывая пути к отступлению. Таких путей было прискорбно мало. Всего лишь два – назад, в село, из которого они с Денитием недавно уехали, и направо либо налево в лес, в густую, почти непроходимую чащу. При желании, в этой чаще можно спрятаться, но убегать по ней…. Тось даже поежился, представив эту картину. Его старому Орлику, конечно, нечего ровняться с молодыми лошадками черноборцев, которые стояли на привязи возле недавно выстроенной сторожки. Тосю их прекрасно было видно.
Разумеется, с его способностями всегда можно завести погоню подальше в лес и там прикончить, но сейчас ему меньше всего хотелось кого-то убивать. Ничего интересного в этом процессе нет, а неприятностей можно огрести выше крыши. Тосю хотелось просто жить спокойно, как все, общаться с людьми и не опасаться, что они тебя в один прекрасный день повесят или всей толпой поднимут на вилы….
Если он сейчас побежит, то о спокойной жизни можно будет забыть.
Сидя на Орлике с опущенной головой с надвинутым на глаза капюшоном, юный некромант напряженно прислушивался к разговору хозяина с черноборцами. До него долетали обрывки фраз о каких-то их общих знакомых, имен которых Тось никогда не слышал, и названия городов, о которых он не имел представления. Они обменивались новостями и перебрасывались шутками. Разговор звучал то громко, и Тось слышал все слова вполне отчетливо, то затихал, и ему почти не удавалось разобрать ни слова. Потом Денития довольно громогласно пригласили пообедать, но он, к огромному облегчению Тося, отказался. Сказал, что перекусил в харчевне и вообще не хотел бы задерживаться. Один из черноборцев посмотрел в этот момент на Тося и задал Денитию какой-то вопрос. Тот отмахнулся и бросил что-то вроде: парень чист, после чего на Тося вообще никто не обращал внимания. Еще через некоторое время Денитий взгромоздился на коня, махнул ему рукой, и Тось, слегка тронув пятками бока Орлика, потихоньку двинулся следом за хозяином. Они проехали через заставу совершенно свободно, и никто и не подумал их задерживать.
А еще через некоторое время, когда они отъехали на некоторое расстояние, Денитий, кивая себе за спину, небрежно бросил Тосю:
– Видал, сторожат какого-то мальчишку-некроманта. Говорят, целую деревню положил, ублюдок.
Ну, вообще-то не всю….
– Ничего себе, – сказал Тось просто, чтобы не молчать. – А они тут что, тоже все нюхачи?
– Да ну, какие там нюхачи! – отмахнулся хозяин. – Не видишь что ли, черноборцы. У них, правда, с собой нюхаческие амулеты, да и учат их выявлять этих выродков, но все равно…. Лучше бы им сюда хорошего нюхача. О боги, сколько сил и средств на одного маленького паршивца! Они говорят, такие заставы теперь чуть ли не по всему Барну. Ну, что я тебе говорил? Если таких вовремя не выловить, потом намаешься. А ты мне, за что отсеивают, да за что отсеивают….
Тось промолчал, ощущая, как змеей ползает ужас между лопаток. Это ведь его сторожили. Это на него, деревенского пацана, которому еще не исполнилось шестнадцати, поставили посреди леса заставу с тремя черноборцами, да еще, небось, и не одну. Это на то, чтобы его поймать, храмы тратят уйму сил и денег. А когда поймают – сразу казнят, потому что он «набедокурил».
– А если этот пацан сильнее Рэйбы Темного, они смогут с ним справиться? – спросил Тось у Денития.
Тот беспечно отмахнулся.
– Эти не смогут, так другие смогут! Главное – выявить, чтобы Хельфеныш начал действовать, задергался…. Понимаешь? А там прибьют рано или поздно. Не сможет же он один против целого мира!…
Тось втянул голову в плечи и бросил отчаянный взгляд на ехавшего рядом Денития. Тот опять что-то рассказывал, по крайней мере, его рот открывался, а руки жестикулировали, но Тось не слышал ни слова. У него в мыслях зрело решение, что надо любыми способами задержаться рядом с этим толстым мужиком хотя бы до границы с Азереном, а если все будет нормально, то и дальше. Пусть болтает, о чем хочет, пусть орет, сколько влезет, пусть отдает дурацкие приказы. Сейчас Тосю было наплевать. Все равно безопаснее с ним, чем без него.
Глава 8.
«…. Полтора месяца назад Мира закончила школу знахарок и держала экзамены, чтобы поступить в наш университет. Сегодня наконец-то вывесили списки выдержавших вступительные испытания, и наше с Мирой терпение было вознаграждено. С завтрашнего дня моя приемная дочь начнет обучение на факультете знахарства и целительства, где я преподаю давно и, как мне кажется, довольно успешно. Разумеется, для меня было очень важно, чтобы Мира поступила – тогда мы могли бы чаще видеться, я смог бы передать ей свои знания, и у нас появилось бы много новых тем для разговоров (хотя, видят боги, у нас их всегда в достатке). Я очень нервничал эти полтора месяца, потому что экзамены были очень сложными. Это неудивительно, тиртуский университет известен высоким уровнем образования. Наши выпускницы часто получают распределение на должности при королевских дворах, а также при высокопоставленных особах. Но моя нервозность не шла ни в какое сравнение с нервозностью моей приемной дочери. Она почти не спала все эти полтора месяца и так исхудала, что я начал тревожиться о ее здоровье. Душевном, разумеется, ибо с любым ее физическим недугом я в состоянии справиться. Однако прошедшие полтора месяца показали мне, что состояние ее психики, которое я считал вполне стабильным, на самом деле далеко от нормального. Меня беспокоит сила ее негативных эмоций по отношению к себе самой. Ее неуверенность в своих силах, страх подвести меня, хотя я никогда не отвернулся бы от нее в случае провала на экзаменах (да проклянут меня боги, если подобная мысль придет мне в голову!), чувство вины оттого, что она не справится, и не сможет быть такой, как я хотел бы видеть…. Я чувствую, что она готова живьем снять с себя кожу, лишь бы угодить мне. Я пытался убедить ее, что мне вовсе не нужны подобные жертвы, но она, такая чувствительная к моему мнению в других вопросах, в этом как будто становится глухой и слепой и видит только свою боль и свои чувства.
Я не знаю, что мне делать. Несколько лет назад, когда мы только приехали сюда, с Мирой работал один из наших профессоров, господин Карлоний, специализирующийся на психологии. Это благодаря его вниманию и заботе мое дорогое дитя позабыло свои прежние горести и обрело душевное равновесие. Теперь я припоминаю его слова, на которые тогда, находясь в состоянии радости, не обратил внимания. А ведь он пытался сказать мне, что проблема Миры не решена окончательно. Что девочка либо скрыла от него какие-то важные подробности событий, произошедших в ней в детстве, либо просто забыла их, что еще хуже. Для нее, разумеется, не для господина Карлония. К сожалению, душевные болезни не излечиваются так же легко, как физические. Ах, если бы можно было просто прочесть заклинание и возложить руки на русую головку моей дорогой дочери, призывая с небес силу Милосердной Анивиэли!…. Я отдал бы все, я часами стоял бы над ней, пропуская через себя силу, лишь бы это помогло вернуть ей веру в себя и обрести радость жизни. К сожалению, все мои усилия были бы напрасны. Наша наука только начинает разбираться с душевными болезнями, но все профессора твердят одно и то же: пока Мира сама не откроет свое сердце и не посмотрит в глаза страхам, никто не сможет ей помочь. Душа, сотворенная Создателем, – свята. Ни одно существо на свете, и Милосердная Анивиэль в первую очередь, не вправе ее насиловать, навязывая ненужное пока излечение. Все только добровольно и без излишней торопливости. Время, как мне объясняли, играет в этом вопросе ключевую роль.
И все-таки я не могу сидеть, сложа руки. Завтра же я снова переговорю с профессором Карлонием по поводу Миры и попрошу его провести с ней еще несколько сеансов. Может быть, то, что не получилось у него несколько лет назад, получится сейчас?…..»
(из записок Аматиниона-э-Равимиэля)
Денитий путешествовал не спеша, однако сноровка бывалого путешественника давала о себе знать, и они с Тосем добрались до границы с Азереном всего лишь за две недели. Погода стояла хорошая, и дорога не показалась бы Тосю утомительной, если бы не хозяйское занудство. Денитий, грубо говоря, достал его до самых печенок. Сходи за водой, нет, эта не такая, принеси свежей, подай полотенце, да не это, дурак, а другое, которое для лица. Вымой котелок, это что, разве вымыл, вымой так, чтоб блестел, почисти коня, тоже, чтоб блестел, ты каких дров для костра притащил, от них же дыму будет, не продохнешь, иди собери других, ну и все в таком же духе. Временами Тось от души завидовал предыдущему слуге Денития, тому самому, который сбежал, бросив хозяина на произвол судьбы.
Юный некромант дорого бы дал за возможность сделать то же самое, но, к сожалению, у него на хвосте висела огромная толпа черноборцев, горящих желанием содрать с него шкуру, и о возможности распрощаться с надоевшим хозяином приходилось только мечтать. То, что Тось доехал живым и здоровым до самого Азерена, следовало считать исключительно заслугой капризного и нудного Денития, который, несмотря на капризы и занудство, тем не менее, исправно прикрывал его своей толстой тушей. Иногда Тось даже совершенно искренне благодарил богов за немеряную хозяйскую самонадеянность, тупость и невнимательность. Особенно, когда тот, несмотря на очевидное сходство Тося с его портретами (и откуда только черноборцы их взяли?), вывешенными в некоторых трактирах, упорно не желал признавать в нем беглого некроманта А еще Тосю очень нравилось, когда Денитий, заметив пару взглядов, брошенных на Тося исподтишка бдительными посетителями, принимался во всеуслышание потешаться и над своим слугой, который удостоился, наконец, чести сделаться некромантом, и над легковерными дураками, который вздумали по внешности судить о наличии или отсутствии дара.
Громко хохоча, Денитий предлагал Тосю выдать себя за этого беглого некроманта и сдаться на первой же заставе, чтобы попасть, наконец, в некромантскую школу. Хозяин ржал, как конь, язвил и издевался, с огромной душевной щедростью приглашая поучаствовать в забаве всех окружающих. Тось же, красный от злости и смущения, тем не менее, подмечал, как взгляды этих окружающих из подозрительных превращаются в презрительные, что полностью его устраивало. Нет, если бы не Денитий, его бы точно взяли.
В каждом из крупных городов Тось «искал родственников». То есть, шлялся по городу, прикидывая, не стоит ли задержаться в нем подольше и попробовать как-то устроиться. Но время шло, а ему постоянно что-то мешало это сделать. То город не нравился – черноборцев на улицах слишком много, то университет какой-то обшарпанный, то люди недоброжелательные. То есть, устроиться не получалось. Чем дальше, тем яснее Тось понимал, что в этих городах люди вообще не нужны друг другу. Можешь умирать с голоду – никто тебе здесь не поможет. В его Краишевке тоже было так, но… все равно не так. Здесь надо шевелиться, чтобы найти себе место. В тех городах, которые не вызывали неприязни, Тось обходил все городские мастерские, где требовались ученики. Кожевенные, ткацкие, оружейные и даже хлебопекарные. И нигде его не брали. Кому-то не нравился его рост, кому-то возраст, кто-то прямо заявлял, что он рожей не вышел. Тось не знал, почему ему не везло. Может, действительно, рожа неподходящая, а может, просто надо было больше времени на поиски работы, они же с Денитием останавливались в городах максимум дня на три. Так или иначе, но с тех пор, как Тось встретил Денития, прошло почти три месяца, а конца их путешествию пока не предвиделось. Хотя прикрытие Тосю уже не требовалось – заставы по его душу давно не попадались на пути, а висящие в трактирах портреты юного некроманта от времени так закоптились, что на них сложно было разглядеть Тосеву физиономию.
Когда они с Денитием въехали в Тирту, Тось уже не ожидал ничего хорошего. Просто по привычке отпросился у хозяина и пошел бродить по городу. Опять длинные ряды мастерских и везде одно и то же: отказ, отказ, отказ. К концу дня Тось уже чувствовал себя каким-то прокаженным, а посматривающих на него свысока местных жителей готов был пачками отправлять на кладбище. Он устал, как собака, промерз до костей, потому что погода стояла уже почти зимняя, а куртка у него была не очень теплая. Он брел, засунув руки в карманы, уже не пытаясь найти место подмастерья, а просто куда глаза глядят. На узкие улицы города опускались ранние сумерки, был слышен стук проезжающих по булыжным мостовым повозок, Тосев нос подрагивал от запахов навоза, дыма и еды. Что ни говори, а воздух в городе был тяжелый.
Пора было возвращаться, и Тось уже принял решение поворачивать назад, как вдруг мимо него неспешно проехала телега, обитая черной материей. Тосю стало любопытно, он засмотрелся, никогда раньше таких не видел. Управлял телегой, нехотя нахлестывая лошаденку, очень пожилой дядька с седой головой, а сзади него сидел подросток примерно Тосева возраста. Посреди же телеги лежало прикрытое черной тканью нечто, похожее на бревно, но Тось отдал бы руку на отсечение, что это был покойник. Так вот оно что! До Тося дошло, что это была похоронная телега. Он с любопытством посмотрел ей вслед. Старичок все также нахлестывал лошадку вожжами, парнишка болтал ногами, а покойник лежал смирно, как и положено покойникам. Но вдруг….
Мимо Тося с криком:
– Поберегись!!! – промчался всадник.
Тось еле успел отскочить. Лошадка, тянувшая телегу с покойником, от испуга резко прянула в сторону, мальчишка-подросток еле удержался на телеге, вцепившись в край, старичок свалился с козел и растянулся на мостовой, а покойник, как бревно, на которое был похож, вывалился из телеги на землю.
Натворивший бед всадник уже скрылся за поворотом, когда старичок начал, покряхтывая подниматься. Подросток подскочил к нему, протягивая руки и подставляя плечи. Видно было, что деду здорово досталось. Он стонал и хромал до тех пор, пока Тосю это не надоело, и он не подошел помочь. Вдвоем с парнем они кое-как усадили старика на телегу. Тось не хотел никаких благодарностей и уже собрался уходить, но его догнал плаксивый вопрос, заданный дрожащим старческим голосом:
– Постой, внучок, а покойничка-то?
Тось остановился, не оборачиваясь. По спине невесть отчего побежали мурашки.
– Подсоби, милок, – продолжил дед тем же несчастным голосом, – век за тебя богов буду молить!
Дедовы молитвы были Тосю до одного места, но, тем не менее, он повернулся и пошел к лежащему на земле покойнику. Взялся за холодные, одеревеневшие плечи, ноги подхватил дедов паренек, и вдвоем они небрежно забросили труп на телегу. Слишком уж небрежно. Тосю это не понравилось, и он несколькими точными движениями уложил покойника поудобнее. На кой трупу удобство, Тось не знал, но оставить его валяться, как непонятно что, просто не мог. Жалко стало, что ли?
Морщась от собственной дурости и не поднимая глаз на старика и пацана, Тось прошмыгнул мимо них и пошел обратно в ту сторону, откуда пришел. Но его снова остановил дребезжащий старческий голос.
– Эй, внучек, погоди! Вернись сюда, внучек, дело есть!
Тось застонал про себя, но остановился, повернулся и пошел к деду. Небось, отблагодарить вздумал, старый пень.
– Тебя как зовут, внучек? – ласково щуря на него подслеповатые глаза, спросил дед.
Тось был такой злой, что забыл, что надо врать.
– Антосий. Можно просто Тось.
– Антосик! – улыбнулся дед беззубой улыбкой. – Это хорошо!
Тось чуть не взвыл в голос. Его так даже мать никогда не называла. Даже Мира. Да за такое имя даже убить не жалко! Антосик, подумать только!
– А ты, милый, чьих будешь? – последовал следующий вопрос старика.
– Ничьих, – буркнул Тось, призвав на помощью всю свою невеликую вежливость. – Нету у меня никого. Сирота я.
– А-а, – протянул старик. – А откуда будешь? Не из наших ты, сразу видно, прости уж старика.
– Оттуда, – Тось махнул рукой в сторону границы, надеясь, что такой ответ удовлетворит деда.
– А куда путь держишь? – не отставал дед.
Тось выругался про себя.
– Куда хозяин пойдет, туда и я, – мрачно выдал он. Мысль о том, что придется несолоно хлебавши возвращаться к Денитию, не прибавила ему хорошего настроения.
– Бедный, ты бедный, – покачал седой головой старик. И вдруг неожиданно спросил: – А не хочешь пойти ко мне в ученики?
Тось не поверил своим ушам.
– Чего?
– В ученики, говорю, – дружелюбно пояснил он. – Понимаешь, старый я стал. Пора думать, как бы на покой уйти. А из детей никто не хочет конторку принимать, у всех свои семьи, свои дела…. Покойники им, видите ли, не по душе… Вот взял себе в ученики племянничка, седьмая вода на киселе, да и ему, чую, интереса нет, – тут дед неодобрительно глянул на опустившего голову парня. – Не столько дело пытает, сколько от дела лытает. А дело-то у меня хорошее! Ну там покойничка привезти, помыть, прибрать, как полагается, чтоб у родственников, значит, сердечные нервы лишний раз не расстраивались. Да на погребальные дощечки уложить и на кладбище свезти. Чем не работа? И платят неплохо, и все спокойно так, покойнички, они ж такие смирненькие…. Ну что, согласен, внучек? А конторку свою я вам обоим в наследство оставлю, не придется без гроша в кармане свое дело начинать….. Ну как, внучек? Согласен?
Тосю не понадобилось много времени на раздумья.
– Согласен! – отрубил он. В конце концов, чем не дело для него? Уж с покойниками он всегда общий язык найдет. – Только мне нужно с прежним хозяином рассчитаться.
– Рассчитайся, милый, рассчитайся, – засуетился дед. – А как рассчитаешься, так и приходи! Мы через две улицы живем, вон там направо, понял? Похоронный околоток у нас там, господина Уникия спроси, меня каждая собака знает. Ты не передумай только, ладно?
Тось отрицательно мотнул головой.
– Не передумаю.
Он и, правда, не собирался передумывать. Наверное, такому, как он, в похоронном околотке самое место. Дурак был, что не подумал об этом раньше, глядишь, давно бы уже устроился. А то искал все место поприличнее. Правильно ему говорили, что не подходит он для нормального дела….
Прощание с Денитием вышло долгим и даже… трогательным, что ли. Оказывается, хозяин успел по-своему привязаться к юному слуге и теперь не очень хотел расставаться.
– Ты точно хочешь уйти? – спрашивал он в десятый раз, отсчитывая серебряные монеты, заработанные Тосем за три месяца.
– Точно, – терпеливо кивал головой Тось.
– Тот мастер точно берет тебя в ученики?
– Да точно!
Обижать неожиданно подобревшего хозяина не хотелось, но еще меньше хотелось оставаться рядом с ним. Тосю до смерти надоели дурацкие придирки, тупые насмешки и идиотские рассказы. От рассказов Денития его в последнее время просто тошнило. После того, как Тося однажды угораздило покраснеть во время рассказываемого хозяином скабрезного анекдота, Денитий словно с цепи сорвался. С энтузиазмом, достойным лучшего применения, он принялся просвещать неопытного новичка в любовных делах и так увлекся, что Тось уже не знал, куда деваться от этой науки. Когда Денитий принимался красочно описывать всякие ситуации между мужчиной и женщиной и любовные позы, Тосю почему-то всегда в первую очередь представлялась мать, которая проделывает все это с дядькой Сегорием, и от этого на душе становилось невыносимо мерзко. Но хуже всего было то, что в каждом мало-мальски крупном городе хозяин тащил его в бордель, чтобы помочь расстаться с невинностью. И при этом хохотал, вопя на всю округу, что привел девственника. Разумеется, в таких условиях у Тося ничего не получалось, да и не могло получиться. Ни разу ни одна шлюха в борделе не понравилась ему настолько, чтобы отправиться с ней в постель, а те, которые все-таки с помощью хозяина затаскивали его туда, оставались разочарованными – никаких эмоций по отношению к ним Тось не испытывал. С пылающими от стыда и унижения щеками он вылетал из очередного публичного дома под гомерический хохот Денития, находившего все это невыносимо забавным.
Все это время Тось терпел и старался поменьше обращать внимания на хозяйские выходки, но сейчас, когда на горизонте забрезжила свобода, идея получить профессию похоронных дел мастера стала казаться Тосю все более привлекательной. В конце концов, для такого, как он, это лучшее из возможного. Даже если он и поднимет кого-то ненароком, во всем похоронном околотке наверняка стоит такой запах смерти, что никакой нюхач не учует. А что еще нужно некроманту для полного счастья?
Денитий, наконец-то, смирившийся с уходом слуги, распрощался с Тосем и проявил добрую волю, предложив вернуться, если что-то не понравится на новом месте. Весь завтрашний день он только ради Тося собирался пробыть в городе. Тось не ожидал от хозяина такого хорошего отношения, потому что точно знал, что тот собирался отбыть из Тирту завтра на рассвете, и теперь испытывал нечто вроде угрызений совести за свое отношение. Они, правда, сразу прекратились, стоило ему выйти за ворота гостиницы и отправиться навстречу новой жизни.
Как и предупреждал господин Уникий, в похоронном околотке его действительно знала каждая собака, и Тосю не составило никакого труда найти нужный дом. Хотя было уже довольно поздно, входная дверь перед ним распахнулась, едва он в нее постучал. Значит, ждали. На пороге стоял давешний паренек, в руках у него была лампа.
– Проходи, – кивнул он Тосю. – Дед уже спит, я тебя провожу в нашу комнату.
– Тебя как зовут? – спросил его Тось, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
