Текст книги "Багровая заря (СИ)"

Автор книги: Елена Грушковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Люди из группировки Октавиана.

Она водила пальчиком по моим щекам – подлизывалась.

– Мама, а почему ты не хочешь принять Гришу в отряд?

Глаза открывать не хотелось. Я нежилась под тяжестью её юного тела, и не хотелось ничем портить это блаженство. Однако, упоминание о Грише всё-таки слегка испортило его.

– А тебе он что, нравится?

Она смутилась, замолчала. Сидела, сопя рядом с моим ухом. Он нравился ей, его мертвенная красота завораживала её. Это был самый классный парень, которого она когда-либо встречала. Такой классный. Клёвый.

– Он… симпатичненький, – сказала она.

Я ощутила укол в кишки и приоткрыла глаза. Симпатичненький!

– Только не вздумай с ним что-нибудь замутить, – сказала я, глядя на неё сквозь ресницы. – Он тот ещё оболтус.

Вертел передо мной своим персиковым задом, хотела я сказать, но прикусила язык. Ещё подумает, что у меня с ним что-то было. Она поёрзала у меня на коленях, и её глаз горел лукавством и девчоночьим норовом. Если девочке нравится мальчик, поди, попробуй её удержать!.. За этой хитрой козой нужен глаз да глаз, но у меня нет, просто катастрофически нет времени!

А она уже задабривала меня, целуя тёплыми и мягкими губками мой холодный пересохший рот. Я подставляла губы, держа их плотно сжатыми. Глаза снова закрылись, кресло поплыло из-под меня. Я снова отключалась.

– Пойдём на диванчик, мамуля.

Я позволила ласковым рукам Карины освободить меня от куртки и ботинок, а также укрыть меня пледом.

– Не уходи, куколка…

– Я с тобой, мама.

Она присела рядом. Согретая её теплом, я опять провалилась в чёрную пропасть.

9.9. Я хочу спать

Мне не дали как следует поспать. Мою дрёму прервал стук каблуков за дверью и запах Юлиных духов. Они вошли вместе – президент «Авроры» и её приёмный сын.

– Прости, Аврора, – сказала Юля. – Мы не хотели тебя будить… Отдыхай, мы зайдём позже.

Я приподняла голову с подушки. Череп вместе с мозгами в нём весил целую тонну. Как много значит хороший сон и как он мне сейчас нужен! Четверо суток на ногах, точнее, на крыльях – это вам не шутки. При других обстоятельствах я послала бы к чёрту любого, но меня посетила президент «Авроры» собственной персоной, а её я не могла послать к чёрту. Раздирая слипающиеся веки, я промямлила:

– Ничего… Мне не впервой. Проходите, чувствуйте себя как дома…

Юля, простучав каблучками мимо меня и обдав меня волной аромата своих духов, присела в моё кресло, а Гриша остался стоять у стола. Юля не стала тянуть кота за хвост и сразу заговорила по делу.

– В принципе, если Грише так хочется, я не против того, чтобы он вступил в твой отряд. В самом деле, хватит ему лоботрясничать… Пора становиться настоящим мужчиной и членом «Авроры». Если он хочет сделать для «Авроры» что-то реальное, то лучше службы в отряде «чёрных волков» и не придумать.

Уронив голову обратно на подушку, я две минуты слушала её идеологическую муть, изложенную также и в предисловии Устава «Авроры». И она говорила это с самым серьёзным видом.

– Ладно, – перебила я. – Если он сделал такой выбор, то пусть потом не сожалеет. На его счастье, обучение новичков ещё не закончилось.

– Значит, ты принимаешь меня? – спросил Гриша, а сам весь просиял.

И чему он только радуется?!

– Да, да, – проворчала я, натягивая на себя плед. – Иди… Получай форму и приводи в надлежащий вид причёску.

Он потрогал свою роскошную шевелюру.

– А это обязательно?..

– Обязательно, обязательно, – усмехнулась я. – Обратись к Виктории, она поможет тебе устроиться. Но запомни: нянчится с тобой и водить тебя за ручку я не собираюсь. Конечно, ты сын президента «Авроры», но как только ты наденешь форму «волков», ты перестанешь чем-либо выделяться. Никаких привилегий. Будешь нарушать дисциплину – накажу, мало не покажется. Понял?

– Так точно! – радостно воскликнул он.

– Всё, проваливай, – сказала я. – Я хочу спать.

Уткнувшись в подушку, я закрыла глаза.

9.10. Приглядывать, но не опекать

Я определила Гришу во взвод к Алексу: он был не только самый опытный, но и самый суровый командир. А что? Пусть мальчишка не думает, что быть «чёрным волком» – это только лишь носить чёрную форму и настоящие острые мечи. Я даже сказала Алексу, чтобы он был построже с Гришей, хоть тот и президентский сынок.

– Я сделаю из него «волка», – пообещал тот.

А когда Алекс что-то обещал, он это выполнял. Подумав, я всё-таки наказала ему по-отечески за ним приглядывать. Но не слишком опекать.

9.11. Никаких происшествий

Я вернулась на базу в три часа ночи.

Дежурный вскочил. Приложив к губам палец, я сказала «ш-ш», и он доложил шёпотом:

– Никаких происшествий… Всё спокойно. Группы с шестой по одиннадцатую прибыли на отдых в двадцать три тридцать.

В раздевалке шептались. Не иначе, как между двумя «волками» противоположного пола вспыхнула романтическая искорка. Нет, это строго запрещено, и все «волки» безоговорочно подчинялись этому запрету, но какая-то парочка его сейчас нарушала. Я скрипнула зубами, вспомнив доклад дежурного. Никаких происшествий, говоришь? Всё, говоришь, спокойно? А это что за безобразие у тебя под носом творится?

Через секунду я поняла, что это было не просто безобразие, а вопиющее безобразие. Запах Карины! К кому же моя доченька сюда пробралась среди ночи? Ну, я ей задам!

Так и есть: в раздевалке была Карина. Она сидела на коленках у молодого «волка», обнимая его за плечи. Их лица были близко, он наматывал на палец прядку её волос, а она поглаживала его по затылку.

– Там так жутко, – шептала она. – Холодно… И ты тоже такой холодный.

Как она проскользнула незамеченной мимо дежурного? Играя её волосами, «волк» также шёпотом спросил:

– Но ты же меня не боишься, котёнок?

– Нет, тебя я не боюсь, – прошептала она игриво. И поёжилась: – Вот только холодно.

– Надо было одеться потеплее, – сказал «волк».

– Если бы я стала одеваться, мама бы проснулась, – ответила Карина. – Она всё слышит и чует, прямо ужас…

«Волк» снял форменную куртку и накинул Карине на плечи.

– Прости, по-другому согреть тебя не могу, – сказал он.

– Спасибо, – прошептала Карина, кутаясь в куртку.

Она смотрела на него и хотела спросить: у тебя, наверно, было уже много девчонок. Он пропускал меж пальцев прядки её волос и думал: но ни одна из них не была такой сладенькой, как ты. Я не сразу узнала в этом «волке» Гришу. В «волчьей» форме и без своей копны кудрей он выглядел совсем иначе. Облик избалованного юнца-повесы остался в прошлом, теперь он выглядел мужественно и внушительно. Но облик – это ещё не всё, ведь верно? Мне показалось, что замашки у него пока оставались прежними.

– Можно тебя поцеловать? – спросил он.

Карина зарделась, опустила ресницы, а из-под ресниц глаз так и горит. Только не это! Я же ей сто раз говорила, чем чреваты подобные поцелуи! Неужели решится?

– В щёчку, – пояснил он.

Карина подставила щёчку, и он её поцеловал – вполне целомудренно. Но этой прыткой козочке оказалось мало. Зажмурившись и сложив губки бантиком, она потянулась к нему. Я уже была готова выскочить из своего укрытия и вмешаться, но Гриша деликатно, одним пальцем остановил её надвигающийся ротик.

– Не стоит, – сказал он ласково.

Карина открыла глаза.

– Почему? – спросила она удивлённо и обиженно. – Ты… не хочешь? Я тебе не нравлюсь?

Гриша улыбнулся и сказал:

– Я очень хотел бы, но не буду. Именно потому, что ты мне нравишься. Я не хочу, чтобы у тебя были какие-то проблемы. Если я тебя поцелую по-настоящему, ты потом не сможешь ничего есть. У всей еды будет отвратительный вкус.

Надо же! Оказывается, он умел думать не только о своём удовольствии. Однако Карина, подумав, спросила:

– А сколько это будет длиться?

– Пару дней.

Карина подумала ещё и сказала:

– Ладно. Пару дней я как-нибудь переморщусь.

И опять сложила губки бантиком. Но Гриша чмокнул её в носик, в подбородок, в обе щеки. Покрывая поцелуями всё её лицо, он называл её нежными прозвищами.

– Котёнок… Малыш… Ягодка моя…

Я решила, что пора вмешаться, и вышла из тени на свет. Голубки увидели меня, и на этом их воркование закончилось. Карина соскочила с колен Гриши, с поразительной молниеносностью нацепила на себя маску ангельской невинности и затараторила:

– Ой, мама! А мне что-то не спалось, и я пошла прогуляться. Вот, случайно встретила Гришу…

– Так уж ли случайно? – усмехнулась я. И добавила сурово: – Марш к себе в комнату. С тобой мы ещё поговорим.

Я и не подозревала, что моя дочурка могла быть не только ласковой кошечкой, но и норовистой лошадкой. Своенравно вскинув голову и сверкнув глазами, она пулей промчалась мимо меня – я едва успела за ворот стащить с неё куртку Гриши, а то она так и убежала бы в ней. Возвращая куртку её владельцу, стоявшему навытяжку, я сказала:

– Впредь не используй обмундирование не по его прямому назначению. Даже если хочешь показаться галантным. – И добавила, понизив голос: – Ещё раз увижу, что ты клеишься к моей дочери – по стенке размажу. Сейчас иди в мой кабинет и жди меня там.

Гриша прищёлкнул каблуками и чётким шагом отправился туда, куда ему было сказано.

9.12. Фирменные часики

Разбирательство я провела быстро, не поднимая лишнего шума, чтобы зря не будить усталых «волков». На руке у дежурного красовались золотые «ролексы». Я отвела его в сторонку.

– Отличные часики, – как бы вскользь заметила я. – Фирменные. Дорогие, наверно?

Дежурный «волк» замялся с ответом. Я не стала дожидаться, пока он соизволит заговорить.

– Догадываюсь, за что тебе их подарили. Как тебе не стыдно? Такой поступок недостоин звания «чёрного волка». Конечно, тебе кажется, что это пустяк, но я так не считаю. Сегодня ты позволил себя подкупить своему соратнику, разрешив ему устроить свидание в раздевалке, а завтра, быть может, ты предашь нас, а? Я верю своим «волкам» как самой себе и всецело полагаюсь на них, и до сих пор они неизменно оправдывали моё доверие… До сих пор они не давали мне малейшего повода сомневаться в них, но то, что я увидела сегодня, очень огорчает меня. Оказывается, мои «волки» хитрят со мной и обманывают меня.

Может быть, эти слова были и громковаты, но для воспитательных целей послужили неплохо и угодили парню в самое сердце. Он пришёл в ужас. Сорвав с себя часы, как будто они обжигали ему руку, он протянул их мне.

– Аврора, прости меня, – забормотал он трясущимися губами. – Этого больше не повторится. Пусть это не послужит тебе поводом сомневаться в нашей преданности тебе! Я сделаю всё, чтобы загладить свою провинность, только не прогоняй меня!..

Я положила руку ему на плечо и сказала тихо, но проникновенно:

– Хорошо, я дам тебе шанс реабилитироваться. Но если до конца этой недели тебя не будет в числе особо отличившихся бойцов, у меня будет повод усомниться в том, нужен ли ты нашему отряду.

Провинившийся дежурный просиял и вытянулся в струнку.

– Я не подведу тебя, Аврора, я клянусь.

– Жажду поскорее в этом убедиться, – усмехнулась я.

Забрав у него часы, я велела ему потихоньку разбудить Алекса и передать ему, что я жду его в своём кабинете.

9.13. На ковре

– Что тебе за это будет?

– Не знаю, малыш. Аврора строгая, но справедливая. Надеюсь, из-за личных мотивов она не станет перегибать палку.

– Мама любит меня и сделает всё, что я попрошу. Если что, я попробую её как-нибудь уломать.

– Спасибо тебе, пуговка. Но думаю, что это не очень хорошая идея.

Почему он так думал, Гриша не успел объяснить: я вошла в кабинет. При моём появлении он встал, а Карина тут же повисла на моей шее и принялась ластиться:

– Мамочка, ну, пожалуйста… Что тут такого? Мы с Гришей не делали ничего плохого, просто разговаривали.

Мягко, но решительно разняв её руки, я сказала:

– Кажется, я кому-то велела идти в свою комнату. Я пообещала, что мы с тобой поговорим, и я сдержу своё обещание, но это будет позже. Иди к себе.

Карина надулась и убежала, хлопнув дверью. Я вынула из кармана часы и показала Грише.

– Это твои?

– Не могу знать точно, – ответил он. – У меня когда-то были похожие.

– Гм, значит, были. – Я села за свой стол. – А мне почему-то кажется, что они именно твои.

Пришёл Алекс, одетый аккуратно и по всей форме. Остановившись перед моим столом, он отрапортовал:

– Явился по твоему приказу, Аврора.

– Прости, что пришлось тебя разбудить, – сказала я. – В сущности, происшествие пустяковое, но оно касается твоих непосредственных подчинённых. Точнее, одного из них. Поэтому я тебя и вызвала.

Алекс бросил краткий взгляд на Гришу, нахмурился, потом перевёл взгляд обратно на меня.

– Что случилось, Аврора? Этот молодец что-то натворил?

– Я сожалею, что пришлось тебя из-за этого разбудить, но я подумала, что следует всё-таки прояснить ситуацию. Я считаю твою группу лучшей. Она всегда славилась своей дисциплиной и слаженностью, поэтому я и определила этого новобранца именно к тебе. Но, кажется, над ним нужно ещё поработать. Сегодня он устроил романтическое свидание в неположенное время в неположенном месте, а чтобы дежурный никому не докладывал, он подкупил его подарком. – Я взяла со стола часы и показала Алексу. – Конечно, это не такое уж серьёзное нарушение, но и оно не должно быть оставленным без внимания. Иначе, если так и дальше пойдёт, то что станет с нашей дисциплиной? Поэтому я прошу тебя принять меры. Какие – ты сам знаешь, не мне тебя учить.

Алекс посуровел, подтянулся.

– Слушаюсь. Меры будут приняты.

– Хорошо, – сказала я. – В таком случае оба свободны.

9.14. Хищники и жертвы

– Ты ещё не спишь, куколка?

Разумеется, Карина не спала. Как она могла спать, будучи так взволнована происходящим? Её глаза были закрыты, но ушки слишком уж рдели.

– Не притворяйся, я знаю, что ты не спишь. И знаю, что ты подслушивала под дверью.

Она втянула голову в плечи. Я села рядом с ней и поцеловала её в ухо. Она открыла глаза.

– Его накажут?

– Боюсь, что да, – сказала я. – Алекс очень строгий. Если честно, я этому парнишке не завидую.

Она повернулась и посмотрела мне в глаза.

– Это из-за меня ты с ним так обошлась, да? Мама, это несправедливо! За что ты его так невзлюбила? Что плохого он сделал?

– Поверь, куколка, ничего личного здесь нет. – Я заправила прядку волос ей за ушко. – Думаю, за всё время, что ты провела здесь, ты успела неплохо узнать наши порядки. Ни одному «волку» не позволено то, что позволил себе он. Если он думает, что высокое положение его приёмной матери даёт ему право делать всё, что ему вздумается, то он сильно ошибается. Ничего, здесь его быстренько обтешут и объяснят, что к чему. У него хороший командир, он научит его уму-разуму. В конце концов, он сам сюда напросился, по собственному желанию. Даже его мать просила меня за него. Что ж, я приняла его, но предупредила, что спуску ему здесь не дадут, чьим бы сыном он ни был. Если он воспринял это предупреждение недостаточно серьёзно – что ж, тем хуже для него. Мы здесь шуток не шутим, ты сама знаешь.

Карина села в постели, обхватив руками колени.

– Скажи мне честно, мама… Ты просто не хочешь, чтобы мы с ним встречались?

Как я могла кривить душой, глядя в эти серьёзные вопрошающие глаза? Но что мне ей сказать? Кто я, чтобы воспитывать её, учить чему-то хорошему? Могу ли я вообще научить её чему-то стоящему, принимая во внимание то, кем, а точнее, чем я являюсь? Я увязла по самую макушку, и возврата для меня уже нет, а она ещё может спастись, всё зависит только от её выбора. Но могу ли я повлиять на её выбор?

– Хорошо, скажу честно. Да, я не в восторге, куколка. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты осталась человеком, а если ты станешь встречаться с Гришей, едва ли это удастся. Я очень боюсь, как бы ты не повторила выбор, когда-то сделанный мной. Я сделала его, и ты видишь, к чему это привело. Уже нельзя ничего вернуть назад и исправить. А ты ещё можешь этого избежать, всё в твоих руках.

Она долго молчала. Я могла бы прочесть её мысли, но не стала: предпочла дождаться, пока она сама их озвучит.

– Знаешь, мама, если бы ты сделала другой выбор, ещё не известно, была бы твоя доля лучше. В этом мире всё устроено жестоко: если ты не хищник, то ты – жертва. Сомневаюсь, что жертвой быть лучше.

Признаюсь, от её слов у меня пробежали по спине мурашки.

– Ты сама так считаешь, или ты это от кого-то услышала, куколка?

Она опустила глаза.

– Гриша так говорит. Но я с ним согласна. Этот мир в самом деле жесток и абсурден. Настолько жесток и абсурден, что иногда даже страшно становится. Мне очень страшно, мамочка. Я совсем одна.

Я прижала её к себе. Она обхватила меня так крепко, будто боялась сорваться куда-то. Мы сидели так, и её дыхание щекотало мне шею. Её щека была тёплая и мокрая.

– Родная моя, ты не одна. Покуда я жива, я буду защищать тебя от этого жестокого и абсурдного мира. До последнего издыхания. Ты – всё, что у меня есть.

9.15. Шебби

– Вы должны действовать немедленно. Октавиан не задерживается нигде более чем на сутки. В последний раз я видел его шесть часов назад.

Забавная аналогия: предателя звали Иуда. Его полное орденское имя было Иуда Ватшеба, но он сам называл себя Шебби. Он сдался добровольно и пожелал поговорить с Авророй, сказав, что у него есть для неё интересная информация. Когда его, грязного, заросшего чёрной щетиной, с копной сальных нечесаных волос, вели по коридору, ему случайно повстречалась Карина.

– Неплохо вы тут устроились, – заметил он, облизнувшись и бросив на Карину плотоядный взгляд. – Вы людишек прямо тут держите, чтобы за едой далеко не летать? Аппетитная малышка! Может, за мою информацию я заслуживаю вознаграждения в виде такого лакомого кусочка, а?

Карина шарахнулась к стене, а конвоировавший перебежчика Алекс отвесил ему знатную затрещину. Сплюнув в ладонь два окровавленных зуба, Шебби усмехнулся:

– Так и знал, что мне окажут тёплый приём.

Держался он нагловато и бесшабашно, а в глазах у него была холодная чёрная бездна. Представ передо мной, он первым делом попросил стул, пояснив, что устал с дороги. Алекс, многозначительно сверкнув обнажённым мечом, сказал ему, чтобы он не умничал, но я велела принести для пленного хотя бы табуретку. Табуретку принесли, и Шебби уселся, почёсывая многодневную щетину.

– Вот спасибо, – сказал он, вперив в меня холодный взгляд. – Раньше я думал, что слухи о твоём благородстве, мягко скажем, слегка преувеличенны… Но теперь вижу, что это и впрямь не сказки.

– Хватит болтать, – оборвал его Алекс. – Говори, что у тебя.

– А я не с тобой разговариваю, варвар, – отпарировал Шебби. – Я пришёл поговорить с Авророй, у меня есть для неё информация, которая её заинтересует.

– Что за информация? – спросила я. – Учти, если это какое-нибудь фуфло, на моё благородство не рассчитывай.

– Помилуйте, зачем же мне, пардон, гнать фуфло? – ухмыльнулся Шебби. – Я пришёл, чтобы выдать вам местонахождение источника вашей головной боли, а именно, вождя шайки под названием «Истинный Орден», вашего врага и моего бывшего босса, Октавиана. Что мне будет за такую информацию?

– Если твои сведения окажутся верными и помогут нам его поймать, то мы сохраним тебе жизнь, – сказала я. – Даю слово.

– Я и не сомневался, – осклабился Шебби окровавленным ртом со свежеобразовавшейся щербиной.

– Чем же тебе так не угодил твой босс, что ты решил его предать? – усмехнулась я.

Лицо Шебби стало мрачным и серьёзным.

– У меня есть на то веские причины, – сказал он. – Одна из них – я уверен, что он обречён на поражение. Так почему бы не приблизить его конец? Чтобы вся эта заваруха поскорее кончилась. Есть ещё парочка причин, но они личного свойства. Позвольте мне тут о них не распространяться.

– Ладно, твои личные счёты с ним меня не волнуют, – сказала я. – Итак, где он сейчас?

Шебби опять заухмылялся.

– Если вы дадите мне клочок бумаги и ручку, я вам напишу.

– Что-то не нравится мне его рожа, Аврора, – сказал Алекс. – Я ему не верю. Это какой-то подвох.

– Посмотрим, – сказала я.

Шебби выводил на листке бумаги корявые буквы, неуклюже держа ручку в левой руке, когда в мой кабинет вбежала Карина.

– Мама, там какого-то жуткого типа привели, он… – начала она, но осеклась, увидев того самого «жуткого типа».

Шебби оторвался от бумаги, поднял взгляд и расплылся в щербатой ухмылке.

– Мама? – повторил он. – Вот так дела! А я мечтал тобой полакомиться, крошка… Извини, не знал.

Он и сейчас вожделел её крови и не скрывал этого. Карина попятилась. Алекс, одной рукой приобняв её за плечи, выставил вперёд обнажённый меч.

– Не бойся, детка. Он не посмеет тебя тронуть. Если он хотя бы дёрнется, я снесу ему башку.

Шебби тем временем закончил выводить каракули.

– Спасибо, что предупредил, – усмехнулся он. – Не буду делать резких движений. Без головы я не хочу остаться.

Я спросила:

– Великий Магистр с ними?

Шебби хихикнул.

– Великий Магистр… Ох и развели же они вас с этой дохлой старухой! – Заметив наши непонимающие взгляды, он ухмыльнулся: – Ну да, старухой. Вы что, не знали, что наш Великий Магистр – баба? Ну так вот, разводы это всё. Они её тело всюду с собой таскают, как будто она ими руководит, хотя там за главного Октавиан.

Перед моими глазами встало видение, явившееся мне во время моего посвящения в члены Ордена. Я видела лысую старуху на троне. Выходит, я видела Великого Магистра, только не знала, что это он. То есть, она.

Я подвинула к себе листок. На нём было написано всего два слова: «каирское кладбище». Зачем Шебби понадобилось писать их на бумаге, когда он мог просто произнести их? Вслух он сказал:

– Вы должны действовать немедленно. Октавиан не задерживается нигде более чем на сутки. В последний раз я видел его шесть часов назад.

Было шесть часов вечера.

9.16. Жди меня

– Куколка, через десять минут мы отправляемся.

Как только я вошла в комнату, Карина подбежала и повисла на мне.

– Мамочка, будь осторожна, – прошептала она. – Ради меня.

Мне хотелось её успокоить, но слова почему-то не находились, да и времени было мало. В горле стояла сухая горечь.

– Я скоро вернусь, родная. Не бойся за меня, просто жди.

Она уткнулась лбом мне в плечо.

– Я буду очень сильно ждать.

В дверь постучали, и Карина вздрогнула. Вошла Юля – с необычной просьбой.

– Аврора, я знаю, что времени мало, но я прошу тебя отпустить Карину буквально на минутку. Мой сын просит разрешения увидеться с ней перед вылетом. Он ждёт её в моей комнате.

Я усмехнулась.

– А почему он просит через тебя? Самому прийти – кишка тонка?

Карина вся напряглась и навострила уши, её глаза заблестели.

– Пожалуйста, мамочка… Можно? – принялась она упрашивать.

Я уже хотела сказать «нет», но рука Юли мягко легла мне на плечо.

– Аврора, ну, не будь такой суровой. Ты же понимаешь…

Да, Аврора всегда всё понимала, она обязана была понимать в любую секунду. Если я не дам им сейчас увидеться, а с этим оболтусом что-нибудь случится? Ведь сама буду мучиться. Я выпустила Карину из объятий и взяла за руку.

– Ладно, пошли.

Я сама отвела её к Грише, дала им три минуты на прощание, а сама стала ждать за дверью. Юля стояла рядом с чуть приметной улыбкой на губах, но я слишком хорошо её знала, чтобы не заметить тревоги в её глазах. Она молчала, я тоже не знала, что сказать. В комнате тоже было подозрительно тихо, не было слышно даже шёпота. Три минуты истекли, я открыла дверь и поняла, почему там была такая тишина. Грише с Кариной было не до разговоров: она повисла на его шее, а он, одной рукой прижимая её к себе, другой поглаживал её ниже талии, и они взасос целовались. В первый миг я остолбенела, а потом мои кулаки сами собой сжались. Заметив мой лютый взгляд, Гриша заторопился прощаться.

– Всё, пуговка, мне пора, – сказал он, чмокая Карину в нос. – Я принесу тебе из Египта какую-нибудь безделушку.

9.17. Операция «Египетская мумия»

Можно ли жить в могиле? Звучит невероятно, но можно, если она находится на старом кладбище в Каире. Покойника закапывают в землю без гроба, а над могилой возводят небольшую постройку в виде сарайчика или домика. Могильные постройки там разнообразные – от древних, полуразвалившихся, до вполне новых. Одни усопшие покоятся в бедных могилах с хлипкими, скромными постройками, а у покойников побогаче последние пристанища добротные, каменные. Решив, что грех оставлять это бесплатное жильё пустующим, дома мёртвых облюбовали живые люди – беженцы, бездомные, бедняки, беглые преступники. За несколько сотен лет Каир оброс это кладбище кругом, и оно оказалось в самом его центре. Эта местная достопримечательность не входит ни в один туристический маршрут; по сути дела, это уже не кладбище, а большая вонючая трущоба, район, по вполне понятным причинам далеко не благополучный.

Согласитесь, для охоты это идеальное место.

Шебби не обманул: именно это место выбрал Октавиан для своего очередного привала, тем более что пищи вокруг было полным-полно. Впрочем, он мог уйти оттуда в любой момент, поэтому мы спешили. По словам Шебби, Октавиан расположился там с отрядом численностью около четырёх десятков приспешников; поскольку времени на проверку и уточнение этих данных не было, пришлось поверить ему на слово. На операцию по захвату Октавиана отправилось сто пятьдесят «волков» и спецотряд Каспара – ещё сто тридцать бойцов.

В небе стояла большая яркая луна. Каир жил своей обычной жизнью, не зная, что он окружён. На самые высокие здания по всему городу бесшумно спустились чёрные крылатые тени; их задачей было следить за кладбищем сверху и не давать окружённым разлетаться.

Кладбище было оцеплено тихо, в считанные минуты. Я сказала Алексу то, что всё время не давало мне покоя:

– Мальчишка попытается геройствовать. Если ты не позволишь ему нелепо и бессмысленно погибнуть, я буду тебе очень признательна.

Луна стояла в небе, спокойная и белая, равнодушно глядя на молчаливую бойню, завязавшуюся на узких улочках старого кладбища. Людей Октавиана было меньше, но они дрались с чудовищной яростью. Каждый из них стоил десятка. Сорок самых отчаянных убийц Октавиана приняли бой, а сам вождь обратился в бегство, не желая погибнуть в этой резне. Группа Алекса бросилась в погоню.

9.18. Белая луна

Белая луна видела, как три чёрных тени летели на меня: ветер от взмахов их крыльев уже касался моего лица. У них было три самурайских меча, а у меня – только два. Это было бы пустяком, если бы сзади на меня не мчались ещё три таких же тени с мечами. Сбоку чернел прямоугольник двери могильной постройки.

Поскальзываясь на лужах чёрной крови и падая в грязь, между могилами бежала с криком перепуганная растрёпанная женщина с двумя босыми детьми-оборванцами.

Тени летели на меня, а я стояла неподвижно. Когда до удара оставалась ровно секунда, я прыгнула в могильный домик, и все шестеро крылатых демонов с мечами на бешеной скорости столкнулись между собой. От столкновения у них произошла путаница и свалка. Хрустнуло чьё-то крыло, послышался короткий вскрик, кто-то двинул кому-то в челюсть.

– Идиот!

– Сам кретин! Где она?

Рядом со мной в темноте кто-то дышал. Это был маленький тёплый комочек живой плоти, пронизанной сосудами, по которым текла горячая кровь. У меня не было времени разговаривать с ним; в крыше могильной постройки была большая дыра, и через неё я вылезла наверх, а оттуда спрыгнула прямо на головы шестерых моих преследователей. Два моих меча разрубили два черепа, как арбузы, потом они вспороли один живот, и я, просунув руку в рану, вытащила наружу кишки. Вырвав их совсем, я бросила их холодным жёлтым огонькам, уже ждавшим своей добычи.

Женщина с детьми всё бежала, ребятишки не поспевали, путаясь у матери под ногами. Она споткнулась, упала и не могла подняться, а дети, вместо того чтобы бежать дальше, остановились. Я нажала на спусковой крючок, и чёрный мячик головы бросившегося на меня хищника разлетелся вдребезги, как гнилая тыква. Моё бедро словно огрели хлыстом, но я не обратила внимания. Я взлетела на крышу ближайшей могильной постройки, и это выявило, что в строю остались только двое из шестерых моих противников: они бросились за мной. Четверо остались внизу: двое с разрубленными черепами подёргивались в судорогах, третий хрипел, обследуя рану в животе и пытаясь выяснить, какие органы отсутствуют, а четвёртый был обезглавлен. Я не упускала из виду женщину с детьми: она пыталась подняться, но у неё была подвёрнута нога. Над ней уже кружилась крылатая смерть.

Я поскакала по крышам могил, и некоторые ветхие постройки опасно пошатывались и скрипели. Мои преследователи были тяжелее меня, и уже через десять секунд погони под одним из них провалилась крыша, и он рухнул внутрь постройки. Второй, сообразив, что безопаснее и эффективнее использовать крылья, взлетел. Мне только того и надо было: засвистел бумеранг, и голова преследовавшего меня хищника слетела с плеч. Тем временем тот, что провалился сквозь ветхую крышу, выбрался из постройки, злой как чёрт и с явным намерением меня прикончить. На свою беду, он выскочил слишком высоко и оказался как раз на пути бумеранга. Бумеранг снёс ему полчерепа и вернулся ко мне.

Женщину с детьми я успела спасти, испепелив кружившего над ними хищника. Матери всё-таки удалось подняться на ноги, и она побежала прихрамывающей трусцой прочь, таща за руки ревущих детишек. Не знаю, кого она больше испугалась – того, кто на неё напал, или меня. Взлетев на посеребрённую лунным светом кладбищенскую стену, я окинула взглядом окрестности и оценила обстановку. «Волки» дрались прекрасно, и перевес был уже на нашей стороне. Главное, чтобы Алекс не упустил Октавиана, иначе всё это будет бессмысленно.

– Такого ты ещё не видела, – сказала я белому диску луны.

– Аврора, сколько ещё ты будешь рисковать своей жизнью? – послышалось рядом. – Победа уже наша, ребята сами справятся. Джулия поручила мне присматривать за тобой… Она боится за тебя. Пойдём, я отведу тебя в безопасное место.

– Да иди ты к чёрту, Каспар, – сказала я. – Ничего со мной не случится.

И спрыгнула со стены.

9.19. Может, тебе это удастся

Я снова ринулась в гущу боя, почти уверенная в своей неуязвимости, и ввязалась в схватку с двумя людьми Октавиана. Я уложила их и, торжествуя, выпрямилась, чтобы перевести дух. Услышав свист в воздухе, я увидела мчащуюся на меня тень со сверкающим мечом. Клыки чудовища были обнажены, глаза горели, и меч оно держало в вытянутой руке, чтобы с лёту насадить меня на него, как шашлык на шампур. Слишком мало времени, мелькнуло в голове. Мне не уйти. Я сказала Карине: «Жди». Она ждёт, волнуется, надеется, что всё опять обойдётся, и я войду, обниму её и назову своей куколкой. Возможно, на этот раз она меня не дождётся. Вся моя жизнь калейдоскопом завертелась вокруг летящего на меня чудовища: Эйне на ветке клёна, говорящая голова Таниного убийцы, искажённое лицо Аллы, кричащее мне: «Наркоманка!» Конверт с деньгами, малышка в розовой курточке, невеста в гробу. Тёплые руки Карины и её шёпот: «Мама!»