Текст книги "На пороге неба Часть Первая (СИ)"

Автор книги: Елена Янук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Пытка воспоминаниями. С чего все началось. 6 лет назад

Айонель

…Все началось с того, что папочка разрешил мне посетить Тирнакскую ярмарку. Мой интерес к ней был сугубо практическим: я хотела разобраться в куклах, а лучшие мастера кукольники только там.

Всякие там эльфиечки в шелковых нарядах, рыцари в золоте на бархатных конях и прочие обыкновенности стояли у меня в каждой комнате, а я искала куклу выдающуюся, ни на что не похожую. Такую, как купили моей кузине: мага, оборванца-бродягу, в пыльном плаще с рваной котомкой на плече.

Увидев ту игрушку, помнится, папочка поднял брови и с удивлением взглянул на дядю Лорма, который и приобрел игрушечного мага Лоренке. Тот в ответ только беспомощно пожал плечами: «Она захотела, а что я мог поделать?»

Лорена, тогда гостившая с родителями у нас, мне прошептала:

– Торговец пообещал настоящие приключения, если папа купит эту игрушку. ДА!

– И ты поверила в столь явный обман? – прищурилась я, прижимая странную куклу к себе.

– Я эльфийка! И всегда знаю, когда мне лгут! – гордо произнесла сестричка и задрала свой маленький нос.

Я громко рассмеялась:

– Лорена, ты маленькая эльфийка, на два года младше меня, а он взрослый дядя. Еще есть артефакты и прочие магические приспособления против маленьких эльфиек и, вообще… не спорь, я больше знаю! – И я топнула ногой.

На самом деле я старше ее на целый год, с лишним. Мне исполнилось почти двенадцать, Лорене десять.

Какой-то настойчивый голос то и дело просил меня показать родителей. Я не знала почему, но перебирая в уме лица родных, интуитивно прятала папу.

Я показала: вот мамочка, высокая черноволосая эльфийка, дядя Лорм, мамин брат, очень на нее похожий. Мой старший братик Андриель, когда он с ушками и похож на эльфа. Еще есть Ольгерда и Фиалочка, Гейб, Лорена и бабушка Марта. И все они очень любят меня.*

* Герои первых книг цикла: «Волшебство» и «Чудеса»

В это время чужой голос настойчиво требовал рассказать, по какой причине родители надели на меня такую сильную защиту.

Нет, я знала причину, но чужому настойчивому голосу говорить не хотела. Он же меня не любит! Значит, ему ничего не скажу. Так приказал папа. Это он прирастил мне лик и ауру чистокровной эльфийки, сделал защитный кокон и всегда тщательно охранял. Всегда! Поэтому уговорить, вечно занятого папочку, посетить Тирнак, было почти немыслимо и безумно сложно. На это у меня ушло полмесяца. И вот, наконец, папа поддался и повез меня на ярмарку...

Словно издалека я наблюдала за маленькой девочкой в пышном розовом платье, с шелковым бантом на темных локонах, той самой, какой я была до тех страшных событий.

Ярмарка в Тирнаке похожа на пестрое безумие: какофония звуков, запахов и цветов. На входе, под заливавшими площадь яркими лучами солнца, стояли зазывальщики с большими медными трубами. Мимо проезжали расталкивающие покупателей телеги, груженные копченой рыбой, горшками с молоком, мешками с мукой. Где-то рядом готовили мясо на огне и по торговым рядам ползли вкуснейшие ароматы.

Посередине ярмарки стояли палатки, где продавались драгоценности, менялись деньги и магические артефакты. Где-то там, в глубине рядов, находились те самые волшебные куклы.

В общем, на ярмарке мне безумно понравилось. Словно я попала в сказку из любимой книги!

Но одно все омрачало: вечно настороженный папа не даст мне здесь даже нормально осмотреться! Он окружил ярмарку своими охранниками, выставив по отряду на каждый выход. А мне так хотелось свободно прогуляться по рядам, ни на кого не оглядываясь!

Высокие желтые плоды с зелеными хвостами, как у петухов, первыми привлекли мое внимание.

– Пап… ну можно я пойду к вон тем фруктам? Я таких не видела…

– Зато ела, здесь они просто не очищенные, – ворчал он и, тяжело вздыхая, шел за мной.

– Пап, я хочу туда… – Я указывала на ряд, где продавались связанные в пучки разноцветные свечи.

– Зачем?! Свечей купить? – изумлялся отец, но шел за мной и к свечам, и к горшочкам с топленым маслом, и к мешкам с лекарственными травами.

– Пап, а где здесь рабов продают? – вдруг спросила я.

Папа остановился и изумленно спросил:

– Зачем тебе рабы?

– Выкупить, конечно! – возмутилась я недогадливостью родителя.

– Здесь их нет и быть не может, за торговлю рабами положена смертная казнь. И где ты вообще подобного наслушалась? – с подозрением поинтересовался папочка.

– В романе прочитала, где еще, – проворчала я, расстроенная тем, что никого спасти не получится, так как император-дракон запретил торговать рабами. А мне так хотелось спасти несчастных. Вчера как раз прочитала историю о двух влюбленных, ставших рабами, и я легла спать с надеждой, что смогу кому-то помочь.

Но, увы… рабов здесь не было.

Мы гуляли здесь второй час, но до ряда с куклами так и не добрались, я то и дело уводила отца в сторону интересного и все еще радовалась увиденному, хотя уже гораздо тише, чем сначала.

Папа вел себя так, словно я тащу его за собой по торчащим раскаленным гвоздям, но, пока мы не добрались до кукол, послушно рассматривал со мной все эти заманчивые вещи.

Когда мы вышли к ряду с огромными куклами, измученный прогулкой родитель уже покупал мне любую игрушку, на которой останавливался мой взгляд, надеясь тем самым ускорить наше возвращение домой, к маме. И этим испортил мне предвкушение и радость от знакомства с новыми игрушечными друзьями.

Я обернулась посмотреть, как охранники отца несут моих кукол, все больше негодуя на папу.

Тут так интересно! Куклы местных мастеров пищат, ходят, летают, танцуют. У них было много красивой одежды и настоящие выездные коляски, отделанные золотом, с вышитыми подушками и одеялами. Папа, усмехаясь, купил одну такую лично для меня.

– Сама кататься будешь, – подмигнул он.

– Папа, ну я же большая! – с укоризной ответила я, решив, что из вредности подарю коляску нашему садовнику, у которого три маленькие дочки.

– Сказала малышка, выбирающая кукол… – съязвил папочка, с улыбкой обняв меня за плечи.

Я раздраженно на него посмотрела:

– Пап! Ну, па-а-ап! Ты что, себе игрушки покупаешь? Не надо хватать все подряд! Дай мне хоть рассмотреть их! Я сама выберу, что хочу! – требовала я.

– Дома рассмотришь. Если не понравятся, кому-нибудь подаришь, – недовольно отвечал он, ни в какую не соглашаясь остановиться и подождать, пока я все рассмотрю и испробую.

На всех кукол папа потратил около часа, ссылаясь на то, что уже темнеет, а мне хотелось… больше всего мне не хотелось отсюда уходить. Я шла по ряду и ныла:

– Па-а-ап! Ну, давай побудем здесь еще? Ну, пожалуйста!

Папа был непреклонен.

– Неужели тебе этих игрушек не хватит? – удивленно осматривал он, бредущих за нами вереницей, загруженных коробками стражников.

– Тогда надо было всех торговцев пригласить к нам и скупить у них все игрушки! – наконец топнув ногой, обернувшись к отцу, в гневе заявила я.

– А я предлагал! Ты сама захотела на столичную ярмарку посмотреть, – усмехнулся папа.

Ну, вот как с ним разговаривать?! А когда мы вышли к ряду, где продавались маленькие куклы, а папа стал настаивать на возвращении, я окончательно разозлилась.

– Вот и покупай сам свои игрушечки, папочка! – Я укрылась невидимостью, перекрыла щитом все отголоски магии, и ушла.

Наблюдая за собой со стороны, я сейчас испытывала только одно чувство. Мне хотелось взять и отлупить, даже не отшлепать, а именно отлупить ту глупую девчонку, которой я тогда была. Дать ей так, чтобы кубарем летела по пыльной дороге, позабыв о капризах!.. Все равно это наказание не сравнилось бы с тем, что мне пришлось испытать позже.

Итак, я ушла. Послышался шум, кто-то отдавал резкие команды. По приказу отца, бойцы рассыпались по рядам, разыскивая меня в сумерках, но я не собиралась так просто отступать в своем бунте против родителя.

– Вот и поищи, поищи меня, папочка… – довольно хмыкнула я, шагая к следующим рядам с игрушками. Я ушла на достаточное расстояние, чтобы отец не смог меня увидеть. Но по-настоящему далеко уйти не получилось. Едва я скинула невидимость и тут же высокий смуглый торговец в шапочке с красной кисточкой и шелковом желтом жилете, надетом на голое тело, заметив меня, почтительно пригласил в лавку:

– Моя госпожа, здесь есть игрушки, которых вы никогда не видели! Чудесные игрушки! Проходите! Выбирайте! – Подобострастно изгибался он передо мною, с поклонами провожая в огороженное помещение.

Там меня уже ждали. Полумрак и трое потных грязных похитителей с магическими кандалами, порковским порошком* и дубинками в руках. Торговец в красном смерил меня тяжелым взглядом и вдруг ударил…

Они били меня сильно, но я ничего не чувствовала, папина защита укрыла, однако от шока впала в ступор, чувствуя себя той самой живой куклой. Наконец бандиты удовлетворившись, осыпали меня порошком и натянули на голову мешок…

*От порковского порошка магические существа на время теряют магию и силы. На дракона не действует, но у Айонель магия сильно ограничена, чтобы соответствовать уровню эльфов. Подробно в «Чудесах»

От потрясения и порошка я потеряла сознание, а когда очнулась… оказалось, что лежу связанная в клетке на пиратском корабле. Рядом кто-то тихо стонет, откуда-то ветер несет смрад, над головой громко и жадно кричат жирные чайки, жутко печет солнце, а липкий пот заливает глаза. Губы потрескались, жутко хотелось пить…

Я приподняла голову, чтобы оглядеться, однако ничего кроме кованых прутьев клетки не увидела.

Один из охранников, заметив мое движение, подошел к клетке с порковским порошком в руках. Наблюдая, как он медленно развязывает мешочек с проклятым зельем, осознала, что воспользоваться полноценной магией дракона не могу, папина защита мешает.

Закрыв свой рот и нос грязным платком, пират щедро осыпал меня порошком. Не успев ничего сообразить, я отключилась. И вновь пришла в себя, когда меня привезли в поселок рабов. И пересадили в другую клетку.

Где-то на краю сознания я понимала, что это воспоминания, но даже сейчас вся горечь и отчаяние того момента навалились на меня в полную силу.

Земляной пол, железные прутья, пустые глаза насельников клетки... я даже не могла понять, сколько их здесь. В углу стояло смердящее ведро, которое составляло все удобства. Ни одеял, ни шкур – ничего. Один сухой ветер носился над головами, поднимая пыль. Вокруг расстилалась голая рыжая земля с редкими кустиками колючек, посеревшими на жарком солнце.

Рядом стояли такие же клетки, заполненные грязными детьми. Между ними ходили только надзиратели, даже слуг, варивших еду в грязных котлах, сюда не пускали.

Квадратная клетка, в которую я попала, находилась у самого края, почти у забора, за ней рядом ворота и непонятный колодец, укрытый уложенными на палки шкурами. За первыми воротами находились какие-то укрепления, за ними виднелись жилища охранников. Убежать из клетки возможно, но прорваться за ограду – нет.

Гномы, люди, и эльфы были рассажены по отдельным клеткам, и только в той, куда попала я, был полный разброд, то ли от того, что здесь сидят особо ценные рабы, то ли наоборот.

Я плакала и кричала до хрипоты, в гневе сотрясая толстые решетки кулаками. Кучка грязных, лохматых и невыносимо вонючих детей отрешенно наблюдала за моей истерикой со стороны, и ко мне не приближалась.

– Мамочка… Папа! Папочка… – громко всхлипывала я, размазывая рыжую грязь по щекам. Но никто меня не слышал. Довольно быстро силы иссякли и, обессилено глотая слезы, я опустилась на рыжую землю.

Вечером налетели комары и прочие кровососущие твари, коих здесь несметное количество, теперь все тело горело от укусов. Проклиная дурацкую защиту, которая не предусматривала такую малость как комары, я стирала горькие слезы, с надеждой поглядывала в небо.

Болели долго связанные в плаванье руки, слезы не кончались, очень хотелось пить, жара была невыносимой. Со всех сторон, словно специально издеваясь, слетались мухи, от которых не спасала даже магия. Они лазали по липкому от пота и грязи телу, доводя до исступления. Очень быстро к первым кровопийцам присоединились вши, которых я могла на какое-то время утихомирить магией, но через день они появлялись вновь.

От бессилия измученные насельники клетки ни разговаривать, ни общаться не хотели. Валялись неподвижно на земле в ожидании решения своей участи. И оживлялись только два раза в день: когда надзиратели кидали в клетку фляжку с водой, за которую была драка; и когда один из надзирателей, чтобы разбудить, рано утром выливал на нас ведро холодной воды.

От мысли, что меня оставили тут одну, в груди рождалась невыносимая паника. Хотелось кричать и звать на помощь, выносить все это было просто невозможно. Сидя в углу, я смахивала слезы, и с надеждой всматривалась вдаль, не появится ли в голубом небе черная точка.

Сквозь туман воспоминаний в голове раздался настойчивый вопрос: «Что за точка? Кого ты ждала?»

–Того, кто сможет спасти и наказать тех, кто меня похитил.

–Ты ждала, что твой отец обратится к хозяину империи, дракону?

–Мне было двенадцать лет, я ждала только спасения.

–Тогда почему именно точка в небе?

Вместо ответа я продолжила вспоминать.

Один из юных пленников, доведенный до крайней степени отчаяния, схватился за прутья и, не шутя, принялся изо всех сил биться о них головой, рассекая плоть о железо.

Меня, словно дождем, обсыпало каплями крови. Именно это заставило поднять голову, чтобы рассмотреть, что происходит.

Темноволосый мальчишка был тощим, ростом чуть выше меня и старше на пару лет. Надетые на него кожаный жилет, рубашка и широкие домотканые штаны из серого сукна выдавали типичного жителя рыбацкого поселка.

Наверно, если бы я тогда безразлично закрыла глаза, как это сделали остальные измученные пленники, – сон, единственное, что спасало от нескончаемых мук, и никто не хотел им жертвовать, – скоро погибла бы. Но я приподняла голову, потом с усилием встала сама, потревожив толпу мух, накинувшихся на кровавую трапезу.

– Что с тобой? – тихо спросила я.

Но мальчишка не реагировал, исступленно убивая себя о толстые прутья.

Я сковала его магией и развернула к себе, пытаясь поймать взгляд. Но мутные глаза мальчишки на разбитом в кровь лице в отчаянии смотрели куда-то мимо меня.

– Что с тобой? – настойчиво повторила я вопрос, осознавая, как нелепо он звучит в этой клетке.

– Они почти сожрали меня! Я готов вырвать свои волосы, лишь бы убрать их с себя! – стиснув зубы, с ненавистью простонал мальчишка.

Я на миг задумалась, надеясь, что он больше не будет крушить свою голову, вежливо спросила:

– Ты готов расстаться со своей прической?

Он безучастно посмотрел на меня, но так и не ответил. Я робко пообещала:

– Хуже не будет! Хотя мухи… но от них никуда не деться. – Я вопросительно на него посмотрела. – Но, если ты не против, я уберу твои волосы полностью.

Отчаянно махнув рукой, он сел на землю передо мною, подтянув к себе свои острые колени, и в отчаянии обнял их тонкими длинными руками.

Я медленно провела рукой по его голове, мягким огнем сжигая спутанные пряди.

Через десять минут с насекомыми на голове было покончено. Но радовались мы недолго, расчесанная до крови голова мальчишки показалась мухам особенно изысканным угощением. Теперь они рвались к его голове, наседая как ненормальные. Так что сжиганием волос я не отделалась, пришлось искать, чем прикрыть лысую голову.

С огромным трудом я разорвала одну из своих нижних юбок и повязала ему на голову розовый лоскут:

– Теперь ты похож на настоящего пирата, только серьги в ухе не хватает… – довольно заметила я, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, чтобы рассмотреть мальчишку, словно лично сотворенное мной художественное произведение.

– Че, правда? – воодушевился паренек, осторожно щупая руками шелковую ткань на голове.

– Ну конечно! – уверенно сообщила я, магией выдувая из клетки сожженные волосы. – Цвет немного подкачал, но одна ночевка на земле, и все станет рыжим, – горячо заверила я.

– Ладно, посмотрим… – удовлетворился моим ответом парень.

Он не стал больше разговаривать со мной и даже не поблагодарил за помощь, как я ожидала. Отошел к противоположному углу, туда, где находился до этого, и молча лег, устроив спасенную от насекомых голову прямо на земле.

Я села на свое место. Досада на неблагодарного мальчишку была недолгой, очень скоро дремота затянула меня в свои спасительные объятья, спасая от сожалений и мух.

Утро началось с того, что нас вновь облили водой. Если бы они это делали днем, в самую жару, это было бы просто сказочно прекрасно. Но, увы, нас обливали сонным прохладным утром, когда каждая капелька тепла на вес золота.

Потом охранники привычно пошвыряли в клетку плошки с чем-то слизким и одну фляжку с водой на всех. Насельники с ожесточением набросились на еду.

Я отстраненно сидела в своем углу, от нечего делать, наклоняя грязную плошку так, чтобы склизкое содержимое медленно скатывалось по помятой стенке, и думала, как скоро найдут меня папа или мама. Старший братик или дядя Лорм. Или…

Вчерашний мальчишка уже в порыжевшей бандане приблизился ко мне, прервав грустные размышления словами:

– Зря ты ее не ешь. Просто ее еще вчера сварили. На жаре постояла. Потому такая противная… Ну кто тут будет тебе завтрак из трех блюд готовить? – подметив мой брезгливый взгляд, брошенный на кашу, с сарказмом пояснил он.

Я медленно подняла на него глаза, не прекращая свою игру со склизкой массой в плошке, но отвечать ему не стала. Оказывается, мальчика все это время протягивал мне флягу, пытаясь напоить.

– Пей…

Вяло покачала головой.

– Обойдусь…

– Ты что думаешь, что ты первая эльфийка здесь?

Высокомерно подняла брови, что он этим хотел сказать? Мальчик продолжил:

– Пей, без воды, может, и не умрешь, но очень измучаешься.

Позади него уже стоял глухой рокот недовольных, которых силой лишили воды, так щедро предложенной мне. Но открыто никто не возмущался, этот парень здесь был самый взрослый и, видимо, самый сильный.

– Не капризничай, пей, принцесса… Никто твоего благородства не оценит, тут его быстро ломают, – насмешливо добавил он.

Я покачала головой, опуская взгляд и вновь отказываясь от воды.

Парень все же настойчиво втолкнул фляжку в мои руки:

– Если не выпьешь, через два дня обессилишь так, что поднять ресницы не сможешь, не то что встать, а у тебя магия живая, в отличие от меня. – Парень с отвращением продемонстрировал линию «драконьего браслета», тонкий нарост из чешуи на запястье, и грустно показал глазами: «Так-то!»

– Хорошо. – Я сделала два небольших глотка и вернула фляжку. – Спасибо.

– Да вроде как не за что… – буркнул он и передал воду жаждущим собратьям по клетке. – Дик…

– В смысле? – не поняла я.

– Меня зовут Дик, – насмешливо пояснил он.

– О… Айонель, – смущенно представилась я, подтягивая колени к груди и укрывая их перепачканным подолом. До этого момента я с мальчишками не знакомилась. Дружила только с племянником, но мне легче было считать Габриеля братом.

– Я еще по ушам понял, что «нель», – «тактично» пробормотал он, на этот раз усевшись на землю со мной рядом.

Вот так мы познакомились с Диком.

« Как он стал твоим суженым?» Опять этот настырный голос в голове.

«Чуть позже… Сначала появился Лео»

В тот же день в нашей клетке умер человеческий ребенок лет восьми. Остальные рабы, словно испуганные зверьки, отступили от него в другую часть клетки, с ужасом поглядывая на неподвижное крошечное тело.

Кто-то беззвучно плакал, – очень беззвучно, за громкие звуки рабов наказывали, спуская им с рук только первую неуправляемую истерику, – кто-то остался равнодушен, кто-то, как я, едва скрывал шок, не в состоянии поверить в случившееся.

Я хотела позвать надзирателя, но Дик меня одернул:

– Не вздумай! Если их потревожить в такую жару, то нам достанется и никому мало не покажется!

– Как это?

Дик пренебрежительно фыркнул:

– Может, воды лишат, тогда вот эти, – он грубо ткнул пальцем в двух рыжих человеческих детей постарше, – за этим пойдут. А может, стоять всю ночь заставят, тогда всем туго придется.

– И что нам делать? – тихо спросила я, не сводя заплаканных глаз с погибшего ребенка.

– Мне показалось или ты задумала всем тут помочь? Ответственная самая, что ли? – насмешничал Дик.

– Если даже так, то что? Это плохо, что ли? – серьезно взглянув ему в глаза, ответила я. Дик, презрительно скривившись, просто пожал плечами.

Сколько помню, меня родители воспитывали так: что я отвечаю за себя, потом за окружающих. Внушали, что мне нельзя жить беззаботно. Пока я грустно размышляла над тем, насколько плохо это у меня получается, Дик продолжал насмешничать:

– Ну-ну, а ты попробуй, заступись за одного, чтобы всех воды лишили, я посмотрю, как они тебя в благодарность на части рвать будут, принцесса.

– Не успеют, меня папа найдет…– тихо поделилась я главной надеждой. Пусть и неуверенно прозвучал мой ответ, но в то время я жила только этим.

Дик схватился за живот, изображая дикий смех, и бесшумно повалился на землю.

– Ой, потешная, я так и ждал, что ты что-нибудь этакое смешное скажешь! – довольно хмыкнул он, «насмеявшись». – Да здесь все отрезано от поиска, думаешь, тебя первую у родителей сперли? Если бы это место можно было найти, никого бы тут уже не было! Вот сколько ты дней здесь?

Мне хотелось его сильно стукнуть кулаком, чтобы он прекратил смеяться, но все же я сдержанно ответила:

– Пять…

– И чего же они тебя еще не нашли?

Издевается…

Я с горечью на него посмотрела и отвернулась. Это было так больно, будто Дик палкой ткнул в открытую рану.

– Считаю, что лучше себе не врать… – тихо прозвучало за моей спиной. – И попытаться приспособиться. И выжить! Чтобы потом прийти и показать им! Расплатиться за все!..

Я не стала ему отвечать и смотреть в его гневные глаза не стала. Боялась, что хлынут слезы, что сломаюсь и разревусь в голос, потому что выносить такое было выше моих сил!

– Ладно тебе, не дуйся, принцессочка. – Дик, веселясь, пихнул меня локтем в бок.

Я с гневом на него зашипела:

– Грубиян…

– Да ладна тебе, хрустальная какая, тронуть нельзя, – фыркнул он.

– Вот и нельзя! Следующий раз я тебя так пихну, вылетишь отсюда! – прорычала я, легонько отталкивая от себя Дика.

Опыт словесных баталий у меня большой, мы часто ругались с Гейбом, предаваясь этому занятию со всевозможной горячностью.

– А ты пихни, пихни меня… – насмешливо прищурившись в предвкушении забавы, подначивал Дик, видимо решив, что я лучшее здесь развлечение.

Но ничего у него не вышло.

Я заморозила его на месте и, передразнив мерзкую улыбочку, с которой он застыл, с отвращением отвернулась... и опять увидела того мертвого малыша.

Слезы набежали сами.

С горечью я махнула рукой, отпуская Дика из магической связки. Но, вместо того, чтобы мстить или вновь толкаться, он радостно прошептал:

– Как здорово у тебя получилось! Скажи, а ты умеешь приказывать так, чтобы человек или эльф все забыл?

– Наверно, не знаю, – буркнула я раздраженно и села на землю, не поворачиваясь в его сторону. Сердце рвалось от боли при мысли, что меня никогда не смогут найти.

– А воду замораживать умеешь? Хоть ненадолго, а? – пытаясь заглянуть мне в глаза, продолжал нудные расспросы Дик.

Я вяло кивнула.

Что он хотел у меня узнать, меня интересовало мало. Да и подробнее ответить я не успела: ворота открылись, и в них вошли охранники. С ними еще кто-то – к нашей клетке приближались три надзирателя. Обстановка сразу резко изменилась: обитатели клеток замерли, не отрывая испуганных взглядов от движущихся людей.

Дик оторвал взгляд от меня и уставился на вошедших. Я повернулась за ним.

Впереди гордо вышагивал высокий смуглый парень, – судя по ярко-красной шелковой одежде, натянутой на голое тело, и такой же шапочке с кисточкой в тон, – подданный драконьей империи. Его небритое лицо выражало досаду, если не гнев, пока он вышагивал к нам, презрительно постукивая по колену древком тонкой плетки.

За ним торопились двое кое-как одетых слуг, которые волокли за ноги избитого в кровь светловолосого эльфенка. Темно-синий камзол висел на нем лохмотьями, шелковая рубашка была вся в крови. Укороченные эльфийские штаны – рыжими от грязи. Видно, его долго били ногами.

Полуголый толстяк в широких синих штанах, которые давно не стирались, остановился и показал пальцем на нашу клетку:

– Куда девать-то его? Может, того?.. Поркам на рынок? – начал было он.

– Я тебе дам, поркам на рынок! – Смуглый в красном, явно их глава, огрел толстяка плеткой по лицу. – Я с тебя все убытки высчитаю, бурдюк с жиром! Пока товар можно продать как сильного мага, о своих оглоедах забудь!

– Да, хозяин, – поклонившись, промямлил толстяк, трясущейся рукой вытирая пот со смуглого лба.

Второй слуга с длинными черными усами, в золотистом жилете и таких же широких желтых штанах, но без шапочки, стоял молча, ожидая хозяйского приказа.

– Так куда его? – вновь спросил полуголый толстяк в синем.

Господин внимательно осмотрел клетки и пренебрежительным жестом указал в нашу сторону.

– Скиньте его в отстойник для школ магии, продать эльфа на угощение мы всегда успеем.

Мы с Диком переглянулись. Школы магии… Вот, оказывается, куда нас собирались сбыть!

Толстяк снял связку ключей с пояса, громко перебирая пальцами, выбрал самый длинный, которым открыл нашу клетку. Придерживая дверь за затвор, он с хозяйским раздражением наблюдал, как усатый охранник в желтом небрежно швырнул тело светловолосого эльфа на землю и захлопнул дверь.

Я хотела сказать им о погибшем, но Дик, грязной ладонью, грубо закрыл мне рот.

– Тсс, не видишь? Они не в духе, что-то серьезное твой ушастый сородич натворил. Сейчас только проклюнься с мертвецом, они с удовольствием рассчитаются с тобой за все!

С раздражением вытерла губы после его руки, с досадой выдохнула и… промолчала.

Когда главный надзиратель в красном развернулся и, все так же презрительно похлопывая плеткой себя по ноге, пошел назад, я в гневе мысленно дернула его за ногу.

Красавчик мгновенно растянулся на земле, в кровь, разбив свой гордый нос.

Разразившись проклятиями, он поднялся и в бешенстве развернулся к нашей клетке. Я в шоке распахнула глаза и раскрыла рот, изображая удивленную невинность. Спасло меня то, что внезапно прозвучал смешок слуги в золотистом костюме.

Красавчик, скрипя зубами, повернулся к нему. Слуга отпрянул, сделав вид, что тоже недоумевает и гневается, но поздно. Весь гнев хозяина пал на его пустую голову и длинные, причудливо заплетенные, подкрашенные черным усы.

Кажется, он останется без них.

Мысленно хихикая, с нехорошей радостью я наблюдала, как начальник в красном на потеху рабам таскает за предмет мужской красоты слугу по песку перед клетками.

Но, увы, работорговцы быстро опомнились, осознав, что дарят нам незабываемое зрелище, удалились за пределы ограды, чтобы продолжить воспитательный процесс там.

Дик повернулся ко мне и шепотом спросил:

– Колись, это ты его так зацепила?

Я многозначительно улыбнулась, но вслух ничего не произнесла.

– Ух, здорово! Ну, ты даешь, Айонка, – восхитился он. От подобной похвалы я покраснела, но тут заметила, что за нами наблюдают все обитатели клетки и, вместо спасибо за похвалу, толкнула его локтем в бок.

Дик обижаться не стал, а тихо предупредил:

– Ой, правильно. Молчу. Если эти узнают, продадут тебя за фляжку воды.

– Что, серьезно? – Я в шоке посмотрела на Дика.

– А ты сомневаешься? – с горечью отозвался он. – Меня как человека украли. Так и держали вместе с людьми. У них условия мягче, иначе за раз вымрут, как те кролики. Так одна сволочь за фляжку воды рассказала надзирателю о драконьем браслете, и меня швырнули сюда как особо ценный груз.

В ответ только молча покачала головой, пытаясь осмыслить информацию.

Я слышала, что некоторые, особенно молодые драконы выбрасывают сыновей или убивают как будущих конкурентов, несмотря на их редкость и ценность*. Но столкнуться с брошенным драконенком в реальности… Это было удивительно.

*У драконов рождаются только сыновья, примерно раз в тысячу лет. Отношение у отцов к ним разное, одни убивают как конкурентов, другие берегут как сокровище и растят из них наследников. Подробности в «Чудесах».

Едва все утихло, и надзиратели скрылись за высоким плетеным забором, я подползла к избитому эльфу.

– Как ты?

Он резко распахнул мутные глаза, но разбитыми в кашу губами ответить не смог, только впустую открывал их, как выброшенная на берег рыба, не в силах говорить.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Я вновь растормошила раненого эльфа. Смотреть, как еще один рядом умирает было выше моих сил.

– Пожалей его! Добей, чтоб не мучился! – позади меня раздался раздраженный шепот тощего черноволосого сородича.

Я обернулась и измерила негодяя ледяным взглядом. Когда сюда попала, все узники клетки были для меня на одно лицо: грязные, вонючие, равнодушные. И, только пробыв с ними несколько дней, стала различать, кто есть кто.

Так вот, этот тощий черноволосый эльф мне не понравился сразу, едва я заметила, как, пользуясь магией, он отбирал флягу у тех, кто был слабее, пока не получил за это от Дика.

– Что ты сказал? – тихо переспросила я, надеясь, что ослышалась или он имел в виду нечто другое.

– После того, как в клетку бросают провинившегося, надзиратели на следующий день не дают пить. И ему не поможешь, и нам устроишь пытку! Брось его! Пусть быстрее умрет!

Я в шоке распахнула глаза и в ужасе спросила:

– Ты эльф и такое говоришь?

– Посиди без воды пару дней, я посмотрю, как ты запоешь. Тем более, мы все равно все скоро умрем.

Услышав его ответ, сначала я хотела вспылить, высказать, какое презрение этот эльф у меня вызывает своим злобным нытьем, но Дик махнул на него рукой, а мне на ухо прошептал:

– Не обращай внимания, пусть болтает. Здесь большинство постепенно ломается. Главное – всегда оставаться человеком, а потом все остальное, еда там, питье… Ты, конечно, не человек, но понимаешь, что я хотел сказать.

Я кивнула и вновь склонилась над раненым эльфом, ласково убирая от глубоких ссадин на лице светлые испачканные в крови пряди:

– Как тебя зовут?

– Леонель… – не открывая глаз, прошептал он.

– Буду звать тебя Лео, – улыбнулась я. – Так что ты натворил, что они так взбесились?

– Сбежал… – прошептал он, и кровь, едва застывшая на губах, вновь потекла ручейком по израненному лицу.

– Здорово! Силен! Отсюда убежать… – Дик в восхищении покачал головой. – Уважаю!

Лео открыл глаза и улыбнулся.

Зря я улыбалась, смотря на то, как дружно общаются эльф с драконом. Позже они по любому поводу цапались, как кошка с собакой, раза по три в день. Но это было чуть позже. А пока мы оттащили Лео от тела погибшего малыша и втроем устроились в противоположном углу клетки.