Текст книги "Битва за Землю (СИ)"

Автор книги: Елена Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24
Пока остается память

Кэсси Тр-Аэн покидал «Горизонт». Он сам не знал – на короткое время, надолго или навсегда. С Каем и командой он простился в кают-компании, машинально обменялся салютами с двумя техниками, ступил на круглую платформу – и через миг очутился на почти такой же платформе, но уже не на борту фрегата, а в незнакомом помещении штаба на Сирме-Нова. Серебристую краску стен здесь пятнали следы гари, а местами и брызги крови. Большую брешь заложили свежей кладкой. Другие следы недавнего штурма скрывал полумрак.

Двое сирмийцев с шевронами службы безопасности ждали чуть поодаль.

– У меня нет оружия, – сказал Кэсси и позволил себя проверить.

Он ждал наручников, но их так и не надели.

– По второму коридору вперёд, – сказал тот, который был повыше, и пристроился рядом и чуть за плечом.

Панели коридора носили на себе все те же следы недавнего пожара. Лампы горели, но лифт работал – должно быть, от локального генератора.

– Заходите.

Кабина тронулась с места, пошла не вниз, в подвал, а вверх – и остановилась довольно быстро. Тр-Аэн очутился в небольшом вестибюле с тёмными проёмами дверей.

– Президент ждёт вас, капитан, – сдержанно сказал один из провожатых.

Свет, который падал через проём, светлым прямоугольником ложился на треснувший мраморный пол. «Значит, немедленного ареста не будет. Республике что-то от меня понадобилось. Нечто такое, что они не надеются выдавить силой».

Кэсси вошёл внутрь и удивился аскетичной обстановке кабинета. Правитель мятежной планеты занимал простой пластиковый стул за столом, почти сплошь составленным из панелей. Большой шар светился под потолком. Оконную нишу закрывали мешки с песком и плотные шторы.

– Здравствуйте, ваше превосходительство.

– Здравствуйте и проходите, Тр-Аэн.

Кэсси сел на предложенный жестом табурет с подлокотниками, но без спинки. Манеры Ксанте Ке-Орна слегка смущали его отступлениями от принятой в Империи системы иерархий, но нервное напряжение не давало думать об этом. Президент был высок, хорошо, даже атлетически сложен; стриженные полуседые волосы обрамляли правильное лицо. Чудовищные потери при обороне Сирмы-Нова и Земли явно не прошли для президента даром – он был мрачен, выглядел усталым и позволил Кэсси заговорить первым.

– Ваше согласие на встречу – чрезмерная честь для меня. Вы заняты делами планеты, а я не слишком-то важный чин.

Ке-Орн вскинул голову, рассматривая Тр-Аэна внимательно, без особой приязни, но и не враждебно.

– Я вызвал вас, чтобы выслушать, прежде чем принять решение. Пускай оно не касается судьбы планеты, и всё же повлияет на вашу участь.

– То есть, вы хотите допросить меня лично?

– Это не допрос.

– В любом случае, не стану запираться. Все знают, кто я такой. Все факты в ваших руках – просто следуйте закону. Я не стану просить снисхождения.

– Вы ненавидите нас? – внезапно спросил Ке-Орн.

– Ненавидите? – От неожиданного вопроса Тр-Аэн опешил. – Конечно, нет. Моя ненависть давно прошла. Я просто сомневаюсь в вашем проекте.

– Почему? Он несёт нашим людям свободу.

– Свобода, конечно, прекрасна как идея. Но чем она становится на практике? Подчинением сирмийцев законам Терры? Разве вы не к этому стремитесь?

В следующий миг случилось нечто невероятное – сдержанный и с виду мягкий Ке-Орн энергично выругался и ударил ладонью о стол.

– Вот же дерьмо!

– Достаточно, я устал, – продолжил правитель, через короткое время овладев собой. – Не вам рассуждать, чего я хочу на самом деле, добавляя к этому произвольную ложь. Вы не бежали из колонии под огнём собственных «собратьев» и не стояли над руинами сожжённых домов…

– Нет, я этого не делал. Я просто устранился. Империя считает меня дезертиром.

– Да, знаю. А ещё вы – герой войны с криттерами, тот, кто по собственному выбору сражался за нас. Поймите: нельзя быть и другом, и врагом Республики одновременно. Такая позиция лжива.

– Я вам не лгу.

– Вы лжёте самому себе.

– Да неужели? Я не перебегаю на сторону тех, кто побеждает, ради собственного спасения и в надежде, что меня пощадят. Я сражался с криттерами. Если надобность отпала – отправьте меня назад в лагерь и закончим этот разговор.

Ке-Орн ответил не сразу и коснулся браслета, рассматривая какие-то невидимые Кэсси документы.

– Ладно. Прекратим пустой спор и вернёмся к фактам, – продолжил наконец он. – В дни битвы за Терру вы вели себя безупречно. Капитан Эсперо сделал верный выбор, когда оставил вас на борту. И всё же в прошлом вы причиняли Республике значительный вред и за это осуждены арбитрами. По закону я должен вернуть вас под стражу и оставить там. Есть и другой вариант – не слишком законный. Вам негласно отдадут малый корабль, позволят возможность покинуть планету и уйти в изгнание. Искать больше не станут.

– Вариант хороший, но есть одна проблема – я дал клятву не убегать.

– Кому?

– Капитану Эсперо. Он мой друг и на редкость упрям в этом вопросе.

– Друг? Ладно, хорошо. Тогда остаётся третий вариант. Я могу помиловать вас властью президента. Для этого нужна ваша официальная просьба и признание той самой, первоначальной вины, связанной с тайными операциями против Республики.

– Какие вам ещё нужны признания? Я никогда не отрицал, что служил в Консеквенсе.

– Так в чём проблема? Вы разучились писать?

– Проблема в том, что как только я напишу хоть строчку, мне, возможно, придётся сражаться против Империи. Там остались мои прежние товарищи. Я не хочу их убивать.

Кэсси замолчал, с интересом ожидая, как скоро на лице президента вновь появится гримаса гнева, но, к его удивлению, Ке-Орн лишь печально улыбнулся.

– В вашем положении ещё и условия ставить… Какая наглость. Впрочем, ваша открытая позиция мне нравится.

– То есть…

– Я не требую предательства. Если война с Тарлой станет неизбежной, у вас останется возможность покинуть флот. На Сирме-Нова много свободных земель. И всё же…

– Что?

– Я не зря говорю про сожжённые дома. Вполне возможно, вам снова придётся сражаться – просто защищая себя самого.

Тр-Аэн задумался.

– Да, – сказал он. – Если люди Консеквенсы за мной придут, это будет моя проблема.

– Проблема, и не только ваша. Вы – супервиро, умны, прекрасный пилот, потенциально полезны Республике, а число потерянных жизней и так велико. В общем, решайте сами, капитан.

Кэсси помедлил, молча сделал жест согласия, а потом активировал планшет.

– Я, Кэсси Тр-Аэн, оберкапитан Консеквенсы, признаю все предъявленные мне Новой Сирмийской Республикой обвинения. Обязуюсь больше не нарушать её законы, если они не потребуют от меня участия в междоусобной войне. Прошу помилования у президента Сирмы-Нова.

Он дождался, пока сказанное появится на экране в виде строк, прижал к сенсору палец, скрепляя документ отпечатком, и переслал написанное Ке-Орну.

– Решение положительное, – в свою очередь сказал президент и дотронулся большим пальцем до голограммы.

– Вот и всё. Вы свободны.

– Спасибо. Я думал, что подавлюсь этими словами.

– Но не подавились.

– Нет.

– До свидания, Тр-Аэн.

– Прощайте, ваше превосходительство…

…Открытое пространство за пределами штабного здания встретило Кэсси предрассветным сумраком, сырым ветром, мелким дождём и запахом гари. Он замер, глядя на залитую дождём площадь, пепелища складов, на осколки мрамора и трещины в фасаде штабного здания. «Жаль… такая была красота… Впрочем, планета цела. Накопают новый мрамор».

Лестница возле посольства сохранилась лишь частично, искрошилась, сделалась покатой – и только статуя псионика Измайлова странным образом не пострадала. Каменный терранин смотрел в сторону гор неподвижным взглядом.

«Раз я свободен, пора возвращаться на „Горизонт“… Чтобы он ни говорил Ке-Орн, Республика будет за мной приглядывать. Или у Ке-Орна нет тайных трюков? Тогда непонятно, отчего он жив до сих пор».

Кэсси потянулся к браслету, но прежде чем он успел им воспользоваться, пришёл входящий вызов.

– Тр-Аэн на связи…

– Эй, брат-супервиро… Ты где? Что там происходит? – раздался голос Эсперо.

– Ничего не происходит. Республика больше не имеет ко мне претензий.

– А ты ловок, зараза, – рассмеялся Кай, явно очень обрадованный, но вместе с тем удивлённый.

– Не особенно ловок. И всё же прикажи поднять меня на борт.

– Поздно. Фрегат вот-вот прыгнет в варп, так что оставайся пока на планете. Даю тебе отпуск. Вернусь через пятнадцать дней – тогда поговорим.

– Хорошо. Удачи. Я подожду.

Сигнал прервался, и Кэсси спустился с крыльца. Площадка для челноков превратилась в месиво разбитой техники и перепаханной ударами с орбиты земли. Ближе к окраине, там, где уцелел травяной покров, уже стояли палатки – как жилые, так и приспособленные под госпиталь. Сирмиец в гражданской одежде, видимо, чиновник Республики, регистрировал беженцев на планшете.

Он тоже забрал палатку и поставил её подальше от руин, на самом берегу реки. Внизу под обрывом гремела вода. Сломанный, утративший несколько пролётов мост навис над пропастью. Ещё пара-тройка палаток прилепилась к скалам и к одинокой стене уничтоженного склада. Утро уже давно наступило, небо посветлело.

«Осталось ещё одно дело, которое нужно сделать», – подумал Кэсси, разглядывая сломанный мост и бурный поток. Закончив обустраивать палатку, он вернулся к чиновнику под навесом.

– Извините, гражданин-консультант. Можно узнать, где живёт семья Нэис-Лин?

– Ваше имя?

– Кэсси Тр-Аэн.

– Допуск есть, – сказал чиновник, сверившись с планшетом. – Нэис-Лины живут не в столице. Это сельская местность. Я дам координаты, но телепорты ещё не починили.

– Ничего, дойду пешком.

…Кэсси вернулся к реке и отыскал пригодное для переправы место. Вода здесь доходила до колен, в зарослях на отмели возились земноводные. Он выбрался на противоположный берег, отыскал тропу через скалы и до полудня шёл, то огибая россыпи камней, то карабкаясь по не слишком крутым склонам. Горы закончились, словно их обрезали гигантским ножом. Тучи рассеялись, и солнце коснулось травы – ещё зелёной, с поздними по сезону голубыми соцветиями. В огороженной скалами долине почти не ощущались признаки войны. Хвойные деревья здесь перемежались с валунами и редким кустарником, в воздухе плыли летучие семена, пахло смолой, близким морем.

Ферму Нэис-Линов Тр-Аэн отыскал не сразу – просторное приземистое строение скрывала давно не стриженная живая изгородь. Поле частично забросили; примерно половину угодий густо покрывали сорняки.

«Я опоздал. Возможно, они уехали».

Кэсси обошёл дом вокруг и отыскал дверь, которая оказалась заперта изнутри.

– Добрый день. Хозяйка дома?

Замок открыли внезапно – наверное, женщина подошла к порогу неслышными шагами.

Кэсси ожидал увидеть молодую крестьянку, но дверь отперла пожилая сирмийка – худощавая, коротко стриженная, с татуированным лицом.

– Привет, парень. Сюда давно никто не ходит. Вы не чиновник ли из столицы?

– Нет, я по частному делу. Извините, оно окажется печальным.

– Заходите.

Тр-Аэн шагнул в полутёмный дом – аккуратный, но уже немного обветшалый. Место бассейна во внутреннем дворе занимала большая бочка с водой. Сломанный синтезатор стоял в углу. На раскалённой плите медленно кипел котелок.

– Садитесь, – произнесла женщина, указывая на старый, но всё ещё красивый стул с подлокотниками и без спинки, и сама устроилась на втором, точно таком же.

Тр-Аэн опустился на сиденье. Всю внешнюю, глухую стену дома занимало развешенное оружие – новые бластеры республиканского образца и совсем не новые, возможно, даже уцелевшие со времён старой Империи; три сабли, полдесятка ножей.

– Неплохой арсенал.

– Это личное оружие нашей семьи. Я храню его ради памяти – это всё, что у меня осталось. В последние пару лет ферма совсем опустела.

– Ваш супруг и дети воюют?

– Мой супруг погиб ещё на старой Сирме. Дочь убили. Сын пропал без вести. Вы ведь пришли из-за него?

– Да. Простите, что очень сильно опоздал.

Лицо старой сирмийки на миг окаменело, пальцы вцепились в подлокотники.

– Что с сыном? – спросила она, как только овладела собой.

– Его имя – Ранек Нэис-Лин?

– Да.

– А ваше?

– Аэр Нэис-Лин.

– Меня зовут Кэсси Тр-Аэн. Обязан сообщить – ваш сын попал в плен и убит Консеквенсой.

– Он очень… страдал?

– По счастью, сумел уйти быстро и с честью.

– Вы были там?

– Да.

– Это вы ему помогли?

– Да.

– Расскажете мне подробности?

– Простите, нет.

– Хорошо, пусть так и будет, – Аэр медленно качнула стриженой головой. В углах глаз, возле края третьего века, мелькнули и исчезли непролившиеся слёзы. – Я понимаю, что должна прекратить ждать Ранека, но не уверена, что это будет просто. После смерти дочери мне гораздо проще верить, что хотя бы сын где-то жив.

– Ваш сын не знал, что вы остались одна.

– О, это произошло не сразу. После того, как он пропал без вести, Тимара ушла в республиканский флот. Её застрелили во время штурма базы того самого ублюдка – полковника, который мучил Ранека. Полковника потом тоже убили. Наверное, свершившаяся месть должна меня успокоить?

– Считается, что да. Но я вас понимаю.

– Да ну? Хотя всё может быть…

Аэр Нэис-Лин отошла к плите и помешала почти готовую похлёбку.

– Я слишком долго варила этот суп, – уже почти спокойно сказала она. – Пожалуйста, хотя и с запозданием, разделите со мною обед.

– Охотно, госпожа.

Кэсси принял из её рук чашку и небольшую ложку. Еда оказалась настоящей, не из синтезатора, и пахла специями. Он съел всю свою порцию, но Аэр едва дотронулась до своей.

– Я почти не ем, нет аппетита. Раньше казалось, что это из-за одиночества, теперь понимаю – причина в чём-то ином.

– Быть может, вы нездоровы? Переходите реку, покажитесь терранским врачам. В столице много солдат – если что, они вас защитят.

– Да я не так уж беззащитна, – хмыкнула Аэр.

Она подошла к «арсеналу», взяла со стены бластер и привычным движением сняла его с предохранителя.

– Всё оружие моей семьи в полном порядке. Армию им не победить, но вот отомстить и продать остаток своей жизни подороже – это я могу.

Женщина вскинула руку и переместилась к столу. Теперь ствол пистолета-бластера смотрел Тр-Аэну прямо в лицо.

– Как вы догадались? – спросил он после затянувшейся паузы.

– О, не считайте меня дурой – это было не сложно. Аристократическая фамилия, едва заметный, но всё же имперский акцент, опоздание на несколько лет… и вы обошли молчанием нашу свободу, не напомнили, за что отдал жизнь мой сын.

– Это лишь косвенные улики.

– По отдельности – да. Но все сразу и вместе, и при таких обстоятельствах – выдают в вас аристократа и агента Консеквенсы.

– Ладно, понял. И что теперь? Собираетесь меня застрелить?

– Собираюсь.

– Я ушёл от Вар-Страана, причём давно.

– Это ложь.

– Всё, что я рассказал про вашего Ранека – полная правда…

– Тоже ложь.

Ствол бластера придвинулся ещё ближе. «Я – супервиро, – размышлял Тр-Аэн, рассматривая изящные очертания оружия и матовый серый металл. – Если она не вынесет мне мозги, другие раны не страшны. Пригнуться, а потом сломать ей шею… Однако какой в этом прок? Если все крестьяне на планете захотят кого убить, долго не протянет даже супервиро».

Ствол вдруг дрогнул и отклонился в сторону. Аэр Нэис-Лин поставила бластер на предохранитель и положила его на крышку стола.

– Да ладно, чего уж, – буркнула она. – Вы же, если мой суп, даже не подумали, что в нём могла быть отрава. Злодеи так не поступают. – Аэр тяжело вздохнула и опустилась на стул. – А теперь говорите правду – как всё-таки умер мой сын, – приказала она.

– Я застрелил его, чтобы избавить от страданий. Если можете – простите, не можете – убейте. Лучшего выхода тогда не нашлось.

– О, боги, за что мне это всё…

Аэр Нэис-Лин замолчала, пристально и бесцельно разглядывая разожжённый в плите огонь.

– Ладно. Термос на полке – забирайте остатки обеда и, наконец, уходите. Бластер тоже возьмите с собой.

– Почему? Это оружие вашей семьи.

– Все мои родичи отправились в рай, а вам нельзя ходить безоружным. В столице мне делать нечего – умирать буду здесь.

– Прошу вас, пожалуйста, позвольте проводить вас до столицы.

– Не позволю. И не учи меня, щенок, – огрызнулась Аэр, без особой, впрочем, злости. – Лучше живи сам и запомни наши имена. Пока память остаётся, сирмиец не умирает до конца. Если имя забудут – не останется даже тени…

Эпилог

…Всю вторую половину дня Тр-Аэн потратил на возвращение через горы. Пару раз он терял тропу, отчаивался, находил её с большим трудом, а к реке вышел лишь поздним вечером. Погода стремительно портилась, тёмная вода шумела среди камней.

До лагеря возле штабного здания он добрался уже в сумерках. Рюкзак бросил в палатке, бластер оставил в кобуре на поясе. Возле лётного поля даже поздним вечером продолжалось движение – добровольцы из беженцев пытались чинить всё, что хоть немного уцелело. К полуразрушенному крыльцу штаба они пока не прикасались, и монумент Измайлова всё так же невозмутимо рассматривал тёмный пурпур заката.

У ног каменного терранца, скорчившись и обняв свои колени руками, застыла тёмная фигурка, одетая в плащ с капюшоном. Кэсси подошёл и остановился рядом в изумлении.

– Что⁈ Это вы, Фели?

– Да, это я.

– Почему не на Ферее?

– Так вышло. – Она медленно подняла голову, капюшон слегка сполз, и Кэсси понял, насколько облик девушки переменился. Лицо оставалось красивым, но вместе с тем потускнело, словно утратило сияние.

– Я думала, вы мертвы… – тихо сказала она.

– Зря беспокоились. Со мной всё в порядке.

– Я не хотела нашей ментальной связи с вами – она возникла случайно, и за выбор приходится платить. Мне кажется, вы страдали. Я чувствовала это… так ярко, так больно… а потом… всё оборвалось. Что с вами сделали?

– Ничего. Обычные неприятности войны, не смертельные. Встретился с фондом Шеффера и получил от них трёпку. Извините, мне очень жаль. Я не знал про ментальную связь. Вероятно, я слишком туп, чтобы ощущать её в полной мере. Вы из-за этого приехали?

– Нет. Мне пришлось приехать, потому что я проиграла борьбу в ферейском Сенате.

– Чёрт! Надеюсь хоть, вы проиграли там не из-за меня.

– О, нет. Я лишь пыталась убедить Сенат вступить в войну с криттерами на стороне Земли. Мой бывший жених, Сэм, был против. Все мои предложения отвергли. Был трудный разговор с высшими сенаторами, а дальше… вам лучше не знать детали.

– Я же говорил – возьмите меня телохранителем.

– Простите, но даже супервиро не справится с ферейскими аристократами. Я знаю, что моего отца убил Сэм, но доказать факт убийства не могу. Он посмеялся надо мной без свидетелей и отрицал всё публично.

– Месть в одиночку – плохая идея.

– Кэсси, вы ничего не понимаете. Честный открытый путь лучше. И дело не в мести – дело в справедливости.

Фели замолчала.

Она продолжала сидеть у ног статуи псионика. Тр-Аэну сделалось неловко за свой агрессивный сарказм. Он влез на постамент и опустился рядом с ферейкой на корточки.

– Рассказывайте подробно. Что случилось потом? Только лишь ссора с Сенатом?

– Не только. Меня объявили сумасшедшей… – Минтари помедлила, вероятно, опасаясь потерять видимость спокойствия. – Я задела интересы высших сенаторов, которые мечтали жить вечно. Такое не прощают. В общем, меня выслали с планеты бессрочно. Просто высадили с корабля – и всё.

– Чёрт! И что значит – высадили? Раз вы рабыня или вещь? Почему на Сирму-Нова?

– Сэм так отомстил.

– Жаль, вы запретили мне его прикончить.

– Я и сейчас не позволю. Дела ферейцев – не ваши дела. Против Сэма мне не хватило улик.

– Вы хоть представляете, как добывают улики? Это не медитация. Это тяжёлая и грязная работа.

Девушка не возразила, и Кэсси снова смутился своей вспышки. Дождь стекал по капюшону и плечам Фели и по волосам Тр-Аэна.

– Вам нельзя здесь оставаться, – сказал он. – Тут холодно и мокро, уже темнеет. Ночью из леса придут рептилии – они хищники. Нет-нет, здесь сидеть категорически нельзя. Укройтесь, пожалуйста, в терранском посольстве – они вас охотно примут.

– Посольство закрыто. Там никого нет.

– Можете остановиться у меня. Вы же сами сказали – мы будем друзьями. «Горизонт» сейчас в рейде, но я поставил палатку. Внутри, конечно, полное убожество, и всё же это лучше, чем сидеть у ног памятника. Не беспокойтесь. Я уйду к соседям и не стану вам мешать.

Он попробовал аккуратно поднять оцепеневшую Минтари – и это не сразу, но удалось. Девушка сделала один шаг, потом второй, на разрушенной лестнице споткнулась и не упала лишь благодаря помощи Тр-Аэна. «Спрятала лицо под капюшоном – не хочет, чтобы я видел её слёзы. Да, я не вижу, но я их чувствую через прикосновение».

Дождь усилился. У самого подножия лестницы, неподалёку от рухнувшей платформы, мрачный сирмиец-техник с испачканным сажей лицом возился над остатками разбитого терминала.

– Кто это вы подобрали, капитан? – спросил он, откладывая в сторону набор инструментов и недружелюбно разглядывая ферейку. – Она чужая. Я видел, как она появилась из телепорта и старалась не смотреть нам в глаза. У этой дамы подозрительный вид.

Помогавшие технику рабочие подняли головы и тоже уставились на девушку с тревожным сомнением. «Вот только сирмийской подозрительности мне сейчас и не хватало, – подумал Кэсси, стараясь не позволить Фели снова осесть на землю. – Она не должна выслушивать упрёки. Только не это, не такой финал. Надо им ответить… что-нибудь такое, что бы их успокоило».

– Это друг сирмийского народа, – вслух сказал он.

…Полог палатки не пропускал капли дождя, но внутри оказалось сухо, хотя и холодно. Плащ ферейки промок насквозь, его пришлось отложить в сторону, и капюшон больше не скрывал слёзы на щеках.

«Великий Космос! Я и не знал, что псионики способны плакать».

В укрытии не было никакой мебели, и Фели скорее рухнула, чем села на скатанный брезент.

– Простите, Кэсси, то, что я сейчас делаю, недопустимо, – сказала она. – Телепаты должны себя контролировать, и всё же… я не могу. Это было так больно.

Она так стиснула пальцы, что, казалось, вот-вот хрустнут тонкие косточки.

– Вы не видели, как это произошло. Я стояла в центре амфитеатра, а сенаторы занимали свои скамьи. Претор сказал, что это суд за разглашение государственной тайны, что я выдала Земле секреты нексуса, но я даже не слышала о нём… Он сказал, что это случилось невольно – из-за телепатии с низшим существом, то есть с вами. Мне запретили называться ферейкой и разговаривать с другими гражданами. Ах, Кэсси, в тот миг я ощутила, что умираю…

«Когда Фели меня бросила, я сгоряча пожелал ей смерти. Ну, не всерьёз, конечно, но всё же…»

Тр-Аэн уже забыл вкус прежней обиды. В душе осталось лишь бесконечное сожаление. Он сел на брезент рядом с девушкой, дотронулся до её руки. Это лёгкое прикосновение почему-то ранило – казалось, души коснулся кусок полярного льда.

«Так вот что на самом деле означает ментальная связь… Это действует в обе стороны».

Он не отстранился, но замер, забирая себе и перемалывая чужую боль, пока она не сократилась до сносного размера. Фели то ли всхлипнула, то ли судорожно вздохнула.

– Когда всё закончилось, Сэм проводил меня до корабля, – прошептала она. – Мой «суженый» выплеснул все свои эмоции и говорил такие ужасные вещи, какие не должен говорить ни один фереец. Он подробно объяснял, какое я извращённое существо. Он ещё многое говорил… Я никогда не слышала таких слов и не могу их повторить.

Холод мгновенно исчез, его смела горячая волна ярости.

– Я убью его, – сказал Кэсси. – Клянусь, я это сделаю.

– Нет-нет, не обещай. Меня тревожат злые клятвы сирмийцев. Всего, чего я хочу, – забыть. Прости, тогда на «Горизонте» я обидела тебя и не осталась.

– Не осталась – может, и правильно сделала. На «Горизонте» потом была резня, на Земле, во время десанта – тоже.

– Нет-нет, я не испугалась войны… Хотела повлиять на политику Ферея. Какая я была наивная… наивная и самонадеянная. Теперь умру вдали от родины, и моя душа заблудится в пустоте.

– Ерунда. Ты не умрёшь. Вокруг – сирмийцы и терране. На орбите – республиканский флот. Криттеров отогнали. Я буду рядом.

Тр-Аэн обнял плечи девушки, но тут же выпустил их, опасаясь ментальной связи, нарастающей ярости и хаоса в собственных мыслях.

«А что, если ферейцы и вправду не могут жить без родины? Тогда она обречена… Нет-нет! Ерунда. Их дипломаты годами болтаются на Терре. Их учёные создали лабораторию на Меркурии. Во имя Космоса, как я зол! Когда привязанность просто отнимают – это одно, но когда пытаются смешать её с грязью – это гораздо хуже».

– Сэм не тот, за кого себя выдаёт… – пробормотала Минтари.

– Не надо! Пожалуйста, не надо о нём. Я не хочу про это слушать.

Тр-Аэн не мог и не желал избавиться от природного гнева сирмийца, но крайним усилием воли заставил себя молчать. Сердце бешено колотилось. «Опорочить невиновного, чтобы отвести подозрения от себя самого – старый трюк разведки. Я доберусь до этого Сэма, выбью из него все секреты и прикончу. Но это будет потом. А пока придётся контролировать – если не чувства, то хотя бы слова. Ради Фели. Моя ненависть её пугает».

– Хочешь суп? У меня осталось немного.

Тр-Аэн вытащил из рюкзака термос. Он хотел сказать нечто такое, что утешило бы девушку, вернуло ей интерес к жизни, но вместо этого испытывал лишь новые пароксизмы ярости и величайшую досаду при мысли, что за годы войны и насилия утратил навыки доброй беседы. Чашка была только одна. Кэсси чуть не сломал её и поспешил передать Фели. Та взяла посуду в узкие ладони так, будто пыталась согреть пальцы.

– Медитация не помогает. Слова Сэма – ложь, но я чувствую себя такой запачканной…

Её щёки намокли от слёз, а волосы – ещё не высохли после дождя. Тр-Аэн погладил эти волосы с нежностью и состраданием.

– Ты самая лучшая, – сказал он. – Ты очень смелая и будешь жить триста лет. Утром станет легче, и этот холод пройдёт. Утром всё изменится. Мы придумаем, как поступить…

…Кэсси принял пустую чашку, укрыл девушку куском ткани, взял её за руку и сидел так, пока Фели не уснула. А потом вышел под ночное небо Сирмы-Нова.

Чёрная ночная высь веяла холодом. Голодные рептилии ревели в зарослях, ковырялись в мусоре среди руин, но к жилью подойти не посмели. Техник, закончив свои труды, уселся на обрубке дерева, беззаботно разглядывая звёзды, но не убирая далеко бластер. Он подвинулся, чтобы дать Тр-Аэну место, а потом указал на палатку.

– Кто она, этот ваш «друг сирмийского народа»?

– Дочь погибшего ферейского атташе.

– Примите мой совет – будьте начеку. На грунте не безопасно, и в небе сегодня много огней.

– Это огни наших кораблей. Не падайте духом, сержант. Криттеры наконец-то разбиты. Союзники нас не бросят.

– Это которые?

– Терране. Говорят, даже гирканцы.

– Вот как! Славно. Значит, победа останется за нами. Но вы всё же присматривайте за ферейкой, капитан.

– Конечно. Присмотр.

Техник пожелал новому приятелю спокойной ночи и ушёл спать, а Тр-Аэн ещё долго сидел под звёздами, вдыхая холодный воздух, разглядывая светлые точки далёких кораблей.