Текст книги "Битва за Землю (СИ)"

Автор книги: Елена Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22
Небо Земли

Назавтра после сражения на флагштоках всех резиденций всех земных правительств приспустили флаги. Траур по погибшим соседствовал с робкой, пока ещё надеждой – криттеры исчезли, их флот больше не тревожил ни военные базы, ни колонии, ни транспортные пути.

Первую половину дня Кай провёл в Йоханнесбурге – побывал сначала у Кира Ставича, потом – в штаб-квартире Объединённого Космофлота.

Вечер он коротал в уличном кафе в компании Кэсси Тр-Аэна. Огромное оранжевое солнце медленно опускалось на шпили домов.

– Вот что меня удивляет, – говорил сирмиец, – зачем ты пьёшь эту жижу? Учитывая, что алкоголь на супервиро не действует, это логически бессмысленно.

– Пытаюсь замаскировать свою суть, – Эсперо ухмыльнулся, но очень невесело.

– Ты был готов угробить «Горизонт», свою вечную жизнь, всех, кто тебе дорог, чтобы перехватить крепитий. А ведь ты даже не на Земле родился.

– Всё верно, так и есть. Но и ты должен понять – без Земли всё остальное потеряет смысл: флот, «Горизонт», отряд Кси, даже меркурианское братство.

– Ладно, ладно. Я всё понял.

– Вот и хорошо. Но меня удивляет другое – как на то же самое решился Ру-Сафаро.

– Вот это меня как раз не удивляет. Признаю честно: мы, сирмийцы – жестокая и склочная раса, недоверчивы, скрытны и подвержены приступам гнева. Но если уж стали кому-то друзьями – то лучше нет друзей.

– Выпьем в память о Ру-Сафаро?

– Давай.

– Я думал, ты его ненавидишь.

– Ненавидел раньше, наверное. Когда меня арестовали на Сирме-Нова за шпионаж, он использовал это с толком – пристегнул к столу и применил ментальный сканер. У нас началась своеобразная дуэль: он пытался выудить информацию, а я в ответ подсовывал всякий хлам – список столичных шлюх, регламент приёмов при дворе Тарлы… – Тр-Аэн хитро подмигнул. – Так мы соревновались какое-то время, а потом майор рассердился и включил сканер на предельную мощность – и даже чуть побольше. Он не собирался меня убивать, знал, что я супервиро, но получилось неприятно, потому что я… в общем, я блеванул, а потом сутки страдал от мигрени… Это унизительно, правда?

Эсперо как-то странно фыркнул, а потом, не выдержав, принялся открыто хохотать – так, что прохожие стали оглядываться на двух офицеров Космофлота в расстёгнутых кителях и без оружия.

– Сильно унизительно? Серьёзно? О, мама-Галактика, не сердись, Кэсси, но вы, сирмийцы, забавные ребята…

– Не забавные, Кай, – Тр-Аэн вдруг сделался серьёзным. – На самом деле я сказал правду: мы жестоки от природы, но люди Ке-Орна хотят стать гуманистами в духе Лиги. Вот поэтому меня не пытали, как пытает пленников Ана-Кита. Вот поэтому я до сих пор жив.

– Ну что ж… тогда – за Ру-Сафаро!

– За Ру-Сафаро. Лёгкой ему дороги по звёздной тропе.

* * *

Утром нового дня Кай улетал в Далянь, Тр-Аэн же оставался в Йоханнесбурге до конца ремонта фрегата.

– Что теперь будешь делать? – спросил он, прощаясь.

– Могу остаться в Космофлоте, – ответил Эсперо, щурясь на палевое небо с инверсионными следами малых кораблей. – Такое мне предлагали в штабе. Война утихла, но исследования на фронтире остались. Ставич, правда, говорит, что мерить интенсивность ионных бурь – глупое занятие для супервиро. Он предлагает работу в отряде Кси. С перспективой этот отряд возглавить.

– А ты чего хочешь?

– Пока не знаю.

– А как же твои супервиро с «Горизонта»?

– Они сами выберут. Кто хочет – останется в команде, кто решит иначе – получит отставку. Шандор вот узнал, что у предыдущего клона остался сын. Теперь собирается его искать.

– То есть, меркурианскому братству конец?

– Нет, не конец. Просто я даю ребятам выбор. Впервые за сто с лишним лет.

Кэсси кивнул.

– Надеюсь, они отыщут своё место, – не слишком уверенно сказал он. – Я вот, если ты не возражаешь, хочу после ремонта «Горизонта» вернуться на Сирму-Нова.

– Насовсем?

– Этого я не сказал.

– Ты же там в розыске.

– Вот и поэтому тоже. Нужно уладить дела с республиканской администрацией. Не прятаться же от них всю жизнь.

– Хорошо. Делай как знаешь. Если что – можешь положиться на меня.

… Через полчаса Эсперо, впервые за долгие годы сидя в пассажирском челноке, сквозь иллюминатор смотрел, как сирмиец машет ему рукой.

Через два часа Кай ступил на взлётно-посадочное поле Даляня, а потом через систему городских телепортов добрался до хирургического комплекса «Фуксинг». Многих раненых в бою с криттерами отправили сюда, и бесконечные колонки имён крутились на огромном, зависшем в небе табло.

Эсперо дождался, когда появится то самое имя, прочитал номер госпитальной ячейки, прошёл через рамку дезинфектора и, ориентируясь по световому указателю, нашёл нужную ему дверь.

Соня Русанова лежала на высокой, странного вида кровати, с катетерами в локтевых венах, с датчиками, прикреплёнными к бледной коже.

Услышав шаги, она открыла глаза, но сфокусировать их на Кае не смогла.

– Кто здесь?

– Эсперо.

– Я так и думала, вы придёте, капитан.

– Я уже не твой капитан, так что можно просто – Кай.

– Теперь у меня не будет капитана, – сказала Соня и закрыла незрячие глаза. Две капли влаги вытекли из-под левого века и медленно поползли по щеке.

– Прости, что так вышло. Это я подставил «Горизонт» под удар.

– Ты же иначе не мог. И никто бы не смог.

Эсперо не ответил. Он молча кивнул, хотя знал, что Соня этого не увидит.

– Чанда умерла… – прошептала она.

– Знаю.

– Ты не знаешь, как. Когда госпиталь горел, я поняла, что ничего больше не вижу. Чанда взяла меня на руки и несла, пока мы не выбрались из огня. Она всё время говорила, хрипло так: «Потерпи, сейчас всё закончится, потерпи ещё немного». Потом положила меня на пол и замолчала. Я думала, она отдыхает, а потом поняла – она мёртвая. Мне сказали, что Чанда сразу вся обгорела, что от неё мало что осталось, даже супервиро не смог бы выжить…

Кай не знал, что сказать. Он просто взял в свою ладонь холодные тонкие пальцы Сони.

– Ты не отчаивайся, – снова заговорил он, как только собрался с мыслями. – Зрение тебе вернут, поставят киберимплант.

– Поставят, но я не смогу с ним летать. Гематоэнцефалический барьер мешает. Мозг будет отторгать протез, придётся каждые три года менять. Так сказал врач.

– Он сказал правду. Летать не будешь. Но разве на Земле плохо? Ты горный инженер, наверняка хороший. На родине остались знакомые, друзья. Хочешь – переправлю тебя в Кольцово?

– Хочу.

– Что ещё я могу сделать?

– Значок «Алконоста» потерялся. Если найдёшь – привези его мне.

– Конечно, привезу, – великодушно солгал Эсперо, понимая, что вещица сгорела вместе с медотсеком, но решив про себя синтезировать реплику.

– Ну что, я пошёл. Мне пора возвращаться, – сказал он, вставая с табурета. – Давай, поправляйся и духом не падай.

Он ушёл, не оборачиваясь, но на крыльце больничного корпуса остановился. В палевом небе таяли инверсионные следы спортивных флайеров. Стайка молодых пилотов, болтая, прошла мимо.

«Какого чёрта… я же знаю, как ей помочь. Почему не хочу говорить? Потому что опасаюсь последствий. Потому что обжёгся уже не раз. Потому что она – Русанова, а я стал немного суеверен».

Эсперо вернулся в корпус, снова прошагал через дезинфектор, мимо андроида-регистратора, вдоль уже угасшей линии указателя. Соня всё так же лежала на кровати, она не спала – слепые глаза оставались открытыми.

– Кто здесь?

– Это я. Знаешь, я тут подумал… есть один способ вернуться в Космофлот. Я расскажу, а решать, конечно, тебе. Нервы регенерируют плохо – у людей, даже у многих супервиро – так себе. Но есть одна модификация, такая, как у меня…

– Ты же бессмертный.

– Да.

– Я думала, других не бывает. Никто не переживёт превращение.

– Я тоже так думал до недавнего времени. Но… Руперт постарался и раскопал. Мы с тобой родственники, очень дальние. У тебя такие же аллели. Ты могла бы вернуть зрение и жить вечно. Но…

– Кай! Я хочу…

– Погоди, ты не совсем понимаешь…

– Я понимаю.

– Нет-нет. Допустим, ты получаешь вечную жизнь. Тот, кто получает многое, много и отдаёт. Тебе предложат вступить в отряд Кси, а точнее – заставят. Ребята Ставича, конечно, герои, но герои в тени. У них – риск, кровь, сложные решения…

– Ну и что…

– Ты будешь работать среди обычных людей, но при этом – бессмертная супервирина. Могут возникнуть сложности. Придётся доказывать лояльность и служить вечно. Никаких «я передумала», «я устала».

– Я взрослая девочка и всё понимаю.

– Это ты сейчас так вообразила, что понимаешь. А потом увидишь, что потеряла: ни тебе дома, ни близких, ни отставки, ни покоя. Твоё тело останется молодым, но сознание начнёт меняться – что-то с годами забудешь, что-то приобретёшь. Родные, друзья, сверстники в конце концов умрут, твои воспоминания о них поблекнут и канут в прошлое. В конце концов ты станешь такой, как я – будешь жить, пока не убьют. А убивают иногда долго. Ну и, конечно, больно.

– Я всё равно хочу. Хочу служить Земле. Хочу быть на твоей стороне.

– Ну вот же чёрт, – Эсперо хмыкнул. – Не знаю, что бы сказал Русанов на такое. Даже подумать боюсь. Конечно, в какой-то мере это выход, но всё же… Сыворотки Шеффера давно нет. Я могу её восстановить, но на это уйдёт время.

– Сколько?

– Год или два-три.

– Если надо, я подожду.

– Подожди и подумай как следует. Если не передумаешь – тогда и поговорим. А пока – выздоравливай, вернись в Кольцово и живи полной жизнью. Война закончилась, города скоро восстановят, и вообще – в северном полушарии сейчас весна. Сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Ну, это мало. Есть ещё время подумать о бессмертии.

…Кай ушёл. Соня смотрела в потолок. Она вспоминала историю предка-Русанова, вспоминала Чанду, Яна, героизм сирмийцев. Вспоминала Марс и погибшего там Хосу.

«Я не хочу жить как все, – прошептала она. – Я хочу быть той, кто видит звёзды. Той, кто пойдёт до конца».

Глава 23
Переиграй судьбу

Боты облепили корпус «Горизонта», как пчёлы – соты. Корпус постепенно залечивал раны, заменяя их шрамами сварных швов. На борту оставалась лишь бригада техников и двое заключённых, запертых в тюремном блоке под охраной главного искина корабля.

Та-Ниро ел и пил то, что доставлял ему синтезатор, а в остальное время спал. Он уже смирился с будущим и совсем не боялся его, однако впал в апатию и почти не разговаривал с узницей в другой камере, которую мог видеть, прижавшись щекой к решётке и скосив глаза.

Запертая неподалёку от Та-Ниро Роза Резерфорд, напротив, мало ела и почти совсем не спала. В первые дни заключения она ещё пыталась звать Кая, ругаться с искином и даже голыми руками ломать решётку. Теперь же, пережив последнюю битву с криттерами, она проводила время, сидя в углу и закутавшись в одеяло. Яркая красота супервирины поблекла, разум, казалось, помутился, и на редкие вопросы Та-Ниро она неизменно отвечала молчанием.

…Странный незнакомец появился на борту в середине пятого дня. Его челнока никто не видел, зато искин уловил характерный сигнал телепортации. Проверив биосигналы визитёра, он счёл его присутствие на борту допустимым, однако всю информацию о визите, повинуясь непонятному импульсу, удалил.

Этот гость уверенно шёл по коридорам. Парень носил бриджи, просторную рубаху, матовые до пол-лица ДР-очки – походил не на военного, а на туриста. На пороге тюремного блока он задержался, чуть повозился с электронной отмычкой и уверенно шагнул за порог.

– Роза!

Супервирина подняла голову и окинула пришельца потускневшим взглядом.

– Зачем вы здесь? Пришли меня убить?

– Нет-нет, я не стану вас убивать. Однако вынужден напомнить – пора исполнить предназначение.

Надежда чуть затеплилась в душе Розы.

– Вам прислала моя ферейская родня?

– Нет.

– Передумал меня выгонять?

– Увы, нет.

– Тогда кто вы?

– Просто странник на звёздной тропе. Если нужно имя, называйте меня Эмиссаром.

Эмиссар снова повозился с отмычкой, силовое поле угасло, замок камеры клацнул и открылся.

– Пойдёмте, синьорина Роза, нексус не может долго ждать.

Эмиссар протянул руку. На его раскрытой ладони мерцал узел из светящихся линий. Удлиняясь, эти линии оплетали стены, пол, потолок, весь отсек и, мерцая, разбегались в бесконечность. В самом центре странного клубка открылась тёмная брешь.

– Идите туда, – мягко попросил Эмиссар.

– Идти… и что я там найду?

– Прошлое. А через прошлое – варианты будущего. Вам никогда не казалось, что мир невероятно хрупок? Этот корабль, его тонкая обшивка, палевое небо над выжившей Землёй… Всё это может стать сном во сне, если не вмешаетесь вы.

Роза отбросила тюремное одеяло и обхватила руками зябнущие плечи. Морок, застилавший сознание в последние дни, вдруг истончился и начал таять. Рациональная суть супервирины брала верх – вместо чудесных линий и тёмной бреши она увидела нечто вроде небольшого провала в пространстве – то, что порой моделировала в виаруме.

– Вы просите меня вернуться в прошлое? – сообразила она.

– Да. На сто пятьдесят лет назад. Ваша изначальная копия вот-вот критически повлияет на события. Она любит главаря меркурианского братства, удачливого капитана наёмников Кая Эсперо. Девушка хочет остаться с ним, но если Эсперо не покинет обречённый корабль, история пойдёт другим путём.

– Каким?

– Кай заразится нановирусом и умрёт вместе с друзьями. Функциональное бессмертие не поможет. Мятеж адмирала Крайтона завершится победой и останется в истории не мятежом, а военным переворотом. Руководство Лиги уничтожат. Телепат Измайлов не станет земным послом на Сирме. Ксанте Ке-Орн погибнет. Он не поднимет восстание и не создаст Республику. Вторжение криттеров никто не остановит. Человечество останется разобщённым и перестанет существовать.

– Ну а хоть что-то сложится получше?

– Очень немногое. Например, вас не клонируют, и вам не придётся мучиться. Радоваться, впрочем, не придётся тоже.

– Ладно, в любом случае я мало что теряю. Думаете, мне нужно туда войти?

– А вы попробуйте.

– Зачем? Мне ведь всё равно.

– О, нет. Я предлагаю вам хороший вариант – месяцы, а может, годы полноценной жизни. Разве это не лучше, чем тюремные стены?

– Ладно, хорошо. Но что я должна делать? О чём и с кем говорить?

– Это я подсказывать не стану. Окажетесь на месте – сами поймёте.

Роза коснулась провала времени – он оказался неощутим и не вызывал ни страха, ни боли.

– Давайте, смелее.

Она сделала шаг во тьму, на миг оглохла и задохнулась, рухнула во тьму…

Сначала появились звуки и ароматы, потом – яркий искусственный свет под куполом громадной станции. В длинном коридоре явно чем-то торговали – вдоль стен тянулись прилавки, тянуло ароматом горячих сладостей и специй. Пятерка вооружённых до зубов, старомодно одетых детин протопала сапожищами мимо.

– Смешной мундирчик у тебя, цыпочка! – выкрикнул один и громко присвистнул. – Лучше бы снять его совсем. Хочешь, помогу?

Другие контрабандисты дружно заржали.

– Не желаете попробовать орехов в мёду? – вмешался торговец едой. – Настоящие, крупные, а как хрустят… Такие же сладкие, как и вы, сеньорита.

Роза молча помотала головой и прошла мимо. «Это прошлое Кая – то самое, сто с лишним лет назад, в котором для меня нет места».

Она едва не шарахнулась в сторону, заметив в толпе Шандора и Алека. Молодые, беззаботные супервиро спорили о чём-то и смеялись, а потом помахали Розе.

– Вы где с Каем остановились? В отеле «Конструадо»?

– Да-да…

Она словно сомнамбула прошла мимо. Отель «Конструадо» – а на самом деле большой отсек станции – находился за рынком, за углом. Его голографическая вывеска сверкала и манила. Иллюзорная дверь рассыпалась искрами, едва Роза приблизилась к порогу.

«Ваш номер – двадцать седьмой. Это второй этаж», – поклонившись, сообщил голографический андроид.

Она не вошла в клеть лифта, вместо этого поднялась по ступеням, считая их, словно всходила на эшафот. Номер оказался роскошен – капитан лучших наёмников сектора не бедствовал. Воздух ещё веял чистотой, но присутствие солдат-супервиро изменило его – появился запах металла, машинной смазки, химикатов. Два мощных бластера на стене. Полуразобранный реактивный ранец лежал посреди большого стола на расстеленном куске брезента.

– А, привет, – двадцативосьмилетний Кай обернулся, и сердце Розы ёкнуло, а потом забилось о рёбра, как пойманная птичка. – Ты же ушла в здешний виарум, – добавил он с сомнением. – Что, разве кино кончилось? Я думал, там часа на три.

– Мне стало неинтересно.

– Ну, раз так, можешь принять ванну. Видела, какая она? Размером с вездеход.

– Здорово, я попробую, – Роза проглотила слёзы, потому что плакать было нельзя.

– Ты сегодня какая-то странная. Куртку купила? Тебе идёт.

– Да-да… Слушай, Кай, ты ничего не хочешь мне сказать?

Эсперо прекратил возиться с реактивным ранцем и сразу сделался серьёзным.

– Да, хочу, только тебе не понравится. В общем, мне надоело делать то самое, к чему нас готовил доктор Раст – драться с кем угодно за интересы кого попало. Нужно повысить планку. Хочу уйти в Космофлот.

– А что будет со «Стрелой»?

– Оставлю кого-то из парней командовать. Ну или, если хочешь – тебя.

– То есть, ты не берёшь меня на Землю.

– Не сейчас. Вдвоём туда соваться опасно. Через несколько лет, получив офицерское звание, я тебя позову. Ждать будешь?

Роза молча кивнула.

– Отлично. Дождись, и наш настоящий дом я построю на Земле.

– А что я скажу остальным – Дхами, Фунаи, Шандору?

– Копии друзей всегда со мной, – Эсперо коснулся кулона. – Если что-нибудь случится, не беспокойся – я верну их всех.

Он снова склонился над разобранным ранцем и принялся тряпкой протирать детали.

– Я погулять. Не теряй.

– Ладно. Только бластер возьми… да не мой. Ты что, перепутала? Не помнишь, который твой?

Роза выскользнула и снова спустилась по лестнице, углубилась в переплетение искусственных улиц. Саму себя она легко узнала в толпе – изначальная Роза была младше, одета ярче, с зелёной крашеной прядью в светлых кудрях, с дерзким выражением круглого личика. Девушка двигалась быстро, не оглядываясь, но, по счастью, шла не в отель.

Переходы базы становились уже, темнее, грязнее. Здесь капало с потолка, а по стенам висели пучки кабелей. Роза-первая, наконец, остановилась. Тот, кто ждал её в пустом переулке, походил на контрабандиста средней руки – удобная одежда, бластер в набедренной кобуре, серьга в ухе, коротко стриженая голова.

– А, это ты, Розалин. Я уже начал тревожиться.

– Может, ты перестанешь меня преследовать?

– Извини, не перестану. Я тут под прикрытием из-за тебя. Твой отец приказал вернуть тебя домой. Он готов простить тебе всё – даже тот бессмысленный бунт на Меркурии и убитых учёных.

– Мне наплевать…

– Ах, Розалин Резерфорд… Такое громкое для Ферея имя и такие пустые мозги. Пойми, твой парень, пусть он даже гений войны, – обычное наёмное отребье. Он это сам понимает, и в конце концов сбежит на Землю, попробует сделать там карьеру.

– Ни за что. Он навсегда верен братству.

– Навсегда? Что за чушь. Кто не был романтиком в двадцать лет, у того нет сердца. Кто останется им после тридцати – у того нет ума. Эсперо не глуп. Насколько я знаю, он уже наводит мосты и готов встретиться с адмиралом Крайтоном. Скоро он бросит вас всех и, конечно, бросит тебя. Но это полбеды. Пока он колеблется, тебя могут убить. На фронтире полным-полно тех, у кого меркурианцы застряли костью в горле. Ты, ферейская аристократка, хочешь умереть ради наёмника?

– А может, и хочу. Тебе какое дело? Забыл – я сама супервирина. К тому же Кай никуда не денется. Он будет ворчать, но поступит так, как попрошу я.

– Слушай, дорогуша, ты, видно, не понимаешь серьёзности ситуации. На станции видели твоего клона. Откуда он взялся – никто не знает, но клонов не создают просто так. Обычно он занимает место оригинала. Кто точит на тебя зуб? Может, кто-то из команды?

– Никто. Мы – одна семья.

– Ладно, не важно. Отец велел передать – он любит тебя и ждёт. Так что, если надумаешь бросать оборванца…

Бритый вскинул голову, привлечённый резким звуком – где-то заработал мотор флайера. Глаза ферейца встретились с глазами девушки, прижавшейся к стене. Рука метнулась к кобуре. Выстрел пришёлся Розе-второй в грудь, но не убил её, а только вынудил пошатнуться. Всё остальное свершилось мгновенно. Привитые отрядом Кси рефлексы заставили ее выстрелить сразу дважды. Первый луч насквозь пронзил и повалил ферейца, а вот второй…

– О, боги…

Роза мгновенно сократила расстояние и попыталась поднять своего «близнеца». Ферейская супервирина была мертва – луч поразил её в глаз, спалил лицо и разрушил мозг.

– Нет-нет, я не хотела… Эсперо меня не простит…

Бритоголового парня Роза оставила лежать там, где он упал – в луже мазута. Ферейку Розалин подняла на руки и отнесла к жерлу утилизатора.

– Прости, сестрёнка, прости… Тебя не должны опознать.

Тело упало в грязевые баки станции. Дело было сделано, но в душе осталась пустота. «Занять место оригинала – разве не этого желает клон?»

* * *

Станцию «Масухара» меркурианцы покинули через двое суток. Сестра Роза Резерфорд выглядела и держалась как обычно – подмены никто не заметил. Ещё через два месяца Эсперо поцеловал подругу и передал ей командование «Стрелой», пообещав сеанс связи через сутки. Ещё через двадцать земных часов весь сектор накрыли ионные шторма, и связь с Эсперо надолго прервалась.

Проходили дни – в чём-то рутинные, в чём-то разгульные, в чём-то опасные. На исходе месяца по корабельному времени Роза впервые поняла, что больна – под глазами залегли круги, на коже проступили серые мокрые пятна.

– Какого дьявола? Мы же иммунны! – возмущалась Чанда, которая страдала тем же самым.

Возбудитель нашёлся – он был в недавно купленной партии еды. Провизию выбросили, корабль дезинфицировали, весь экипаж принял синтезированный Чандой антидот, но это не помогло. Нановирус делал своё дело и проходил сквозь любую биозащиту.

Связаться с Каем всё-таки удалось – к тому моменту на борту оставалась горстка живых.

– Роза, держись, я возвращаюсь.

– Не надо, не смей рисковать, слышишь? У тебя остались наши копии. Дождись часа и, спокойно, в безопасности, воскреси всех. Не грусти – мне снова будет двадцать два, когда я тебя обниму.

Роза улыбалась. Эта нежная улыбка на изуродованном болезнью лице больно ранила Эсперо.

Кай, конечно, сделал по-своему и повернул обратно, но всё равно не успел. Корабль без биосигналов одиноко дрейфовал во тьме. Эсперо не посмел подняться на борт – он не собирался умирать и не хотел видеть мёртвых друзей. Пришлось ударить торпедой в силовое ядро, и «Стрела» превратилась в один большой погребальный костёр. С тех пор прошло сто с лишним лет.

* * *

Исчезновение арестованной Розы Резерфорд обнаружили не сразу. Способ её побега с «Горизонта» не сумел объяснить никто. На все вопросы службы безопасности растерянный Та-Ниро лишь разводил руками.

– Извините, я спал, – только и сказал он.