Текст книги "Пять минут до понимания (СИ)"
Автор книги: Елена Муравьева
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Я вчера вечером написал Ольге. Потом мы поболтали по скайпу. Часа два, может три. Утром я пригласил ее на свидание. И целый день пытался не думать о ней. Получалось плохо. А после обморока стало еще хуже. Оля всего пару мгновений была без чувств, а я глаз отвести не мог. Такая беспомощная, беззащитная, слабая...
Дядя хмыкнул:
– Так они нас в плен и берут.
– А еще у меня в голове весь день крутятся дети...
– Какие дети? Которые утрут нос Биллу Гейцу?
– Плевать на Гейца. Просто маленькие Кириченко.
– Ну, парень с этого надо начинать. Дети – говоришь? Раз так, иди, покупай кольца.
– Нет, – Митя покачал головой. – Еще рано. Пока во мне нет окончательной определенности.
– Тоже правильно. Всему свой срок. Тебе и Ольге нужно время, чтобы привыкнуть и понять, что вы идеально подходите друг другу.
– Идеально? Кто это решил?
– Как кто? Только, избави тебя Боже, усомниться в умении Марго и твоей матушки читать в человеческих душах.
– Может они и правы. Время покажет.
– Кстати, завтра Ольга собиралась в Чернигов. По делам и родных проведать. Там ее бабушка живет, и мама после смерти отца в себя приходит. Мог бы отвезти барышню в дальние края, чтобы после обморока на маршрутках тряслась.
– Как же Ольга после сегодняшнего поедет? Пусть хоть день отлежится.
– Разберемся утром. Главное, чтобы ты был готов.
– А вдруг она откажется?
Дядя Саша хмыкнул:
– Митька, ухажерское дело простое: показывай, какой ты положительный и тупо гни свою линию. Понял? Тогда пошли спать. Поздно уже.
*
Ольга лежала на диване, разглядывала потолок. Пора было вставать, но покидать теплую уютную постель, разменивать утро на суету чужой квартиры не было малейшего желания. «Жаль, Митя не отвез меня домой, – мелькнула мысль. – Ну, да ладно...»
Дверь легонько скрипнула.
– Спит, – шепотом оповестила Марго.
– Сколько можно?! – буркнул шеф.
– Тише, ты...
Пришлось признаться:
– Я уже проснулась.
– Как ты себя чувствуешь? – в голосе Антошина не было ни сочувствия, ни беспокойства.
– А что? – почти обиделась Ольга. Все-таки, обморок – не хухры-мухры, дело серьезное.
– Если нормально, то в Чернигове тебя уже ждут.
– А-а-а...
– Доброе утро, – на пороге появился Митя. – Если ты решишь ехать, я подброшу тебя в Чернигов.
Антошиных словно ветром сдуло. Заговорщики!
– Это полтораста километров туда и столько же обратно, – удивилась Ольга: – Ты угробишь целый день.
– Почему угробишь? Я с удовольствием проведу день с тобой.
– Не обижайся...– протянула Ольга. – Но я прекрасно доберусь маршруткой.
– Понятно.
– С тобой я буду отвлекаться, думать о посторонних вещах, не дай Бог, сорву сделку. А потом у меня там мама...
– Конечно.
Безучастие в мужском голосе гремело пафосом. Ольга вздохнула. Вот бессовестный тип.
– Митя, ты ведь сейчас в отпуске?
– Да.
– А у меня рабочий день. Ты свободно располагаешь временем и собой?
– Да.
– А у меня намечена важная деловая встреча. Ты любишь, когда тебя отвлекают? Когда ты сосредоточен, сжат, как пружина, а надо о погоде-природе болтать, хиханьки-хаханьки разводить?
– Извини, не учел. Действительно, я буду тебе мешать.
– Будешь. Это очень "жирный клиент", я его полгода пасла. И по маме соскучилась. Но, когда я вернусь в Киев, мы могли бы увидеться. Если ты не занят.
Показалось или нет, собеседник вздохнул с облегчением.
– Я свободен.
– Вот и хорошо.
– Будешь выезжать из Чернигова – звякни, я тебя встречу. А сейчас могу подбросить к маршрутке. Хочешь?
– Конечно.
*
– Почему вы решили, что гражданин...– милиционер бросил взгляд в протокол, – ...Исаев выкрал ребенка? Он вел себя подозрительно?
– Нет, вроде бы... – ответила Ольга.
Седой мужчина со спящим мальчиком на руках привлек внимание сразу, едва появился в салоне маршрутки. "Пацану лет шесть-семь, таких тягать ни какой спины не хватит. Может, малыш заболел?" – мелькнула мысль, Следующие два часа, пока автобус разменивал километры от Чернигова до Киева, Ольга не сводила глаз с седого. Придурок, уселся рядом – через проход, небрежно, словно тюк, скинул на сидение ребенка. Не удосужился ни устроить удобнее, ни расстегнуть курточку, хотя в автобусе было довольно жарко. К концу путешествия неприятных впечатлений собралось столько, что смирить раздражение не помогал даже универсальный довод "все мужики – козлы". Когда же пацаненок не проснулся и в Киеве, а мужик, вместо того чтобы разбудить, снова взвалил на плечо отнюдь не легкую ношу, стало очевидно: здесь что-то не так.
– Это мог быть плохой отец или неопытный родственник, – возразил следователь, выслушав повторный рассказ Ольги.
– Наверное. Но я решила, что это чужой человек...
– Чужой – ладно. Почему – похититель?
– Интуиция сработала.
На самом деле правду подсказало предчувствие. Выходя из автобуса, седой оступился, головка малыша резко качнулась, мир на мгновение померк, а потом пришло осознание: это похищение! И тут же возникло желание вмешаться и спасти ребенка.
– Хорошо. А чем вы поясните дальнейшие поступки? Тоже интуицией?
– Нет. Все получилось само собой, – пришлось слукавить снова.
– Сами только кошки плодятся. Из-за совершенных противоправных действий вы можете превратиться из свидетеля в обвиняемую.
– Как же так?! Я исполнила гражданский долг, ребенка вызволила, злодея разоблачила, родной милиции посодействовала. А вы мне дело шьете?
– Я веду дознание.
– Скоро сюда приедет депутат Верховной Рады Иваненко, сына которого я спасла и ваше дознание отправится в мусорник.
Мент удивленно вскинул брови:
– Откуда вам известно про Иваненко?
– Услышала в коридоре. Все отделение гудит: депутат, сын, мчится во весь опор.
Ольга не знала не все. Счастливый папаша не только мчался во весь опор, но и вез приличную сумму премиальных для спасителей родного чада. А дабы награда нашла героев нужных бдительную барышню Ольгу Ковальчук, фактически в одиночку задержавшую преступника, следовало поскорее спровадить из отделения. Чем Ольгин визави и занимался.
– Из песни слов не выкинешь. Вы нанесли гражданину Исаеву телесные повреждения...
– Иваненко его вообще убьет.
– Депутат не станет нарушать закон. А вы можете быть привлечены к ответственности. Есть, правда, одна возможность...
– К чему вы клоните? – спросила Оля прямо.
– Я бы мог помочь. Все-таки вы, действительно, совершили смелый и благородный поступок, хотя и нарушили закон.
– Можете – помогите. Буду очень признательна. Гривен сто хватит? У меня с собой больше нет.
В новой версии протокола Ольга фигурировала уже как свидетель. Зато роль защитников правопорядка выросла до небес, обретя небывалую силу, мощь, значимость.
– Окей. Я могу быть свободна?
Служивый вежливо улыбнулся:
– Конечно. Но на всякий случай неделю-другую не покидайте город, помалкивайте о сегодняшнем происшествии и, мой вам совет, проконсультируйтесь у психиатра. Вели вы себя неадекватно...
Это точно. Едва в голове забрезжила мысль о похищении, Ольга, не увидев поблизости ни наряда милиции, ни обещавшего встретить ее Митю, бросилась к первому встречному мужчине. Объяснив ситуацию, она попросила (точнее, потребовала в приказном порядке, угрожая всеми смертными карами) привести ментов, дала номер мобильного (для связи) и бросилась вдогонку за седым.
Нагнать злодея удалось лишь спустя минут пять.
Миновав череду киосков, мужик вышел к дороге, достал телефон. Момент был подходящий.
– Держи вора! – заорала Ольга, бросилась на похитителя, дернула за куртку и тут же отскочила на безопасное расстояние. – Он украл кошелек. Люди добрые помогите! Держи вора! Милиция! Милиция! Ми-ли-ци-я!!!
Не ожидавший нападения мужчина обернулся. Люди вокруг шарахнулись в стороны. Но не разбежались, остались глазеть на дармовое развлечение. Добровольцев-помощников, само собой, не нашлось. Зато доброхотов, призывающих милицию, хватило с избытком.
– Милиция! Милиция! Держи вора! Он украл кошелек. Держи вора! Милиция! Милиция! Ми-ли-ци-я!!! Заткнусь, сука! Заткнись!
Чужие голоса, собственный крик, шипение седого, рев транспорта, мат слились воедино и отгородили от мира. Что произошло дальше, Ольга узнала позднее. Оказывается, она, будто боксер на ринге, короткими прыжками выбирала дистанцию между собой и седым, и наотмашь лупила противника сумкой по спине, голове, ногам, чему придется. Экзекуция, правда, длилась недолго. Мужик исхитрился перехватить сумку и дернул резко на себя. Но этим он только усугубил свое положение. Ольга не упала, спасла хорошая реакция – пальцы сами разжали кожаный ремешок, но от неожиданности и страха завопила:
– А-а-а-а...убивают...– и...бросилась в новую атаку. В ход пошло последнее средство: ногти, из коих злоумышленника вырвала только подоспевшая, наконец, милиция.
– Вы правы, – Ольга кивнула.
– Особенно, хочу отметить, что совершая противоправные действия, вы не были уверены в вине гражданина Исаева. Также вас никто не уполномочивал задерживать преступника и, подчеркиваю, избивать его. Любой другой человек, заподозрив неладное, просто позвонил бы 102.
– Я хотела, но мужик уходил...
– Это не повод для драки. Благодарите Бога, что все обошлось, и вы не пострадали. Исаев – тот еще тип. Вы здорово рисковали.
Через пару минут Ольга сидела на лавочке в ближайшем от отделения сквере. Напряжение схлынуло, начался откат и от сдерживаемых рыданий плечи тряслись, словно в лихорадке. Но расслабляться было рано. Предстояло еще как-то добраться домой. В грязном пальто, порванной по шву юбке, с дырками на колготах – путешествие обещало массу впечатлений.
Тягостные размышления оборвал телефонный звонок. Митя!
– Я здесь. Рядом...– из темноты появилась невысокая коренастая фигура.
– Ну, вот...очередное свидание превратилось в фарс...– Ольга вздохнула тяжело. – Не везет нам, определенно не везет.
– Я все видел, но не смог из-за толпы к тебе пробиться...
– Какое это имеет значение...Спасибо, что подождал.
– Нам спасибо много, нам рубля хватит.
– Что?
– Поговорка такая есть.
– А-аа...Я туго соображаю. Отвези меня, пожалуйста, домой. Нет, лучше к Лопухиной. Я сейчас ее предупрежу...
*
– Хорошо, что вы пришли сразу же, – сказала Лопухина.
Ольга пожала плечами:
– Вы велели в случае осложнений обращаться немедленно. А тут такое. Все-таки напрасно я вас послушалась. После гипноза стало только хуже. Раньше меня донимали предчувствия, а теперь я уже бросаюсь на людей.
– Ольга, побойтесь Бога! Причем тут гипноз? Тем паче, сеанс пришлось прервать. Вы сопротивлялись, будто я – маньяк-насильник, а потом нарушили все рекомендации. Вместо того, чтобы ехать домой, отдыхать и не нервничать, отправились развлекаться с Митей, довели себя до обморока, но и тогда не остановились, а понеслись в Чернигове на переговорах. Стоит ли удивляться последствиям?
Спорить было глупо.
– Вера Ивановна, простите. После сегодняшних приключений, я сама не своя.
– Догадываюсь.
– Мне страшно.
– Тогда, наверное, самое время расставить точки над "i".
– То есть?
– Я знаю, что между вами и Василенко был конфликт, и что до визита ко мне вы устраивали сцены, мотали полковнику нервы, отравляли жизнь.
Слушать несправедливые обвинения не было ни желания, ни сил:
– Все было не так. Андрей Петрович первым начал войну. Он унизил меня, оскорбил, хотя я пришла с добрыми намерениями. Про его отношения с моей родственницей я узнала позднее, когда прочитала дневник и, что уж греха таить, действительно, несколько раз довольно жестко высказала старому хрычу свое мнение. Но зло должно быть наказано. Василенко издевался над женщиной, которая любила его всю жизнь. Он даже пытался обобрать ее. Правда, я не очень поняла как именно.
Лопухина пожала плечами:
– Плевать на прошлое. Давайте, говорить о настоящем, в котором вы на основании старушечьих россказней и в угоду ущемленным амбициям чинили самосуд и третировали пожилого человека.
– Я...я...
– Вы скандалили, оскорбляли, а потом, узнав про меня и Андрея, явились на прием и рассказали про предчувствие и убийство. Я, конечно, была в ужасе. Но едва выяснилось, что вы – та самая молодая соседка, на которую жаловался Андрей, как все встало на свои места. Вам хотели с моей помощью причинить Василенко очередную порцию неприятностей. Ведь любая нормальная женщина непременно слила бы информацию. Однако я поступила иначе и уберегла Андрея от лишних потрясений. Мало того, начала свою игру.
Первым делом следовало разобраться: насколько агрессивны ваши намерения. Оказалось, весьма. Чтобы задевать и унижать Андрея, вы, невзирая на занятость и молодой возраст, проводили массу времени в нашей пожилой компании и даже приняли участие в совершенно дурацкой афере. Только сполна проявив враждебность, вы успокоились.
– Значит, все это время вы меня обманывали?
– Да.
– Я думала, а вы...
– Ольга, вы не думали! В состоянии, приближенном к неврозу, мозг не работает рационально, а плодит химеры вроде "предчувствий" и толкает к странным поступкам. Поэтому, второй моей задачей было помочь вам "выпустить пар". В чем, в память о старых грехах, самоотверженно помог мне Андрей.
– Какое лицемерие!
– Это была терапия. И успешная. Вы сорвали зло, успокоились, легко согласились не общаться с Андреем и сдержали слово.
Ольга опешила. Трактовка недавних событий была слишком неожиданна.
– Но...
– Пожалуйста, не спорьте. Свое мнение вы знаете, попробуйте услышать чужое. Тем паче, профессиональное.
– Хорошо, молчу.
– Вы даже согласились на гипноз, и я уже надеялась, что дело идет к поправке. Но сегодняшние события показали истинное положение дел. Весьма и весьма неутешительное.
– Не пугайте меня.
– Я сейчас задам пару вопросов, ответьте, пожалуйста.
– Слушаю.
– Что вы испытывали, когда "доставали" Андрея, когда видели его раздражение, беспомощность, унижение? Только честно.
– Большое удовольствие, – призналась Ольга.
– А что было во время драки? Вы боялись?
– Нет. Я кипела от азарта и переживала эйфорию, как солдат, идущий в атаку. Уже позднее, в милиции мне показалось, будто я сбросила ярмо, распрямила спину, стала живой и настоящей.
– Вы опять получали удовольствие, причиняя человеку боль.
– Да.
– Читая дневники вашей родственницы, вы верили каждому слову?
– Не знаю. Может быть, и нет. Но порой я плакала от жалости.
– Вы сразу поверили в то, что мужчина похитил ребенка?
– Причем тут вера? Я знала, у меня не было малейших сомнений.
– Звучит странно, согласитесь.
– Да уж...
– Зато очевидно иллюстрирует мое предположение. У вас прогрессирует склонность к немотивированной агрессии. С Василенко вы использовали только психологическое насилие. Теперь перешли к физическому. Это плохая динамика. Поэтому я бы посоветовала сходить к специалисту по агрессии. Например, Павлу. Он в этом хорошо разбирается.
– Разве он – психолог? Я думала у него какой-то бизнес.
– Паша занимается консалтингом и практикует как терапевт. В своей отрасли, скажу без ложной скромности, он – лучший.
– А может к кому-то другому...
– Павел – профи и на консультации не будет отвлекаться на посторонние моменты. К тому ж, он и денег не возьмет. Это идеальный выбор.
– Я могу заплатить...
– Ольга, плата – это компенсация за труд. А влюбленный в вас Павел вложит в терапию всего себя, вывернется наизнанку. Такая работа не имеет цены.
– Извините...
– Так что? Согласны? Договариваться? Когда вы сможете прийти на консультацию?
*
Телефонный звонок вспорол тишину кабинета.
– Ольга, что случилось? Я занят. Ну, ладно, после шести, так и быть, приходи, – Антошин в сердцах бросил трубку. Неужели гениальному проекту – каюк?
Отношения между Ольгой и Митей не клеились. Мешало все: Ольгина сдержанность, Митина нерешительность, изначально прагматичная мотивация, назойливый интерес родни "жениха", неудачная первая встреча, внезапно возникший соперник..."Вот беда, значит, не приглянулся Ольге племяш. Жаль. Парня-то зацепило..." – череду невеселых дум оборвала очередная телефонная трель. Потом навалилась суета и понеслось...
Ольга явилась, когда "Свет без границ" покинули все сотрудники, и чуть не с порога рубанула:
– Александр Ильич, объясните, пожалуйста, Мите, что у нас ничего не получится. Мне сейчас не до него.
Предчувствия не обманули!
– Сама объясняй.
– Вам что трудно?
– С какой стати я должен приносить племяннику дурные вести?!
– Вы думаете, Митя сильно расстроится?
– Не обрадуется уж точно. Ты ему понравилась.
– Особенно когда орала на начальника производства.
– О вкусах не спорят.
– Жаль. Но ничего не попишешь. Мне сейчас до любовей-морковей.
Антошин вздохнул с облегчением. Раз дело не в Мите, значит, не все потеряно.
– Выкладывай!
Ольга начала путано, взволнованно, отвлекаясь на лишние подробности. И немудрено – предчувствия, смерть старика, больно умная психологичка, ее неуравновешенный пасынок, похищенный ребенок, драка на улице – такое в двух словах не изложишь.
– Ну, хорошо, основное я ухватил. Теперь поставь задачу: что ты ждешь от меня?
Ольга растерянно заморгала, видимо ожидала более эмоциональной реакции. Но – молодец – ни ахов, ни охов, лишь поджала недовольно губы. Новая реплика прозвучала почти спокойно.
– Успокойте меня. Скажите: не волнуйся, Олечка. Ты здорова, не съехала с катушек, просто жизнь – штука сложная, всякое случается.
– Что значит, здорова?! – А вот собственной выдержки не хватило. В порыве возмущения Антошин даже подпрыгнул в кресле. – Причем тут "съехала с катушек"? Ты что рехнулась, такое думать?
Ольга натянуто улыбнулась:
– Я вела себя не очень адекватно: изводила старика глупыми жестокими выходками, набросилась с кулаками на здоровенного мужика. Нормальные люди так не поступают.
– Да, ладно, все вокруг хамят, дерутся, творят глупости и не думают о последствиях. Ты не лучше, не хуже других.
– До того как Вера Ивановна подняла тему насилия, я совершенно не обращала внимания на свое поведение и беспокоилась только из-за предчувствий. Это тоже нехороший признак. Нормальные люди контролируют свое поведение.
– Напротив, контролируют себя ненормальные. Остальные живут, как получится.
– Веру Ивановну беспокоит моя агрессивность.
– А меня твоя доверчивость.
– Она говорит: у меня обострилась склонность к насилию...
– Глупость у тебя обострилась. Это точно. В остальном: ты нормальная, как.... – Антошин пробежался взглядом по рабочему столу, – ...как скоросшиватель.
Метафора произвела впечатление.
– Скоросшиватель?
– Он тоже иногда проявляет агрессию и делает бумаге больно.
– Вам бы все шуточки.
– Я абсолютно серьезен.
– Значит, вы полагаете: все в порядке? Я не схожу с ума? Но если меня посылают на консультацию, значит дело нешуточное.
– Да тебя просто кормят всякими небылицами и разводят на деньги.
– Вот и ошибаетесь. Вера Ивановна и Павел помогают мне бескорыстно, из-за хорошего отношения.
– Так не бывает!
– Сколько раз вы меня выручали!
– Сравнила, – возмутился Антошин.
– Лопухина – неплохая тетка, хотя та еще стерва. Но мы с ней сблизились и ей теперь, наверное, неудобно брать у меня деньги. Ну, а Павел влюблен в меня. Разве это ли не основание для щедрости?
– Тебе не приходило в голову, что Лопухина просто сводничает? Почему именно Павел должен консультировать тебя? Неужели в городе нет других специалистов?
– Он лучший.
– Всяк кулик хвалит свое болото.
– Даже если, вы правы, и Вера Ивановна лоббирует интересы пасынка, это ничего не меняет. Час или два, проведенные на консультации не изменят моего отношения к Павлу.
– А какое у нас отношение к Павлу?
– Он меня раздражает сильнее, чем начальник производственного отдела.
– Ого! Тогда можешь спокойно идти на консультацию.
– Как же спокойно?! А вдруг выяснится, что я того...Не хочу сходить с ума,– Ольга всхлипнула.
– Не реви.
– Мне очень страшно.
– А я вообще не вижу оснований пугаться. Обострившаяся агрессивность – чушь на постном масле! Предчувствия тоже не стоят выеденного яйца. Ну, подключило тебя к информационному порталу. Ну, начала ты вещать. Велика важность! Сейчас, в эпоху Водолея, такое случается сплошь и рядом. Кто знает, может быть, ты еще прославишься, как вторая Ванга.
– Не хочу быть Вангой.
– Это, голубушка, не твой вопрос. Кем кому быть Бог определяет, человеку положено лишь исполнять назначение. Так что, смирись и прими как должное.
– У вас на все есть ответ.
– У меня есть и вопрос: почему ты мне не рассказала все раньше?
Ольга тяжело вздохнула.
– Если б не страх показаться больной на всю голову, я вышла на улицу и кричала бы: "Полковника убили! Люди, вы должны знать правду!" Но Вера Ивановна посоветовала мне молчать, что я делала, пока хватало сил.
Антошин подался вперед:
– Ольга, у меня есть идея, но, предупреждаю, не из банальных. Помнишь из курса физики: любая система стремится к равновесию? Жизнь тоже любит порядок и воздает каждому по заслугам. Злодеям в том числе. Как ни прячут те концы в воду, как ни таятся, а от высшего правосудия уйти не могут. А восстанавливается справедливость часто образом неисповедимым и людьми, не имеющим к событиям непосредственного отношения.
– Александр Ильич, вы увлекаетесь мистикой? Вот не знала.
– Причем здесь я? Речь о тебе. Твои предчувствия связаны с преступлениями, так почему бы не предположить, что Высшие силы, Бог или Провидение, совершат твоими руками предначертанное.
– Вы шутите?!
Антошин пожал плечами:
– Кто-то же должен утверждать мировую гармонию. Почему не ты?
– Мы меня пугаете или разыгрываете?
– Я предупреждал: версия не из банальных.
– Ну, хорошо. Случай с похищением еще можно отнести к вселенской гармонии. А как вписать в вашу теорию смерть Василенко?
– Пока не знаю.
– Жаль, что я струсила и не обратилась, как хотела, к вашему соседу, Киселеву. Но Лопухина мне такую картину маслом изобразила: мол, я и теплый еще труп нашла, и с полковником ссорилась, и в голове у меня тараканы, общем, лучше сидеть тихо и помалкивать в тряпочку. А потом Андрея Петровича кремировали и теперь вопрос закрыт.
– Если моя теория верна, то со временем все прояснится. Что касается твоей психологини, то какая-то она смутная.
– Согласна. Я очень странно отношусь к Вере Ивановне...
Подчиненная зачастила: обожаю-уважаю, скучаю, жду консультаций, как свиданий, ловлю каждое слово и тут же: препарирую все подряд, настороже...
Антошин слушал, кивал, рассуждал...
Чрезмерный восторг и какое-то тотальное доверие, которые вызывала у Ольги Лопухина, казался противоестественным, особенно для прагматичной Ольги. Но, наверное, так и должно быть. Когда изо дня в день играешь на чужих эмоциях, лезешь клиентам в душу, ум, печенку, побуждая к покупке, однажды рискуешь оказаться в чужой шкуре, попав на крючок к еще более умелому "кукловоду".
То, что психологиня сознательно влияет на поведение Ольги, сомнений не вызывало. Другое дело – мотивы. Об этом следовало подумать особо и не сейчас.
– Александр Ильич, вы что заснули? Я у вас спрашиваю: что делать? Может потолковать с Лопухиной откровенно?
– Не нужно. Сначала сама разберись, а потом других грузи. Особенно посторонних не облеченных стопроцентным доверием.
– Резонно.
– Дам тебе еще один совет. Уже в отношении Мити. Не торопись ставить точки над "╕". Мало ли...
*
– Я не собираюсь звонить, ждать, уговаривать. Все! У этой лав стори не будет хеппи энда. Смирись! – Митя чуть не кричал. Да и как сдержаться, родня совсем распоясалась, прессует чуть не ежедневно, достали до печенок!
– Почему? – дядя Саша, напротив, был совершенно спокоен.
– Когда женщина вежливо говорит: "Я занята, позвоню, когда освобожусь", значит, мужчина в пролете. У меня нет перспектив.
– Есть. Ты нравишься Оле. Она сама сказала.
– Тогда я не понимаю, что происходит.
– Я тебе поясню. Еще до знакомства с тобой, Ольга зачем-то занялась самокопанием, стала ходить на сеансы к Лопухиной и теперь разбирается с бодягой, которую сочинила психологиня. Процесс это не простой, требует нервов и концентрации, вот Оля и попросила тебя подождать немного. Так почему не пойти девушке навстречу и не проявить терпение?
– Дядя Саша, отстань. Я – взрослый мальчик и сам разберусь во всем.
– Пока ты будешь дуться и сомневаться, Ольга достанется Рубану. Лопухина уже отправила Олю к нему на консультацию.
Это был не честный прием. Но на войне, как на войне. Удар попал в цель.
– Ольге нельзя к Рубану...– перебил Митя. – Он – извращенец!
– Что?
Из-за пробки на дороге Митя опоздал к черниговскому автобусу буквально на пару минут, тут же в надежде перехватить Ольгу, бросился к ближайшему входу в метро и, пройдя пару десятков метров, увидел, как окруженная зеваками Ольга лупит сумкой мужика с ребенком на руках!
И снова прокол! Вместо того, чтобы проявить рыцарскую доблесть и мужество, он растерялся, замешкался, не бросился на помощь.
Хорошо, хоть ума хватило проследить, куда милиция увела нарушительницу общественного порядка и сесть в засаду.
Через два часа в порванной испачканной одежде Ольга покинула стены участка, добрела до ближайшей лавочки, рухнула на деревянное сидение и расплакалась.
Свет фонаря едва доставал до скамейки и в густом сумраке поникшая фигурка с трясущимися плечами, выглядела так трогательно, так беззащитно, что от желания обнять это суматошное создание и укрыть от тревог и забот, стало жарко на сердце.
Но...не обнял, не укрыл – уже не от растерянности, от смущения – и лишь вежливо предложил доставить домой.
Ольга решила ехать к Лопухиной. Повез, хотя, чуял: не надо.
Ольга простилась, велела не ждать. Но выслушай женщину и сделай наоборот. Он остался и два часа промучился в ревнивых подозрениях. Рубан вполне мог находиться у мачехи.
Когда же Ольга появилась в дверях подъезда в сопровождении Лопухиной, сердце словно толкнуло: выйди на встречу, оборви чужой разговор. Вернее, монолог. Лопухина щебетала: Павел то, Павел се...Павел, Павел, Павел...звучало беспрестанно. Но как нарушить идиллию? Ольга слушала дифирамбы сопернику внимательно, согласно кивала, не торопилась садиться в машину.
Потом она угрюмо отмалчивалась на соседнем сидении, а он вместо того, чтобы помолчать, не доставать человека, тарахтел безудержу, заполняя повисшую в салоне тягостную тишину старыми байками и затасканными анекдотами.
Под финал грянуло: "Я в ближайшее время занята, позвоню, когда освобожусь" и мечты накрылись медным тазом.
Сгоряча рука сама потянулась к телефону.
Сосед дяди Саши – Игорь Киселев всегда выручал, когда возникали проблемы с ГАИ и прочими деликатными заморочками. Но просьба найти сообразительную шлюху – все-таки особый случай.
– Ты сочинил историю про девочку, которую в детстве лапал отец, написал от ее имени Рубану, а когда тот назначил консультацию, раздобыл с помощью Киселева шлюху и направил к Павлу? – не поверил дядя Саша. – Ты рехнулся!
Это был не вопрос, а утверждение. Причем не безосновательное!
– Когда я думаю про Рубана, – признался Митя: – то на стенку лезу от злости. Козел, удавил бы своими руками.
– С чего такие африканские страсти? Неужели ты ревнуешь?
– Ревность здесь не причем.
– Тогда что?
– Не знаю. Но он – сволочь, гад, такое творит...
На придуманную Митей жертву отцовской разнузданности клюнул не только Рубан, бросивший в чат приглашение на бесплатную презентацию-консультацию. Отозвался и анонимный доброжелатель. Женщина или мужчина – неизвестно – написали в личку, что большинство проблем Рубан сводит к сексуальным отклонениям и для лечения оных применяет радикальные методы: раздевается догола во время сеансов, привлекает к сотрудничеству стриптизеров, проводит чувственный эротический массаж и даже устраивает оздоровительные половые акты.
Потом произошло самое интересное. Проверка показала, письма Павла и анонима пришли с одного компьютера.
– То есть он заранее предупреждает о своих намерениях, чтобы не шокировать пациента и не нарваться на скандал, – Митя кипел праведным гневом.
Дядя, однако, не поддержал обвинений:
– Сейчас времена такие. Свобода нравов, тяга к эпатажу, фрики всякие в моде. Люди, что хотят, то воротят. Рубан – не исключение. Пипл хавает, вот мужик и пользуется моментом. Но ведет-то себя честно. Не то, что ты. Как можно было послать к Рубану шлюху? Это подло!
– Плевать на все! Я ненавижу Рубана! И не собираюсь церемониться!
– Ненавидишь? Матерь Божья! Почему? За что? Объясни!
Увы, вразумительных доводов не нашлось.
– Ну, ладно, раз с причинами проблемы, обозначь хотя бы цели.
И тут фиаско. Даже расплывчатого представления, зачем было затевать "операцию", у Мити не было. Разве, что это...
– Я должен знать про этого ублюдка все!
Дядя удивился еще больше:
– Должен?! Почему?
– Должен и все.
– Хорошо, тогда поясни, откуда возник сюжет про девочку и папу?
– Понятия не имею. Вывалил первое, что в голову пришло.
– Первое...ну-ну...Что ж, рассказывай дальше.
– Начиная игру, я не думал...
– Не думал?! Не употребляй слова значение, которых ты не знаешь!
– В общем, я не представлял, что общение выйдет за рамки интернета, потому, здорово растерялся, получив приглашение на консультацию. Но назвался груздем, полезай в кузов. Но не идти же к Рубану самому. И знакомых девушек не попросишь об одолжении. И тут меня осенило: нужна шлюха! С нее не убудет. А если барышня окажется еще и сообразительной, то...– завершить мысль не удалось. Облаченная в слова она звучала крайне нелепо, даже глупо. – Не смотри на меня так, – попросил Митя. – Ну, не получается у меня объяснить свои поступки. В общем, с помощью Киселева я нашел шлюху и сейчас она, как раз, едет к Павлу...
Спустя два с лишним час, в кафе за чашкой зеленого чая жрица любви – зеленоглазая эффектная брюнеточка – докладывала о результатах вояжа.
Она рассказала Павлу про детские страдания, потом пожаловалась на насущные проблемы: вскоре ее познакомят с богатым и влиятельным предпринимателем, надо зарекомендовать себя, а она боится, вдруг не получится удивить и привязать к себе мужчину, знающего себе и женщинам цену.
"Что у вас с техникой секса?" – поинтересовался Павел.
"Камасутра – настольная книга", – ответила Натали.
"Обозначьте тогда отношение к интиму".
"Я люблю заниматься сексом".
"Женщина не занимается, а дарит секс, потому любые навыки без внутреннего наполнения – всего лишь физкультура, набор телодвижений".
"Я не дарю секс, а просто отдаюсь мужчине".
"Надо в корне меняться. Вы работаете?"
"У меня небольшой бизнес", – соврала Натали. Признаваться, чем она зарабатывает на хлеб и к хлебу, было строжайше запрещено.
"Успешный?"
"Вполне".
"Зачем тогда "папик"?"
"Устала от суеты, хочу покоя и стабильности".
"За три тысячи баксов я освобожу вас от прошлого и дам ключи к будущему"
Натали изобразила задумчивость:
"Три тысячи...многовато..." – сказала, наконец.
"Вы инвестируете в себя, это самый выгодный проект", – парировал Рубан.
