Текст книги "65 метров (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 12.2
Едва забравшись в кабину, я поняла, что идея взять с собой Матти была прямо-таки гениальной.
Гидроплан ощутимо покачивался на волнах, и панель управления тоже качалась перед глазами – укоризненно, словно намекая, что лицензию все-таки стоило обновить, прежде чем лезть за штурвал. В кабине было просторнее, чем в шаттле, но это только осложняло дело: конструктор хозяйственно заполнил все имеющееся пространство кнопками, тумблерами, проводками и заговорщически перемигивающимися датчиками – причем реальными, а не проекцией, как в «Королевне» или «Фалконе-I», и в первое мгновение у меня с непривычки закружилась голова.
Зато Матти легко впрыгнул в кресло и тут же не глядя потянулся за ремнями, выдавая немалый и, что немаловажно, недавний опыт. Ростислав предпочел вообще не соваться в рубку, а сразу устроился на пассажирском сиденье, с нескрываемым удовольствием вытянув ноги в узкий проход. Я выглянула из-за спинки пилотского кресла, неопределенно хмыкнула и вывела на главный экран маршрут полета.
С одним нам точно повезло: возле искомой деревушки грязно-коричневой змеей изогнулась речка с труднопроизносимым названием и очень многообещающей широкой излучиной аккурат напротив скопления домиков, которые с орбиты выглядели неряшливой свалкой стройматериалов. Матти тут же немного скорректировал трассу, обозначив конечной целью водную гладь. Встроенный голосовой помощник тут же любезно пересчитал время полета, сократив его аж на три минуты и одну авиакатастрофу.
Впрочем, в последнем я усомнилась, едва Матти попытался набрать скорость.
Гидроплан тарахтел, бестолково подскакивая на волнах, и его постоянно кренило почему-то именно вправо. Когда он все-таки оторвался от водной поверхности, я выдохнула с облегчением – и тут же задумалась даже не о том, как спасать Миту, а о собственной шкуре, потому что в воздухе гидроплан держался не лучше, чем на волнах. Но Матти крепко держался за штурвал и обеспокоенным не выглядел, и я заставила себя сидеть смирно и не подавать виду.
О том, чтобы подкрасться к деревеньке незаметно, речи не шло: едва ли в такой глуши жители успели притерпеться к звуку работающих двигателей настолько, чтобы воспринимать как фоновый шум. Когда несколько часов спустя мы все-таки каким-то чудом приводнились, опасно чиркнув правым поплавком по отмели, на берег речки уже высыпала чумазая детвора, и несколько загорелых до черноты мужчин изо всех сил делали вид, что пришли созерцать красоты природы и присматривать за детьми, а вовсе не пялиться на гидроплан.
Я отстегнула ремни и глубоко вздохнула, подыскивая нужные слова, но Матти меня опередил.
Переговоры он начал с того, что пальнул в воздух.
От неожиданности съежилась даже я, а Ростислав, который как раз примеривался к автоматическим сходням, едва с них не сверзился, но вовремя вцепился в поручень и одарил друга укоризненным взглядом. А я покосилась на дружно присевших мужчин – и одобрительно хмыкнула.
Логично, вообще-то. Если уж здесь не постеснялись силой удерживать девушку, то меня едва ли сходу воспримут всерьез. А вот огромные белые мужики с пистолетом, пусть и одним на двоих, – это, как ни крути, аргумент.
Я все-таки вылезла из рубки на сходни и тоже пошатнулась, как Ростислав, но по гораздо менее уважительной причине: после кондиционируемого салонного воздуха, прохладного и сухого, джунгли ошеломляли особенно – и влажной, липкой жарой, и запахом. Пахло так, словно кто-то шутки ради подогрел болото в микроволновке и вылил на захоронение пластиковых отходов.
Выглядело так же.
Буйная, сочная зелень подступала со всех сторон, маскируя в цветах и листьях недостроенные кирпично-красные домики под какими-то совершенно несерьезными крышами. Где-то цвело что-то с оглушительно сладким ароматом, дивно неуместным среди прочего амбре, а с единственной улочки густо пахло специями и раскаленным маслом: несколько изможденных женщин в выцветших розово-желтых сари сидели вокруг черного от нагара котла и, судя по всему, готовили ужин. Две бело-коричневые козы с выкрашенными в лиловый цвет рогами не скрывали алчного интереса, но их никто не гнал: женщинам было не до того, а мужчины вовсе игнорировали повседневную рутину, сконцентрировав внимание на агрессивном чужаке.
– Мы здесь, чтобы забрать Миту Кумар, – коротко объявил Матти. – Будьте любезны пропустить ее к гидроплану, и мы улетим, не причинив никому вреда.
Просто забрать Миту и улететь – это был хороший план. Разумеется, претвориться в реальность он не мог никак.
Мужчины на берегу переглянулись с заметным недоумением. Детвора, убедившаяся, что чужак если и настроен пострелять, то точно не в них, кралась к воде, потихоньку подбираясь к сходням.
– Вы говорите по-английски? – задался, наконец, правильным вопросом Матти.
Но тут я все-таки справилась с онлайн-переводчиком, и мой смартфон затянул плавную, певучую фразу, которую я понимала исключительно постольку-поскольку и очень надеялась, что местный диалект за последние пятнадцать лет не слишком далеко ушел от догри, на котором Мита говорила, когда попала к нам.
Судя по тому, что лица озадаченно внимавших индийцев расцвели широкими белозубыми улыбками, диалект был все тот же. Онлайн-переводчик, увы, тоже недалеко ушел от баз пятнадцатилетней давности.
Но потом до них дошел смысл сказанного, и вперед вышел подтянутый парень в рваных джинсах – и соорудил такую скорбную и укоризненную физиономию, что я мысленно реабилитировала переводчик и скорее включила на нем голосовой ввод. Вовремя: парламентер разразился пламенной речью втрое длиннее моей.
– Что ты им сказала? – озадаченно спросил Ростислав вполголоса, придвинувшись ближе, когда индиец умолк.
Переводчик озадаченно гонял светлячок по окружности значка загрузки. Я виновато улыбнулась и призналась:
– Что мы пришли купить Миту Кумар, известную своим дурным нравом, – я помолчала, потому как переводчик все-таки ожил и выдал несогласованный набор слов. Смысл, впрочем, улавливался: парень рассказывал, какая у него чудесная красивая сестра и что он никак не может отдать ее чужакам. Даже напрокат, если чужаки именно это имели в виду. Именно это же, да? – А он решил поторговаться, – хмуро заключила я и застучала по клавиатуре.
– Выходит, он знает, кто ты? И что Мита является важным свидетелем? – сквозь зубы уточнил Матти, не спеша убирать пистолет в кобуру.
– Вероятно, он догадался даже, кто ты такой, – хмуро заметил Ростислав и тоже полез за смартфоном.
Я поймала его за предплечье. Из всех людей на берегу смартфоны на запястьях были только у двух мужчин, и вид чужого благосостояния наверняка увеличил бы цену Миты в разы – а наличными у меня была не такая уж большая сумма, собранная со всей станции: в последние годы бумажные ассигнации гораздо чаще встречались в музеях, чем в кошельках. Но здесь-то едва ли были в ходу платежные системы.
Поэтому для начала я озвучила десятую часть имеющейся суммы, чем, кажется, едва не убедила любящего братца, что его сестра чужакам понадобилась на часок-другой, чисто развеять скуку в дороге и, может быть, прояснить пару вопросов для следователя. Спрашивать, кто привез Миту, явно не имело смысла: переводчик обрезал фразы и коверкал идиомы до полной неузнаваемости, и еще не факт, что мы бы все правильно поняли, – не говоря уже о том, насколько легко солгать в таких условиях. Плюс ко всему, братец мог рассчитывать на то, что он продаст Миту, а потом его сообщники выкрадут ее снова. Слишком выгодно, чтобы сдавать кого-либо.
На шум и веселье постепенно подтягивались остальные жители деревеньки, и вести переговоры становилось все сложнее: голосовой набор с равным успехом улавливал и реплики торговца живым товаром, и насмешливые выкрики из толпы. Я машинально выцепила взглядом знакомые черты лица в самой гуще людей – но это оказался пожилой мужчина, просто очень похожий на Миту. В торги он включился с особым жаром, и прежний «продавец» почтительно затих, предоставляя слово старшему родственнику.
Я постаралась сделать вид, что меня вовсе не тошнит. Но тошнило страшно и, судя по каменным лицам Матти и Ростислава, не меня одну.
В конце концов пожилой «торговец» крикнул что-то в толпу, и та разразилась хохотом и повторениями – но прежде, чем онлайн-переводчик наконец-то вывел значение фразы, на берег вытолкнули-таки Миту, бдительно придерживая ее за локоток. А я подавилась вздохом.
Предмет торгов явно пытались приукрасить, чем смогли. Для нее отыскалось даже относительно яркое сари (цену за него озвучили отдельно) и объемный розовый платок, чьи концы спускались на шею и грудь, удачно маскируя и синяки, и выдранную прядь на макушке. Мита дернула рукой, но провожатый только крепче стиснул пальцы на ее плече.
Я понимала, зачем это было сделано. Но все же подняла цену.
Миту со смехом толкнули вперед, в воду. От неожиданности она поскользнулась на мокрой глине и едва не ухнула в реку с головой, но все же успела ухватиться за сходни и всего-навсего намочила сари.
Ростислав молча протянул ей руку и помог подняться в салон. Толпа на берегу что-то кричала; я посмотрела на пылающие уши Миты и отключила голосовой набор онлайн-переводчика. Меня и так одолевала гадливость – и мучительно хотелось в душ, чтобы смыть с себя каждый взгляд и каждое слово.
Обсуждать произошедшее ни у кого не было сил. Я молча залезла обратно в рубку и пристегнулась. Матти задержался, чтобы проследить, как сходни втягиваются в круглое брюхо гидроплана, попинал погнутый поплавок и легко впрыгнул в салон.
Только когда гидроплан, вихляясь, набрал высоту, Мита сжалась в комочек в пассажирском кресле, притянув колени к груди, и тихо заплакала.
Глава 13.1. Бывает, что и соль закисает
На «Морской ступени» гидроплан поджидали, кажется, все техники и механики станции разом. Среди них два скромных парамедика как-то терялись. Если бы не бело-красный вертолет на запасной площадке, я бы вовсе не заметила чужие лица в толпе – так резво персонал бросился помогать пришвартоваться.
Гидроплан, словно играясь, шлепнул правым крылом по воде. Сходни нехорошо заскрипели, но появившуюся в проёме открытого люка Миту встретили таким дружным радостным воплем, что на это никто не обратил особого внимания.
За время перелета Мита более-менее успокоилась, насколько это вообще было возможно в такой ситуации, и последний час вроде бы даже о чем-то болтала с Ростиславом. Но крики из толпы заставили ее съежиться и шарахнуться назад от неожиданности.
– Они рады, что вы вернулись, – дипломатично суммировал все выкрики Матти, по стечению обстоятельств оказавшийся у Миты за спиной.
Ему ещё каким-то чудом хватило выдержки не обнимать спасенную девушку без спроса. Я бы на его месте точно не утерпела бы – такой несчастный и напуганный у Миты был вид.
Умом я понимала, что сейчас для нее важнее всего восстановить веру в себя и ощущение безопасности, и вторжение в личное пространство, с этой точки зрения, – такая себе идея. Но меня заставил держаться в стороне только Ростислав, своевременно поймавший мое запястье.
Я благодарно кивнула – и не стала прятать руку. Лично мне сейчас точно пригодились бы успокаивающие объятия. Но где их взять, если Лусине на орбите?..
– Если вы не против, я провожу вас до вашей комнаты, – как ни в чем не бывало продолжал Матти. – Сейчас не самый подходящий момент, понимаю, но я был бы крайне признателен, если бы вы согласились ответить на несколько вопросов.
Мита отрывисто кивнула и сама вцепилась в предплечье следователя. Матти вздрогнул: кажется, приглашающий жест он сделал чисто машинально и сам не ожидал, что его примут.
Я вздохнула, мысленно вычеркнула Матхаи Кападию с позиции жениха Миты и ринулась вперёд. Радостную толпу в доках следовало озадачить работой и указаниями до того, как осчастливленные техники начнут тянуть к Мите руки.
– Так, где все старшие? – рявкнула я так, что Ростислав подскочил и сам выпустил мою руку. Я с сожалением скользнула пальцами по его ладони – шершаво и тепло – и, перекрывая гомон, велела трем старшим инженерам распределить оставшиеся от выкупа средства по законным владельцам.
После этого все переключились на подсчёты, а я смогла улизнуть из доков к жилому блоку – и сама подскочила на месте, как пойманный с первой сигаретой подросток, когда над ухом вдруг пророкотало:
– А я-то думал, ты так отчаянно торговалась, потому что у тебя больше не было.
Я обернулась, прижалась к стене и раздражённо дернула свободным плечом.
Ростислав и сам прекрасно понимал, что семья Миты была намерена выжать из чужаков все, что сможет. Если бы я показалась им расслабленной или, не дай бог, готовой уступить хоть полкопейки, меня бы там вообще до последней нитки раздели, потому что они умели просить, а я была чертовски плоха в отказах.
Я сомневалась, что Ростислав заговорил об этом просто ради милой болтовни по дороге.
– Формально у меня и не было. Это деньги работников станции, и я обещала им возместить все со следующей заработной платой. Они, конечно, все дружно отказались и ещё пытались меня укорять в том духе, что я о них слишком плохо думаю и коллегу они и так выручат, – я неопределенно хмыкнула. – В общем-то, так оно и есть. Но если я не возмещу им пожертвованные деньги, то прослыву бессовестной скупердяйкой. Не то чтобы мне привыкать, конечно… как бы то ни было, у нас есть ещё около полутора часов до вылета на «Новую Кубань», и ещё нужно успеть…
– Проверить воду и бочки, запугать химиков, немного попытать ремонтных рабочих со «Звездного потока», проследить за крепежом, выпытать у Матти, что он хотел от Миты, и уволить помощника, – монотонно передразнил меня Ростислав и осторожно провел ладонью по моей щеке, отводя волосы с лица. – Как ты?
– Я? Вспоминаю, что ты упустил в своем монологе, – сообщила я и с наигранной задумчивостью уставилась вверх, демонстративно загибая пальцы.
Могла и не стараться с представлением. Первый позабытый пункт уже деловито семенил по коридору, явно нацелившись на меня.
– Вот ты где, – сказала тетя Алия таким тоном, что Ростислав моментально убрал руки и даже посторонился, позволив тете заключить меня в тесные объятия. – Все хорошо? Я слышала, ту индийскую девочку вернули целой и невредимой…
– Целой, – со вздохом подтвердила я. Насчёт «невредимой» я здорово сомневалась, но не стала портить тете настроение. – Все в порядке. На гидроплане заменят поплавки, и он снова вернётся в распоряжение Фаи.
– Да бог бы с ним, с гидропланом, главное, что все живы, – отмахнулась тетя Алия и, отстранившись, чуть нахмурилась. – А ещё я хотела переговорить с тобой перед вылетом. Найдешь время для старой тети?
– Мы же только что с гидроплана, – укоризненно заметил Ростислав.
– Мы вполне можем поговорить в кафе, – тут же отреагировала тетя Алия, – а вы пока отдохните, молодой человек, наберитесь сил.
Ростислав скрестил руки на груди, явно намереваясь гнуть свою линию, невзирая на тетин напор, но я успокаивающе похлопала его по предплечью:
– Встретимся через час в доках. Мне бы пригодилась помощь в наведении ужаса на ремонтных рабочих. И в пытках, пожалуй, тоже.
Ростислав нервно хохотнул и всё-таки отступил. А я обречённо поплелась следом за тётей в туристическую зону, в кафе с роскошным видом на море и зелёную оранжерею, которая именно сегодня что-то совсем не радовала глаз.
– Я переговорила с Рамилёй, – деловито сообщила тетя Алия, едва сделав заказ. Мне пришлось изрядно напрячь память, чтобы сообразить: Рамиля – это та самая подруга с личным шаттлом, которая свалилась с Луны. – Она готова сделать десятипроцентную скидку, если ты возьмёшь на себя экологическую выплату за каждый вылет. Здорово же!
– Экологическую выплату? – не сразу поняла я. – Погоди-погоди, у нее что, ракета с двигателем старого образца?!
Что ж, это объясняло безумную цену за аренду. Иначе этот доисторический монстр просто не окупался бы: одного топлива уходило по несколько тонн на каждый старт! А ещё оставались отдаленные последствия вроде истончения озонового слоя в месте пролета ракеты, за которые предполагалось выплатить штраф в местный бюджет – таким образом стимулировался переход на многоразовые движки последнего поколения, которые не оставляли за собой длинный хвост из выбросов.
А с этим музейным экземпляром никакие десять процентов не спасут – экологические выплаты больше скидки!
– Нет, с этим я точно связываться не стану, – твердо произнесла я.
– Рамиле нужны заказы, – укоризненно заметила тетя Алия, – а у тебя критическая ситуация с поставками воды на орбиту. Почему бы…
– Дешевле арендовать малый шаттл и гонять его каждый день, – честно ответила я, – или заказать доставку большой ракеты-носителя откуда-нибудь из арендного агентства на материке. И ответственнее, если уж на то пошло.
Вот это я зря. Про ответственность перед другими людьми у тети Алии были свои понятия, и горе тем, кто с ними не согласен.
В данном случае ответственность надлежало нести, в первую очередь, перед сыном Рамили, поскольку его жена никак не могла зачать естественным путем, и ей требовалась недешевая операция. Потому-то Рамиля и бросилась на амбразуру, гоняя туда-сюда старенькую ракету – хотя в ее-то годы могла бы уже отдыхать на пенсии по вредности! А мне следовало проявить сочувствие и помочь – потому как кто же поймет бездетную женщину лучше, чем та, которая и сама неоднократно предпринимала бесплодные попытки завести ребенка?..
Это был удар ниже пояса, и после него я все воспринимала в штыки – а на вопрос о поисках жениха для Фаи вовсе не стала отвечать, предпочтя удрать из кафе полуголодной.
Глава 13.2
Дирк, если задуматься, просто попал под горячую руку. Он-то как раз свои обязанности выполнял так, что придраться не могла ни тетя, ни я. Кандидаты для Фаи были подобраны еще вчера, бочки с водой – уже загружены в «Фалкон-I», ценник на сменный комплект поплавков для «Звездного потока» вызывал молчаливое восхищение его умением торговаться, к Мите вызвали врачей и психолога, а что Матти исхитрился втиснуться в ее расписание перед ними – так это уж точно не вина Дирка. Но я все еще рычала на все, что движется, и немного дышала огнем, а временный помощник отчего-то решил, что коридор, ведущий к докам, – это отличное место, чтобы настигнуть меня с отчетом о проделанной работе.
Хорошо, в общем-то, проделанной. Но это я осознала уже потом, когда на все его старания ответила хладнокровным кивком и не очень любезным вопросом, чего же господину помощнику, в таком случае, требуется.
Дирк в ответ продемонстрировал самоконтроль, достойный лучшего применения, и ровным голосом сообщил:
– Пилоты с «Фалкона» вернулись в строй. Вы можете перепоручить сегодняшний вылет на «Новую Кубань» им и остаться на станции, чтобы поработать со следователями по делу Миты Кумар.
Я вспомнила, что и в самом деле не сообщила Светлане, что ее дело как никогда близко к передаче в архив, и устыдилась.
– Простите, – вздохнула я и отвела взгляд. – Кажется, я перенервничала, а вы попали под раздачу.
Дирк помолчал, бессмысленно провернул на запястье рабочий смартфон – ровно три оборота – и неуверенно спросил:
– Расскажете?
– Боюсь, только рассержусь еще сильнее, – виновато улыбнулась я и, не выдержав, призналась: – Мне до сих пор хочется сжечь к чертям все джунгли, но тогда мы со всеми этими морскими аномалиями вообще без кислорода останемся… – я запнулась, вдруг осознав, что собралась прочитать ни в чем не повинному Дирку лекцию по экологии, словно это он летал на древней ракете и дырявил озоновый слой почем зря.
Пришлось выдохнуть и напомнить себе, что он тут ни при чем.
– Вы не пострадали? – настороженно уточнил Дирк и заранее потянулся к смартфону.
– Я? – перед глазами все еще стояла глумливо веселящаяся толпа на скользком глиняном берегу, и у меня вырвался нервный смешок. – Нет, я в порядке, спасибо за беспокойство. Просто тяжелый день. Свяжитесь с капитаном Соколовым, если вас не затруднит. Если он согласится одолжить нам еще и пилотов для шаттла, это будет очень кстати.
Дирк отрывисто кивнул и, кажется, еще долго смотрел мне вслед, пока я летела по коридору на реактивной струе концентрированного негодования.
Уже у дверей жилого блока я запоздало вспомнила, что лететь теперь, в общем-то, особо никуда и не требовалось. «Фалкон-I» доставит на орбиту и воду, и комиссию без моей помощи. Светлане можно было просто позвонить, да и всех остальных современные технологии позволяли пытать и запугивать дистанционно, и в свою комнату я заходила с твердым намерением именно этим и заняться.
Типовой пищеблок встретил меня пронзительной тишиной. Сквозь жалюзи на окне пробивались лучи солнечного света, и в них легкомысленно танцевали белесые пылинки. Позабытый чайник так и стоял на постформинге, полный давно остывшей воды. Я закрыла за собой дверь, бездумно тронула пальцем проушину щеколды, болтающуюся на одном саморезе, и подумала, что надо бы озадачить Ракеша. Или хотя бы стащить у него шуруповерт.
А потом прижалась спиной к двери, тихо сползла по ней и по-дурацки всхлипнула, уткнувшись лицом в колени.
– Я в порядке, – упрямо сказала я сама себе. – Со мной все в порядке.
Проблема была в том, что я прекрасно понимала: будь я действительно в порядке, полетела бы на «Новую Кубань» сама, чтобы проследить за работой комиссии. А потом вернулась сюда и разобралась с Матти и Светланой и отправила бы к Мите Лусине, потому что она была куда лучше меня в вопросах утешения и сочувствия и наверняка подобрала бы нужные слова. Мои способности не простирались дальше поручения отыскать где-нибудь нормального психолога или, в крайнем случае, подставить страждущим свободные уши – но эта опция обычно осложнялась моей манерой комментировать рассказ или, того хуже, лезть решать чужие проблемы и всячески причинять добро.
Это у нас с тетей было общее. Только обычно это не вызывало у меня столь жгучий испанский стыд.
