Текст книги "Миссия Эскарины Ставо (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Леди Эскарина, чем бы ни закончилась эта эпопея с Морангом, мне будет вас не хватать, – признался он и протянул руку через стол. – Вы – лучшее, что случалось с Карпатией за последние пять лет.
Я благосклонно кивнула, принимая комплимент, и пожала кончики его пальцев.
Не сознаваться же, что он – самое интересное, что случилось со мной за последние три года?..
Глава 9. Эдвард Инглэнд
– Все. Американца и англичанина мы съедаем, а русского отпускаем!
– Почему?
– Да этот идиот он один шар сломал, а другой потерял!
– NN
– Земля, говорит леди Эскарина Ставо, капитан исследовательского судна «Норденшельд». В ходе выполнения поисковой миссии были выявлены признаки коррупционной и контрабандисткой деятельности на совместных международных разработках на Противоюпитерианском леднике Ганимеда. Есть свидетели, готовые подтвердить факт хищения пресной воды, которая должна была поставляться в Гангток, Тхимпху и Патну. Прилагаю их показания к посланию и прошу инициировать проверку налоговых и таможенных деклараций компании «Каппа». – Я выдохнула и неимоверным усилием воли заставила себя не коситься на Сергея, с независимым видом стоявшим в стороне – так, чтобы не попадать в поле зрения камеры и при этом не потерять тактического преимущества, если мне вдруг вздумается запереть «Норденшельд», сделав его заложником в рубке. – Статус: в настоящий момент корабль успешно пересек пояс Койпера и движется…
Самым сложным было говорить достаточно ровно и громко, чтобы никто в комцентре не расслышал, как судорожно втянул в себя воздух Сергей, и в то же время – казаться спокойной. Вышло бы куда достовернее, если бы за моей спиной стоял, как полагается, Лаури – но его криокапсула все еще непреклонно отсчитывала последние полчаса до открытия, а Кенор должен был прибыть с минуты на минуту. Сообщение следовало отправить раньше.
– И вы не хотите перестраховаться, сообщив Земле, где вы и что происходит? – недоверчиво поинтересовался Сергей, когда я замолчала, а экраны мигнули значком соединения с местной станцией связи.
Я обернулась, не поднимаясь из капитанского кресла.
Странно, но в командной рубке «Норденшельда» Сергей смотрелся не менее гармонично, чем в латанном-перелатанном ремонтном доке, над цветущей водой в пруду или в центрифуге. Казалось, что этот человек сумеет адаптироваться к чему угодно. Приглушенный «утренний» свет будто обнимал его, смягчая резкие черты, скрадывая детали; смени контрабандную футболку на форменный комбинезон – и его будет не отличить от флотского офицера…
– Эрик, – резковато произнесла я, несколько испугавшись собственного хода мыслей, – я должна буду снова покинуть «Норденшельд». Продолжай расконсервацию Лаури. Доложи ему текущий статус, как только он придет в себя: «Норденшельд» захвачен русскими контрабандистами, поддерживающими теневой сегмент колоний на Ганимеде. Они утверждают, что бедственное положение на ледниках объясняется коррупционными действиями, в которых косвенно замешан Кенор Моранг. В настоящий момент он направляется сюда, чтобы убедиться, что за ним действительно выслали спасательную миссию. Если я не вернусь в течение пяти часов, миссия должна выслать сигнал бедствия. Командование переходит к Лаури.
Сергей выслушал эту сентенцию с непроницаемым лицом.
– Вы же понимаете, что нам ничего не стоит взломать ваш бортовой компьютер?
– Понимаю, – спокойно кивнула я. – Но вы не будете его взламывать. Не после того, как я не стала вас выдавать. Кроме того, если бы вы собирались взломать Эрика, то сделали бы это раньше и не пытались вынудить меня впустить вас на корабль добровольно. Однако вы вошли в рубку только после того, как я позволила, и не разрешили собственной команде последовать за вами, из чего я делаю вывод, что вы хотите сообщить мне что-то лично, избегая камер Карпатии. Я права?
Он усмехнулся и уселся в пилотское кресло, откинувшись на спинку, и я уже заранее знала, что сейчас услышу:
– Нет. Я никого сюда не пустил, чтобы какой-нибудь умник не влез в эфир с дурацкими комментариями. Ну, и чтобы заранее разведать, что вы собираетесь делать после того, как встретитесь с Морангом.
– Выслушаю его версию событий, разумеется, – я пожала плечами. – Окажу помощь, если это будет необходимо, и предложу транспортировку на Землю. А затем вернусь на корабль – с ним или без него. У меня сложилось впечатление, что вы не станете задерживать «Норденшельд» дольше необходимого.
– Не стану, – подтвердил Сергей. – Но у нас с вами могут быть разные понятия о необходимом, леди Эскарина.
– Вот как, – разом похолодевшим тоном откликнулась я.
Сергей выразительно закатил глаза.
– Ну, вы меня еще отчитайте. Кто тут кого захватил в плен, а?
Я промолчала, и он с тяжелым вздохом взъерошил себе волосы на макушке.
– Я должен быть уверен, что сумею исправить ситуацию на Ганимеде. Первоначально мы собирались пригнать Карпатию к Юпитеру, чтобы передать половину платины астерам. У нас даже была пара запасных преобразователей, чтобы разогнать астероид до более-менее приемлемых скоростей – по расчетам, мы могли долететь до Ганимеда за два года. Проблемы начались, когда мы начали адаптировать преобразователи к ядерному реактору. – Он ссутулился и отвел взгляд. – В общем, один из них расплавило, а второй отстрелило в открытый космос. Ускорение он нам, надо признать, придал, но совершенно не в ту сторону… Карлсон разобрался, в чем было дело, но преобразователи уже не вернуть. Мы начали движение и на тех, что были на нашем корабле, но такими темпами мы прибудем на Ганимед, когда там уже никакой воды не останется. Как, впрочем, и тут.
– Так вот как вы оказались рядом с «Седной»! – сообразила я. – Астероид движется не по орбите! А еще говорили, что изменение вашего курса невозможно…
– Вообще-то действительно невозможно, – вздохнул Сергей. – Преобразователи держатся на синей изоленте и такой-то матери, трогать их – смерти подобно. Мы движемся, но… – он раздраженно махнул рукой. – Нам позарез нужна вторая пара, чтобы добраться до Ганимеда. Я должен быть уверен, что Моранг передаст нам преобразователи и не станет препятствовать полету. По идее, ваше прибытие на «Седну» должно было вынудить его прекратить торги и заключить, наконец, сделку с нами. Не зная всей подоплеки, вы сразу же отчитались бы на Землю о своей находке. Тогда Морангу понадобилось бы срочно купить себе доброе имя и небольшой участок где-нибудь на Луне – а у него на «Седне» так кстати завалялись запасные преобразователи, за которые мы готовы заплатить чистой платиной… в разумных пределах.
– На Луне? – насторожилась я. – Почему там? Моранги – владельцы приличного надела в Сиккиме, на Земле!
– Потому что на Луне, – невозмутимо отозвался Сергей. – Тут, к слову, и начинаются проблемы. Если бы вы не побывали на Карпатии, Моранг со спокойной душой рассказал бы какую-нибудь жалостливую сказочку про злых пиратов, вы бы ему поверили, самоотверженно отправились с ним на Луну и прожили… ну, не факт, что долго и счастливо, но как-нибудь. Но вы были здесь. Узнали нас. Слышали, что сделал на Ганимеде Моранг. Только что отправили сообщение о необходимости проверки «Каппы»… словом, теперь я вынужден настаивать на том, чтобы вас кто-нибудь подстраховал.
– Вы снова рисуете из лорда Моранга какое-то чудовище, – холодно заметила я.
– Нет. – Сергей задумчиво покачал головой. – С этим он прекрасно справляется сам. Давайте сделаем так. Я понимаю, вы мне не верите. Еще бы, вы все-таки знали его с младых ногтей и собирались за него замуж… – он едва заметно поморщился. – Вы хотите переговорить с ним с глазу на глаз – хорошо. Но не на «Седне». Угостите его кофе. Двери на кухне запираются герметично. Мы запрограммируем камеру видеонаблюдения так, чтобы она включалась по кодовой фразе. Вы сами сможете ее выбрать. Я лично буду дежурить на мостике и не позволю никому постороннему слышать ваш разговор, даже если вы произнесете кодовую фразу.
– Чудовищная трагедия, – поколебавшись, сказала я.
– Что? – не понял Сергей.
– Кодовая фраза, – вздохнула я. – «Чудовищная трагедия». И, Сергей… я очень надеюсь, что мне не придется презирать себя за то, что согласилась на это.
– Вам не придется, – уверенно ответил Сергей, несколько повеселев, и поднялся. – Идемте. Озадачим Леху хоть чем-то, помимо центрифуги.
Я охотно оперлась на предложенную руку, вставая. Только чуть замешкалась, прежде чем отстраниться – и это, кажется, было куда большей ошибкой, нежели согласие на видеонаблюдение за разговором с Кенором.
Потому что Сергей тоже замешкался. Выражение лица у него было растерянным. Он не поднимал глаз. Я тоже.
Моя ладонь на фоне его казалась карикатурно маленькой, слишком узкой и хрупкой. Оказывается, я отвыкла от этого ощущения – чувствовать себя слабой женщиной, о которой есть кому позаботиться. Кому, в самом деле, придет в голову оберегать от опасностей флотского офицера старшего состава?..
А Сергею вот пришло. Это чувствовалось – в том, как он держался рядом со мной, как не решался ни выпустить мою руку, ни сжать пальцы, притягивая меня ближе. Непрошенная нежность смягчала его черты, разглаживала раннюю морщинку между вечно нахмуренных бровей и заставляла его казаться непривычно уязвимым.
Женское чутье, благополучно продремавшее последние годы, очнулось ото сна. Я вдруг поняла, что Сергей не просто не хочет меня отпускать – он боится. Что Моранг навредит мне, несмотря на принятые меры предосторожности, или вовсе сумеет перетянуть на свою сторону; или, того хуже, – все пройдет по плану, я признаю правоту русских контрабандистов и улечу отсюда, свободная от долга и обещаний. А Сергей останется со своей тоскующей командой на холодном куске замаскированной платины…
А еще проснувшееся женское чутье безошибочно подсказало, что сейчас будет, если я немедленно не возьму себя в руки, – благо уже определило желающего сделать это вместо меня.
– Если вы сейчас не отступите, – ровным голосом произнесла я, вынудив его поднять взгляд, – все чрезвычайно осложнится.
– Обожаю сложности, – признался Сергей таким же невозмутимым тоном – но вместо того, чтобы притянуть меня к себе, сунул свободную руку в карман и выудил оттуда настойчиво вибрирующий лайтфон с одним-единственным сообщением на весь экран. – «Седна» запрашивает посадку. Моранг здесь.
Я сосредоточенно кивнула и попыталась высвободить свою ладонь, чтобы выйти из «Норденшельда» с максимально независимым видом. Не тут-то было – Сергей только крепче сжал пальцы, что-то стремительно набирая на лайтфоне свободной рукой.
– Нужно выиграть для Лехи хотя бы четверть часа, – сообщил он, закончив и небрежно запихнув лайтфон обратно в карман. – Самый простой способ – просто не выходить отсюда некоторое время. От Моранга не убудет, если он немного помаринуется в ангаре.
– Но это было бы крайне невежливо, – заметила я, настойчиво потянув ладонь из его пальцев.
Но вместо того, чтобы отпустить меня, наконец, Сергей просто шагнул ближе – и остановился почти вплотную, спокойный и непоколебимый. Взглянул сверху вниз, чуть прищурившись, со своей извечной подначкой: ну так как, леди Эскарина, осложнять ситуацию будем?
А я вдруг поняла, что у меня сбилось дыхание, как у гимназистки на первом свидании. Мне казалось, что я чувствую его тепло – пусть даже он оставил между нами какие-то несчастные полшага, пусть даже ничего не предпринимал, позволяя мне самой сделать выбор…
И я сделала эти злосчастные полшага.
Назад.
Сергей с непроницаемым выпустил мою ладонь и остался на месте.
– Вот как, – по-прежнему ровным тоном произнес он. Его выдавали только потемневшие глаза да изменившееся дыхание. – А известно ли вам, леди Эскарина, что первая реакция – самая честная?
Я кивнула, не пытаясь скрыть лихорадочный румянец. Да, я не отстранялась, пока не заставила себя осмыслить происходящее, не хотела отступать, – но разве важно это, а не то, что сделано в итоге?
– Будем последовательны, господин Родионов, – сказала я и смущенно кашлянула, возвращая голос в норму. – До сих пор вы не были против того, чтобы я составила собственное мнение о происходящем на Ганимеде и о лорде Моранге, и заранее перетягивать симпатии на свою сторону таким способом… не слишком честно, не находите?
– Не нахожу, – отрезал Сергей. – Ваши симпатии и так на моей стороне.
Я задохнулась от возмущения – в основном потому, что возразить было нечего.
– Вы могли доложить обо мне, когда записывали сообщение на Землю, – продолжил Сергей. – Во время прямой трансляции я не смог бы вам помешать; напротив, шумы и возражения во время передачи привлекли бы еще больше внимания и вынудили бы комцентр начать проверку не только Ганимеда, но и ближайших секторов космоса. Но вы умолчали о Карпатии. Фактически вы только что позволили мне и дальше раз за разом проникать в базу данных комцентра, заниматься контрабандой и преступным сговором, а на десерт – выбросить на рынок несколько десятков тонн платины, знатно просадив ее цену на бирже. Более того, вы достаточно умны, что просчитать последствия и для земной экономики, и для вас лично. И все же… – он развел руками. – Вы мне уже верите, леди Эскарина.
– Ваши доводы убедительными не назовешь, – заметила я, невоспитанно скрестив руки на груди, – в отличие от вашего поведения. Вы уверены, что я встану на вашу сторону, иначе бы не позволили мне беседовать с Кенором с глазу на глаз. Однако это еще не значит, что я обязана броситься к вам в объятия. Особенно – когда вы нарочно тянете время, чтобы заставить-таки лорда Моранга ждать в ангаре.
Сергей тут же распахнул пресловутые объятия и с донельзя серьезным видом признался:
– То, что Моранг вынужден ждать, – скорее приятный бонус, чем настоящая причина этого разговора.
Я укоризненно покачала головой и стоически прошла мимо. Только в коридоре, когда он нагнал меня, невозмутимо подхватила его под локоть, глядя строго перед собой, и скомандовала:
– Эрик, переведи системы жизнеобеспечения в режим экономии до пробуждения Лаури. Режим молчания.
Мы шли по коридору, и за нашими спинами гас свет – компьютер честно следовал полученным приказам. Предплечье под моей ладонью было горячим и напряженным, и я машинально перебирала пальцами, обрисовывая линии каменеющих мышц и впервые жалея, что стандартный комбинезон исследовательского флота в обязательном порядке снабжается плотными перчатками.
Сергей молчал.
Оно и к лучшему. Если бы мы продолжали обмен подначками, я бы не успела взять себя в руки.
В ремонтном доке стало тесно. «Норденшельд» и так занимал практически весь ангар, и второму кораблю встать было некуда – так что он просто пристыковался к наружному шлюзу и теперь висел в клешне автоматического захвата. От звездолета тянулся длинный гибкий рукав, присосавшийся к ответным фланцам дока, как комариный хоботок к кровеносному сосуду. По его стенам змеилась выгоревшая надпись, при виде которой я нервно вцепилась в руку Сергея.
«Седна».
Корабль и в самом деле уцелел!
И на людях, столпившихся на выходе из стыковочного рукава, были надеты форменные комбинезоны – потускневшие и застиранные, но все же вполне узнаваемые. Только сидели они на своих владельцах как-то странно, будто с чужого плеча…
Я присмотрелась – и ахнула.
Люди с «Седны» беседовали с мускулистым темноволосым крепышом из команды «Карпатии». Он был невысок сам по себе, но на фоне окруживших его офицеров казался гномом из детской книжки, заглянувшим к эльфам на огонек. Неухоженная курчавая борода только добавляла абсурдного сходства, делая картину до ужаса гротескной – потому как изящные «эльфы» хорошо выглядели только в сказках.
Излишняя худоба никого не красит. А уж если она объясняется вовсе не строгой диетой, а болезненно истончившимися мышцами и неестественно вытянутым позвоночником, и дополняется отекшим из-за отсутствия гравитации лицом…
Наверное, сгоряча я могла бы наговорить Сергею много всего, о чем впоследствии пожалела бы. Но он при виде крепыша в окружении чужих людей выдал короткий возмущенный возглас на родном языке, раздраженно пробурчал:
– Этот-то что там делает?! – и без промедления потянул меня к новоприбывшим.
Крепыш выглянул из-за истощенной спины кого-то из экипажа «Седны», заметно побледнел и кивнул в нашу сторону. Его собеседник неспешно обернулся – и я замерла, не зная, что сказать.
Коротко обрезанные волосы, болезненно бледное лицо, темные круги под глазами, странно длинная и тонкая шея. Комбинезон, который должен был плотно облегать тело, обвис в плечах, обрисовывая выпирающие косточки. Ремень с кобурой застегнут на специально прожженную дырочку в стороне от фабричных, чтобы не болтался на исхудавшем теле.
Это – блистательный лорд Моранг, самая лучшая партия в Сиккиме, безупречный офицер, всегда с таким вниманием относившийся к своему внешнему виду?..
– Рина, какая приятная встреча! – он сильно прищурился, точно сомневаясь в собственных словах.
А вот голос не изменился ни на йоту, и от этого почему-то было страшно.
– Кенор… – опомнившись, я выпустила руку Сергея. Капитан скупо кивнул Морангу и решительно направился к общительному крепышу, сразу перейдя на родной язык. – За тобой выслали спасательную миссию.
– Поздно, как видишь, – болезненно поморщился Кенор, проводив Сергея взглядом – как-то странно, не пытаясь скосить глаза, а сразу поворачивая голову. – Я не смогу вернуться на Землю.
Это я и так видела. Кенор и раньше был выше меня почти на полголовы, но сейчас и вовсе нависал надо мной, как фонарный столб: долгое отсутствие гравитации добавило ему добрых двадцать сантиметров роста, взамен истончив кости и мышцы. Его мускулы напряженно подрагивали даже сейчас, на Карпатии, где притяжение не дотягивало и до десятой части земной. Сергей основательно польстил ему, когда говорил о возможности жизни на Луне. Без хорошего курса реабилитации Кенор не вынес бы даже полета на «Норденшельде».
Но что помешало ему договориться о регулярных тренировках на той же центрифуге?
– Мы можем переговорить наедине? – спросила я.
Кенор обернулся было к Сергею, но тот ровным голосом выговаривал что-то заметно напрягшемуся крепышу и не обращал на нас внимания, и я добавила:
– Полагаю, он не станет возражать. Кофе?
Кажется, начинать нужно было именно с этого. Кофе вызвал неподдельный энтузиазм не только у Кенора, но и у ближайших членов команды – но их лорд Моранг быстро лишил всякой надежды на угощение, велев оставаться у корабля и дожидаться капитана.
На кухоньке никого не было. Я окинула взглядом помещение, но так и не заметила никакой камеры. Оставалось только надеяться, что Сергей не ошибся, а Леха все успел – потому как этот новый Кенор, должна признать, порядком меня пугал.
А Джанет еще переживала, что это он получит потрясение, увидев свою бывшую невесту в ранге капитана!
– На Земле опасались, что поисковая миссия будет бесполезной, – призналась я, машинально кивнув на свободный стул, и потянулась за чашками к сушилке. – Мы даже были вынуждены организовывать благотворительный ужин для сбора средств и старательно избегать вопросов о том, каким образом предполагается искать один крошечный звездолет по всему Облаку Оорта. Комцентр, конечно, рассчитал вероятные точки, где вы могли оказаться, но конкретно этой в списке не было. Что с вами случилось?
– Сергей Родионов с нами случился, – мрачно хмыкнул Кенор. – Ты уже отчиталась о находке?
Кофе-машина снова показывала нрав, издавая нарастающее бульканье. Я треснула ее по крышке – уже каким-то привычным, отработанным жестом, не слишком-то и примериваясь. По кухоньке в который раз поплыл густой горьковатый запах – но Кенор, похоже, его не чуял.
– Нет, – призналась я. – Господин Родионов, конечно, сразу сказал мне, что ты жив, но я посчитала чрезмерно поспешным слать отчеты, не увидев тебя лично. Полагаю, не зря?
Кофе-машина презрительно сплюнула белесую струйку синтезированного молока и прицелилась уже капелькой машинного масла, но я успела вытащить чашку и с видом гордой победительницы поставила ее перед Кенором. Тот с удовольствием обхватил ее непривычно удлиненными пальцами, но пить не спешил, настороженно щурясь на меня.
– Не зря, – подтвердил он и умолк.
Я помедлила, прежде чем подсунуть разгневанной моими фривольностями кофе-машине вторую чашку.
Кажется, следовало продемонстрировать беспомощность перед враждебной техникой, а вовсе не типично русский способ починки. Моя сноровка только убедила Кенора в том, что я переметнулась на сторону Карпатии – раз уж хозяйничаю у них на кухне, как у себя дома; поэтому я отвернулась к кофе-машине и заговорила, старательно следя за голосом:
– Господин Родионов приложил все усилия, чтобы выставить тебя каким-то сказочным злодеем, будто надеялся, что я понятия не имею, за кого собиралась замуж. Пожалуй, он немного перестарался, втираясь в доверие, – покривила я душой, усаживаясь напротив Кенора, и протянула ладонь через стол. – Я хочу знать правду. Что произошло с «Седной»?
Он долго медлил, прежде чем откликнуться на мой жест. Но потом все-таки протянул руку и, как многие годы назад, описал указательным пальцем круг на внутренней стороне моей ладони – а мне понадобилось недюжинное усилие воли, чтобы не отстраниться сразу же.
Его ногти были странно мягкими и хрупкими, но все еще острыми, как после неудачного маникюра. Кенор, которого я помнила, никогда не позволил бы себе такого.
Но где бы он нашел приличный уходовый комплекс посреди космической пустоты?..
– Я не хочу голословно обвинять кого-либо, – прохладным тоном заговорил Кенор, несомненно, заметивший мою реакцию. Иначе с чего бы ему убирать руку?.. – А доказательств у меня нет.
– Но у тебя есть факты, – нарочито спокойно заметила я, обхватив свою чашку двумя руками.
– Есть, конечно же, – с таким же напускным спокойствием кивнул он. – Наши криокапсулы вышли из строя. Все как одна, примерно в одно и то же время, как только мы пересекли пояс Койпера. Они были запрограммированы на поддержание глубокой заморозки до тех пор, пока «Седна» не долетела бы до края Облака Оорта, затем запускалась двухдневная подпрограмма поддержания метаболизма, и лишь после этого мы просыпались. Однако кто-то сумел взломать коды «Седны» с близкого расстояния. Программа заморозки была отменена. Вместо этого капсулы месяцами поддерживали нас живыми, но не давали проснуться. Когда мы очнулись… – он помолчал, опустив взгляд на свои руки, где под истончившейся кожей виднелись синеватые прожилки распухших вен. – Ресурсы жизнеобеспечения были вычерпаны практически подчистую. Корабль пришлось разворачивать немедленно. Мы пытались послать сигнал бедствия, но нас что-то глушило, и в конце концов мы прекратили передачи, чтобы сэкономить хотя бы энергию. У нас еще была надежда, что мы сможем ассимилироваться хотя бы в колониях, где гравитация пониже… но нас задержали здесь.
Кенор прервался, чтобы сделать осторожный глоток, и досадливо поморщился:
– Когда исчезает гравитация, вместе с ней пропадают и запахи, и вкус. Признаться, я наделся, что хотя бы кофе по истечению некоторого времени смогу распробовать, но…
– Не раньше, чем через несколько часов, – сочувственно вздохнула я.
Слишком свежи были воспоминания о безвкусной еде на протяжении трех недель. А каково Кенору? Почти четыре года, с ума сойти…
А ведь вкусовые рецепторы – не единственное, что страдает в невесомости. За эти годы должно было пропасть и периферийное зрение, и спокойный сон, сменившись постоянными головными болями. Если не транспортировать Кенора и его людей хотя бы на какую-нибудь маленькую астероидную колонию, через пару лет и спасать будет некого.
И Сергей об этом знал. Не мог не знать.
– Боюсь, гостеприимные хозяева не позволят мне задержаться так надолго, – усмехнулся Кенор.
– Почему? – удивилась я. – Мне казалось, что в такой дали от дома неписаные правила взаимовыручки среди космонавтов должны приобретать особое значение. Что, если однажды помощь понадобится Карпатии?
Кенор покачал головой – не то насмешливо, не то укоризненно.
– Рина, светлая душа… – В его устах это звучало как снисходительное «дурочка». И, кажется, значило примерно то же самое. – Сергей подбил твой корабль, а ты все еще ждешь, что он будет следовать неписаным правилам?
Я помолчала.
Комок противоречивых впечатлений, которые вызывали у меня последние события, наконец-то принял окончательную форму.
Да, Сергей подбил мой корабль, надеясь использовать его, чтобы добиться окончания торгов. Это не тот поступок, за который возносят на пьедестал; по совести, именно он и должен был убедить меня, что я попала в руки злодея и самое время скорее броситься в объятия бывшего жениха.
Если бы не события минувшей ночи, я бы, наверное, так и сделала.
Но теперь я знала, что реальной опасности «Норденшельд» и не должен был подвергаться. Напротив, Сергей сделал все, чтобы поисковая миссия завершилась успехом – и сам же краснел и прятал глаза, когда понял, что один-единственный выстрел с Карпатии обрек меня на три недели невесомости и абсолютного одиночества.
– Почему нет? – я наивно хлопнула ресницами. – Он позволил мне воспользоваться центрифугой во втором куполе, а корабль собирался починить. С чего бы ему обходиться с тобой хуже, чем со мной?
Кенор откинулся на спинку стула. Это заставило его сощуриться еще сильнее, чтобы видеть меня, и выражение лица у него сделалось подозрительнее некуда.
– Он наверняка уже рассказал тебе свою версию событий, не так ли? – полуутвердительно произнес Кенор. – Приплел какую-нибудь военную кампанию, выставил меня чуть ли не предателем родины, чтобы грамотно вписать в образ еще и мою неимоверную алчность? А себя, разумеется, расписал в самых светлых тонах. Только забыл упомянуть о том, как вышвырнул нас с этого астероида, когда мы пытались выйти на связь с Землей, а предварительно привел в негодность двигатели дальнего хода на «Седне».
Я сосредоточенно уставилась на него.
Конечно, Кенор не мог быть в курсе внутренних разборок Карпатии. Он не знал, что на моих глазах фактически сместили квартермастера – из-за того, что тот был склонен примерять на себя капитанские регалии и серьезно недооценивать противника.
Сергей тогда выставил Соболева полным идиотом, напомнив, что «Седна», в отличие от «Норденшельда», полностью исправна. Он говорил это на камеру, перед всей командой, – но разве его люди не были бы в курсе, будь у врага неисправны двигатели?
Кроме того, я наконец-то переосмыслила тот момент, когда «Норденшельд» только залетел в ангар, и Сергей собрал вооруженных людей, чтобы отразить возможное нападение. Его сопровождали, в том числе, и несколько человек, заметно пострадавших от долгого пребывания в невесомости. Но вся его команда жила на астероиде с ощутимым притяжением, регулярно занималась на центрифуге и потому изменилась незначительно. Среди них не было вытянутых астеров – им неоткуда было взяться.
Неоткуда – кроме «Седны».
Значит, Сергей все-таки принял на Карпатию тех, кто об этом попросил. Кенор же предпочел остаться на «Седне» и вести торги, пытаясь выгадать побольше.
Но доказательств, как водится, нет ни у того, ни у другого – а я не могу выносить приговор на основании своих домыслов и голых выводов.
Зато через пару недель мое сообщение прорвется через магнитные поля и достигнет Земли. Там инициируют проверку – и судить будут уже исходя из реальных фактов. А до тех пор мое дело – уцелеть, лавируя между враждующими капитанами, и вытащить из этой передряги свой экипаж.
– Да, с нагнетанием обстановки он перестарался, – осторожно согласилась я. – Потому я и захотела переговорить с тобой лично. Господин Родионов, должно быть, позволил, чтобы я видела его уверенность в своих словах и прониклась…. То, что случилось с тобой, – чудовищная трагедия, Кенор. Я доложу о поломках криокапсул, поломке двигателей дальнего следования и глушении сигналов «Седны». Ты будешь вправе требовать компенсацию с Космического агентства России. Полагаю, они не откажут в проведении реабилитационных мероприятий.
Его лицо стало непроницаемым.
– Я могу рассчитывать на то, что ты также сообщишь о хакерской атаке Карпатии на "Седну"? – уточнил Кенор.
Я позволила себе нахмуриться.
– Но ты говорил, что нет никаких доказательств?..
Кенор усмехнулся и укоризненно покачал головой.
– Сколько он тебе предложил? Грамм триста хотя бы выторговала?
Этот вопрос застал меня врасплох – и потому, что воспитанный в строгих традициях высшего света лорд Моранг никогда не стал бы обсуждать с невестой её финансы, и потому, что мне вовсе не приходило в голову требовать у Сергея долю. Куда больше меня волновало, что же всё-таки случилось на Ганимеде – и удастся ли Карпатии хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию. Кроме того, Лаури уже должен был проснуться, и вот-вот окажется перед крайне неприятным выбором…
– Платина – последнее, о чем я бы стала думать, – предельно честно ответила я.
Кенор посмотрел на меня с какой-то странной жалостливой брезгливостью, как на безнадёжного больного.
– Жаль, – невпопад отозвался он. – Я надеялся договориться по-хорошему. – И, повернувшись куда-то к сушилке, негромко добавил: – Давай.
Ответом на это был самый страшный для космонавта звук.
Мёртвая тишина.
Умолкли вентиляторы и насосы, стих настойчивый гул в трубах, и даже едва ощутимая вибрация, ползшая по всему куполу, вдруг прекратилась – это остановились двигатели. Свет мигнул и погас, чтобы через мгновение зажечься снова, в пугающей приглушенной гамме аварийного режима.
Двери кухоньки разблокировались автоматически. На пороге ждали трое вооруженных астеров, возглавляемые господином Соболевым лично, и я не сдержала испуганный возглас.
– Что, убедился? – тон у квартермастера был сочувствующим, но на лице упрямо лежала тень нескрываемого злорадства.
Он все еще хрипел, его лицо было серым от болезни, но, кажется, это ничуть не помешало ему провернуть-таки какую-то махинацию за спиной Сергея. Не потому ли капитан так распереживался, увидев кого-то из своих людей в компании Моранга?..
– Брось её к Сергею, – буркнул Кенор, не удостоив Соболева ответом.
– Зачем? – искренне удивился тот. – Лучше отдай ее команде – разом завоюешь симпатии доброй половины…
Кажется, меня передернуло слишком заметно, потому что Кенор злорадно промедлил две мучительно долгие секунды, прежде чем брезгливо поморщиться и покачать головой:
– Помнится, ты сам говорил, что больше половины карпатцев проголосовало за то, чтобы починить ей корабль просто за красивые глаза и отпустить с миром. А симпатии одного только квартердека нам ничего не дадут. Нет. Давай ее к Сергею, пока она не начала болтать. И лайтфон отбери!
