Текст книги "Миссия Эскарины Ставо (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Ахметова Елена. Миссия Эскарины Ставо
Размеренная и распланированная жизнь леди Эскарины Ставо перевернулась три года назад, когда ее жених не вернулся из исследовательской экспедиции. Но леди не пристало опускать руки и ждать чуда, когда над ним можно (и нужно!) работать…
Пролог
У него была улыбка мальчишки, которому подарили купон на самое большое мороженое в городе. Меня неотступно преследовало ощущение, что в его руке куда гармоничнее смотрелся бы руль от самоката, а не микрофон.
Но его слушали высшие чины, заслуженные профессора и самые придирчивые инвесторы. Это определенно добавляло мероприятию солидности и значимости – но, по большому счету, ничего не меняло.
– …горд представить вам революционное решение проблемы! – объявил Тайвер Кано и сделал эффектную паузу, давая техникам время запустить детальную голограмму.
Иллюзорный корабль, возникший в центре сцены, действительно производил впечатление. Дизайнеры компании «Фрегат» приложили изрядные усилия, чтобы скромный звездолет с минимальным числом членов экипажа выглядел недостижимой мечтой, воплощением стремительности и стиля. Но это тоже ничего не меняло.
Революционные технологии – предмет, увы, требующий обкатки.
– Дамы и господа, представляю вам «Норденшельд», первый звездолет с перенаправляемой искусственной гравитацией! – провозгласил оратор, убедившись, что все присутствующие по достоинству оценили хромированный блеск его детища. – Благодаря совместным усилиям команды инженеров, космофизиков и врачебной коллегии имени Синга Гармо, нашего глубокоуважаемого спонсора…
Светооператор услужливо нацелил луч прожектора в зал. Глубокоуважаемый спонсор, чей столик внезапно выхватило из уютного полумрака пятно пронзительно яркого света, от неожиданности застыл с набитым ртом, но быстро сориентировался: отложил вилку и раскланялся, едва не угодив полами строгого пиджака в полупустую тарелку. Тайвер, осознав свой промах, тут же продолжил свою речь, отвлекая внимание от оголодавшего господина Гармо.
Он говорил об инерционных кольцах, влиянии невесомости на человеческий организм и невозможности продолжительных космических экспедиций без криосна. Вдавался в детали, явно отклоняясь от первоначального варианта речи, сыпал техническими подробностями… должно быть, окажись на его месте кто-то другой, аудитория бы уже откровенно заскучала.
Но это был Тайвер. Он горел энтузиазмом, перемежал свой рассказ на диво уместными шутками и замечаниями, сверкал улыбкой – и его слушали, поневоле заражаясь его страстью. В этом духе он мог продолжать до бесконечности, и я вежливо прокашлялась за его спиной, пока гости вечера еще имели шанс уйти отсюда без инженерной степени по космическому делу.
– «Норденшельд» уже прошел испытания, успешно доставив гуманитарную миссию на Ганимед и обратно. Искусственная гравитация оказалась достаточной на всех маневрах, включая равномерный полет, и все члены экипажа сумели вернуться на Землю без реабилитационного периода! Таким образом, сегодня у нас есть возможность отправить человеческий экипаж в длительное путешествие, не погружая никого в криосон! – тут же перешел к основной части Тайвер. – А значит, «Норденшельд» дарит нам шанс выяснить, что случилось с добровольной миссией «Седна», пропавшей без вести три года назад. Как вам известно, экипаж «Седны» был погружен в криосон. После пробуждения им вменялось немедленно выслать отчет о прибытии, в течение двух недель собрать данные об Облаке Оорта, после чего задать курс на возвращение и снова погрузиться в капсулы криосна. Однако мы не получили никаких сигналов.
Он помолчал, давая аудитории осознать масштаб трагедии. Пятеро энтузиастов, выдающихся космолетчиков и ученых, добровольно отправившихся расширять горизонты для человечества, так и не вернулись домой. Здесь, на чудовищно перенаселенной Земле, так надеялись на их возможные открытия – в конце концов, неужели после стольких слухов и теорий о Немезиде и других планетах, пригодных для жизни, в космосе не найдется ничего интересного?! – что первые два года вся планета фонтанировала наивными идеями и надеждами. Вдруг они не вернулись, потому что им там понравилось? Или сигнал исказился в астероидном поясе, и «Седна» вот-вот вернется со спящим экипажем?..
Чего греха таить, я надеялась на это до сих пор.
– Я верю, что у них был шанс выжить, – словно прочитав мои мысли, продолжал Тайвер. – Капсулы криосна герметичны, не требуют обслуживания первые пять лет и снабжены аварийными маячками малого радиуса действия. Что бы ни произошло с экипажем, кто-то мог спастись. Наш долг – снарядить спасательную экспедицию в облако Оорта. На сей раз космолетчикам не придется спать, что минимизирует риск машинной ошибки и позволит поддерживать связь на постоянной основе.
Он благоразумно промолчал о том, с какой задержкой будут доставляться сообщения. Сейчас на него смотрели, как на волшебника, который раздает купоны на самое большое мороженое в городе, и он старался никого не разочаровать.
Разочарования – это, в конце концов, по части экипажа. Сам Тайвер Кано должен был оставаться на планете.
– Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы назначать членов экипажа принудительно, – доверительным тоном сообщил Тайвер аудитории. – Но у нас уже есть добровольцы.
Он выдержал еще одну паузу, выразительно глядя в зал, словно пытался взять каждого гостя на «слабо».
– Дамы и господа, – интимно понизив голос, произнес Тайвер, – представляю вам специального гостя вечера. Ее Величества Добровольного Исследовательского флота капитан, ведущий инженер компании «Фрегат», консультант-волонтер… вы уже представили себе подтянутого красавца-патриота в военном мундире? Забудьте этот образ, потому что реальность еще прекрасней.
Старательный светооператор тут же нацелил прожектор прямо мне в лицо. Я с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться и не сощуриться, но не сдвинулась с места. Зал помалкивал, еще не решив, как реагировать.
– Дамы и господа, – повторился Тайвер, обернувшийся следом за светом, – несравненная леди Эскарина Ставо!
На этот раз этикет вариантов не оставлял. Грянули аплодисменты, аудитория расцветилась вежливыми улыбками и приподнятыми в мою честь бокалами.
Леди – всегда леди. Даже если она одета в парадный мундир Ее Величества Добровольного Исследовательского флота, стоит по стойке «смирно» и едва сдерживается, чтобы не высказать светооператору все, что о нем думает, прямо в микрофон.
Увы, для меня была заготовлена совершенно другая речь.
– Благодарю за приглашение, господин Кано, – улыбнулась я, перехватив микрофон. Тайвер отвернулся от камер, скорчив мне рожу: когда речь впервые зашла об ужине для сбора средств на экспедицию, он настоятельно рекомендовал мне короткую юбку, а не застегнутый на все пуговицы мундир. – Для меня большая честь участвовать в спасательной операции. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы «Седна» вернулась домой. По возможности, разумеется, с грузом.
Это заявление встретило куда больше одобрения: о замороженной воде на транснептуновых объектах власти давно поговаривали с нескрываемым вожделением. Алчность, как обычно, оказалась куда действеннее трудового энтузиазма: официанты засновали по залу, собирая заказы. Я тепло улыбнулась аудитории и приготовилась потратить вечер на совершенно не подобающее леди занятие: развлечение толпы.
Впрочем, если уж на то пошло, возглавлять миссии в Облако Оорта леди тоже не пристало. Это ее должны спасать, боготворить и беречь. Но что поделать, если тот, кому я доверила бы свое спасение, остался на «Седне»?..
Увы, оставалось только завлекательно улыбаться, отвечать на провокационные вопросы из зала и надеяться, что вопрос с финансированием экспедиции наконец-то будет решен.
* * *
– Господин Гармо хорошо устроился, должна отметить, – ангельским голоском произнесла Джанет, покачивая полупустым бокалом.
Я стоически пригубила свой сок. До вылета оставалось двое суток, и об алкоголе не могло быть и речи.
– Господин Гармо и без того был весьма щедр, когда позволил «Фрегату» привлечь всю свою врачебную коллегию к разработке инерционных колец, – заметила я. – Тайвер не мог рассчитывать, что он еще и сам полетит. Кроме того, «Норденшельд» не рассчитан на большой экипаж. Для обслуживания достаточно пятерых человек. Еще две криокапсулы и каюты – запасные. Если нам придется подобрать членов экипажа «Седны» на борт, это и без того означает, что мы будем вынуждены погрузить их в криосон и складировать капсулы штабелями!
Джанет взглянула на меня с острым и отчего-то особенно обидным сочувствием.
– Кенор гордился бы тобой.
В этом я несколько сомневалась, но все же склонила голову, принимая комплимент.
Джанет спрятала недовольную гримаску за бокалом и отвернулась, рассматривая ажурные тени от листвы на покрывале. Она не любила пикники, но каждый раз перед вылетом неизменно уступала моему желанию проводить как можно больше времени под открытым небом. Ей никогда не приходилось проводить в замкнутом пространстве космического корабля больше двух недель, но меня Джанет понимала прекрасно.
Наверное, поэтому мы и продолжали общаться, несмотря на то, что после пансиона благородных девиц наши жизненные пути повели нас к совершенно противоположным целям.
– Прости, если я лезу не в свое дело, – осторожно сказала Джанет, – но что ты собираешься делать, если… – она запнулась, не в силах подобрать слова, а когда я обернулась, заинтригованная затянувшейся паузой, все-таки выпалила: – Что ты будешь делать, если Кенор действительно выжил и вернется?
Я удивленно хлопнула ресницами.
– Признаться, я ожидала, ты спросишь, что я буду делать, если он не успел добраться до капсулы.
– Нет, это я как раз хорошо представляю, – усмехнулась Джанет. – В этом случае ты продолжишь летать с исследовательскими миссиями и, может быть, станешь первой старой девой, дослужившейся до контр-адмирала. Но если Кенор жив и не изменил своих намерений, это означает, что он провел последние три с половиной года в криокапсуле. Для него отправка «Седны» была событием минутной давности. Он оставил на Земле невесту, едва отслужившую обязательный срок и не помышлявшую о дальнейшей карьере во флоте. Помнишь, какой ты тогда была?..
Я одарила подругу укоризненным взглядом.
– Зато ты ничуть не изменилась, Джанет.
– Я не о том, – чуть смутилась она. – Разумеется, ты прекрасно выглядишь. Неспроста Тайвер пригласил на благотворительный вечер именно тебя.
«…а не меня», – так и не произнесла она, но в ее голосе отчетливо зазвучали ревнивые нотки. Я не сдержала совершенно недостойной усмешки.
– Он пригласил меня, потому что я возглавляю спасательную операцию и многое могу рассказать, не вдаваясь в скучные детали. Настоящим украшением вечера, если помнишь, была отнюдь не я.
– Именно! – воскликнула Джанет и, смутившись, понизила голос. – Ты могла бы затмить хоть его пассию, хоть его корабль! Но даже не попыталась…
Я покачала своим стаканом. Ярко-оранжевая жидкость свернулась в воронку, весело блеснувшую на солнце.
Можно было возразить, что мы собрали более чем достаточно средств и без короткой юбки, столь настоятельно рекомендованной Тайвером. Но Джанет намекала вовсе не на это.
Кенор действительно оставил на Земле невесту, которую куда больше волновала дата свадьбы, чем замаячившее на горизонте повышение. Если он жив, то ожидает увидеть ту юную леди, переживавшую о списке гостей и подвенечном платье. Что Кенор скажет, когда увидит вместо нее капитана третьего ранга Ее Величества Исследовательского флота?..
Вероятно, это будет нечто скорее вежливое, чем лестное.
– Мама тоже проводила со мной беседу на эту тему, – вздохнув, призналась я. – Но мы сошлись на том, что короткую юбку она бы тоже не одобрила.
– Короткие юбки рассчитаны вовсе не то, чтобы их одобряли почтенные матери семейства, – заметила Джанет, машинально одернув подол – надо отметить, вполне пристойной длины. – Впрочем, Кенор короткую юбку не одобрил бы и подавно, так что, должна признать, с выбором наряда ты, в конечном счете, не прогадала. Разве не это есть суть науки быть леди?
Я поперхнулась соком, едва не забрызгав белую форменную сорочку, и поспешно отставила стакан – подальше от мундира, фривольно сложенного на краю покрывала. Джанет спрятала усмешку за раскрытым веером.
– Когда ты начинаешь так изворачивать слова, это может значить только одно, – заметила я, восстановив дыхание.
– Да, я сообщила мама, что отправилась на пикник с флотским офицером старшего состава, – смиренно признала Джанет. – Но это ведь чистой воды правда!
Впервые за долгие месяцы я ощутила потребность в веере – по возможности, широком и непрозрачном. Увы, с мундиром он бы не сочетался, так что сдерживать неуместный хохот пришлось без подручных средств.
– Рано или поздно она узнает, что ты ищешь внимания Тайвера, а вовсе не присматриваешь жениха среди флотских офицеров, – мстительно напророчила я.
– Смею надеяться, это произойдет не раньше, чем Тайвер явится к ней для серьезного разговора, – невозмутимо отозвалась Джанет. – Потому как больше ей узнавать неоткуда.
Я была вынуждена признать ее правоту.
– К слову, я могла бы порекомендовать тебя в качестве корабельной медсестры, – не слишком уверенно предложила я. – Твоя аттестация после обязательной службы еще актуальна, а участие в спасательной операции позволит тебе свободно общаться с Тайвером Кано на правах сотрудницы.
– Разве команда еще не укомплектована? – встрепенулась Джанет. – Ты говорила о пяти членах экипажа. И как быть, если придется загружать криокапсулы на «Норденшельд»?
– Пять членов экипажа – это необходимый минимум, без которого корабль вовсе не выпустят со станции, – сказала я. – «Норденшельд» вполне способен обеспечивать комфортные жизненные условия для семи человек. А что до криокапсул… запасных кают две. Не думаю, что замороженным принципиально, во сколько рядов будет сложен штабель.
Джанет смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Было видно, что предложение ее прельщает донельзя, но принять его она боится.
– Я не настаиваю, – мягко сказала я. – Есть и другие варианты. Тайвер собирался дать прием после возвращения «Норденшельда», и я могу пригласить тебя туда.
– Но там я буду всего лишь гостьей среди сотни других гостей, – справедливо заметила Джанет, бессознательно комкая в пальцах плотную ткань юбки. – Рина… но что я скажу мама?
Я тяжело вздохнула.
– Что офицер, который приглашал тебя на пикник, показался тебе чрезвычайно милым и, когда он попросил об услуге, ты не смогла отказать.
– Ее это не устроит, – покачала головой Джанет. – Она пожелает переговорить с этим офицером и убедиться, что миссия полностью безопасна.
– Миссия действительно безопасна, – отметила я справедливости ради. – «Норденшельд» уже летал на дальние расстояния, да и ты не первый день в космосе. Кроме того, весь экипаж будет бодрствовать и в случае опасности просто развернет корабль. Но если леди Аалто так будет спокойней, я попрошу кого-нибудь из коллег принять звонок.
– Спасибо! – Джанет в порыве чувств легко поцеловала меня в щеку и подскочила с покрывала, немедленно одернув юбку. – Я сообщу ей сейчас же и буду в штаб-квартире «Фрегата» уже к утру!
Я со смехом помахала ей вслед и потянулась к лайтфону, чтобы пролистать список контактов. Кого бы попросить подтвердить нашу легенду?
Я еще только раздумывала, но палец уже мстительно застыл напротив изображения темноволосого мужчины с улыбкой мальчишки, которому только что подарили купон на самое большое мороженое в городе. В конце концов, почему бы и нет?..
Глава 1. «Карпатия»
Свет в коридоре мигнул, меняясь с равномерно-золотистого на рыжевато-розовый. Еще немного – и он начнет постепенно гаснуть, имитируя закат.
За прошедшие недели я выучила все режимы освещения наизусть. Они помогали не терять счет дням. Они значили, что время не застыло на месте.
Я без особой надежды изучила вскрытую панель управления гравитационными кольцами, подавив тяжелый вздох, и мягко оттолкнулась ногами от стены. Коридор «Норденшельда» плавно поплыл мимо. Из открытых настежь кают неприятно подмигивали холодные голубоватые огоньки включенных криокапсул: пять ледяных вспышек и еще более неуютная темнота за двумя последними дверями. Тишину нарушал только равномерный гул вентиляторов, не позволявших воздуху застаиваться. Пусть в каютах не было никого, кто потреблял бы кислород, и я вполне могла отключить локальные ответвления системы проветривания, но их шум создавал иллюзию присутствия, и мне становилось спокойнее.
Три недели в одиночестве дались куда сложнее, чем я полагала.
– Еще семь дней, – сказала я себе, отвернувшись от призывно распахнутой каюты Джанет. Но потом все-таки не выдержала и, извернувшись в воздухе, ухватилась за переборку.
Сквозь обзорное окошко криокапсулы виднелось неестественно бледное лицо. Спасительный холод, отключивший все процессы обмена в организме, покрыл изморозью и без того аристократически светлую кожу, выбелил золотистые локоны, запечатлел испуганно зажмуренные глаза и осторожно тронул инеем ресницы. В криокапсуле Джанет не грозила ни космическая болезнь, ни отеки, ни потеря костной массы, но проскользнувшая ассоциация с замороженными мумиями в ледниках Анд все же отозвалась мерзкой дрожью в руках.
– Прости меня, – неизвестно в который раз попросила я, чувствуя, как в глазах собирается треклятая влага, от которой никак не избавиться, – если бы я только знала…
Но откуда мне было знать?
Глупая ошибка, инженерная недоработка. После успешного полета до Ганимеда и обратно уже никто не задумывался об уязвимости корабля. «Норденшельд» сумел без серьезных повреждений дважды преодолеть астероидный пояс, и конструкторы уверились, что противометеоритная система вполне надежна. Кому бы, в самом деле, пришла в голову идея разгонять космический мусор до скоростей, которые позволяют пробить защитные экраны?..
Кому-то пришла. Сервоприводы гравитационных поясов «Норденшельда» отказали после первой же погнутой пластины, вынудив кольца застыть в одном положении. Ни о каком перенаправлении гравитации речи уже не шло. Теперь кольца могли обеспечить притяжение только при разгонных маневрах и торможении – одинаково противопоказанных из-за ограниченного запаса топлива.
До Облака Оорта оставались месяцы и месяцы пути. В условиях отсутствия гравитации это означало, что все члены экипажа подвергнутся риску необратимой атрофии мышц и костей, и я честно выдвинула на голосование два варианта: развернуть корабль прямо сейчас, лишив «Седну» шанса на спасание, или же прибегнуть к криокапсулам и установить поочередное дежурство, не меняя курс. Месяц без гравитации – это чревато, но поправимо. Нас шестеро; по четыре недели на каждого – достаточно, чтобы долететь до Облака и от Облака – до того же Ганимеда, где можно запросить помощь у колонии шахтеров. Вряд ли они обрадуются лишним ртам и легким, но отказать не смогут.
Команда выбрала криокапсулы единогласно, но я все равно чувствовала себя беспомощной и виноватой. Перед Джанет – особенно.
Сообщение об аварии уже должно было достичь Земли. Но ответное будет идти куда дольше.
К счастью.
Блистательная леди Аалто наверняка не пожалела средств, чтобы добавить к обязательному обмену данными пару слов от себя лично. А уж что, должно быть, выслушал Тайвер!..
– Зато Тайвер уже представлен твоей мама, – цинично отметила я, словно Джанет могла слышать, и зажмурилась, сгоняя слезы. Не помогло: в невесомости вода немедленно прилипала ко всем поверхностям, и драматически оплакивать свою судьбу было чревато.
Обзорный экран в кают-компании демонстрировал ровную черноту. Звезды казались битыми пикселями. Я вертела обзорными камерами, пока не поймала изображение удаляющегося Плутона, неопределенно хмыкнула – не самое вдохновляющее зрелище, но однозначно лучше темной пустоты – и, зацепившись стопами за скобы, открыла холодильник.
Я уже давно не чувствовала вкус, поэтому даже не посмотрела, что именно взяла. Ужин превратился в какой-то обязательный ритуал, позволявший считать, что прошел еще один день.
– Эрик, календарь, – скомандовала я с набитым ртом, пережевывая безвкусную массу из пайка. Бортовой компьютер, чья техническая начинка пребывала на грани искусственного интеллекта, послушно вывел на вспомогательный экран изображение календаря и без лишних указаний выделил крестом еще один день.
– Двадцать первый, – механическим голосом отчитался компьютер.
Я сосредоточенно кивнула. Эрик спрятал календарь, заменив изображением равнодушной черноты с пятнышками звезд. На беспомощно-досадливую гримаску, исказившую мое лицо, компьютер уже не среагировал: программа распознавания человеческого поведения ограничивалась набором общепринятых жестов и эмоциональное состояние членов экипажа не учитывала.
А жаль. Если бы с Эриком можно было поболтать, я бы не так переживала за свое душевное равновесие.
Безвкусный паек. Ровный гул вентиляторов. Чернота на экранах и в перспективах.
– Осталась одна неделя, – повторила я себе. – Всего семь дней, и можно будет разбудить Лаури, а пока он приходит в себя и не готов встать на дежурство – и поговорить с ним. Держись, Рина, не позорь предков!
Голосок совести был со мной всецело согласен. Фамильная гордость охотно поддакивала, но паек от этого вкуснее не становился, а мелким пятнышкам звезд было и вовсе наплевать.
Плутон же с презрительным спокойствием доплыл до края обзорного экрана и был таков.
– Еще никто не залетал так далеко, будучи в сознании, – сказала я себе. Звук собственного голоса звучал почти умиротворяюще. Он был живым. – Нам есть чем гордиться.
Экран сочувствующе подмигнул, словно решив оспорить мое опрометчивое утверждение о том, что я все еще в сознании. А потом и вовсе вывел полупрозрачное окно видеосообщения – будто хотел поспорить еще и о том, что я здесь первая.
– Издеваешься? – поинтересовалась я у Эрика, едва не поперхнувшись. – Издеваешься…
Эрик молчал. Команды издеваться у него в коде не было.
Скорее всего.
– Но ответ с Земли не мог прийти так быстро, – неуверенно сказала я.
На этот раз компьютер все-таки прореагировал.
– Сообщение получено из точки с координатами… – он честно зачитал координаты, и я выпустила из рук паек от неожиданности.
– Но это же в Облаке Оорта?! До него еще дальше, чем до Земли! – ахнула я. – Тогда… это ведь может быть «Седна»! Запускай скорее!
Окно послушно мигнуло и развернулось помехами на весь экран: для полноценной передачи не хватало мощности не то передатчика, не то приемника. Я досадливо отпихнула рукой недоеденный паек, назойливо повисший перед носом, и подалась вперед – но тотчас ухватилась за скобу, чтобы сохранять неподвижность.
– Эй, «Титаник»! – бодро зазвучало изо всех колонок.
Голос был мужской, хорошо поставленный; говоривший, несомненно, привык быть если не душой компании, то любимчиком аудитории – точно. Веселое, уверенное звучание не портил даже заметный порыкивающий акцент.
Я замерла, вслушиваясь изо всех сил.
– Говорит капитан «Карпатии», – продолжал невидимый мужчина. – Ваш расчетный курс пересекается с нами. Отклонитесь к координатам…
На мгновение я потеряла дар речи, но потом, к сожалению, снова обрела.
– Какая еще «Карпатия»?! Мы же в центре пустоты!
– «Карпатия» – пассажирский пароход, построенный в 1903 году, – услужливо подсказал Эрик равнодушным механическим тоном.
Я собралась было дать команду на поправку уместности замечаний, но осеклась.
Мужчина назвал «Норденшельд» «Титаником»! И, если мне не изменяет память, когда этот доисторический монстр тонул, именно «Карпатия» подбирала шлюпки!
– Поправь меня, Эрик, – попросила я ровным голосом. – Мы находимся за орбитой Плутона, куда еще не залетала ни одна официальная миссия. Сообщение с Земли должно прийти не раньше, чем в следующем месяце. Последний раз, когда я проверяла, Плутон был ближе к Земле, чем к Седне, и, следовательно, сигнал с Седны шел бы еще дольше, чем с Земли. Но какой-то поц из Облака Оорта уже знает, что мы подбиты, и успел прислать сюда сообщение?!
– Поправка: за орбиту Плутона была выслана официальная исследовательская миссия «Седна». Поправка: слово «поц» относится к просторечным выражениям, несущим экспрессивную окраску, и не рекомендуется к употреблению в бортовом журнале. – В ровном механическом голосе мне впервые послышалась ничем не прикрытая издевка.
С полминуты я смотрела перед собой бессмысленным взглядом. На экране мигала иконка повтора, чуть смазанная узорами белого шума. Только она напоминала о том, что я получила сообщение, которое некому было отправить из точки, откуда оно пришло, в момент, к которому оно еще не могло прийти.
И, как назло, не у кого даже уточнить, не сплю ли я!
– Эрик, – окликнула я, наконец, – я в своем уме?
Еще не договорив, я уже примерно представила ответ, поэтому тут же добавила:
– Нет, не отвечай. Лучше… в конце концов, если мы действительно получили это сообщение из Облака Оорта, то я на него просто отвечу. А если я все-таки сошла с ума, то я отправлю сообщение в пустое Облако Оорта, и об этом все равно никто не узнает.
– Поправка, – тем же механическим голосом вставил Эрик. – Запись о получении и передачи сообщения будет внесена в бортовой журнал.
– Предатель, – припечатала я.
Компьютер безмолвствовал. Программа верности в его коде, увы, была заменена обычными ключами доступа. Поняв, что до его совести все равно не достучаться, я глубоко вздохнула и скомандовала:
– Запустить запись сообщения!
Экран послушно мигнул значком звукозаписи, но я еще пару секунд не могла собраться с мыслями. Первый диалог с живым человеком за три недели, и что я ему скажу?
– «Карпатия», говорит леди Эскарина Ставо, капитан исследовательского судна «Норденшельд», – представилась я. Почтенные предки могли бы мной гордиться: голос звучал безупречно ровно и спокойно, словно я вовсе не провела двадцать один день в компании гнетущих мыслей и бездушной машины. – Изменение курса невозможно в связи с ограниченным запасом топлива. «Норденшельд» демонстрирует повышенный расход из-за дополнительных элементов конструкции. Прошу вас скорректировать курс своего судна.
Компьютер уловил паузу и мигнул экраном, отправляя сообщение. Я осталась висеть, зацепившись ногами за скобу, и только тогда поняла, что бессознательно сделала то, о чем даже не задумывалась последние недели: вытянулась во фрунт и вскинула подбородок, словно далекий (и, возможно, вовсе не существующий) собеседник мог меня увидеть.
Его не было рядом, а голос на сообщении, должно быть, отзвучал месяцы и месяцы назад – но я снова чувствовала, что не одна, и на душе светлело. Даже если это была галлюцинация, вызванная сводящим с ума одиночеством в пустоте, я определенно была ей рада.
– А вот ответ я, наверное, уже не услышу, – сказала я. – Пока сообщение дойдет до Облака, пока на него ответят – мое дежурство уже закончится.
От этого почему-то было немного грустно.
– Эрик, запусти сообщение еще раз, – попросила я.
– Эй, «Титаник»! – тут же окликнул мужской голос, перекатывая смешинки на языке. – Говорит капитан «Карпатии»…
Я слушала, прикрыв глаза. Так казалось, что капитан «Карпатии» стоит рядом и говорит со мной, не скрывая широкую улыбку. Я даже могла представить его – статный мужчина лет сорока, с импозантной сединой на висках и по-уставному гладко выбритым лицом. Наверное, одет в типовой мягкий комбинезон, который обычно носят под скафандром во флоте. Полагающаяся капитану форма была ужасно неудобной, призванной скорее поддерживать дистанцию и субординацию, нежели обеспечивать комфорт. Я предпочитала переодеваться при первой же возможности – так почему бы веселящемуся капитану «Карпатии» поступать иначе?..
В воцарившейся тишине гул вентиляторов резанул тупым ножом по оголенным нервам.
– Эрик, сообщение на повтор! – резко скомандовала я, не открывая глаз.
– Эй, «Титаник»!..
На этот раз мне почудились приглушенные разговоры на заднем плане. Обычный обмен данными между членами экипажа, отслеживающими состояние систем; еле слышный шепоток между парочкой, решившей отвлечься от работы и поболтать о чем-то личном; тихий смешок, скрытый за покашливанием…
– Отклонитесь к координатам…
Кажется, я была готова на лобовое столкновение, лишь бы оказаться рядом. Поговорить с ними, убедиться, что в этой неподвижной черноте все-таки есть жизнь и смех.
Топлива в баках «Норденшельда» было впритык. Каждый маневр означал, что мы будем вынуждены сократить время, проведенное в Облаке Оорта, чтобы суметь вернуться и благополучно пристыковаться к орбитальной станции. Каждый маневр уменьшал вероятность, что «Седна» будет обнаружена и спасена.
Кенор, мой жених, за последние три года превратившийся в смутное воспоминание о видном флотском офицере, сейчас и вовсе казался чем-то нереальным, призраком из прошлой жизни, отголоском среди горных вершин…
– Эй, «Титаник»!..
…а капитан «Карпатии» был рядом. В уголках глаз собрались маленькие морщинки – «гусиные лапки», которые появляются у часто улыбающихся людей. Темные брови чуть приподняты, уголки губ подрагивают, сдерживая смешинки, а рука протянута ко мне – вот-вот коснется…
Я подалась вперед, подставляя щеку к доверчиво раскрытой ладони. Прикосновение было теплым и неожиданно нежным, словно рука принадлежала юной девушке, а не заслуженному капитану. Он наклонился ближе, но дыхания я не почувствовала. Словно капитана «Карпатии» давно не было в живых.
Да разве могло быть иначе? Никто не долетал до Облака Оорта!
– Ваш расчетный курс пересекается с нами, – напомнил мертвый капитан, все еще касаясь моей щеки.
Я дернулась от отвращения – и проснулась.
– Отклонитесь к координатам… – упорствовал мужской голос изо всех колонок.
Мои руки, расслабившиеся во сне, безвольно парили в воздухе. Почудившееся мне прикосновение к щеке действительно принадлежало девушке – не то чтобы совсем юной, но…
Я пошевелила пальцами. Вестибулярный аппарат в невесомости пришел в негодность, и рука казалась чужой.
– Эй, «Титаник»!..
В реальности голос звучал совсем не так, как во сне. Пока я спала, капитан «Карпатии» говорил на интерлингве так чисто, будто рос среди носителей языка, а сейчас…
– Эрик, проверка соответствия акцентов, – скомандовала я.
Компьютер выключил обзорные экраны, оттянув все ресурсы на обработку запроса. Когда писался код Эрика, предполагалось, что «Норденшельд» пересечется разве что с командой «Седны», которая определенно не испытывала никаких языковых затруднений. На поиски инопланетных цивилизаций корабли если и запускали, то уж точно не от имени Ее Величества и компании «Фрегат», так что лингвистический блок в программе присутствовал в крайне упрощенной форме.