Текст книги "Миссия Эскарины Ставо (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 11. Децим Брут
Капитан на своем корабле – первый после Бога, потому что ему не позволено брать на корабль жену.
– Янина Ипохорская
Меня основательно занимал вопрос, кто еще способен повторить подобный трюк и как бы это передать способ взлома в компанию «Фрегат», дабы тамошние умельцы залатали дыру в системе безопасности, – но задать его я не успела. Цикл стерилизации закончился, и корабль автоматически открыл внутренний шлюз.
В следующем отсеке нас уже поджидал Лаури.
Выглядел мой старпом неважно, но заметить это, пожалуй, мог только натренированный глаз. Даже три недели глубокой заморозки не заставили Лаури расстаться с безупречной укладкой и тщательно отутюженной формой, но программа расконсервации завершилась от силы пару часов назад, и его еще потряхивало от холода – что, впрочем, ничуть не помешало ему мгновенно навести табельный станнер на Сергея.
Тот без промедления ответил тем же, да еще чуть сместился, закрывая меня плечом. Этот жест, похоже, выглядел убедительнее любых слов, потому что рука Лаури дрогнула.
– Рина?
Я зажала пальцами переносицу.
– Лаури, позволь представить Сергея Родионова, капитана «Карпатии», – пробурчала я. – Сергей, – Лаури Сингх Тагор, первый наследник владетельной семьи Тагор, мой старпом.
Мужчины наградили друг друга изучающими взглядами и, помедлив, опустили оружие. Судя по всему, обстоятельства знакомства не добавили им взаимной симпатии, и еще неизвестно, чем закончилась бы эта эпопея, если бы не вмешался Эрик.
– Средняя температура внутри корабля выведена на верхнюю границу оптимального диапазона, – механически равнодушным голосом доложил бортовой компьютер. – Для встроенной бытовой техники завершена программа меню № 5. Автоматическая подача в кают-компанию в течение двух минут.
– Эрик, еще две порции, – без особого оптимизма велел Лаури и посторонился, позволяя мне выйти из тамбур-шлюза.
Я тоже не слишком возрадовалась, но возражать не стала. Пятое меню разрабатывалось специально для людей, недавно вышедших из глубокой заморозки, и не отличалось ни особой питательностью, ни выдающимися вкусовыми характеристиками – его задача была в том, чтобы нормально запустить процессы пищеварения и помочь согреться. Последнее меня и подкупило: станция выстыла до нижней отметки дежурного отопления и грозила с минуты на минуту вырубить обогрев вообще.
Это, кстати, могло объяснять, почему за нами так никто и не пришел. На месте второго охранника я бы тоже перебралась в технический купол, не дожидаясь отказа аварийных аккумуляторов: в самом деле, куда бы мы с Сергеем делись без лайтфонов, инструментов и союзников?..
Впрочем, этот вопрос оставался открытым. «Норденшельд», конечно, здорово повысил шансы на выживание, но выбраться из запертого дока никуда не мог. Не таранить же внешний шлюз, право слово!
Эрик еще считал Лаури не вполне вменяемым, и потому отчет о происшествии предпочел придержать при себе. От меня старпом такой снисходительности, увы, не дождался. Как только мы устроились в кают-компании и сделали по глотку полупрозрачного бульона, я постаралась собраться с мыслями и изложить события последних дней без скидок на состояние собеседников:
– Два дня назад «Норденшельд» получил сообщение с астероида Карпатия, где мы сейчас находимся, с требованием либо сменить курс на заданный угол, избегая столкновения, либо затормозить и остановиться на ремонт. Мне показалось подозрительным, что на астероиде в семистах а.е. от ближайшего бара знают о поломке моего корабля, и я запустила поиск альтернативных путей уклонения. Такой нашелся только один, что выглядело еще более подозрительным. Я направила «Норденшельд» по первому варианту, поскольку посчитала, что второй – ловушка. И не ошиблась.
Сергей страдальчески поморщился, но промолчал.
– В ответ на маневр на нас нацелили два беспилотных истребителя с Карпатии, – безжалостно продолжила я, сделав вид, что не заметила его реакцию, – поскольку капитан Родионов рассчитывал, что я сочту второй курс отклонения более безопасным, а по первому «Норденшельд» мог беспрепятственно пролететь мимо всех расставленных ловушек в Облако Оорта. Однако я нужна была капитану здесь. Ощутимая гравитация на Карпатии объясняется обширными залежами платины, и уже нашлись желающие разделить ее в самых неожиданных пропорциях. Так, на втором пути уклонения нам бы повстречалась уцелевшая «Седна».
Лаури озадаченно нахмурился и перевел взгляд с меня на насупленного Сергея:
– Это «Седна» была ловушкой?
– Я рассчитывал, что «Норденшельд» обнаружит «Седну» и немедленно отчитается на Землю о своей находке. Это вынудило бы Моранга прекратить попытки оттяпать себе половину Карпатии и удовольствоваться меньшей долей – поскольку ее я был готов выдать ему немедленно. Пятнадцати килограмм платины вполне хватило бы, чтобы купить молчание Земли о предумышленном провале миссии «Седна» и прожить хоть всю оставшуюся жизнь на широкую ногу. Оставшуюся часть мы планировали переправить на Ганимед.
– Надо полагать, чтобы прожить всю оставшуюся жизнь на широкую ногу, – невыразительно вставил Лаури.
– И это тоже. – Сергей ничем не дал понять, задел ли его этот выпад. – Однако в первую очередь нас волнует строительство реабилитационного и тренировочного комплексов для астеров, вынужденных трудиться на Ганимеде без надежды на возвращение на Землю. Оставшейся после торгов с Морангом платины вполне хватило бы на то, чтобы каждый из шахтеров смог покинуть Ганимед и свободно выбрать себе место для жизни, и на комплексы бы еще осталось. Зато следующая партия рабочих, которых Земля не замедлит выслать, по крайней мере, будет уверена, что по истечению контракта сможет вернуться домой.
Лаури удивленно приподнял брови и отложил пакет с бульоном.
– Что ж, если это правда, ваши цели более чем благородны. Я приношу извинения за свои слова, сказанные ранее.
Сергей, похоже, не ожидал такой быстрой капитуляции и теперь озадаченно хмурился, и я предпочла прояснить ситуацию:
– Ключевые слова здесь «если это правда», Сергей, – сообщила я и повернулась к Лаури. – На настоящий момент у нас нет доказательств, однако есть подозрение, что запланированное строительство реабилитационного комплекса на Ганимеде было отложено из-за коррупции, а Кенор Моранг помог подавить вполне обоснованные протесты астеров, предумышленно убив их предводительницу. Именно поэтому, когда он обнаружил, что нашлись желающие привлечь внимание к положению вещей на Ганимеде, то прервал исследовательскую миссию и остался здесь, за поясом Койпера. Вернуться на Ганимед он не может – его там разорвут на клочки. На Землю – тоже, поскольку длительное существование без гравитации вызвало необратимые последствия. Однако идея триумфально прилететь на орбиту Земли с несколькими тоннами платины в грузовом отсеке вполне могла показаться ему более чем привлекательной.
– А если вам нужны доказательства, – мрачно встрял Сергей, – то конкретно сейчас Моранг занят тем, что сместил меня с должности капитана на моей собственной станции, вырубил систему жизнеобеспечения в ремонтном куполе и окопался во втором, где расположены регенерационные пруды, атомный реактор, станция связи и вход в платиновую шахту. А чтобы мы с леди Эскариной не мешались под ногами и не дай бог не отправили подробное сообщение о событиях на Карпатии и Ганимеде, нас заперли в карцере прямо тут, в остывающем куполе. Впрочем, доказательства коррупции в колонизаторской структуре Ганимеда должны появиться через пару месяцев независимо от того, что конкретно вы думаете обо мне и Моранге, поскольку леди Эскарина сочла наши свидетельства достаточным основанием для инициации проверки компании «Каппа».
Похоже, это звучало гораздо убедительнее моих голословных подозрений, потому как Лаури нахмурился и машинально побарабанил пальцами по столу, что случалось с ним разве что в минуты глубочайшей задумчивости.
– Понимаю, многовато информации для первых часов после расконсервации, – виновато вклинилась я. – Прошу только, не делай преждевременных выводов.
– Полагаю, ты недооцениваешь скорость моего мышления, – флегматично заметил Лаури. – Преждевременные выводы я сделал еще в тот момент, когда Эрик начал зачитывать стандартное сообщение о попытке взлома и вдруг замолчал на полуслове.
Я прикинула, сколько времени прошло с момента подключения чудо-коробочки к кабелю «Норденшельда» до открытия внешнего шлюза, и вздохнула:
– Сообщение слишком длинное. Нужно будет отчитаться Тайверу, чтобы сократил.
Сергей неопределенно хмыкнул, и я повернулась к нему, вопросительно приподняв бровь.
– Чтобы отчитаться Тайверу, для начала неплохо бы отвоевать станцию связи, – намекнул он. – Причем, судя по обзорным экранам, аккумуляторы Карпатии уже выдохлись.
Пришлось обернуться через плечо. Обзорный экран, которому полагалось транслировать изображение ангара, где стоял «Норденшельд», был залит ровной чернотой. Только в нижней четверти, куда еще доставал свет габаритных огней корабля, виднелось неровное серое покрытие пола.
– Эрик, тепловой режим! – скомандовала я.
Но это оказалось еще менее оптимистичной картиной. Экраны залило зеленым – где посветлее, а где и темнее, с наметившимся синеватым отливом. Отопление отказало еще раньше освещения, и ангар стремительно выстывал.
– Куда подевался второй охранник? – озадаченно нахмурился Сергей.
– Я думала, он убежал за подкреплением, когда увидел, что мы выбрались из карцера, – неуверенно призналась я.
– Он не мог покинуть этот купол, – покачал головой Сергей. – Управление сервоприводами внешних шлюзов запитано от системы второго купола. Чтобы выпустить кого-то отсюда, пришлось бы на некоторое время включить полноценную подачу энергии – а тогда бы запустилась и вентиляция, и нормальное отопление. Это мы бы уж точно не пропустили.
– И что, никаких протоколов на случай аварийной ситуации? – не поверил Лаури.
Сергей тоскливо вздохнул:
– Наш протокол на случай аварийной ситуации называется «Карлсон, мать твою!» и запускается автоматически, если только его не заперли где-нибудь в карцере. Но там его точно нет, мы проверяли.
Лаури выглядел изрядно озадаченным, поэтому я, подавив неуместный смешок, пояснила:
– Карлсон – это человек. На все руки мастер. Полагаю, особых мер предосторожности никто не предусматривал в первую очередь потому, что отсюда и эвакуироваться некуда.
– Да нет, вообще-то можно попробовать открыть внешний шлюз вручную, – не слишком уверенно сообщил Сергей. – Но в одиночку этого точно не сделать, там редуктор не той марки установлен. Так что мы, конечно, можем попробовать провернуть этот номер, но второй охранник точно остался где-то в куполе, если он вообще здесь был.
Я покосилась на зеленый обзорный экран, тяжело вздохнула, но заставить замолчать противный голосок собственной совести так и не смогла.
– Нужно достать из карцера первого. При таких условиях он долго не протянет, и это будет крайне неприятная смерть.
Сергей поморщился, но все-таки кивнул. Озвучить план, правда, не успел – Лаури, сидевший лицом к обзорным экранам, вдруг вздрогнул:
– А вы уверены, что охранников было только двое?
Я оглянулась – и едва справилась с позорным испуганным писком.
По обзорному экрану неуклюже двигалось какое-то кошмарное красно-желтое пятно с длинным хвостом. Взяв себя в руки, я кое-как различила в этом месиве пять человеческих фигур. Шестую они тащили волоком, и в инфракрасном диапазоне она была желтой в прозелень – должно быть, обычное переохлаждение, но в тот момент я отчего-то ожидала худшего. Только вот позволить себе рефлексировать не могла никак.
– Эрик, открыть оружейный арсенал! – громогласно скомандовала я, подорвавшись на ноги. – Код двенадцать-семь, капитан Эскарина Ставо, личный номер… – договаривала я уже на бегу.
Сергей, не мешкая, подорвался следом. Лаури – после секундной заминки, машинально проверив станнер в поясной кобуре.
К тому моменту, когда мы добежали до помещения складирования скафандров, широкая панель сбоку от шлюза уже отъехала в сторону, обнажая поблескивающее сталью нутро. Шесть станнеров в цепком захвате системы безопасности обступали единственное пустующее гнездо: Лаури свое оружие достал перед тем, как выйти нам навстречу. Мне пришлось задержаться, чтобы ввести капитанский код на внутренней панели, чтобы система безопасности позволила взять сразу два станнера – по личному номеру допускалось забрать только свой, именной. Старпом же побежал напрямую к внешнему шлюзу, здраво опасаясь, что корабль смогут взломать повторно.
Дублирующие обзорные экраны не внушали оптимизма: две фигуры отделились от остальных, чтобы направиться в ту же сторону, откуда Сергей приволок свою чудо-коробку. Я схватила станнер, машинально оценила индикатор заряда и помчалась к Лаури, не оглядываясь. Сергей догнал меня через пару шагов.
– Это свои! – сбивчиво сообщил он на бегу. – Они знают, где искать декодер!
Станнер он, впрочем, убирать не спешил. Похоже, его тоже беспокоил тот, шестой, которого волокли остальные: слишком длинный и тощий, чтобы быть кем-то из своих. Вполне возможно, что так казалось из-за искажения температурного поля скоплением человеческих тел – но перестраховка уж точно не помешает.
– Там есть второй декодер? – поинтересовалась я, встав чуть в стороне от шлюза.
Сергей покачал головой. Чудо-коробочка торчала у него из-за пояса, игриво повиливая проводками.
– Значит, сами не откроют… – пробормотала я.
Судя по скептической усмешке Сергея, сам он в этом был не так уверен. Я попыталась прикинуть, можно ли взломать внешний шлюз космического корабля последнего поколения с помощью лобзика и такой-то матери, пришла к подозрительно неутешительным выводам и, обругав себя за несвоевременно разбежавшиеся мысли, скомандовала:
– Эрик, открыть внешний шлюз!
Корабль укоризненно взвыл сервоприводами шлюзов: внутренний закрылся автоматически, чтобы минимизировать утечку пригодного к дыханию воздуха, и лишь через десять долгих секунд створки внешнего неохотно разъехались в сторону.
Похоже, изоляция технического купола оставляла желать лучшего, и первым делом из корабля вырвалось большое белесое облако: водяной пар из воздуха мгновенно сконденсировался на холоде, лишая обзора и нас, и незваных гостей. Те, впрочем, быстро обозначили себя, с чувством охарактеризовав ситуацию по-русски, и Сергей сразу опустил станнер.
– Кок, Шмат, вы?..
Из-за облака отозвались с еще большим энтузиазмом, но по-прежнему на русском. Сергей с облегчением рассмеялся и заткнул станнер за пояс, по соседству с декодером.
– На борт! – безапеляционно скомандовала я, не спеша последовать его примеру. – Оружие оставить снаружи, заходить по одному, руки держать на виду!
Снаружи ненадолго воцарилась тишина.
– Не получится, – виновато признался знакомый голос. – У нас тут один лежачий.
На этот раз я тоже опознала Кока, но все равно досадливо скрипнула зубами: чутье на опасность неприлично вопило во всю глотку, хотя повара Карпатии я помнила хорошо. Уж кого-кого, а этого ангелоподобного астера с трогательно выпирающими ключицами, тонкими, как у птички, в агрессии даже подозревать было странно, но…
– Мы вооружены, – предупредила я. – Лежачего затаскивает кто-то один. Следом идут остальные. Руки на виду!
Сергей озадаченно нахмурился, но возражать не пытался, памятуя о субординации на чужом корабле. Лаури, по всей видимости, одобрял выбранную тактику целиком и полностью – и не зря.
Лежачим оказался тот самый охранник, которого мы оставили в карцере. Затащил его смутно знакомый мужчина с кудлатой бородой, которого Сергей уверенно опознал как Шмата. Во внутреннем тамбур-шлюзе астер тут же шумно втянул в себя разреженный, но уже вполне приемлемый для дыхания воздух и с облегчением сполз по дальней переборке, едва не придавив своего подопечного.
Я мотнула головой в их сторону, и Лаури понятливо нацелил на них станнер. Сергей, помедлив, достал из кобуры свой.
Пятно света, льющегося из шлюза, играло против нас, сгущая темноту за своими пределами. Астеры только досадливо щурились, по одному поднимаясь с поднятыми руками, но мы их не видели до тех пор, пока они не доходили до трапа «Норденшельда».
Поэтому на Соболева, ступившего в пятно света последним, мы среагировали с заметным опозданием.
– Ты, – как-то даже без особого удивления произнес Сергей, тотчас подняв станнер. – Что, этого союзника тоже… – он запнулся, явно проглотив неприличное выражение, – потерял?
Соболев сплюнул с трапа, демонстративно держа руки поднятыми.
– Дварф меня кинул. Спелся с Морангом за моей спиной.
– Беда с вами, молодыми да амбициозными, – невозмутимо прокомментировал Сергей, держа его на мушке.
Команда за нашими спинами дружно подавилась смешками. Соболев коротко ругнулся на русском и поинтересовался:
– Оставишь меня тут подыхать?
На лице Сергея отразилась полнейшая растерянность. Я сжала губы: слишком хорошо понимала, как бы чувствовала себя на его месте.
Да, это предатель. Да, с его легкой руки мы оба могли умереть от удушья и холода. Да, он собирался оставить Ганимед без помощи. Да, он позволил захватить в плен своих собственных товарищей, с которыми провел пять лет бок о бок – и все это ради банальной корысти.
Но он все еще был человеком Сергея, его ответственностью. И хладнокровно оставить его умирать, долго и мучительно, в двух шагах от спасения…
С точки здравого смысла и безопасности уцелевшей части команды – самое правильное решение. С точки зрения совести…
– Поднимайся, – сквозь сжатые зубы велела я, стараясь не обращать внимания на округлившиеся глаза Сергея. – Эрик, начать подготовку криокапсулы Лаури к глубокой заморозке!
Соболев, только-только вздохнувший с облегчением и уже сделавший пару шагов по трапу, снова застыл на месте.
– Я не возьму на себя вину за твою смерть, – мрачно заметила я. – Много чести. Но это не значит, что ты будешь свободно разгуливать по моему кораблю. Выбирай. Или криокапсула – или оставайся в ангаре. Быстро, воздух на исходе!
Тут я, пожалуй, даже приуменьшила. Для восьмерых человек в тамбур-шлюзе не хватало не то что воздуха – даже места. Но открывать внутренний шлюз при распахнутом внешнем – чистой воды самоубийство.
– Давай, – произнесла я.
И Соболев, мрачно сверкнув темными глазами, все-таки поднялся по трапу – и это, как выяснилось, еще было меньшей из наших проблем.
Все системы «Норденшельда» были рассчитаны на семь человек максимум. Нас, за вычетом помещенного в криокапсулу Соболева, было восемь. Я велела Эрику выкрутить системы регенерации кислорода на максимум. Проблему это не решало, но, по крайней мере, позволяло значительно отсрочить тот момент, когда мы начнем задыхаться – а значит, у нас было время на составление разумного плана.
А вот что делать со злосчастным охранником, я понятия не имела. Во-первых, меня совершенно не прельщала идея держать сторонника Соболева в сознании – но свободных криокапсул не осталось, а другие способы обезопасить команду от сомнительной компании казались какими-то негуманными. Во-вторых, насколько я могла судить, охранник был плох: удар по голове, удушье и холод – не самое лучшее сочетание для ослабленного долгой невесомостью организма. Я приказала Лаури связать охранника его же ремнем и пристегнуть к койке в свободной каюте, но это не тянуло даже на временное решение.
– Кажется, жизнь обошлась с ним не слишком милосердно, – заметил Лаури, методично защелкивая крепления.
Я покосилась на макушку охранника, где выступала огромная шишка, и виновато вздохнула.
– Во втором куполе, где сейчас находится лорд Моранг, скорее всего, есть врач, – без особой уверенности сообщила я. – Полагаю, он достаточно благороден и предан своему делу, чтобы не отказать в помощи даже стороннику захватчика.
Лаури адресовал мне долгий взгляд. Воспитание не позволяло напомнить мне, что в одной из криокапсул мирно спит квалифицированная медсестра: это поставило бы меня перед слишком сложным выбором. Рискнуть здоровьем охранника – или Джанет, которая проснется на переполненном корабле, запертом в выстывшем ангаре далеко за поясом Койпера? Мы оба понимали, за кого я переживала больше, и Лаури благовоспитанно молчал.
Моя совесть, увы, его примеру следовать не спешила.
– Что ж, – вздохнула я, когда Лаури разобрался со всеми ремнями и креплениями, – вернемся в кают-компанию. Надеюсь, Сергею хватило времени, чтобы вдоволь посекретничать со своей командой.
Скорость мышления Сергея я, как выяснилось, тоже недооценила. Он встретил меня еще в коридоре и негромко попросил:
– На пару слов.
Вид у него был довольно мрачным, так что я без промедления кивнула и, оставив карпатцев на попечение Лаури, увела капитана в командную рубку. Там он уже как-то привычно устроился в пилотском кресле, ссутулившись и упершись локтями в собственные колени.
– Ребята говорят, что их вытащил Соболев, – мрачно сообщил он, не глядя в мою сторону. – Из оставшихся в куполе никто особо не разбирается ни в программировании, ни в железе, да и к тяжелому физическому труду их не приучали. В итоге Морангу они оказались не нужны, так что их согнали в одну из пустых кают рядом с карцером и заперли. Наверное, в расчете, что они там загнутся от холода и духоты, как и мы с вами в карцере. А чтобы не разводить панику и разброд раньше времени, Моранг оставил охрану: Соболева, потому что на дух его не выносит, и того, второго – потому что тот повздорил с Дварфом… – он заметил легкое недоумение на моем лице и прервал рассказ, чтобы пояснить: – Дварф – это тот парень, с которым Моранг разговаривал, когда только прилетел, правая рука Соболева.
– Бывшая правая рука, полагаю, – заметила я, сжав пальцами подлокотники капитанского кресла.
Помнила я его смутно: невысокий бородатый крепыш, занервничавший, когда Сергей заметил его рядом с заклятым врагом. Должно быть, у Дварфа, в отличие от Соболева, хватало разумения, чтобы понять, стоит ли затевать открытый конфликт с Родионовым…
Жаль, на осознание опасности скрытного конфликта разумения не хватило.
– Надо думать, – хмыкнул Сергей. – Не знаю уж, на почве чего Дварф так спелся с Морангом – наверно, просто попросил долю поменьше, чем Соболев. Но факт остается фактом: квартердек ушел за Дварфом, а Соболеву поручили «ответственную» миссию – сторожить пленников и постараться подловить на горячем меня, чтобы было что предъявить команде в качестве компромата. Хук правой у него хорош, – с каким-то странным сожалением признал он. – А вот соображалка… когда вы блестяще разделали его напарника, он попытался удрать за подмогой, понял, что в этом куполе он точно такой же пленник, как и остальные, но у нас есть шансы пробраться на «Норденшельд». А вот чтобы впустили еще и его, нужен весомый довод.
– Что ж, с доводом он угадал, – вынужденно признала я.
Сергей кивнул:
– Еще и отличиться успел в процессе, паршивец, – со странной смесью брезгливости и уважения заметил он. – Чтобы каюта не открылась, когда аккумуляторы выйдут на критическую отметку заряда, люк заклинили. Так Соболев ухитрился открыть его вручную! Его бы силищу – да на медные рудники… в общем, он выпустил моих ребят, в красках расписал, как раскаивается в своем поступке, и предложил бежать к «Норденшельду». А ребята уже настояли на том, чтобы вытащить из карцера второго охранника – успели уже проникнуться тем, как ему пришлось бы умирать.
Мы одинаково поежились. «Норденшельд» без труда поддерживал во внутренних помещениях комфортную температуру, а духота еще не ощущалась – но проникнуться тем, как мог бы умереть охранник в карцере, мы успели не хуже карпатцев.
– Что ж, – философски вздохнула я, – в таком случае, хорошо, что здесь была свободная криокапсула.
– Только одна? – уточнил Сергей, и стало ясно: вот ради чего он и увел меня в сторонку.
Я отвела глаза.
– Можно подумать, вы не знали, как и чем укомплектован этот корабль, – отмахнулась я.
– Надежда умирает последней, – пробормотал Сергей и обреченно потер ладонями лицо. – Нас слишком много, да и системы жизнеобеспечения сейчас работают на пределе, а с топливом у вас, прямо скажем…
«А кто в этом виноват?» – едва не поинтересовалась я, но вовремя прикусила язык. У Сергея и так на лице было написано, что он уже жалеет о том дне, когда решил вовлечь в свои махинации «Норденшельд».
– Смею надеяться, мы не будем сидеть здесь до тех пор, пока не закончится топливо, – заметила я. – Это всего лишь отсрочка кончины, а не спасение.
– Знаю! – раздраженно выдохнул Сергей и взъерошил волосы. – Но мне в голову не приходит ничего умнее, кроме как вооружиться, взять скафандры с «Норденшельда» и пойти-таки врубить системы жизнеобеспечения станции. Если Моранг еще не додумался обрубить все кабели и воздуховоды, соединяющие купола, это позволит выиграть еще немного времени. Только что дальше? У меня тут пять застуженных гавриков на пороге ангины, оглушенный заложник, которого еще и сторожить надо, и замороженный квартермастер – положим, внешний шлюз еще откроем, но для штурма купола, прямо скажем, так себе команда подобралась…
Я побарабанила пальцами по подлокотнику, задумавшись, и Сергей вскинулся на этот звук с такой надеждой, будто я уже изложила подробный план спасения.
– Я вижу несколько путей решения, – осторожно заметила я. – Прежде всего, мы сейчас находимся на относительно исправном корабле. Положим, гравитационные кольца не запустить – но что мешает нам просто долететь до Ганимеда? Внешний шлюз есть и в ремонтном доке, совместными усилиями мы сможем его открыть. А с Ганимеда можно запросить помощь.
Сергей уже открыл рот, готовясь засыпать меня возражениями, и я остановила его жестом.
– Да, сам Ганимед при этом рискует остаться без помощи, – заранее согласилась я. – Но мы спасемся. И это только первый вариант.
– А второй? – проглотив возражения, поинтересовался Сергей.
– У «Норденшельда» есть свой собственный стыковочный захват, – сообщила я. – И он совместим с «Седной».
Да, пожалуй, этот вариант стоило изложить хотя бы ради того, чтобы полюбоваться, как вытянется его лицо!
