Текст книги "Папарацци (СИ)"

Автор книги: Елена Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

26

Глава 26

Вика

Оказаться за решеткой – ситуация не из приятных. За спиной запираются двери, и не покидает навязчивое ощущение, что они никогда уже не распахнутся. Мир замыкается вокруг тебя четырьмя стенами, и в этот момент ты в полной мере осознаешь, что такое свобода. Панический страх и животный инстинкт вырваться из клетки.

Да было бы за что сажать в нее. Проникновение на частную территорию? Я же ничего не украл и никого не убила! Подумаешь, сделала несколько фотографий. А эти щепетильные людишки вызвали ментов, которые отобрали мой Кэнон. Да они хоть представляют, сколько она стоит?

– Верните камеру! – потребовала. Боялась представить, что как они с ней обращаются. Наверное, как мартышка с очками – понятия не имеют, куда ее приложить.

– Еб*ло завали, – “вежливо” попросили. – Тебе она больше не понадобиться.

Сволочь!

Я с теплотой вспомнила те дни, когда Соболев угрожал мне тюрьмой: то было несерьезно, он никогда не запихнул бы меня в столь ужасное место.

– Я хочу позвонить!

– Завали, а то огребешь!

– Вы обязаны…

– Будешь указывать, что я должен делать? – подлетел к решетке неприятного вида тип в ментовской форме. Он может сколько угодно называть себя полицейским, но мент есть мент.

– Статья 96 УПК РФ. – Знала, что рано или поздно она мне пригодится. – Подозреваемый имеет право на один телефонный разговор в целях уведомления близких родственников или близких лиц о своем задержании.

– Умная, да?

– Только хочу позвонить.

Мент скривил лицо и ушел. Спустя время вернулся, молча открыл дверь и привел меня в обшарпанный, судя по всему, кабинет и посадил на стул рядом с допотопным телефоном. Такие еще существуют?

В такой ситуации могла позвонить только Андрею. Это унизительно, и я не хотела быть ему обязанной, но ни гнить же в тюрьме из-за гордости? Она как-нибудь переживет этот удар.

Судя по голосу, он не был удивлен, что меня задержали, думаю, даже считал, что рано или поздно я так и закончу. Спасибо, что не стал выговаривать мне и просто пообещал приехать. Наверное, это самое главное его достоинство: он предпочитал меньше говорить и больше делать.

Меня снова вернули в “клетку”, и я стала дожидаться Андрея, мысленно прикидывая, сколько потребуют за мою свободу менты-хапуги. Просто так они меня не отпустят. Бюрократы и взяточники!

Время тянулось, я уже начала сомневаться, что Соболев приедет, но скоро за дверью послышались шаги, потом скрежет замка – и дверь открыл всё тот же неприятный мент.

– На выход, Баринова, – про гнусавил тот с плохо скрываемой радостью на лице. – Сегодня тебе повезло.

Знаю я, каким образом повезло: пачка денег в твоём кармане – вот моя удача. Я не стала препираться и, поджав губы, проследовала за мужчиной к выходу, где уже ждал Андрей. Он выглядел спокойным и даже равнодушным – его нисколько не трогало происходящее. Я была благодарна, что он вел себя именно так: не нужны мне сострадания и жалость. Это не конец света, ни в первый и ни в последний раз я сажусь задницей в лужу.

Он молча качнул головой, указывая на дверь. Вот она, долгожданная воля. Словно отмотала двадцатку, не меньше. Но я не спешила уходить: не сдвинусь с места, пока не получу обратно свою камеру.

– Где мои вещи? – уставилась на гнусавого. Он, оскалившись, кивнул коллеге, сидящем за стеклом. Тот на секунду скрылся из вида, наклонившись, потом возник снова и протолкнул в крошечное отверстие окошка мой рюкзак. Я с ненавистью посмотрела на него:

– Нельзя поаккуратней?

– Идите уже, гражданка Баринова, – выпроваживал все тот же мент.

Я только открыла рот, как Андрей взял меня за локоть и выпроводил на улицу. Не стала поднимать шум, больше всего меня сейчас волновало содержимое моей сумки: ничего ли не украли или не испортили?

Телефон, ключи, кошелек, – всё на месте. Включила Кэнон. И тут в реальность воплотился мой самый страшный сон – она не работала. Меня парализовал ужас: я остановилась и таращилась на безжизненный объектив.

– Пойдем уже, – подгонял Андрей, а я, как маленькая девочка с дрожащими губами, готова была разреветься.

– Вика? – позвал, когда заподозрил что-то неладное.

– Они ее сломали, – выдавила из себя. А в следующую секунду меня обуяла ярость и я рванула обратно в участок, требуя отмщения. – Я их прибью! Они заплатят мне за это!

Андрей поймал меня, обхватывая за талию, и уволок подальше от камер видеонаблюдения и возможных свидетелей.

– Ты хочешь обратно за решетку? – пытался успокоить, в то время, как я вырывалась и толкалась локтями. – Это всего лишь кусок пластика.

– Это не просто кусок пластика! – истерично взвизгнула. – Ты не понимаешь, – по щекам покатились предательские слезы.

То не просто рабочий инструмент. Фотографии – моя жизнь, моя отдушина, моя несбыточная мечта. Я поникла, предавшись отчаянию.

– Вика? – Андрей встряхнул меня, заглядывая в лицо. – Ты плачешь?

Удивление в его голосе заставило отвернуться. Не хватало еще, чтобы он видел как я реву, наматывая сопли на кулак.

– Не будь идиотом! – перешла в нападение. – Не плачу я!

Но кого я обманываю, поймана с поличным.

Жалкая Вика. “Плакса Вика” – как меня называли в детском доме. Я тогда только и делал, что рыдала по любому поводу.

– Все плачут, детка, – его насмешила моя показная бравада, и он даже не скрывал улыбки. – Рано или поздно наступает момент, когда даже самые черствые сухари пускают скупую слезу, – и неожиданно обнял, утешая, будто кого-то родного и близкого. Попыталась оттолкнуть, но теплые ладони не отпускали, успокаивающе поглаживая по спине. Я, всхлипнув, уткнулась мокрым лицом в дорогущую рубашку Андрея. Непременно убьет меня за это. Но он и слова не сказал, и прижимал к себе, пока я не затихла.

– Станешь подкалывать этим случаем – забудь о сексе, – предупредила, смахивая последние следы своего позора.

Но угроза не подействовала, и он открыто рассмеялся.

– Садись в машину, – лишь попросил, – подброшу до дома.

Послала бы его куда подальше, но послушна побрела к Лэнд Роверу. Ненавидела себя за то, что чувство долга вынуждало теперь чуть ли не угождать ему.

– И сколько я тебе должна? – спросила, как только оказалась в салоне.

Он глянул на меня, потом на дорогу:

– Нисколько, – и влился в оживленный транспортный поток. Глупо врать, ему точно пришлось заплатить хапугам. – Ты ничего мне не должна, – продолжал настаивать, – считай, это ты меня выручила: спасла от ужасного ужина с моей чокнутой семейкой.

Была не в курсе тонкостей его взаимоотношений с семьей, поэтому не могла точно сказать иронизировал он или говорил серьезно.

– Ловлю на слове, – ухватилась за возможность и его беспричинную доброту. В конце концов, у меня все равно нет денег, чтобы расплатится с ним.

***

Дома первым делом достала свой набор инструментов и, расположившись за кухонным столом, разобрала фотоаппарат. Если что-то сломалось, в большинстве случаев это можно попытаться починить. Но у всего есть свой срок и порой вещи просто приходят в негодность от старости. У моего Кэнон просто сгорели “мозги”, и не было смысла их менять – проще купить новую камеру. Хоть вой от несправедливости жизни.

– Есть что-то, чего ты не умеешь? – раздалось за спиной, и я вспомнила, что Андрей поднялся в квартиру вместе со мной.

– Что? – обернулась, не совсем понимая вопроса.

– Смотрю, ты мастер на все руки, – сел напротив, с любопытством разглядывая разобранную технику.

Самостоятельная жизнь научила делать всё самой, не полагаясь ни на кого, в том числе и обращаться с отверткой. Я не считала это достоинством, просто необходимостью.

– А толку? – откинулась на спинку стула, окончательно опуская руки. Нужно смириться с потерей фотоаппарата.

Достала из кухонного шкафа припрятанную непочатую бутылку виски, который перепал мне от бывшего. Берегла, чтобы отметить какое-нибудь грандиозное событие своей жизни, а теперь будут поминки.

Залпом выпила целую рюмку, поперхнулась, закашлялась – жизнь показалась еще паршивей.

– Не берись пить, если не умеешь, – посоветовал Андрей, наблюдая за моим гримасничеством. На глазах снова навернулись слезы, только на этот раз от того пламени, что обжигало мне горло.

– Тут много ума не надо, – и снова наполнила рюмку, только на этот раз поставила ее перед Андреем. – Сегодня будешь моим собутыльником.

– Не помню, чтобы мы договаривались о таком, – скептически глянул на прозрачную коричневую жидкость в бутылке. Решил, что задумала его отравить?

– Это хороший виски, – бывший слишком любил меня, чтобы дарить дешевое пойло. – Ну не одной же мне пить? – использовала последний аргумент, под давление которого он сдался и опрокинул рюмку. В отличии от меня сделал это с легкостью и даже, кажется, смаковал вкус виски. Я выпила еще порцию, пытаясь распробовать нечто приятное, но, увы, начисто лишена таланта сомелье. А после еще пары глотков совсем перестала чувствовать что-либо.

Медленно бутылка опустела, и кухня наполнилась шумной болтовней и сигаретным дымом.

– Отвратительная привычка, – далеко не трезвая, я разгоняла рукой смог перед лицом. – Ты же занимаешься спортом, – сподобилась ворчливым бабулькам на лавочке.

– Будний вечер, а ты пьяна, – парировал Андрей.

Его пиджак давно был отправлен на спинку стула, а рукава рубашки небрежно подвернуты. Я же пошла еще дальше и на правах хозяйки натянула домашнее – шорты с футболкой.

– Не пьяная, а выпившая, – поправила неточность. – И у меня траур.

– По камере? – усмехнулся, будто нарочно пуская в меня клубы дыма.

– Ничего смешного, – вырвала ненавистную сигарету и затушила в импровизированной пепельнице из старой кружки с отбитой ручкой. – Я без нее как без рук.

– Ты же терпеть не можешь свою работу, – потянулся к пачке, лежащей на столе, – вот тебе повод бросить ее. Считай это знаком.

– Я не суеверная, – первой схватила ее и швырнула в открытое окно. – Достал, – пояснила свои действия нахмурившемуся Андрею, и как ни в чем не бывало, продолжила: – Ну брошу я желтушную прессу, а что дальше? У меня нет образования, с моим опытом работы мне не найти ничего приличного. Хорошо я делаю только фотографии, – по крайне мере мне хотелось в это верить.

– Не думала пойти учиться?

Без сигарет Андрей не знал, чем занять руки, и начал стучать пальцами по столу, действуя на нервы. В купе с этим его вопрос вызвал только раздражение.

– Образование стоит денег, – пояснила элементарные вещи, – а бесплатно учат только на кого-нибудь повара, а я не хочу варить борщи в столовке.

Видимо в моих словах он углядел что-то высокомерное, будто я считаю себя достойной чего-то большего, чем обычная рабочая специальность. Это читалась в его снисходительном тоне.

– А чего же ты хочешь, дорогая Виктория?

Из меня, как из ящика Пандоры, полезли неожиданные признания и откровения, которые я сама от себя не ожидала:

– Фотографировать, просто снимать наш мир, ведь он так красив.

Но Андрей не воспринял меня всерьез, посчитав сказанное пьяным бредом.

– Похоже, тебе на сегодня хватит, – хотел убрать бутылку, но она оказалась пуста и уже не представляла для меня “угрозу”.

– Поздно, – грустно улыбнулась, подпирая голову рукой, которая так и норовила соскользнуть со стола.

– Хорошо хоть, ты не буйная, – заключил, наблюдая за мной.

Напрасно он переживал, обычно я засыпаю, когда напиваюсь. Ну или меня тянет пофилософствовать.

– А ты о чем мечтаешь, Соболев? – завела разговор на сакральные темы.

– Не знаю, ни и о чем, – задумавшись, покачал головой. – У меня всё есть.

– Да ты счастливчик, – ему можно только позавидовать. – А если не касаться материального, чего бы ты хотел? Должна же быть у тебя мечта.

– Нет никакой мечты, – и еще сильней погрузился в себя.

– Это очень и очень печально, – впору ему самому начинать плакать. – Человек без мечты. – Локоть все-таки соскочил со стола, когда на мгновение уснула. – Спать! – громко объявила. – Закрой за собой дверь, – попросила, отправляясь на поиски своей тепленькой постельки.

27

Глава 27

Вика

Только я поудобней устроилась в кровати, как меня толкнули в спину, наглым образом укладываясь рядом.

– Проваливай домой, Соболев, – громко произнесла, не открывая глаз.

– Я слишком пьян, чтобы садиться за руль.

Ленивый тон подсказывал, что если я сейчас же не выгоню Андрея, он с большой вероятностью заснет.

– Вызови такси, – предложила, на мой взгляд, идеальный выход из положения.

– Тогда с утра придется забирать машину, – он перевернулся на бок и закинул мне на талию руку, обнимая, – не хочу мотаться туда сюда. К тому же ее опасно оставлять без присмотра – у тебя тот еще район.

Похоже, я в ловушке, причем собственными стараниями: сама напоила Соболева.

– Ты храпишь? – смирилась с его компанией на ночь, но это не исключало моего комфорта.

– Еще никто не жаловался, – будто похвалялся своими сексуальными победами.

– Если обманываешь, тебе же хуже, – предупредила, чтобы не расслаблялся и не чувствовала себя как дома. – У меня своеобразная реакция на чужой храп: я пинаюсь и сталкиваю на пол нарушителя спокойствия.

– Не переживай, этой ночью тебе не придется пускать в ход свои прекрасные ножки, – погладил по колену.

Все нюансы оговорены, вокруг темнота, на часах второй час ночи – самое время расслабиться и заснуть. Но проклятый сон не шел. Соболев в буквальном смысле дышал в затылок, и это напрягало. Я привыкла спать одна, а тут ко мне прижимались и теснили. Еще и невыносимо жарко, словно под боком обогреватель. Ну и что теперь делать? Глазеть в потолок до самого утра?

– Не могу заснуть, – перевернулась на другой бок, оказавшись лицом к лицу с Андреем, – давай займемся сексом.

Он распахнул глаза, видимо, он прекрасно себя чувствовал в моей постели и собирался наглым образом спокойно дрыхнуть.

– Звучит как оскорбление: ты так плох как любовник, что я готова заснуть.

– Хватит придираться к словам, – и принялась расстегивать его рубашку, – лучше раздевайся.

– Нет, – и отвернулся, будто на самом деле, собираясь спать.

– Обалдел? – толкнула его в плечо, не принимая отказа.

– Я устал за день, все еще пьян. – А потом и вовсе заговорил как женщина, утомленная браком: – Может у меня нет настроения? Я не обязан всегда хотеть секса.

И вот в этот момент я по-настоящему разозлилась: впустила его в свой дом, свою постель, а он унижает меня, пренебрегая.

– Тогда выметайся! – собиралась столкнуть с кровати, но он оказался проворней и уже через секунду я лежала на спине в нокауте.

– Тебя так легко обмануть? – улыбался нахал, заведя мои руки за голову. – Ты слишком доверчивая.

– Нет, это просто ты редкостная сволочь! – хотела согнуть ногу и ударить коленом, но он намертво придавил своим телом.

– Тихо-тихо, – и поцеловал, несмотря на мое сопротивление. – Знаю, у тебя целая стопка заготовленных масок, которые надеваешь под стать случаю, но не обязательно держать марку Железной леди, когда мы наедине, – еще один силой вырванный поцелуй. – Думаю, ты так защищаешься. Кто тебя обидел?

Что это за консультация психолога? Кто дал ему право анализировать меня?

– Никто, – дернулась, но всё безуспешно. – У меня всё отлично, на данный момент только ты бесишь!

– Вот опять выставила щит, – дыхание щекотало шею. – Ты хочешь казаться стойкой, хладнокровной, свободной в мыслях и поступках от общественного мнения, – бежали мурашки, когда он едва касался губами кожи, – но внутри ты маленькая и хрупкая, жаждущая любви и одобрения.

– Ошибаешься, – стоически выносила “пытку”, – совсем на меня не похоже.

– Хватит махать кулаками, тебе никто не угрожает, – увещевал змей-искуситель. – Будь собой, будь со мной нежной.

И я все-таки поддалась соблазну быть понятой и принятой.

– Не знаю как, не умею, – не узнавала собственный голос. – Быть доброй и нежной значит быть слабой, а за слабость беспощадно наказывают. По крайней мере, у меня с самого детства было только так.

– Я не стану тебя наказывать, – разжал пальцы, освобождая из плена собственных предубеждений. Скользнул ладонями по телу, ухватился за край футболки и снял ее, отбросив в сторону. Так же неспешно стянул шорты вместе с бельем. Невесомыми поцелуями стал покрывать грудь, затем живот, опускаясь все ниже и ниже.

Когда я одурманенная поняла, что он намеревается сделать, свела дрожащие от возбуждения колени.

– Не надо, – никому не позволяла делать этого.

Слишком интимно, слишком откровенно.

Андрей навис надо мной, пытаясь в темноте разглядеть мои испуганные глаза. Он не стал уговаривать, соблазнять или принуждать, а просто попросил:

– Доверься мне.

Ни одному мужчине я не доверяла настолько, чтобы так раскрыться перед ним.

Я замотала головой:

– Не могу…

Это другой уровень отношений.

– Почему? – такой наивный, но правильный вопрос.

Такая эмоциональная близость мне не по силам, я не способна на такие чувства. Я бракованная, сломанная. Не заслуживаю ничего хорошего, в том числе любви. Даже родная мать отказала в ней. Это ли не показатель?

Я была не в состоянии выдавить из себя правду. Андрей принял молчание за согласие. Вздрагивала, будто от страха и ужаса, от каждой его ласки. Жалкая трусиха, что только жалеет себя. Устала, это изматывает. Давно пора было полюбить себя. Набрала побольше воздуха в легкие и с разбега прыгнула в ледяную воду, которая возможно уже никогда не отпустит: доверилась Андрею.

Я комкала простыни, поджимала пальцы ног, ерзала всем тело, не способная улежать на месте. Тогда Андрей крепче сжимал бедра и рывком притягивал к себе. Он явно знал, что делал, и скоро я изогнулась дугой от феерии чувств и первобытного наслаждения. Едва первая волна оргазма начала сходить, как начала накрывать вторая, когда Андрей вошел в меня.

Я балансировала на тонкой грани, мне не доставало крошечного рывка, чтобы наконец избавиться от сковывающего напряжения.

– Пожалуйста, – умоляла, почти плача.

– Нет, – жестоко отказывал. – Ты – дорогое вино, которое медленно пьют глотками, – шептал полупьяный бред, – смакуют вкус, наслаждаются ароматом, – страстно целовал, будто на само деле пробовал на вкус. – Опьянение лишь побочный эффект, лишь последствия процесса, – подводил к самому пику и в последний момент возвращал на землю. – А я тобой еще не насладился.

Задыхалась от восторга, в какой-то момент меня охватил нелепый страх, что я не выдержу и мое сердце разорвется. Но было слишком восхитительно, чтобы отказаться. Под утро я, изможденная, уронила голову Андрею на грудь и, ощущая под ладонью размеренное биение его сердца, проваливалась в сон. Кровать больше не казалась тесной, чужое присутствие – раздражающим, а объятия теперь приятно согревали вдруг озябшее тело.

***

День начался как обычно: одна в пустой квартире.

Цедила горький кофе, глядя в окно, которое выходили прямо во двор. Наблюдала как люди покидают свои дома и плетутся на работу. Через час мне придется разделить их учесть, а пока как могла приводила себя в чувства. Не сказала бы, что умирала от чудовищного похмелья – ощущала себя разбитой. Больше голова гудела от вопроса: как заработать на новую камеру? Не сомневалась, что в редакции выдадут рабочую, но это не то же самое. Рано или поздно я оттуда уйду и придется сдать ее.

Вика, соображай, где ты можешь подработать? Снова устроиться официанткой? Да я там состарюсь, пока накоплю нужную сумму. Ну почему техника такая дорогая?

Череду мысленных стенаний прервал дверной звонок. Глянула на время: кто заявился ко мне в такую рань?

В дверях стоял щуплый парнишка с коробкой в руках.

– Доставка, – объявил скрипучим голосом.

– Я ничего не заказывала.

Или заказывала? Не помню.

– Баринова Виктория? – уточнил парень. – Мира 34, квартира 17?

– Да, – вся сжалась, боясь представить, что именно взбрело мне в голову купить ночью в интернете, причем пьяной.

Скрестила пальцы: только бы ничего из магазина для взрослых.

– Тогда это точно ваше, – и протянул небольшую посылку, а я с улыбкой душевнобольного приняла “сюрприз”. Расписалась в бланке, парень пожелал хорошего дня и исчез, как Дед Мороз, тайком оставивший подарок под елкой.

Решила, как отрывают пластырь от раны, одним махом вскрыть посылку, не мучаясь догадками. Как только увидела ее содержимое, осел на стул с открытым ртом.

Не поверила глазам и практически с головой нырнула в коробку. Но это было неудобно и через секунду я швырнула ее в сторону и разглядывала, лежащую на столе, глянцевую упаковку от новенькой, самой последней модели, с набором сменных линз камеры. Я даже не смела дотронуться до нее, настолько происходящее казалось иллюзорным: о такой мечтать не смела. Действительно, мечта и только. И я прекрасно знала, кто осуществил ее.

Сгребла со стола коробку и рванула к выходу.

Еще никогда я так быстро не добиралась до квартиры Андрея, нарушая всевозможные правила ПДД. Меня завалят штрафами.

Не утерпела и, не став дожидаться как никогда медлительного лифта, побежала по лестнице. Когда добралась до нужного этажа, душила отдышка, кололо в боку и ноги едва волочились. Я надеялся, что не опоздала, и успею застать Андрея дома. Одновременно начала звонить и стучать в дверь.

– Соболев! – подключила голос, разводя настоящую панику. – Соболев!

Затем скрежет замков, распахнутая дверь и полный ярости взгляд Андрея.