Текст книги "Так не бывает (СИ)"
Автор книги: Элен Рейв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
– У тебя тоже… – отвечаю спустя короткую паузу и не узнаю собственный голос.
Откуда они только взялись?
Почему снова?
Отворачиваюсь, вытираю кровь рукавом куртки, и до меня доходит: ни хрена ещё не закончилось. Он сказал, что найдёт меня. И я уверена, ему это не составит труда.
Снова обуревает страх. Паника подкрадывается со спины маленькими, но верными шажками, злорадно потирая руки.
Часть 9 – Глупость как состояние души
– Больно? – интересуюсь, аккуратно обрабатывая Лёнькин разбитый нос. Себя я уже успела привести в порядок.
Друг чуть морщится, но с ободряющей улыбкой выдаёт:
– Бывало и хуже. До свадьбы заживёт.
– Ага, – с мрачным видом кивает Ритка. Девушка сидит на стуле возле кухонного островка у меня за спиной, прижимает к груди одну ногу. – Заживёт… до свадьбы. Если нам вообще дадут до неё дожить.
Нервно цокаю и хмурюсь:
– Перестань, Рит. Я прошу. Без тебя тошно.
– Ну, ты, конечно, дала жару, – довольно усмехается Лёнька. – Чуть в башку ему не попала той бутылкой.
– Лучше бы попала…
– Ага, и тогда бы они прибили нас, прям там, – перебивает Рита.
Не отвечаю. Мрачнею ещё сильнее. Мне кажется, ещё секунда и я стану чёрная как уголь от злости, раздражения, страха и бессилия.
– Что будем делать? – интересуется друг, глядя мне в глаза, пока я занимаюсь его носом.
– Не знаю… – тяжелый вздох. Я, правда, не знаю. Что теперь… как…
Чёрт, и откуда они только взялись?! На нас что, маячки висят? Приехав домой, я как-то сразу протрезвела. Теперь чувствую очень навязчивый и вполне себе оправданный страх за свою жизнь. Хотя этот Ренат может и не убить… Просто изнасилует и выкинет в какой-нибудь подворотне. Или отдаст каким-нибудь мордоворотам, типа тех, что были в тот вечер с Яном. Чего ему стоит?
Становится ещё противнее.
– Может в полицию? – неуверенно предлагает Ритка.
– А смысл? – поворачиваюсь к девушке. – Ходила уже. Они даже заявление принимать не стали. – Возвращаюсь к своему занятию и прибавляю: – Хотя теперь у них точно появится пара трупов для возбуждения уголовного дела. Но даже так, я не уверена, что этим троим хоть что-то да будет. Их богатенькие папаши с лёгкостью отмажут своих «золотых» отпрысков… Даже от трупов.
– Алён, ты понимаешь, что он не шутил?
Беру чистый ватный диск, промокаю его в перекиси и начинаю аккуратно обрабатывать разбитую губу друга.
– Понимаю, – простой кивок. А что тут ещё скажешь?
– И что? – по голосу подруги непонятно: то ли она возмущена, то ли вот-вот разрыдается.
– Что «и что»? – не смотрю на неё. Хотя Лёнька прекрасно видит мои глаза. Выражение моего лица. Он всё прекрасно понимает, но молчит.
– Да я теперь даже на улицу не смогу выходить! Не то, что посещать занятия или работу!
Внезапно во мне что-то вскипает, и я взрываюсь:
– И что ты мне предлагаешь сделать?! – подскакиваю с табуретки, да так что она с грохотом падает. Ору. Выплёскиваю всю накопившуюся за сегодня злость, а её немало. – Как я могу изменить факт того, что этот ублюдок так сильно прикипел к нашим скромным персонам?!
– Алён… – Лёнька берёт меня за руку, пытается успокоить, но я грубо пресекаю его попытку. – Если хочешь, я могу водить тебя за ручку на учёбу, на работу, да хоть в ёбаный туалет, чтобы тебе не было так страшно!
– Не кричи на меня! – обижается Ритка, но я продолжаю. Раз начала, значит, выскажу всё:
– Думаешь, ты одна такая? Думаешь, только ты теперь будешь озираться по сторонам, выходя на улицу? Он сказал, что найдёт меня! МЕНЯ! И я ни капельки в этом не сомневаюсь. – На лице появляется слегка нездоровая злая ухмылка. Это нервы. – Как думаешь, что он может сделать? Не с тобой, со мной! Изнасиловать? Избить до полусмерти? Избить и изнасиловать? Убить? А?! Скажи мне, Рит!
– Не кричи на меня… – снова повторяет она, но уже тише. Понуро опускает голову. Мне кажется или я заметила в её глазах слёзы?
Отлично. Самое время пореветь…
– Страшно не тебе одной, – немного успокаиваюсь. – Мне тоже теперь страшно. Нереально страшно. После того, что сделал этот белобрысый уёбок… Не знаю, что его остановило тогда, но… он просто бросил меня в том лесу. Хотя мог сделать всё что угодно. Пустить по кругу вместе со своими мордоворотами, а потом прикопать мой труп где-нибудь в лесу… – Поднимаю табуретку, обессиленно сажусь, отбрасываю на стол окровавленный ватный диск. Снова смотрю на подругу. Она не поднимает глаза. – И никто бы меня не нашёл. Никто бы не спохватился…
– Ну, прямо-таки никто, – хмыкает Лёнька. Понимаю, он пытается разрядить обстановку, но попытка явно неудачная.
– Лёнь, – перевожу взгляд на парня. – У меня тут никого нет кроме вас двоих. Мне не к кому идти за помощью. А даже если бы и был кто-то ещё… что бы они сделали? – руки снова дрожат. Почему-то становится так холодно и плохо одновременно.
– Завтра снова пойдём к ментам, – решительно произносит друг.
– Да зачем? – издаю горький смешок, больше похожий на стон. – Нет в этом никакого смысла.
– Пойдём все вместе. – Он берёт меня за руку, бросает короткий взгляд на Риту. Она, наконец, поднимает глаза. Мокрые, конечно. – Если даже после нас троих они не возьмутся за это дело, тогда я собственноручно притащу в отделение эту Свету… чтоб её.
– Она не пойдёт, – качаю головой. – Она ясно дала понять, что никуда не пойдёт.
– Да плевал я, пойдёт она или нет! – возмущается парень. – Тут дело уже не только в ней.
Ритка внезапно поднимается со стула подходит ко мне и обнимает.
– Эй… – я в недоумении. – Ты чего?
Она утыкается мне куда-то в область шеи, и я чувствую теплую влагу на своей футболке:
– Прости… – почти пищит девушка сдавленным от слёз голосом. – Это я во всём виновата… Я их притащила тогда к общаге. Я с ними познакомилась…
Как-то резко становится так тошно и противно. Но противно не от Риткиных слов, нет. Не от её слёз. Противно от всей сложившейся ситуации. Вместо того, чтобы держаться вместе, как-то поддерживать друг друга до последнего, мы едва не разосрались к чертям собачьим.
Обнимаю подругу одной рукой:
– Да ладно. Не кори ты себя, – глажу её по плечу. – Хватит и того что я мучаюсь угрызениями совести.
– А ты-то с чего? – не понимает девушка и отстраняется. Шмыгает носом.
– Ну, это ведь я отправила Свету с тобой. На её месте должна была оказаться я…
– С ума сошла, что ли?! Ещё скажи, что хочешь на её место.
– Нет, конечно, – усмехаюсь невесело. – Не хочу. Но факт остаётся фактом.
Тут же внезапно приходит больная мысль попробовать поговорить с этим Яном, но сразу убиваю её ещё в зародыше. Нечего и пытаться. Троица клинических уёбков, моральных уродов. Ничего хорошего от них и ждать не стоит. А тут как бы сама приползу. Нет! Не будет этого!
– Завтра пойдём к ментам. – Лёнька берёт ватный диск, смоченный перекисью, и сам прикладывает его к губе. – Если снова скажут, что нет оснований, пойдём за Светой.
Я и Ритка рассеянно киваем.
Смотрю на друга и вижу в нём столько уверенности, столько внезапной решимости. Мне бы хоть чуток этой эмоции. Может, хватило бы духу сходить в охотничий магазин и купить ружьё?
Хотя бы пневматическое.
22 ноября
* * * *
Сидим. Если честно, у меня такое ощущение, что мы тут уже вечность сидим. Я, Лёнька и Рита. Участковый нас допрашивает так, словно это мы кого-то избили прошлым вечером, а не нас. Мне всё это кажется странным. Хотя, если задуматься, что вообще в этой жизни мне не кажется странным? Должно быть, это какое-то психическое заболевание. Неизлечимое недоверие ко всем окружающим.
– Значит, началось всё с ночи в том клубе? – полиционер быстро пробегает глазами по тексту, который старательно записывает битый час. Там уже поэма должна быть: «Приключения трёх идиотов».
– «Альянс»? Правильно? – Мужчина бросает на меня пристальный взгляд, потому что сижу ближе всех. Перед его столом.
– Да, – киваю с кирпичным лицом. Он уже десятый раз это спрашивает. Я знаю, что такой хернёй занимаются следователи на допросах, чтобы выявить нестыковки в показаниях или что-то типа того. Но мы-то не на допросе, леший его задери! Чёрт. Это реально нервирует, но я старательно не подаю вида. Хотя, в отличие от меня, та же Рита потихонечку закипает. То и дело слышу её негодующие вздохи и цоканья.
– Это очень дорогой клуб, – как бы между прочим, замечает мужчина. Видимо, не верит, что простым студентам по карману такие развлечения.
– Риту туда пригласила знакомая, – спокойно повторяю я. – Собственными глазами видела, как та передавала ей флаер.
– Должно быть, очень богатая знакомая.
– Должно быть… – небрежно пожимаю плечами.
– И именно с той ночи всё началось?
– Да.
Участковый снова просматривает записанное, вносит какие-то пометки, что-то дописывает. Появляется большое желание заглянуть в этот злосчастный листок. Что он карябает постоянно, как на диктанте? Но внезапно мужчина выпрямляется и снова бросает на меня пристальный взгляд:
– Выходит, этот Ренат, фамилии которого вы не знаете, домогался, избил и угрожал расправой вам троим?
– Нет. – Да сколько ж можно-то?! – Домогался он только Риты, – киваю в сторону подруги. – Избил Леонида. Прошлой ночью. А угрожал мне. Только не расправой. Он просто сказал, что найдёт меня. – Думаю, лжесвидетельствовать не стоит. – Хотя я убеждена, что от этого человека можно ожидать чего угодно.
Участковый многозначительно кивает.
– А четвертая пострадавшая? Светлана Полякова, правильно?
Утвердительно киваю.
– Где она сейчас? Почему не пришла вместе с вами?
– Вот тут-то и заключается основная проблема, – тяжело вздыхаю. Вроде ведь уже всё рассказала. Ладно, мне не трудно, повторим снова. – Она отказывается идти в отделение и писать заявление на друга этого самого Рената – Влада.
– То есть, вы хотите сказать, что девушка, которая, с ваших слов, подвергается насильственным действиям, просто сносит это?
– Ей угрожают, – чуть мрачнею.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
Мужчина в очередной раз опускает взгляд на лист бумаги перед собой, крутит ручку между пальцами, затем снова смотрит на меня, хмурится.
– Вы же понимаете, что я не могу принять заявление, опираясь только на ваши показания.
Киваю:
– Мы постараемся уговорить её прийти в участок.
– Я приму ваше заявление касательно побоев и сексуального домогательства, – теперь он одаривает серьёзным взглядом Риту и Лёню. – Но вам придётся предоставить более точную информацию об обидчиках. Мы не можем привлечь к ответственности лиц, фамилий которых вы не знаете.
– Понимаю, – тяжело вздыхаю я. Одной проблемой больше.
– А насчёт гражданки Поляковой, – мужчина кривит губы в подобии вымученной улыбки. Поверь чувак, ты достал нас не меньше. – Убедите девушку, чтобы пришла к нам с заявлением. Если всё действительно обстоит так, как вы говорите, она должна понимать, что это не закончится хорошо. Если она и дальше продолжит сносить подобное отношение и покрывать обидчика, боюсь, могут быть более серьёзные последствия.
– Мы убедим её прийти, – и снова киваю. Сегодня это мое любимое движение.
Поднимаюсь со стула, решив, что на этом разговор окончен. Да и участковый всем своим видом показывает, что более не задерживает нас.
– До свидания, – говорим почти одновременно и идём к выходу из кабинета.
– До свидания, – задумчиво бросает мужчина.
* * * *
Уже на улице останавливаемся перед входом в отделение полиции, Лёнька и Ритка синхронно достают сигареты, закуривают. Думаю несколько секунд и тоже беру у друга сигарету. Самовнушение штука хорошая, так что сделаю вид, словно эта дрянь успокаивает мои нервы.
– Ну, куда теперь? – без особого энтузиазма интересуется Лёня. – За Светкой?
– Можно попробовать, – небрежно пожимаю плечами и делаю глубокую затяжку. Тут же понимаю, что зря, но сдерживаю кашель и сдавленным голосом прибавляю: – Странный какой-то тип.
– Тебе тоже так показалось? – мы с другом переглядываемся.
– Вы о ком? – Ритка не понимает.
– Да участковый этот, – объясняю я.
– А что с ним не так?
– Да чёрт его знает. Промурыжил нас два часа, а ничего вразумительного так и не сказал. Мне кажется, он нам не поверил.
И ведь мне действительно так кажется. В прошлый раз меня послушали, покивали с умным видом и отправили домой, чуть ли не пожелав на дорожку, чтобы пошла и проспалась. В этот раз та же история. Я услышала ровно всё то же самое, что мне говорили тогда. А ведь любой нормальный человек уже бы задумался над тем, что я прихожу писать заявление во второй раз. Ведь не просто так… прихожу-то.
– Но он же всё записал, – Ритка пытается бодриться. – Сказал, что если Света напишет заявление, то они точно возьмутся.
– Свету ещё предстоит как-то привести сюда, – замечаю пессимистично. – А вот где мы узнаем фамилии этих козлов… Понятия не имею.
Докуриваю и выбрасываю окурок в урну рядом.
– Ладно, – тяжело вздыхает Лёнька. – Тогда сейчас на работу, а завтра попробуем с боем взять эту неприступную крепость под названием Светлана.
– Проводите меня? – опасливо вопрошает подруга. Мы с Лёнькой вновь переглядываемся и киваем.
– Проводим, конечно, – вздыхаю, подставляя ей локоть, чтобы взяла меня под руку. Никогда не любила так ходить, но сегодня исключительный случай. Пусть Ритке так будет хоть чуть-чуть спокойнее. – Тут всё равно недалеко.
– Спасибо, – тихо роняет девушка и, пользуясь возможностью, хватается за меня как за спасательный круг.
– Сегодня сиди дома, – это уже Лёнька наказывает ей. – Никуда не ходи. Ни на какие гулянки, ни по каким гостям. – Прям папочка, ей-богу. Мне от этого и смешно и грустно одновременно.
– Да знаю я, – Рита хмурится. – Я бы никуда и не пошла. Теперь только с вами.
Мы неторопливо бредём до Лёнькиного дома, а у меня никак не выходит из головы этот участковый. Почему-то кажется, что даже если приведём Свету, всё будет без толку.
* * * *
Смена проходит рутинно и спокойно. За целый день даже умудряюсь немного расслабиться. Хоть и ненадолго. Это состояние постоянного напряжения, вечной бдительности выматывает. Истощает ещё сильнее, чем самая тяжелая работа. И морально и физически. Ты не знаешь чего ожидать в следующую секунду. Вздрагиваешь каждый раз, когда открывается входная дверь магазина. Кажется, что сейчас обернёшься и увидишь кого-то из этой троицы, или ещё хуже – всех троих. Но каждый новый посетитель оказывается всего лишь очередным посетителем.
Это просто невыносимо!
К сожалению, от зоркого глаза Михаила Васильевича не укрывается моя излишняя нервозность. На банальный вопрос «всё ли в порядке?» приходится врать что-то про учёбу и предстоящую сессию. Хотя мне кажется, впопыхах несу такую чушь, что Василич в итоге просто решает не заморачиваться и желает мне удачи. Чувствую себя полной идиоткой.
Вечером, когда возвращаемся домой, Ритка спит. Должно быть, тоже вся извелась. Решаем не будить. Закрываемся в кухне и торчим там часов до двух ночи. Тема обсуждения неизменна. Думаем, что делать, но, как и прежде все умозаключения сводятся к одному и тому же – ничему.
– Интересно… – как-то между разговором бормочу я, елозя чайным пакетиком по полупустой чашке. – Через, сколько он меня найдёт?.. Может, успею сделать пластическую операцию и сбежать за границу?
Глупость, конечно, сказала, но почему бы не помечтать.
Лёнька невесело усмехнулся:
– Нас только с собой взять не забудь.
– Да куда ж я без вас, – тяжело вздыхаю и делаю глоток уже давно остывшего чая. Горький.
25 ноября
* * * *
Кажется, пару дней назад мне было интересно, как скоро Ренат найдёт меня? О, он оказался весьма и весьма пунктуальным козлом. Стоило нам с Лёнькой высунуться из подъезда, как меня тут же пробил холодный пот. Замираю на месте, словно молнией прошитая, когда вижу серебристую «бентли» в нашем задрипанном неухоженном дворе. Нет, конечно, она может принадлежать какому-нибудь типу, живущему в нашем подъезде. У нас ведь тут элитный район. Кругом одни богатеи, все на «бентли» и «мерседесах» гоняют.
Это фетиш такой? Гробить невероятно красивые и жутко дорогущие машины по нашим убитым дорогам?
Делаю вид полного безразличия, тяну Лёньку за собой и прохожу мимо. Друг молча подчиняется. Слышу как открывается дверь авто и прибавляю шаг.
Звиздец блин, хоть бы это был не он!
Хоть бы это был не он…
Но, увы, до отвращения знакомый голос заставляет меня остановиться:
– Куда же ты так торопишься, храбрая красавица?!
Фу, что за слащавые словечки!
Неохотно оборачиваюсь, сама не знаю зачем. А в голове лишь вертится дурацкая мысль о том, что мы так и на пары можем опоздать. Капец, нашла, о чём волноваться!
– Идём, – тянет меня за руку Лёнька. – Забей на него.
– Слушай, отвали, а, – это я Ренату. Презрительно морщусь, но тут же меняюсь в лице, когда парень решительно выдвигается в нашу сторону.
– Я же сказал, что найду тебя, – его приторная улыбочка и нервирует, и бесит, и пугает одновременно. Чего он добивается? Думаю, самое время воспользоваться старым проверенным действием…
– Рада за тебя, но у меня нет времени с тобой болтать, – бесстрашно фыркаю и бросаюсь наутёк, не забыв при этом утащить за собой опешившего друга.
Если так продолжится и дальше, то вскоре я стану мировым чемпионом по убеганию от всяких козлов. Но с другой стороны, что мне ещё делать?! Двинуть ему в морду? Можно, конечно, но боюсь, последствия могут быть непредсказуемыми.
Сломя голову залетаем в маршрутку, как раз перед её отъездом. Сую водителю нужную сумму за проезд и вцепляюсь негнущимися пальцами в поручень. Не страшно. И совсем не страшно… Бегать я могу очень долго. Главное чтоб, в конце концов, ноги не переломали.
– Смотри-ка, не соврал, – невесело выдаёт друг, стоя рядом.
Кривлюсь, но ничего не отвечаю.
* * * *
На парах сидеть невозможно. Ходить по коридорам и того хуже. Я вся на нервах. Постоянно озираюсь. Лёнька всё успокаивает меня, говорит, что сегодня пойдём к Свете. Никуда она не денется – напишет заявление как миленькая. Я лишь киваю с каменным лицом, а сама как-то плохо верю в хороший исход.
После пар снова натыкаемся на серебристый «бентли» у института. Ренат один. Встречает меня и Лёньку ехидной ухмылкой. Капец, у него что, совсем дел никаких нет?! Он теперь будет нас караулить за каждым углом?
Проходим мимо, словно и незнакомы. Он никак это не комментирует, провожает пристальным взглядом. Это нервирует.
После пар сразу едем на работу. Кое-как сдаём положенные часы, затем забираем Ритку из кафе-бара и невероятно уставшие плетёмся домой.
Сегодня этот козел больше не появляется. А уже ночью вспоминаю, что к Свете мы так и не сходили.
26 ноября
* * * *
Следующим утром с облегчением выдыхаю, так как не обнаруживаю дорогущей иномарки у нашего подъезда. Быстро же он сдался. Может, решил, послать это дело куда подальше и просто оставить нас в покое?
Однако внутри некто скептически фыркает:
«Что-то с трудом верится…»
Сегодня мы в полном составе – я, Рита и Лёнька. Плетёмся на остановку, оттуда отправляемся к институту.
Днём между занятиями звонит Сашка, предлагает встретиться сегодня вечером. Вежливо отказываюсь, объяснив это тем, что вечером на работу. Он вроде не обижается. Говорит: «в другой раз тогда».
Ренат за целый день так и не объявляется.
Слава святым панталонам!
С Лёнькой до самого вечера ходим по магазину, чуть ли не за ручки держась. Вечером снова встречаем Ритку с работы и едем домой. Девушка выглядит подавленной, я не лучше. Лёнька тоже как-то перестал бодриться. Должно быть, это мы на него тоску нагнали своими обреченными рожами.
Ночью с обречённостью и злобой понимаю, что не могу нормально спать. Поднимаюсь с кровати, иду в ванную комнату. После бессмысленной попытки привести себя в чувства холодной водой, смотрю на своё отражение в зеркале и офигеваю. Небольшие синяки под глазами у меня и раньше были, но это… уже ни в какие ворота.
Полночи сижу за плехой, пытаясь отвлечься. Кое-как засыпаю лишь по утро.
27 ноября
* * * *
Едва ли я успеваю что-то понять, когда выхожу из подъезда и тут же получаю сильный удар под дых. Лёгкие мгновенно сжимаются, с тягучей болью выталкивая воздух. Задыхаюсь, сворачиваюсь чуть ли не в клубок. Мне кажется, упаду, но меня подхватывают под руки и куда-то тащат. В глазах темнеет. Вижу чьи-то ноги в чёрных брюках и начищенных туфлях с обеих сторон, утоптанный снег, серебристая иномарка, заднее сиденье. Фигура у дальнего окна…
Вот так, средь бела дня меня грубо заталкивают в машину и садятся с другой стороны, перекрывая путь к отступлению. И, как назло, на улице никого нет. Ни единой души. Я даже закричать не могу потому, что грудь сдавило невыносимой болью. Это какое-то грёбаное и ни хрена не смешное дежавю! Словно вернулась на несколько дней назад. И снова одна, потому что тупо проспала. Ни Лёнька, ни Рита, видимо, не стали меня будить. Решили, наверное, дать отдохнуть, потому что я уже почти неделю вся на нервах. Ушли без меня. И честно, в это мгновение я ненавижу друзей за бессмысленную заботу ровно так же, как себя за безответственность.
Машина трогается, медленно выезжает со двора. Постепенно прихожу в себя, жадно глотаю ртом воздух, терпко пахнущий каким-то одеколоном, держусь за грудь. Внутри всё ноет, словно мне ударили по внутренностям, а не по рёбрам. Невольно думаю: сколько раз за последние дни я была избита? Как ещё жива до сих пор, не понимаю.
Поднимаю глаза. Ренат. Сегодня он не так весел.
Внутри всё опускается. Бледнею. Снова пробивает дрожь, пульс учащается и меня накрывает настоящая паника. Она чётко отражается в моих зрачках сузившихся до размера маленькой бусины. В этот раз всё будет иначе, в этот раз меня просто так не отпустят! Но я сижу, словно не владею своим телом. Прижимаю руки к груди, морщусь, стараясь перетерпеть боль. Тяжело дышу. Меня будто цепями сковали. Неконтролируемый страх.
– Знаешь, – мрачно начинает Ренат, глядя в боковое окно. – Я не думал, что у тебя хватит мозгов пойти в ментуру.
Сильно умной себя, конечно, никогда не считала, но мне кажется, тут любой идиот догадается.
Он переводит на меня какой-то странный взгляд, отчего трусливо вжимаюсь в сиденье. С ужасом понимаю, что я была права насчёт того участкового. Но как он понял? Как понял, что мы собирались писать заявление именно на этого Рената. Ведь, уверена, их в городе как собак нерезаных.
– И могу сразу тебя огорчить, – спокойно продолжает этот урод, – ваша подружка Светочка к ментам и носу не сунет. Можете даже не стараться. Она-то понимает, чем это для неё обернётся.
– И чем же? – не выдерживаю и тут же внутренне матерю себя. Заткнись, заткнись!
На лице парня появляется такая омерзительная улыбка, что становится ещё страшнее.
– А вот это я тебе сейчас продемонстрирую. – Поворачивается к водителю и бросает приказным тоном: – Езжай к общаге. Влад уже, наверняка, там.
Что? Влад?!
А он-то там на кой чёрт?
Водитель безмолвно кивает, перестраивается в другой ряд. Снова накрывает ощущение дежавю. Только вот на улице не темно, везут меня не в лес и рядом сидит не белобрысый утырок, а его долбаный дружок – Ренат. Теперь уже даже не знаю, кто из них на самом деле страшнее. Я зарядила в него бутылкой несколько дней назад, ударила и вообще вела себя так, словно я долбаная Вандер Вумен. Лучше бы тогда проломила ему череп, ей-богу! Хоть было бы за что сейчас отдуваться.
До общежития доезжаем в полном молчании. Мне страшно. Мне пиздец как страшно, но я молчу. Тупо пялюсь вперед и трясусь как зашуганный кролик. Не предпринимаю никаких попыток вырваться даже тогда, когда мы останавливаемся, и меня грубо вытаскивают из машины. Крепко хватают под руки и ведут следом за Ренатом. Вижу знакомую белую «мазду». Машина Влада.
Зачем мы приехали сюда? Что, чёрт возьми, происходит?!
Меня нереально возмущает тот факт, что всё творится светлым днём и опять на улице ни души. Это какой-то заговор? Или же, на самом деле, люди есть, просто им наплевать. Абсолютно до лампочки, кого и куда тащат, что собираются сделать…
Мы спокойно минуем маленькую будку коменданта. Лидии Сергеевны, как назло, нет на месте. Может закричать? Хоть сейчас и раннее время, и занятия в институте уже идут полным ходом, только ведь не все такие прилежные ученики. Может кто-то решил прогулять и остался в общаге. Но как только открываю рот, влажная огромная пятерня утыкается мне в лицо. Противно. Один из свиты Рената дёргает меня к себе, прижимает к груди, придавливает другой рукой горло, так что едва не задыхаюсь, и монотонно говорит:
– Только пикни и я тебе шею сверну.
Неуверенно качаю головой, испуганно смотрю ему в глаза. Жить мне пока хочется.
Меня фактически волокут на третий этаж, затем по коридору и я почти оседаю на пол когда вижу знакомую дверь. Один из бугаёв встряхивает меня, пытаясь поставить на ноги, но они словно ватные. Затаскивают в Светину комнату.
Сразу вижу Влада. Света сидит на кровати, плачет, прижимает ладонь к щеке. Меня отпускают, и я оседаю на колени. Не могу стоять. Просто не могу. Меня колотит, сердце бешено стучит в груди, разгоняя отзвуки синхронного пульса по телу, донося его до барабанных перепонок. Мне кажется, что этот грохот у меня в ушах должны слышать все. Но они не слышат.
Влад отходит от Светы, приближается ко мне, садится на корточки и поддевает пальцами мой подбородок. Злобно скалится. Смотрю на него широко открытыми глазами и чувствую, как в горле образовывается противный ком.
Мне пиздец…
– Здравствуй, Алёнушка, – елейно мурчит он и как-то странно осматривает меня с головы до ног. – А мне-то всё было интересно, что же там за самоубийца такая, которая не побоялась ударить Яна, – звучит это так, словно этот самый Ян просто неприкосновенное воплощение божества, а я выродок посмевший посягнуть на святыню.
Не отвечаю. Просто смотрю в тёмные, почти чёрные глаза. Да и о чём говорить? У меня всё на лице написано.
Парень хмыкает:
– Сперва мы с Ренатом думали забить на вашу компанию неудачников, – Чего? – но после того спектакля, что я наблюдал несколько дней назад, мне и самому стало интересно, насколько далеко ты сможешь зайти.
Так это я во всём виновата?!
Снова…
Всё это из-за моей выходки. Становится так противно на душе. Ну почему я не могу просто заткнуться и стоять в сторонке, когда происходит что-то подобное? Почему вечно лезу на рожон, продолжаю дёргать льва за усы даже тогда, когда он уже открыл пасть и готовится меня сожрать?
Влад поднимается, возвращается к всё ещё плачущей Свете.
– Ты очень сильно оскорбила меня, – это уже Ренат. Он нагло ухмыляется, смотрит сверху вниз как король на чернь. – Но знаешь, я сегодня добрый… – Это шутка такая? Не смешно… – Предлагаю тебе выход из сложившейся ситуации… Мы сейчас кое-что продемонстрируем, а затем ты решишь, как поступить. И уверен, тебе хватит твоей бесконечной храбрости принять верное решение.
Какое ещё, на хрен, решение?! Что они собрались мне показывать?
Медленно перевожу взгляд на Влада и вижу, как тот расстёгивает ремень своих брюк. Меня передёргивает.
Зачем?
Что он собрался делать?..
Конечно, в эту секунду я уже предполагаю, чего ждать от этого недоноска, но словно не хочу в это верить. Отказываюсь принимать действительность такой, какая она есть в данный момент. Во всей своей омерзительной красе.
Он собрался её насиловать? Прям так? Прямо при всех?!
Снова начинает колотить.
– Ну, давай, Светочка, – тяжело выдыхает Влад, достав свой член. Нет… не могу на это смотреть. Зажмуриваю глаза и тут же получаю сильную пощёчину от подлетевшего ко мне Рената. Щека мгновенно вспыхивает огнём. Это унизительно.
– Не-е-ет, – зло скалится он. – Даже не думай закрывать глаза, или я скажу своим парням, чтобы выебали тебя прямо сейчас. Всей толпой.
Я не хочу… чёрт…
Почему всё так? За что? За брошенную бутылку?..
И я смотрю. Трясусь от беспомощности и отвращения, но смотрю. Как Влад обхватывает голову Светы обеими руками, как тычет ей в лицо уже наполовину поднявшимся членом. Как она давится слезами, отворачивается, тут же получает звонкую пощёчину, падает на кровать. Парень хватает её за волосы, тянет вверх. Меня колотит. Что же это? Да что же это такое? Неужели это всё происходит на самом деле? Сейчас… со мной?!
– Давай, – с нетерпением бормочет Влад. – Будь хорошей девочкой. Сделай папе приятно.
Мне так сдавило горло от страха, напряжения и паники, что кажется, больше никогда в жизни не заговорю, но я всё же разжимаю стиснутые зубы и тихо прошу… нет, умоляю:
– Пожалуйста… не надо…
Стоящий неподалёку Ренат бросает на меня ликующий взгляд и широко скалится.
– Прекратите… – но меня словно не слышат.
Почему?
Почему я сижу тут?
Почему не могу заорать, подскочить на ноги, схватить в руки хоть что-нибудь, ебануть как следует по голове хоть кому-то, перед тем как меня изобьют до смерти?
Вижу, как девушка поднимает дрожащие руки, обхватывает член этого выродка и… в первую же секунду меня едва не выворачивает. Становится так плохо, голова кружится, приступ сильной тошноты ударяет из желудка в горло, но я сдерживаюсь. Сама не понимаю как, но сдерживаюсь. Во второй раз, когда пытаюсь отвернуться получаю уже более сильный удар, но только от бугая слева. Рот мгновенно заполняется металлическим привкусом крови. Покорно поднимаю голову, ненадолго задерживаю дыхание, чтобы не блевануть и продолжаю смотреть. Происходящее до омерзения противно, унизительно… страшно.
Со мной будет так же?
Когда Владу надоедают неуверенные движения Светы, он хватает её за голову и начинает вколачиваться в её рот. Вижу, как она плачет, вижу, как сопли и слёзы заливают её лицо, как она давится, но чудовищу, делающему это с ней, наплевать. Словно перед ним не человек. Вещь. До смешного дешёвая, никому не нужная вещь.
Он продолжает быстрые, грубые движения бёдрами. Ренат наблюдает за происходящим с похотливой ухмылкой. Бугаи стоят так, словно они грёбаные киборги и вообще неспособны испытывать какие-либо эмоции. А я… всё так же сижу на коленях, сотрясаясь в дрожи и представляя, что будет со мной, когда он закончит.
Меня изнасилуют, пустят по кругу… может, не один раз. А потом… тут же вспоминаю слова Рената и обречённо осознаю: не-ет, никто не будет меня убивать. Одним трахом всё не закончится… Всё-таки не выдерживаю, резко наклоняюсь вперёд. Меня долго и обильно рвёт на пол. С утра в желудке не было и крошки. Желудочный сок горечью обжигает глотку. Ренат громко смеётся. Влад продолжает своё занятие. Слышу его тяжёлое дыхание, звон бляшки ремня. Меня лихорадит. Света продолжает давиться сквозь слёзы. И вот, наконец, этот уёбок кончает ей в рот. Понимаю это по громкому сдавленному кашлю девушки, по невнятному стону. Кажется, она пытается выплюнуть семя, но ей не позволяют. Быстро закрывают ладонью рот.
– Вот так… Умница… – сдержанно говорит Влад чуть подхрипловатым голосом. – Глотай всё.
