Текст книги "Так не бывает (СИ)"
Автор книги: Элен Рейв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
– Если ты решил поиграться, так и скажи, – парирует Оксана. – Но на кой чёрт ты притащил её в отцовский дом?
Опа…
Блондинчику явно не нравится этот акцент на том, что дом принадлежит его отцу, потому что он заметно мрачнеет.
– Этот дом такой же мой, как и моего отца, – ровно чеканит парень, подходит к одному из диванов и садится напротив девушки. Ко мне спиной. – Я распоряжаюсь здесь ровно так же, как и он. И тебя совершенно не касается, кого и когда я сюда привожу, или буду приводить. Я, по-моему, уже говорил тебе, что ненавижу истерики, а ты в очередной раз закатываешь мне скандал на пустом месте.
Мне кажется, или в семье этого типа очень напряженные отношения? И не только с отцом…
– На пустом месте?! – задыхается от возмущения и злости Оксана. – Сперва ты, Ренат и Влад херней страдаете, ладно, – кивает, – к этому я уже привыкла. Развлекайтесь, как хотите. Но с каких пор ты стал приводить к себе домой каких-то уличных давалок…
И вот тут меня прорывает:
– Ты бы за языком следила… – цежу сквозь зубы и делаю уверенный шаг вперёд. – Это тебе так… совет дружеский.
– Что? – Оксана просто в шоке от такой наглости, а Ян с неподдельным интересом поворачивается ко мне, кладёт локоть на спинку дивана.
– Что слышала. У меня маникюра нет, могу и по харе раз цать съездить, – всё, меня уже не остановить… – А гудок твой ботоксный, наверное, больших денег стоил. Жалко будет.
Нет. Ни капельки…
– Да ты…
– Ещё раз меня оскорбишь, – бесцеремонно перебиваю, едва не замахиваясь кочергой. – Я тебя так отделаю, что мать родная не узнает. И никакие пластические операции не помогут! Ты мне ещё за Ритку и Свету ответишь…
– Я сейчас позвоню охране, и тебя выкинут отсюда, нищебродка сраная! – Оксана быстро выхватывает сотовый из миниатюрного клатча, ищет в нём, видимо, номер той самой охраны, а я окончательно теряю контроль и рвусь с места к этой швабре в чётком намерении проломить ей голову кочергой. И что-то мне подсказывает, что я бы сделал это, если бы хозяин дома не материализовался рядом как чёрт из табакерки. Не успеваю оценить ситуацию, чувствую лишь быстрый тупой удар вроде как пальцев куда-то под рёбра и тут же задыхаюсь от нереального приступа боли. Кочерга выпадает из руки, с низким звоном брякает о паркет, и спустя мгновение там же оказываюсь и я.
Что он сделал, чёрт возьми?!
Внутри какой-то из органов сдавливает такой болью, что не остаётся ничего, кроме как сползти на пол и согнуться в позе эмбриона. Хотя боль от этого не утихает даже на грамм.
Тут же следом надо мной раздаётся безапелляционное:
– Езжай домой.
– Ты же не серьёзно? – Оксана нервно усмехается. – Ты не можешь оставить её здесь?
– Могу и сделаю это. Всё. Тема закрыта. – Разве она не его невеста? Или я чего-то не понимаю? – То, как поступлю с ней, тебя не касается. С этого дня она моя личная вещь, нравится тебе это или нет. И я буду делать с ней всё что захочу. Усекла?
Минуту в комнате висит напряжённое молчание. Я бы с радостью сейчас взглянула на физиономию брюнетки и даже от души бы позлорадствовала, только вот положение и обстоятельства, увы, не позволяют. И наплевать, что меня секунду назад назвали вещью…
Сквозь слёзы смотрю перед собой на тёмно-коричневый идеально намытый паркет и молюсь, чтобы эта боль прекратилась.
Кажется, девушка что-то тихо отвечает, потому что Ян повышает голос:
– Не слышу!
Ему серьёзно нужно наведаться к лору. По-моему у парня проблемы со слухом.
– Поступай, как знаешь! – зло бросает Оксана, после чего уходит, цокая каблуками и хлопнув напоследок дверью.
Ещё через мгновение слышу, как парень поднимает кочергу, вешает её на один из крючков каминного набора, затем возвращается, берёт со стола бокал, делает глоток. Сквозь гул в ушах пробивается еле разборчивое звяканье льда.
Конечно-конечно, я в полном порядке! Могу и утра так валяться…
Стакан, наконец, возвращается обратно на стол.
– Теперь ты… – Меня грубо хватают за воротник, встряхивают, будто тряпичную куклу, чем продлевают мучения. Ян проводит ту же чудо-манипуляцию и отталкивает на диван. Падаю, жадно глотая воздух ртом. Боль отпускает, словно её и не было вовсе, оставляя после себя неприятное металлический привкус во рту.
Да что это такое было?
Тайные учения Шаолиня?!
Кто он вообще такой?
Пиздец…
Едва успеваю прийти в себя, как меня снова хватают, но уже за горло.
А вот теперь действительно страшно…
– Ещё одна такая выходка и я сам тебя отделаю так, что ты останешься инвалидом на всю жизнь. Поняла?
– Да… – сдавленно сиплю и ещё киваю для убедительности.
– Умница, – меня вновь отталкивают. Исчадье ада возвращается к стакану с виски, осушает его в один глоток. – На сегодня можешь идти спать. Обо всём поговорим завтра, – звучит так буднично, словно мгновение назад ничего ТАКОГО не произошло и я живу тут уже хренову тучу времени. Да мы вообще подружки не разлей вода! – Виктор покажет тебе твою комнату.
О, у меня будет своя комната? Какая честь, право не стоило. Мне бы и коврика у двери хватило, но меня, разумеется, никто не спрашивает.
Парень оставляет пустой стакан на столике и уходит, а я ещё несколько минут пытаюсь прийти в себя и осознать в каких масштабов звиздец вляпалась на этот раз.
Часть 14 – Назад дороги нет
Первое утро в моем новом «доме» начинается с того, что меня бесцеремонно тормошат, пытаясь привести в чувства. Конечно же, это бессмысленно, ибо организм мой нутром чует, что время очень раннее, а спать я легла капец как поздно. Заявляю, что даже не подумаю подниматься в такую рань, натягиваю одеяло до самой макушки, после чего прибавляю, чтобы тот настырный козёл, что пытается вырвать меня из убийственных объятий Морфея, шёл лесом…
Настырным козлом оказался не кто иной, как Ян.
Через пару секунд с меня скидывают теплое одеяло и грубо стаскивают за ногу на пол.
Итог? Содранная кожа на коленке (я прочертила ею по ковру) и несколько синяков – на бедре и локте. Мне кажется, в последнее время я получаю слишком много побоев. Напрямую от чьих-то рук, или косвенно от падений, но в целом это факт. Не успевают сойти одни синяки, как рядом чудесным образом материализуются новые. Хотя вынуждена признать, такой метод идеально вышибает остатки даже самого сильного сна и гарантирует тебе паршивое настроение на весь последующий день.
Поднимаюсь с пола, шиплю от боли и злости. Хорошо хоть головой до кучи не приложилась об стоящую рядом прикроватную тумбочку.
– Одевайся и принеси мне кофе, – раздается приказной тон. Перевожу ненавидящий взгляд на Яна и пару секунд наблюдаю за тем, как парень завязывает чёрный галстук. Он, как всегда, при параде.
Пижон долбаный…
– Обязательно было так делать? – цежу, стараясь сдержать нестерпимое желание врезать этому козлу безрогому по морде.
– В этом доме подъём начинается с шести часов утра, – спокойно констатирует Ян. – Прислуга просыпается на час раньше. А ты уже проспала всевозможные нормы и даже сверх того. За подобную выходку в другой ситуации тебя бы уволили.
Ах, так я тут теперь в качестве прислуги? Вообще замечательно…
– Как будто я пришла сюда по собственной воле, – мрачно замечаю в ответ.
Парень заканчивает с галстуком, убирает руки в карманы брюк. Смеряет меня пристальным взглядом и задерживается на оголённых ногах. Спала я прямо в майке и лифчике, хотя спортивки всё-таки решила снять. Не дело это, ложиться спать в верхней, по сути, одежде. Только вот теперь успеваю сто раз пожалеть об этом. Машинально свожу колени и натягиваю конец майки вниз, словно я без трусов. Только вот теперь виден бюстгальтер. Есть ещё вариант снова забраться на кровать и закутаться в одеяло как в кокон, но я не двигаюсь.
Ян словно читая мои мысли, криво усмехается и произносит:
– Иди к Виктору и скажи, что б выдал тебе форму.
– Чего? – какую ещё форму?
– В таком виде по дому ты ходить не будешь.
– В каком таком? – тут же подбегаю к стулу и хватаю спортивки. – Сейчас надену штаны и…
– Я говорил тебе, что будет, если ты не станешь мне подчиняться, – повеяло опасным холодком, но я все равно быстро натягиваю свои вещи, поворачиваюсь и с пылом бросаю:
– Я не буду ходить в платьишке горничной! И даже под угрозой смерти тебе не удастся его на меня напялить, – терпеть не могу платья.
Ян молчит несколько секунд, я стоически выдерживаю его тяжелый взгляд. Затем он разворачивается и, уходя, добавляет приказным тоном:
– Кофе, в мой кабинет!
«Да, господин! Сию минуту, господин!» – хотелось сострить мне, но я промолчала.
* * * *
До чего же огромен этот дом! Просто кошмар какой-то… Чтобы добраться от «своей» комнаты до кухни я потратила минут десять. Потому что блуждала в огромном количестве коридоров как в гребаном лабиринте минотавра. Не представляю, во сколько им обходится содержание всего этого великолепия. Но дом красивый, без преувеличений.
В итоге добраться до злосчастной кухни мне помог уже знакомый Виктор, так кстати оказавшийся в холле. Мужчина проводил меня и показал, что где находится в бесконечной череде шкафчиков и ящиков, а затем так же внезапно удалился.
Пока копошилась, звенела чашками и блюдцами, местный повар – Жерар (имя наверняка ненастоящее, ибо на француза он ни капли не похож) быстро показал мне, как варить этот чертов кофе. Впервые в жизни делала это так, как оно должно быть в идеале. И почему он не сделал его сам? Так бы и плитка чистой осталась и нервы целыми. Как его, так и мои. Мужчина весь процесс наблюдал за моими жалкими потугами со строгим видом учителя, но никак не комментировал происходящее. А когда я, наконец, закончила и еще плюхнула до кучи в маленькую чашечку две ложки сахара, повар как-то резко переменился в лице. В его выражении отчетливо читался испуг. Чего это он?
– Это ведь кофе для Яна Валерьевича? – осторожно поинтересовался этот Жерар.
– Ага, – кивнула я, помешивая душистый напиток маленькой чайной ложечкой. Бли-ин, запах просто невероятный! Не люблю кофе, но такой сама бы с удовольствием выпила. Только вот незадача, от запаха съестного мой организм внезапно вспомнил, что его не кормили с позавчерашнего дня. В желудке сразу появилось сильное сосущее чувство.
Когда я намылилась уходить, мне посоветовали взять поднос, но я лишь махнула рукой, сказав, что так донесу. Повар на это лишь недоуменно пожал плечами.
– Тебя только за смертью посылать, – мрачно констатировал Ян, когда я материализовалась в его кабинете, потратив на поиски еще минут пять.
– Ну, простите… – только и ответила я, ставя перед ним на письменный стол блюдце и чашку.
Парень сидел за ноутбуком, бойко клацал по клавиатуре, смежно проверяя какие-то бумаги. Я только в кино видела, чтобы так быстро печатали, при этом даже не глядя на кнопки. Через секунду он отложил бумаги в сторону, закрыл ноутбук, взял чашку и многозначительно посмотрел на меня, делая глоток.
Что-то мне не нравится его взгляд. Мне кажется, здесь есть подвох.
Он внезапно поморщился, а мне в душу закрались подозрения. Ян быстро поднялся, вышел из-за стола и подошел ко мне.
– Что? – какого чёрта на меня так…
В следующую секунду я изумленно всхлипнула на глубоком вдохе, потому что этот кретин вылил мне на голову содержимое чашечки. А кофе-то горячий!
– Ты совсем сдурел?! – возмущенно кричу.
– Я ненавижу сладкий кофе, – порицательно бросает Ян и выпускает чашку из рук. Конечно же, она разбивается.
– А раньше не мог сказать?! – я в бешенстве. Утро только началось, а этот козел уже успел меня довести. Сжимаю кулаки и изо всех сил стараюсь держать себя в руках. И почему этот гребаный повар не предупредил меня?
– Прибери тут, – игнорируя мой вопрос, сухо роняет парень, берет черный портфель в одну руку, какие-то бумаги в другую и направляется к выходу. Проходя мимо, он останавливается на мгновение рядом и вкрадчиво так прибавляет:
– И я бы рекомендовал тебе сейчас же застирать свои вещи, если ты не хочешь, чтобы на них остались пятна.
Затем он уходит, а я тихо матерюсь. Сукин сын! Он точно сделал это специально. Знает ведь, что вещей у меня сменных нет. Только то, что сейчас на мне. Ненавижу его! Ненавижу!
* * * *
Конечно же, мне таки пришлось переодеться в… это. Черное простенькое платье чуть выше колен с дурацкими рюшами и оборками. Да еще и тапочки – «привет от бабули». Чувствовала я себя круглой дурой в этом наряде. После душа, стоя перед зеркалом в ванной (она, кстати, прилегала к «моей» комнате), я некоторое время разглядывала это безобразие. Никак не решалась выйти из комнаты.
Виктор сработал очень оперативно. Быстро предоставил мне сменную одежду и отдал мои вещи горничной, которая занималась стиркой. Как я поняла, тут вообще у всех свои обязанности. Все распределено до мелочей. Четко и слаженно. Такой дисциплины я еще нигде не видывала.
В конце концов, все-таки собравшись с духом и выдохнув, я прошмыгнула в коридор и рысцой направилась в холл. Именно там обещал меня ждать Виктор. Быстро спускаюсь по лестнице и останавливаюсь перед мужчиной. Сутулюсь, мну в руках подол. Ладно, Алёна. Спокойно. Нужно потерпеть всего ничего… Пока не высохнут вещи.
Мужчина оценивающе взглянул на меня и коротко кивнул:
– Очень хорошо. Размер подошёл, форма сидит на вас как влитая, – ободрил, блин. Спасибо. – Только волосы нужно убрать в пучок.
Выдавливаю кислую улыбку и киваю. Ладно, будет вам пучок.
– Идемте, я покажу, где находятся принадлежности для уборки, – конечно… как скажете. Тяжело вздыхаю и лениво плетусь следом за управляющим. – Ян Валерьевич распорядился, чтобы я все вам тут показал и рассказал о ваших прямых обязанностях.
– Моих прямых обязанностях? – эхом вопросила я.
– Да. Вы ведь теперь личная прислуга Яна Валерьевича.
– Это он так сказал?
– Да.
Вот же урод. Хочешь поиграть в хозяина и слугу? Ла-адно.
– Ян Валерьевич очень занятой человек и имеет ряд строгих предпочтений, нарушать которые не рекомендуется, – Виктор проницательно взглянул на меня через плечо, когда мы шли куда-то по коридору.
– Это вы о кофе? – догадалась я.
– Именно. Не знаю, что там произошло, и почему он выбрал себе в личную прислугу явно неопытного человека, но все же раз он отдал предпочтение именно вам, вы должны ценить это. Ян Валерьевич еще ни разу не удостаивал такой привилегией кого-то из уже имеющейся в этом доме прислуги.
Да я просто пищу от восторга. У меня на лице наверняка очень четко видно выражение безудержного счастья. Уверена, нет смысла даже пытаться обрисовывать ему всю ситуацию.
– И в чем же будут заключаться мои обязанности? – я задала этот вопрос и пожалела об этом спустя уже минуту. Как выяснилось, подъёмы ни свет ни заря и утренний кофе – это только полбеды. Теперь мне придется застилать постель этого ушлепка, прибирать в его комнате и кабинете, стирать его вещи, приносить ему завтрак, обед и ужин, если он изволит, выполнять различные мелкие поручения. Фактически я продала себя в рабство, когда согласилась сесть в его машину. Но самое обидное, в отличие от прочей прислуги, которая, конечно же, получает за работу весьма неплохие деньги, я не буду получать ни гроша. Хотя Ян и сказал, что мы после обсудим мое пребывание в его доме, уверена, ни о какой зарплате не может быть и речи. Проще говоря, дела мои обстоят еще более дерьмово, чем я могла бы предположить.
Через несколько минут Виктор выдал мне все необходимое для уборки, а еще через пару минут я приводила в порядок кабинет вышеупомянутого Яна Валерьевича. Чтоб его леший дрючил… Хотя «приводила в порядок» сильно сказано. Просто убрала пролитый на пол кофе и собрала осколки от разбитой чашки. Других ведь «поручений» не было. Да, мне обрисовали всю картину, но желание делать что-то еще отсутствовало напрочь. Я не выспалась, ссадина и новые синяки болели, даже после того как Виктор помог мне обработать их, тонко намекнув чтобы впредь я была более расторопной. А то, что заработала я их благодаря козлу «хозяину», это, конечно, никого не волновало. Я была голодная. Желудок неугомонно призывал меня закинуть в него хоть что-нибудь. Хоть корку хлеба. Когда я попыталась намекнуть об этом Виктору, мужчина с бесстрастным лицом заявил, что время обеденного перерыва еще не настало. Мне кажется, этот дом полон садистов.
В итоге покончив с «уборкой» я вернула чистящие принадлежности на свое законное место и не нашла ничего другого, кроме как пойти бродить по этому огромному дому. Минут десять я пыталась найти неуловимого дворецкого, затем еще минут пятнадцать просто без цели бродила туда-сюда. Меня не покидало сильное желание бросить все и уйти отсюда на фиг. Я была тут совершенно чужая. Как инопланетянин, которого случайным образом занесло на эту красивую планету почему-то битком набитую жестокими созданиями.
Экскурсия моя продлилась около получаса. И первое, что стоит отметить, тут очень пустынно. Нет и капли намека на уют. Знаете, как в музеях. Вроде все красиво, помпезно, завораживающе, но пусто или даже угнетенно. Кругом царит какая-то бездушная атмосфера. Второе – это отсутствие других жильцов. Единственные, кто мне периодически попадался на глаза, это прислуга. Я насчитала всего три девушки. И все трое очень странно на меня смотрели. Словно я диковинный зверек, которого приобрели на ярмарке. Хотя я уже сравнивала себя с инопланетянином. Разница, в принципе, не велика.
* * * *
Я с трудом дожила до обеда. За всю жизнь я еще никогда не была так рада еде. Но когда мы сели за стол, аппетит резко пропал. Все мои попытки заговорить с кем-то из прислуги оканчивались фатальным фиаско. Единственное, что мне удалось выудить из этой кучки молчаливых снобов, так это имена. Одну коротковолосую шатенку, которую я видела ранее, когда Виктор отдавал ей мои испачканные вещи, звали Альбина. Вторую с выражением строгой гувернантки – Мария Сергеевна. Это была молодая женщина примерно лет тридцати, хотя глядя на нее можно было подумать, что в душе ей уже все семьдесят. И третья, миниатюрная девушка-мышка, представилась Полиной. Но как бы они ни отличались друг от друга, в одном были едины: смиренный взгляд и безэмоциональные лица. Роботы, честное слово.
Когда с унылой трапезой в полном молчании было покончено, вся прислуга быстро разбрелась по дому, возвращаясь к работе. Не представляю, как эти люди выглядят в обычной жизни. Хотя если задуматься, они очевидно проводят здесь все свое время и скорее всего вообще не имеют личной жизни. Грустно все это, как ни крути.
В отличие от остальных у меня работы не было. Так как проснулась я гораздо позднее всех, мои утренние обязанности уже были выполнены, а Ян так и не объявлялся. Поэтому-то я и решила остаться на кухне вместе с Жераром. Даже несмотря на то, что мужчине это не очень нравилось. Наплевать. Если я не смогу растормошить в этой обители призраков хоть кого-то, то точно помру от скуки.
Я сидела на кухонном гарнитуре, болтала ножками как пятилетний ребенок и поедала изумительное воздушное пирожное приготовленное Жераром. Как выяснилось позже, Жерар носил вполне обычное русское имя – Олег – и начинал свою карьеру как все простые смертные. С малого. Выучился на повара, затем подрабатывал в недорогих кафешках, барах. Позже, когда обзавелся опытом и некоторыми связями перебрался в более дорогие заведения, а потом и в престижный ресторан. Несмотря на присущую почти всем профессионалам своего дела самоуверенность, Жерар выглядел как самый обычный мужчина средних лет. Не было в нем ни изюминок там всяких, ни дурацкого вымышленного акцента француза, которым нередко любят пользоваться люди создавая себе образ высокородного иностранца. Повар был невысоким, коренастым. Я бы даже сказала, подтянутым. Русые не слишком длинные волосы уложенные лаком под поварским колпаком, карие глаза, нос с горбинкой. Если бы я встретила его на улице, ни за что бы не поверила, что он именитый повар.
Подумав некоторое время, мужчина сам предложил мне чай, когда понял, что ему не удастся выгнать меня с кухни. А потом еще несколько минут пытался согнать меня со столешницы и отправить за стол. Но в итоге с выражением полной обреченности сдался. Сказав, что еще никогда не встречал настолько упертой и невоспитанной девицы. Я лишь мило улыбнулась ему, не переставая нахваливать его кулинарные способности. Это была не лесть, Жерар действительно готовил божественно. И, кажется, моя довольная ребяческая физиономия все-таки смогла немного растопить лед в его сердце. Мужчина чуть улыбнулся мне, возвращаясь к готовке.
– Как давно тут работаешь? – как-то между делом поинтересовалась я.
– Года три, примерно, – ответил мужчина, профессионально шинкуя морковку. Вот как они умудряются так зверски махать ножом и при этом не попадать себе по пальцам? Кулинарию только за это уже можно причислять к экстремальному занятию.
– И как тебе? Нравится?
– Да, – уверенно кивнул Жерар. – Это место не лучше и не хуже ресторана, в котором я работал до этого, – он подумал несколько секунд, а затем с усмешкой добавил: – По крайней мере, здесь не меняется контингент посетителей и не приходится иметь дело с избалованными знаменитостями или детками богатеев, которые решили, что мясо плохо прожарено, или салат мало посолен.
– Странное заявление для человека, который учился на повара, – я ехидно сузила глазки. – Ты ведь с самого начала должен был понимать, что тебе придется иметь дело с таковыми. К тому же сейчас ты все так же работаешь на богатеев.
– И то верно, – Жерар отвлекся от готовки и повернулся ко мне, опершись ладонью о столешницу. – Понимаешь, моя работа здесь это лишь временное занятие. На самом деле я хочу открыть свой ресторан.
– Предсказуемо, – скривилась я.
– Осуждаешь?
– Вовсе нет. Просто об этом мечтает чуть ли не каждый второй повар на планете.
Жерар тихо рассмеялся:
– Согласен. А вот ты, например, о чём мечтаешь?
– Я-то? – я облизала ложку, прожевывая очередной кусочек пирожного, и мечтательно подняла глаза вверх.
– Ага, ты-то, – кивнул мужчина.
Свалить из этого дома и больше никогда не встречаться с Яном… Думаю, эта мечта была бы самой правдивой, но, конечно же, я не стала ее озвучивать и просто пожала плечами:
– Не знаю… Может, стать писателем.
Жерар вытянул лицо в откровенном удивлении.
– Серьёзно?
– Ну да, а почему бы и нет. Мне нравится писать.
– Неожиданно… – повар как-то двусмысленно покачал головой.
– А чего ты так удивляешься? – я даже обиделась. – Хочешь сказать, что простушка из болота не способна постичь все тонкости писательского мастерства и прославиться?
– А ещё говоришь, что у меня мечта предсказуемая, – усмехнулся Жерар и вновь вернулся к своему занятию. – Слава штука переменчивая. Сегодня у тебя есть всё, а завтра – ничего.
– Да не в славе дело-то! – я попыталась быстро исправиться. – Писателем я хочу стать в первую очередь не потому, что хочу славы и много денег. Вот ты, например. Ты любишь свою работу?
– Конечно! – с большой охотой ответил Жерар.
– Вот и я люблю писать, фантазировать, создавать какие-то миры, истории. Я хочу заниматься этим по жизни, а деньги… деньги – это всего лишь приятное дополнение к любимому творчеству. Сейчас я не получаю денег за свою работу, но я счастлива, когда находятся люди, которым не просто интересно мое творчество, они увлекаются им не меньше моего. Требуют продолжения какой-либо истории. Создавать что-то и делиться своими чувствами и эмоциями с теми, кому это нравится. Вот чего я хочу.
Жерар снова повернулся ко мне, долго и задумчиво рассматривал мое лицо, а затем так добродушно улыбнулся, что я и сама невольно ответила ему улыбкой.
– Кажется, я тебя понял, – кивнул мужчина. – Это хорошая мечта. Мне нравится.
– Говоришь так, словно купить ее собрался, – усмехнулась я.
– А у тебя уже есть готовые работы?
– Да, есть кое-что… но над каждой из них ещё трудиться и трудиться.
– Знаешь, – Жерар положил нож, обтер руки об свой фартук и сел за кухонный стол напротив меня. – Я иногда читаю какие-нибудь книги, когда есть свободное время. Мог бы и твои полистать на досуге.
– Не-ет, – я отхлебнула чай, отставила в сторону пустое блюдце с чашкой и спрыгнула со столешницы. – Это плохая мысль…
– Почему? – удивился повар.
– Я же говорю, они еще очень сырые. Там работы вагон и маленькая тележка.
– Но ты же кому-то уже давала их читать.
– Да. Давала, но то были любительские сайты. К тому же люди, читающие мои работы, совершенно меня не знают и в глаза даже не видели.
– Ну, я тоже тебя толком не знаю, – повар спешно поднялся со стула, когда понял, что я собираюсь уходить. – Ты боишься критики?
– Нет, критики я не боюсь, просто… – как сказать, что все мои работы остались на жестком диске, который сейчас у моего друга вместе со всеми моими вещами? Как сказать, что я не могу просто позвонить ему и попросить принести этот несчастный жестяк, что я не могу покинуть этот дом, потому что заключила странную сделку с хозяином этого дома? И что этот самый хозяин устроил мое отчисление и увольнение, и вообще испоганил мне всю жизнь просто потому, что я совершила какую-то глупость. Резко становится так грустно. Я хочу вернуться к своим друзьям. Хочу вернуться к своей нормальной жизни. Просто учиться на этого чертового журналиста, просто работать, просто жить… Достало это постоянное напряжение.
– Ты чего? – Жерар заглянул мне в глаза, когда увидел, как я резко погрустнела. И клянусь, в его выражении было столько беспокойства!
– Да нет, – быстро исправляюсь, натягиваю самую позитивную улыбку и качаю головой. – Всё нормально. Давай как-нибудь в другой раз. Потом.
Мужчина отстраняется, подозрительно смотрит на меня.
– Ладно. Пойду, займусь чем-нибудь, – я машу озадаченному повару рукой и быстро ретируюсь с кухни. Эту тайну я унесу с собой в могилу. Все равно толку от высказанной правды будет ноль. В лучшем случае меня просто пожалеют, в худшем – подумают что вру. Хотя Жерар и не настаивает.
Следующий остаток дня не нахожу ничего другого, кроме как помогать прислуге. Как-то удается немного сдружиться с Полиной. Какое-то время помогаю ей протирать пыль со всех вертикальных поверхностей. Затем бегаю хвостиком за Виктором, донимаю вопросами Жерара. Ничего не могу с собой поделать. Скучно тут. И первый и второй явно не привыкли к такому настырному поведению прислуги, но никак не проявляют раздражения. Сдержанно и коротко отвечают на все мои вопросы.
Во время своих скитаний по дому я как-то случайно забрела в большой зал по виду напоминающий концертную аудиторию. Правда, с очень малым количеством сидячих мест. Пытаться описать все великолепие помещения выполненного в уже привычном винтажном стиле даже не стану. Добавлю лишь, что столько антиквариата и света я еще нигде не видела. Хотя, что я вообще видела в своей жизни? Но больше всего мое внимание привлек рояль благородного белого цвета. В его лакированной идеально гладкой поверхности можно было без труда рассмотреть свое отражение. Даже не представляю, кто мог бы на нем играть. Уж точно не Ян… Хотя-я… Да не-е-е, бред. Этот самодовольный тип за роялем? Быть не может!
Хочется поднять крышку, попробовать что-то вспомнить со времен музыкальной школы, которую я окончила, по правде говоря, с горем пополам. Только училась совершенно по другому профилю. Основным предметом у меня была скрипка (надо заметить, не самый легкий инструмент), а фортепиано занималась лишь по часу в неделю, как на дополнительном инструменте. Но в итоге замираю перед инструментом как статуя. А вдруг сломаю чего, или оставлю отпечаток? Ян меня потом убьёт… На фиг, на фиг! Просто разворачиваюсь и ухожу.
Чувствую усталость, когда возвращаюсь в свою комнату. Недосып и плодотворная работа берут свое. Решаю, что неплохо бы было вздремнуть перед тем, как вернется тиран.
2 декабря
* * * *
Тиран вернулся в двенадцатом часу ночи. Мрачный и как всегда не в настроении. Завалился ко мне в комнату и сразу с порога начал отчитывать:
– Какого хрена ты тут разлеглась? У тебя что, работы нет?
Голос как гром среди ясного неба. Я вздрогнула, продрала глаза, сонно посмотрела на парня и, матерясь про себя самыми последними словами, начала сползать с кровати. В этот раз я все предусмотрела, легла спать прямо в платье. Правда, оно изрядно помялось, и пучок на голове весь растрепался, что не ускользнуло от глаз моего «хозяина».
– Кто тебе разрешил лечь спать?
Молчу, тру тыльной стороной ладони почему-то чешущийся правый глаз.
– Посмотри на себя, чучело. Это рабочая форма, а не твоя личная пижама, – язвительное и резкое. Вот откуда в одном человеке столько желчи?
Делаю шаг к большому зеркалу на подставке и с нескрываемым интересом разглядываю в отражении сонную, растрепанную девку. Чучело? Ладно, от соломенной куклы с кукурузных полей во мне действительно сейчас что-то есть.
– Что ты молчишь? Язык проглотила? – парень сложил руки у груди и припечатал меня к полу недовольным взглядом.
– А что говорить-то? – небрежно пожимаю плечами, не смотрю ему в глаза. – На любой мой протест или оправдание ты обольешь меня еще большим дерьмом. Так что я лучше помолчу.
Ян не меняется в лице, через мгновение нервно цокает и прибавляет:
– Собирайся.
– Куда?
– На кудыкину гору! – ой, кажется, я его еще больше взбесила. – Собирайся!
– Хорошо-хорошо, – устало киваю и бреду к выходу из комнаты. Вещи, должно быть, уже высохли. – Зачем же так орать-то…
– И поживее, – прибавляет парень, выходит следом за мной, хлопает дверью и отправляется в свою комнату. Она, кстати, в паре шагов от моей. Видимо для того чтобы «личная прислуга» всегда была под рукой.
Через пять минут я уже готова. В привычной борцовке, спортивках, кедах и кожаной куртке. Волосы распущены. Стою в холле, дожидаюсь Яна. Парень появляется через минуту, переодетый. На нем черная водолазка, черные брюки, черные туфли, черное полупальто… Человек в чёрном, блин. Быстро пролетает мимо меня. Ни слова, ни взгляда. Я что, мысли его читать должна? Пожимаю плечами, засовываю руки в карманы штанов и плетусь за ним через парадные двери. Машина ожидает нас у ворот. Та же марка, но теперь «мерседес» представительского класса. Кажется, я его уже видела как-то раз. Замечаю на водительском месте какого-то мужика в строгом костюме. Не видела его раньше. Сажусь на заднее сиденье вместе с Яном, сразу понимаю, что этот мужик его личный водитель.
– Езжай ко мне на квартиру, – сухо произносит Ян и отворачивается к окну. Делаю то же самое. Блондинистая грымза. Если он сейчас постоянно такой недовольный, что же с ним в старости-то будет?
Водитель коротко кивает и трогается. Поездка проходит в полном молчании. Спустя некоторое время замечаю, что мужчина периодически поглядывает на меня в зеркало заднего вида. Пиздец! Да что со мной не так-то? Что они все так на меня смотрят? У меня что, пальма на голове растет? Хочется прямо в лоб спросить, выплеснуть копящееся раздражение, но я молчу. Прихожу к выводу, что гребаный Ян имеет странное свойство менять моё настроение в мгновение ока. Секунду назад мне было все равно, а сейчас я уже откровенно бешусь. И невозможность что-либо изменить в сложившейся ситуации раздражает еще больше.
