Текст книги "Королева бриллиантов"

Автор книги: Элен Баррингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Каким изысканным, каким восхитительным ужином угостил он спустя неделю свою гостью, любимую графиню Ламотт-Валуа, которая была так дорога сердцу благодарного кардинала. Наконец наступил вечер, и в целом мире не было таких великолепных яств, которые он не мог бы предложить главному архитектору возводимого им светлого здания его счастья и благополучия, чтобы доказать свою преданность и почтение. Нет, стол, конечно, не ломился от невиданных заморских блюд. Его преосвященство был истинным гурманом и ценил всё самое изысканное, в том числе и в еде. А мадам Жанна, хотя её вкус и не воспитывался родителями с колыбели, тоже вполне могла по достоинству оценить творчество одного из лучших поваров в Париже.

Ужин проходил в святилище «Отеля де Роган» – небольшой столовой, увешанной картинами, освещёнными канделябрами, которые когда-то принадлежали Анне Австрийской, жене Людовика XIII. Там же висел большой ковёр с изображением сцены «Колдовство Цирцеи»[4]4
  Цирцея – в греческой мифологии волшебница с острова Эя, обратившая в свиней спутников Одиссея, коварная обольстительница.


[Закрыть], который как сам кардинал, так и графиня могли изучить с большой для себя пользой. Напротив ковра стояли знаменитые часы в стиле рококо[5]5
  Рококо – стилевое направление в европейском искусстве первой половины XVIII в. Для рококо характерен уход от жизни в мир фантазии, театрализованной игры, мифологических и пасторальных сюжетов, эротических ситуаций.


[Закрыть], украшенные драгоценными камнями и бирюзой. Они достались ему из коллекции Медичи[6]6
  Медичи – флорентийский род, игравший важную роль в средневековой Италии.


[Закрыть] и давно стали предметом зависти всех французских коллекционеров. Столовое серебро, стекло, фарфор – всё было доведено до совершенства, а стулья для гостей поражали своим королевским великолепием.

Гостей, а не гостью, ибо когда мадам Жанна впорхнула в комнату в своём розовом парчовом платье, то её сопровождала фигура человека, появление которого вначале удивило, а потом привело в восторг хозяина. Это был «Великий кофта» собственной персоной. Но пришёл он, конечно, не по личной инициативе. Дело в том, что днём у него состоялась встреча с графиней, и в ходе дружеской беседы маг недвусмысленно выразил свои намерения.

Всё происходило в маленьком домике в предместье Сен-Антуан, где Калиостро неожиданно появился утром, когда Жанна сидела у себя в очаровательном неглиже, проверяя счета в маленькой книжке в атласном переплёте, украшенной по углам большими жемчужинами. Эта книжка казалась слишком элегантной и дорогостоящей для такой прозаической вещи, как простые цифры. Но разве не должны привлекательно выглядеть записи благотворительности кардинала, будущего министра двора его величества? Некоторое время назад королева в одном из своих писем, переданных через Жанну, снизошла до просьбы к кардиналу помочь немного в благотворительной деятельности. Вполне естественное и весьма похвальное движение души, на которое он с радостью и с привычной для него щедростью ответил. В книжке хранился полный список всех его деяний.

Глядя на цифру, графиня даже почувствовала лёгкую дрожь. Большую часть этой суммы составляла арендная плата за её домик. А куда ещё с большей пользой можно направить деньги, выделенные на благотворительные цели? Роскошное бело-розовое нижнее бельё, плотно, облегающее её точёную фигурку, она приобрела тоже на деньги из этого источника, а также атласные туфельки с блестящими застёжками. Это был её личный счёт. Никто об этом ничего не знал – ни муж, ни Вилетт.

Жанна настолько была поглощена подсчётами, что ничего не слышала, пока в комнату не вошла Финетт, ведя за собой «Великого кофту» в современном модном костюме.

   – Мадам, ваш покорный слуга. Как приятно, однако, видеть такую даму, как вы, за работой, когда другие женщины нежатся в этот час в кровати и попивают горячий шоколад. Я отсюда вижу, что это за книга. Вас, насколько я понимаю, очень интересуют цифры.

Жанна, покраснев, быстро захлопнула книжку.

   – Но не в этом заключается цель моего визита, – продолжал граф, устраиваясь поудобнее на стуле. – Так как мы здесь одни, то не мешкая можем перейти к делу. С того самого вечера, когда я с вашей племянницей консультировался у Высших таинственных сил от вашего имени и имени монсеньора кардинала по поводу его грядущей судьбы, я неоднократно слышал как от него самого, так и от других, что он передал мне маленький счёт на пятьдесят луидоров за оказанные услуги. Вы грациозно вложили эту бумажку мне в руку и запечатлели на моей щеке поцелуй. Я, конечно, был этим весьма польщён, но такая подачка меня отнюдь не удовлетворила.

   – Месье, но ведь вы просили за свои услуги именно такую сумму, – твёрдо сказала Жанна. В его тоне она чувствовала скрытую угрозу, но быстро взяла себя в руки и решила ни в чём не уступать. – То, что вы просили, я заплатила, и дело с концом. Хотя, конечно, я всегда готова вам услужить, помочь в осуществлении ваших высоких замыслов на благо всего человечества.

   – С концом, говорите? Мадам, вы, однако, ни словом не обмолвились о важности связанных с этим дел. Неужели вы на самом деле искренне считали, что такой мозг, как у меня, не сможет догадаться о сути тех «ключей», что содержались в ответах, которые я должен был дать кардиналу? Думаете, мне неизвестно, кто такая «почтенная женщина, заслуживающая быть величайшей»? О какой «благодарности великой дамы» шла речь? Молчите? Я-то знаю.

Жанна ещё больше побледнела и вся напряглась, но промолчала. Пусть её противник откроет все карты.

   – Ну, а подвиг мужества и самопожертвования, который должен снискать славу и честь монсеньору? Неужели вы считали, мадам, что человек, который мне всегда доверял, советовался, обсуждал свои планы, вдруг лишит меня доверия? Нет, вы жестоко ошиблись. Он говорил мне всё, рассказывал о своих надеждах, упованиях и страхах. Ещё тогда, в любой момент я запросто мог разорвать всю сотканную вами сеть.

Это была ложь, но первый его выпад удался. Она знала, какое влияние имеет этот пророк и маг на де Рогана, и поверила ему. А кто бы на её месте не поверил? Жанна сидела, окаменев, словно статуя, чувствуя, какая сумятица сейчас царит у неё в голове. Ей следовало бы это предусмотреть. Неужели он ему всё рассказал? Но что именно? Слишком мало или, напротив, слишком много? Калиостро известны отношения с королевой? Знает он об этом обмане? О её знакомстве с Вилеттом?

   – Не могли бы вы сказать, месье, что именно вам известно? – наконец вымолвила графиня, не надеясь, конечно, услышать от него правду. Какой смысл мне противостоять такому могучему интеллекту?

   – Думаю, вы правы, мадам, – ответил он, наградив её улыбкой, подчёркивая тем самым своё умственное превосходство. – Я знаю всё, что знает кардинал, и даже чуть больше, и этого я добился исключительно благодаря своему усердию и прилежанию. Ну, например, ваше положение при дворе. В этой связи могу только сказать, что в числе тех женщин, которым требовалась моя помощь для сохранения молодости, свежести цвета лица и точёной фигурки, была и мадемуазель Эссиньи, которую вы называете Олива. А дамы обычно склонны многое доверять людям, помогающим им в важных делах.

   – Ну, этим вы меня не испугаете, – резко ответила Жанна. Да, она как-то принимала участие в полночных шалостях нашей компании, и только. Как правило, я держусь подальше от таких женщин, как она.

   – Естественно. Но знания, которыми я обладаю, позволяют мне из разбитых кусочков стекла выложить целую мозаику, и я могу связать те невинные ночные шалости, в которых мадемуазель Эссиньи принимала участие, с кое-чем другим. Ну да ладно. Давайте прекратим эту бесполезную перепалку, мадам, для чего терять зря драгоценное время? Сегодня вечером вы ужинаете с монсеньором, и у вас с ним есть какая-то тайна, неизвестная мне. Вы изрядно поохотились в моих охотничьих угодьях и выкачали у этого человека немало денег, которые в противном случае могли оказаться в моём кармане. А если возникнет какой-нибудь громкий скандал. Он его погубит. И в один прекрасный день мой главный источник доходов иссякнет.

Вдруг он изменил тон.

   – Предположим, я расскажу монсеньору о мадемуазель Эссиньи. Видите, я с вами откровенен. Я вовсе не желаю, чтобы его втянули в скандал, который его разорит.

В его голосе появились угрожающие нотки. Но Жанна, собрав всю волю в кулак, бесстрашно смотрела прямо в глаза Калиостро, хотя сердце у неё учащённо билось. Что скажет по этому поводу Вилетт? Муж?

– Месье, я вижу, что ошиблась. Но поверьте, я не имела понятия о тесных отношениях, связывающих вас с монсеньором. К тому же я и не предполагала, что такому богатому человеку требуется докучливый кредитор. Знай я об этом прежде, то поступила бы иначе. Прошу меня простить. Будем же откровенны до конца друг с другом. Нельзя губить друг друга :– какой в этом интерес? Поверьте, дело о бриллиантовом ожерелье зашло так далеко, что малейшее несогласие между участниками, малейшая ошибка означают гибель для всех, в том числе и для кардинала. И не забывайте о том, что вы сами оказывали мне помощь. За услуги я заплатила вам пятьдесят луидоров, и мне, к сожалению, придётся, если возникнет такая необходимость, назвать и ваше имя среди соучастников.

Эти слова застали графа врасплох. Калиостро не ожидал такого удара, и теперь даже восхищался находчивостью этой женщины. Она права. Для чего ему втягиваться в политические интриги де Рогана? Это пахнет Бастилией. Никакой выгоды здесь не получишь – одни неприятности.

Но вдруг его озарило. Бриллиантовое ожерелье? По Парижу давно ходили слухи о том, что Бёмер предлагал свой шедевр королеве и королю, но получил отказ. А что, если Жанна облюбовала другую, неполитическую тропинку? Что, если во всём этом завязаны деньги, целое богатство?

Помолчав с минуту, он пошёл по другому следу.

   – Ах, бриллианты Бёмера. Да, я слышал эту историю от монсеньора. Пожалуй, есть смысл выслушать вашу версию.

Этих слов было вполне достаточно. Рыбка проглотила наживку. Если у неё прежде и были кое-какие сомнения, то теперь они исчезли. Калиостро мог раздавить её, если только она не сможет уговорить его повременить, не губить её сразу. Ей стало ясно, что де Роган мог сообщить ему только то, что ему самому известно.

Ценой невероятных усилий взяв себя в руки, Жанна поведала всю историю с такой впечатляющей убеждённостью, на которую только была способна. Королева во что бы то ни стало желает получить ожерелье. Кардинал выступает гарантом денежных взносов. За это он получит своё вознаграждение – двор вновь осыпет его своими милостями со всеми вытекающими отсюда последствиями, про опалу все вскоре позабудут. Он сможет стать министром или даже премьером.

   – А когда принц с помощью королевы добьётся высокого положения, вы сможете выдвинуть свои собственные условия им обоим. Так? Лично я не стану против этого возражать, мой друг.

Он бросил на неё пронзительный взгляд. Судя по всему, эта дама затевает весьма опасную игру.

   – Милая история, мадам, она красит любую женщину. Но какова здесь роль, отведённая мадемуазель Эссиньи? И как объяснить результаты проведённого мной расследования в отношении вашего положения при дворе? Я о многом слышал. Различные мелкие, полезные, конечно, услуги, но ничего о вашем личном знакомстве с королевой.

   – Об этом никто не знает, – пробормотала она. Это – большой секрет. Ну а что касается Эссиньи, то речь идёт только о том вечере шалостей. Больше ничего.

Он подумал, потом сделал первый выпад, как опытный фехтовальщик.

   – Я выслушал вашу ложь. Теперь послушайте правду. Вы действительно хотите заполучить бриллиантовое ожерелье. Кардинал глуп, как пробка, но он не вор, и вы это знаете. Даю вам десять минут на размышление. Потом...

   – Что потом?

   – Я пойду прямо к кардиналу и перескажу ему свою версию всей этой истории. Он примет меня с распростёртыми объятиями. Игра завершилась, мадам. Вам – мат!

Он вытащил из жилетного карманчика часы.

Она знала, что ей – мат. Ему удалось её победить. С минуту Жанна сидела, чувствуя полную беспомощность. Но она обладала неисчерпаемыми запасами внутренней энергии и никогда не признавала своего поражения. Её мозг лихорадочно работал, и решение пришло. У неё нет выбора. Такой человек, как Калиостро, может пригодиться, может стать полезным союзником, а помощь может понадобиться в любой момент. Всего не предусмотришь.

   – Да, вы одержали надо мной победу, но хочу сказать: может, это и к лучшему.

   – Рад слышать это, мадам, – сказал он, вежливо поклонившись.

Графиня бесстрастно продолжала:

   – Может, всё это и к лучшему, ибо дело очень опасное. Ну-ка, подвиньтесь поближе, я должна перейти на шёпот.

Он был вполне доволен. «Ключ» у него в руках. Теперь ей нет никакого смысла его обманывать. Когда он слушал её откровения со всеми подробностями, то лихорадочно размышлял, к какой из сторон примкнуть. Конечно, к той, которая больше заплатит.

Закончив свой рассказ, Жанна, выпрямившись, застыла. Она спокойно, без всякого волнения глядела на него, как добровольный доносчик. А он не скрывал своего восхищения.

   – Какой замечательный заговор! – медленно, растягивая слова, произнёс он. – Просто чудесный! Я отдаю должное вашему гению, мадам. Должен откровенно признаться вам, что мне, Калиостро, стыдиться было бы нечего, родись такой дерзкий план в моей голове. Я не перестаю восхищаться вами. Мы вместе смогли бы завоевать весь мир. Если бы только вы одна были замешаны в этом деле...

В её глазах вспыхнула надежда.

   – Мой муж и Вилетт – простые помощники. Мы с вами сможем сделать с ними, что угодно.

Калиостро не слушал.

   – Я знаю, какова цена этого ожерелья. Об этом все говорят открыто. Так что нам лучше подписать договор. Каковы ваши условия?

Он уставился на неё холодными глазами. Она почувствовала, что утраченный дух крепнет, возвращаются силы, и в голове – прежняя ясность. Теперь она снова ощущала себя отчаянным дуэлянтом, готовым скрестить шпагу с противником.

   – Я готова согласиться со всеми вашими требованиями, – твёрдо сказала Жанна. – И я не стану искать другого выхода. Назовите ваши условия.

   – Половина выручки за проданное бриллиантовое ожерелье. Этого, конечно, недостаточно, чтобы возместить мне все убытки за предпринятые усилия по лишению монсеньора его состояния. Вы – очень смелая женщина, а я всегда ценю в людях мужество, в противном случае мои условия были бы иными. Подпишите бумагу, и всё, надеюсь, обойдётся. Сегодня вечером я приму участие в ужине в «Отеле де Роган» и там поддержу вас во всём. Я никогда не подвожу друзей.

Калиостро, взяв её перо с маленького позолоченного бюро, на листе бумаги набросал несколько строк.

Жанна, внимательно их прочитав, холодно сказала:

   – Не ждите комплиментов, месье. Я подписываю только потому, что должна это сделать. Но я буду неукоснительно выполнять все принятые на себя обязательства. Скажите, какова цель вашего визита сегодня вечером?

   – Я хочу собственными глазами увидеть ожерелье. А также постараться всё выведать о вашем сообщнике, которого не знаю. Видите, я откровенен с вами. Я стану вашим другом, стоит только вам захотеть. Могущественным другом.

   – Согласна. Я буду вам во всём доверять. Заезжайте за мной сегодня вечером. А теперь прекратим боевые действия. Если вы можете дать мудрый совет, я готова внимательно выслушать. Я была не права, что так долго пренебрегала вами и вашей помощью. Как можно – пренебрегать человеком, в руках которого нити всех парижских марионеток. Да, я совершила серьёзную ошибку.

Она поставила свою подпись. Он подхватил бумагу, сложил её и сунул в карман. Затем весело улыбнулся.

   – А теперь, мадам, я должен доверить вам свой маленький секрет, ибо среди истинных друзей ничего не скрывают. Монсеньор не открывал мне вашей тайны. Он хотел, правда, мне кое-что рассказать, был на грани откровенности, несколько раз испытывал меня – достоин ли я его доверия. Тогда, вполне естественно, я заставил активнее работать свой мозг, результаты моей умственной деятельности теперь вам хорошо известны. Должен ли я ещё раз напоминать вам, что лучше доверять Калиостро, чем вводить его в заблуждение?

Если бы перо в её руке вдруг превратилось в острый стилет, она бы с радостью его вонзила ему в сердце. Только сейчас Жанна поняла, как он обвёл её вокруг пальца: мужской разум восторжествовал над женской глупостью. Что ж, придётся Вилетту свести с ним счёты за неё, Жанну. Ярость захлестнула её, но она совладала с собой. Графиня мягко улыбнулась в ответ, взяла его руку и нежно сжала её ладонями.

– Ах, месье, ну что у меня есть, посудите сами, против вашего интеллекта. Прошу вас, не заставляйте меня до конца испытать всё унижение, которое лишь усиливается таким позорным провалом. Лучше посоветуйте, как поступать дальше, ведь вы знаете всё на свете. Я приветствую вашу победу! Заметили ли вы в моём рукоделии спущенные петли? Говорите, говорите откровенно. Критикуйте!

Жанна всё рассчитала точно. Маг, засмеявшись, заурчал, как довольный кот. Да, да, он непременно посоветует. Прежде всего она должна сообщить монсеньору, что сложившиеся обстоятельства заставили её оказать полное доверие «Великому кофте».

Разговор далее пошёл на дружеской ноге. Он рекомендовал ей мадемуазель Оливу отправить подальше, скажем, в Марсель, чтобы её безответственная болтовня не испортила всей затеи.

   – Эта женщина опасна, потому что обожает сплетничать.

Калиостро поинтересовался, каким образом они собираются продать бриллиантовое ожерелье. Жанна призналась, что, несмотря на её протесты, муж с Вилеттом намерены его разобрать («...а это довольно трудоёмкая и долгая процедура», – добавила она), а потом все камни переправить в Лондон и Амстердам для продажи в розницу.

   – Поэтому у нас будет достаточно времени, чтобы обо всём договориться, – закончила графиня, перемешав с такой поразительной находчивостью правду с вымыслом, что даже Калиостро ей поверил.

Наконец, он ушёл. Когда дверь закрылась, она уставилась в стену. Сейчас её больше всего заботило собственное будущее. Если бы Калиостро видел её сейчас, то оценил бы её жизнь в гораздо меньшую сумму, чем половина стоимости бриллиантового ожерелья. Пока она спасена. В глубине души Жанна радовалась, что этот страшный человек согласился отсрочить смертельный удар. Какой, однако, глупец! Теперь ей гораздо легче маневрировать. Постепенно приходя в себя, она потянулась к перу.

«Ваше высочество! Сегодня, когда я приеду к Вам на ужин, то привезу с собой «Великого кофту». Я открыла ему нашу маленькую тайну, чтобы мы с Вами могли пользоваться его ценными советами. Этот шаг был просто необходим. Вы же знаете, что его советы порой дороже золота, и не станете упрекать меня в опрометчивости. К тому же он провидец, предугадывает будущее, и его способности просто меня поражают. Остаюсь преданная Вам Ж.».

Она отправила послание, а сама снова предалась мрачным размышлениям.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Когда Жанна с Калиостро вошли в столовую, монсеньор был весел, оживлён и порхал, словно бабочка. На графине было розовое шёлковое платье с буфами[7]7
  Буфы – пышные складки на женских рукавах и юбках.


[Закрыть] и кринолином, тонкие кружева на коротких рукавах открывали взору красивые полные руки. Чёрные волосы были собраны в замысловатую высокую причёску, напудрены, украшены розочками и разноцветными перьями. На корсаже платья красовалось китайское украшение: две розовые вишенки, свисавшие с нефритовой веточки с аккуратными листочками. Пальцы её были унизаны золотыми кольцами, лицо сильно нарумянено, полные губы вызывающе накрашены. Если бы только сердце его преосвященства не было уже занято... Эта мысль мелькнула и в голове Калиостро, от внимания которого не ускользала ни одна мельчайшая деталь. Его ремесло – это прежде всего наблюдательность.

Сидя за столом при горящих восковых свечах, гости наслаждались изысканными яствами. Вдруг Калиостро сказал:

   – Мадам, насколько я знаю, монсеньору будет приятно услышать, что его друзья теперь заодно и вы мне целиком доверяете. Скажите, что вам потребовался мой совет, и вы его от меня получили.

   – Я сказала монсеньору, – произнесла Жанна с улыбкой, – о том, что чувствую. Мне показалось, что у меня появилась путеводная звезда, которая поведёт меня вперёд и поможет избежать множества препятствий. Ваше высочество, ничто нельзя скрыть от Учителя мудрости. Он немедленно обо всём догадывается. Должна сказать, что отныне не сделаю ни шага без «Великого кофты».

Де Роган был просто очарован её словами. Он всегда рассчитывал на поддержку сверхъестественных сил, которыми распоряжался Калиостро, на его мудрость, и повиновение ему Жанны, по сути дела, было последним шагом в завоевании мага. Он захлопал в ладоши.

   – Если бы знать, что и моя дама это полностью одобряет, моему блаженству не было бы предела! Ах, дорогой друг, может, наступит такой день, когда я, сидя у кормила государства, буду вдохновляться в своих действиях вашей великой мудростью, и это вдохновение передастся ей, моей возлюбленной, вдохновение, полученное от мудреца, который никогда не кривит душой и не лжёт.

   – Да сбудутся слова ваши во имя величия Франции! – подхватила Жанна.

«Великий кофта» откинулся на бархатную спинку стула. Казалось, на него напала странная сонливость. Глаза медленно закрылись, тяжёлые веки опустились. Послышался странный голос, явно не его, таинственный, глухой, далёкий. Губы зашевелились. Две фигуры застыли перед ним, превратившись в слух.

   – Любовь королевы! Я гляжу в прошлое, вижу в королевских покоях Тюильри женщину неземной красоты, женщину, готовую управлять государством, вопреки закону, которое отодвигает её на задний план. Вот приближается великий кардинал Мазарини. Под его началом она училась искусству управления государством. Любовь и мудрость воссоединились и теперь царствуют на французском троне. Какие великие кардиналы правили Францией! Ришелье, Мазарини. И я вижу после них третьего, его имя начертано звёздами на небосводе славы. Он куда более великолепен, куда более блестящ, чем его предшественники. Он не похож на слабого короля, который находится под каблуком супруги. Нет, это человек, который может управлять и государством, и королевой. Самый великий из кардиналов – Луи де Роган! Я вижу Любовь, она правитель в Версале и Тюильри, а сердце королевы спокойно.

Голос умолк, а ошарашенный, потрясённый, но довольный принц смотрел не отрываясь на лицо Калиостро.

Наступила продолжительная тишина. Маг медленно открыл глаза, бросил взгляд на кардинала.

   – Кажется, я заснул. Прошу меня простить. Не помню, что я тут бормотал...

Вдруг лакей у двери громко объявил:

   – Месье Бёмер!

От сна Калиостро не осталось и следа, когда придворный ювелир вошёл в столовую с сияющим лицом. Он был так разряжен, словно собирался присутствовать на королевской церемонии. Кардинал с торжественным видом встал ему навстречу.

   – Позвольте представить месье Бёмера величайшему человеку нашего века – графу Калиостро. Этот великий маг, которому я целиком доверяю, выразил желание вместе с графиней де Ламотт-Валуа присутствовать при вручении камердинеру её величества вашего непревзойдённого шедевра. Позвольте графу взглянуть на него.

Низко поклонившись, Бёмер открыл крышку футляра. Он слышал все эти легенды, которые рассказывали о графе в Париже, о его сверхъестественных способностях, и сейчас находился под впечатлением от этой великой личности. Он вынул ожерелье и со счастливым видом направился к Жанне.

   – Позвольте, мадам, – сказал он и ловко защёлкнул у неё на шее замочек. – Да, на ком эти бриллианты могут чувствовать себя на своём законном месте! – сделал он комплимент и, отойдя на шаг, стал любоваться своей работой.

Жанна стояла перед большим узким зеркалом, в глазах у неё рябило от сияющих камней, которые, казалось, отбрасывали язычки пламени. В этом украшении графиня была просто великолепна. Почувствовав ожерелье на шее, Жанна на несколько секунд словно опьянела. Ей не хотелось с ним расставаться. Она глубоко дышала, грудь её плавно вздымалась вместе с рядами бриллиантов, султанчиков, подвесок. Они отбрасывали яркие лучики, переливались всеми цветами радуги, их вспышки озаряли всю комнату.

Жанна стояла, не чувствуя под собой ног, в каком-то экстазе. Вдруг до неё донеслись лёгкие шаги, стук в дверь. Лакей исчез и вернулся в сопровождении человека, который всем своим надменным видом говорил, что ему не раз приходилось присутствовать при встречах самых знатных лиц.

   – Именем королевы!

Это был месье Лекло. Кардинал уже был знаком с этим нарочным королевы, доставлявшим письма, наполнявшие всё его существо несравненным блаженством.

Графиня быстро сняла с шеи ожерелье. Разве можно при свидетелях надевать на себя то, что по праву полагается носить одной королеве?

   – У всех прошу прощения, – вымолвила она, передавая украшения Бёмеру.

В комнате воцарилась мёртвая тишина. Ювелир с торжественным видом, осторожно положил бриллиантовое ожерелье в футляр и протянул кардиналу. Тот величаво вышел вперёд, как и полагается представителю семейства де Роганов и князю Церкви.

   – Месье Лекло, – начал он не менее торжественно, – имею честь передать это бриллиантовое ожерелье вам. Её величество оказала честь месье Бёмеру, согласившись приобрести у него этот шедевр. Я, как и все её смиренные слуги, выражаю надежду, что оно будет ещё много-много дней украшать самую прекрасную и самую грациозную королеву мира.

   – Монсеньор, я с большим удовольствием передам ваши добрые слова её величеству и хочу искренне поблагодарить вас за оказанное мне доверие. Мадам, месье!

С каждым произносимым словом месье Лекло отвешивал низкий поклон, пятясь к двери. Дверь растворилась и закрылась. Теперь до них доносились лишь звуки удаляющихся шагов королевского камердинера и сопровождавшего его лакея.

Всё, ожерелья теперь с ними не было.

   – А теперь позвольте признаться вам, месье Бёмер, – сказал кардинал, задыхаясь от счастья, – что я собственными глазами видел её величество, и она выразила полное одобрение нашей сделке.

Ювелир был на седьмом небе. Он постоянно кланялся, довольно потирал руки. С трудом ему удалось расстаться со славной компанией своих благодетелей. Когда он наконец ушёл, вся троица поздравила друг друга с триумфальной победой. Все весело смеялись.

Когда Жанна вернулась домой, её в домике ждал только муж.

   – Как великолепно сыграл свою роль Вилетт! – сказала она, не в силах сдержать возбуждения. – Ах, какая сцена!

   – Сейчас он во весь дух мчится к границе. Я тоже уезжаю через час. Встретимся в Амстердаме. Тебе тоже советую: не теряй ни минуты, если тебе дорога жизнь. Уезжай завтра же утром.

Она с величайшим презрением пожала плечами.

   – Ты трус! Если я останусь, то ещё смогу подоить кардинала. Первый взнос нужно сделать лишь через полгода, а до этого времени всё будет шито-крыто. Но хочу поставить тебя в известность. На чистом небе всё же появилось тревожное облачко, но это не моя вина. Просто невезение.

Она кратко рассказала о присутствии Калиостро на ужине у кардинала.

   – Я знаю, что он чертовски умён, этот граф, – сказала она. – Можно считать чудом, что он решил почему-то ждать и не нанёс вовремя разящий удар. Оставь мне бриллиантик для него, не то будет беда. Я не стану портить ему настроения, но когда произойдёт взрыв и всё откроется, я напишу письмо из Лондона, в котором во всём обвиню его. Неужели этот старый плут считает, что может надуть меня? Ему ещё повезёт, если удастся сохранить свою жизнь.

   – Пошёл он к черту! – воскликнул Ламотт. – Ну-ка поцелуй меня. Никогда ещё ты не была такой красивой. Ты сотворила чудо! Сделала нас богатыми людьми. Теперь только не будь дурой и не иди не неоправданный риск. Ну всё, я пошёл...

Итак, ожерелья больше не существовало. Теперь оно никогда не будет украшать шею королевы или знатной придворной дамы.

Остаётся шесть месяцев до развязки. Может, она недооценила Калиостро? Выделенный ему бриллиант так и не попал ему в руки, несмотря на все торжественные обещания...

Достойные друг друга соперники встретились в небольшом домике в предместье Сен-Антуан. Великий пророк зашёл к ней на следующий день, чтобы узнать, какова же судьба ожерелья. Ему не терпелось узнать новости. Графиня сообщила ему то, что можно было принять за истину.

Решили больше не медлить, ибо любое промедление смерти подобно, и отвезти разобранное ожерелье в Амстердам. Она скоро получит подробное сообщение и немедленно передаст слово в слово ему, Калиостро. Её муж и Вилетт, однако, были раздражены его притязаниями, хотя, конечно, высоко оценили услуги, которые он мог им теперь оказать, когда они оказались в таком серьёзном, можно сказать, опасном положении. Но всё же они согласились на делёж вырученных за бриллианты денег, и как только всё будет продано, пришлют подробнейшие отчёты.

   – Вы же понимаете, месье, что в таком деле спешка противопоказана. Если вдруг ни с того ни с сего рынок заполонят бриллианты, это, несомненно, вызовет подозрения у Бёмера. Должна ещё сказать вам, что мадам де Соуса, одна из ваших самых преданных клиенток, обладает великолепными драгоценными камнями, и здесь нам необходимо ваше сотрудничество, если вы, конечно, согласитесь. Я могу представлять интересы своих друзей. Мой муж утверждает, что её рубины в Лондоне можно продать за целое состояние, и, может, она решит расстаться с ними в обмен на наши бриллианты.

Калиостро задумался.

   – Ваше предложение, мадам, заслуживает рассмотрения. Когда моё пребывание в Париже подойдёт к концу, я смогу этим заняться. В данный момент это невозможно. Но я рассматриваю ваше предложение как доказательство связывающей нас дружбы, и такое, конечно, не забывается. Сообщите мне, как только появятся новости.

   – Само собой разумеется, месье, какие могут быть разговоры! А вы, в свою очередь, сообщайте нам об опасных подводных течениях.

Они ударили по рукам и расстались, питая, как всегда, большое недоверие друг к другу. Но сейчас, в данный момент, она могла поздравить себя с тем, что обвела вокруг пальца самого «Великого кофту», а это немалое достижение.