Текст книги "Темный Падший (ЛП)"

Автор книги: Эль Джаспер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Большие голубые глаза смотрят на меня в ответ. Я жду, когда они почернеют. Но этого не происходит.

– Ты в порядке?

Он оглядывается по сторонам, пристально смотрит на то, что его окружает, и я вижу, что он не уверен. Во всем. Он оглядывается на меня.

– Мы знакомы?

Я склоняю голову набок.

– Не знаю. Где ты был в последний раз?

– Иэн!

Мы оба поворачиваемся и видим группу из четырех молодых парней, которые направляются к нам, они приближаются чуть дальше на милю. Они говорят со скоростью девяносто миль в час с сильным акцентом, который я едва понимаю.

– Куда ты пропал? – спрашивает один из них. Он окидывает меня долгим взглядом. – Не заметил в клубе.

– В каком клубе? – спрашиваю, я хочу знать, где они были в последний раз перед тем, как похитили этого парня.

– О, американка, – говорит другой. Он высокий, довольно симпатичный, с темными короткими волосами. Лет девятнадцати. – Какой длины у тебя ноги, девочка? – спрашивает он.

Йен шлепает своего друга по затылку.

– Заткнись, ты, лошадиная задница.

Я улыбаюсь ему. Все парни начинают свистеть.

– Зона Семьдесят, – предлагает другой парень. – Ты была там?

– О, черт, я бы ее запомнил, – предлагает другой парень, кивая на мою щеку. – Ужасные чернила.

Я смотрю на него.

– Спасибо. Может быть, я была там. Побывала в нескольких местах. Где это?

– Недалеко отсюда. Ниддри-стрит, – отвечает он. – Давайте, пошли, – говорит он остальным.

Йен улыбается мне.

– Хочешь пойти со мной?

Польщенная, я улыбаюсь.

– Может быть, в следующий раз.

Мы с Йеном обмениваемся взглядами перед тем, как он и остальные уходят. Я не могу сказать, помнит ли он вообще что-нибудь о том, что и как на него подействовало, но я определенно могу сказать, что между нами что-то произошло. Сначала я поговорю с Джейком и остальными. Может быть, они смогут рассказать мне что-нибудь о том, что только что произошло.

Я смотрю, как ребята разворачиваются, проезжают милю и сворачивают на боковую улицу. Только тогда я оглядываюсь на Собор Святого Эгидия.

Он огромный. Красивый. Меня так и подмывает заглянуть внутрь, просто чтобы посмотреть, все ли там такое же рассыпчатое, как я видела… раньше. Что бы это ни было.

– Райли?

Когда я поворачиваюсь, позади меня стоят Эли, Тристан и Джейк. Сначала я смотрю на Джейка.

– Какого черта, Андорра? Что-то было внутри этого парня.

Джейк потирает подбородок.

– Да, я знаю. – Свет от уличного фонаря падает ему за спину, и все его лицо оказывается в тени. – Ангелы. Падшие ангелы. Джоди. Демоны. Злые духи. Ведьмы. – Он склоняет голову набок, глядя на меня. – Ты ведь знаешь, где находишься, не так ли? В темном прошлом Эдинбурга их полно, и они идут рука об руку. Каждый из них, естественно, был частью темного прошлого Эдинбурга. – Он пожимает плечами. – Обычно мы просто держим их под контролем.

Я бросаю взгляд в ту сторону, куда ушли мальчики.

– Ну, не все они под контролем.

– Похоже на то, – признается Джейк. – Многое изменилось с тех пор, как появились Падшие.

– Да, и, возможно, мы не так подготовлены, как хотелось бы, – добавляет Тристан.

– Что с тобой случилось? – спрашивает Эли, проводя большим пальцем по моей скуле. Сначала выражение его лица становится испуганным, затем мрачнеет. – И кто это с тобой сделал, Рай?

Я дотрагиваюсь до своей щеки. На ней синяк. Я чувствую его.

– Честно говоря, я даже не помню, как меня ударили.

Эли злится. В ярости. Он смотрит вверх и вниз по Хай-стрит.

– Я оглядываюсь, ты хватаешь того парня и тащишь его в собор. Меньше чем через минуту ты выходишь обратно.

– И выглядишь так, словно кто-то выбил из тебя всю дурь, – добавляет Джейк.

– Этот парень ударил тебя? – спрашивает Тристан. Он поворачивается, не услышав моего ответа, и направляется вслед за Йеном и его друзьями.

– Нет, подожди! – Я останавливаю его. – Тристан, это был не тот парень.

Тристан поворачивается и ждет.

Я поднимаю взгляд на Эли.

– Я в порядке. Что бы со мной ни случилось, я этого не почувствовала. А у меня бывало и похуже, и ты это знаешь. – Я смотрю на Джейка. – Не думаю, что это существо было полностью демоническим, – говорю я, а затем объясняю его появление в луже. – Оно было чертовски похоже на Джоди. Не всеми чертами, но некоторыми. И в ту секунду, когда я схватила Йена за руки… – Я замолкаю, когда мимо проходит группа из трех человек. – Как только я беру его за руки, все меняется. Мы летим… каким-то другим самолетом. Эдинбург, но не Собор Святого Эгидия, а заброшенный. Захудалый. – Я бросаю взгляд на Тристана и Эли, затем снова на Джейка. – Заброшенный. Внутри церкви все было разрушено. И повсюду слышалось хлопанье крыльев и шепот. – Я перевожу дыхание. – Они называли мое имя.

Джейк пристально смотрит на меня, черты его лица суровы. От этого я чувствую себя не очень хорошо.

– Оно видело тебя? Существо?

– Да, – отвечаю я. – Как раз перед тем, как я вытащила его из Йена и убила.

– Господи, Райли, – говорит Эли.

Джейк моргает.

– Как?

Я думаю об этом.

– Я… не знаю. Я знала, что это было внутри Йена. Его глаза стали черными как смоль, а голос, – я глубоко вздыхаю, – был не его. Когда я заставила его посмотреть на свое отражение в воде, оно… выпало. Оно застряло в воде.

– Святая вода, – предлагает Тристан. – Это не могло быть ничем иным.

– Что потом? – спрашивает Джейк.

К этому времени толпа поредела, но люди все еще обходят нас. Я понижаю голос.

– Это как будто взорвалось. Вода стала черной, как нефть. – Я смотрю на Эли. – Потом начались перешептывания, я схватила Йена и потащила его прочь. Вот тогда-то ты нас и увидел.

– Две минуты, Рай, – говорит Эли. – Вот как долго тебя не было.

Я смеюсь.

– Ну, что там? В альтернативном мире Эдинбурга? Меня не было по меньшей мере полчаса, если не больше.

К нам приближается еще одна пешеходная экскурсия – на этот раз небольшая, всего шесть человек. На женщине, ведущей экскурсию, большой черный плащ с темно-фиолетовой подкладкой. У нее копна светлых волос, собранных в высокую прическу. Проходя мимо меня, она останавливается, и наши взгляды на мгновение встречаются. Не знаю почему, но я не думаю, что это из-за моих вытатуированных крыльев. Я сохраняю в памяти ее черты. Я здесь на незнакомой территории. Я никому не доверяю. Да и вообще, сейчас.

Сейчас мы идем по направлению к замку. Мы останавливаемся в узком переулке, откуда открывается еще одна небольшая пешеходная экскурсия.

– Я, Роб Фол Кленджер, и это настоящая Мэри Кингз Клоуз, – с сильным акцентом объявляет мужчина, ведущий экскурсию. – Моя работа заключалась в том, чтобы убирать жертв чумы. Некоторые говорят, что и по сей день эти самые души бродят по Мэри Кингз Клоуз в поисках различных органов, которые могли сгнить во время болезни.

Две молодые девушки одновременно воскликнули «Фу».

Группа проходит дальше, и я бросаю взгляд на стену. Здесь тесно, темно, промозгло и пахнет смертью. Даже давно минувшей смертью. Я чувствую этот запах. Лампы отбрасывают на камень слабый оранжевый оттенок.

– Все жители умерли от чумы. Тифа. Холеры, – говорит Джейк и качает головой. – Скверные времена. – Он смотрит на Тристана. – Не хотел бы я туда возвращаться.

– Я тоже, – соглашается Тристан.

Мы продолжаем идти к замку. Мы проходим множество маленьких переходов, закрытий, выходов – чего угодно. Я ни за что не смогу запомнить их все. Их слишком много.

– Я вбежала в Собор Святого Эгидия, но это был не Собор Святого Эгидия, – говорю я.

– Это потому, что ты прикоснулась к душе, захваченной… чем бы это ни было. Оно манипулировало тобой, втягивало тебя в свой мир. Если бы ты сначала зашла в церковь, все было бы по-другому. И подозреваю, что за всем этим стоят Падшие, – добавляет Джейк.

– Отлично, – отвечаю я и продолжаю отмечать достопримечательности на своем пути, различные магазины и конторы – в основном туристические – на протяжении мили. Наконец, мы добираемся до конца, и я поднимаю взгляд на могучий Эдинбургский замок, весь освещенный и величественный.

И все же это место окутано плотным покровом зла. Куда бы я ни посмотрела, чувствую запахи, ощущаю тьму, таящуюся в каждой тени, в тесноте, в темноте и во множестве старых магазинов по пути. Если сейчас все так зловеще, а у Падших перерыв, я могу только представить, каково это, когда они наберут полную силу.

У меня такое чувство, что я скоро это выясню.

Мы еще немного гуляем по улицам, и на улицах появятся люди другого сорта. Туристы, по большей части, собираются на ночь. Магазины шотландской одежды, кафе, шерстяные фабрики и пекарни закрываются. Открываются ночные клубы. В барах и пабах царит оживление. А вдоль Королевской мили проходит городская молодежь. В основном, они собираются группами и весело проводят время. Некоторые с татуировками и пирсингом. Некоторые – готы. Некоторые – все вместе, каждый в своем кругу. Некоторые – обычные жители пригорода. Пусть они веселятся. Потому что ад вот-вот вырвется на свободу.

Когда мы возвращаемся в Полумесяц, меня охватывает еще одно удушающее чувство страха. Интересно, что произойдет, когда Падшие снова появятся со своими отвратительными Джоди и поймут, что прибыла помощь, чтобы уничтожить их. Думаю, это произойдет. Мы против них. И все пойдет прахом.

Я не хочу быть в центре внимания.

Вернувшись на Кэнонгейт, мы с Тристаном заходим в «Бене» и заказываем, ну, почти все. Пока мы ждем, я смотрю на Тристана.

– Итак. Когда-то ты был свирепым рыцарем тринадцатого века. И призраком.

Он ухмыляется.

– Все еще остаюсь. То есть, яростным рыцарем. Больше не призраком.

Я наклоняю голову.

– Так как же все это произошло? Как ты… снова стал человеком?

Тристан кивает.

– Да, видишь ли, все началось, когда…

– Подожди, дай мне самой посмотреть, – говорю я и просто касаюсь руки Тристана.

Я вижу его белоснежную улыбку, прежде чем воздух вокруг меня становится черным, как смоль, и внезапно я оказываюсь в древнем замке. По крайней мере, меня больше не тошнит.

Теперь я – Тристан…

Тристан пытался выбросить из головы все, кроме этого идиота, стоявшего перед ним. Это была довольно сложная задача, учитывая, что его женщина, которую он никогда не мог даже поцеловать, стояла всего в двадцати шагах от него. Скоро все изменится.

Он дышал ровно, не отрывая взгляда от Эрика, медленно, как хищник, обходя его по кругу. Проклятие, он едва мог в это поверить.

– Каково это – вернуться после стольких столетий? После того, как ты лежал под этим дубом с обвитым вокруг шеи тисом? Стать предателем? Лишить жизни тех, кого ты принял в свой дом? Завоевать доверие их отцов. Относиться к нам как к сыновьям? Быть нашим лидером. Скажи мне, Эрик. – Он почти рычал. – Я хочу знать.

Эрик, как всегда, уверенный и проворный, развернулся в обратную сторону.

– По правде говоря, это чертовски приятно. Я отдал тебе все, де Барре. Мои знания, мои навыки тренировки – все. – Циничная улыбка, изогнувшая его губы, придала его лицу зловещий вид. Он нанес жестокий удар. – Что ты сделал для меня взамен? – На этот раз он атаковал, и Тристан отразил удар. – Ты забрал моего единственного ребенка, – спокойно сказал Эрик. Он замолчал, его лицо ничего не выражало. – Ты отнял у меня жизнь.

– Ты действительно в это веришь, Эрик? Что мы убили твоего сына? – спросил Тристан, протягивая клинок. – Это был несчастный случай, и ты прекрасно это знаешь.

Боль на лице Эрика доказывала, что это не так.

– Пятнадцать обученных рыцарей, и вы не смогли защитить одного маленького мальчика? Нет, – сказал он срывающимся голосом. – Это не было случайностью. Вы сами это допустили. – Он взмахнул клинком. – Даже семи столетий, проведенных в качестве проклятой души, недостаточно, чтобы расплатиться за то, что ты у меня отнял. – Его губы тронула улыбка. – Возможно, твою жизнь. Снова.

Болезнь, от которой страдал его приемный отец, причиняла Тристану боль, но в то же время он знал, что Эрика не спасти. Его разум стал злым из-за ненависти. Но Тристан хотел знать все, хотел получить ответы на вопросы. Он был в долгу перед своими людьми. Он продолжал кружить.

– Почему Андреа?

Эрик рассмеялся.

– В нужное время и в нужном месте. По крайней мере, для меня. – Он ткнул пальцем в Тристана. Ее злополучный работодатель оказался тем, кто освободил меня от этого проклятого тиса, что позволило мне сбежать из моей мучительной тюрьмы. В один из них, могу добавить, меня поместила моя милая матушка.

Тристан продолжал кружить, Эрик следовал его примеру.

– Откуда у тебя их мечи и шлемы?

Лицо Эрика окаменело, когда он последовал примеру Тристана.

– Я собрал их после того, как твои люди погибли в подземелье. Видишь ли, я уже проклял их, но их смерть была более медленной, чем твоя. – Он улыбнулся. – Я связал доспехи и планировал закопать их так, чтобы никто их не нашел, но не знал, что верность моей собственной матери покоится на чем-то другом, пока… позже. – Он ткнул клинком в Тристана, который отступил в сторону. – Она последовала за мной к яме, которую я вырыл, и чуть не снесла мне голову. Следующее, что я помню, – я был здесь.

Тристан прикоснулся своим клинком к клинку Эрика.

– Ты не знал, что она сама наложила защитное проклятие на оружие, или что она взяла мой меч, написала на нем довольно полезные стихи и закопала его? – Он бросился на Эрика. – Или что дух твоей матери свяжется с Энди и приведет ее к этому месту?

Эрик ответил тем же.

– Теперь это не имеет значения. Не так ли? – Он поднял клинок в руке, поворачивая его из стороны в сторону. Клинок Тристана. – Разве это не странно, Дредмур, что ты вот-вот умрешь второй раз от своего собственного меча? – На его губах появилась улыбка. – Благодаря доктору Монро, ко мне вернулась моя жизнь. И даже больше.

– Нет, ты этого не сделаешь. – Тристан двинулся на Эрика, его клинок описал дугу в воздухе.

Эрик атаковал в полную силу, гнев окрасил его лицо в кроваво-красный цвет. Он яростно бросился в атаку.

Он подождал, пока Эрик приблизится, и оказался в нескольких дюймах от шеи Тристана. Знаменитым приемом, который сделал «Драконий ястреб», он отразил удар и локтем нанес ошеломляющий удар в челюсть Эрику.

Эрик отшатнулся, потряс головой, словно собираясь с мыслями, а затем бросился на Тристана с леденящим кровь воплем.

– Я не сдамся!

Тристан вспомнил те же слова, произнесенные в подземелье более семи столетий назад. Только на этот раз они были произнесены наоборот.

Пригнувшись и пропустив удар меча, Тристан упал на колени и вонзил клинок Эрику в живот.

– Нет, – сказал он. – Ты сделаешь это.

Их взгляды встретились, и Тристан увидел, как зрачки Эрика расширились, пока он не отшатнулся и не упал на землю.

Мертвый.

Дыхание Тристана стало тяжелым и учащенным, он запыхался после битвы. Он медленно поднялся и подошел к своему мечу. Когда наклонился, тело Эрика начало сильно трястись.

– Тристан, отойди! – крикнул Кейл.

Все они в ужасе наблюдали, как Эрик, будучи отвратительным существом, которым он и был, бился в конвульсиях все быстрее и быстрее, его плоть отделялась от костей, а кости превращались в пыль. Вернулся туда, где ему было самое место.

Во дворе воцарилась тишина. Тристан поднял голову и посмотрел на своих людей. На своих рыцарей.

– Кто-нибудь, уберите эту кучу пыли из моей крепости.

Все четырнадцать рыцарей издали боевой клич, достойный тысячи воинов. Несомненно, деревня услышала.

Затем его взгляд упал на Андреа. Сделав несколько мощных шагов, он оказался с ней нос к носу, так близко, что не мог расслышать ни единого шепота. Ее глаза расширились, но прежде чем она смогла перевести дыхание, Тристан привлек ее к себе, и их губы почти соприкоснулись. Его тело сотрясала дрожь, и он на мгновение подумал, что упадет без чувств от радости.

Энди уставилась на него, затаив дыхание, и впервые за все время не могла вымолвить ни слова.

Тристан, напротив, не испытывал никаких затруднений.

– Я люблю тебя. Клянусь, в моих объятиях ты такая красивая.

Она попыталась пошевелить губами, но ничего не вышло. С другой стороны, ее слезные протоки работали нормально. Слезы катились по лицу. Она подняла руку и нерешительно коснулась сначала его щеки, провела пальцем по бровям, затем провела пальцами по его волосам. От этого ощущения он чуть не уронил ее. Она снова подняла глаза и обнаружила, что ее языку все еще не хватает силы говорить. Тристан нашел ему лучшее применение.

Он смотрел на женщину в своих объятиях. Его женщину. Тепло ее тела растекалось по его обнаженной груди, заставляя мышцы дрожать. Ее дрожь пробирала его до костей, несмотря на то, что он крепко прижимал ее к себе. Он мечтал об этом моменте, казалось, целую вечность, и никогда не верил, что это когда-нибудь может случиться.

И все же он чувствовал весомое доказательство в своих руках.

Он изучал ее лицо глазами, не желая пропустить ни единой черточки, ни единой веснушки, не желая упустить ничего. Его рука дрожала, когда он зубами снял перчатку и отложил ее в сторону. Подняв руку к ее щеке, он провел по ней костяшками пальцев. Он попытался заговорить снова, но почувствовал, что в горле застрял твердый комок, мешающий дышать. Он сглотнул.

– Проклятие, Андреа, ты такая нежная. – Он сделал глубокий вдох, и его слова вырвались на выдохе. – Клянусь, я мог бы держать тебя здесь и смотреть на твое прекрасное лицо до конца своих дней.

Он наблюдал, как слеза за слезой скатывались по ее щеке, когда она смотрела на него своими теплыми карими глазами. Он не мог больше ждать. Он наклонился ближе, не сводя с нее глаз, и его губы удобно прижались к трепещущим губам. Таким теплым и мягким, что он понял, что хочет большего. Он несколько раз коснулся губами ее губ, затем, с трудом сдерживаясь, углубил поцелуй. Когда ее рука обхватила его за шею и притянула ближе, это привело его в восторг. Он пробовал ее на вкус, все глубже и глубже, заставив ее ахнуть от удивления.

Тристан оторвал взгляд от Энди, но не отвел его. Их губы были на расстоянии шепота, и он ничего не мог поделать, кроме как смотреть и благодарить Бога и всех святых за то, что ему дан такой дар. Его дыхание участилось от усилий сохранить самообладание. Он так сильно хотел ее, что у него все внутри затрепетало. Внезапно во дворе замка раздалось громкое фырканье. Только когда кто-то из храбрецов похлопал его по плечу, он вспомнил, где находится, и кто рядом.

Тристан повернулся и уставился на фыркнувшего.

Весь его гарнизон образовал полукруг вокруг него.

Тристан улыбнулся Энди и поставил ее обратно на землю. Он крепко обнял ее за плечи. Она немного пошатнулась, и он сжал ее еще крепче. Она стояла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Ее губы зашевелились, и из них что-то вырвалось, но, черт возьми, он не смог разобрать ни слова. Святые угодники, но ему не хватало его сверхъестественного слуха.

Опустив голову, он наклонился к ее губам. Ее теплое дыхание коснулось его уха и шеи, и он чуть не свалился на пол от удара. Покачав головой, он сосредоточился на ее словах.

Ее вопрос прозвучал шепотом.

– Как?

С улыбкой он коснулся ее носа.

– Нет, любимая. У нас еще будет время для подобных вопросов. – Его улыбка стала шире. – У меня есть к тебе еще один вопрос, и, клянусь святыми, я должен задать его сейчас, пока у меня не сдали нервы.

Ее пристальный взгляд не отрывался от него, пока он не опустился на одно колено. Он прочистил горло и сжал руку Энди, не уверенный, от кого исходит дрожь – от нее или от него самого. Скорее всего, от того и другого.

– Андреа Кинли Монро. – Его голос прозвучал хрипло и отрывисто. Он надеялся, что ей все равно. – Умоляю тебя, выходи за меня замуж. Клянусь, ты не пожалеешь об этом.

Он увидел, как еще несколько слезинок скатились по ее раскрасневшимся щекам. Улыбка появилась в уголках ее рта и заползла в глаза.

– Да. – Так тихо, что сначала он едва расслышал ее, но потом она обвила руками его шею и крепко сжала. – Да! Я выйду за тебя замуж!

Свист и одобрительные крики его рыцарей разносились по всему двору бризом с Северного моря. Тристан посмотрел в глаза своей возлюбленной и улыбнулся, но тут же остановил слова, готовые сорваться с ее прелестных губ. Он, без сомнения, в своем средневековом уме, крепко поцеловал ее, не оставляя сомнений в том, как сильно он ее любит.

И сделал это. Навечно.

Мое зрение проясняется, и я вижу красивое лицо Тристана. Я улыбаюсь.

– О, вау, – говорю я. – Вот это да, так романтично, конечно. Итак, твоя нынешняя жена прочла стих, который снял проклятие и освободил тебя и твоих рыцарей. Затем, как только ты материализовался в человеческом облике, ты убил своего убийцу, и он превратился в большую груду мерзости. – Я бью большого рыцаря по руке. – Отличная история, Дредмур.

Сапфирово-голубые глаза Тристана мерцают в свете уличного фонаря Бене.

– Да, наверняка. – Его взгляд напряжен. – И никогда не забывай, что, каким бы мрачным ни казалось происходящее, всегда есть надежда. – Он улыбается. – Даже в самые неподходящие времена.

Я киваю ему и понимающе улыбаюсь.

– Запомню.

С четырьмя большими белыми пластиковыми пакетами, наполненными пикшей, жареной в кляре, чипсами и несколькими пирогами с мясом, которые пахнут божественно, мы с Тристаном выходим на Кэнонгейт, в туманную эдинбургскую ночь. Мимо нас у входа проходит пара, и женщина, одетая в темные колготки, коричневую шерстяную мини-юбку и шерстяную шапочку, встречается со мной взглядом.

Я уже успела запомнить ее черты.

Она быстро отводит взгляд.

– Что? – спрашивает Тристан, когда мы переходим улицу. Я оглядываюсь через плечо. Женщина смотрит на меня через открытую дверь дома Бене.

– Та женщина, – отвечаю я. – Это та женщина, которая проводила пешеходную экскурсию ранее.

– Мисс По, мы прошли по крайней мере три пешеходные экскурсии, – говорит Тристан. – Что тебя беспокоит?

Мы проходим мимо таверны «Толбут» и входим в арку «Уинд». Я оборачиваюсь и смотрю назад. Женщины и мужчины уже нет.

– Не знаю, – отвечаю я. – Что-то в том, как она на меня смотрит.

– Ну, ты потрясающая девушка, – отвечает Тристан. – Неужели все так просто?

Я издаю короткий смешок, когда мы приближаемся к воротам Полумесяца.

– Я серьезно в этом сомневаюсь.

Мы проходим через ворота, и как только их минуем, они начинают закрываться. Гравий хрустит под нашими ботинками, когда мы пересекаем внутренний двор, этот вездесущий и жуткий ангел в фонтане, из которого льется вода. Внутри, в комнате, которую Габриэль называет общей, нас ждут остальные. Это чем-то напоминает мне большой зал Джулиана Аркоса с большим камином, занимающим большую часть одной из стен, и несколькими стульями, диваном и большим столом в центре. На стенах полки со старинными на вид книгами. В углу стоит огромный письменный стол, на котором лежит несколько томов с… чем-то, раскрытые. Сидни сидит, склонив голову над одним из них.

Я нахожу Эли, подхожу к нему. Я снимаю длинное пальто, отстегиваю меч и откладываю его в сторону, а затем плюхаюсь на пол перед ним. Взяв один из контейнеров Бене, я открываю его и достаю кусок пикши. Бене уже залил их и чипсы уксусом и подрумянил. Я едва успеваю запихнуть его в тарелку. Я бросаю взгляд на Тристана. Он делает то же самое. Гаван и Люциан тоже держат на коленях по контейнеру. Джейк стоит у камина с Дариусом и поворачивается, чтобы обратиться к команде.

– Райли, я проинформировал всех о том, что произошло в Собор Святого Эгидия, – говорит Джейк. – У Конвика есть теория.

Я смотрю на Гавана, и он кивает.

– Да, – говорит он. – Райли, расскажи мне точно, что произошло.

Я заканчиваю жевать.

– Этот парень, он кричал, вел себя как сумасшедший на улице, пинал мусорные баки и пугал людей. Он держался за голову, будто ему было очень больно. Думаю… я почувствовала, что что-то не так. Я схватила его за руки, и мы внезапно оказались в другом Эдинбурге. – Я сделала большой глоток кока-колы. – Наверное, я решила затащить парня в собор, потому что от него разило смертью. Его глаза, – вспоминаю я, – были не его. И его голос тоже. И я решила, что собор – это святилище. Однако, когда мы вошли внутрь, церковь была полуразрушенной и запущенной. Брошенной. – Я качаю головой. – Странной.

Гаван бросает взгляд сначала на Тристана, затем на Габриэля.

– Похоже, Падшие инициировали нескольких приспешников с другой стороны.

– Скорее, приспешников-душ, – говорит Дариус. Он проводит рукой по своим темно-каштановым волосам, которые теперь свободно падают ему на плечи. Он смотрит на меня своим пронзительным взглядом. – Ты убила его.

– Я убила его, – повторяю я. – Не знаю, как или что навело меня на мысль утопить его в той луже, но что-то заманило меня туда. В тот момент, когда это… существо внутри Йена увидело себя в луже, оно исчезло. Оказалось в ловушке. – Я издаю звук, похожий на взрыв. – Но на секунду, прежде чем оно лопнуло и превратилось в какую-то маслянистую субстанцию, оно посмотрело на меня. И мне показалось, что оно, не знаю, сожалеет. Или что-то в этом роде. – Я пожимаю плечами и продолжаю есть.

– Ты не убивала демона, – сказал Гаван, и в его мягких карих глазах я увидела боль. – Ты убила Прикованного к Земле.

Я сглатываю, бросаю взгляд на Джейка, Дариуса, а затем снова на Гавана.

– Что за Прикованный к Земле?

У Гавана напрягаются челюсти.

– Ангела.

Мое сердце замирает.

– Эта штука внутри Йена? Это был не ангел, Гаван. Это было зло. Дьявольское зло. Все, кроме той доли секунды.

Гаван кивает. Отблески огня в камине отбрасывают тени на его лицо.

– Падшие используют проклятие, чтобы изменять себя, и Земные Чертоги не могут остановить их. Заклинания Сейагха слишком могущественны, и Падшие сохранили несколько из них в памяти. Падшие заманивают в ловушку ничего не подозревающих Землян и используют их в своих целях. Но ты не убивала их. Ты просто отправляла их в ужасное место.

У меня в груди образуется комок.

– Есть ли какой-нибудь способ вернуть Землян оттуда, куда я их отправила?

– Да, – перебивает Сидни со своего места за столом. Она поворачивается и смотрит на меня. – Ты должна пойти за ними.

Я сразу же чувствую, как Эли напрягся у меня за спиной.

– Могут ли существа, не связанные с Землей, быть отправлены в это место?

Гаван кивает:

– Да.

– Значит, поведение Йена не было вызвано тем, что демон был злым, – говорю я, наконец-то догадываясь. – Это был бунт на Земле. Он пытался выбраться.

Гаван снова кивает.

– Точно.

Я смотрю на него, и хотя уже знаю ответ, заглянув в его воспоминания, я хочу услышать, как он это скажет.

– Ты знаешь все это, потому что ты – Прикованный к Земле?

– Был, – поправляет Гаван. – На протяжении веков. Теперь я простой смертный, как Дредмур.

Наконец-то я начинаю понимать, что происходит в двенадцатом и тринадцатом веках. У обоих воинов есть не только собственные имена, но и названия их домов. Дредмур. Гримм. Чертовски запутанно, но я понимаю.

– Но я был мертв, – добавляет Тристан. – Я был кровавым духом, как и мои люди, на протяжении веков. Моя судьба изменилась только тогда, когда на моей земле появился молодой колонист.

Я моргаю.

– Ты был призраком на протяжении веков, да?

Тристан кивает.

– Да.

– Что-то вроде прозрачного, туманов и шаров или чего-то другого?

Тристан смеется.

– Я выглядел точно таким, каким ты видишь меня сейчас, за исключением моего наряда. Я выглядел очень даже живым. – Он потирает подбородок. – Я скучаю по тому, как проходил сквозь стены и просто думал о месте, которое хотел бы занять, а потом просто… занимал его.

– Ты скучаешь по этому? – спрашивает Джинджер. Она сидит рядом с Люцианом на длинном коричневом кожаном диване.

– Нет, – уточняет Тристан. – Я бы не променял свою Андреа ни на что из этого.

Гаван смотрит на меня.

– Его жена.

Я смотрю на Гавана.

Внезапно я решаю, что мои способности могут оказаться слишком полезными.

И занимают гораздо меньше времени, чем устные объяснения.

Я медленно протягиваю руку и касаюсь ладони Гавана своей.

Теперь я – Гаван из Конвика…

Гаван шел рядом с ней, не слишком крепко обнимая ее за плечи, и вел ее по сияющей, сверкающей зимней стране чудес Замка Гримм. С высокими серыми башнями Гримм и гигантской опускной решеткой он действительно выглядел как нечто из сказки. По словам Гавана, они прошли во внутренний двор, где весной распускались десятки цветов, а граница проходила прямо по краю утеса. Луна висела над неспокойным Северным морем, и непрерывно падал легкий снежок. Гаван рассказывал ей, как странно, что в это время года выпадает снег, да еще в таком количестве.

– Невероятно, – сказал он.

Для Гавана из Конвика было просто невероятно, что он вообще что-то находит необычным.

– Ты уверена, что хочешь это увидеть? – спросил он.

Элли остановилась и склонила голову набок.

– Ты шутишь? Конечно, хочу.

Гаван подвел ее к каменной скамье, стоящей среди розовых кустов с видом на море.

– Садись сюда. Мне нужно отойти подальше. – Он расстегнул пальто. – Обещай мне, что не будешь кричать. Это ошеломляет, видеть их.

– Я не буду кричать.

Он кивнул, сбросил пиджак и рубашку и посмотрел на нее, прежде чем уйти. Элли стояла там, и лунный свет бледным сиянием обрисовывал его широкую, мускулистую, покрытую татуировками грудь, а его кудри до плеч развевались на ветру, и казались очарованными.

Только она еще не видела великолепных, но бесполезных напоминаний Гавана о том, что когда-то, несколько жизней назад, он совершил нечто достойное.

И там, на фоне бушующего Северного моря, ревущего за его спиной, и падающих снежинок, стоял Гаван из Конвика. Родился в 1115 году н. э., умер в 1145 году н. э. Честь, связанная с его рыцарскими клятвами; после смерти он был награжден парой крыльев стража, символизирующих его самоотверженные поступки. И когда он закрыл глаза и произнес странные слова, которые долетели до ушей Элли только из-за свирепого зимнего ветра, дувшего прямо в нее, его крылья раскрылись из своего укрытия под лопатками и вытянулись почти на двенадцать футов, от кончика до кончика. Они – он – были самым поразительным и великолепным зрелищем, которое она когда-либо видела.

Не в первый раз с момента встречи с этим человеком Элли потеряла дар речи.

И в мгновение ока он расправил свои крылья и бесшумно подошел к ней, и когда он подошел к ней, она помогла ему надеть рубашку и пальто, и он обнял ее, уткнувшись губами ей в шею.

– Я ведь не напугал тебя, правда? – спросил он, касаясь губами ее кожи.

Элли крепко обняла его.

– С тобой мне никогда не бывает страшно. – И ей захотелось остаться здесь, в его объятиях, навсегда.

– Даже этого мне было бы недостаточно, – прошептал Гаван ей на ухо.

– Не лезь в мою голову, Конвик, – сказала она, и он усмехнулся.

И она заплакала.

Когда я смотрю в глаза Гавану из Конвика, они смягчаются. И он улыбается.