Текст книги "Темный Падший (ЛП)"
Автор книги: Эль Джаспер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
– Райли?
Голос Эли вырывает меня из темного тумана. Его рука на моей спине. Его тело совсем близко. Я вижу его лицо, которое вопросительно смотрит на меня в ответ. Гаван стоит рядом с ним, его глубокий взгляд сверлит меня.
– Ты только что говорила, какой интересной была эта отметина, – говорит Гаван. – Странно, что ты заметила ее первой. Это была моя первая отметина.
Я смотрю на Гавана. Я перевожу взгляд на Эли. Остальная команда тусуется, просто разговаривает. Все почти на тех же местах, что и в тот момент, когда я потеряла контроль и оказалась в прошлом Гавана.
Неужели все произошло так быстро? Всего несколько секунд?
По крайней мере, на этот раз я не ударилась об пол.
– Эти символы – потрясающее произведение искусства, – говорю я Гавану.
– Это действительно было прекрасное мастерство, – отвечает он, затем изучает меня. – Андорра рассказал Дредмуру и мне о твоих способностях. Ты таким образом заглянула в мое прошлое? Только что?
Я киваю.
– Да. – Я наклоняю голову, вспоминая все, что я видела. – Девушка. Элли? Она была мертва?
Легкая улыбка появляется на губах Гавана.
– Теперь она – моя жена, но, да, она была скорее… чем-то средним, как мы говорим. Не совсем мертвой. И не совсем живой. – Он смотрит на меня. – Я расскажу тебе все об этом достаточно скоро.
Теперь, когда я знаю прошлое Гавана, или, по крайней мере, небольшую его часть, я нахожу его более чем любопытным. Есть в нем еще кое-что, что меня поражает. Он больше, чем просто бывший военачальник и грозный крестоносец двенадцатого века, размахивающий мечом. Он больше, чем просто воин, который когда-то гордился тем, скольких людей убил. В нем есть что-то, что не было полностью раскрыто мне в видении, и что-то дразнит меня на краю сознания.
Я просто не могу понять, что именно.
Может, мне стоит начать носить длинные перчатки? Кажется, я не могу даже коснуться чьей-то кожи, не вмешавшись в часть их жизни. По крайней мере, мне нужно научиться контролировать себя.
– Давайте-ка приведем себя в порядок и встретимся внизу через полчаса, – говорит Джейк. Он направляется к двери. – Дредмур, Гримм, – зовет он, – сюда.
Кивнув, Гаван следует за Джейком и Тристаном из додзе. Эли целует меня в макушку.
– Нам следует поторопиться, – говорит он. – Я даже отсюда слышу, как урчит у тебя в животе.
Я переплетаю свои пальцы с пальцами Эли, и мы направляемся к выходу. Меня охватывает возбуждение при мысли о том, что я буду ориентироваться на улицах старого Эдинбурга, в катакомбах, в узких переулках.
И как можно скорее найду Падших.
Я бы хотела продолжить и вернуться к нормальной жизни.
Я бросаю взгляд на Эли. Он приподнимает бровь.
Возможно, это произойдет не скоро.
Часть 5: ГОРОД МЕРТВЫХ
Настало колдовское время ночи,
Когда кладбище открывает зев,
И самый ад дыханием своим мир заражает.
– Уильям Шекспир, Трагедия о Гамлете, принце Датском
Ого, эта девушка, безусловно, самая интригующая в тусовке неудачников Андорры. Райли По. Клянусь, она даст фору Падшим. Мне хочется остаться и присоединиться к команде, хотя я знаю, что моя невеста Андреа, без сомнения, надрала бы мне уши за это.
– Тристан де Барре, из крепости Дредмур
– О, черт. Иди. Я догоню внизу, ребята, – говорю я Эли, как только мы начинаем выходить из нашей комнаты. Ной стоит в дверях и ждет.
– Что не так? Забыла сумочку?
Идиот знает, что я не ношу с собой сумочку. Не то чтобы с сумочками что-то не так, просто в них нет места. Только не тогда, когда я таскаю с собой меч.
Наша задача на сегодня: спрятать меч, маневрируя по узким улочкам Эдинбурга.
– Где твоя сумочка? – парирую я Ною. Он улыбается и пожимает плечами.
Эли целует меня в нос.
– Тогда увидимся внизу.
Мне нравится, как его голубые глаза приобретают темный блеск, когда он смотрит на меня.
– Кажется, меня сейчас вырвет, – говорит Ной, затем поворачивается и уходит.
Эли присоединяется к нему. Забавно, насколько нормальными могут быть вампиры.
Я возвращаюсь в нашу комнату. Вбежав внутрь, я подхожу к спортивной сумке – я ее еще даже не распаковала – и нахожу потайные кожаные ножны с серебряным кинжалом. На мне облегающая черная рубашка Under Armour с длинными рукавами, плотно прилегающая к телу. Я застегиваю тонкие кожаные ремешки кобуры – тоньше, чем бретельки бюстгальтеров Victoria's Secret, – надеваю ее на плечи и на талию и засовываю кинжал в ножны. Я хватаю черный, до щиколоток, промасленный брезентовый плащ, который полностью скроет ножны, кинжал и шпагу, и поворачиваюсь, чтобы уйти.
«Я заметил тебя в тот момент, когда ты ступила на землю Эдинбурга. И я заинтригован окончательно и бесповоротно».
Адреналин захлестывает меня, и я резко оборачиваюсь. Осматриваю комнату. Вокруг никого нет. Конечно, нет. Голос только что прозвучал у меня в голове.
«Так кто же это, черт возьми, такой?»
«Да, со временем мы встретимся. И я с нетерпением жду этого, Райли По. Это многое меняет, знаешь ли. То, что ты здесь. Это меняет… все.»
– Кто ты? – спрашиваю я вслух. – Не стесняйся. Назови свое имя.
«Ах, если бы я только мог. Мы скоро встретимся. Тогда ты будешь знать не только мое имя. А пока…»
Я знаю, что голос пропал. Я больше не чувствую его присутствия в своем сознании. Я понятия не имею, откуда он взялся, но знаю, что это не кто-то из команды. Это еще один вампир, скрывающийся в городе? Еще одно иное существо? Один из Падших? Голос почти знакомый. Почти, но не совсем. Все, что я знаю, это то, что он оставляет во мне трепет.
Едва переступив порог, я резко останавливаюсь. Меня охватывает чувство страха. Я оглядываюсь, вглядываюсь в полумрак комнаты и не вижу там ничего, кроме длинных, тянущихся теней и мебели. В тот момент, когда я оборачиваюсь, она уже там. Ее не было и секунды до этого. По другую сторону порога стоит молодая девушка. Черные волосы. Черное платье. Черные чулки. Черные туфли. У нее бледная кожа, а большие темные глаза пристально смотрят на меня.
На мгновение или два я парализована. Я даже не могу говорить. Несмотря на то, что меня каждый день окружают другие существа, здесь я чувствую себя по-другому.
С широко открытым ртом, искаженным, словно в беззвучном, сдавленном крике, незнакомая маленькая девочка бросается прямо на меня. Сквозь меня.
Мое тело дергается, и я задыхаюсь. Меня обдает ледяным холодом. Не прохладный сквозняк на коже, а леденящий холод внутри. Будто он проникает сквозь кожу, замораживает кровь и пробирает до костей. Я дрожу и оборачиваюсь.
Она ушла. В моей комнате остались только жуткие тени. Я несколько раз моргаю.
– Что-то не так? – говорит Викториан у меня за спиной.
Я поворачиваюсь к нему. Я даже не заметила, как он подошел ко мне.
– Мне кажется, – говорю я, оглядываясь по сторонам. – Клянусь, мне кажется, я только что видела призрака, – говорю я. – Это оно или это место просто действует мне на нервы. От этого жуткого старого дома у меня просто мурашки по коже. Давай уберемся отсюда к чертовой матери. – Я выхожу и закрываю за собой дверь.
– Что такое тайный агент? – спрашивает он.
Бросив на него насмешливый взгляд, я качаю головой.
– Ничего, Вик.
– Хочу знать, вдруг у меня у самого они есть, – настаивает он.
Я не могу удержаться от смеха. Мы поднимаемся по ступенькам, и я сбегаю вниз, Вик рядом со мной.
– Знаешь, – объясняю я. – Такое ощущение, что у тебя мурашки по коже. Волосы на шее встают дыбом? Мурашки по коже? – По отсутствующему выражению лица Викториана я могу сказать, что он никогда не испытывал такого чувства.
– Наверное, потому, что обычно причиной этого чувства являюсь я, – говорит Вик.
Я закатываю глаза. Вероятно, он прав.
У подножия лестницы собираются остальные. Всего нас двенадцать, одетых в различные оттенки черного и серого, мы похожи на похоронную процессию. Я обращаю свое внимание на Джейка.
– Мы разобьемся на три группы и пойдем разными путями, – говорит Джейк, а затем объясняет. – Я думаю, что такая большая группа, как наша, идущая вместе, привлечет нежелательное внимание.
– Сэр, – говорит Питер, выходя из гостиной. – Возможно, вы захотите это увидеть. – Он качает головой. – Ужасно.
Джейк, Габриэль и Дариус направляются в гостиную, и мы все следуем за ними. Я смотрю на Эли, который лишь пожимает плечами. Большую часть стены занимает большой телевизор с плоским экраном, отключенный звук.
– Сделай погромче, Питер, – просит Джейк.
Питер выключает звук телевизора, и в тот же миг комнату оглашает вой сирен. На экране появляется многоквартирный дом и репортер, стоящий на тротуаре перед входом. Огни пожарной и полицейской машин высвечивают его лицо.
– Кажется, больше ничего не сгорело, кроме жертвы, – говорит репортер и указывает на здание позади себя. – Имя жертвы не разглашается до тех пор, пока не будут должным образом уведомлены ближайшие родственники, но, как сообщается, больше ничего не обуглилось, кроме тела. – Он смотрит в камеру. – Самовозгорание человека? Что еще могло стать причиной такого зверства? – Репортер отворачивается. – Это ужасно. Я уверен, что власти скоро получат ответы.
– Узнаю это здание. Оно находится в многоквартирном доме недалеко от Собора Святого Эгидия. Пойдем, проверим, – говорит Джейк.
– Почему? – спрашиваю я. – Как думаешь, что это?
– Не могу сказать, – отвечает Джейк. – На данный момент мы ничего не упускаем из виду. Это мог быть просто наркоман, который подожег себя, надышавшись не тем аэрозолем.
Я понимаю. Наркоманы творят безумные вещи.
– Планировка старого Эдинбурга очень проста, – говорит Габриэль, поворачиваясь к нам лицом. Обводя взглядом команду. – Представьте себе Королевскую милю в виде рыбьей кости. В верхней части хребта находится замок. В самом конце – дворец Холирудхаус и шотландский парламент, – он наклоняет голову, – чуть дальше по дороге. А все крошечные рыбные ребрышки – это плотно прилегающие друг к другу уголки между ними. Как вы, наверное, заметили, подъезжая к Полумесяцу, мы находимся на одной из таких улиц. Мы доберемся до равнин, если выйдем на Кэнонгейт и повернем направо. Я возглавлю группу. Джейк и Дариус возглавят две другие группы. Мы можем собраться все вместе и осмотреть место происшествия. Есть вопросы?
У меня их нет, но, по-моему, это самое большее, что я слышала от Габриэля. Когда-либо.
– Верно. Пошли, – говорит Джейк, направляясь к выходу. Только тогда я замечаю мечи и ножны, прислоненные к стене. Три из них заметно меньше остальных. Шикарные клинки. – Каждый из вас берет по клинку, пристегивает ножны и тренируется прятаться, передвигаясь по городу. – Джейк говорит с лукавой усмешкой. – Это будет не так просто, как ты думаешь. И, да, – он смотрит на меня, – те, что поменьше, для дам.
Через несколько минут мы все готовы. Мы разбиваемся на группы, и я остаюсь с Джейком, Тристаном и Эли. Как только я переступаю порог, чувствую это. Единственное, чем я могу описать это ощущение, – будто горячий, влажный саван смерти накрыл мое лицо и душит меня. Я чувствую это повсюду. Я устремляю взгляд в темные уголки, на участки, освещенные встроенными светильниками в здании, в любой укромный уголок, где может что-то скрываться, но я ничего не вижу. Мне все равно, что Темные Падшие, возможно, все еще выздоравливают, надеюсь, до сих пор. Их присутствие витает в воздухе, как густой туман. Мне это не нравится. Ни капельки.
Эли рукой скользит под мое пальто и обхватывает меня за талию. Я поднимаю на него взгляд и вижу в его глазах полное понимание. Я прижимаюсь к нему, чувствую щекой его твердую грудь, и это успокаивает меня. Я знаю, звучит довольно по-девчачьи. Наверное, любовь делает такое с людьми.
Эли сжимает меня в объятиях и целует в макушку.
«Ты выглядишь очаровательно с этим мечом на боку. Меня это заводит.»
Я тычу его локтем в ребра.
«Что тебя не заводит?»
Улыбка Эли становится хищной.
«Мне это нравится.»
За пределами Полумесяца уже стемнело. Воздух свеж, и журчание фонтана эхом отражается от старинных каменных стен вокруг нас. Высокая лампа на краю Полумесяца освещает внутренний двор, заставляя тени ползти и растягиваться вокруг ангела в фонтане. Черт, это жутковатая статуя. Вид выветрившегося камня с его обветшалыми сколами и потускневшим цветом не дает мне покоя. Я не уверена, что это за ощущение, будто меня окутали саваном смерти, но я знаю, что выясню это раньше, чем позже.
Звуки уличного движения доносятся совсем рядом. Я напрягаю слух, чтобы расслышать городской шум, гул тысяч людей, разговаривающих одновременно. Я прислушиваюсь и различаю разговоры на улице, недалеко от Полумесяца. Мимо проходят люди. Молодые люди направляются в паб «Ниддрис». Мне придется поработать над расшифровкой шотландского акцента, потому что он довольно сильный. Трудно разобрать.
– Пошли, – говорит Джейк, и мы все направляемся к воротам Полумесяца. Дариус первым берет свою группу и направляется к Кэнонгейт. Проходит минута, и Габриэль уходит со своей группой. Они также поворачивают направо на Кэнонгейт, но переходят на противоположную сторону улицы. В конце концов все они растворяются в толпе, которая здесь немного поредела. Дальше по Королевской миле оживленное движение. Очень оживленно.
– Если мы разойдемся, просто помни, что Королевская миля, Хай-стрит и Кэнонгейт находятся на одной линии, – говорит Джейк. – А Полумесяц находится ближе всего к хвосту рыбьей кости. Если что-нибудь случится – что-нибудь сверхъестественное, – тебе лучше всего отправиться прямиком в Собор Святого Эгидия. Если только не хочешь устроить скандал на Хай-стрит. Выбор за тобой.
Я киваю и поправляю вес меча, пристегнутого к бедру.
– Как, черт возьми, мы вообще сможем справиться с этой штукой?
Тристан, чье лицо скрыто в полумраке, улыбается.
– Иди первой, леди. Привыкай к тому, что на тебе сталь. Со временем почувствуешь, что она стала частью твоего тела.
Я смотрю на него.
– Женщины не думают о своем теле так, как мужчины, Дредмур, – отвечаю я, снова перекладываю лезвие, и губы Тристана дергаются. – Но я попытаюсь.
Питер выходит из-за угла Полумесяца и бодрой походкой приближается ко мне. Все еще в клетчатой кепке гольфиста.
– Мне закрыть за вами ворота? – спрашивает он Джейка.
– Да, Питер, – говорит Джейк. – И всегда держи мобильный при себе, – говорит он пожилому мужчине. – На всякий случай.
На случай чего?
– Будет сделано, мастер Джейк, – говорит старина Питер.
Сейчас мы на Кэнонгейт, идем по двое по тротуару. Мы с Эли неторопливо следуем за Джейком и Тристаном. Сразу за Толбут-Уинд находится таверна «Толбут». Возможно, я загляну туда на обратном пути. Мы проходим мимо нескольких витрин – галереи Карсона Кларка, магазина антикварных карт, где выставлено несколько классных гравюр в рамках. Магазин виски, несколько кафе, мастерская по изготовлению килтов, магазин шерсти. Часть меня всерьез мечтает о том, чтобы я была обычным туристом, бродящим по магазинам и набивающим рот вкусной едой. Покупающим открытки.
Этого не произойдет. Только не в этой поездке.
Чем дальше мы поднимаемся по Королевской миле, тем плотнее на тротуаре становится людей. Я ловлю на себе несколько любопытных взглядов на чернила на моей щеке, но по большей части ничего неприятного. Клинок, пристегнутый к боку, подпрыгивает при каждом шаге, и я засовываю руку в карман плаща, чтобы удержать меч на бедре. С ним уже становится легче двигаться. Удивительно.
Я замечаю всех, кто меня окружает. Я слышу, как они перешептываются, ведут праздную болтовню в пабах, как стучат посудой о тарелки, когда едят. Смех. Обычные вещи. Мы идем сквозь ночь, и свет уличных фонарей падает на нас. Тени удлиняются по мере того, как мы идем.
– Смотри, – говорит Эли и показывает пальцем.
На вершине скалистого холма, словно высеченный из самой скалы, находится Эдинбургский замок. Он освещен и сияет, как маяк, над старым городом.
– Довольно круто, – отвечаю я, и это действительно так. Замок отличается от замка Джулиана Аркоса в Карпатах, но его архитектура так же захватывает дух.
Впереди, перед многоквартирным домом, припаркованы несколько полицейских машин и «скорая». На улице стоит тележка с новостями.
– Пожар, – говорю я Эли. – Я даже отсюда чувствую запах обугленной плоти.
– Я тоже, – отвечает Эли. – Ты уверена, что хочешь пойти?
Я смотрю на своего жениха и улыбаюсь.
– Нет, не совсем. Но поскольку я отрубила головы нескольким новорожденным, я заставляю себя не быть брезгливой. Мне нужно это увидеть. Помогает мне понять, с чем мы столкнулись.
– Вот это дух, девочка, – говорит Тристан через плечо. – Настоящий воин.
– Я расчищу дорогу, – говорит Джейк.
И я знаю, что под этим он подразумевает, что использует свою силу внушения, чтобы заставить всех полицейских и репортеров отвернуться, когда мы войдем внутрь.
Конечно же, репортер, которого мы видели по телевизору, бросил на нас взгляд, затем повернулся и направился к своему грузовику. Все полицейские сделали то же самое. Джейк, Тристан, Эли и я идем прямо через жилой дом к жертве.
Зрелище далеко не из приятных. Дверь квартиры приоткрыта, и по коридору разносится резкий запах горелой человеческой плоти. Не нужно обладать особыми способностями, чтобы почувствовать этот запах. Не так близко. Первым входит Джейк, за ним Тристан, затем Эли, затем я.
– Клянусь кровью Христовой, – бормочет Тристан. Я провожаю его взглядом до груды пепла и костей, с двумя удивительно обгоревшими ногами, лежащими на сиденье кресла для ленивых. Телевизор включен. От кучки пепла, которая когда-то была человеком, веет дымом.
– Почему ноги не обгорели? – спрашиваю я, изучая ужасную сцену. На боковом столике фотография группы маленьких детей. Вероятно, внуков. И, судя по оставшимся ногам, это была пожилая женщина. Одетая в маленькие черные бабушкины мокасины.
Это невероятно грустно.
– Не могу сказать, что или кто несет за это ответственность, – признается Джейк. – Если это Падшие, то они нашли способ обойти свое омоложение.
Я бросаю последний взгляд на то, что когда-то было чьей-то бабушкой.
– Ну, это меня просто бесит, – говорю я. Я испытываю темную ненависть к Падшим. Где-то глубоко внутри срабатывает инстинкт, где-то в пределах моих способностей стригоя, и я провожу кончиками пальцев по обугленной ноге жертвы. Кожа холодная, безжизненная, но в голове тут же проносятся последние мгновения жизни старухи. Перед моими глазами мелькают картины ее маленькой квартирки. Она сидит в кресле, закинув ноги на спинку, смотрит телевизор и запивает чаем печенье. Лицо у нее постаревшее, в морщинах, но доброе. Длинная тень протянулась по комнате и упала ей на колени, и когда она заметила это, то оглядела комнату. В тот момент, когда ее взгляд упал на незваного гостя, закутанного в черный плащ, ее сердце забилось быстрее. Незваный гость подходит ближе, и пожилая женщина роняет чашку с чаем на пол, и чай проливается на пол. Ее глаза широко раскрыты от ужаса. Лицо незваного гостя скрыто в тени капюшона, и я не вижу его лица. Но когда женщина начинает плакать, а затем задыхаться и кашлять, призрачный незнакомец подносит руку к ее рту и касается ее губ длинным указательным пальцем. Пожилая женщина пытается закричать, но молчит. Теперь ее сердце бьется неровно, и боль отражается на чертах ее лица, как у бабушки. Затем она начинает тлеть. Из ее живота струится дым. Ее взгляд опускается к животу, боль застилает ей глаза, а затем ее сердце и вовсе останавливается. Тлеющий дым превращается в пламя. Но не раньше, чем злоумышленник погружает руку ей в грудь и извлекает сердце. Я качаю головой, и мои мысли возвращаются в настоящее. Я бросаю взгляд на спутников. Я увидела достаточно. – Пошли.
Как только я выхожу из квартиры, мое внимание привлекает кто-то. Снова.
Я слышу, как кричит мужчина. Сердитые крики. Я чувствую, что в воздухе витает высокий уровень тестостерона. Насилие. Я осматриваю улицу и тротуар передо мной.
– Вон там, – говорит Эли, наклоняясь влево.
Впереди в ночное небо вонзаются старинные шпили собора Святого Эгидия. Молодой парень кричит и ругается прямо перед собором. Он хватается за голову, оборачивается и пинает ногой металлический мусорный бак. Опрокидывает стол и стулья в уличном кафе. Две молодые женщины, идущие ему навстречу, переходят улицу и спешат к нам. Избегая неуправляемого парня. Они напуганы. Как и несколько других прохожих.
Что-то притягивает меня к нему, и я прячусь за спиной Эли и перехожу улицу. Позади меня раздаются три проклятия, и я бросаю быстрый взгляд через плечо на Тристана, Джейка и Эли.
«Я поняла. С этим парнем что-то не так. Продолжай идти.» Я говорю это Эли и Джейку. Я отворачиваюсь, прежде чем проверю, послушали ли они меня, и направляюсь прямо к парню.
– На что, черт возьми, вы смотрите? – кричит молодой человек проходящей мимо небольшой пешеходной группе. Они все спешат перейти от него на другую сторону улицы, и он смеется.
Я прохожу через толпу и направляюсь прямо к нему. Он снова хватается за голову, умоляет, ругается и опускается на землю, приседая. Так же быстро он снова встает и начинает расхаживать. Ему лет двадцать, если не меньше. Трудно сказать. Коротко стриженные каштановые волосы, рост около пяти футов десяти дюймов. Крепкого телосложения.
Он не сдастся без боя.
Когда парень замечает меня, его глаза расширяются.
– Помоги мне, – говорит он. Это едва слышнее шепота.
Менее чем за долю секунды его голубые глаза темнеют, становясь почти черными. Улыбка медленно растягивается и искажает его привлекательные черты, превращая их во что-то ужасное. Лицо ему не принадлежит. Это чертовски странно, и мне интересно, видит ли это кто-нибудь еще, кроме меня.
– Думаешь, сможешь спасти его? – Раздается надтреснутый голос, не его собственный.
– Я знаю, что смогу, – отвечаю я и бросаюсь вперед, хватая его за обе руки. От соприкосновения моей кожи с его кожей по моей руке пробегают мурашки. В голове начинает пульсировать. Перед моими глазами рой черных, как чернила, крыльев. Но я не могу сказать, что это за рой. Я вижу длинные тонкие крылья, кости и разорванную плоть. Это не птицы. Не летучие мыши. Я несколько раз моргаю и сосредотачиваюсь. Сильно. Сквозь туман в глазах я смотрю парню в глаза.
Затем все кружится и искажается. Я одна, и… ледяной дождь хлещет меня по глазам и щекам, пока я бегу изо всех сил, быстро, мышцы на бедрах горят почти так же сильно, как легкие. Я крепко сжимаю кожаную рукоять меча, бросаю быстрый взгляд назад, ничего не вижу, но не замедляю шага. Я слышу их повсюду, вокруг себя, тысячи шепотков раздаются одновременно, и это заставляет адреналин работать на полную мощность. Я бегу быстрее. Собор Святого Эгидия – единственное известное мне место, куда можно пойти. Но разве Собор Святого Эгидия все еще здесь? Черт меня побери, если я знаю, но у меня такое чувство, что это не так. Это всего в нескольких кварталах отсюда, и это ближайшее убежище, если не срезать путь. Кратчайшие пути – это тени. Здесь, в этом месте, в тени? Каким-то образом я знаю, что они правят, и они слишком могущественны, и их слишком много, чтобы я могла справиться с ними одним клинком. Я в этом новичок. Я привыкла сражаться с новичками и опытными кровососами. Не… что бы это ни было. Как я сюда попала? Я оглядываюсь по сторонам, и хотя вижу Эдинбург, я вижу, что там, где я только что прошла с Эли, Джейком и Тристаном, все… по-другому. Я нахожусь в другом мире? Здесь все еще освященная земля? Полагаю, я очень скоро это выясню.
У бордюров, на тротуарах, в выбоинах и булыжной мостовой скопились коричневые, обледенелые комья слякоти, и я пробираюсь по большой луже, направляясь вверх по улице к древнему собору. Слякоть? Когда выпал снег? И где, черт возьми, этот парень? Я бегу от фонаря к фонарному столбу, и с каждым шагом мои ботинки становятся все тяжелее, пока я стою под фонарями. Я почему-то знаю, что здесь всегда пустынно и почти темно; как на негативах, снятых кинокамерой, все окрашено в оттенки сепии, и всегда есть тени. Я нахожусь на разрушенной земле. Я прибыла туда в ту секунду, когда прикоснулась к тому сумасшедшему мальчишке на улице. Я очень мало знаю о Падших, но подозреваю, что они контролируют мое окружение. Эти крылатые существа – демоны? Джоди? Должно быть, это что-то придуманное Падшими, потому что я сомневаюсь, что это сами ангелы. Джейк сказал, что они не любят пачкать руки, верно?
Этот парень здесь. Должен быть. Невинная душа, которая полагается на меня. Это все, что имеет значение. И он где-то здесь. Я собираюсь найти его…
В поле зрения появляется собор Святого Эгидия, что странно, ведь до этого я стояла прямо рядом с ним. Я бегу к нему так быстро, как только могут нести меня ноги. В тот момент, когда мои ноги ступают на территорию церкви, перешептываний становится все больше, так что они начинают напоминать рой разъяренных пчел, которых кто-то только что побил палкой. Они идут за мной. Ублюдки. Я взлетаю по дорожке, миную каменный кельтский крест, накрытый потрепанной и выцветшей фиолетовой тканью, подскакиваю к тяжелым двойным дверям и хватаюсь за ручку. Не заперто, но дверь заклинило. Шепот переходит в насмешливые голоса, будто они играют со мной.
– Черт возьми! – ругаюсь я, кряхтя, и снова и снова ударяю плечом в дверь. – Давай же! – Я кричу, кряхтя. Когда это не срабатывает, я пинаю ее – сильно, снова и снова, носком ботинка сильно ударяя по дереву. Наконец, она поддается, и я вваливаюсь внутрь.
В тот момент, когда мое тело переступает священный порог, шепот смолкает. Однако я этому не доверяю и подхожу к первому, что попадается на глаза и может преградить путь к двери: разбитой, истлевшей каменной статуе ангела.
Как-то неожиданно.
Я опрокидываю его, то, что осталось от крыла, рассыпается, и я тащу его к дверному проему. Я прислоняю его к дереву. Я тащу задницу по проходу.
Не могу сказать, что чувствую себя здесь в безопасности; церковь пуста и, по какой-то причине, заброшена. Я знаю, что она старая, и, хотя я никогда не была внутри, у меня такое чувство, что здесь есть нечто большее, чем прогнившие скамьи и разбитые статуи. Габриэль и Джейк посоветовали мне прийти сюда. Теперь я не уверена, что сделала правильный выбор. Я оглядываюсь по сторонам. Несколько оставшихся скамей перевернуты; на полу разбросаны потрепанные сборники церковных гимнов. Замысловатые каменные балки наверху сломаны и крошатся, как и большие колонны, обрамляющие проход. Алтарь представляет собой лишь груду каменных обломков. То, что когда-то было прекрасными витражами, теперь разбито вдребезги.
Там, у задней стены, я вижу его. Сердитый ребенок. Парень. Он не ребенок. Всего на несколько лет моложе меня. Он скорчился на полу, уставившись на меня, тяжело дыша, сердце бешено колотится у него в груди. Я слышу, как все это отдается у меня в ушах. Я подбегаю и опускаюсь на колени, не сводя с него глаз. Только тогда его дыхание успокаивается, а сердцебиение замедляется.
– Меня зовут Райли, – говорю я, и он смотрит на меня в ответ.
– Что-то внутри меня, – бормочет он. От ужаса его глаза кажутся безумными.
– Как только я смогу, то вышибу все дерьмо – эту штуку – из тебя. – Сначала он просто смотрит на меня с невинным видом. Затем его голубые глаза снова становятся черными, и он улыбается жутковатой улыбкой. – Да, я знаю, что ты все еще там, – говорю я и хватаю его за запястье. – Пошли.
Парень открывает рот, и тот растягивается в кривом зевке, как раз перед тем, как из его горла вырывается пронзительный крик. Я новичок в этом деле – до сих пор не знала, что могу даже обнаружить демона, или Джоди, или что там еще, черт возьми, это такое, не говоря уже о том, чтобы надрать кому-нибудь задницу, – так что я решила попробовать. Молю Бога, чтобы это сработало.
Я тащу парня, а он буквально упирается пятками. Но я сильнее и каким-то образом знаю, что рядом с кучей обломков алтаря большая лужа. Лужа воды. Дождевая вода? Я не знаю, но это внутри собора, и я не вижу никаких дыр в крыше наверху. Я изо всех сил хватаю парня за шею и прижимаю его лицо к луже. Я толкаю его, и он погружается в воду в дюйме от своего носа.
Он снова кричит, громко, протяжно, так пронзительно и полно боли, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разжать хватку, и закрываю уши. Затем громкий всплеск. Парень обмякает, и я помогаю ему отстраниться. Я смотрю на лужу. Пойманный в ловушку мрачной черноты, он здесь. Кричащий. Безволосый. Костлявый. Вместо рук у него странные длинные когти на концах пары потрепанных серых крыльев. Он ковыряется в луже из-под себя. Кричит на меня на языке, которого я не понимаю. Не уверена, что хочу этого. Так что это Джоди.
Я делаю глубокий вдох и встречаю яростный взгляд существа в воде.
– Боль берет верх.
Выражение лица существа меняется, и я с трудом узнаю его. По какой-то странной причине у меня не хватает духу заставить заколдованное существо страдать. Лучше покончить с ним сейчас.
– Умри.
На долю секунды выражение глаз существа меняется. Я вижу облегчение в их черной глубине.
Затем раздается громкий хлопок. Существо становится черным. Вода становится черной. Затем оно медленно рассеивается.
Ушло. Ничего не осталось, кроме каменного пола.
Воздух внутри дома священника пахнет смертью, разложением и затхлостью и такой же холодный, как и снаружи. С каждым выдохом мое дыхание вырывается белыми клубами. Рядом со мной на полу лежит опрокинутый подсвечник; я поднимаю его, переворачиваю и смотрю на искаженное отражение своего лица. Разбитая челюсть, разбитая губа, грязные разводы на лбу. Я чуть не смеюсь. Откуда, черт возьми, они у меня? Я не помню, чтобы с кем-то дралась. Или что-то еще. Я выгляжу так, будто из меня выбили все дерьмо. Может, так оно и есть.
Я еще раз бросаю взгляд на подсвечник, затем отбрасываю его в сторону.
В этот момент по всему собору снова раздается громкий шепот, и на этот раз я могу разобрать, о чем они говорят. «Райли». Мое сердцебиение учащается. Ну, насколько оно может ускориться. Все происходит очень медленно, благодаря перемешанной вампирской ДНК в моем теле.
Я поворачиваюсь, хватаю парня за руку и поднимаю его. Он в замешательстве моргает, трет глаза и озирается по сторонам, будто понятия не имеет, что происходит. Я уверена, что он не знает. Я почти не знаю.
Мы направляемся ко входной двери.
Шепот над нами становится таким сильным, что превращается в протяжное шипящее «ш-ш-ш». Ветер, поднятый сотней крылатых существ, со свистом проносится вокруг нас, и мы бросаемся бежать со всех ног. Мой меч тяжелый. Я отодвигаю статую разбитого ангела с дороги, и мы с парнем, спотыкаясь, выходим из часовни.
Я моргаю. Мы вернулись. Эдинбург в реальном времени. Когда я осматриваю улицу, туристическая группа, через которую я проталкивалась, как раз выходит на тротуар. Они поворачиваются и смотрят на меня. Они смотрят на парня рядом со мной. Я поворачиваюсь к нему лицом.
