Текст книги "Легенда о проклятом воине (СИ)"
Автор книги: Екатерина Смолина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Глава 2. С милым рай в загородном доме
Я открыла глаза. Утренний свет пробирался сквозь окошко с милыми занавесочками. Вот только где я – было совершенно непонятно. Самая обычная, хотя и добротная мебель, двуспальная кровать, комод, шкаф, кресло…
Было прохладно, несмотря на огромное одеяло и плед сверху, подоткнутые под ноги. Я заглянула под одеяло и поняла, что на мне ничего нет… Так. Паника – дело нехитрое. Я не знаю, где я, не помню, как сюда попала, и на мне нет одежды!.. В животе заурчало. Ах да, дорогой, тебя ещё не хватало в списке катастроф!..
Дверь тихонько приоткрылась и явила красавца–мужчину. Кажется, только что одной катастрофой стало больше. Высокий, широкоплечий, темноволосый, в тонкой шерстяной рубашке и брюках чёрного цвета…
Сказка, а не утро.
– Ты уже не спишь?
Я молча смотрела на него. Такая красивая улыбка… Но мой нос замёрз, и я решила проблему кардинально – нырнула с головой под одеяло, пытаясь заодно вспомнить хоть что–то. Вспоминалось с трудом.
Я слышала мягкие шаги и поскрипывающие половицы. Почувствовала приминающуюся рядом постель. Огонь, крики, гадкая рожа, почему–то сильно похожая вот на этого красавца… Голова шла кругом, паника была на низком старте. Да ещё и холодно так, что озноб бьёт!
Совсем рядом было большое тёплое тело – это чувствовалось сквозь одеяло. Разум подсказывал, что ещё ни одно подобное тело не приносило ничего хорошего. Но спина уже согревалась – в отличие от противоположной части… Конфликт разума и тела пришлось решать в несколько этапов. Для начала – развернуться. Затем полностью отвоевать одеяло в безраздельное пользование – мне это даже удалось! Лежащее рядом огромное тело не возражало, скорее, принимая добровольное участие в передаче собственности. С последним этапом было сложнее. Вот источник тепла, вот мерзнущая я, – казалось бы, решение очевидно. Но разум вопиял, категорически протестуя.
Жан осторожно приоткрыл верх одеяла, встретившись взглядом с его обитательницей.
– Родная, тебя оставить в покое?
– Смотря, что ты собираешься делать, – настороженно буркнула я, косясь на вожделенный источник тепла.
– Хотел предложить горячий завтрак. А что, есть варианты?
Обитатели недр норы из одеяла смущённо нырнули поглубже.
– Малыш, я так не понимаю. Конкретизируй ответ.
– Я замёрзла, хочу есть и ничего не помню о том, как сюда попала, и где моя одежда…
Он лучезарно улыбнулся, осторожно выкапывая меня обратно.
– Меня ты хотя бы помнишь? – насмешливый тон.
Источник уютного тепла напахнул совсем близко, и я сдалась, уткнувшись холодным носом в горячую мощную грудь. Хорошо–то как!..
– Драккати, это не ответ, родная…
– Я помню тебя, Жаник… – сказала и стыдливо осеклась, удивившись непривычно нежной интонации собственного голоса. Просто выразить нежность интонациями у меня получалось редко, а тут само вырвалось!
Мою макушку поцеловали.
– Я тебя отнесу вниз, хорошо? Там теплее, и завтрак стынет. Горячая вода ещё есть, можешь умыться. Из одежды ничего предложить не могу пока, но с этим что–нибудь придумаем. Молчание – знак согласия.
И прежде, чем я успела хоть что–то возразить, меня вместе с одеялом сгребли на руки и понесли вниз. На лестнице стало неуютно, и я инстинктивно высунула одну руку из одеяла и уцепилась за его мощную шею. Он перехватил меня поудобнее и спустился уже окончательно вниз. Здесь и правда было гораздо теплее. Просторная комната, поделённая на две части. В одной – большой очаг и маленький стол на четыре человека, а в дальней части – пара кресел и уютный диванчик перед камином – его я заметила мельком. Но меня отнесли в боковую комнату, оказавшуюся ванной. Тазик для умывания, деревянная бадья типа ванны и – о, чудо, – настоящий туалет! И никаких побегов на мороз! Ура!..
– Я могу дать тебе свою рубашку, другого всё равно пока ничего нет, – он поставил конструкцию из меня и одеял на деревянный прохладный пол.
– Хорошо, только и на ноги, пожалуйста, что–нибудь…
– Я поищу.
Дверь прикрылась, оставляя меня наедине с позабытым деревенским чудом сантехники. В кувшине была горячая вода, и я с наслаждением умылась. С сомнением покосилась на ванну… Понежиться в тёплой воде сейчас было очень соблазнительно. Вот только где взять воду?
В дверь тихонько стукнули костяшками пальцев.
– Кати, можно?
– Нет!.. – я подхватила плед, закрываясь им. С одеялом возиться было некогда, а вот в плед вполне можно было завернуться. – Теперь можно…
Он вошёл, держа в руках белоснежную рубашку и чистое махровое полотенце. Объяснил, как включается вода. Здесь ещё и водопровод имеется, к которому я так привыкла в замке! Ещё бы знать, что это за место…
– Жааан… А где мы?
– Это лессканский пригород, один из моих домов. Позже всё расскажу.
И вышел! Ладно… С этим тоже разберёмся. Позже, так позже.
Набрала воды и минут пятнадцать отмокала в ванне. Я бы провела там и больше времени, но желудок недвусмысленно дал понять, что его хозяйка – негодяйка. Поэтому голову пришлось мыть быстро – благо выбор шампуней и мыла хоть какой–то был. Не мой арсенал в Весигаре, конечно, но могло быть и хуже!
Вытерлась, надела белоснежную рубашку Жана, огромную – под стать её владельцу. Рукава были слишком длинные, и их пришлось закатать. Застегнула пуговицы почти до верха и вышла в зал. Какой бы ни была длинной рубашка, а всё равно хотелось натянуть её пониже. Но выбора не было. Перед дверью стояли мягкие войлочные тапочки – слишком большие для меня, но, на удивление, новые! И тёплые. Последнее было важнее. В столовой никого не было, и я побрела дальше.
Жаник сидел возле камина, в кресле, расслабленно откинувшись на его спинку головой, разметав по плечам тёмные волнистые волосы, и из–под полуопущенных ресниц наблюдал за огнём. За окном тихо падал снежок, ясно светило солнышко, заполняя комнату уютным утренним светом. Между диваном и камином стоял небольшой столик из тёмного дерева, на котором были две чашки дымящегося кофе, нарезанное мясо на тарелочке и несколько аппетитных булочек двух видов. Это было так трогательно!..
Завтрак для меня… Да ещё и от него! Меня охватило щемящее чувство нежности и благодарности за заботу. Конечно, воспоминания о вчерашнем дне были смутными, но я была уверена – он вряд ли сделал что–то, заслуживающее недоверия. Я тихонечко подошла сзади и положила руки ему на плечи, несмело массируя их. Он шевельнулся, располагаясь так, чтобы мне было удобнее достать. Это прибавило мне смелости. Такие тугие мышцы, горячая кожа… Он тихо застонал от удовольствия.
Было в этом что–то новое, неизведанное – делать массаж мужчине по собственной воле. И, что самое ужасное, – похоже, это приятно не только ему!.. Мне всегда нравились его волосы. Сейчас они немного мешали и щекотали предплечья. Я переместила ладони на его гриву, собирая объёмный хвост. Волосы были ещё немного влажные, и вились больше, чем обычно, – это красиво смотрелось. Я снова их распустила, провела ладонью по всей длине, любуясь ими. Он поймал меня за руку и мягко потянул, усаживая на колени спиной к себе. Его руки щекотно скользнули по плечам, спускаясь к запястьям. Он чуть сжал мои пальчики, а затем, не отпуская их, обнял меня нашими руками. А на шее я почувствовала его горячее дыхание, лёгкие касания губ и чувственный поцелуй в какую–то слишком чувствительную область шеи…
Замерев, я прислушивалась к ощущениям. Ни о чём противоестественном они мне не поведали. Скорее наоборот, это было приятно! А ещё на затылке стало горячо от его дыхания – он зарылся носом в мои волосы, нежно гладя им затылок. По телу прошли мурашки… Мммм!.. Я прикрыла глаза, нежась в этих ощущениях. Но тут меня слегка запрокинули, развернув боком, и неожиданно поцеловали уже в губы… И вот в такой момент вредный желудок решил снова громко напомнить о себе!..
Он оторвался от моих губ, целомудренно приложившись к ним напоследок, и посмотрел в глаза.
– Кати, я буду последним эгоистом, если ты сейчас же не поешь!..
Я обиженно покосилась на еду, как на врага. У него на коленях, в кольце сильных рук, было уютно и тепло, и покидать насиженное место совершенно не хотелось! А ещё мне всё больше нравилось целоваться, и отвлекаться от этого занятия на еду казалось странным. Булочки–Жаник–булочки–Жан – переводила я обиженный взгляд с одного на другое. Выбор был очевиден!
Жан тихо рассмеялся, отстраняясь от моего поцелуя и вызывая невольную ответную улыбку. Всё ещё улыбаясь, я упрямо посмотрела в серо–голубые глаза, скользнув взглядом к губам.
– Любимая, тебя насильно кормить?! Я не знаю, какие ты любишь на завтрак булочки. Поэтому одни – с черничным вареньем, а другие – к мясу. Надеюсь, кофе ещё приличной температуры, хотя за такие ласки с твоей стороны я готов разогревать его хоть всё утро…
Пришлось слезать с коленей и перебираться на диван. Кофе оказался вкусным, мягким и с лёгкой шоколадной ноткой. А булочки… Мммм!.. Свежие, с тонкой хрустящей корочкой и нежнейшим черничным вареньем внутри! Уплетала уже четвертую, и пришло вдруг озарение, что он, наверное, ещё не завтракал, а на тарелке со сладким остались всего две… Я смущённо покосилась на Жана. Он с каким–то тихим упоением наблюдал, как я ем, словно это было что–то фантастическое! Ну, фантастическим в данный момент был только притупившийся голод.
– Прости, я так всё сама слопаю… Почему ты не ешь?
– Просто наслаждаюсь твоим обществом. Мне не хватало тебя все эти месяцы.
– Моё общество не самое высококультурное, как выяснилось. Так что не уверена, что был повод скучать.
Я сцапала булочку, подсела поближе к гипнотизирующему меня брюнету и поднесла к его восхищённо улыбающимся губам. Осторожно откусил, не сводя насмешливого взгляда. Я тоже очень скучала. И тоже наслаждалась его присутствием. Но сказать об этом, как и другие нежные слова – не получалось. Поэтому я выражала себя, как могла. Он аккуратно взял из моих пальцев последний кусочек зубами. Отпил из своей чашки остывший кофе, поморщившись.
– Давай новый сварю! – я подскочила, чтобы направиться на кухню, но меня поймали за руку.
– Не уходи. Побудь рядом. Я переживу и холодный кофе, и сладкие булочки!
Мелькнула догадка, и я смутилась.
– Ты не любишь сладкую сдобу?
– Терпеть не могу. Но только если она не из твоих рук.
– Так я ведь тебе в дорогу тогда… – щёки стремительно наливались румянцем.
Он пересел ко мне на диван, стискивая, целуя лицо и губы.
– Мне было приятно, Кати. На привалах это были самые сладкие воспоминания о тебе. Кроме того, это было действительно вкусно!
В душе потеплело от его слов. Я расслабилась в его объятиях, впитывая его тепло.
– Жаник, расскажи, что было вчера. Я помню обрывками, и мало что понимаю.
Помолчал немного, что–то обдумывая. И заговорил:
– Мы вчера немного пообщались в узком мужском кругу. Выпили. А потом наш общий хороший друг внезапно рассвирепел, принял свою боевую ипостась и понёсся к порталу. По пути мы с Лунем узнали, что вас кто–то обижает. Дверь в твою комнату оказалась закрыта, но это не стало проблемой…
– Я что–то помню такое…
– А как в своей боевой ипостаси Кирмегетта по комнате гоняла, помнишь? Он так и не сказал, за что. Хотя Лео утверждает, что тебя надо из себя хорошенько вывести, чтобы ты воспламенилась.
– Он правду говорит. Я так и не смогла освоить обратный процесс. Могу сдерживать силу, пользоваться ею…
Я поджала губы. Потому что вспомнила, за что я так рассердилась на лессканского молодого короля.
– Он хотел… Он сначала Ранитиэль домогался, а потом, когда она сознание потеряла – меня! А для меня это хуже смерти! А как там Ранитиэль?..
– Вот оно что… – стиснул меня, с рычащим вздохом, о чём–то задумавшись. – С Ранитиэль всё в порядке. Лео хоть и пьян был, но лечить он может, по–моему, в любом состоянии… Она сегодня зайдёт. Вы подружились?
– Скорее, сроднились по несчастью, – я смущённо улыбнулась, опуская глаза. – А что было потом?
– Потом ты перестала гореть и потеряла сознание. Дальше – портал, и я попросил перенести нас сюда. Кирмегетт тот ещё… – он скрипнул зубами. – Из него и король–то не очень вышел. Его больше заботят личные удовольствия, чем судьба Лесскана. Карточные долги, выпивка, разгул месяцами напролёт. Вчерашняя история была последней каплей после того, как вскрылась история с Ранитиэль. Ему и так грозит ссылка или тюрьма с отлучением от рода. Не могу сказать, что не рад этому. Совет Лесскана не справляется со своими прямыми обязанностями. Отец хочет поменять преемника.
– На тебя?!
– Больше у него наследников нет.
– И ты согласишься?
– Если потребуется. Я знаю, что не это тебе обещал, когда звал замуж. Но отпустить я тебя уже не смогу. Официальная помолвка состоится во дворце Лесск, через неделю. Всё то же самое, что и в Весигаре. Только, надеюсь, в этот раз ты дашь положительный ответ, и – мне.
– Так быстро?
– Кати, родная, любимая, – это не шутки! Помолвка – это не только красивые слова и родовое колечко на пальце, это ещё и закон. За возлюбленных и любовниц, уведённых у любого члена королевской династии, полагается, максимум, разговор «меч на меч». А за невест и жён – тюрьма или ссылка.
– А если они сами разрывают помолвку? Не уходя ни к кому?
– Такое бывает редко. Но это уже личное дело каждой пары.
– Мне страшно, Жан. Для меня это большой шаг, – я задумчиво гладила его руку.
Колец он не носил, но я совершенно точно знала, что родовое кольцо Лесск существует в обоих вариантах – мужском и женском. И оба видела в книге.
– Ты вчера не опалила меня огнём, родная. А это означает одно, в любом случае, – свой выбор ты уже давно сделала. И ты можешь теперь хоть тысячу раз повторить, что ненавидишь меня, – я уже не поверю.
«Драккери выбирают один раз и на всю жизнь. Сердцем», – вспомнилось мне. Похоже, он об этом знал.
– Я ненавижу, когда тебя долго нет… – тихо прошептала я, пытаясь оправдаться.
– Почему?
– Потому что… Потому что ненавижу.
– А я надеялся, потому что любишь меня…
Сердце бухнулось в грудную клетку, словно застигнутое врасплох. В этом я даже себе не признавалась!
– Не дави на меня… Я с тобой – разве этого мало? – мне стало неловко. Выбралась из кольца его рук, отодвигаясь на другой конец дивана, подтягивая колени к подбородку. Рубашку пришлось натянуть на бедра пониже. И всё равно она была сильно выше колен! Он молчал, не двигаясь с места и наблюдая за мной. Неловкая пауза затягивалась.
– Ты была когда–нибудь в Лесскане? Погода хорошая, мы могли бы прогуляться.
– Не была. Только… – я выразительно окинула взглядом его белую рубашку на себе, подарив недоуменный взгляд.
– Заодно и по магазинам пройдёмся. А с одеждой что–нибудь придумаем.
Нервно глажу голени. Что теперь будет со мной? Наверху я видела только одну спальню. Где я буду жить?
Он неспешно встал и куда–то вышел, оставив меня наедине со своими мыслями. А за окном тихо падал снег, в камине потрескивал огонь, даря ощущение уюта. В душе странным образом сочетались волнение и нехватка чего–то непонятного. Слышу мягкие шаги – я всегда поражалась, насколько тихой и мягкой походкой может обладать человек с такими немаленькими габаритами!
В руках у него был тонкий плед, который он просто положил рядом со мной. От камина было тепло, и я давно согрелась, ещё сидя в объятиях сероглазого воина. Но от пледа отказываться не стала – я не привыкла сидеть дома почти раздетой рядом с мужчиной. Это навевало неприятные ассоциации. С пледом стало гораздо комфортнее. Но самое главное – он сел не рядом, а опять в своё кресло! Расстроилась неожиданно сама для себя… И так же пришло осознание, чего конкретно мне не хватает – его тепла рядом. Остро.
Мы внимательно смотрели друг на друга. Я – настороженно, растерянно, упрямо. Он – чуть улыбаясь, азартно, но с нежностью. А затем игриво наклонил голову вбок, не отрывая взгляда. Да он заигрывал со мной! Я улыбнулась, демонстративно отвернувшись к окну. Каких усилий мне стоило, чтобы не посмотреть на него! Но я держалась, всё ещё чувствуя его взгляд на себе. Падает снежок – крупными хлопьями уже, а за окном виднеются дома. Интересно, а какой он – Лесскан?.. Тихая усмешка в полной тишине, разрываемой только треском поленьев. Он пересел сам. Но только пересел, не предпринимая больше никаких дальнейших действий. Сидела и я. Такая странная игра выходила, – но мне это нравилось! Нравилось, что меня воспринимают как человека, а не как живую куклу, – на равных! Не унижая, заботясь, оберегая.
На своей шее я ощутила тёплое дуновение, чуть всколыхнувшее подсохшие пряди волос. Вздрогнула, замерла, цепляясь взглядом за оконный пейзаж. А сердце бьётся сильнее, чаще – тук–тук, тук–тук…
Одно из поленьев в камине треснуло слишком громко, и снова тишина. И снова – напряжённое молчание. Только сдерживаю улыбку.
Обречённый вздох позади, он не выдерживает и притягивает меня к себе. А я и не сопротивляюсь, наслаждаясь его касаниями, едва не мурлыча.
– Проиграл! – счастливо произнесла я, с удовольствием опять устраиваясь в его объятиях.
Жан нежно поцеловал изгиб шеи сзади, медленно проходя носом по затылку, двигаясь к ушку. И неожиданно нежно прикусил мочку.
– Проигрыши порой бывают приятными, Кати… Иногда стоит уступить, чтобы получить желаемое.
– Так приятно быть желаемой… – мне льстило, что он оказывает мне внимание. И было немного даже страшно, что всё может закончиться!
Но он понял это по–своему, скользнув к груди, накрывая её большой, горячей ладонью. Поверх пледа.
Сначала я ничего не почувствовала. Точнее, не почувствовала ничего хорошего. Только замерла, сглотнув. Но вот его рука скользнула под плед, мягко, неторопливо и осторожно продвигаясь к тому месту, которое только что покинула. Ощущения стали ярче, – как и паника!
Спокойно, Кати, спокойно… Если не больно – значит, не страшно. Я напряглась всем телом, как перед броском. Его поглаживания и лёгкие массирующие движения неожиданно оказались приятными, – что для меня–то было в новинку! Как вообще это может быть приятным?! Но оно было. Не настолько сильно, чтобы получить удовольствие, но и не отталкивало своей грубостью. Жан вообще не был груб – никогда. А подсознание шептало: «Беги, беги, беги!..». Как и всегда.
– Моя девочка, моя Кати… – шептал он на ушко, чувственно целуя шею, и скользнул рукой под расстёгнутую уже до живота рубашку.
Мир опять начал двоиться… Прошлое накатывало волнами неприязни, и только контрастирующая разница между тем, что и как со мной делали тогда и сейчас, не давала панике овладеть разумом окончательно. Слишком много эмоций, слишком много страха. Убрала его руки, отодвинулась, села, ощутив ступнями дощатый пол из–под пледа. Стыдно… и панически страшно!
– Кати. Посмотри на меня, – тихий низкий голос.
Сжалась. Стиснула ворот рубашки, закрываясь наглухо и упрямо глядя в пол. Дыхание сбито, тело била дрожь. Он терпеливо ждал. Десять секунд, двадцать. Затем встал, отодвинул столик вбок, расчищая таким образом пространство между мной и камином. Я вскочила, но убежать не успела. Поймал, усадил снова на диван, вставая на колени передо мной. Паника разбавилась удивлением. Зачем он это делает? А Жан, всё ещё держа мою руку в своей, нежно начал целовать каждый пальчик. Я удивлённо распахнула глаза и уставилась на него. Поцелуй, ещё поцелуй, ещё… Он нежно прикусил мизинец и принялся за тыльную сторону ладони. Я смотрела на это, как загипнотизированная, всё ещё не понимая – нравится мне это, или нет. Но вот ведь штука – к тому моменту, как он перешёл на запястье – я почти успокоилась! Он перевернул запястье внутренней стороной к себе, одарив очень чувственным поцелуем. И если раньше он вырисовывал на нём узоры пальцами, то теперь это делал языком и губами. Это было так необычно! Хотя нет – это было восхитительно!.. Жан раскрыл мою ладонь и таким же образом поцеловал самый центр. Я резко вдохнула от неожиданности и, кажется, забыла выдохнуть. Он что–то такое делал с моей рукой, от чего мысли в голове становились мутными, а идея о побеге померкла, хотя никуда не делась. Потёрся слегка щетинистой щекой о мою ладонь, прикрыв глаза. Такое красивое и вдохновенное лицо, столько нежности и просьбы во взгляде…
Я слегка прикусила губу, решаясь. И протянула к нему вторую руку – мне захотелось коснуться его смолянистых длинных волос. Пропустила между пальцами вьющиеся волны. Коснулась смуглой щеки, поймав его взгляд. Наклонилась к его лицу, переместив ладони на его мускулистую шею. Он ждал. Робкое касание губами его губ. Никакой реакции! Из упрямства решила повторить ещё раз, но уже не так поверхностно, стараясь, как успела научиться… И опять ничего!
Обиженно отстранилась, поджав губы и глядя в его глаза. И уже хотела было оттолкнуть, когда он резко и настойчиво притянул меня к себе, обжигая неистовым поцелуем, проникая языком в рот. Я пискнула, но тут же расслабилась, закрыв глаза, и отдалась во власть ощущениям. Такой страстный сначала поцелуй становился всё нежнее, а мой несчастный разум, кажется, капитулировал. Тело стало словно воздушным, расслабленным, и ощущение падения в бездну всё усиливались. Так приятно мне ещё никогда не было!.. Словно это слияние было не только физическим, но и духовным. Потому что в груди разливалось тепло, распространяясь искорками по всему телу. А источник этого тепла делал сейчас всё, чтобы это не заканчивалось.
Кажется, он сам получал огромное удовольствие от этого поцелуя. В полузабытьи я обвила его шею руками, и вынырнула из дурманного омута, только когда он притянул меня за поясницу к себе, разведя колени. И пока я соображала, возмутиться или нет, – просто не успела отреагировать, плавая, словно в тумане, – он опрокинул меня поперёк дивана, продолжая целовать. Его горячие руки скользили по бёдрам, а я чувствовала тяжесть Жана на себе, его разгорячённое напряжённое тело через одежду, и не понимала, что со мной происходит! Должен быть привычный страх, как минимум – отвращение!
Но моё тело, словно послушная ласковая кошка, отзывалось на его требовательные и ласковые прикосновения. Горячие поцелуи на шее, груди, – рванул рубашку, и по полу и дивану с тонким звуком посыпались остатки застёгнутых пуговиц! Я испугалась. Дёрнулась, осознавая, что одежды на мне почти не осталось, упёрлась руками в его плечи, отталкивая, пытаясь выбраться, сжаться! Но это же всё равно, что отодвинуть скалу, – горячую, рельефную, напористую, упёртую…
Он на несколько секунд оторвался от часто вздымающегося холмистого объекта своих притязаний, перехватил мои запястья и поднёс к губам, нежно целуя каждое, переходя уже знакомым приёмом на центр ладоней. Такое острое ощущение, от которого пошли мурашки по коже, снова распахнулись глаза, и застыл вдох в груди!.. На несколько мгновений он отпустил мои руки, гипнотически зависшие в воздухе после таких поцелуев, – я даже забыла, что лежу без одежды с разжатыми ногами и эрлом Стаалем между ними! А он потянул с себя рубашку через голову, и… Всё, вот теперь точно забыла!.. Точёное, мускулистое, огромное тело, играющее мышцами при каждом движении в отблеске каминного огня и водопад обожаемых мною длинных тёмных волос, выскальзывающих из ворота и рассыпающихся по буграм мышц. Литой, идеальный, внушительный торс заставлял задохнуться от восхищения и невольного уважения к сокрушительной мощи! Даже свежий бурый шрам, рассекающий наискось смуглую грудь и плечо, не портил картины, скорее наоборот, дополняя её. Рубашка отлетела в сторону, Жан улыбнулся, перехватывая мой восхищенный взгляд, и склонился снова, щекотно скользнув волосами по моей обнажённой груди и животу.
Нежный поцелуй, и зависшие в нерешительности руки он мягко заводит себе за шею, проведя моей ладонью по своей груди. От этого жеста дыхание перехватило и бросило в жар. Он скользнул руками под мою поясницу, прижимая к себе, давая ощутить его каждой клеточкой непривычно звенящего тела. Теперь я чувствовала его обнажённый жаркий торс кожей, – так волнующе, так чувственно! Ничего подобного я раньше не испытывала. Очнулась, только когда он прекратил целовать и хрипло шепнул в губы:
– Держись за меня…
Не совсем и не сразу поняла, чего он хочет, – но через пару секунд инстинктивно уцепилась за мощную шею, прижимаясь всем телом, когда он подхватил меня и переместился на диван, усаживая верхом на свои бёдра. Снова горячий поцелуй в губы – я ответила! И сама себе удивилась – куда делась эта робкая, скромная девочка?! Он ласково гладит мою спину большими тёплыми ладонями, и мне кажется, что я такая маленькая и хрупкая рядом с ним… Восхитительное ощущение! Его руки снова скользнули к груди, накрывая их ладонями, лаская, массируя. А мне стало неудобно – и в кои–то веки не морально. Просто изначально неудобно было сидеть, и я заёрзала, устраиваясь покомфортнее на его бёдрах, краем сознания ошеломлённо осознавая, что это за бугор, и почему же так неудобно сидеть… Тихий рычащий стон раздался в мои губы, он сжал свою большую ладонь на моей груди – почти до боли! Я перехватила его напряжённые пальцы, отрывая их от груди…
– Жан, больно!..
Отстранился, ослабляя хватку, глядя на меня затуманенным взором тёмно–серых глаз.
– Прости, родная… Я так тебя хочу… – он опустил голову, целуя, лаская места, куда только что впивались его пальцы. – Ты просто потрясающая!..
Влага его горячего рта обожгла страстью навершие одного из холмов, вырывая стон из моей груди. Так жарко, так сладко!.. Пальцы вплелись в его гриву, прижимая к себе. Прикрыла веки, откинула голову назад, наслаждаясь непривычными ощущениями. Ещё! Ещё!.. Он отодвинул меня на край своих чуть разведённых коленей, не прекращая жаркой ласки. Скольжение горячей ладонью по внешней стороне бедра – ласково, от коленей к бёдрам и обратно. Медленно, прочувствованно, словно наслаждаясь каждым сантиметром бархатистой кожи. И снова плавящая дорожка рук, но уже по внутренней стороне бедра. Волнительно, пугающе. Слишком близко к грани дозволенного! Я перехватила его руки, останавливая, и приподнялась. Испуганно посмотрела в обрамленное смолянистыми волнами красивое мужественное лицо… Жан подтянул мои колени на себя, вынуждая почти упасть обратно. Крепко обнял одной рукой, игнорируя мои.
– Всё будет хорошо. Расслабься…
– Не могу, – испуганно прошептала, поражённо слушая его чарующий голос.
– Можешь, любимая… Ты ведь мне доверяешь?..
Смотрю в его потемневшие глаза и молчу. Как можно довериться мужчине? Но так хочется… Ему – хочется.
– Кааати, моя нежная лааань…– жарко выдохнул в ушко, – просто поцелуй меня, и не думай ни о чём. Я твой – помнишь?..
Что–то дрогнуло в груди тёплое. Коснулась губами его приоткрытых губ. И снова провалилась в бездну ощущений! Его голос, всё ещё звучащий в голове с последними фразами, его запах, тепло, волосы, щекотно ласкающие распалённую кожу: всё снова завертелось, успокаивая, подталкивая к чувственному наслаждению. И плавное, ласковое движение его руки, спустя время неотвратимо устремившееся вверх по внутренней стороне бедра… Тело напряглось в ожидании прикосновения... Это будет больно?..
С каждым пройденным сантиметром ломались мои стереотипы, страхи… Только остался на краю сознания маленький комочек недоумения по поводу странной реакции тела. Потому что с каждым его движением всё больше разливается жар по животу и бёдрам от того места, которое со сладким ужасом ждало прикосновения. И вот, уже почти достигнув точки ожидания, он вдруг изменил путь, скользнув вбок! Я вздохнула, не прекращая поцелуй, – такие игры меня уже сводят с ума!
Горячая ладонь, едва касаясь, прошлась по животу, задержалась на груди, напоминая, кто здесь хозяин. И спустилась вниз, накрывая средоточие бёдер. Я замерла, упёршись в его мощную грудь ладошками, готовая сорваться в любую минуту, если мне хоть что–то не понравится! Медленные, поглаживающие движения. Ласковые пальцы настойчиво проникают между складок, от чего дыхание стало неровным, щёки заливает жар, сердце бешено колотится… Это было… волшебно! Его губы на моей шее обжигают жаром поцелуя кожу, чередуя влажный язык и осторожные покусывания. А внизу происходит нечто невообразимое – его пальцы нашли очень чувствительную точку и теперь поглаживали её, меняя темп, описывая круги и восьмёрки вокруг неё и рядом.
Боги! Как же это…
Я сорвалась на стон.
Комната поплыла, и я уже не очень понимала, что происходит! Мне было жарко, колотил озноб. А Жаник вдруг ещё и неожиданно скользнул внутрь, не забывая одновременно ласкать большим пальцем там, где и прежде! Вот только это не вызвало никакого протеста, наоборот, – вздрогнула, хватая воздух пересохшим ртом, выдохнула неожиданно в голос, чувствуя усилившуюся волну удовольствия…
Через какое–то время я услышала до боли знакомый звук бряцающей пряжки ремня.
Замерла, вскрикнула «Нет!..», распахнула глаза, панически переводя взгляд с его потемневших глаз на замершую на ремне руку. Такого предательства я пережить не могла! Жан переложил руку с ремня на мой затылок и притянул к своим губам, жарко целуя, и усилил напор внизу…
Успокоившись, уже через несколько я секунд не смогла связно соображать. Всё моё внимание, ощущение, мысли занимали только его умелые ласки. Мурашки стали острым покрывалом подниматься откуда–то снизу, обнимая поясницу и спину. Моё дыхание становилось всё реже, но я старалась не обращать на это внимания – мне безумно нравилось то, что делает со мной мой ласковый мужчина!
В дверь стучали. И судя по всему, уже не первый раз…
– Жаан… – выдохнула с хрипом его имя, всё ещё плывя где–то во власти ощущений.
– Никого нет дома, – он продолжает ласкать шею, грудь, и…
Я прикрыла глаза, слушая себя и волшебные ощущения. Танец пальцев внизу всё ещё заставляет гореть и судорожно напрягать мышцы бёдер, но снова стук. Отвлеклась, рефлекторно оглянулась на дверь. И жар пошёл на убыль – здравствуй разум! Который мгновенно выдал мне паническую капитуляцию от осознания того, что вообще происходит!
Поймала его руку, отводя, и быстро ретировалась с колен в ванную, вывернувшись из руки, перехватившей напоследок талию. Я включила воду, заглушая тишину шумом воды, и прислонилась к стене. Всё тело ныло, а внизу живота требовали продолжения банкета ощущений! Пытаюсь отдышаться, прийти в себя. Но, как в тумане, – оглушена и поглощена последними переживаниями. А если подумать хорошенько – то такие ощущения были впервые. Закусила припухшую губу, вспоминая шокирующе ласковые руки… Внизу живота всё резко напряглось, возвращая волну жара, – но не постепенно, а сразу! Я глухо вскрикнула от скручивающей боли, не понимая, что происходит, и заскулила, сползая по стеночке…
Мне стало страшно. Что делать в этой ситуации? Позвать Жана я побоялась. И постаралась справиться сама. Подставила под холодную воду руки, умылась, ощущая контраст с горячей кожей на щеках. Узор на раковине отвлекал мыслей, приносящих боль. И я постаралась сосредоточиться на нём. Кажется, помогало. Для верности залезла целиком в ванну, под прохладную воду.
