Текст книги "Легенда о проклятом воине (СИ)"

Автор книги: Екатерина Смолина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Жан, не меняя позы, потребовал:

– Коротко, ясно и по существу: кто, где, когда, при каких обстоятельствах.

– Наёмники, неподалёку от дома в Мовелане, сегодня, после ссоры, – отрапортовала я честно. – А Сьорриш меня защитил. И Лео… Помог расправиться с остальными.

– А как вы вообще встретились?

– Она вывалилась через портал – первый в своей жизни! – в Актарион. Дальше уже я услышал её. Всё в порядке, Жан. Расслабься. По крайней мере, пока. Она здорово кому–то насолила, – попытался защитить меня Лео.

Несколько секунд упрямой борьбы с моей стороны под неодобрительные возгласы старейшины, и эрл Стааль меня всё–таки вытащил из кресла, стискивая в руках. Мне всё ещё было обидно за утро, и ещё обиднее за происходящее сейчас.

Но услышала на ушко тихий шёпот, и замерла:

– Прости… Пока тебя нашёл, не знал, что и думать! Любимая моя… Прости за всё…

Он был так напряжён… Глупо всё вышло. Ревнивый мой… Я вздохнула, чувствуя, что уже не в силах обижаться. И обхватила его руками, прячась на груди, шепнув в ответ:

– Дурак!.. Я так испугалась…

– Не ходи больше без меня никуда, хорошо?

Я напряжённо молчала. Быть добровольной узницей – перспектива не из приятных.

– А он ведь прав... Хотя бы одна не ходи, – Лео наблюдал за нами, Ранитиэль так и стояла, прислонившись к косяку.

Я не знала, что ответить. Подписываться под этим добрым советом я не собиралась, поэтому просто молчала, впитывая родное тепло и слушая стук его сердца.

Лео вздохнул, поднялся, потянувшись, поблагодарил старейшину и подошёл к эльфийке.

– Пойдём, душа моя. Благодарностей мы с тобой от них всё равно не дождёмся, а присутствовать при этой душещипательной сцене лично у меня нет ни сил, ни желания.

«Lheeonielle… Спасибо» – подумала, и точно знала, что он услышал. На секунду замедлил шаг, чуть повернув профиль, и вышел с эльфийкой на улицу.

Беорн обречённо вздохнул, видимо, поняв, что призвать к приличию некоторых воинов будет непросто, и вопросил:

– Дети, вы когда уже помолвку–то объявите? Столько времени бегаете друг за дружкой – уж пора бы давно…

– Да хоть завтра!.. В Актарионе всё равно иногда придётся появляться. Неделей раньше, неделей позже… – Жан говорил тихо, но достаточно, чтобы старик услышал его.

– Завтра, так завтра. Кати, ну а ты чего молчишь, дочка? Скажи старику, что согласна. Хоть я и так вижу, что не силком, но только обычай того требует.

– Я согласна!.. – сказала, прижимаясь к Жанику.

Сказала – и ойкнула! С моих губ слетело что–то светящееся, маленький комочек, – и мягко осело на ладонь Беорна! Тот, улыбнувшись в седые усы и бороду, прикоснулся ладонью к посоху. Комочек впитался в коряжистое древко, а старейшина пояснил:

– Это если надумаете всё же как люди – под древом Рода обряд провести. А завтра разошлю весть по Общине, окрестным деревням, да владыке.

– Мы ещё подумаем про обряд, Мастер Беорн. Поздно уже, нам пора.

Старейшина хитро хмыкнул:

– Нам?.. Экий ты быстрый. Кати здесь останется. А ты к себе ступай – чай, дом–то за тобой так и остался.

Жан отстранил меня от себя и вопросительно изогнул бровь, заглядывая в глаза.

– Я останусь, Жан. Ничего страшного в этом нет, ведь правда? Так будет лучше…

– Мне будет спокойней, если ты будешь рядом со мной, Кати. И дело не в традициях – здесь небезопасно. Я тебя не трону, обещаю.

– Всё будет хорошо. Я никуда не денусь. Просто переночую здесь – и все! – я обхватила ладонями его лицо.

Он тяжело вздохнул, явно не согласный с моим решением.

– Кати, я не могу тебя здесь оставить. Либо ты идёшь со мной, либо я остаюсь здесь, – он поднял мрачный взгляд на старейшину. Но тот промолчал, что–то обдумывая.

Как его убедить? Разумеется, я понимала, что доля правды в его словах есть, – никто не мог мне дать гарантии, что нападение не повторится. Но в это так не верилось! Вдруг это совпадение – просто перепутали? Хотя Лео врать не будет. Ему не нужен палач и изощрённые пытки, чтобы узнать правду. Лишь взглянуть в глаза… Поёжилась, вспоминая сегодняшнюю сцену убийства. И холодные, бесстрастные глаза Нэла, в которых читался приговор. Неужели всё так плохо?..

– Не думаю, что нападение может повториться так быстро, – тем более, мы в Актарионе. А нападали в Лесскане! Эта ночь ничего не решит.

– Вообще–то на чердаке есть маленькая комнатка. Там не прибрано, но переночевать можно. Оставайтесь оба, чего уж… Чай, не чужие вы мне, – старейшина ласково нам улыбнулся.

– Спасибо, дядя Беорн, – Жан, казалось, порадовался найденному решению. И обратился уже ко мне: – Тогда я сплю внизу, а ты идёшь наверх.

– А если я замёрзну?! – я возмущённо надулась и тут же осеклась под лукавым взглядом серо–голубых лучистых глаз! – Я одеял побольше найду… Или ещё чего–нибудь. В общем, я пошла, – смущённо опустила взгляд.

– Там тепло, дитя, – донеслось мне вслед.

***

Ночью мне снился кошмар. За окном комнаты, где я спала, в воздухе висела темноволосая женщина со злым, ненавидящим взглядом. Мановением руки она распахнула окно, впуская морозный ветер и хлопья снега, тут же впившиеся ледяными иголочками в лицо и руки. Я подскочила, как ужаленная, на ходу взывая к огню, размахнулась и атаковала злобную тётку! Ощущения от неё исходили самые мерзостные! Ненависть, жгучая злоба… Я не стала вслушиваться в остальное. И этого хватало, чтобы понять, что ко мне не на беседу пришли!

Она увернулась от шара, злодейски хохоча. И протянула ко мне свои руки, обтянутые чёрными драными лохмотьями. Ещё шар! Я сплела несколько потоков в заклинание обездвиживания, выдохнула… Тётка удивлённо замерла – по лицу заметно было, что она не ожидала от меня такой прыти! А затем её бледное, откровенно уродливое лицо исказилось гримасой бешеной злости, воздух вокруг неё дрогнул, и она снова рванулась ко мне! Хотелось завыть от ужаса, но мои руки рефлекторно продолжали атаку, оставалось только немного отступить – прикоснуться к этой «красавице» желания не было!..

– Упрямая мерзавка! Что он в тебе нашёл?!

– От мерзавки слышу! – взвыла я, гостеприимно одарив её шаром прямо в лицо.

– Дряянь!.. – она запустила в меня чем–то тяжёлым, больно прошедшимся по шее…

Мир стал неожиданно красноватого оттенка, запахи стали острее, чутьё обострилось. Несколько секунд, и на мне нет ничего – огонь сжирает мою одежду, а мне весело!.. Опьяняющий азарт, чувство охоты, и ясное понимание того, что уж кто–кто, а я точно не жертва! Вот сейчас и поохотимся!..

– Дрянь здесь – ты! И ты умрёшь!..

Я набросилась на неё одним движением, подлетела, не касаясь пола! Ах, это сладкое чувство… Я жгла её полыхающими ладонями, она вырвалась, визжа от боли. Отскочила в сторону, что–то громыхнуло и затихло. А я, возмущённая такой наглой несправедливостью, набрала воздуха в лёгкие, предвкушая очередную победу, и с жестоким упоением выдохнула мощной струёй разбрызгивающегося огня по этой бледной немочи! Кем бы она ни была – она уже явно жалела, что вообще сюда явилась!

Сбоку распахнулась дверь, ворвались двое, и в дополнении к моему пламени метнулся кортик.

Её отчаянный рывок к окну, запах гари, тлена и сожжённой кожи. И злое напоследок:

– Я всё равно тебя достану, глупая драконица! Он мой, только мой, слышишь?!

Метнулась за ней, но она прыгнула за окно, растворившись ещё до приземления на землю. А я… Только и успела ухватить её за кусок рванья, бывшего когда–то чёрным платьем. И полетела следом, потеряв равновесие…

Что–то цепко скользнуло по моей щиколотке, но падение продолжилось. Только заметила, что за мной вылетело что–то или кто–то ещё. И отчаянный крик… Дом двухэтажный, как и многие. Чердак – третий этаж. И вроде падать недалеко, но происходит это бесконечно долго.

Как жаль, что у меня нет крыльев, которые я могла бы сейчас расправить и взмыть вверх. А большая чёрная точка всё приближалась и росла в размерах. Всё произошло за несколько секунд – уже почти у самой земли когтистые лапы подхватили моё полыхающее тело. Сначала не слишком аккуратно, и лишь когда я пискнула от боли, Сьорриш слегка ослабил хватку. Поставил на землю – если можно сказать так. Потому что земли я по–прежнему не касалась – я была испугана, зла. Удравшая из–под носа нахалка не прибавляла настроения. К тому же, я не слишком понимала, чем ей обязана. Из–за дома выбежал темноволосый воин. В одних штанах без обуви.

– Drack–Hassi, tue gerrish?..

Но я не ответила. Да, я была цела. На удивление цела. Вот только в доме происходило что–то неладное… Волны страха, отчаяния и безнадёжности исходили оттуда. Я посмотрела на Сьорриша. И встретилась с таким же настороженным взглядом.

Антрацитовый дракон слишком большой, чтобы поместиться в доме. Но я поняла, что мне не показалось. И рванула, паря над землёй, мимо Жана в дом. Дорогу мне преградил беловолосый маг. В прямом смысле. Положил руку на косяк двери, всем своим видом давая понять, что не намерен пускать меня туда.

– Git!

– Neih.

Упрямец! Я же всё равно пройду! Вот только как…

Упрямый взгляд в ледяные глаза. Лёд и пламя.

– Tue git, Lheeonielle!

И не менее упрямое:

– Neih!

Я вплотную приблизилась к проёму двери, где он стоял. И услышала знакомый рык:

– Не смей её сюда пускать!

А он и не дожидался. Прежде, чем фраза была произнесена, Лео сверкнул своим магическим взглядом, свет резко померк, и меня вытолкнули наружу. Но я увидела. Мельком, совсем чуть–чуть, – но этого было достаточно, чтобы зарычать от раздирающей изнутри боли, запрокидывая голову и со всей силы вцепляясь в плечи мага. Он держал меня, а я рвалась в дом, проклиная всех, обвиняя, крича ругательства! Нет, этого не может быть, не должно случиться, ведь он ни в чём не виноват!..

– Hassi, tue narad nei helm!.. Hassi, eihish, Hassi… – он держал ослеплённую меня мёртвой хваткой, уговаривая, успокаивая… «Ты ничем не сможешь ему помочь!.. Хасси, остановись, Хасси»…

– Patrish! Beooorn!!....

Отчаяние, крик, гнев… Я взвела руки к небу, отступив назад, и ударила столбом огня в землю!.. Куда он ушёл, и что произошло дальше – я не видела. Тьма всё ещё стояла перед глазами. Боль, огонь, сжирающий изнутри. И гневные крики мужчин. Кажется, пахло дымом и гарью…

– Жан, иди сюда, я не смогу её долго удерживать!..

– Она исходит кровью, Лео!.. Если я отойду – она не выживет!..

– Драккерийка сссо мной. Я подержшшу. Быссстрее, одна жизнь ушла. Вторую ещё усспеешшшь спасти.

Меня сжало что–то жёсткое, но гладкое, мягкое и тёплое.

– Сьорриш, что происходит? Скажи, что Беорн не умер!..

– Смерть – лишь начало, малышшшшка.

– Нет… Нееет!..

Звон мечей, свист стрел, рёв драконьего огня… Треск пламени, дым, гарь.

Я почувствовала тревогу от дракона.

– Пора уходить. Я смогу забрать лишь тебя.

– Нет, я должна остаться, помочь!

– Просссти.

Порывистый холод, несколько свистящих звуков крыльев, рассекающих воздух. А я всё ещё старалась вырваться из лап Сьорриша. Рыдая, выкрикивая последние два дорогих имени!.. Где–то там горела моя жизнь, мои друзья, мои близкие люди… А я ничего с этим не могла поделать. Ослепшая, обожжённая изнутри физически и морально – и только лапы дракона не дают сдохнуть от холода окончательно. Я выбилась из сил. Слёзы накатывали в очередной раз, но я устала плакать. И гореть перестала давно.

Что с ними? Что там произошло, что Сьорриш посчитал ситуацию настолько безвыходной, что решил унести меня отсюда? Я никак не могла сосредоточиться, чтобы позвать владыку. Это было невозможно в таких условиях. Мы летели ещё какое–то время, и сколько его прошло – один Родан знает… Я замёрзла, меня бил сильный озноб. Но что это в сравнении с тем, что уже произошло? Просто ерунда.

Поздней ночью мы очутились на земле. Только холод, продирающий до костей, и бесконечная тишина. Я позвала дракона. Но он не ответил. Потрясающе! Одна, в незнакомом месте, голышом и слепая! Чего уж – жизнь бьёт ключом. И всё чаще – по голове…

Потеряла счёт времени. Каждая минута казалась бесконечно долгой. Я устала дрожать, и перестала чувствовать что–либо вообще. Только слушала своё хриплое свистящее дыхание. И никаких эмоций. Очень хотелось спать.

На плечи мне что–то легло. Сложно понять, что. Но стало теплее. Ещё несколько манипуляций с ногами – кажется, на меня натянули обувь. Размера так на четыре больше – потому что я из неё чуть не выпала!

– Идти сссможжешшь?

Мотаю головой. Ноги не чувствовались. Да и обувь была, мягко говоря… Великовата. Непривычная темнота давила на сознание. То, что от природы считалось для меня нормальным, теперь казалось даром. Даром, который я не ценила раньше. Да, возможно, это лишь временно. Но насколько временно, я сказать не могла.

– Придётся идти так. Я не смогу тебя нести. Устал. Ранен.

Я повернулась на голос. Нащупала его плечи онемевшими, негнущимися пальцами. Он тащил меня за руку, мы продирались сквозь сугробы с коркой наста. Дыхания не хватало. Я падала и вставала, чтобы идти. И через несколько шагов снова падала. Сьорриш выдёргивал меня из сугроба, и мы шли снова. Пока не пришли в какое–то помещение.

– Здессссь заночуем. Хозяев нет. Дом брошен.

– Я ничего не вижу, Сьор… Как думаешь, это надолго?

– Нет – если ты не испугалась этого. Да – если вцепилась в возможность побыть слепой.

Да? Странно. Но это не важно. Здесь было теплее, чем на улице, и сил идти уже просто не было. Поэтому я села на пол – там, где и стояла. Под ногами было что–то вроде ковра. Время текло, кажется, я даже заснула сидя. Нужно попытаться. Обязательно. Сейчас ведь ничего не мешает. Сосредоточилась и позвала Леонелля.

Ничего. Никакого ответа.

Капелька на груди потеплела, и это придало сил. Снова зов. Нет ответа. Слёзы подступили к глазам. Связи с Жаном я не чувствовала, Лео не отвечал на мои призывы, словно его и не было. Боль распирала обмороженные конечности. Тихие шаги рядом, скрип половиц. И поглаживание по голове. Молчаливое, участливое.

– Сьорриш, я их не чувствую! Ты видел их, когда мы улетали? Почему мы вообще их оставили?!

– Они были живы. Я почуял, что тебе угрожает опасссность. Пришёл. Убедил твоего мужчину. Я видел ту нежить. Он – нет. Только это было не всё. На Общину напали. В дом пробрались убийцы. Месть. Это похоже на месть.

Я сидела на полу. Темнота. Вокруг сплошная темнота. Голоса издалека. А я всё ещё вспоминала ту картинку – окровавленное, бездыханное тело седовласого старца, ближе которого у меня много лет никого не было. Человек, который заставил поверить, что смерть – не единственный путь. Но почему же тогда он сам туда пошёл?! Неужели ничего нельзя было изменить?.. А та нежить была не дурой. Пока она нападала на меня, в Общину, похоже, вошли наёмники. Иначе, кто бы это ещё мог быть?

А ещё… Страх неизвестности. Жуткий, сковывающий. Выжила ли Яирне? И… Выжили ли Жан и Лео… Когда я сама себе задала последний вопрос, меня бросило в жар при одной мысли, что я их больше никогда не увижу!

– Малышшка, надо спать. От тебя пахнет не самыми лучшими эмоциями. Подумай об этом завтра.

– Сьорриш… Неужели ты такой бессердечный? Тебе легко говорить – не твоя деревня сегодня горела, не твои близкие люди погибали! А я так не могу, понимаешь?! Не могу!.. У меня погиб отец! Не по крови, но по духу! Я понятия не имею – выжила ли знахарка, и меня колотит при одной мысли что… Да я даже вслух это произносить не хочу!..

– Спи, – он принёс что–то мягкое, похожее на одеяло. Постелил на пол и позвал. Я легла на край, и была укутана второй частью. В доме было прохладно.

– А ты? Тут есть кровать?

– Кровати нет. Я уйду до рассвета. Нет, не бойся. Тебя сейчас не будут искать.

– Откуда ты знаешь?!

– Она добилась своей цели.

– О ком она говорила? О Жане?

– Проклятый воин. Да.

– Все только и говорят – легенда о проклятом воине! И все такие таинственные, что аж оторопь берет. Ты тоже не расскажешь?..

…Но он рассказал. Про ведьму, что, влюбившись в прекрасного воина и будучи им отвергнута, прокляла его. Ей было обидно, что в него влюблялись все без исключения, стоило ему лишь хоть немного уделить внимания девушке или проявить свой интерес. А ведьма бесилась. Сколько ни пыталась – ласками, уговорами, хитростью, снадобьями влюбить в себя – всё тщетно. Отчаявшись, она вложила всю силу без остатка в своё проклятие, пообещав, что у него не будет ни детей, ни настоящей человеческой любви.

Отрезала ему, таким образом, путь, предоставив самому выбирать свою судьбу – с ней, если догадается, или бездетным одиночкой. Но за всё надо платить. Дракон поведал, что почувствовал связь, плохую связь между ними. Прокляв его, она осталась к нему привязана навечно, даже после собственной смерти. В нежить превратилась. И, зная о его любви к девушке–драккерийке, что могла ему подарить и взаимную любовь и ребёнка, теперь делает всё, чтобы этого не произошло.

Я долго ещё не могла заснуть после этого рассказа. Мысли носились в голове безумными кричащими стайками. Нос не дышал, я окончательно осипла и без конца кашляла и кашляла. Но усталость взяла своё. Я заснула. Мне снилась Община. Горящая, полыхающая, охваченная огнём. И крик самого родного и любимого на свете человека – крик боли. Он умирал на моих глазах, а я сбивала с него пламя, не в силах сделать абсолютно ничего. И я была виновата в его смерти, я его убила. Плакала, рыдала в голос до хрипоты, исступлённо звала: «Жан! Жан!..»

Кошмар оборвался темнотой и внезапно нахлынувшими звуками реальности.

Крики, шум, чьи–то руки, хохот. Чужие, много чужих. Что–то говорят про их дом, про то, что я бродяжка… И выволакивают на улицу. Кошмарный сон?! Лучше бы это был сон…

Я отбивалась, пинала, пихалась. Но всё без толку! Кто–то очень хотел выместить на мне свою похоть и гнев – и очень удачно это делал! По собственному почину ли, или по чьему–то приказу. Руки связаны сзади, один держит, другой – бьёт. Издевается, ухмыляется. А я сдачи дать не могу. Могла бы, будь руки развязаны! Маг без рук – не маг. А все устные проклятия и заклинания произносятся с формулами на пальцах, а я их не чувствовала – затекли! Но вот что я могла сделать – это свой коронный трюк коленкой! И попала, судя по воплю. Но тут же задохнулась от боли. Кто–то со всей дури ударил в живот, заставляя согнуться пополам. Воздуха в лёгких не было.

– Дрянь…

Ещё один удар – по лицу. Оглушительный, до головокружения… Почти потеряла сознание. Чьи–то руки без зазрения совести лапают меня под одеждой, комментируя происходящее. Лучше умереть сейчас…

Все кончилось в один момент. Меня отпустили – я чудом удержалась на ногах! Звук ударов, вскрики, ругань. Я развернулась и потихонечку пошла прочь от них. Пока не поздно. Пока есть шанс – мизерный! – уйти, выжить. Хоть куда–нибудь. Под ногами хрустит снег. Пахнет хвоей и скотом. Значит, от деревни мы ушли недалеко. Сзади я услышала быстрые, настигающие шаги. Паника. Ускорилась, насколько это было возможно! Кто–то перехватил меня поперёк туловища. Ударила локтем в живот, но, видимо, недостаточно. Я боролась, вырывалась из последних сил – вот оно, хвалёное второе дыхание! Но сопротивление было неизбежно смято, и среди этого я, наконец, услышала:

– Drack–Hassi, это я, остановись!

Я слушала голос с родным, низким тембром. Но не верила.

– Ты не можешь им быть! Он умер!..

– Я живой. Посмотри на меня, Кати! – он развернул меня к себе, удерживая в руках.

А я слепо смотрела в темноту, лишь слушая низкий голос, который не должна была слышать. Ведь мне сказали во сне, что его нет, и связи я не чувствовала. Нежное касание на щеке, и поражённый вздох от понимания того, что я не вижу его.

– Кати… Родная моя, любимая девочка… Что с тобой стало?

– Ты не Жан. Я не обязана объяснять.

Горестный вздох.

– Лань моя, дай сюда свои ладошки. Не спорь, пожалуйста. И не вырывайся, хорошо?

Я поколебалась. Голос, фразы, интонации были его, запахов я не чувствовала – нос заложен. Но этого было мало. И решила, что хуже не будет. Сначала я почувствовала его шею. Затем сама переключилась на скользнувшие по тыльным сторонам ладоней волосы. От сердца отлегло – это ощущение волны между пальцев я бы ни с чем не спутала. Лицо – широкие брови вразлёт, очерченные скулы, мягкие губы. И поцелуй в центр ладони.

– Ты живой… – поражённо слетело с губ.

– Живее всех живых. Я тебя еле нашёл! Идти сможешь? Или тебя понести?

Что–то солёное и липкое было на губах. Болело абсолютно всё, отдаваясь болезненной пульсацией в животе. Мир шумел. Тошнило.

– Я попробую сама.

Моих губ коснулась холодная ткань. Сквозь ткань нарастающим холодом обожгло распухшую губу. Мы сделали вместе несколько шагов, голова закружилась, но я как во сне переставляла ноги. Каждый шаг – боль. Жан заставил держать платок с комочком снега на губе самой, вложив его мне в руку. А сам всё же подхватил на руки меня, вскрикнувшую от боли.

Гул голосов. Тепло, запахи жареного мяса. Кажется, меня сейчас стошнит…