Текст книги "Отражение (СИ)"
Автор книги: Екатерина Скорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
В таком состоянии ее и нашел хозяин. Понадобилось несколько часов, чтобы привести Нанэ в чувство. Опомнившись, она затихла и успокоилась. Только внутри продолжала плескаться ненависть. Нанэ безропотно позволила себя одеть, умыть и укрыть покрывалом. Оронт больше не посмел приблизиться к ней. Он предпочел скрыться в самом дальнем закоулке поместья.
Рузаф и несколько воинов из охраны Оронта проводили Нанэ до ворот Потриния-торговца. Оттуда ее повели уже чужие слуги и стража. Она не проронила ни звука. Нанэ даже дышать старалась реже. Сердце окаменело, вытесняя проросшую в нем доверчивость. На этот раз она сама решит свою судьбу: если позора не удастся избежать, то она хотя бы сможет умереть от голода и горя.
Глава 18
Около уха противно запищал будильник. Я открыла глаза, соображая, где же все-таки сейчас нахожусь: в московской квартире или уже в гареме Дария? Отражение моего заспанного лица с красными припухшими глазами и искусанными губами в подсказало, что в первом. Кеши рядом уже не было, зато из ванной доносились фырканье и звуки льющейся воды.
Пару раз зевнув, я сползла с кровати и тоже отправилась умываться. Оказалось, что Аркаша озаботился насчет завтрака. На кухне меня уже ждали бутерброды с сыром и овсянка, залитая кипятком.
– Кешуня, ты там еще долго? – сказала я, заглядывая в ванную комнату.
– Уже выхожу, – с полным зубной пасты ртом ответил он.
Дабы не тратить время зря, я вернулась в комнату и принялась наглаживать купленное вчера платье. Заодно зацепила Кешины мятые брюки, оставленные на спинке стула. Водя испускающим пар утюгом по ткани, задумалась о том, что скоро это станет постоянной обязанностью. Да и бутерброды вряд ли продержатся дольше медового месяца. А уж когда ребенок появится – вообще караул! Странно, раньше я страдала от одиночества и мечтала выйти замуж. Когда же на горизонте замаячил ЗАГС, стало страшно. Ведь после штампа в паспорте я стану зависеть от другого человека, от его мнений, желаний, возможностей. То, что я этого человека люблю, мне в голову не пришло. Также как и то, что до внезапного похудения подобных рассуждений и страхов не было и в помине.
Волнующий поцелуй в шею вытащил меня из мрачных раздумий.
– Иди уже, – Кеша отнял у меня утюг и сам принялся гладить, мурлыкая себе под нос.
Теплая вода взбодрила и подняла настроение, унеся в сточную трубу неприятные мысли. Уже через несколько минут мы с любимым сосредоточенно жевали бутерброды, запивая их кофе. С завтраком покончили синхронно и разбежались по разным углам квартиры – собираться на работу. Столкнулись в прихожей.
– Держи, – сказал Кеша, протягивая тонкую пачку сложенных пополам тысячных купюр. – После работы прикупишь себе чего-нибудь. Ты же теперь главбух у меня, а из одежки – одно платье.
– Неудобно как-то, – я взяла протянутые деньги и убрала в сумочку.
– Чего неудобного-то? Привыкай, скоро всю зарплату буду тебе отдавать, – Кеша прижал меня к груди и поцеловал в макушку. – Сегодня ночую у мамы – вечером идем с ней в клинику. А завтра – с тобой, не забудь.
– Да помню, – я освободилась из его объятий и принялась натягивать сапоги. – Карту медицинскую брать?
– А она у тебя дома?
– Нет, в поликлинику надо идти – забирать.
Аркаша ненадолго задумался:
– Если время будет – забери. А если не получится, то и Бог с ней. Вениамин Семенович – профессионал, и без чужих каракуль разберется.
– Как скажешь! – Я улыбнулась, хотя на душе от напоминания про больницу заскребли кошки. Может, и не ходить никуда? Ведь пока не знаешь о болячках, живется спокойнее. Это потом начинается бесконечная беготня по докторам и аптекам, режим дня и приема лекарств. Меня же сейчас ничего не беспокоило – стоило ли суетиться? Меньше знаешь – крепче спишь. Хотя нет, со снами-то как раз и проблемы. Сегодня точно никого слушать не стану – напьюсь снотворного и прощай, Нанэ!
С этими мыслями я в сопровождении Кеши вышла из подъезда. Мы попрощались и разошлись по работам.
Какие бы страхи насчет свадьбы меня не одолевали, расставание с Аркашей заставляло сердце тревожно ныть. А если учесть, что до завтра я его уже не увижу, и ночевать придется в одиночестве… Как же всё-таки быстро привыкаешь к хорошему!
Хромой улиткой я доползла до остановки, скользя взглядом по прихваченным первым морозом лужам и комкам грязи. Толкотня в общественном транспорте и ноги, отдавленные чьей-то клюкой, еще больше испортили настроение. Какое уж там работать! Отпусти меня сейчас шеф по магазинам – и то бы не пошла.
Погрузившись в привычное саможаление, я не сразу обратила внимание на то, что все встречавшиеся мне на пути коллеги приветливо улыбались и здоровались чуть ли не за километр.
– Здорово, начальник! – Соня как всегда излучала жизнерадостность. – Чего кислая такая?
– Настроения нет, – ответила я, снимая пальто.
– Ничего себе! Ее вчера повысили, кучу лишнего сала сбросила, помолодела – и еще недовольна! – воскликнула коллега, совершенствуя ногти пилочкой.
– Кеша сегодня не приедет, – сказала я и только потом сообразила, что Соне его имя ни о чем не скажет.
– Это твой что ли? – ее глаза сверкнули сорочьим азартом.
– Ага… – я переобулась и плюхнулась на рабочее место.
Все-таки хорошо, когда много работы. На грусть не остается времени и день кончается быстрее. Новая должность заставила побегать. С одной стороны – отчеты и прогнозы, с другой – грядущая зарплата. Да еще и начальник по пустякам дергал через каждые полчаса. То чаем поил, то интересовался, справляюсь я или нет, то помощь предлагал, если что. Послать шефа было неудобно, все-таки если бы не он, я бы уже искала новую работу. Всякий раз, когда он приглашал меня в кабинет, я садилась поближе к двери, мило улыбалась и кивала, мельком поглядывая на часы. Отмеривала на аудиенцию десять минут, а потом вежливо откланивалась и мчалась собирать табели.
Лера все еще сидела на больничном. Соня особым трудолюбием не отличалась, поэтому весь груз упал на меня. Вот когда я осознала, какую всё-таки прорву работы выполняла Ирина Александровна. Когда только успевала? И трудилась, и воровала, и за собой смотрела, и начальника обхаживала – впору позавидовать. Энергии, конечно.
На обед я не пошла – осталась на рабочем месте, погрузившись в кипу бумаг и провожая тоскливым взглядом Сонину спину. Только через полчаса позволила себе спуститься в кафе. Проходя мимо курилки, услышала знакомый голос, трепавший мое имя, и немного притормозила.
– Видала, как она теперь нос задирает? – хозяйку этого голоса я не узнала, видимо, редко общались.
– А-то! Не пойму только, что шеф в ней нашел? – отвечала вторая собеседница Сониным игривым голосом. – Была – корова коровой. Зато теперь, прям принцесса, только короны не хватает! Что только с людьми пластика не делает.
– Думаешь, это он ей липосакцию и подтяжку физии оплатил? – удивился первый голос.
– А как же иначе? И сиськи ей насиликонил! Своих-то у нее не было, даром, что толстуха!
– Так они что, давно уже трахаются, что ли? – видимо, до Сониной собеседницы только сейчас дошло то, что я поняла минуту назад.
От услышанного стало противно, словно на голову вылили ведро с дерьмом. Хотелось помыться, а еще лучше войти и надавать сплетницам по щекам. Наверняка, вторая болтушка тоже нафуфыренная завистливая дрянь. Всё внутри кипело, в груди лесным пожаром непобедимым и безжалостным разгоралась ненависть. Ну, я вам устрою, кумушки! Жажда мести занозой вонзилась в сердце, пробуждая дремавшую на его дне чужую силу.
– И правда, как он только разглядел в ней этакую кралю? – не унималась первая сплетница.
– Да ни хрена он не разглядывал, трахал, что движется, – зло произнесла Соня. – А там уж она не растерялась, вот и все.
– Чего же тогда ты не сообразила, когда доступ к телу был? – язвительно заметила собеседница.
– Дура была, вот и растерялась…
Желание слушать испарилось еще пару минут назад, но теперь хотелось узнать, кто обладательница незнакомого голоса. Потоптавшись около дверей и выслушав о себе массу нелицеприятных слов, я в гневе умчалась в кабинет, совершенно забыв про обед. Ничего, встречу вторую кумушку – узнаю. А пока для мести хватит и Сонечки. Я криво улыбнулась собственному отражению. На долю секунды показалось, что оно одобрительно кивнуло, блеснув изумрудными глазами. После подобной заочной перемывки костей у кого угодно видения начнутся, и глаз задергается. Я достала из сумочки успокоительное и сдобрила лекарством недопитый холодный чай.
Выпила его одним глотком и поморщилась. Вкус оказался, мягко говоря, неприятным, зато на душе полегчало. Ненависть отпустила. Когда Соня вернулась, ни один мускул не дрогнул на моем лице. Хотя внутри все горело желанием вонзить сплетнице карандаш в глаз. Я мило улыбалась, поглядывая на стаканчик с канцелярскими принадлежностями, и сыпала в ее адрес любезностями.
Глава 19
Ближе к вечеру, когда до конца рабочего дня осталось меньше двадцати минут, я вспомнила о том, что нужно еще сходить по магазинам. Размышляя, что же купить в первую очередь, я достала полученные от Кеши деньги и принялась считать – днем на это совершенно не было времени. Вышло чуть меньше двадцати тысяч. Немалые деньги, если собираешься за продуктами. Но если учесть, что даже нижнего белья по размеру у меня не осталось – это сущие копейки. Вздохнув, я убрала деньги в сумочку.
– Откуда богатства? – Соня в очередной раз вернулась из курилки.
– От Кеши, – коротко ответила я, сдерживаясь, чтобы не послать нахалку куда подальше, отправив вдогонку что-нибудь потяжелее.
– А!.. Ну-ну… – «Уж мне-то можешь не врать, – читалось в ее глазах. – Я тебя насквозь вижу, дрянь».
«Сама дрянь», – подумала я, а вслух сказала:
– Соня, мы сейчас с тобой вдвоем в отделе, а работаю я одна. Завтра отдам тебе часть бумаг – будешь сама разбираться.
– Конечно, – подчиненная смерила меня пренебрежительным взглядом и нацепила на лицо восковую улыбку.
– Вика! – в кабинет зашла Оля в куртке, видимо, уже собралась домой. – Тебя опять шеф вызывает.
– Опять?! Рабочий день уже кончился. Он тебе не сказал – зачем?
Оля покачала головой – нет. Что ж, придется выяснить это самой. Отставив сумку, я отправилась к Петру Ивановичу, провожаемая ядовитой усмешкой Софьи. Уж она-то точно знала – зачем.
Впрочем, я теперь тоже догадывалась о причинах внезапного интереса со стороны начальника. А если вспомнить про его любвеобильность, то отпадали последние сомнения. Мой новый облик заставлял мужчин улыбаться при встрече и оборачиваться вслед. Стыдно признаться, но оказалось приятно видеть в глазах противоположного пола азарт и желание. То и дело я ловила себя на том, что хожу, виляя бедрами. Вот только заводить романы на стороне всё равно не собиралась.
Спать с мужчиной ради денег, мимолетного удовольствия или карьеры – это не для меня. Спасибо семи годам одиночества – оно научило ценить серьезные отношения. К тому же Кеша прочно и надежно засел в сердце, заколотив все возможные входы-выходы. Сама мысль об измене заставляла была противна.
К Петру Ивановичу я не спешила. По пути лихорадочно соображала, как вежливо отклонить ухаживания шефа? Да так, чтобы он понял, проникся и забыл о моей принадлежности к женскому полу. В голову не лезло ни одного дельного слова. А что, если он и не ждет от меня никаких разъяснений? Вдруг Петруша уже рассекает по своей цитадели со спущенными штанами, и никакие мои «не надо, я не хочу» слушать никто не станет? Теперь мы с Петром Ивановичем в разных весовых категориях, так что конкурировать с ним бесполезно. Если только не нанести коварный удар по самому уязвимому мужскому месту. Но тогда меня выкинут на улицу в ту же секунду. Может даже, трудовую книжку порвут на части и выбросят в помойку. Попробуй потом – докажи, что всё-таки работала тут, и восстанови документы. В конце концов я махнула рукой – а и хрен с ним! Это не повод послушно раздвигать ноги.
Раз уж на то пошло – сама уволюсь. По крайней мере, уйду главным бухгалтером. На секунду задумалась: стоит ли стучаться? Потом решила, что нет, ведь никого другого на нашем этаже уже не осталось. И шеф ждал именно меня. Набрала воздуха в легкие, на выходе открыла дверь и вошла. Но как только переступила порог – вся решительность испарилась.
Петр Иванович прятался за дверцей шкафа. И, хвала Духам, он был в брюках! Надо же, прилипли ко мне эти словечки из снов. Я повеселела и приободрилась. Вон, Нанэ, в какие только передряги не попадала, всё вытерпела, а я какое-то «нет» боюсь сказать.
Тем временем Петр Иванович жестом пригласил меня присесть и демонстративно поставил на стол армянский коньяк. Пара бокалов под шампанское и гроздь винограда дополнили натюрморт.
– Вызывали? – я прибегла к единственно возможной в данном случае тактике: прикинулась дурой.
– Конечно, – ответил Петруша, прикрыл дверцу шкафа и уселся на соседний стул.
– Что-то срочное? У меня просто есть важное дело, которое не хотелось бы откладывать на завтра.
– Какое? – шеф поставил локоть на стол и подпер щеку кулаком, сканируя меня хитрым взглядом.
– Мне надо срочно обновить гардероб. – Почему не соврала? Можно было наговорить, что угодно, в том числе сказать про больного жениха – и тем избавиться от лишних объяснений и обозначить статус занятой девушки. А я вместо этого леплю правду матку!
– Понимаю… Ты так изменилась за последнее время.
Петр Иванович без лишний вопросов и предложений откупоривал коньяк.
– Не хотелось бы ходить по магазинам поздно вечером, – промямлила я, с тоской наблюдая, как он разливал алкоголь по фужерам.
– Понимаю… Но ты же сегодня на такси едешь? – шеф лукаво подмигнул, протягивая бокал.
– Нет, на автобусе.
Я взяла предложенный бокал. А что еще оставалось делать? Во-первых, он пока ничего не такого не предложил, во-вторых, решительность опять пропала. И куда только подевалась моя вторая натура? Вот когда надо быть решительной и жесткой, а она дрыхла где-то на дне подсознания в самый неподходящий момент. Вот, когда не надо – она тут как тут!
– На такси, на такси… – рассмеялся Петр Иванович и отпил коньяка из второго фужера. – Я оплачу. И насчет гардероба тоже не беспокойся. Все расходы возьму на себя. Вот, кстати, платиновая карта нашего банка. – Он протянул мне карточку, которой у нас обладали только двое счастливцев – сам генеральный и Ирина Александровна во времена ее кардинальства. – Трать, на что пожелаешь, но сильно тоже не увлекайся, учитывай ошибки предыдущих обладательниц.
Шеф протянул подарок, но я не спешила хватать его и кидаться ему на шею с благодарностями и поцелуями. С радостью ощутила, что в груди снова заходила чужая гордыня. Собираясь с духом, отхлебнула коньяка и, чеканя каждое слово, сказала.
– Петр Иванович, я такие подарки от вас брать не буду.
– Почему же?
Глаза генерального вмиг утратили смешливость. Теперь в них плескались колючие льдинки.
– Потому что содержать себя я не позволю никому.
– Разве дело только в этом?
– И не хочу никому давать повода претендовать на власть надо мной, – меня снова понесло, будто кто-то стегал хлыстом и подстегивал произносить одно слово за другим. – Будем откровенны: я благодарна, что вы оставили меня работать здесь и, более того, повысили. Но моя благодарность носит исключительно духовный характер. Я не хочу и не позволю припирать себя к стенке чем бы то ни было!
– Забавно. – Начальник прищурился. – Вы и впрямь изменились. Что ж, не смею больше вас задерживать.
– До свидания.
Я залпом выпила содержимое фужера и вышла из кабинета в полной уверенности, что завтра на проходной меня не пустят.
На улице быстро стемнело. Подмерзшие лужи и грязь оттаяли, чавкая и хлюпая под ногами. Злой ветер трепал распущенные волосы, за несколько дней отросшие до лопаток. После разговора с начальником на душе образовался осадок негодования. Было противно от мысли, что теперь каждый второй мужик думает, что женщину можно деньгами или шантажом затащить в постель. И пусть я не поддалась на заманчивое предложение, всё равно чувствовала себя проституткой. Или выставленной на торг рабыней.
Походы по магазинам не прибавили энтузиазма, хотя ненадолго отвлекли от дурных мыслей. А вот дома тоска с новой силой набросилась на меня, заставляя всерьез подумывать о продолжении начатой в кабинете шефа вечеринки. Только теперь – в одно лицо. Я даже не стала примерять купленные вещи и ужинать. По-быстрому покончив с банными делами, я выпила снотворное и провалилась в сон.
Слава Богу, никаких снов! – первая мысль, которая посетила под писк будильника. Я резко соскочила с кровати и чуть не повалилась обратно – в затылок словно вонзили сотню спиц. Обхватив раскалывающуюся голову руками, я побрела в ванную, надеясь избавиться от недуга с помощью прохладной воды.
Но не тут-то было! Ни душ, ни таблетка пенталгина не принесли облегчения. Более того, от них стало еще хуже. Кое-как запихнув в себя йогурт – есть совершенно не хотелось, я отправилась одеваться. Вот когда пожалела, что не удосужилась накануне разобрать покупки. Хорошо еще, что новое пальто не додумалась утащить дальше прихожей. Потратив драгоценные минуты на безрезультатные поиски нужного свитера, я плюнула на всё и убежала на работу во вчерашнем платье.
Только открыв дверь здания, где наш офис занимал третий этаж, вспомнила о вчерашнем рандеву с шефом. Головная боль скукожилась и отползла в сторону. В ожидании неизбежного увольнения сердце заколотилось тревожно и тоскливо. Я поднялась на нужный этаж и кивнула охраннику Вите на проходной.
– Здравствуйте! – он расцвел и улыбнулся от уха до уха.
Выходит, охране никаких указаний не поступало. Значит, либо Петр Иванович еще не успел оповестить охрану, либо хотел изничтожить меня лично. Что ж, хотя бы соберу вещи.
Как назло, больше никто из коллег не попадался на пути. Сони тоже на месте не оказалось – видимо, опять собирала новости в курилке. Я серой мышью проскользнула в кабинет, разделась и принялась копаться в ящиках стола. Через несколько минут раздался телефонный звонок.
– Вика? – В трубке раздался Олин голос.
– Да.
– Ты на месте? – Что за идиотский вопрос? Так и хотелось рявкнуть «Нет!» и положить трубку, но я сдержалась. Она же не виновата, что у меня сегодня никудышнее настроение.
– Конечно, а что случилось?
– Не знаю, Петр Иванович спрашивал, – протараторила Оля и положила трубку.
Ну, вот и всё. Значит, начальник придет выкидывать меня сам. Зато, хоть какая-то определенность. От этой мысли стало спокойно. Даже слишком. Какая-то депрессивная подавленность поселилась внутри, поглощая все прочие чувства и ощущения. Я, словно в трансе, принялась выгребать личные вещи из ящиков стола. Правда, оказалось их немного: копии приказов и трудового договора, хранившиеся здесь уже больше пяти лет, украшенная бисером заколка, книга «Тайна имени», которую приносила полгода назад, да так и забыла забрать домой, открытки-конверты «С Днем Рождения», подаренные коллегами за всё время работы. Надо было еще прихватить кружку. Я сгребла все свои богатства в кучу и уставилась на нее, совершенно не соображая, что творю.
В таком состоянии полной апатии меня и застала Соня. По ее полным презрения и насмешливости глазам я поняла, что она в курсе вчерашних событий. Да и как могло быть иначе? Тот же самый Витек на проходной и разболтал, что шеф уехал один и злой, а я минут на десять пораньше утопала пешком.
Однако, сейчас мне и это стало безразлично. Я подумала о Кеше и улыбнулась. Пусть увольняют, пусть коллеги злорадствуют и удивляются, почему я не смогла наступить на горло принципам. Главное – у меня есть любимый и любящий человек, который сделает всё, чтобы мне было хорошо. Состояние потерянности испарилось, на душе стало тепло и радостно. Да и хрен с этой работой! Я через неделю лучше найду! Кешуня со мной, значит, нет ничего невозможного!
Я окинула кучу на столе трезвым взглядом, сложила документы стопкой и убрала в сумку – пригодятся, если добром трудовую не отдадут. Туда же отправилась заколка. Немного повертев книжку в руках, положила обратно в ящик – мне она больше не нужна. Да и не была никогда нужна. Я хозяйка своего имени, а не наоборот. Что ж, осталось избавиться от открыток. Брать их с собой я не собиралась. Да и зачем? Всё хорошее, что в них клали, я уже давно потратила. А все эти поздравления и пожелания суть ложь и притворство. Дань этикету. Я безжалостно рвала блестящие яркие конверты и вместе с ними уничтожала осадок прежней жизнь, где одиночество, беспомощность, неуверенность и самокопание слыли моими спутниками. Хватит! Давно было пора вылезти из раковины и сделать крупную ставку на колесе фортуны.
Софья за всем этим наблюдала молча. Кажется, она решила, что у меня истерика. По-моему, даже сочувствие мелькнуло в ее глазах. Ничего, зато будет, что рассказать в курилке.
– Собираете вещи? – Перт Иванович неслышно открыл дверь и теперь стоял в проеме, оценивая происходящее.
– Да, – я смотрела с вызовом. Еще увидим, кто кого изничтожит.
– Это правильно, – в глазах начальника заплясало озорство. Помолчав, он добавил. – Начальница отдела должна сидеть в своем кабинете.
И я, и Соня одновременно выпучили глаза. Если бы мысли высвечивались на лбу, мы обе сидели бы с горящими красными надписями «Не может быть!».
– Только не затягивайте с переездом. – Генеральный подошел ближе и положил на мой стол ключи от кабинета, где прежде обитала Ирина Александровна. – Да, и еще, сегодня новенькая придет, я бы хотел, чтобы вы с ней побеседовали.
– Хорошо, – с трудом выдавила я из себя.
Не говоря больше ни слова, Петр Иванович развернулся и удалился из кабинета. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Соня тоже сидела неподвижно, ошеломленная неожиданной новостью. Наконец, мысли в голове собрались в кучу. Я покопалась в стопке недоделанных бумаг, выбрала оттуда наиболее сложные и важные, взяла ключи и встала из-за стола. Кружка, сумка и подборка документов – всё, что я понесла с собой в новые апартаменты.
– Всё, что осталось на столе – ваша работа, Софочка, – пренебрежительно бросила, покидая кабинет. – Остальные вещи заберу чуть позже.
Я не стала дожидаться, когда подчиненная скажет что-нибудь в ответ, или наблюдать, как она посмотрит вслед. Всё это стало неважно, и если ее что-то не устраивало, то теперь это ее личные проблемы.
В кабинет начальника отдела я, к слову сказать, не заходила ни разу. Шуриковна предпочитала раздавать указания, замечания и порицания у нас. И тем волнительнее и приятнее было поворачивать ключ в замочной скважине. С придыханием я вошла внутрь и разочарованно шмыгнула носом: небольшая комната, раза в полтора меньше общего нашего кабинета, стандартные офисные стол, стул и компьютер, грязно-белые жалюзи. Серый палас, разукрашенный разводами каких-то жидкостей, опустевшие полки в стеклянном шкафу и подоконники, сохранившие на себе следы недавней бурной зеленой жизни – жухлые листья и рассыпанную землю. Прежняя хозяйка, похоже, очень любила цветы. Уходя, она унесла их все до последнего.
Кабинет выглядел заброшенным и сиротливым, словно его покинули давным-давно. Я вздохнула, кинула нехитрые пожитки на стол и принялась наводить порядок.
Пришлось побегать до туалета и обратно – мочить тряпки, выкидывать старые ненужные бумажки, за ненадобностью брошенные Ириной Александровной в ящиках стола. Ближе к обеду, когда я освоилась в новой обстановке и перетащила сюда верхнюю одежду и обувь, дверь неожиданно распахнулась и на пороге появился Петр Иванович с шикарным букетом фисташковых роз.
– Разрешите? – спросил он, распахнув белоснежную улыбку.
– Конечно, – настороженно ответила я, откладывая в сторону документы, с которыми только что работала.
– Я пришел извиниться, – сказал Перт Иванович, зайдя внутрь и прикрыв за собой дверь. Не дождавшись ответа, продолжил. – Понимаю, что вел себя неадекватно. Просто ты очень красивая девушка, Вика. Рядом с такими все нормальные мужики теряют голову, и я – не исключение. И потом, до сих пор женщины сами вешались мне на шею, из-за чего я забыл, что бывает и по-другому. И пусть отказ мне неприятен сам по себе, как удар по самолюбию, рад, что нашлась женщина с чувством собственного достоинства.
Его глаза блеснули азартом хищника.
– Извинения приняты. За комплименты – спасибо.
– Цветы тебе, – начальник подошел ближе и протянул букет. – Как знак того, что впредь никаких претензий, кроме рабочих моментов, с моей стороны не будет.
– Спасибо, – я искренне улыбнулась, принимая подарок. И неожиданно для себя предложила. – Кофе не хотите?
Отдельный кабинет – это, конечно, хорошо. Вот только поговорить или выпить чаю теперь не с кем. Наверное, поэтому, просидев полдня в одиночестве, я с непривычки оказалась готова вытерпеть любую компанию.
– Попозже зайду, – шеф улыбнулся, всматриваясь в меня прищуренными глазами, словно ситуация показалась ему знакома. – Грей пока чайник.
Только тут я вспомнила, что его в этом кабинете нет.
– Ой! – растерянно остановила я генерального в проеме распахнутой двери. – А у меня его, кажется, нет.
– Ну, тогда приходи ко мне, – не оборачиваясь, ответил шеф. Но я могла поклясться, что на его лице уже расплывается улыбка чеширского кота. Не дожидаясь ответа, он вышел и прикрыл за собой дверь.
