Текст книги "Отражение (СИ)"
Автор книги: Екатерина Скорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 13
На ватных ногах я дошла до приемной, перебирая в голове все возможные оправдания. Но даже мой собственный оптимизм скорбно пожимал плечами и грустно констатировал «сама виновата». Приемная представляла собой узкий коридор, половину которого занимал стол с компьютером и принтером, а вторую – ксерокс. На стене красовался портрет президента на фоне флага России. Завершали картину одинокий стул для посетителей и стертый линолеум.
Секретарь Оля активно стучала по клавиатуре. Совсем недавно ей исполнилось двадцать. Курносая, с длинными косами и веснушками, в строгом деловом костюме она выглядела немного нелепо. Ей бы русский сарафан и кокошник. Время от времени Оля обиженно шмыгала носом. Видимо, ей тоже досталось от Ирины Александровны.
Я поздоровалась, подползая к двери начальника. Казалось, что улитки и те двигались быстрее.
Оля машинально ответила, продолжая набивать текст. Когда же оторвалась от компьютера, то уставилась на меня, словно видела впервые.
– Вика? Ничего себе! Потрясно выглядишь!
– Ага, – пробормотала я. Комплимент не прибавил хорошего настроения. Внутри все тряслось и холодело, каждый шаг давался с трудом. – У себя?
– Да, – Оля насупилась. Вероятно, вспомнила недавний нагоняй от любовницы шефа. – С этой коброй.
Догадаться о том, что ждало меня по ту сторону двери, было не сложно. Скандал, ругань, увольнение… Желание сбежать разрасталось. Я взяла себя в руки и мужественно постучала в дверь генерального. Не дожидаясь ответа, открыла ее и зашла внутрь под сочувственным взглядом Оли.
– Можно?
Я пристроилась около выхода – так было спокойнее. Просторный кабинет Петра Ивановича не шел ни в какое сравнение с приемной. Единственное, что их объединяло – портрет на стене. Красная ковровая дорожка упиралась в длинный дубовый стол, окруженный массивными резными стульями. С обеих сторон около стен пристроились шкафы с прозрачными дверцами. В них покоились сувениры, привезенные самим начальником или ему из разных стран и городов, и разнообразные бутылки с алкоголем. На столе красовалась кованная подставка для канцелярских товаров в форме обнимающихся мужчины и женщины.
Петр Иванович – полный мужчина лет пятидесяти с залысиной, скудной бороденкой, двойным подбородком, извечно пунцовым цветом лица и узкими близкопосаженными глазами. Он сидел вразвалочку, откинувшись на любимом массажном кресле, и изучал тыл Ирины Александровны. Она стояла рядом с ним слегка растрепанная, с раскрасневшимся лицом. У меня даже возникло впечатление, будто Шуриковна только что соскочила с коленей директора. И как только я выйду опозоренная и униженная, она снова устроится на прежнем месте. Глаза ее довольно блестели, впиваясь в меня, словно иглы. Уж кто-кто, а она наверняка не сомневалась в исходе разговора.
– Здравствуйте, Петр Иванович, – еле слышно напомнила я себе.
– Здравствуйте… – он отвлекся от Ирины Александровны и уставился на меня. – Вика… Что-то не припомню вас, – он беззастенчиво рассматривал меня, то и дело задерживаясь на теснившейся в блузке груди.
– Я немного изменилась, – мною опять овладела смелость извне.
– Вам идет, – генеральный сменил позу, наваливаясь тучным телом на прочный стол.
– Спасибо, – помимо уверенности в себе к интонации добавились еще и нотки кокетства.
– Вообще-то, мы здесь собрались не для того, чтобы отвешивать комплименты всяким выскочкам, – нетерпеливо напомнила о своем присутствии Ирина Александровна.
– Ах да, – начальник недовольно посмотрел в ее сторону. – Вот только не надо мне указывать, что и кому говорить. Это не входит в ваши обязанности.
– Извините, – она оторопела и принялась нервно теребить рукав платья.
И немудрено – впервые любовник поставил ее на место, да еще в присутствии посторонних. Я тоже отказывалась верить ушам.
– Так, вернемся к вам, Вика, – Петр Иванович снова обратился ко мне. – Да подойдите поближе-то, не бойтесь. В первую очередь я хочу во всем разобраться, а уж потом – наказать виновных.
Глаза начальницы полезли на лоб – такого еще не случалось. Раньше одного ее намека оказывалось достаточно, чтобы втоптать в пол неугодного сотрудника. Теперь же генеральный не просто осадил серого кардинала, а еще и собирался выслушать меня. Я могла биться об заклад – в эту минуту Ирина Александровна судорожно соображала, что же она сделала не так, чем не устроила любовника?
Пока она предавалась размышлениям, я подошла к столу и присела на первый попавшийся стул.
– Версию Ирины Александровны я уже выслушал, – приступил к делу Петр Иванович. – Теперь хотелось бы услышать вашу.
– Мне надо было переодеться на работе, и я закрыла кабинет. Через несколько минут пришла Ирина Александровна и стала барабанить в дверь. Если бы я не успела одеться, она бы вынесла ее с петлями, – меня понесло. Слова, приправленные сарказмом, сыпались изо рта сами собой, без какого-либо участия с моей стороны. – Не успела Соня открыть, как она ворвалась в кабинет и принялась обвинять нас в пьянстве. Я в ответ поинтересовалась о ее трезвости. Да, съязвила, но не жалею! Сколько можно терпеть?! И хамство, и оскорбления и растраты, которые, в конечном счете, приходится прикрывать нам!
Если до этих слов генеральный слушал с едва скрываемой улыбкой на губах, покачивая в такт головой и постукивая ручкой по столу, то теперь напрягся и резко повернулся к побелевшей Шуриковне.
– Что?! Это правда? – он впился в любовницу хищным взглядом, словно хотел растерзать ее прямо у меня на глазах.
– Да врет она всё! – выкрикнула Ирина Александровна и затряслась от злости и негодования. – Ни копейки не взяла за всё время! Какие растраты?!
– А Вы, Петр Иванович, к нам зайдите, я доказательства представлю, – часть меня упивалась метаниями пойманной за хвост Шуриковны. Желание раздавить ее, втоптать в грязь кипело в груди. Это было приятно и противно одновременно. Меня мутило, в желудке закопошилась изжога, голова гудела.
– Не может у нее ничего быть! – заверещала Ирина Александровна, схватила генерального за плечо и попыталась заглянуть ему в глаза. Я удивилась. Видимо, за ней и впрямь водились серьезные грехи. Из-за пустяков, вроде тех, что мы прикрывали раз в квартал, начальница не стала бы так убиваться. – Петя, нет у нее ничего, – уже более мягко и спокойно добавила она.
– А у кого есть? – жестко спросил шеф, сбрасывая ее руку.
Он щелкнул на коммуникаторе зеленую кнопку, и буквально через минуту в кабинет зашла Оля.
– Оленька, пригласи ко мне Дарью Сергеевну. И чаю принеси, – дал Петр Иванович указание секретарю, а потом обратился ко мне. – А вы, Вика, выйдите ненадолго в приемную. Нам с Ириной Александровной надо поговорить наедине.
Я послушно встала из-за стола и вышла, захлопнув железную дверь. Сесть в приемной было негде – единственное место занимал сутулый худощавый мужчина в сером пальто с портфелем на коленях. Мне пришлось забиться в угол у ксерокса. Пока пыталась успокоиться, визитер бросал в мою стороны заинтересованные взгляды. Ответной реакции не последовало и он, видимо, разочаровавшись, уткнулся взглядом себе под ноги. Оля отправилась за кадровиком, а я с замиранием сердца слушала, как шеф орет на любовницу. Никакие стены и двери не смогли бы сдержать крики, доносившиеся из кабинета генерального.
– Ах ты дрянь! – вопил Петр Иванович. – Я, значит, тебе двойную премию ежемесячно выписываю, а тебе мало?! Обворовывать меня вздумала?!
– Это ложь! – на грани истерики отвечала Шуриковна. – Эта шлюха хочет меня выжить! Кому ты веришь?!
– Я верю фактам! Думаешь, я младенец и только сейчас о растратах узнал? Да я давно за тобой слежу, просто доказательств не было.
– А сейчас они появились? Ты – старый облезлый кобель! Сиськами перед тобой потрясли, так ты и слюни по столу развесил! Меня готов унизить, лишь бы перед ней орлом показаться!
– Ну, вот и ладно, – ледяным голосом проговорил начальник. – А я, как дурак, еще сомневался. Значит, облезлый кобель, говоришь? А как сама меня в постель затащила, не помнишь уже? Как жопой голой вот здесь перед моими глазами сверкала, тоже забыла?
– Да ты мне на хрен не уперся! Если хочешь знать, так я никогда, слышишь?! Никогда с тобой удовольствия не испытывала! – Она перешла грань невозврата и теперь напрасно сыпала грязными словами, только чтобы попытаться унизить теперь уже бывшего любовника.
– Я, конечно, догадывался, – рассмеялся Петр Иванович. – Но, чтобы совсем никогда – не ожидал! Зато я тебя, стерва, по-настоящему имел, – смачно проговорил он. – Во всех смыслах слова.
– Сволочь! – выпалила Шуриковна. За дверью раздались рыданья и послышалась возня и звуки пощечин – видимо, она бросилась на начальника с кулаками.
Визитер удивленно уставился на меня. Мол «что там твориться-то?». Я пожала плечами. Наконец, в приемную вернулась Оля в компании Дарьи Сергеевны – нашего неизменного кадровика. Сорокалетняя женщина с узким «верхом» и объемным «низом» в мешковатом сером костюме и очках. Щепетильная, старомодная, с гнусавыми нотками в голосе.
– Здравствуйте, – кивнула я ей.
– Здравствуй, Виктория, – официально ответила она, хотя прежде находила для меня более дружелюбный тон. – Что же ты язык за зубами не держишь?
Я поежилась. И так чувствовала себя не очень радостно, а тут еще ушатом холодной воды облили. Значит, Соня уже просветила коллег о нашей с Ириной Александровной перепалке. И теперь кадровик в полной уверенности, что я сейчас буду писать заявление на увольнение по собственному. В груди снова шевельнулось высокомерие. Посмотрим, как ты потом запоешь – злорадствовал кто-то чужой в моей голове.
Отвечать Дарье Сергеевне я не стала, да и потом, кто знает, может, начальники там уже помирились, и звуки возни означали что-нибудь другое? Тогда точно меня выкинут на улицу с потрохами без выходного пособия. А оно бы очень пригодилось – у меня же никаких вещей не было по размеру. Вот, блин! Меня скоро уволят, а я о тряпках думаю! В уме я зло обругала себя за беспечность и немного успокоилась. Теперь от меня ничего не зависело.
Тем временем Оля налила чай и по коммуникатору спросила у Петра Ивановича разрешения войти.
– Конечно, и всех остальных пригласи, – раздался его голос. Спокойный, ровный, холодный.
Глава 14
Так мы и вошли в кабинет: сначала Оля с подносом и чаем, потом Дарья Сергеевна с блокнотом и ручкой, а потом я с поникшей головой. Секретарь поставила поднос на стол справа от шефа и деликатно удалилась. Ирина Александровна сидела у окна на отодвинутом дубовом стуле и нервно всхлипывала. Ее глаза покраснели и распухли, волосы растрепались, платье съехало, оголяя плечо. Дарья Сергеевна недоуменно посмотрела на нее, потом на генерального, а потом – на меня.
– Вызывали? – спросила она, наконец.
– Да, нам надо уволить одного сотрудника. Я с ней уже побеседовал и думаю, что возражений не будет. Так ведь, Ирина Александровна? – Петр Иванович даже не повернулся в ее сторону.
Она судорожно всхлипнула, а потом кивнула. Дарья Сергеевна уставилась на нее с открытым ртом, словно хотела сказать что-то, но забыла что. Я облегченно выдохнула.
– Вот и хорошо, – продолжил шеф. – Кроме того, надо искать нового сотрудника в бухгалтерию. Пока обязанности главного возложите на Викторию… Как тебя по батюшке? – он обратился ко мне с озорной улыбкой.
– Валерьевна, – ответила, скромно уставившись на портрет на стене. Сердце бешено стучало в груди – главная! Меня сделают главным бухгалтером! Пусть ненадолго, но всё же!
– Викторию Валерьевну. А там посмотрим, – последние слова уже предназначались исключительно мне. В интонации Петра Ивановича проступал флирт, а в словах читался недвусмысленный намек. Я пропустила его мимо ушей и ничего не ответила. Слишком обрадовалась повышению, чтобы думать о его причинах и последствиях.
– Всем всё понятно? – шеф дождался, когда все кивнули, и продолжил. – Тогда по местам – работать.
Друг за другом мы вышли из кабинета. При этом я выходила последняя и спиной чувствовала, как начальник на прощание щупал меня взглядом.
Ирина Александровна тут же отправилась собирать вещи, Дарья Сергеевна извинилась передо мной за резкое высказывание до совещания и направилась к себе. Я же пошла в туалет – работать сейчас совершенно не хотелось. Всё в голове смешалось, в груди – ныло. Хотелось домой, в теплую кровать, и чтобы дождь за окном, и Кеша рядом…
Прохладная вода из подтекающего ржавого крана немного успокоила. Я подняла голову и столкнулась взглядом с другой собой – жесткой, хитрой, безжалостной. Она ухмылялась, кривя пухлые губы. Моё отражение. Неудачница – будто говорило оно – что ты без меня?
От неожиданности я отшатнулась от зеркала и уперлась спиной в дверь туалетной кабинки. Мгновенье – и наваждение исчезло, оставляя после себя мурашки на спине. Я подошла к раковине и провела ладонью по покрытому каплями воды и грязными разводами зеркалу. Отражение послушно проделало то же самое, ни на секунду не отставая. Хотя, что это я? Ведь это я и есть! Или нет?
– Да что творится-то?! – закричала я во весь голос.
– Да выхожу я уже, – послышался чей-то ворчливый голос.
Через минуту из кабинки вышла Катя из отдела по кредитованию, мельком взглянула на меня и быстренько ретировалась, даже не помыв руки.
Я так и стояла около раковины, с полными безумия глазами, готовая вцепиться в саму себя, только бы избавиться от чужой воли в голове. Миг – и я разразилась безудержным хохотом.
Когда спустя несколько минут вернулась на рабочее место, стало стыдно и неловко за тот концерт, который я устроила в туалете. Это надо же – воевать с собственным отражением! Видения какие-то… С нервишками плохо совсем стало, а тут еще предстоящая встреча с Кешиной мамой и перебранка с Шуриковной… Я наказала себе купить еще и успокоительного и принялась искать в интернете все возможные причины резкого похудения.
Результат получался неутешительный: туберкулез, заболевания щитовидной железы, рак и прочие диагнозы в том же духе – один другого страшнее. Самыми безобидными в этом списке оказались язва желудка и дисбактериоз. Кроме того, я начиталась всяких разных статей по этому поводу, и теперь от хорошего настроения не осталось и намека. Даже неожиданное повышение не радовало. Зато теперь знала, над чем работать: надо выяснить конкретную причину. Походы по врачам, потом по аптекам, потом снова по врачам… Мне вдруг захотелось плюнуть на всё, но от мысли о том же самом раке стало страшно. Я похудела чуть ли не за день больше, чем на двадцать килограммов – это слишком весомый аргумент, чтобы не обращать на него внимание.
Соня время от времени подкалывала насчет повышения, но я погрузилась в себя и лишь изредка отвечала ей вымученной улыбкой. И еще, в этот день она зачастила бегать в курилку. Похоже, главная сорока не могла оставить коллег без новостей.
Наконец, насыщенный событиями рабочий день завершился, и я под сыпавшимся с неба первым липким снегом побежала догонять тронувшийся с остановки автобус. Как ни странно, водитель маршрутки притормозил, и я успела втиснуться в битком набитый салон. Мужчины, оказавшиеся поблизости, приветливо улыбались и старались втянуть животы – чтобы освободить мне побольше пространства. Женщины помоложе окидывали оценивающим взглядом, кривили губы и отворачивались.
По дороге я заскочила в аптеку – накупила снотворного и успокоительных капель, а также зашла в магазин одежды, где на двери висела зазывная надпись «Sale». Поскольку от зарплаты остались по большей части одни воспоминания, приобрела одно платье и сапожки и удалилась, решив, что на первое время хватит. Около самого подъезда меня перехватил Аркаша. Глаза его сияли, хлопья снега облепили куртку.
На душе потеплело. Я чмокнула любимого в щеку и поспешила открыть дверь подъезда. Он извлек из-за пазухи белую розу и протянул ее мне.
– Мама на поправку идет. Сегодня у врача были, говорит: еще один курс лечения – и хоть замуж выходи!
– Здорово, – мы поднимались по лестнице. – А меня повысили сегодня, – тоскливо добавила я.
– Почему ты тогда грустная такая? – удивился Кеша.
– Устала очень.
Мы зашли в квартиру и стали снимать верхнюю одежду. Аркаша повернулся ко мне, снимая ботинки и выуживая из-под тумбы тапки, да так и застыл в изумлении.
– Викуня, ты… ты… Ты здорова? – произнес он наконец.
Несмотря на собственные тревоги, его слова показались обидными. Я скорее ждала восторгов и комплиментов. Ответила резко.
– Вполне. А что?
– Ты так похудела, просто ужасно, – последние слова он почти что прошептал. Но я услышала, и сердце облила ядовитая неприязнь – как так, стала топ-моделью, а он недоволен! Можно подумать, прежняя толстуха его во всем устраивала!
– Похудела немножко, – ответила я небрежно, отправляясь на кухню. – Разве плохо?
– Да я не об этом! Выглядишь здорово, но тебе не кажется, что это слишком быстро? Ни одна диета этого не сотворит, только какая-нибудь болезнь. В крайнем случае стресс, но… Не знаю, – он подошел ко мне и заглянул в глаза. – Ты точно в порядке?
Забота Кеши растрогала чуть ли не до слез. Вспыхнувшее раздражение как ветром сдуло. Невесть откуда взявшееся моё второе я еще пыталось сопротивляться нахлынувшей в душу нежности, но справиться с ним теперь не составило труда.
– Кешунь, я и сама хочу к врачу сходить, – сказала, прижимаясь к его груди. – Спасибо, что беспокоишься.
– Не за что, – он крепко обнял меня. – Ты выглядишь, как богиня, но я боюсь, что если продолжишь худеть, то скоро от тебя совсем ничего не останется.
– Я понимаю.
Я поставила на плиту чайник, и через пару минут мы уже пили фруктовый чай и болтали о всяких мелочах. И снова моя берлога наполнилось уютом и радостью.
– Ты с врачами не затягивай – иди как можно быстрее.
– Да в нашей поликлинике особо не полечишься, – ответила я с иронией.
– У меня есть знакомый врач, хочешь, я с ним договорюсь? – осторожно предложил Аркаша.
– Хорошо. Ужинать будешь? – я принялась убирать пустые чашки со стола.
– Ага, сильно только не напрягайся. Яичницы пожарь или пельмени свари.
– Ну вот, уже готов меня в постель уложить и горчичниками обложить, – рассмеялась я.
– Такими вещами не шутят, – серьезно ответил любимый. Вот уж кто действительно беспокоился о моем здоровье.
Кеша вышел в коридор и принялся разговаривать по телефону. Разбивая яйца на нагретую сковородку, я уловила часть слов и поняла, что он договаривается насчет меня со знакомым врачом. В Аркашином диалоге несколько раз промелькнуло слово «онкология» и мне стало не по себе. Умереть на больничной койке с бритой головой и изможденным болезнью и химиотерапией лицом мне не хотелось. Меня передернуло. Если диагноз подтвердится, порву с Кешей – твердо решила для себя. Мало того, что он с больной матерью полжизни провозился, так еще и со мной будет мучиться.
Я настолько погрузилась в размышления, что вздрогнула от неожиданности, когда Аркаша вернулся из прихожей и обнял меня за плечи.
– Испугалась? – засмеялся он, хотя голос всё еще был встревоженный – видимо, врач дал ему веский повод для волнений. – В среду вечером он свободен, я тебя провожу.
– А как же встреча с мамой?
– Отложим – мама поймет. Главное, чтобы ты была здорова, трусишка! – он поцеловал меня в шею и уселся за столом. – Кормить-то будешь? Или ждешь, когда подгорит?
– Вот нахал! – я тоже рассмеялась. – У меня всё под контролем!
Я выключила плиту и принялась деревянной лопаткой раскладывать по тарелкам ужин.
– И ужин, и страхи, – добавила, терзая яичницу вилкой.
– Видел я, – Кеша тоже уплетал за обе щеки. – Как ты от любимого мужчины шарахаешься.
– Ничего, сейчас таблеточек наверну – и буду спать, как младенец!
– Каких таблеточек? – снова посерьезнел Аркаша.
– Успокоительных. Хотя нет, сейчас, наверное, уже снотворное пора пить.
– Ты из-за кошмаров что ли?
– Не только… Конечно, из-за них тоже… – как ему всё объяснить, не рассказывая при этом подробности сновидений? – Хочется во сне отдохнуть, а я последнее время вся разбитая просыпаюсь – такая белиберда снится, что хоть вовсе не ложись!
– Не надо таблетки, я знаю другой способ, – Кеша заговорщицки подмигнул, – чтобы снять стресс и напряжение. Заодно и спится потом…
Он не стал договаривать и доедать – тоже. Схватил меня в охапку и потащил в комнату. В его объятиях я и впрямь забыла обо всём на свете. Тело послушно отзывалось на ласки, я жадно ловила его губы, наслаждаясь каждым его прикосновением.
– Хороша? – шептала, задыхаясь от страсти.
– Да… – отвечал Кеша, целуя меня в шею.
Я повернула голову в сторону зеркала и стала смотреть, как выглядит моё обновленное тело со стороны. В кайме виноградных листьев отразилась юная изящная женщина, выгибавшаяся в судорогах удовольствия под толстым лысым мужиком. Иглы неприязни проткнули сердце. Кеша так нелепо смотрелся на мне. Отражение гипнотизировало презрительным взглядом. Он тебя не достоин – без слов шептали мои губы.
– Извращенка ты моя! – усмехнулся Кеша, поймав мой взгляд на отражении.
Я покраснела и отвернулась, снова погружаясь в его ласки. Хотелось поскорее избавиться от намеков собственного отражения о том, что с Кешей я теперь выглядела негармонично. Вернее он со мной. Я прикусила губу, болью прогоняя мерзкие скользкие мысли. Посмотрела в нежно-голубые глаза любимого. Таких нет ни у кого – насыщенные, со смешливыми искорками в уголках. Сердце снова наполнилось нежностью. Я расслабилась и всё опять стало неважно в его объятьях.
Кеша был прав: после душа я не успела голову уронить на подушку, как на меня набросился сон.
