Текст книги "Отражение (СИ)"
Автор книги: Екатерина Скорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 9
Было темно, сыро и душно. Я огляделась – какая-то каморка с низким потолком и земляным полом и парой дырок в потолке, через которые проникал солнечный свет. Свежего воздуха через них не сочилось – только полуденная духота.
Живот сводило от голода, сколько я уже не ела? Попыталась подойти к двери, обозначенной лишь узкой полоской света снизу, но тут же взвыла от боли – нога была прикована цепью к стене. И похоже, я уже не раз так дергалась, щиколотку ободрало до крови и теперь она нещадно саднила. Я бы села на землю, заменявшую пол, но обнаружила, что я всё еще нагая. Опять сон!
Я успокоилась. Всё-таки, как бы он ни казался реальным, рано или поздно я проснусь. Между тем глаза понемногу привыкли к темноте – не было здесь ничего, куда можно было бы сесть. Выходит, я так и буду стоять, пока не проснусь? Мысли путались, живот снова напомнил о себе судорогой.
Почему меня не кормят, если хотят продать? Я же правда умру от голода. Часть меня тут же отозвалась радостью – именно так! Лучше умереть, чем брать пищу у Харима. Он приходил несколько раз и приносил черствую лепешку, помахивал ею перед моими глазами.
– Пойдешь со мной, получишь еще, – притворно ласково начинал он.
Я неизменно отвечала плевком, после чего получала сучковатой палкой по бедру и, скуля, отползала в угол. Боль была мне непривычна, в родном селении меня никогда так не мучили. Когда Харим меня бил, я старалась держаться, но оставаясь одна, боялась, что не выдержу. Не голода, а именно побоев – и сдамся. Ни за что! Я яростно тряхнула головой, рассыпая по плечам длинные волны волос.
– Цвих!
Что-то зашуршало, завозилось в углу.
– Цвих! Цвих!
Неведомое существо прокапывало дорогу в мою тюрьму. И насколько я чувствовала – оно было не прочь мною полакомиться. Почему же мне не страшно? Не испугалась я и тогда, когда нора в конце концов была прорыта и по полу заскакали несколько пар красных глаз. Крысы! Огромные серые твари с длинными лысыми хвостами. Их было пятеро. Сейчас набросятся и обгрызут мне ноги – они хотели именно этого. Откуда я только это знала? Наверное, и так было понятно. Нет. Я видела их мысли, будто картинки мелькали в мозгу. Почему же вместо криков о помощи я жутко обрадовалась?
А помощь пришла бы тут же – слух, обострившийся до звериного, подсказывал, что за дверью кто-то топтался. Тяжело дышал, хватая полным ртом горячий воздух. От него пахло потом и чем-то съестным, отчего и без того болевший живот разнылся еще сильнее. Вот уж скотина, сам ел, а меня морил голодом! В том, что за дверью Харим – я не сомневалась. И крыс пустил не иначе как он, чтобы меня усмирить. Наивный!
Присев на корточки, я протянула руки к существам, от которых в реальности сиганула бы на ближайший столб. Они остановились, заводили носами, задергали усами – поняли, что перед ними не просто человек, а сестра по крови. Пока они тянулись ко мне звериными рассудками, я выяснила, что их и правда принесли в клетке и подставили к нарочно прорытому, но слегка обрушенному ходу. Крысы были людоедами – кормили их исключительно человечиной. Насколько поняла – мертвыми рабами. И сейчас они были очень голодны, их нарочно не кормили несколько дней.
Всё моё существо застонало от жалости, подумать только – к крысам! Я гладила их, доверчиво прильнувших к моим ногам, и плакала. А они жались, как сироты и мысленно жаловались, что такая жизнь им самим мало нравилась, но они хотели жить. Вот так – ласкаясь с крысами, я совершенно забыла о том, кто ждал моих криков за дверью.
Но он сам напомнил о себе. Похоже, устал ждать. Дверь распахнулась, впуская жар и яркое солнце, резанувшее по глазам. Проморгавшись, я наконец-то разглядела Харима. Он замер в дверном проеме с лепешкой в одной руке, палкой – в другой, и открытым ртом. Не ожидал, гадина, что крысы не только не причинят мне вреда, но и будут ласкаться как послушные котята.
Я бы злорадно рассмеялась, если не голодные животные. Они страдали, и оттого мне становилось гораздо хуже, чем от собственной боли. Стиснув зубы, я подползла к Хариму и вырвала из его рук лепешку. Ногу при этом свело от пронизывающей боли – казалось, цепь врезалась в живое мясо до кости. Не обращая больше внимания на остолбеневшего Харима, я принялась крошить лепешку и кормить своих подопечных. Они радостно взвизгивала, выхватывая из моих рук кусочки. Только когда лепешка закончилась, и крысы уставились на Харима воспаленными красными глазами, он очнулся и тут же захлопнул дверь.
– Ведьма! – послышалось за дверью. – Эта тварь еще и ведьма!
Правильно, гадина, бойся меня. Я тебе еще отмщу. Ловя мои мысли, крысы взъярились, снова зацвихали – кого рвать?! Ради меня они готовы были на всё. И я – ради них.
Мы так и просидели с ними до вечера, пока солнечные дырки в потолке не потемнели. Словно встретив давнюю родню, мы никак не могли наговориться друг с другом, насколько это слово было приемлемо к нашему общению.
Ночь выстудила мою тюрьму, выжала тепло, заставляя стучать зубами. Я обессилено плюхнулась на землю и прикрыла глаза. Голова кружилась, ногу раздуло от боли. Крысы встрепенулись, засуетились около меня, а потом побежали к стене и принялись копать землю. Неужели, пророют мне ход на свободу? Я обрадовалась, но тут же вспомнила про цепь и чуть не разрыдалась.
А крысы между тем прорыли лаз и скрылись. Со мной не осталось ни одной. Я прижала коленки к животу и заскулила – опять одна. Я была рада, что они на свободе, но так хотелось, чтобы они еще вернулись. По щекам снова потекли слезы.
Полночи я пролежала в полузабытьи – не спала, но и ничего не понимала и не видела, а под утро снова ощутила звериные рассудки – вернулись мои серые друзья. И не с пустыми руками, вернее – зубами. Они принесли еды: черствые корки, рыбная кость, и финики – недозрелые, но такие сладкие! Показалось, что я никогда не ела ничего вкуснее! А крысы продолжали затаскивать в мою тюрьму всё новые раздобытые припасы. Сколько же они постарались, чтобы не оставить меня в беде! Кое-как утолив голод, я перегладила каждую. Я даже стала опасаться, что в порыве благодарности примусь их целовать. Такого я бы не выдержала даже во сне. К счастью, этого не случилось.
Моя крысиная идиллия длилась недолго. К обеду снова пришел Харим, но заходить не стла – так и сопел у дверей. Крысы злобно зацвихали, ощетинились, они готовы была защищать меня, пока живы. Но время шло, а ко мне никто не решался зайти. Мои питомцы еще ярились, но без видимого врага их злость быстро улетучилась. Она уступила место чему-то, что я не сразу поняла. Настороженно водя носами, крысы помчались к прорытой норе. Я закричала им на непонятном даже для себя самой языке, но было поздно. Они уже скрылись из виду, и, судя по злобному писку – попали в ловушку. Я рванула на помощь, но так и повалилась на пол, воя от боли.
Харим меня не истомил, совсем скоро, он снова распахнул двери. По ту сторону дверного проема он стоял не один, а с двумя рабами, это я поняла по клеймам на лбах. Один из них тыкал палкой в метавшихся по клетке крыс. Они извивались, шипели и бросались на прутья, но выбраться не могли. Их куцые рассудки кричали от обиды и злости, а когда раб ловко попадал в одну из них – и от боли. Я дергалась, выла сильнее, но чем могла помочь?!
– Перестань! – заорала наконец на ломанном языке. На ломанном, потому что говорить так, как Харим, я умела плохо. Понимала хорошо, а вот говорила из рук вон.
– Значит, понимаешь, – довольно огладив сальную бороду, проскрипел он. – Имя!
Я скрипнула зубами.
– Имя!
Снова тык палкой и новая волна крысиной боли.
– Нанэ, – выдохнула с ненавистью.
– Вот и отлично. Сейчас ты идешь с нами – и без колдовских штучек! Будешь паинькой, и мы их отпустим. Нет – тебя поколотят, а их при тебе порежут на куски. Поняла, тварь?!
Он подошел и ткнул меня в бок ногой. Больно не было, я уже ничего не соображала и ничего не чувствовала. Только слезы душили – сил не осталось даже вытолкать их из глаз.
– Будешь делать, что я скажу…
Харим что-то еще говорил, но его образ расплылся у меня перед глазами и растаял. Я облегченно вздохнула и проснулась.
Глава 10
В отличие от бедняги Нанэ, я, похоже, поплакала вволю – подушка красовалась мокрыми пятнами. Аркаши рядом не оказалось. Мама, судя по аппетитным запахам, манившим на кухню, тоже встала и теперь готовила на завтрак что-то особенное. Я немного полежала, приводя мысли в порядок. В голове начинали постукивать крохотные молоточки, тело ныло и зудело, словно всю ночь и впрямь провела в заточении, а не в постели. Я оделась и отправилась в ванную. Но даже прохладный душ не принес ожидаемого облегчения. Наоборот, молоточки превратились в иглы и принялись нещадно впиваться в мозг.
Беспомощно потирая виски, я направилась на кухню, куда манил аромат домашних блинчиков, только-только снятых со сковороды. Как же я удивилась, увидев у плиты Кешу, с завязками маминого любимого цветастого фартука на талии. Мама же сидела за столом с кружкой кофе и одобрительно кивала каждый раз, когда будущий зять переворачивал блин.
– Доброе утро! – хором сказали они, заметив меня в дверном проеме.
– Привет, – улыбнулась я и пошутила. – Спелись уже!
– Ты не представляешь, какой у тебя Кеша молодец!
Услышать от мамы подобные похвалы, да еще в присутствии того, в чей адрес они предназначены, дорогого стоило. По сути это было сродни благословению. На душе потеплело. Аркаша подмигнул и ловко приземлил блин на вершину стопки таких же – кружевных и тонких, занявших плоскую большую тарелку.
– Чай будешь? – спросил он, наливая тесто на горячую сковороду.
– Ага.
Я присела за стол и плеснула себе в чашку душистый травяной напиток. С каждым глотком головная боль отступала всё дальше.
Мама подперла щеку рукой и тихонько вздохнула.
– Кеша и с утра уже и листья в яму сгреб, и сучья ветки спилил, и завтрак состряпал – объедение просто! Да ты кушай, вон, исхудала совсем.
Она заботливо подвинула мне тарелку с блинами и блюдце с вареньем.
– Скажешь тоже! – я обмакнула в него блинчик. Вкус у них и впрямь был изумительный!
Хотя доля правды в ее словах определенно была: вчерашний наряд сегодня чудесным образом стал мне велик. Совсем немножко, но всё равно ощутимо. Это при том, что никакие ухищрения ради этого я не предпринимала! Списав успех на отказ от лифта, чая на работе, а также на мамины травяные сборы, я без зазрения совести взяла еще один блинчик.
Тем временем Аркаша покончил с готовкой и тоже устроился за столом с чашкой чая и банкой сметаны.
– Ну как? – спросил он, активно пережевывая. Я чувствовала, что ему очень хочется услышать похвалы именно от меня.
– Так себе. – Я нарочно сморщила нос и сделала вид, что кушанье посредственное, отчего Кеша сразу сник, но тут же улыбнулась и добавила. – Очень вкусно!
– Да, не каждый мужчина будет у плиты стоять, – задумчиво произнесла мама.
Уверена, что сейчас она вспоминала отца. Взгляд туманный, полный грусти, устремленный в никуда. Я положила ей руку на сложенные вместе ладони. Мама все с той же грустью улыбнулась и перевела взгляд на нас с Кешей. От вчерашней неприязни не осталось и следа.
– Вы со свадьбой-то не затягивайте, – назидательно сказала она. – И с внуками тоже. А то ведь могу и не дождаться.
– Мамусь, да мы вообще еще… – начала было я, чуть не поперхнувшись.
– Конечно, Анна Михайловна, – перебил меня Аркаша. – Ты уж извини, Викуня, но я тебя не дождался и уже попросил у мамы твою руку.
Он был непривычно серьезен и тверд. Куда только делась его застенчивость в этот момент? Даже не запнулся ни разу.
– Без меня меня женили.
Я надулась.
– А ты не согласна?! – удивленно воскликнули мама и Кеша.
– Согласна, – пришлось сразу признаться, несмотря на то, что возникло желание заставить любимого понервничать. Но мамин суровый взгляд остановил меня. Только вчера я была готова броситься грудью на амбразуру, заступаясь за свою любовь. После этого стыдно было даже подумать над предложением руки и сердца, не то, что отказаться.
– Мы же вроде говорили об этом уже… – растерянно проговорил Кеша, пытаясь поймать мой взгляд.
– Это когда же?
– В электричке, – решительность его таяла на глазах.
– А! Так это предложение было?
Теперь мне самой стало неловко. Я-то знала про его стеснительность на людях. Более того, уже привыкла к ней. Что же сейчас творила? Аркаша уже и сам не рад был, что завел разговор с мамой без моего согласия. Надо было что-то срочно делать, пока он не начал извиняться.
– Да шучу я! Конечно согласна и рада, что вы без меня поговорили по душам.
– Поговорили, – мама подарила Кеше ласковую улыбку. – Хороший мальчик, не жалко тебя ему отдавать. Не пропадешь за ним. Твой отец такой же был…
Мамины глаза подернулись грустью. У меня самой к горлу подступили слезы. Каково это – потерять любимого мужчину так рано? Внутри всё похолодело от мысли, что нечто подобное могло случиться и с Кешей. Быстренько смахнула тревогу, я подошла к маме и обняла ее.
– Давайте лучше после завтрака погуляем на улице, погода вроде наладилась, солнышко светит, ветра нет, – попыталась увести тему разговора в другое русло.
Кеша тут же меня поддержал. Оды в его честь были ему приятны, но чувствовал он себя при этом некомфортно.
Беседа плавно перешла на пространные темы, под которые мы и покончили с завтраком. А потом отправились вдвоем с Кешей гулять на свежем воздухе. Мама осталась дома, сославшись на давление. Я догадывалась, что на самом деле она не хочет лишний раз стеснять Аркашу, но возражать не стала.
Мы шли по тропинке между садовыми участками и радовались скудным лучам осеннего солнца. И пусть пейзаж не вдохновлял: унылые ободранные деревья, серое небо с алыми полосами, грязные лужи под ногами. Зато в груди пела и расцветала весна. Я жалась к Кеше, наслаждаясь каждым прикосновением, слушала стихи Пушкина про осень в его исполнении и думала, что никому на всём белом свете больше не может быть так хорошо, как мне.
– А вообще, я осень не люблю, – признался Кеша, обнимая меня за плечи.
В кармане заголосил мобильный, стряхивая меня с облаков. На дисплее высветилась забавная фотография подруги. Она сама ее выбирала, чтобы я всегда улыбалась, видя ее звонок.
– Привет, Викуся! – в трубке раздался голос Наташи. – Тебя что-то совсем не слышно стало.
Звонка я ждала уже несколько дней – Марина еще неделю назад сообщила, что наша Наташка выходит замуж и уже ее пригласила. То, что о свадьбе Наташа решилась рассказать накануне непосредственно бракосочетания, меня не удивляло – она всегда таилась с хорошими новостями до последнего, когда уже никакие суеверия не могли помешать сбыться заветному. И для того, чтобы пригласить меня последней из подруг у нее тоже была причина.
До нее с Игорем – будущим Наташкиным мужем, встречалась я. Но было это очень давно и закончилось для меня страшным потрясением и предательством с его стороны. Именно из-за него я тогда плюнула на всё на свете и на себя в первую очередь. Долгих семь лет я жила этой болью, скрывая ее от ни в чем неповинной Наташи. Она, конечно, догадывалась обо всем, кое-что и знала, но никогда не лезла ко мне с прямыми расспросами или утешениями. Вот и сейчас решила, что я расстроюсь, но не пригласить не могла – как бы то ни было, подругами мы были настоящими, готовыми примчаться на выручку несмотря ни на что.
– Привет! – ответила я. – Тебе, небось, самой не до разговоров было.
– Это точно! – рассмеялась подруга. – Только что с последними нюансами развязалась и сразу принялась обзванивать гостей. Жду тебя в субботу в десять около ЗАГСа на Таганке, если не сможешь, то в начале шестого подтягивайся в ресторан «Миллениум», официальное приглашение с указанием адреса уже у тебя в почтовом ящике.
– Наташ, только я не одна приду…
– Замечательно! – обрадовалась подруга, – Ой, кто-то на второй линии, пока!
Телефон перешел в режим ожидания вызова, и я нажала кнопку отмены.
– Пойдешь со мной на свадьбу подруги? – спросила у деликатно отошедшего в сторону Кеши.
– Я вообще-то такие мероприятия не очень, – немного смутился он. – Но поскольку ты моя девушка, то буду тебя сопровождать везде, где захочешь. И потом, у нас тоже скоро свадьба, надо посмотреть, что нас ждет.
– Скоро, – засмеялась я, прижимаясь к его груди и игриво заглядывая в глаза. – Через месяц что ли?
– Как получится. Даже если в местном ЗАГСе расписываться, не менее двух месяцев ждать надо, а в Москве – и того больше. Поэтому с подачей заявления затягивать нельзя.
– Завтра пойдем? – заговорщицки произнесла я.
– Можно и завтра. Но сначала надо тебя познакомить с моей мамой, – сказал Кеша и поцеловал меня в макушку.
– А как она на меня отреагирует? – вырвалось невольно.
– Ты ей понравишься, – ответил Аркаша, но в его голос при этом закралась нотка неуверенности.
Мысль о свидании с будущей свекровью ни капли не вдохновила. Даже более того – напугала. Кеша редко про нее говорил. Правда, всегда с нежностью и любовью, но вросшая в его натуру робость давала мне повод думать о ней, как о стандартной «мамочке». Такие всеми возможными способами привязывали детей к юбке, не давая и шагу ступить самостоятельно. К тому же она больна, причем довольно давно… Кто знает, что сделала с ней полулежачая жизнь? Тут поневоле станешь капризным ворчливым монстром, готовым съесть с потрохами первого встречного. Что уж говорить про будущую невестку? Как-никак, Кеша у нее – единственный сын. Предчувствие неприятностей и скандалов крепко поселилось в душе.
Внутри склизкой жабой закопошилась неприязнь к маме Аркадия. Вдруг она захочет испортить наши отношения? Настроит любимого против меня? Я даже плечами передернула, стряхивая закипающую агрессию к человеку, которого еще и в глаза-то не видела. Зато она родила моего Кешулю… И потом, может всё не так плохо? В конце концов, что мне теперь, отказаться от визита к будущей свекрови? Аркаша не понял бы. Он-то не побоялся познакомиться с моей мамой. Нет, паниковать потом буду, а-то сейчас накручу себя, а там божий одуванчик, а не свекровь! Я затолкала страхи в самый дальний уголок души и снова погрузилась в блаженное общение с Аркашей.
Мы пробыли у мамы в гостях до обеда, а потом отправились обратно в Москву. Визит на квартиру к Аркаше отложили до среды, он клятвенно обещал поговорить с мамой, чтобы визит будущей невестки не стал для нее неприятным сюрпризом. Ночевать Кеша уехал домой. А я осталась одна в квартире. Без него она стала пустой и неуютной. Словно из жилища украли огонь, даривший ему тепло и свет. Я чувствовала себя так же обделённо. Бессмысленно слонялась из угла в угол, выглядывала в окно. Во дворе никого не было. Даже вездесущих бабушек и шумных молодежных компаний. Припозднившиеся прохожие старались побыстрее скрыться в подъездах или за поворотом. В домах напротив то и дело загорался и гас свет.
Меня охватил страх. То и дело казалось, что кто-то чужой и злобный пристально следил за каждым моим шагом. Ну вот, с этими снами скоро дойду до паранойи! Я вслух зло выругалась, чего редко себе позволяла, и отправилась в ванную.
Горячая ванна с морской солью немного успокоила. После нее я расслабленно поползла в комнату, на ходу вытирая голову полотенцем. Взяла с кровати приготовленную ночнушку, одела ее… И тут же застыла в изумлении: еще в пятницу с трудом влезала в нее, а теперь она стала мне изрядно велика!
Я повернулась к зеркалу – убедиться, что так и есть на самом деле, и отпрыгнула в сторону от неожиданности. Зеркало услужливо отразило меня, но только килограмм на десять худее. Или лет на семь моложе. Я приподняла подол сорочки и с выпученными глазами уставилась на постройневшие ноги. Не отпускало ощущение, что я сплю и опять вижу себя в чужом теле. На всякий случай ощупала себя сверху и обнаружила, что и там все уменьшилось, кроме груди. Она лишь стала более упругой.
Я не выдержала, стянула ночнушку, подошла к зеркалу вплотную и принялась пялиться сама на себя. Невероятно! Но не могла же я сойти с ума за столь короткий промежуток времени? А ведь я хороша! Следующая мысль вонзилась в голову, погребя под собой все сомнения и рассуждения на тему экстремального похудения. Никаких строгих диет, и какой результат!
– Кеша, ты волшебник! – произнесла я вслух, любуясь отражением. Но в ту же секунду совершенно о нем позабыла.
Налюбовавшись собой досыта, я отправилась спать, послав себе на прощание воздушный поцелуй в зеркальном отражении.
