Текст книги "Янтарные слезы Феникса (СИ)"
Автор книги: Екатерина Мозговая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 8
Не дразни меня
С таким оптимистичным лозунгом я и вышла… у озера. Смена обстановки выдалась до того кардинальной и изумляющей, что не смогла сдержать ошарашенного возгласа, и с любопытством оглядев ночной вид удивительного места, поинтересоваться:
– Где мы?
Просто местность оказалась незнакома, от слова – совсем. И ночная ее красота завораживала, хоть и пугала немного после недавних приключений. Там, помнится, тоже было ни души, кроме нас с женихом, однако же романтикой и не пахло. Сейчас… все выглядело иначе. Умиротворяющая тишина, нарушаемая лишь легким, приятным водным переливом, (который жил по своим законам, и продолжал раздаваться даже при условии отсутствия ветра) за секунды подарила душе покой. Озеро, фосфорицирующее затягивающей голубизной, словно являлось островком, где нашла свое прибежище весна. На несколько метров от края водной глади уже не просто зеленела земля, нет, она была совершенно серьезно одета в зеленые, одурительно пахнущие травой одежды. Кусты пестрели и благоухали цветами нежно фиолетового цвета. А мой наряд, предусмотренный на температуры гораздо ниже, намекнул, дескать – жарко.
– Это теплые источники неподалеку от наших владений. Место удивительное. Я иногда прихожу сюда, чтобы расслабиться, – ответил Демирин, поглядывая отчего-то с подозрительными бликами в медовых очах.
Провокационными такими, которые я уже не раз лицезрела, перед тем, как получить от любимого очередную каверзу. Посему напряглась моментально, и куда более осторожно уточнила:
– А название у сего расслабляющего местечка имеется?
– Это так важно? – в свою очередь деланно изумился огненный хитрец и принялся расстегивать пиджак.
Проконтролировала процесс подозрительным взором и так увлеклась, что позабывала, о чем вообще спрашивала. Потому как любимый верхней одеждой не ограничился и стал расстегивать рубашку.
Сделалось еще жарче. И я очень надеюсь, что от повышенной температуры местности, а не от… видов на кожу груди и живота некоторых.
– Не хочешь присоединиться? – мурлыкнул провокатор, усиленно делающий вид, будто бы недавние события совершенно не испортили ему настроения, – Водичка мечта, поверь, – соблазнительный шепот у самого моего застывшего левого уха.
Если б оно могло затаить дыхание, непременно бы так и сделало.
– А не холодно ли? – дрогнувшим голосом вопросила, отметив, что на милом уже и рубашки нет.
– Доверься мне, – лукаво ухмыльнулся Рыжик, и принялся за сапоги.
Хотелось сказать – да я как бы уже, но вредный язык вновь сориентировался раньше.
– И многие тебе тут доверились? – интересуюсь недовольно, заранее начиная злиться.
Демирин застыл. Вот прямо в наклоне, перестав бороться с застежкой сапога. И головой, наклоненной покачал укоряюще. После выпрямился, вздохнул преувеличенно тяжко и молвил:
– Колючка моя сероокая, когда ж ты уже успокоишься?
Ухмыльнулась и руки нагруди скрестив, уточнила:
– Смею предположить – это риторический вопрос. Ведь ответ на него ты и сам знаешь – никогда.
– То есть в воду ты не полезешь? – с какой-то опасной лихостью окинул меня взором любимый от макушки до пят, будто бы… примериваясь. И добавил, чтоб сомнений в его благородности не осталось: – Сама?
– Ты не посмеешь, – выдвинув вперед указательный палец, словно был он аргументом достойным внимания, категорично заявила я.
За Демира ответили брови. Вот прямо читался в их легкой приподнятости весь скепсис по поводу моих самоубеждений.
Сам же Рыжик опять принялся за сапоги. С легкостью лишился обувки, с наслаждением наступил на покорную своей участи травку и, расправив плечи, расслабленно прикрыл глаза.
Стало завидно. А ноги аж зачесались от желания проделать то же самое. Им, видите ли, за время зимы до одури надоели все утепляющие мелочи. Но на дальнейшие действия подвигло все же не сие желание…
– Я набрел на это место год назад, и, знаешь ли, не торопился осквернять его шумными пирушками и прочими утехами, за кои ты мне скоро шею намозолишь, – не открывая глаз, продолжая находиться в состоянии покоя, выдал Мир.
– И ничего я не… – хотела опровергнуть наговор, но разум оказался на стороне жениха, тактично заметив, мол, о прошлом я напоминаю ненаглядному, действительно, часто.
Вздохнула и принялась расстегивать платье, потому как удушливая теплая шерсть уже была невыносима коже.
– Помочь? – предложил Феникс, опять зайдя мне за спину, дабы добраться до молнии.
– Помоги, – ответила тихо, замирая от его близости и прикосновений.
Огненный соблазнитель тянул замочек до того медленно, словно на мне не платье, а подрывной механизм, который следовало вдумчиво, не торопясь, обезвредить. И странным образом такая неспешность вновь смутила. Что ж будет, когда я в воду нырну? Сорочка-то легкая, просвечивает…
– Дыши… – выдохнули мне довольно в районе шеи.
Напоминая мурашкам, покрывшим тело непроницаемым щитом, что не мешало бы вспомнить про кислород и вздохнуть его хоть чуток, дабы лицо не так пылало.
– Зачем дразнишь? – вопросила едва слышно, стараясь принять невозмутимый вид.
Вид приниматься не спешил, словно пирог, приготовленный неопытной хозяйкой.
– Ну не все ж тебе меня, – улыбаясь, как умеет только сей огненный, несносный парень, ответил Демирин, помогая моим плечам избавиться от душных оков одежды и ощутить всю прелесть тепла, как и его тела, так и ночи.
– Я не драз… – попыталась вступиться за себя, но не преуспела, любимый не стал дослушивать.
– Каждым движением, каждым взглядом, каждой улыбкой ты манишь и ускользаешь, Лиани, – стремительно развернув меня к себе лицом, ошарашил отповедью Феникс.
А после и вовсе свел на нет все протесты поцелуями. Да-да, именно во множественном числе, потому как на некоторое время о купании, мы слегка забыли. Хотя и процесс оголения прекращать не стали. Но сдается мне, хитрый рыжий лис, преследовал уже немного другие цели…
Преследовал, но как всегда, не догнал. Причем, по собственной инициативе, потому как "цель" не спешила убегать, а этот… Даже слов подобрать не могу кто, в какой-то момент отстранился и невозмутимо выдал:
– Готова?
Каюсь, не сразу сообразила, о чем речь. Но когда до прибывающего в неге желания мозга дошло, что с умопомрачительными ласками покончено, от разочарования захотелось скинуть бессовестного мага в озеро собственноручно. Однако вместо этого я, молча, задрала воинственный носик повыше, и первая двинулась к воде. Уже совершенно не смущаясь, и не заботясь о том, насколько прилично выгляжу. И так знаю, что неприличней некуда.
Зато вырез сорочки, смело оголяющий спину, опалило таким чувственным и запоминающим каждую детальку взглядом, что не улыбнуться хитро не вышло.
Так тебе, пернатый. Стой, смотри и мечтай.
Угу, если бы он еще меня послушался.
Не успела победно прошествовать к кромке воды, и несмело кончиком пальца распробовать ее температуру, как рядом пронесся вихрь, с оглушительным всплеском, разрушившим волшебство ночной тиши, плюхнулся в воду и обдал меня теплым мириадам брызг. Однако ошеломление вызвало не это, а то, что алый непредсказуемый смерч был голым. Я, правда, только и успела заметить сие мельком, но сам факт.
– Ах, ты… – воскликнула в сердцах, осознавая, что ситуация приобрела отметку болеечем пикантную и "нерворасшатываемую".
Появилась даже трусливая мыслишка, остановиться на достигнутом и в воду к провокатору не лезть. Но стихия, жившая в моей крови, почувствовав родной источник, посчитала иначе, и если не придала смелости, то всяко лишила путей отступления. Да еще и несносный Рыжик, вынырнув из глубин голубого сияния, подначивая, заметил:
– М-м-м, какие виды, малыш. Не зря я тебя опередил. Теперь можно с должным вниманием насладиться твоим плавным приближением.
Непроизвольно скрестила руки на груди, дабы хоть как-то насолить озорному блеску жениховских глаз, которые, не скрываясь, и не смущаясь, изучали изгибы моего тела.
Хорошо им, бесстыжим. А мне как быть?
– Вот сейчас последую твоему примеру и тоже сигану в воду. Одним махом лишая тебя и эстетических привилегий, и повода поиронизировать, – пригрозила мстительно, однако паники в очах ненаглядного не обнаружила.
– Давай, – просто выдал он, и уставился еще более ожидательно.
Ощутила в сказанном подвох. И угрозу воплощать в жизнь передумала.
– Чего это ты такой сговорчивый? – спрашиваю, и делаю один шажочек по направлению к Фениксу.
Вода теплая, нежная, успокаивающе обволакивает колени, отодвигая на задний план все неприятности и проблемы минувших дней. Уже без раздумий поддаюсь этому ощущению и не лишая вредного парня наслаждения, действительно неспешно вхожу в воду по пояс.
– Богиня Созидания, как хорошо, – выдыхаю, несдержавшись, и погружаюсь по плечи, закрыв глаза и блаженно жмурясь.
– А может быть еще лучше, – проникновенно выдает рыжий соблазнитель, невесомо обхватывая мою талию руками и притягивая к себе. – Поэтому и сговорчивый, родная. Я был готов на любой каприз, лишь бы заманить тебя сюда.
Не нашлась, что ответить, и лишь головой неопределенно качнула, используя сей жест скорей для того, чтобы ненаглядный сам придумал себе ответ на любой вкус. Потому как я настолько увлеклась лаской воды и его прикосновениями, что продолжать дальнейшую перепалку не хотелось. А вот поиграть…
В конце концов, он сам обвинил меня в постоянном кружении его огненноволосой головы, мол, дразню, маню и ускользаю. Значит, нельзя выходить из образа, чтоб не расслаблялся.
Посему позволив себе лишь одну мимолетную, но до одури коварную улыбку, я сама придвинулась к Рыжику поближе (хотя сделать сие нелегко, в виду и так минимальной дистанции), взглянула в сконцентрированные на моих действиях медовые глаза, и медленно потянулась к жениховской шее. Поцелуй продемонстрировал сразу две вещи: первое – выдержка пернатого благоверного не столь крепка, поскольку при прикосновении моих губ к его коже, Демир отчетливо сглотнул, и второе – мне это определенно нравится. Улыбнулась и продолжила сокрушать моральные барьеры любимого, вводя его в состояние далекое от холодности…
– Лиани… – предупреждающе хрипло выдал Феникс, когда я добралась до мочки уха и поступила с ней столь же жестоко, как обычно любит действовать сам объект моих соблазняющих издевательств. В общем, слегка прикусила.
– Это исключительно исследовательские действия, сирин Рыжик, – промурлыкала довольно, почувствовав, что объятья перестали быть тесными. Границы попросту сошли на нет, – Так что, не мешайте.
– Ох, кто-то сейчас наисследуется… – предостерегающе, однако по-прежнему неадекватно просипел Демирин, и властно размесил ладонь на моем затылке.
С известной, вобщем-то, целью…
Да, сейчас.
Успела только заметить, как глаза благоверного засветились золотом и, подарив ему напоследок счастливую улыбку, резко оттолкнулась и ушла под воду, дабы отплыть от опешившего, и не ожидавшего такого вероломства огненного мага.
Проделав сей маневр, вынырнула и, неудержавшись, расхохоталась, заметив раздосадованное лицо Мира.
– Утолите мое любопытство, сирин Рыжик, – молвила, продолжая потешаться реакцией крылатого говоруна, используя при этом любимое обращение, – вы изначально склонны к экзгибиционистским наклонностям или только при мне в вас просыпается сей порок?
Вопрошаю и отплываю дальше, предчувствуя, что замешательство Феникса закончится столь же быстро, как и десерт у любого сластены.
И действительно, через мгновение Демирин берет не только себя в руки, но еще и курс в мою сторону, и замечает с ленивой угрозой:
– Утолю, Воительница, не сомневайся… утолю, – было сие сказано – ну ОЧЕНЬ утвердительно, и подтверждено резким рывком ко мне.
И я вот как-то сразу поверила его словам, да и успела только всполошено вскрикнуть, как вновь очутилась в кольце объятий.
– Доигралась, – констатировал очевидное Мир, прежде чем накрыть мои губы своими.
Хотелось сопротивляться, правда, хотелось. Но недолго. Потому как этому огненному, нетерпящему отказа парню я давно покорилась, и позволила все…
Поцелуй затягивался, а жениховские руки и вовсе пустились, как говорится, во все тяжкие, больше не делая поблажки моей скромности и неопытности. И это сводило сума, похлеще любого спиртного, доводившегося мне пробовать. Наши огненные стихии так порывисто потянулись друг к другу, что устоять не было ни шанса.
Мы и не устояли… И потеряв концентрацию, настолько увлекшись процессом, оба ушли под воду, враз если не остыв, то придя немного в себя. Сие обстоятельство вышло малоприятным, поскольку коварная вода тут же забилась и в рот, и в нос, доставив ощущения, пусть и незабываемые, но всяко нежеланные. Вынырнув, закашлялась, а узрев такого же мокрого и отфыркивающегося Рыжика, невольно улыбнулась. Феникс улыбнулся в ответ, и протянул руку, намекая, дескать, повеселилась и будет.
Не стала больше дразнить благоверного и послушно вложила свою ладошку в его.
– Нужно собираться, – с сожалением подвел итог Демирин, спустя час совместных купаний и другого куда более приятного времяпровождения.
– Уже? – лениво пробормотала я, продолжая дрейфовать, удерживаемая жениховскими руками и грудью.
– Я обещал доставить тебя к полуночи. Иначе сама знаешь, какой концерт устроит Инка.
– Да уж, твоя сестра в последнее время невероятно напоминает какую-нибудь дальнюю родственницу, благородного возраста, приставленную, дабы уберечь меня от преждевременного грехопадения, – хмыкнула раздраженно, поскольку Инкиния и впрямь стала вести себя излишне настойчиво и дотошно.
– Зато она практически полностью взяла подготовку к свадьбе в свои руки, – вступился за сестричку алый плут.
Конечно, это ведь на мои уши ложится львиная доля ее воспитания. Он-то раз, и скрылся в огненном портале, а мне приходится слушать, кивать и изображать согласие.
– Угу, еще чуть-чуть и подвенец тоже она пойдет, – не собираюсь уступать в своем недовольстве.
– Ты преувеличиваешь, – хохотнул любимый.
– А ты преуменьшаешь, – не сдаюсь я, и с жаром продолжаю уверять ненаглядного: – Вот посмотришь, соберемся в храме, а она вперед выступит, тебя отпихнет и в длань русалочью вцепится, патетично заявив – или сейчас, или никогда. Куда тогда бедному Далину от такого напора деваться?
– Некуда, – широко улыбаясь, согласился Демирин и вздохнул, будто бы заранее проникаясь сочувствием к другу.
Засмеялись мы одновременно. И было в этом общем молчаливом понимании гораздо больше, нежели в самых детальных разъяснениях.
Но, как бы ни было хорошо, возвращаться действительно стоило, хотя бы потому, что учебу я в последнее время не то, чтобы запустила, но определенно чересчур ослабила поводок. Да и авантюра с Салисеном, решившим покромсать мою ауру на молекулярном уровне, требует сна здорового и соответственно продолжительного.
Посему оглядев прощальным, грустным взором место, где мне только что было так спокойно, я согласно кивнула, выпрямилась и попыталась нащупать ступнями дно.
– Что-то далеченько нас течением отнесло, – сделала вывод, осознав – попытка успехом не увенчалась.
– Просто кто-то слишком маленький, – самодовольно заключил Демир и придерживая меня за руку, потянул за собой.
Будто бы я сама доплыть не способна.
Однако возмущаться не стала, хочется ему проявить себя, пускай. Пусть тешит самомнение, мужчинам это нужно.
* * *
– Так значит, ты у меня теперь партия совершенно невыгодная, – заключила с прищуром, одним взмахом руки высушив сорочку, излишне привлекающую рыжиковский взгляд.
– Не совсем так, гордость моя, – усмехнулся Феникс, продолжая следить за моими попытками одеться.
Главное, как раздевать – так он первый помощник, а как наоборот, так сразу – столько дел, столько дел.
– А, прости, я упустила из виду отхваченный тобой завод отца Далина. И как у тебя вышло провернуть такую аферу под клювиком у родителя?
– А пусть он им не щелкает, – хмыкнул любимый и показательно мой воинственный носик пальцем задел. – Да и дед помог.
– Значит Далин все это время…
– Находился под колпаком у моего папочки, которому совершенно не улыбалось родство с мелким предпринимателем, к тому же довольно неудачливым.
– И когда ты узнал? Почему ничего не рассказал Инке, мне? – интересуюсь недовольно, хотя и понимаю, что эмоция эта излишня. Главное, что теперь русалу больше не придется изображать зимнюю спячку.
– А вы, сирина Воительница, оказались слишком заняты своими секретными разработками, дабы лишний раз обращать внимание на проблемы нас – простых смертных, – подначил меня Феникс.
Фыркнула, но смолчала, поскольку ответить было нечего.
– Ини я не рассказал, по той простой причине, что это должен сделать Дал. Лишний раз вмешиваться в их взаимоотношения я не собираюсь.
– А что будешь делать с закладной? – уточняю задумчиво, ведя мысленную борьбу со своей болтливостью и непреодолимой тягой по прибытию все сбалтнуть подруге.
Демирин слегка приподнял удивленно брови и ответил вопросом на вопрос:
– Далину верну естественно, что же еще?
– Расточительно вы относитесь к собственности, – протянула с наигранным укором. – Однако же весьма ценны, как друг, – добавила улыбаясь.
– Это еще что, награда моя, – промурлыкал Демир соприкасаясь своим лбом с моим, – как любимый я и вовсе идеален. Так что цени.
– Какой же ты… – покачала головой уставившись на него возмущенно-восторженно.
– Да-да, продолжай, я весь во внимании, – ухмыльнулся огненный прохвост.
– Невозможный, невероятный и невыносимый плут, – договорила с чувством, дабы у некоторых не осталось ни единого сомнения, что той крошки на дороге для голубя, на свой счет.
– Согласен, – покорно кивнул Феникс, и, обхватив меня посильнее надежными ручищами, перенес обратно в комнату.
Причем, сам следом не вошел. Опять оставил разбираться с приступами высоконравственности своей сестренки один на один.
– Ну, Рыжик… – протянула обещающе мстительно, – я тебе это припомню.
ГЛАВА 9
О поруганной чести нечисти
Боевой настрой хоть и придавал энергии, однако перед очередным выговором соседки мерк. Поэтому первым делом, очутившись в комнате, я малодушно уставилась на Инкину постель, надеясь, что подруга все же отчаялась меня дождаться и улеглась спать. И каково же было мое удивление, когда на кровати алого, но иной раз и опаляющего солнышка я разглядела совершенно неожиданного для сего пространства гостя?
– Я здесь, – констатация местонахождения Инкинии стала для моих нервов еще более удивительной.
Оттого я даже подпрыгнула на несколько сантиметров, налету разворачиваясь уже к своей кроватке, которую и облюбовала подруга.
Ини и Листик (а визитером оказался именно леприкон, которого я так часто благодарно поминаю) сидели в одинаковых позах и смотрелись непременно трогательно, если бы не общая атмосфера абсурдности, витавшая в комнате. Ибо удерживающая подушку Инкиния и нечисть бережно обхватившая свой горшок в такие же нежные объятья, в моей голове не укладывались, словно кирпичи на колесо.
Однако быстренько взяв себя в руки и оценив обстановку, сделала вид, будто обалдение, проскочившее на лице, всего лишь призрак, померещившийся собравшимся. Посему деланно спокойно поинтересовалась:
– Чего сидим, кого ждем?
Леприкон заслышав мой, в общем-то, невинный вопрос, как-то настороженно сжался и горшок свой стиснул еще сильнее. А вот Инка отмалчиваться не стала, хотя и нельзя сказать, что внесла много ясности…
– А ты угадай, – выдала она прохладно.
– Что-то не настроена я на шарады, – попыталась увильнуть от огненноволосой надзераторши. Однако в виду постоянной практики, на которую Инка богата, с таким-то любимым, уловка не прокатила.
– Что, дела богини Ассиры совсем мозг разжижили? – хмыкнул ранимый солнечный лучик, который, оказывается, иногда ранит действительно метко.
– Ты с сей задачей справляешься порой гораздо профессиональней, – не сдержалась в итоге я. – Инкиния, что ты в последнее время, как чайник пышешь жаром, ни подойти к тебе, ни притронуться?
– Я-то? – наигранно изумилась представительница рода Алых Фениксов, на общение с которыми у меня сегодня явно вышел перебор.
– Ты-то, – ответила в том же праведно-возмущенном тоне.
– Ну, знаешь ли… – проглотив так и несказанные, но думаю, весьма эмоциональные слова, возвестила Ини.
– Не знаю, – не дала ей договорить. – Но очень хочу узнать. Может хоть ты, Листик, объяснишь, за какой такой надобностью выгнал мою соседку со своей постели. Горшок вроде бы при тебе. Что за поздние визиты к двум незамужним девицам? Никак решил личную нежизнь наладить?
Вопросы задавались мной, исключительно, как говорится – в бровь, произнесенные на волне ядовитого красноречия. Но раздавшийся нервный смешок со стороны Инкинии, за секунду преобразившийся в хохот, и мило покрасневшие щеки Листика, заставили задуматься о том, что же я упустила?
– В точку, – весело возвестила соседка. На пару мгновений замолчала, но когда перевела взор на печальную нечисть, не сдержавшись, хрюкнула и снова стала хихикать.
Листик заерзал. По всему выходило, что находиться ему здесь становится все более неудобно, однако же и исправлять свой дискомфорт он не спешил.
Вздохнула, предчувствуя интуитивно – рассказ нечисти мне не понравится совершенно, и о загаданном отдыхе можно забыть. Уселась на свою кровать, невозмутимо потеснив соседку, и великомученически молвила:
– Рассказывай, горе-пакостник, что у тебя опять стряслось?
– У меня… – и без того тоненький голосок леприкона сорвался и неприятно резанул по ушам.
– Инка, как ты думаешь, твоя успокаивающая настойка, на нечисть подействует? – воспользовавшись заминкой, организованной Листиком, поинтересовалась у заядлой травницы. – А то чувствую, сомлеет наш гость от переизбытка чувств.
Предложение было расчетливым и целило одной стрелой сразу в двух зайцев: во-первых, вид леприкона меня действительно беспокоил, и чисто женские жалостливые порывы сподвигали на оказание помощи, а во-вторых, сдвинутая на своей науке Инкиния, заслышав интересное предложение, тут же вознамерилась его или подтвердить или опровергнуть. И, естественно, только опытным путем. Потому подруга живенько подскочила с места и обосновалась возле своего рабочего стола, с задумчивым видом перебирая баночки.
– Экстракт пустырника не подходит, от него нечисть дуреет… – тихонечко принялась совещаться сама с собой Ини. – А вот валерьяна… Нет, тоже не то. Я туда для пущего эффекта корень благосила терла, а от него и вовсе…
– Инка, – проговорила требовательно, заметив, что леприкон от таких перспектив и без всякого благосила побледнел и готов испариться в любую секунду, – раздумывай, пожалуйста, про себя, а то Листик волнуется.
Соседка смолкла. Но хватило ее ненадолго. Через пару мгновений Ини снова не сдержавшись, прыснула и, давясь смешком, заметила:
– Дожили, отпаиваем мнительную нечисть успокоительным. Листик, простите не в обиду, – выставила Инкиния вперед ладонь, извиняясь за свои слова.
Леприкон лишь кивнул и вновь на свой горшок уставился.
Правильно, с лекарями, а тем более неквалифицированными, спорить себе дороже.
– Ну, так что за беда на сей раз с тобой приключилась, горемычный ты мой? – стараясь запихать усталость за компанию с язвительностью поглубже, спокойно поинтересовалась я, когда зеленый человечек был отпоен и слегка приведен в себя.
Язвительность, правда, упиралась всеми силами, посему в участливый тон, нет-нет, да и прорывались оттенки сарказма. И пусть они являлись едва уловимыми, однако по поникшим плечам Листика, прямо таки ощущалось, что он их чует, словно мышь лисий шаг.
Прикрыла на мгновение глаза, выдохнула и совсем уж мягко попросила:
– Рассказывай.
Нечисть, недоверчиво стрельнула в меня глазками-бусинами, повела зеленым, будто сложенным в трубочку кленовым листом ухом, да и преступила к повествованию, попеременно то всхлипывая, то шмыгая носом.
– После того, как вы, сирина Лия, вернули мой энергетический источник, я на некоторое время затаился. Потому как повадились в нашем лесу гулять маги опытные и, мягко говоря, недружелюбные, – с легким налетом упрека выдал сей зеленый любитель поморочить голову.
Всеми правдами и неправдами подавила в себе порыв поторопить зеленого, и заявить, чтоб скорей подбирался к сути. Это ему хорошо, он ночью бодрствует, а мне бы и поспать не помешало.
– Ну, не все ж такие толерантные, как я, – выдала в итоге, дабы Листика не занесло в дебри рассуждений о дискриминационных замашках магов защитников, распространяющихся на нечисть безвредную или высокоморальную, к которой сам рассказчик не без гордости себя причислял.
– Да, вы… это да, – промямлил визитер и, забывшись, почесал поясницу, видимо живо припомнив нашу первую встречу и мою "располагающую доброжелательность". Однако заметив мой лукавый взор, леприкон опомнился и опять вернулся к рассказу: – И ходили они все больше к озеру, аккурат, где обитала плакальщица. Мне, конечно, стало любопытно и захотелось разузнать, что там приключилось, но памятуя предыдущий опыт общения с утопшей мегерой, я к водоему не совался.
– Разумно, – заключила задумчиво, кажется, понимая о каких магах идет речь. На пути ищеек Союза Пятигранной Короны, и впрямь, лучше не мешаться. – И что же, после их ухода, озеро не опустело? Мегера все еще оплакивает потерю добычи?
Спросила и поморщилась от досады. Чувствовала же, что не стоило дело бросать на самотек. Может быть, если бы раньше к плакальщице наведалась, то и не попала в ловушку приспешника андрогинов. Однако с другой стороны, что она могла такого полезного рассказать мне, чего не поведала опытным некромантам? Помнится, даже дядя мой вскользь упоминал, что история сия под его контролем… Так что, может, и нет нужды ловить истину, там где ее и след простыл. Тем более если задумка Демирина осуществится и песчаный демон, действительно сможет вычленить из моей ауры отпечаток того, кто на нее воздействовал, то и…
Что там и, додумать не успела, поскольку следующие слова зеленого человечка, который вопреки всем законам мироздания, отчего-то стал краснеть, приобретя при этом оттенок и вовсе странный – буро-фиолетовый, заставили меня усомниться – а так ли, след ускользающей истины неуловим.
– Я тоже задался таким вопросом, – совсем уж грустно пробормотал леприкон, а после затравленно уточнил, – на свою голову.
Не смогла не вскинуть в удивлении брови.
– И главное, я ведь осторожненько, неуловимо крался, – заламывая пухлые пальчики, видом которых можно даже умилиться, если бы не рыхлые, заостренные, цвета подорожника ноготки, их украшающие. – Хотел поглядеть одним глазком…
– В общем, позлорадствовать мечтал, я поняла, – перебила устало и добавила недовольно, осознавая, что под сбивчивый рассказ нечистика ночь пройдет в таком же бодром режиме, что и день. – Дальше давай, драматург лесной, публика затаила дыхание.
То ли вид мой дал понять Листику, что обижаться себе дороже, то ли сей индивид и впрямь хотел, если не блеснуть, то выплакаться, однако гость продолжил, невзирая на проявленное недовольство:
– Я подошел слишком близко. И уже было подумал, что некроманты плакальщицу упокоили, как вдруг она из воды вынырнула, безумная, и в бороду мне вцепилась.
– Повезло, что не в горшок, – заметила, прагматично расценив, что растительность на бороде нечисти дело наживное.
– Я его с собой не взял, – гордо воскликнул Листик и добавил уже не так громогласно: – Предусмотрительно.
– Благоразумненко, – кивнула, одобряя такой поступок, и подтолкнула, словно буренку к мяснику, нечистика к продолжению: – Что дальше было?
Листик как-то неопределенно хрюкнул, а Ини стала излишне самозабвенно тереть нос, что заставило сильнее насторожиться. Я ведь уже прекрасно знала – сия привычка у соседки просыпается, когда в неловкий момент ей охота хохотать.
– И… – поторопила, теряя тот мизер терпения, коим еще располагала. – О-о-о, у меня от вашего единодушного молчания череп вот-вот расколется от боли, – простонала, осознавая, что прочие понукания не действуют.
Инкиния пренебрежительно фыркнула и нравоучительно возразила:
– Череп – кость, он болеть, не способен.
– Ты об этом напомни костякам с третьего полигона, отданным на растерзание некромантам с первого курса. Даже мне их иногда жалко, – повыше задрав подбородок, решила не замечать, как кое-кто умничает. – И вообще, значит, у меня болят мозги. Такая формулировка тебя устроит? – уточнила въедливо.
– Не совсем, – еще занудней ответила подруга и прояснила свое несогласие: – С медицинской точки зрения, твое заявление так же абсурдно, потому как мозги, не имея нервных окончаний тоже не чувствительны к боли.
Повернулась к Инкинии. Несколько мгновений разглядывала ее сердито, и только минуте на третьей сирина-всезнайка соизволила заметить столь пристальный интерес:
– Что? – будто бы не понимая причин недовольства, между делом поправляя несуществующую прическу, вопросила она сдержанно.
– Да вот раздумываю, и как я тебя за все это время выдерживала? – изрекла гневно. – Невероятное спокойствие у меня.
– А лести и того больше, – повела плечом соседка недовольно, и переведя располагающий взор обратно на притихшую нечисть, царственно благословила его продолжить речь: – Листик, не молчите, пожалуйста, иначе боюсь у Лии, скоро глаз дергаться начнет. И поверьте моему опыту – зрелище сиеустрашающее. А у вас и так нервный срыв намечается.
На такой комплимент, выговоренный заботливой подруженькой, хотелось ответить многое. Но зеленый скрытник видимо проникнувшись перспективой, решил продолжить. И я, влекомая дальнейшим повествованием, отложила словесную отповедь.
– В общем, она потянула меня за бороду и… – трагическая пауза, всхлип и завершение, – поцеловала, – проговорил нечистик, и спрятал пылающее лицо в горшке с монетами.
Наступила пауза. Очень выразительная. Буквально из последних сил удерживающая истерический смех. И если уж у нее это выходило плохо, то у нас с соседкой…
Инка рядом издала некий звук, который у меня разгадать не вышло и, кажется, сильнее прикусила губу, а осознав, что такой способ не работает, спрятала лицо в ладони, с силой зажмурив глаза.
Я же… Лик мой, а точнее уста, искривились в такую невероятную гримасу, дабы удержать хохот, что леприкону просто жутко повезло, что он этого сейчас не видит.
– Хм, – удалось в итоге выдавить из себя.
Дальше пришлось прочистить горло в мнимом приступе кашля и пихнуть Инкинию локтем. Потому какогненноволосая паразитка, в наглую упала головой на мои плечи и сотрясалась, может и не от очень громких, но больно уж заразных рыданий.
– Бедненький, – просипела в итоге, – ох и нелегко тебе пришло-о-ось… – на последнем слове выдержка подвела, и я его просто простонала, осознавая, что на глаза напрашиваются слезы.
