Текст книги "Крылья"

Автор книги: Екатерина Архипкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Вот только жутко неудобно, да и выглядит Ангел, как цыганка… Или как бездомная. Жаль только, нет повязки на голову или перчаток с отрезанными пальцами… Тогда образ был бы хоть сколько-нибудь определенным. Законченным.

Все. Больше делать было нечего. Больше сделать было ничего нельзя. Оставалось лишь ждать приземления. Стоя. Потому что сесть теперь Ангел вряд ли могла. Казалось, Крыло треснет, если она даже попробует сесть. И снова вопрос – ну и как ей добираться до города? Если она не сможет сесть в машину… Кое-как нагнувшись, Ангел собрала разбросанные вещи обратно в чемодан и закрыла его.

Хорошо еще, что теперь у нее снова были две руки. Если бы она до сих пор носила повязку-шину, она бы сейчас с ума сошла от беспомощности…

Через полчаса вышел Младший.

– Ты бы приго… А, ты уже готова.

Улыбнулся.

– Мы скоро сядем, уже видно посадочную полосу, приготовься бежать как можно быстрее.

– Бежать?

– На месте поймешь, мне сейчас нужно за штурвал.

Серьезно кивнул и скрылся за перегородкой…

Что ж… Ангел была готова. Она даже подошла к шлюзу, стискивая ручку своего чемодана. В круглое оконце было видно, как внизу стремительно проносятся леса. Не джунгли. Леса. Темно-зеленые, суровые и неприветливые. Холодные. Мрачные.

Нужно бы сесть… Когда самолет заходит на посадку, всех обычно просят пристегнуться, но ей никак… Второй рукой Ангел сжала рукоятку, открывающую шлюз. Она не откроет сама, нет, даже случайно, тут какой-то слишком хитрый механизм, но ведь держаться-то за что-то нужно?

И все же Ангел едва удержалась на ногах, когда самолет резко накренился, снижаясь и разворачиваясь. Она испугалась. А кто бы не испугался на ее месте? Тем временем, крылатая машина стремительно приближалась к асфальту внизу, грозясь чиркнуть по нему носом. Ангел зажмурилась – но открыла глаза почти сразу. Что бы ни случилось, она должна быть к этому готова.

Но вот колеса стали подпрыгивать по земле, Ангел вновь едва не упала, а деревья за стеклом начали замедлять свою стремительную гонку. В самом конце самолет резко развернулся, дверью к лесу.

Из кабины пилотов вырвался Младший. И почему все время только он с ней общается? Но времени думать об этом не было. Он проворно подскочил к шлюзу и распахнул его – асфальт все еще неспешно проплывал мимо – движение не прекратилось.

– Прыгай!

– Что?

Сквозь шум не останавливавшихся двигателей Ангел едва слышал его. И надеялась, что ослышалась.

– Прыгай!

Младший одним сильным движением выкинул ее чемодан на улицу.

– Прыгай и беги! Так быстро, как можешь!

Мелькнула мысль, что он сумасшедший, но возражать не стоило. Свобода сейчас была слишком близко… Не нужно ей рисковать.

И Ангел выбралась из самолета.

– Беги к деревьям и не оглядывайся! Быстрее!

Ангел подхватила свой чемодан и помчалась. Его колесики подскакивали на ухабах, которые начались сразу же, как закончился асфальт, он цеплялся за голые кусты и путался в покрытой инеем пожухлой траве. Но Ангел продолжала бежать. Она слышала, как рев двигателей снова стал нарастать у нее за спиной, а ведь до деревьев она еще не добралась…

Наконец, протиснувшись между первыми стволами, Ангел обернулась. Самолет разворачивался. А со стороны крохотного аэродромчика к нему уже неслась машина с мигалкой. Несанкционированная посадка, как же… Хоть бы они успели взлететь… И хоть бы потом не заметили ее. Пока Ангел бежала, самолет еще хоть как-то прикрывал ее спину, но сейчас… Ангел мысленно пожелала удачи Пилотам и самой себе, развернулась и снова бросилась вперед.

Изредка она торопливо оглядывалась – сначала еще видела машину, людей, вышедших из нее и провожающих взглядом самолет, – но погони не было. И она понемногу замедляла свой бег.

А вскоре впереди послышался гул и рев моторов – не самолетных двигателей, нет. Ангел вышла к шоссе. Она не очень представляла, в какую сторону оно идет. Но пока Ангел топталась на месте, тщетно соображая, что делать дальше, о себе дал знать холод. Только сейчас она толком огляделась. Снега еще не было. Но земля покрыта инеем, а ветки деревьев стали черными и ломкими. И скоро ее пальцы станут такими же, если она не поспешит одеться потеплее… Но одеваться было не во что. А значит, нужно как можно быстрее добраться до города…

А машины проносились по шоссе туда и обратно, не замедляя ход, не обращая внимания на странно одетую девушку… Вопреки всем опасениям, никому не было до нее дела. Но становилось холодно – нешуточно холодно – и пора было действовать.

Ангел сразу отмела для себя легковушки. Это не вариант с ее Крылом. Она вспомнила, как ехала, возможно, по этой самой дороге с Медведем… Но она сидела боком – и он понимал ее неудобство. А здесь… Как ей объяснить незнакомому человеку, что сидеть она будет не как все?

Она медленно пошла вдоль шоссе, лицом к встречным машинам, высматривая, выискивая… Мимо проносились сотни тонн железа, всех цветов и размеров. Но ничто не могло ей подойти… Ангел уже начала терять надежду, как вдруг – стоп! Вот же оно. Старенький пикап с открытым кузовом. Это именно то, что ей нужно. Она вытянула руку, отчаянно надеясь, что все получится… И машина затормозила прямо перед ней, едва не угодив под колеса ехавшему сзади грузовику. Тот недовольно просигналил, выматерился в адрес пикапа и, объехав его, погнал дальше по своим грузовичьим делам.

Куда тебе, девушка?

Вот так просто. Без вопросов. Высунул голову из кабины с ее стороны и спросил.

– Мне бы до города доехать…

– Ну так садись. Нам, видать, по пути.

И приветливый серый старик в красной вязаной шапке распахнул перед ней дверцу.

Ангел колебалась.

– Я… А можно, я в кузове поеду?

– Зачем в кузове-то?

Дед ее откровенно не понял. На его лице было написано самое неподдельное удивление, что она когда-либо видела.

– Там куры, да и холодно.

– Ничего, я люблю с ветерком, знаете ли…

Попыталась улыбнуться. А старик окинул ее тощую фигурку, замотанную непонятно во что, долгим-долгим взглядом…

– С ветерком, говоришь?

Ангел кивнула.

– А не окоченеешь?

– Нет, нет, все нормально будет, правда.

Снова попыталась улыбнуться.

– Ну давай, что уж… Раз так хочется. Только кур не вздумай выпускать.

Старик выпрыгнул из машины, обошел ее – и опустил заднюю часть кузова, помогая Ангелу забраться внутрь. Почти все пространство было забито небольшими клетками, в каждой из которых томилось по три-четыре птицы. Когда Ангел нашла уголок и неловко присела, они разом притихли и уставились на новенькую. Видимо, почуяли в ней свою. Пернатенькую.

– Ну что, удобно тебе так?

Ангел неуверенно кивнула и вновь выдавила из себя улыбку.

– Да, спасибо вам огромное.

– Ну смотри…

На этом дед вернулся в кабину и перестал обращать внимание на странную попутчицу. Мало ли, какие люди на дорогах попадаются.

Лишь бы кур не передушила.

39.24

Ангел ужасно замерзла. Пока они ехали, у нее затекло все, что только могло, плюс нещадно ныли уши и пальцы… И нос она тоже, кажется, отморозила… Встречный ветер кусал щеки, и поэтому сейчас, глядя в зеркало, она видела лишь покрасневшее раздувшееся чудовище.

И холод никак не отступал.

Ангел уже двадцать минут, наверное, провела в торговом центре, но все еще не могла согреться. Слишком долго находилась на улице, на ветру, на морозе… В городе снега тоже не было. Но было дьявольски холодно.

Дед довез ее до сельскохозяйственного рынка – куда, собственно, и вез своих кур, – а уже оттуда Ангел добрела до этого дешевенького магазина. Почему-то в любом городе есть такие. Ангел всегда думала: кто вообще станет покупать вещи в подобных местах? Цены ниже, конечно, но вот одежда… Бесформенная, кричащих красок, немыслимых сочетаний… Но сейчас она была здесь – и ей было все равно. Ей было нужно одеться теплее.

Возможно, конечно, она могла бы просто поехать домой, сразу, ей даже казалось, что ключ от их квартиры лежит где-то в ее чемодане… Но… А вдруг нет? И вдруг Медведя там нет? А если есть – вдруг он выгонит ее обратно на мороз? Нет, утеплиться было необходимо. Жизненно необходимо.

Черт, какой же это был контраст с ее теплыми тропиками, с нежным солнцем и неустанным шелестом листвы…

Здесь же время от времени начиналось подобие дождя, обращающегося в колючую пыль и жалящего кожу. И этот ветер… Он не прекращался.

По телу Ангела вновь пробежала волна холодной дрожи. Уже особенно не выбирая, она схватила огромную вязаную шапку с длинным гномьим колпаком и помпоном на конце. Ну и пусть смешно. Сейчас ей нужно было тепло. Под стать шапке нашлись и варежки – красные с синим, в клеточку. Черт побери, ну кто делает варежки в клетку? Но какие же они теплые…

В том же магазине Ангел отыскала длинный вязаный кардиган и плотную коричневую шаль. Так будет нормально… Не совсем хорошо, но нормально. Пальто ей сейчас не померить, причем повсюду уже сплошь зимние вещи, да и нужно поскорей здесь закругляться – на нее уже стали очень косо смотреть… Когда Ангел достала деньги из пластикового пакета, презрительные лица продавцов стали еще презрительнее… Не беда… Главное, поскорее уйти отсюда.

Ангел почти бегом вырвалась на улицу. Да, теперь ей было теплее… Она оделась прямо там, в магазине, прямо с ценниками… И ничего. Подогнув бумажки внутрь, она очень надеялась, что никакой полицейский ее не остановит и не обвинит в воровстве. У нее, конечно, есть чеки, но не стоит лишний раз рисковать…

А вот теперь на автобус. Ангел только сейчас, слегка отогревшись, поняла, что находится в своемгороде. Что каждая улица ей здесь знакома. Что она знает, по каким маршрутам ходит транспорт, а какие светофоры неадекватны. И хотя ее здесь не было несколько месяцев, ровным счетом ничего не изменилось.

Только осень сменялась зимой.

Ангел довольно долго простояла на остановке, не решаясь сесть в автобус. Вдруг бы ее высадили?

Хотя она и не выглядит, как бомж – вещи на ней новые и чистые… Зато на цыганку теперь еще больше похожа. Ведь цветные платки она так и не сняла, теперь они торчали из-под кардигана А ниже юбка. А ниже – джинсы и кроссовки. Боже, до чего убогий вид… Ангелу было стыдно. И потом… Вдруг ее кто-нибудь узнает?

Но идти пешком было далеко, а ветер никак не унимался. И снова началась эта жалящая пыль… Пришлось рискнуть. Кондуктор взяла деньги, отдала билетик – и ушла. Села на свое место с журналом. И больше не смотрела на Ангела. Видимо, привыкла ко всяким чудикам, катающимся на автобусе… А кроме них двоих здесь больше почти никого и не было. Влюбленная парочка в уголке на задних сидениях. Уткнувшийся в телефон подросток. Вот и все, собственно. И никому до нее не было дела.

Ангел спокойно доехала до своей остановки.

И вот тут стало по-настоящему страшно.

Она вырвалась из Деревни в горах, избавилась от Крылатого, пережила экстремальную высадку с самолета, – а теперь боялась пройти последние метры до дома.

Потому что она не знала, что там ее ждет. И ждет ли что-то вообще. И не знала, какая из двух перспектив пугала ее больше.

Таща за собой чемодан, едва переставляя ноги, она добралась до своего двора. До своего дома. До своего подъезда.

Домофон.

Понадобилось несколько минут, прежде чем она смогла набраться мужества, отдышаться и поднять дрожащий палец к кнопкам. В варежке ничего не получалось, и она ее стянула, едва не уронив. Да и уронила бы – какая разница? Сейчас не это ее беспокоило.

Сердце колотилось. Палец прикоснулся к ледяному металлу. Нажатие… Еще одно. И еще… И вызов… И долгие, протяжные, заунывные звуки звонка… Раз… Два… Три… Четыре… Сейчас они отключатся – и все будет кончено… Его там нет.

– Да?

Господи! Ангел отшатнулась от домофона, словно тот попытался ее укусить.

– Кто это?

Рот открывался и закрывался впустую, она не могла выдавить ни звука.

Он сейчас повесит трубку! Он больше не ответит, сочтет баловством каких-нибудь недоразвитых хулиганов!

– Я! Это я!

Ангел бросилась вперед, но шипение интеркома уже оборвалось. Он не слышал… Он наверняка не услышал ее… Но вдруг? Она должна набрать номер еще раз. Он там! Он здесь! Прямо здесь, и ей нужно все-ничего…

– Да?

Голос его уже звучит осторожно, настороженно… Он слышал ее…

– Это я. Я вернулась.

Он не ответил. Мучительное долгую минуту между ними висели тишина и этажи. Но вот раздался резкий писк – Ангел дернула за ручку и распахнула дверь. Втащив чемодан за собой в лифт, она нажала на нужную кнопку и понеслась вверх. Лифт полз, а она неслась, подгоняя его, подзадоривая, умоляя двигаться быстрее… Но вот двери открылись. А она не спешила выходить. Вдруг снова стало как-то страшно и неуютно…

Но что за глупости, он же уже впустил ее! Едва успев остановить рукой закрывающиеся створки лифта, она все вышла.

Ее дверь… Их дверь. Дверь их квартиры, их дома…

А что, если он там с другой? Она же сбежала, оставила его, бросила, он вполне мог… Эта мысль внезапной болью резанула сердце Ангела. Она показалась настолько правдоподобной, что захотелось развернуться и уйти.

Но дверь распахнулась. Он стоял на пороге и смотрел на нее.

– Господи, на кого ты похожа?

Ни улыбки, ни смешка. Констатация фактов.

Тишина.

– Проходи.

Она зашла и, пока Медведь запирал дверь, посмотрела в зеркало. И верно, чучело… С обветренным лицом цвета непонятно чего и в диком одеянии… Не лучший видок, чтобы просить любимого простить ее… Но выбора не было. Как уж есть.

Когда он, заперев дверь, протискивался мимо нее в коридор, она быстро глянула вниз – нет, здесь только его обувь. Никаких женских сапог. Ничего. Хотя это не значит, что ее и вовсе нет…

И только теперь Ангел подняла глаза на него. Только теперь отважилась рассмотреть его.

Медведь не изменился. Почти. Он был все так же чертовски красив… Не идеал мужчины, но для нее – самый прекрасный… Достаточно высокий, достаточно мускулистый. Он ей подходил. И он был ей нужен. Ей с ним было удобно и спокойно. И еще – она любила его. И сейчас сердце сжалось при виде того, какие густые тени скопились у него под глазами. Он явно недосыпал, нервничал, слишком сильно и много переживал… Ангелу стало стыдно. Это все ее вина… И эта боль в глазах. И эти опущенные плечи…

– Ну… как ты?

Боже мой, неужели, это все, что она может из себя выдавить?

– Как я? Тебе серьезно интересно?

Ну вот… Он включил сарказм… Ну и пусть… Заслужила…

Ангел кивнула, да так и не подняла головы.

– Просто замечательно. Лучше всех, на самом деле. Любимая бросает меня накануне так и не состоявшейся свадьбы, чтобы непонятно с кем лететь непонятно куда и непонятно зачем. Я вообще не возражал, все чудесно ведь. Лишь бы ейбыло хорошо.

– А если… если ей не было хорошо?

Рискнула поднять глаза.

– Ну как же так? Она разве не получила то, чего хотела?

– Нет… Не совсем…

– Ах, не совсе-е-е-ем, ну что ж, я сочувствую. И правда, очень жаль.

Ангел молчала. Что она могла возразить ему? Что могла сказать? Он был прав. Она не права. Она ошиблась. Сейчас она отчетливо понимала, что все ее полуответы на полувопросы не имели никакого смысла. Они не стоили ее жизни с Медведем. Судьба там или нет – а она не должна была уезжать.

Мысли и слова путались в голове, было сложно собраться… Было сложно даже смотреть на него. Непонятно, почему, но на Ангела накатила волна кошмарной усталости. Стало тяжело дышать. Воздух казался слишком влажным. Слишком тяжелым. В глазах темнело…

40

Медведь стоял у окна и смотрел на спящую Ангела. В себя она толком пока так и не приходила, температура держалась… Когда она вот так просто взяла и рухнула в прихожей, он едва успел подхватить ее. Конечно, он еще злился, он и не думал переставать злиться на нее – но он все-таки был врачом, а она явно была больна. Он разул и раздел ее – господи, ну как она одета!? Мало того, что нелепо, так еще и легко до безобразия! Неудивительно, что подскочила температура… Куда ее вообще понесло в таком виде? Хотя куда – понятно… Но вот откуда?

В итоге он дал ей жаропонижающее и уложил в кровать. В их кровать. И укутал одеялом. Их большим, общим одеялом.

И теперь стоял у окна и смотрел, как она спит. Как мерно вздымается ее грудь. Как трепещут веки и ресницы. Как иногда сжимаются пальцы.

Просто не верилось, что она снова здесь.

Зачем она вернулась? К нему? Что, наигралась, отдохнула – и все? Домой захотелось?

Черт побери, он дико злился. Вот она сейчас лежит перед ним, такая беззащитная, больная, а он не может ее полноценно жалеть. Раньше, чуть только у нее закружится голова, он ни на шаг не мог от нее отойти, опекал и заботился, пока не проходили малейшие признаки недомогания, а теперь…

Ну да, выйти из комнаты он по-прежнему не может… А тогда так ли уж сильно все изменилось?

Ангел застонала во сне и попробовала перевернуться на спину, но, наткнувшись на Крыло, перекатилась обратно на левый бок.

И как она с ним живет все это время? Неужели привыкла?

Медведь подошел поближе.

Он так его и запомнил. Покрытое перьями, огромное… Настоящее Крыло. Но у человека… Это по-прежнему не укладывалось у него в голове.

Медведь протянул руку – мягкое… Такое же мягкое, как и тогда… Нежное…

Но он помотал головой, отгоняя наваждение. Он ведь зол на предательницу. Он не должен ее касаться. И уже отведя руку в сторону, Медведь заметил пару мелких перышек, плавно слетавших с его ладони на белизну простыни. Что это? Он их выдрал? Но она бы заметила, наверное… Ведь это же больно… Когда Халат выдрал у нее перья, она же вскрикнула, а сейчас даже не пошевелилась во сне…

Медведь пригляделся внимательнее – и верно… некоторые перья торчали из Крыла под каким-то странным, неестественным углом. Прикоснулся. Несколько перышек отпали… Она что, линяет? Но разве у птиц такое бывает? Он думал, они не как шерсть, постояннее… Уже увереннее провел рукой по всему Крылу, ероша перья. Ангел заворочалась, на грани пробуждения, а под рукой Медведя пошел настоящий снег.

Он нахмурился. Что бы это ни было, оно не казалось правильным. Хотя о чем можно говорить относительно девушки с Крылом вообще? Каким образом это в принципе может быть правильно?

Вероятно, на перья повлияла жуткая сдавленность – кто знает, сколько времени Крыло провело под одеждой, в неестественно сжатом состоянии… Или холод. Или и то, и другое. Или вообще стресс. Или бог его знает… Тут ни в чем нельзя быть уверенным. Все слишком нереально. И неправильно.

Медведь аккуратно смел перья в ладонь, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Она так и не проснулась. У него есть время немного подумать.

На кухне он выбросил перья в мусорное ведро, включил электрический чайник и встал у окна.

Почему она вернулась?

Что там случилось? Что изменилось? Почему это он вдруг стал достаточно хорош для нее? Хотя… Она же и не говорила, что вернулась к нему. Может, ей просто некуда было больше податься. А учитывая ее обстоятельства… Да, некуда.

Медведь уже давно вернулся в их общий дом. В конце концов, это его квартира, а Ангел его бросила. Он и дня не стал ждать в том сером городе. Она уехала – и пусть. Это ее проблемы. Ее выбор. Как угодно.

Его снова приняли на работу – засчитали пропущенные дни отпуском, который не оплатят, – но взяли обратно… Так что все входило в свою колею. Вот только возвращался он по вечерам в пустую темную квартиру. И пока он шел по холодным улицам, пропитанным дождем, его не согревала мысль, что чье-то сердце бьется где-то впереди, ожидая его. А так все было в порядке.

На работе знакомым он сказал, что расстался с ней. Это объясняло и резкое увольнение-отпуск. Нервы не выдержали. Пытался все исправить. Пытался забыться. Не все ли равно? Главное, что больше никто ни о чем не спрашивал. И можно было не бояться снова разговаривать с людьми – ведь ему стало нечего скрывать.

И вдруг – ее голос в трубке домофона. Она на его пороге… Вернулась. Все та же – и такая чужая. Он не знал, что думать. Он не знал, что должен чувствовать.

Знал, что должен злиться. Что хочет злиться. Но знал также и то, что это правильно, что она снова здесь.

Хоть он и научился обходиться в одиночку, только сейчас он снова начал чувствовать себя целым. Сейчас, когда она спала за стеной. В их постели.

Даже не смотря на то, что она предала его.

Но зачем же она вернулась?

Хотя какая разница… Она вернулась. Это факт. И с этим теперь придется разбираться.

Медведь залил чайный пакетик кипятком и сел за стол. Даже цвет занавесок на окне стал казаться ярче. Когда она вернулась.

41

Ангел проснулась. Попробовала сесть, но резко закружилась голова. Полежала. Не смогла сообразить, где она. Попробовала сесть, уже медленнее. Голова все равно кружилась, но уже было не так плохо.

Она в своей спальне. В ихспальне. Что она здесь делает? Она помнит только коридор и… и все. Откинула одеяло, спустила ноги на пол. Ковер. Она его так отчетливо ощущала… Потому что была босиком. И без штанов. В одних трусах и резаной футболке. Вот уж как она раздевалась, она точно не помнит…

Ангел нахмурилась. Сразу заболела голова.

Поднялась. На стуле висели ее джинсы, не очень чистые, но аккуратно сложенные.

Медведь, больше некому… Он очень любил порядок. Тогда отчего не стряхнул с джинсов в ванной песок и грязь? Может, ему было противно прикасаться к ее вещам? Но тогда зачем он раздел ее?

Ответ прост – чтобы не запачкала постель. Егопостель. Кто вообще сказал, что он будет рад ее возвращению?

Аккуратно, стараясь не насорить, Ангел натянула джинсы. Недовольно поморщилась. Ковер все-таки придется пылесосить…

Тихонько вышла из спальни. В гостиной его нет… Значит, на кухне. Да, вот он сидит… Спиной к ней. Не слышит, как она подошла.

Ангел тихонько кашлянула.

– О, проснулась.

Отставил чашку и обернулся к ней.

Ангел кивнула.

– И как самочувствие? Голова не кружится?

– Кружится…

– У тебя температура подскочила. Я так думаю, ты слишком замерзла. Одета ведь совсем не по погоде. И все равно – слишком уж большая ты неженка. Только ты могла так свалиться…

Ангел улыбнулась. Он ее словно подкалывал так, как раньше.

– А вообще, куда тебя понесло в таком виде?

– Домой…

Ангел отвечала едва слышно, боясь поднять голову.

– Ах, домо-о-ой… Домой захотелось, да? А я-то думал, ты себе новый дом нашла. И нового парня. Поинтересней меня.

– Я…

Ангел умолкла.

– Что? Ну что, продолжай же?

– Я не была с ним.

– Но ты же с ним уехала.

– Да, но… Ничего не было, если тебе интересно.

– Вот уж ни капельки не интересно!

Тишина.

– Ну и почему же не было? Хотя нет… Неверный вопрос. С чего мне верить тебе, что ничего не было?

– Ты можешь и не верить – это твое право. Ты с самого начала не хотел, чтобы я ехала…

Медведь фыркнул. Презрительно.

– Но я должна была… Мне нужно было получить ответы.

– И что, получила?

– Не совсем…

– Так и зачем было ехать?

– Но я же не знала, как все выйдет!

Ангел начинала обретать уверенность в себе. Она смогла прямо посмотреть на него. Уже что-то.

Я… Мне было важно знать, почему.

Ну и почему же?

Потому что Судьба такая…

Пф-ф-ф…

Я понимаю, это смешно, но… Но они там в это очень твердо верят. И я…

И ты тоже? Поверила этому бреду?

Нет. В том и дело. Потому я и вернулась…

Хм. И что там было вообще? Культ? Секта? Что?

Обычная деревня… Простая и уютная… И всего пара десятков человек…

Рассказ Ангела не занял много времени. Оказалось, что о проведенных в горах месяцах можно поведать всего за каких-то полчаса… Опуская те детали, которые бы разозлили Медведя еще больше, чем весь ее рассказ в целом. Было сложно описывать Полет… То, как другой мужчина обнимал ее… То, что она чувствовала сердцем в тот момент… Она пыталась все смягчить и завуалировать, но… Но лицо Медведя все равно периодически бледнело или суровело. Что ж… По крайней мере, если только это были не проявления оскорбленной гордости, это значит, что у него еще остались какие-то чувства к ней. Значит, еще есть шанс…

Закончила Ангел свой рассказ тем, как добралась до города.

– Ну а дальше ты и сам знаешь…

– Догадываюсь… Но вот какого черта тебя понесло в кузове? Почему не села в кабину нормально, как все люди? Ты бы не вырубилась так в прихожей, уж наверняка.

– Крыло… Оно ведь мне мешает сидеть, если привязано…

– Кстати, о Крыле.

Медведь решил наконец сменить тему.

– Ты ничего странного не ощущаешь?

– В смысле – странного?

– Ну я не знаю… Какого-нибудь зуда, жжения, болей, может… Ну чего-то, что обычно Крыло не чувствует. Тут тебе виднее.

– Нет… А… А почему ты спрашиваешь?

– Просто из него перья лезут.

Он не стал ходить вокруг да около.

В смысле?

В прямом, пучками.

Ангел испуганно обернулась, приподняв Крыло. И верно, перьевой покров как-то поредел, а местами очень отчетливо просвечивала розовая кожа. Черт… Что же это такое?

– Отчего это?

– Я понятия не имею. Возможно, от переохлаждения. Или, зная, в какой обстановке ты летела сюда, от стресса… Не знаю. Что угодно может быть. Я не спец по крыльям.

– Но ты же… Ты же врач. Сделай что-нибудь.

– Врач-то врач, но ведь не ветеринар.

– Издеваешься, да?

Ангел бросила на него горящий яростью взгляд.

– Нет, ни капли.

Медведь сидел, сложа руки. Он ничуть не переживал, не волновался за нее, не хотел помочь… Ангел внезапно разозлилась на него. Исчезло все ее раскаяние, вся вина испарилась.

– Ты… Ты… Эгоист, вот ты кто! Не хочешь помочь нуждающемуся!

– Ах, это яэгоист?..

– Черт побери, сейчас речь вовсе не об этом! Не о том, что я сделала или не сделала! Сейчас речь идет о чертовом Крыле, с которым непонятно что происходит!

– Ну и каким боком я к этому отношусь?

– Ты врач! Ты должен относиться! Со мной что-то серьезно не в порядке, а тебе наплевать!

– Ну, в общем-то, да…

– У-у-у! Видеть тебя не могу!

Ангел выбежала с кухни и громко хлопнула за собой дверью спальни.

Ну и пусть. Ну и к черту его. Она сама справится. Как-нибудь сумеет. Может, оно само пройдет. Может, ничего страшного.

Ангел и сама не могла объяснить, почему так разволновалась на кухне – ведь Медведь, скорее всего, прав – все дело в стрессе или переохлаждении. Тогда все это пройдет… Все будет нормально. Совсем скоро. И с чего вдруг она так психанула?

Неужели ее задела его холодность? Пожалуй, все-таки, да. Она ведь уже извинялась. Она раскаивалась. Она вернулась – так чего же ему еще нужно! Да, сейчас она ведет себя как самая настоящая эгоистка, ну и что! Как хочет, так и ведет! И если ему что-то не нравится, пусть проваливает!

Ага, из собственного дома… Это ты, дорогуша, сейчас здесь на правах гостя… И, судя по всему, гостя не вполне желанного…

Дойдя до этой мысли, Ангел как-то сразу поникла… Села на кровать, поджав под себя ноги и свесив Крыло через спинку. Позвоночник упирался в жесткое дерево, было неудобно и неприятно, но так нужно… Пусть ей будет неприятно. Пусть ей будет стыдно, обидно и больно. Не заслужила ничего другого…

Однако прошло всего несколько минут – и дверь тихонько приоткрылась.

– Ну ты как тут? Не спишь?

– С чего мне спать посреди дня?

– Ну… Температура ведь была недавно, слабость еще держится, думаю…

Странно… Отчего вдруг он стал таким внимательным? Почему заинтересовался ей?

– Нет… Нормально все.

– Ты… Это… Извини меня за те слова…

– Тебе правда стыдно?

Глаза Ангела округлились от изумления.

– Нет, я…

Лицо Медведя разом посуровело, брови снова чуть не сошлись на переносице.

– Я же все-таки врач. Ты верно сказала. Я просто не имею права не помочь больному.

– Но я ведь не больна. Просто перья лезут.

– А почем знать? Или ты так хорошо научилась жить с этой штукой, что теперь ее понимаешь? Что разбираешься в этом… всем?

– Ну… нет, на самом деле.

– Так почему ты уверена, что не больна? Нет, я лучше все же прослежу… Так, на всякий случай. Даже если ничего серьезного. Ведь мы не можем знать наверняка, верно?

Ангел пожала плечами.

– Ну да, пожалуй.

Медведь кивнул.

– Тогда сейчас и начну…

Он двинулся к ней. Сердце Ангела забилось чаще… Но Медведь обошел ее и присел на корточки позади. Ангел ощутила его прикосновение… А потом он протянул ей руку, полную мелких белых перьев. Но ведь она ощутила только прикосновение, ничего больше…

– А я и не почувствовала…

Вот теперь стало по-настоящему страшно.

– Черт… А что… А что, если оно расползется? То есть, поднимется выше и перейдет с Крыла на все остальное?

– Ну что это, по-твоему, лишай? Глупости… Думаю, это только Крыла и касается…

– Откуда ты знаешь? Ты ведь сам сказал только что, что мы оба понятия не имеем о том, на что оно способно и что с ним может приключиться?

– Ну просто раз оно само по себе…

– Кто сказал? Оно что, съемное, по-твоему?

– Нет, прости…

Медведь снова нахмурился.

– Было бы съемное, никаких проблем бы не было. Вообще никаких.

Он поднялся на ноги и вышел из спальни, притворив за собой дверь.

Ангел прекрасно понимала, что под проблемами он не только осыпающие перья имел в виду…

42

Она с ним уже две недели… Медведь до сих пор не мог поверить, что она вернулась. Может, и не хотел верить… Он все еще злился. Пытался злиться. Но он слишком волновался за нее, чтобы злиться по-настоящему… Потому он просто делал вид. А на самом деле – боялся.

За последние дни ее Крыло совершенно облысело. Теперь, как и в самом начале, оно представляло собой лишь уродливый розовый отросток, без перьев словно уменьшившийся в два, а то и три раза.

Несмотря на уже подключенное отопление, Ангел все время куталась в свой синий халатик – все вещи Медведь привез тогда обратно. Ничто, принадлежащее ей, он так и не решился выбросить… Хотя такая мысль мелькала, и не раз. А в итоге он даже не снял со стен ее картины…

Ни одну.

И вот теперь она вернулась… Она снова ходит по этим комнатам, снова готовит ему ужин… Но все не так, как раньше. Он еще не готов принять все это… Не может, просто не может… Вероятно, это пройдет. А может, и нет… Медведь не очень-то понимал, рад он ее возвращению, или нет. Было приятно знать, что ты не один, что кто-то ждет тебя дома… Но… Но ведь она бросила его. Ради миража. Что еще обиднее… Вот, значит, как он был ей дорог – раз ради некой призрачной возможности непонятно чего она его с такой легкостью оставила… Поэтому нет, он не мог это все принять…

Но он переживал за нее. Все эти дни она выглядела осунувшейся и подавленной. И, хотя кроме облысения Крыла никакие симптомы себя не проявляли, Медведь все равно опасался за ее здоровье – серьезно опасался.

И вот вчера она пришла к нему и произнесла те слова, которых он от нее совсем не ждал.

– Отрежь его.

– В каком это смысле?

– В самом прямом! Прошу… Отрежь его… У меня от него одни беды… Я не могу так больше…

В ее голосе звучали слезы, они же стояли в глазах… Руки сплетены и прижаты к груди… Ей было не просто об этом попросить… Непросто решиться на это… Она ведь так любила свое Крыло…

– А это, часом, не потому, что оно стало лысое и страшное?

Медведь попытался разрядить обстановку. Что ж. Не удалось.