Текст книги "Крылья"

Автор книги: Екатерина Архипкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– В смысле?

– Просто, я подумал… Теперь ведь нам необязательно идти. Не нужно искать тропу, продираться через кусты, рубить лианы… Много чего не нужно делать.

– Ты хочешь сказать…

– Мы полетим, – кивнул Крылатый.

Невероятно… Нет, это просто невероятно, что Ангел сама до этого не додумалась!

– Точно! Мы ведь так доберемся уже сегодня!

– Очень может быть.

– Тогда вперед.

Ангел пронеслась мимо Крылатого на улицу.

– Ну так чего ты ждешь?

Она обернулась и смотрела, как он неспешно выходит из ее дома.

– И все-таки я не понимаю, на какой пожар ты так торопишься.

Качает головой… Укоризненно… Да какой он ей суд?

– А ты вовсе и не обязан меня понимать.

– Ну я, вообще-то, думал, что как раз обязан…

– С чего вдруг? В честь нашей связанности? У нас именно связанность, а не связь, уясни себе наконец.

Грубо… Ну и пусть. И пусть он надулся. Он все равно подошел к ней. Она и не сомневалась. Встал рядом. Обнял. Механически, не тепло, но обнял. И протянул ей одну из лямок рюкзака – без слов понятно, что его придется нести в руках. Не смотрит на нее… Ну и пусть. Ангел тоже обвила свободной рукой талию Крылатого и закрыла глаза.

И пусть она злилась на Крылатого, и пусть он дулся на нее, но сердца снова запели одну песню на двоих, снова забились в одном музыкальном ритме, снова их Крылья уловили эту волшебную мелодию и начали двигаться в такт… И вот оно – Полет… Второй раз в жизни испытала Ангел это удивительное ощущение… Нет, к этому, наверное, никогда не привыкнуть… В считанные мгновенья они поднялись над деревней – глаза Ангела теперь были открыты, и она с восторгом наблюдала, как стремительно уменьшались люди и круглые домишки… Она ощущала себя такой сильной… Настолько… Выше их. Да, пусть так. Но она ведь и правда сейчас выше их. Буквально.

А тем временем сам лес остался внизу. Теперь он превратился в широкое зеленое озеро в бассейне скал. И она даже видела его край. Довольно далеко, но видела – и именно туда они сейчас и направлялись.

Крылья били слаженно, мерно рассекая воздух, и никакого раздора не было между сердцами… Однако Ангел с удивлением осознала, что все еще сердится на Крылатого. Что, несмотря на всю магию, ее раздражение никуда не ушло – и при этом они все равно смогли подняться в воздух и уже довольно успешно преодолели значительное расстояние. Так что же, вовсе и не нужна та дзенская гармония, которой были пронизаны все речи Крылатого о Полете? Еще один пункт, который нужно уточнить в Пещере… Если получится.

Довольно скоро они добрались до места. Подумать только… Пешком они шли сюда почти два дня, а на Крыльях – даже солнце не село… Есть хотелось ужасно… Они ведь пропустили обед. Так вышло. Они просто летели дальше, не снижаясь и не сбавляя скорость. Обоим хотелось поскорей добраться до места назначения. Ангелу за ответами, а Крылатому… Ну либо тоже за ответом – а зачем оно все ей так срочно понадобилось? – либо просто, чтобы избавиться от нее поскорее. Приземлились они на самый край уступа у Пещеры – здорово, ей даже не придется снова сюда карабкаться! Определенно, Ангелу нравился новый способ передвижения. А по Крылатому этого было не сказать.

Едва коснувшись ногами земли, он отобрал у Ангела ее лямку рюкзака и принялся в нем копаться, изображая кипучую деятельность.

– Послушай, а ты не взял?...

Ангел еле успела поймать фонарик, который он кинул ей. Молча. Не глядя. Ну и его проблемы. Он все равно ей там не нужен. Внутрь Ангел пошла одна. Да, она все еще боялась провалиться в какую-нибудь расщелину, но у нее были фонарик и уверенность в правильности своих действий. А с таким набором почти нигде не страшно.

Она шла быстро и очень скоро достигла того черного помещения, что являлось святая святых этой горы, всей долины и тех людей в деревне… Что же она рассчитывала здесь найти? Если завораживающее откровение, то вокруг было тихо. Глас Божий не звучал из горящего куста, да и куста-то здесь не было. Здесь царили пустота и тишина. Ангелу на миг стало жутко… Но она взяла себя в руки. Не затем она так спешила сюда. Не затем так рвалась.

Она начала медленно обходить пещеру по кругу, водя лучом фонаря вверх и вниз по стенам. Вот они… Кажется, она нашла первый. Определить время появления рисунков на камне она не могла никак – ни оборудования, ни навыков… Это скорее к Крылатому вопрос. Он ведь пытался датировать Легенду. Может, и рисунки смог? Хотя он ведь не искусствовед или археолог, чтобы в этом разбираться… Так, мифолог. Нет, тот рисунок, что она выделила, был первым по очередности сюжета. Как левый верхний в комиксе.

На нем была изображена пустая скала. Резкие красные линии, словно камень был озарен заходящим или восходящим солнцем. На рисунке справа от него на скале появлялись две тоненькие фигурки. Гибкие, схематичные силуэты людей. Людей с Крыльями. По мере того, как Ангел шла вдоль стены, фигурки перемещались все ближе к краю скалы, они держались за руки… Во всяком случае, так казалось. Облупившаяся краска не давала понять этого наверняка. А дальше картинки шли на двух уровнях. Если первый цикл рисунков шел по середине скалы, то дальше он проходил двумя рядами – чуть выше и чуть ниже центра. В верхнем ряду люди и точно держались за руки – шагали в пропасть и поднимались ввысь. Как это уже знакомо по собственному опыту… А в нижнем ряду они тоже взлетали… Но в полете их руки разъединялись, и они падали куда-то вниз, за границы рисунка… Древние люди, видимо, не хотели показывать кровавого месива… И это, собственно, было все. На противоположной стене Пещеры рисунки повторялись. Никаких новых деталей. Никакой дополнительной информации. Ничего. Все впустую.

Ангел вышла из Пещеры, и встретил ее прохладный закатный ветер. Не так уж и долго она пробыла внутри – Солнце еще не успело заползти за горизонт. Решило задержаться и попрощаться с ней. Что ж, до завтра, Солнце… Тебе хорошо, ты отправляешься спать, а Ангелу вот снова придется промучиться всю ночь, так и не сомкнув глаз… Ведь ответов так и нет. А искать их больше негде.

Крылатый уже расстелил спальные мешки. Прямо здесь, на входе в Пещеру. И уже забрался в свой. Ровно на том месте, где и сидел в тот раз. В тот первый и единственный раз, что они были здесь вместе раньше. Когда он так неожиданно раскрылся перед ней. Теперь же отвернулся в сторону. Старательно сопит, спит, делает вид… Ну и не нужно. Она и не хочет сейчас с ним общаться. Она сейчас вообще не уверена, что хочет с кем-то общаться. Ведь помочь ей все равно никто не может… Так и в чем тогда смысл общения?

Спальник Ангела лежал нерасстеленный чуть в стороне, как-то слишком близко к краю уступа. Это он что, хотел ей так показать, что ее безопасность его вовсе не беспокоит? Или что ему вообще на нее плевать? Или он просто хотел вывести ее из себя? Так у него получилось! Пинком Ангел отправила рулет спальника в темноту пещеры и протопала за ним следом. Поспит в темноте, ничего. Зато уснет скорее. Может быть.

39.17

Проснулась Ангел все в том же мрачном расположении духа. Ничего не изменилось. Ничего не улучшилось. Ничего. Ну и пожалуйста. Она все равно найдет выход. Это она видела перед собой так же отчетливо, как выход из Пещеры, сияющий ярким тропическим утренним солнцем. Спального мешка Крылатого на месте уже не было. Впрочем, самого Крылатого тоже нигде не было видно. Ну и плевать. Без нее в деревню он все равно не ушел. Не мог.

Ангел даже не стала сворачивать спальный мешок, просто встала и потянулась. Сам за ним вернется. Да, она такая сейчас стерва… Даже самой противно. Но какая-то ее часть радовалась этой перемене. Она в этот момент была как нельзя кстати. Ведь Ангел сейчас именно так и должна себя чувствовать. Прежняя, мягкая Она ни за что не смогла бы справиться с тем, что задумала эта нахалка. Самоуверенная и вздорная мерзавка. Зато действенная и эффективная. Так она надеялась.

Ангел потерла глаза и неспешно двинулась к выходу из Пещеры. Свод здесь был не очень высокий, и она встала на самой границе окружающего простора, коснувшись рукой потолка, ощутив это физическое разделения миров над– и под-горы, миров света и вечного мрака. Наконец ее пальцы соскользнули вниз, и Ангел окончательно вышла под солнце. Пора начинать новый день.

О, а вон и Крылатый. Развел костерок у подножия скалы. То есть помогать ей спускаться он не собирается. Хм. Ну и ладно. Она не маленькая, сама справится. Вот только тащить на себе спальный мешок она не будет.

Злобно прищурив глаза, Ангел вернулась в сумрак Пещеры, кое как скатала рулон, подтащила его к краю утеса – и спихнула вниз. О-о-о, как он покатился, как развернулся, как треплют его острые камни! Это даже забавно… Еще забавнее было бы видеть сейчас лицо Крылатого. Но, увы, он стоял слишком далеко внизу. А спальник… А что спальник? Не ее, не жалко. Ее же здесь никому не жалко, и в первую очередь самому Крылатому. Так с какой стати ей жалеть его имущество?

Удовлетворившись наконец тем, как бывший спальный мешок кучей ошметков упал к подножию скалы, Ангел сама принялась за спуск. Ее не страшили острые камни, спальнико-убийцы, не пугали и уступы-обманки, осыпающиеся под ногами и пальцами рук. Она была несказанно уверена в себе. Ничто не могло с ней случиться. Оказавшись внизу, она, и глазом не моргнув, соврала Крылатому, что спальник случайно выскользнул из ее рук. Ну в самом деле – как бы ей было его нести? А то, что он развернулся… Видимо, ремень лопнул, или просто застегнулся неплотно… Она, правда, не хотела.

И Крылатый повелся. Не поверил, а именно повелся. И вновь Ангел неприятно удивилась тому, как это приятно – быть гадиной.

А он ее даже утешает – решил, что она сильно расстроена происшествием с его спальником. Поджарил хлеб над огнем, наткнув ломтики на тонкие прутья. Как мило с его стороны… И снова приступ злорадства.

После завтрака настала пора возвращаться в деревню. Они снова полетят. Теперь уже совсем налегке. Еда закончилась, а спальник остался всего один, и его с опустевшим рюкзаком Крылатый каким-то образом прикрепил к своему поясу.

И вот костер потушен, затоптан, задушен, а они стоят рядом. Их глаза снова закрыты. Они снова отгорожены от мира. И сердца снова находят друг друга. Сердца бьются в такт, поднимая Крылья, отрывая обоих от земли. Но Сердце – это ведь не все. Мозг порой оказывается сильнее сердца. Вот и сейчас этот желеобразный серый орган решил проявить себя. Или это Ангел решила? А хотя разве она сама – это не есть именно ее мозг? Или все-таки сердце? Где же кроется она настоящая?

А она настоящая, где бы она ни была, рвалась в свой настоящий дом, к своему настоящему принцу, к своей, пусть и не крылатой, но мечте.

И по велению ее разума, Крыло стало закладывать поворот. Отдельно от напарника. Крылатый выровнял полет резким рывком. Она же повернулась лицом на север. Да. Где-то там приближается зима. Ей нужно попасть туда из этого нескончаемого лета. Черт побери, да ведь здесь даже дождей нет, их сезон уже прошел, а вот там, за горами… Там скоро начнется снег. Белый и легкий. Он засыплет эти джунгли, все воспоминания о них, все будет как прежде…

И снова Ангел рванулась в другую сторону. Теперь она точно знала, куда ей нужно. И собиралась попасть туда, чего бы ей это ни стоило. Пусть даже придется тащить Крылатого за собой всю дорогу.

Но тащить не пришлось. Крылатый не ожидал этого ее последнего финта, он продолжал лететь в свою сторону, в своем ритме. И почти не держал ее.

Его пальцы соскользнули с ее талии, и на какой-то миг связь разорвалась.

Но этого мига оказалось довольно.

Оба в ужасе открыли глаза. Полет закончился. Началось Падение.

Зеленая кровля леса стремительно приближалась, острые голые ветви сухих деревьев угрожающе протянулись к ним, мечтая поиграть в шашлык.

Крылья впустую били по воздуху. Одному Крылу было не под силу восстановить равновесие, выровнять Падение, хотя бы направить его к открытой поляне всего в каких-то пятидесяти метрах от них…

В последний момент Крылатый все же смог схватить Ангела в охапку и отчаянно забил Крылом. Она была жутко напугана, но тоже стала стараться изо всех сил.

Было поздно. Все, чего они добились – это смогли увернуться от особо угрожающей ветки и нырнуть под свод листвы, продолжая падать. Отсюда, из-под тесного переплетения лиан и ветвей, взлететь было уже невозможно. Как невозможно было и вовремя затормозить.

Удар был очень болезненным. Практически вся его сила пришлась Ангелу на правый бок, не защищенный Крылатым, открытый для любой атаки. На бок, плечо и Крыло. Резкая вспышка боли ослепила Ангела, и она потеряла сознание.

В себя Ангела привела новая боль – нестерпимо горела щека, а перед тем звенящую тишину бессознательности прорезал хлопок.

Когда Ангел с трудом открыла глаза, Крылатый стоял над ней, отведя руку для повторной пощечины. Да как он посмел!.. Но Ангел тут же сама поперхнулась своим возмущением. А в чем он, собственно, виноват? Они просто упали… Ну… Может, не совсем просто… Может, доля ее вины в этом и была…

Но как только Крылатый заговорил, ее раскаяние как рукой сняло.

– Дура, ты о чем только думала! – он орал на нее. Не кричал, не вопил, а именно орал. Она не терпела, когда на нее орут.

– Ты вообще понимаешь, что мы могли разбиться насмерть из-за тебя ?!

Ангел молчала.

– Да как тебе вообще в голову пришло тянуть меня в другую сторону? Ты ведь прекрасно знала, куда мы летим, что нашло на тебя вообще??

– Я хотела домой…

Она произнесла это едва слышно, но он уловил.

– Домой?.. Да пойми ты наконец, теперь здесь твой дом! Это – то место, где ты теперь обязана жить.

Ангел вскочила на ноги и скорчилась от резкой боли в плече.

– Я ничем никому не обязана! А тебе я в первую очередь ничего не должна!

В ее голосе прозвучали слезы. От боли. Только от боли. Она бы не дала ему видеть ее чувства, ни за что.

Крылатый же принял ее слабость за очередной женский каприз. Он презрительно фыркнул.

– Как же ты мне уже надоела…

Он отвернулся и стал яростно продираться сквозь кустарник. И как он еще не потерял чувство направления?

Ангел попыталась идти за ним, но всего через пару метров рухнула на колени – слишком гулко отдавался в плече каждый ее шаг. Правда, резко опустившись на землю, она вовсе не почувствовала себя лучше. Толчок, удар, новая волна боли… Да что же с ней?..

Крылатый рядом. Он вернулся. В его лице мешались презрение и беспокойство. Она не могла бы сказать, какое из двух чувств сильнее.

– Что с тобой?

– Я не могу идти…

– Нога?

– Нет, здесь…

Ангел попыталась поднять правую руку, чтобы показать, но… Но лишь скорчилась в безмолвном крике, и очередная пелена слез закрыла от нее шелестящий прохладой утренний лес.

– Подними левую руку.

Ангел не могла его послушаться. Она его не слышала. Ей было слишком больно.

Не слишком церемонясь, Крылатый сам ухватил ее за запястье и потянул руку вверх. Ангел на это отозвалась лишь легким стоном, когда рука уже практически полностью вытянулась вверх, поравнявшись запястьем чуть не с самым носом Крылатого.

– Все ясно. Ты что-то сломала. Черт. Хоть левая сторона цела…

– И… И что мне теперь делать? – Ангел все всхлипывала, она не могла остановиться. Еще никогда в жизни она себе ничего не ломала… И ей совсем не хотелось сейчас начинать… А такую боль она в первый и последний раз испытывала, когда… Нет, тогда было больнее…

– Ничего, тащиться в деревню, – огрызнулся Крылатый. – Я же не знаю, что именно ты там себе повредила, и куда делать тебе примочку или шину накладывать, вообще-то, тоже. Так что терпи и пойдем. Поднимайся.

Крылатый резко рванул ее вверх, ухватив за неповрежденное плечо, слегка встряхнул и поставил на ноги.

– Скажи спасибо, что мы вообще уцелели. Перелом можно пережить. А представь, что было бы, если бы ты сломала Крыло? Как мне быть тогда? И чем ты думала, я ума не приложу…

Всю дорогу до деревни Крылатый поддерживал Ангела за талию, стараясь не причинять боль, но и не слишком нежно. Всю дорогу до деревни он продолжал читать ей нотации, о том, что все произошло по ее вине, и пусть она будет рада, что все обошлось еще малыми жертвами.

Но всю дорогу до деревни Ангел держала в уме ту его фразу: «А представь, что было бы, если бы ты сломала Крыло?» О-о-о, она это себе очень даже ясно представляла. Она бы наконец освободилась. Было бы даже неплохо, если бы Крыло сразу оторвало с мясом. Пусть кровь, пусть боль, и все прилагающееся. Ангел сейчас совсем не возражала. Крыло больше не казалось белым и пушистым. Оно было обузой, цепляясь за каждую ветку и причиняя неимоверную тянущую боль. Как бы все упростилось… Как бы все стало ясно… Как бы… Но этого не случилось. Крыло все еще было при ней. И никуда деваться не собиралось.

39.18

Проснувшись, Ангел далеко не сразу сообразила, почему не может пошевелить рукой. Накануне местные знахарки накрепко примотали ее от запястья и до локтя к телу, чтобы она не сдвинула кости ключицы. Да, на данный момент у нее в роли правой ключицы именно две кости. А значит, Полеты в ближайшее время ей не светят. Не то, чтобы она очень и рвалась, на самом деле… После того случая она стала как-то опасаться летать. Летать с Крылатым. Не то, чтобы у нее были варианты. Просто один раз это уже закончилось провалом. Причем в самом буквальном смысле этого слова. Не то, чтобы она боялась, что эмоции снова подведут ее. Просто они ведь вполне могли подвести и его, разве нет?

А он ей теперь явно не станет доверять. Он теперь к ней, очевидно, не столь хорошо расположен, как раньше. Если все, что было раньше, конечно, можно назвать хорошим расположением. Хотя… Он ведь мечтал, что они будут парой. Ну, насколько она поняла… Не просто напарниками по небу, а парой. Возможно, со временем, как фигуристы влюбляются в своих партнеров, они тоже могли бы стать чем-то серьезным и совместным… Ангел не была уверена, что он действительно этого хотел. Но в том, что он намекал на это, она не сомневалась.

Все утро Ангел прослонялась по деревне, ловя на себе сочувственные взгляды. Не обеспокоенные, нет, просто сочувствующие… Если бы она была так важна для этих людей, то они ведь волновались бы за нее, разве нет? А они просто жалеют… Так может?..

В любом случае сейчас Ангел ничего не могла сделать. Ей и бродить-то меж домишек было тяжело. В итоге ее утро прошло на четырех камнях и двух пнях – она приземлялась на них, временами переходя на новый насест, меняя точку обзора. Но интересней не становилось.

Индийцы жили своей жизнью. Снова плели циновки, пекли лепешки, латали крыши… Для них ничего не случилось, ничего не сломалось прошлым днем. А вот внутри Ангела треснули последние опоры. Она не могла больше здесь оставаться. Не за что было держаться. Она уже была готова на любые унижения, лишь бы отсюда вырваться… И вечером она отправилась к Крылатому.

Перетерпев дневную духоту в сомнительной прохладе своего шалаша, Ангел собралась с духом и пришла прямо к нему на порог. Да, ей ведь нечего было стыдиться. Пришла и пришла.

А Крылатого она не видела с того самого момента, как они вернулись в деревню – он что-то объяснил людям, передал ее на попечение тех милых женщин – и исчез. Крылатый умел испаряться, когда хотел. Этого у него не отнять.

– Ты здесь? – легкий стук по перекладине косяка. Тишина. Ангел вошла в хижину.

– Вообще-то, я не отзывался.

Крылатый сидел в самом дальнем и темном конце домика, словно все еще пытаясь спрятаться от нее. Бесполезно. Она ведь уже здесь.

А он мрачен и угрюм. В его глазах танцевали такие глубокие тени, какие еще даже не начали собираться под крышей шалаша в преддверии ночи.

– Я поговорить пришла…

Ангел нервно заправила за ухо вновь выбившуюся прядь волос. Она не могла сосредоточиться, пока ей мешали подобные навязчивые мелочи.

– О нас.

Крылатый удивленно посмотрел на нее. Даже заинтересованно.

– О на-ас? Неужели.

Издевательский тон. Снова он за свое… Но если она хочет вытянуть из него то, что ей нужно, придется потерпеть.

– Да… Я… Ну… Прежде всего, я бы хотела извиниться за вчерашнее.

– Позавчерашнее, ты хочешь сказать.

– Что?

– Ну ты день проспала, так что все было уже позавчера. Конечно, если только ты вчера во сне не устроила мне очередную гадость.

– Нет, я… Что, я правда пропустила целый день?

– Нет, шучу. Конечно правда.

Злобный и ядовитый… Но нужно собраться…

– В общем… Не важно. Я пришла извиниться.

– Ну так извиняйся.

Ангел не выдержала и сорвалась:

– Слушай, я не понимаю, зачем тебе нужно постоянно за мой счет самоутверждаться?

Крылатый не выдержал и вскочил на ноги:

– А зачем тебе нужно постоянно все портить?

– Да что я испортила, что??

– Ты чуть не угробила нас, вот что!

– Но я же пришла извиниться!

– Да мне плевать на твои извинения!

Они стояли и, тяжело дыша, смотрели друг на друга. В глазах обоих плескалась ярость. Но Ангел первой взяла себя в руки. Ярость понемногу угасла.

– Прости… Я… Мне правда жаль…

– Уж надеюсь, – буквально выплюнул в нее эти два слова Крылатый.

– Ну правда… Я теперь все понимаю… Не знаю вообще, что на меня нашло такое… Просто захотелось проверить, насколько я самостоятельна, что ли…

– Да ни черта ты не самостоятельна, поняла?!

Крылатый резко подскочил к ней и практически проорал эти слова ей в лицо.

– Ты ничто без меня! Была ничем, ничем и останешься! Только в паре со мной ты и можешь хоть что-то особенное!

– Так вот, в чем дело, да?.. Ты боишься, что без меня и ты сам – просто ничто? Так ведь?

– Заткнись…

Крылатый смотрел на нее исподлобья, и голос его стал тих и тверд. Теперь его действительно стоило бояться.

– Точно. Все так и есть… И знаешь, что я тебе скажу?

Ангел сама не могла бы сказать, откуда в ней взялись наглость и смелость это произнести.

– Все так и есть. Ты – ничто без меня. Никому не нужен.

Крылатый схватил деревянную миску, стоявшую на полу, и швырнул в Ангела.

Только Ангела внутри уже не было. Лишь циновка покачивалась, приходя в себя после ее ухода.

Крылатому хватило ума не выбегать на улицу и не кричать ей вдогонку все то, что хотелось высказать.

Их ссору и так, наверняка, слышала вся деревня. А это не укрепляло его имидж. Совершенно.

Разъяренная, Ангел ворвалась в свою хижину, едва не снеся одну из стен. Черт, как же он бесил ее!

Еще больше Ангел уверилась в том, что между ними ничего нет и быть не может. Что бы там ни казалось раньше (и ей, и ему) – ничего нет. Невозможно.

Нужно убраться отсюда как можно скорее.

Нужно сбежать, освободиться… С Крылатым разговаривать смысла нет, да теперь и желания – тоже. Додумалась вообще – идти к нему! Будто он чем-то мог помочь! Будто он вообще ей сильно помог с самого начала!

Да он во всем виноват, это ведь именно онвсе начал! Ну… или почти все. Крыло он все же ей не прививал…

Но именно емуведь пришла в голову мысль найти ее, убедить, привезти сюда, и теперь держать здесь, как… как… Минутку. Ведь это была не его мысль.

Отшельник.

Вот, кто все знал с самого начала.

И вот, кто может положить этому конец.

Кто долженположить этому конец.

Утром. Сейчас идти слишком поздно. Несмотря на свое взвинченное состояние, Ангел хорошо это понимала. Если она хочет, чтобы ей оказали помощь, ее нужно просить, а не требовать. Не угрожать, не истерить, а объяснить. Она сможет. Должна суметь. Вот только… Как ей объясняться с ним?

Насколько она поняла, Отшельник говорит лишь на своем языке. Это Крылатый учил хинди. Ну, или что здесь за язык… Черт. Наверняка ведь, на всю Индию не один язык. Что же ей делать? Словаря или разговорника здесь ей не найти – ближайший книжный магазин за стони километров, наверное, да и путь туда ей явно заказан… Если бы путь был открыт – то и в разговорнике бы не было никакой нужды.

Но как ей тогда говорить с Отшельником? Выход один – научиться. Не потащит же она Крылатого с собой в качестве переводчика? Он ее мигом раскусит и не станет помогать… Или соврет и «переведет» совершенно не то, что было сказано… Нет, она должна сама…

Попробует общаться с местными. После Полета они стали как-то дружелюбнее смотреть на нее, как-то… по-человечески, что ли. Не так отчужденно, как раньше. Может, что-то и выйдет… В конце концов, как-то же первые переводчики изучали чужие языки? Без помощи. Сами.

Так и она должна сделать все – сама. И она не имеет права провалиться.

Только в таком случае утром ей к Отшельнику нет смысла идти… Утром она пойдет в народ. Да. Просто подсядет к тем милым женщинам – и, может, что-то из этого и получится.

Ангел повеселела. По крайней мере, теперь у нее появилось занятие. Настоящее, полноценное задание. У нее была цель. Впервые с тех пор, как она оказалась здесь. И это мобилизовало все ее внутренние ресурсы. Она бы хоть сейчас побежала на улицу, если бы не поздний час. Голоса нескольких людей еще раздавались со стороны центрального костра, но тихие и мужские. Ангел же хотела учиться у женщин. Так ей казалось проще. И надежнее. Дружелюбно подсесть за рукоделием… Может, и циновки плести наконец научится. Должна же она хоть чему-то здесь научиться?

Мерное бормотание, заглушаемое порой треском костра, столь неспешное и спокойное, усыпляло Ангела. Она вслушивалась, сколько могла, но слова не стали понятнее. А потом их журчание и вовсе стихло.

Ангел крепко спала.

39.19

Во сне она бежала за ним.

Толпа.

Заполненная людьми улица. И все они идут прочь. Спина Медведя маячит где-то далеко впереди, она едва видит его затылок, его волосы чуть прикрывают воротник пальто… Она бежит за ним, а люди вокруг словно сговорились. Они не пропускают ее, не оборачиваются на ее окрики, не извиняются, когда толкают ее. А она задевает каждого своим Крылом, оно мешает ей, оно цепляется, тормозит ее.

Ей никогда его не догнать.

Она останавливается, достает из кармана телефон и набирает его номер.

Ну давай же…

Люди обтекают ее, задевая полами плащей и пальто.

Начинается дождь.

Он не слышит ее.

Долгие гудки… Он не берет трубку.

Капли ударяют по голове Ангела.

Ей все равно.

Он не слышит ее.

Толпа раскрывает зонты. Все, как один, черные. А где-то впереди – его синий клетчатый зонт. Яркий и нелепый.

Ангел вновь бросается вперед. Но она отстала еще сильнее… А продираться сквозь толпу с зонтиками… равносильно самоубийству. Во всяком случае, навязчивому желанию остаться без глаза, точно…

Она снова набирает его номер. Ухо болит от того, как сильно она прижимает к нему телефон. Он не слышит ее…

Она роняет телефон, вновь бросается вперед, кричит, подпрыгивает…

Но он скрывается за поворотом. А серая масса пальто несет ее дальше на своих волнах черных зонтов… Она не может свернуть там же, где свернул он. Ее утягивает вперед… И она не видит его зонта в переулке. Даже здесь его уже нет…

Ангел просыпается.

Дурацкий сон… Как же она не любит такие сны…

И не толпа ее сейчас испугала сильнее всего. Нет, вовсе не толпа… Они ведь не обращали внимания на ее Крыло.

Хуже всего было то, что Медведь не слышал ее. Она не могла дозвониться, докричаться, дотянуться до него.

Нет… Хуже всего то, что она и в реальности не может ничего этого сделать.

Вот настоящий кошмар.

Ее мобильный давным-давно разрядился, а в этом уединенном селении не было никакого источника электричества, куда уж там – мечтать о настоящей розетке… Здесь даже лампочек не было. И вентиляторов…

Словом, телефон зарядить она не могла. Об интернете и электронной почте и говорить нечего. Обычные письма? Но кто их отправит? И куда ей их слать? Где он сейчас? Вернулся ли в их дом? Остался ли в той квартирке, в том сером городе, где она бросила его? Вряд ли… Продал их квартиру и уехал? Наиболее вероятно… И где ей его искать? У родителей? Возможно… Но что он им тогда сказал? Что она его бросила? Правда. Что она умерла? Почти правда.

Ангел пошевелила рукой, и тут же плечо и шею пронзила резкая боль. Сейчас она впервые осмысленно пожалела, что не сломала Крыло при падении. Как бы это все упростило… Особенно, если бы перелом оказался серьезным, сложным, невправляемым… Чтобы кости раздробило, растерло в порошок, чтобы ничего нельзя было восстановить, чтобы оставалась только операция, только ампутация…

Ангел испугалась своих мыслей. Пока Крыло – часть ее самой, она не должна…

А, к черту. Никому она ничего не должна. И чего она недолжна делать, даже она сама себе не должна диктовать. Не обязана.

Если бы Крыло исчезло, она бы стала свободна. Она бы стала не нужна. Ее бы отпустили.

Но одна она это все равно не провернет… Если попробует откуда-нибудь прыгнуть, инстинкт самосохранения не даст приземлиться на Крыло – слишком много мелких косточек, слишком все хрупкое… Да и духу попросту не хватит – шагнуть в пустоту. Одной. Пусть и не в очень глубокую пустоту.

У нее был один случайный шанс – и она сломала не то, что было нужно. Совсем не ту кость…

Теперь придется идти долгим путем. Только и всего.

Ангел встала и вышла на солнце. Жизнь в деревне уже вовсю кипела, стряхнув остатки сна. И Ангел должна была как можно быстрее стать ее частью

Ее органичной, лингвистически-идентичной частью.

Завтрака ей еще не приносили, и Ангел расценила это неплохим предлогом, чтобы подойти к центральному костру и там прибиться к какой-нибудь группе людей.

Женщин, конечно же.

Вот они. Перебирают фрукты. Идеально. Заодно решится и вопрос с завтраком. Пусть и побочный, но весьма насущный вопрос. Желудок, измученный нервным сном и постоянными душевными метаниями, возмущенно заворчал. Он уже давно проснулся. Похоже, раньше самой Ангела, и теперь требовал еды.

И Ангел отправилась на поиски пищи для тела – и мозга.

Первый шаг всегда самый сложный… Едва переступив порог своей хижины, Ангел сразу же дико захотела вернуться туда и забиться в самый дальний угол – так ей стало страшно.

Она никогда особо хорошо не ладила с людьми, а тут еще и языковой барьер… Ангел боялась, что ее отвергнут. Боялась стать изгоем. Даже несмотря на Крыло, гарантирующее ей здесь особенный статус.

Да и что, кроме Полета, она здесь совершила такого уж выдающегося, чтобы ее ценили и уважали? Ровным счетом, ничего. Поэтому она боялась вдвойне.

Вдруг они думают, что она зазналась? Что раз такая вся из себя особенная, то и знать их не хочет и оттого сторонится? Вдруг они решат теперь ей назло ее игнорировать?...

Нет, серьезно, она сейчас развернется и сбежит…

Но это никак не поможет ей вновь отыскать Медведя.

Ангел закусила нижнюю губу, и решительно двинулась вперед.

– Эм-м-м… Привет!

Она весело помахала рукой. Деланная веселость, конечно, но с чего-то надо начинать, а с такими нервами, как у нее, это уже подвиг.

Три женщины мгновенно перестали делать то, что делали – и подняли на нее глаза в немом изумлении. Черт… Может, она не должна была с ними разговаривать? Может, есть какой-то запрет, или что-то вроде…