Текст книги "Зеркала и лица Северный Ветер (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Глава 11

Хогвартс ждёт...

Стоило спуститься с подножки вагона на платформу станции Хогсмид, как почти над самым ухом раздался мягкий, ехидный голос, показавшийся даже приятным:

– Привет, Эванс.

Обернувшись, Лили встретилась взглядом со светловолосым смазливым слизеринцем.

– Розье?

– Слышал, ты, никак, приболела, бедняжка? – поинтересовался тот, с притворным сочувствием цокая языком.– Надеюсь, теперь тебе лучше?

За Розье маячили фигуры Мальсибера, Эйвери и Паркинсона. Кривая ухмылка у этой компании, казалось, была на всех – одна.

– Дай пройти, Розье! – Алиса сделала шаг вперёд, решительно загораживая собой подругу.

Пухленькая, хорошенькая блондинка в этот момент словно бы даже стала выше ростом.

– Привет-привет, МакМиллан, – кивнул Розье. – А о тебе слышно, что ты скоро сменишь фамилию на Лонгботтом. Стоит тебя поздравить?

– У тебя, Розье, оказывается, длинные уши? – презрительно передёрнула плечами Мэри.

– Или просто хорошие осведомители, – ухмыльнулся в ответ Парксинсон.

– Ни здоровье Лили, ни личная жизнь Алисы никого из вас, змеюк, не касается, – заявила Мэри, пытаясь поставить точку в разговоре.

Розье нахмурился, глянул на заносчивую гриффиндорку так, словно пытался укоротить её одним лишь взглядом.

– Слышал, твоя бабушка маггла? – процедил он, насмешливо приподнимая брови. – Потому ты и водишься с грязнокровками, да?

Лили не хотела, чтобы подруги попали с ней под раздачу. На что способен этот смазливый гад она уже знала. А вот Мэри и Алиса, к счастью для себя, пребывали в неведении и, как следствие, недооценивали грозящей им опасности.

Потеснив Алису, она приблизилась к слизеринцу на опасное расстояние, уставившись прямо в яркие, как стекляшки, глаза, смело выдерживая немигающий, тяжелый взгляд:

– Если господину Розье пришла охота беспокоиться о моём самочуствии, обещаю составить для него отчёт в письменной форме.

Лили очень надеялась на то, что никто не заметит, как у неё от страха дрожат руки. Этот урок она усвоила твёрдо: не можешь не бояться – научись скрывать свой страх.

А скрывать было что, и было от кого. Их уже окружили любопытные, предпочитающие не вступать в конфронтацию, а занять позицию наблюдателей. В их числе Лили узнала смазливую физиономию Барталамео Крауча и Регулуса Блэка, казавшегося смазанной репродукцией своего старшего братца Сириуса.

Неизвестно, как бы дальше развивались события, не появись Люпин. Он легко пробился сквозь кольцо учеников и встал рядом с девушками.

– Что происходит? – негромкий голос, как обычно, хорошо расслышали все.

Розье, не изменив выражения лица, глубже запустил руку в карман, зажимая в ней палочку так, словно готовился к атаке.

Взгляд Люпина метнулся от однокурсниц к слизеринцам:

– Мне повторить вопрос или сразу перейти к снятию баллов?

– Какие наши прегрешения провоцируют тебя на столь решительные действия? – вкрадчиво проворковал Розье, кривя в злой усмешке рот. – И вообще, Луни, какого Мерлина ты ввязываешься не в свое дело?

– Не советую так меня называть. Я позволяю так обращаться к себе весьма узкому кругу людей, и в этом кругу тебя нет. Ну, а на твой вопрос ответ простой: иногда очень полезно вмешаться не в своё дело. Если успеть это сделать вовремя, можно спасти человеку жизнь.

– Считаешь, что я могу представлять для Эванс смертельную угрозу?

– Да. Можешь. Как выяснилось.

Лили вспомнился разговор в купе о семействе магглов. Люпин, якобы, пытался их спасти. Не исключено, что от того же Розье.

Это воспоминание не внушало оптимизма.

Лицо Розье исказилось, мышцы на руках напряглись.

– Будь осмотрительнее, – не повышая голоса, посоветовал ему Ремус. – Нападение на старосту потянет, как минимум, очков на пятьдесят.

Розье наставил палочку на противника:

– Плевать! Не страшно.

– Бросьте! – вмешался Крауч, хватая слизеринца за руку, тем самым вынуждая отвести её сторону, сбивая прицел. – Люпин, ну что ты, в самом деле? Что такого произошло, чтобы на людей набрасываться? Решили парни пококетничать немного с девушками? В чём криминал?

Мэри и Алиса фыркнули одновременно, без слов красноречиво выражая собственное мнение по этому вопросу.

– Я ни на кого не набрасываюсь, Крауч, – тон Люпина мог показаться скучным. В нём совершенно отсутствовали эмоциональные краски. – Если когда-нибудь вы вынудите перейти меня от слов к делу, почувствуете разницу.

– Хватит грозиться, Мародёр! – угрожающе зашипел Эйвери, надвигаясь на Люпина.

Тот стоял, как вкопанный, снисходительно глядя на распетушившегося неприятеля сверху вниз. С виду Ремус полностью сохранял спокойствие и контролировал ситуацию, он казался неуязвимым, но Лили видела, что провокации слизеринцев не проходят даром. Он начал заводиться.

– Беспокоишься о своей маггле-грязнокровке? – продолжил Эйвери. – Так давай выясним отношения? Раз и навсегда! Поговорим, как мужчина с мужчиной. Выиграете вы – Хогвартс ваш. Ну, а если победа останется за нами, тогда не мешайте разбираться нам с тем, с кем захотим, когда захотим и как захотим. Ну что, гриффиндорец? Согласен?

– Даже и не думай! – возмутилась Мэри, обращаясь к Люпину. – Дуэли запрещены!

– Среди магглокровок, – передёрнулся от отвращения Мальсибер, – может быть.

– А благородные люди по-прежнему решают вопросы в поединках чести, – подал голос братец Сириуса.

– Вы издеваетесь? – засмеялась Лили, – Какие 'поединки чести'? Какие 'благородные люди'? Не стоит путать божий дар с яичницей. Благородство мимо вас близко не проходило. Ремус, прояви благоразумие, прошу тебя! – умоляюще глянула она на сокурсника.

– Ну что? – насмешливо протянул Розье. – Послушаешь свою маггло-шлюшку? Или поступишь, как должен?

– Минус десять баллов со Слизерина за использование нецензурной брани, – отчеканил Ремус.

– И это все? – засмеялись слизеринцы.

– В полночь, в Запретном Лесу, у старого дуба.

Лили едва не застонала.

Розье продолжал кривляться:

– Увидимся, львёнок! До вечера.

Слизеринцы пошли прочь, громко переговариваясь и смеясь.

– Какого черта?! – зашипела Мэри на Люпина. – Что ты вытворяешь? Ты даже не посоветовался с друзьями!

– Не собираюсь я их в это ввязывать. Сам разберусь.

– Что?! – хором возопили три девушки в один голос.

– Ты рехнулся? – ужаснулась Алиса.

– Да кто тебе позволит? – воскликнула Лили. – Я всё расскажу Джеймсу!

– Кого ты из себя возомнил? – почти кричала Мэри. – Супермена?

Люпин смущённо улыбался. Он не в состоянии был ответить сразу троим, и потому предпочитал молчать.

– Совершенно ни к чему было ввязываться в стычку со слизеринцами, – бушевала Мэри, пока они шли по направлению к каретам.

– Неужели у тебя, в самом деле, хватит ума сунуться туда одному? – причитала Алиса.

– Даже и думать забудь! – заявила Лили.

– Успокойтесь. Всё нормально.

Люпин старался быть вежливым, но в его взгляде, в жестах сквозило нетерпение и неприкрытое желание, чтобы от него, наконец, отстали.

– Ты думаешь, что контролируешь ситуацию? – не унималась Мэри. – Но черта с два ты её контролируешь! Слизеринцы – коварные твари, я уже не говорю о том, что нарушать правила...

– Вон та карета, кажется, свободна? – отмахнулся Ремус. – Устраивайтесь поудобней, девчонки. Увидимся за ужином.

С этими словами он чуть ли не бегом умчался от взволнованных подруг.

– Ну что с ним будешь делать? – всплеснула руками Мэри.

Лили начала подозревать, что подруга в душе не равнодушна к Мародеру с пепельными волосами и глазами волка.

– Нужно найти Джеймса, срочно ему всё рассказать, – тон Алисы не допускал возражений.

По взглядам подруг Лили поняла: предполагается, что и разыскивать, и рассказывать будет именно она. Давняя симпатия, связывающая её с Поттером, вроде бы не оставляла никаких сомнений в том, на кого ляжет эта, не слишком приятная, миссия.

Лили даже не знала, хорошо это или плохо? Конечно, под предлогом разговора о Люпине можно помириться с Джеймсом. Только вот хочется ли ей этого?

Долго раздумывать не пришлось. На ловца, как говорится, и зверь бежит. Джеймс и Сириус вышагивали им наперерез с соседней тропинки. В честь прибытия в школу Джеймс удосужился поближе познакомиться с расчёской, а уж говорить о Сириусе не приходилось. Он, как всегда, был сногсшибателен сам по себе, без дополнительных 'Ступефаев'. Ни у кого в Хогвартсе, включая его родного брата, Регулуса, волосы не спадали на глаза с такой небрежной элегантностью. Никому другому так не шло высокомерное, скучающее выражение, застывшее на лице, на котором словно большими буквами было написано, что мир существует лишь для того, чтобы по нему могли пройтись дорогие туфли Блэков.

И вот прямо на это великолепное творение природы, выглядывая кого-то в толпе (не исключено, что именно её), Северус налетел со всего разгона, едва не сбивая с ног. Лили подумалось, что она сейчас начнет причитать в голос, словно плакальщица. Ну, какого ж Мерлина-то, а?

На лице Сириуса появилось знакомое нахальное выражение, не сулившее ничего хорошего.

– Какой приятный сюрприз, какая бесценная встреча, – мягким бархатным голосом проговорил Блэк. – Нюниус! Собственной персоной!

Лили всегда считала парадоксом тот факт, что Сириусу, по какой-то совершенно невероятной причине, удалось прослыть в школе весельчаком. Ничего жизнерадостного в его вызывающем поведении она не находила. Веселье Блэка мало чем отличалось от того, что было принято считать юмором в их сумасшедшей семейке, оно было весьма специфичным, так как круто замешивалось на чужих слезах и унижении. Никто не спорит, в обществе Сириуса не заскучаешь, ведь там, где витает угроза членовредительства, скучать не приходится. Любимейшая забава Бродяги, как прозвали его друзья Мародёры, заключалась в том, чтобы пощекотать нервы, балансируя на грани жизни и смерти. Опасности он предпочитал подвергаться первым и, как говорится, чёрт бы с ним, так ведь за ним в самое пекло лезли Джеймс и Ремус.

Северуса Блэк доставал со знанием дела. Почти так же виртуозно, как Белла накладывала пыточные проклятья. Большой вопрос, что хуже: боль тела или боль души?

'Ненавижу Блэков!', – яростно подумала Лили.

Будь на то её воля, она бы их всех: Беллу, Сириуса, Регулуса, Сигнуса, Вальпургу, Розье, – заперла где-нибудь на необитаемом острове. Подальше от других людей. И пусть бы они там выплескивали яд друга на друга. Или подавились бы им в одном нескончаемом ядовитом припадке.

Но необитаемые острова были далеко. А ненавистный Сириус Блэк – рядом.

– Как прошли каникулы, Соплюшка? – сверкнули в ухмылке безупречные блэковские зубы.

Северус застыл, повернувшись к противнику лицом. Немигающие чёрные глаза с ненавистью уставились на гриффиндорца:

– Что тебе надо, Блэк?

Улыбка Сириуса стала откровенно хищной:

– Да вот хочу узнать: ты этим летом всех своих немногочисленных друзей Непростительным приложил?

Джеймс едва заметно вздрогнул, бросая на друга вопросительный взгляд.

– Или, – продолжил Сириус, – некоторых придержал? До следующего раза, когда Сам-Знаешь-Кому потребуются новые жертвы?

Лили сжалась.

Откуда он знает? Хотя, всё происходило именно в доме его дяди. Да и Нарцисса могла распустить язык. Или Регулус. Или тот же Розье. Одна семья, как ни как.

Глаза Северуса зло сузились, лицо стало землянистым:

– Ты желаешь намекнуть на что-то конкретное, пёс? Или по привычке языком мелишь, сотрясая воздух?

– Я не говорю намёками, Соплюшка, это не моё амплуа, – невозмутимо парировал Сириус, лениво покачиваясь с пятки на носок. – И уже тем более не имею привычки трепаться, – ледяным голосом закончил он.

Блэк всегда был раздражающе самоуверен. Возможно, у него были к тому основания. Невероятная красота в его случае сочеталась с острым умом, феноменальной памятью, большим магическим потенциалом и потрясающей харизмой. Но ко всему этому, в единый флакон, добавлялись вспыльчивость, высокомерие, заносчивость и полное отсутствие тормозов, которые у нормальных людей складываются из инстинкта самосохранения и совести. Драки, дуэли, скандалы – всё это, казалось, лишь заставляло Блэка чувствовать себя живым, было для него средством от вечно преследующей скуки. Любой риск дарил ему наслаждение, и в полуночно-синих, часто кажущихся чёрными, глазах, загоралась патологическая радость.

Если Блэка не трогали, он нарывался на неприятности сам, как сейчас. А ещё он не имел привычки щадить ни врагов, ни просто сиюминутных противников.

Лили было страшно за Северуса. Она понимала: второго такого унижения, как в прошлом году, её друг не вынесет. Она была натянута, как стрела. Возможно, ей показалось, только показалось, что Джеймс потянулся за палочкой, собираясь внести свою лепту в общий разговор. Но рисковать и медлить она не стала, выкрикнув первой:

– Экспеллиармус!

Джеймс дернулся, но не успел нейтрализовать заклинание.

Лили ловко поймала палочку Поттера.

– Какого Мерлина?! – так искренне возмутился Джеймс, что она усомнилась в его решимости нападать на Северуса.

– Так будет лучше, – тряхнула она головой, словно отгоняя сомнения.

– Для кого? – рыкнул Поттер.

– Для всех.

– Что, Эванс? – усмехнулся Сириус. – Начинаешь учебный год с демонстрации фигуры и характера? А то ведь за лето некоторые, – он бросил насмешливый взгляд в сторону Джеймса, – успели позабыть, как выглядит и то, и другое.

Лили, не задумываясь о последствиях, направила палочку на Сириуса. Сейчас ей было глубоко плевать, чем всё это кончится потом:

– Скоблифай!

Сириус схватился за горло. Изо рта его полезли пузыри, на губах вскипела пена.

Где-то за спиной ахнули Алиса и Мэри.

– Мерлинывы штаны!?.. – рявкнул Джеймс, делая шаг вперёд. – Ты что творишь, Эванс? Прекрати немедлено!

– Не могу, Поттер. Надо вымыть ему рот.

– Прекрати балаган, – потребовал Северус. – Хватит, Лили.

– Фините инкантатум!

Сириус сплевывал в траву остатки пены, отирая рот рукой

Лили отступала, тяжело дыша. Было такое чувство, будто она стоит на самом краешке высотки, и её вот-вот подтолкнут вперёд.

– Мы ещё поговорим, Эванс, – пообещал Поттер перед тем, как крепко схватить друга за локоть и уволочить его в сторону карет.

Лили стояла, обхватив себя руками, тревожно глядя мальчишкам вслед.

Сориться с Блэками всегда к беде. Да и с Джеймсом стоит держать ухо востро. Он мстительный и изобретательный, – тот ещё супчик! Круциатить её, в отличие от прочих чистокровных, конечно же, не будет. Но на спокойное житьё вряд ли можно рассчитывать.

Мэри и Алиса удалилась вслед за Мародерами, даже не взглянув на Лили, чем недвумысленно дали понять своё отношение к ситуации.

А что она, по их мнению, интересно, должна была сделать?

Лили медленно повернулась к Северусу.

Он стоял, скрестив руки на груди, зловеще сузив глаза. Ни одного белого пятна, – оскорбляющая, вызывающая, почти порочная строгость.

– Кто просил тебя вмешиваться? – своим низком, хриплым голосом тихо спросил он.

–Но...

– Без всяких 'но'. Кто просил?

– Я только хотела...

– Не оправдывайся, Лили, – покачал головой Северус. -Невинные в оправданиях не нуждаются. Зачем ты полезла? Считаешь, что сам бы я не справился?

'В прошлый раз – не справился', – хотелось ей крикнуть. Но разве такое скажешь в глаза?

– Северус, что плохого в том, чтобы принять помощь людей, которые тебя любят? Ты не обязан со всем справляться сам.

Какое-то время Северус пристально смотрел на неё, а потом неожиданно тихо рассмеялся.

Лили с некоторым изумлением глянула на друга. Смеялся он редко. Она практически не могла припомнить подобных случаев.

– Я думаю, во всем есть свои плюсы.

– Да? – подозрительно отозвалась Лили.

– Плюс в том, что, не смотря на все последние события, в Хогвартс мы все-таки, как всегда, приедем вместе.

Лили присоединилась к его смеху:

– Если только ты рискнёшь составить компанию самой непопулярной гриффиндорке в этом сезоне!

– Ну, в конце концов, меня, в отличие от некоторых, тоже не назовешь самой популярной личностью в Ховартсе.

– Получается, – лукаво усмехнулась Лили, – мы, по-прежнему, пара?

– Как всегда.

Лили шагнула вперёд, вкладывая свои тоненькие пальчики в руку Северуса:

– Идём? Хогвартс ждёт нас.

Глава 12

Воспоминание Снейпа

Дилижансов, направляющихся в сторону Хогвартса, было не меньше сотни, но к моменту, когда Лили и Северус дошли до экипажей, их почти не осталось.

Отворив дверцу, Северус галантно пропустил спутницу вперёд. Лили, рыбкой нырнув внутрь, расположилась на сиденьях. Дверца захлопнулась за молодыми людьми, и экипаж рванулся вперёд, подпрыгивая и раскачиваясь на ходу.

Мимо окон побежали привычные, тёмные ряды аллей.

Лили старательно смотрела в окно, но даже и не глядя на Северуса, она продолжала чувствовать его взгляд.

– Розье сегодня излишне горячо интересовался моим здоровьем, – вздохнула она. – Потом ещё Блэк со своими умными замечаниями. Если так пойдёт дальше, события в Блэквуд-хилле ни для кого не останутся секретом. И это случится не по моей вине.

Северус кивнул:

– У этих блистательных чистокровных мальчиков и девочек, при всех их многочисленных достоинствах есть существенный недостаток – их мозг практически недееспособен. Скорее всего, это результат инбридинга, – пожал плечами он. – Я поговорю с Розье. Он тебя больше не побеспокоит, не волнуйся.

– Я не волнуюсь, – заверила его Лили, – за себя. Но твои слизеринцы без всякого повода сегодня набросились на Люпина, вызвали его на магический поединок. Ведут себя просто ужасно.

– Ты преувеличиваешь.

– Не преувеличиваю! Весь ваш тайный круг – компания отморозков и психопатов. Дуэли в наше время? Полный архаизм! Я уже не говорю о том, что Люпин...

– Да ничего не сделается с твоим Люпином, – отрезал Северус. – Он один будет посильнее всей компании 'психопатов и отморозков', как ты любезно изволила охарактеризовать моих друзей.

– Твоих друзей? – передёрнулась Лили от отвращения. – Хороши друзья!

– Уж какие есть. И не хуже твоих, кстати. Ещё, так, к сведению, драгоценный Люпин, гордость Гриффиндора, староста Хогвартса, и прочее, и прочее, и прочее, – оборотень.

– С ума сошёл?! – ужаснулась Лили. – Что ты несёшь? Да с чего ты взял эту ересь?

– Ересь? – скривились губы Северуса в недоброй усмешке. – Давай, вспомни-ка признаки оборотня?

– Даже и трудиться не стану. Никакой Ремус не оборотень. Он не может им быть. Потому, что если бы он им был, Дамблдор, конечно же, знал бы об этом, и Люпина давно исключили бы из школы. Подумай сам, Сев, у кого получится ежемесячно превращаться в зверя незаметно для других?

– Ни у кого. – Сахарный голос Северуса был насквозь пропитан ядом. – Директор осведомлен о 'пушистой проблемке', как легкомысленно характеризует состояние своего друга Поттер. Дамблдор в курсе, да только он давно впал в состояние лирически-клинического маразма, вот и покрывает эту тварь. У мудрого Дамблдора есть недлинный список любимчиков с длинным перечнем привилегий. Имя Ремуса там в первых строках, и под директорским покровительством ему живется легко и спокойно.

– Нет! – затрясла головой Лили. – Нет! Будь Люпин оборотнем, мы бы знали.

– А я и знаю.

– Догадки – ещё не знания, как гипотеза – не доказательство.

– А как насчёт личного свидетельства, Лили? Я видел превращения Ремуса собственными глазами.

'Не может быть! Дамблдор не стал бы. Он не посмел бы! Да и Ремус? Я же знаю его с детства. Из Мародеров он самый порядочный, самый рассудительный, самый лучший', – несся в голове стремительный поток мыслей.

А память тем временем услужливо подбрасывала картины: ежемесячные недомогания их друга, его сверхчеловеческая сила, порой необоснованные вспышки пугающей ярости, пробивающие броню тщательно сохраняемого спокойствия.

– Думаешь, я стал бы оговаривать человека, пусть даже лично мне неприятного?

'Ещё как стал бы!' – хотелось выкрикнуть Лили ему в лицо.

– Я уж скорее оговорил бы Блэка, – продолжил Северус. – Люпин из всей их ненавистной четверки мне наименее неприятен.

Плечи Лили поникли, она уныло опустила голову:

– Давно ты об этом знаешь?

– С прошлой весны.

– А Мародеры? Они в курсе, с каким чудовищем дружат?

– Несомненно.

Где-то глубоко в душе Лили вспыхнула искорка обиды. Прелестно! Все знают, а ей – ни слова!

– Почему ты не рассказал мне об этом раньше?

– Зачем?

– Затем. Зачем-то теперь ведь рассказываешь?! Мне кажется, или ты действительно взял нехорошую привычку заводить себе злые секреты? Я никогда ничего от тебя не скрывала, я рассказываю тебе обо всём, важном или неважном. А ты? Сплошь какие-то тайны, недомолвки, увёртки! Знаешь, близкие люди так друг с другом не поступают. Если ты продолжишь в том же духе, эти твои Мерлиновы тайны рано или поздно встанут между нами, как бетонная стена. И тогда у каждого из нас появится своя жизнь, по разные её стороны, потому что сделать что-то вместе через стену уже невозможно! – Лили перевела дух, сбавляя обороты. – Почему ты таишься от меня, Сев? – спросила она уже мягче. – Ты мне не доверяешь?

– Почему же? Доверяю, – мрачно ответил Снейп. – Только боюсь, что когда ты узнаешь мои тайны, ты перестанешь мне доверять.

– По мне, чем скрывать нечто дурное, трясясь от страха перед тем, что правда когда-нибудь всплывет и опозорит тебя, проще во всём признаться самому, вытерпеть наказание, получить прощение и жить дальше с высоко поднятой головой.

– Ага! – ухмыльнулся Северус. – Как же, как же! Почти христианская доктрина об искуплении грехов.

– Не над чем тут смеяться! – возмутилась девушка. – Впрочем, смейся! Смейся, если хочешь! Но если правильные наши поступки лежат сами по себе, и никому нет до них дела, то неправедные как раз вызывают интерес общественности. Их так и норовят вынюхать и придать гласности в самый неподходящий момент.

– Человек – скотина, – резюмировал Снейп.

– Нет! – снова возразила Лили. – Просто он должен уметь нести ответственность за свои поступки. И раз уж у него хватает наглости совершить низость или даже преступление, то он обязан найди в себе силы смотреть на их последствия и платить по счетам.

– И по каким же счетам ты хочешь заставить меня заплатить, Лили?

Она осеклась и часто заморгала:

– Не по каким. Я говорила... да я просто говорила!

– Хочешь от меня очередных признаний во грехах, мой очаровательный каноник?

– Я не...

– Хочешь знать, как именно я убедился в том, что мои подозрения насчёт Люпина верны? – с вызовом спросил Северус.

– Хочу!

– Хорошо, – зло процедил он. – Будь по-твоему. Хочешь признаний – будут тебе признания.

Северус взмахнул палочкой и, к удивлению Лили, прямо из пустоты материализовалась стеклянная колба, наподобие той, в каких они хранили зелья. Поднеся палочку к виску, молодой колдун закрыл глаза. Какое-то время ничего не происходило, потом совершенно непонятных свойств вещество тонкой струйкой потянулось от виска к палочке, оплетая её тонкой нитью. Время от времени Северус подносил палочку к колбе и стряхивал с неё подвижный серебристо-синий кокон. Когда колба наполнилась до краёв, Северус, закупорив чем-то, напоминающим пробковую крышку, протянул её Лили.

– Что это? – с опаской приняла она подарок.

– Воспоминания о моей встрече с оборотнем. Смотреть нужно будет в Омуте Памяти.

– Но он же стоит в кабинете директора,– недоверчиво засмеялась Лили. – Меня вряд ли туда пустят. Я, конечно, иногда нарушаю правила, но я не до такой степени отчаянная, чтобы вламываться в святая святых.

– Выручай-Комната.

– Что, прости?..

–Я знаю, ты ходила туда с Мародёрами. Помнишь ведь, как она устроена? Каждый находит то, в чём нуждается. Вот и найди там Омут Памяти, и узнаешь всё, что захочешь.

– Ну а если я не найду Омут?

– Значит, не так уж сильно нуждаешься, – невозмутимо ответил Северус.

Мимо окон проплыли кованые ворота с крылатыми кабанами по бокам. Колёса загромыхали, поднимаясь по крутому склону. В последний раз жалобно скрипнули и остановились у каменной лестницы, ведущей к громадным дубовым дверям школы.

Толкнув дверь, Северус легко спрыгнул с подножки на землю.

Лили очень хотелось проскочить в замок никем незамеченной. Стараясь не привлекать к себе внимания, она пересекла вестибюль с великолепной мраморной лестницей, освещённый факелами. Вместо того, чтобы пройти со всеми через двойные двери в Большой Зал, крадучись поднялась на седьмой этаж и почти бегом кинулась к огромнейшему гобелену, на котором колдун с привычной яростью размахивал волшебной палочкой, пытаясь научить троллей балету.

Медленно проходя три раза мимо гобелена, от окна до огромной напольной вазы, Лили беспрестанно думала:

'Мне нужно место, где я смогу просмотреть воспоминания Северуса. Мне нужно место, где я смогу увидеть это. Мне это действительно необходимо!'.

Она облегченно вздохнула, когда в стене появилась отполированная до глянцевого блеска дверь, за которой обнаружилась небольшая комнатка, ярко освещённая люстрами. Посредине стоял стол, за ним – стул, по центру стола возвышалась глубокая каменная раковина.

Лили никогда раньше не видела, как выглядит Омут Памяти, только слышала о нём. Когда, выдернув из колбы пробку, она опрокинула её содержимое в чашу, странная, светящаяся субстанция, более всего походившая на ртуть, заклубилась, расползлась, и начала медленно вращаться по часовой стрелке.

'Словно жидкое серебро', – подумалось Лили.

Поверхность то подергивалась рябью, то разделялась на части, то клубилась, как облака.

Как было рекомендовано в учебнике, девушка прикоснулась к краю Омута Памяти палочкой, после чего светящаяся субстанция начала вращаться быстрее.

Лили почувствовала, как её тянет вперёд, словно магнитом.

Серебристое вещество сделалось прозрачным, похожим на стекло, сквозь него проглядывалось помещение, по всем признакам похожее на лабораторию.

На низкой скамье сидел Регулус Блэк. Он с интересом наблюдал за тем, как Северус аккуратно вливал приготовленное зелье в хрустальный флакон.

Лили, наклонившись ниже, словно утонула в ртутном облаке серебра. Через мгновение она уже стояла посреди комнаты рядом с Северусом.

– Вот и всё! – довольно сообщил её друг младшему Блэку. – Половина дела сделана.

– Можно посмотреть? – протянул руку Регулус.

Северус вложил флакон в раскрытую ладонь.

Какое-то время брат Сириуса рассматривал пузырёк на свет.

– Уверен? – вопросительно глянул он Снейпа. – Здесь же весь тепличный огород.

– Почти вся таблица Менделеева, – с усмешкой согласился Северус.

Гладкий белый лоб Регулуса избороздило морщинами. Он неодобрительно нахмурился:

– Не стану тебя отговаривать, но оно того стоит? Последствия могут быть необратимыми.

– Раз подопытная мышь жива, есть шанс на благополучный исход.

– Ты в расчёт берёшь лишь последний опыт. Погибшие до него мышки не считаются?

– Не считаются.

– Твоё дело. – Регулус вернул пузырёк с зельем. – Но я бы не стал так рисковать. Ставки слишком высоки, а цель – сомнительна. Да на кой черт тебе приспичило убивать Люпина, в любой из его форм?

– Тебе не понять. Не тебя же выставили посмешищем перед половиной школы.

– Какая половина? В свидетелях и четверти-то не числится.

– Мне хватило.

– Ремус, в любом случае, виновен менее других, – задумчиво уронил Регулус.

– Я бы, конечно, предпочел расправиться с твоим братцем. – Лили заметила, как младший Блэк вздрогнул. – Но оборотнем не повезло оказаться именно Люпину, – закончил Северус.

– Ладно, давай, – раздражённо махнул рукой Регулус. – Не мешкай, реализуй свой гениальный план. Действительно, что может быть лучше, чем накачаться зельем, разом замедляющим сердцебиение, проясняющим разум, улучшающим ночное зрение, позволяющим сопротивляться заклятьем, ускоряющим движение...

Лили ужаснулась. Ингредиенты, входящие в составы перечисленных зелий взаимно исключали друг друга. Принимать их разом – самоубийство.

– Мои проблемы, -отмёл возражения Северус.

– Твои, – согласился Ремус. – И все же будь осторожен. Мародёры-то и в человеческом обличье опасны, а уж если твои подозрения правильны...

– Они правильны, Рег, не сомневайся.

– Хочешь, пойду с тобой? – вскинул синющие глазищи младший брат Сириуса. – На случай, если всё пойдёт не так?

– Мне не нужна помощь.

– Страховка ещё никому не вредила.

– Если нас будет с ним двое, я и Люпин, его гибель покажется оправданной даже самому Дамблдору. Зверь нападал, а я – защищался. Но если нас с тобой будет двоё против него одного, сразу поймут, что это преднамеренное убийство...

Подземелье растаяло в воздухе. Какое-то время Лили ничего не видела, лишь ощущала собственное тело, а потом над ней нависло ночное небо с низко плывущими, грозовыми облаками.

Она стояла неподалеку от Дракучей Ивы. Дерево шелестело листвой сухо, как-то не по-весеннему.

Северус и Сириус, приняв боевую позицию, наставили друг на друга палочки.

– Нинюус, – донесся голос Блэка, – ты не боишься гулять так поздно?

– Не боюсь, – низкий, хриплый голос Снейпа звучал твёрдо, и всё же Лили улавливала в нем насмешку.

– Давай-ка, проваливай отсюда, пока я добрый, – порекомендовал Сириус. – Все благоразумные змеюки уже уползли в свой гадюшник. И тебе пора.

– Я предпочту остаться.

– Совсем оборзел, Соплюшка?

– Я всегда был борзым. Иначе одному слизеринцу против четверых гриффиндорцев не выстоять.

– Не прибедняйся. Когда это ты бываешь один? За тобой вечно таскается твоя Эванс, а её присутствие нейтрализует старину Джеймса. Из Питера, если когда-нибудь и выйдет боец, то не в этой жизни. Ну, а Ремус – пацифист, так что он не в счёт...

– Какая занимательная математика, – сузил глаза Северус. – Стой, где стоишь, Блэк! Ещё один шаг и, клянусь, тебе придётся лечиться от очень тёмных заклинаний. В Мунго, это как минимум.

– Ты себе нагло льстишь. Нет в мире таких темных заклинаний, которое Блэки не могли бы нейтрализовать без всякого Мунго. Мои кровники тьмою дышат, забыл? Ладно, надоело мне тут с тобой трепаться! Выкладывай, какого Мерлина притащился? Чего тебе здесь понадобилось? – пролаял Сириус.

– Я не обязан перед тобой отчиываться. Par in parem non habet imperium, – вкрадчиво, не меняя ласкового тона, прошелестел Северус.

– Ты вот уже четверть часа злоупотребляешь моим терпением, Снейп! – повысил голос Блэк. – Это наше место, ясно? Наше!

– Ослеп я, наверное. Кажется, очки придётся на нос нацепить и стать похожим на твоего возлюбленного Поттера. Почему я не вижу здесь таблички с вашими именами?

Сириус запустил проклятьем. Северус стремительно уклонился, пропустив его над собой. Вспышка ярко осветила листья боярышника. В следующую секунду молодые колдуны сцепились между собой совсем по-маггловски, покатившись по мокрой земле.

Сириус был выше ростом и крупнее в кости, да и классическое воспитание чистокровных волшебников в обязательном порядке предусматривало занятие фехтованием и восточными единоборствами. Северус же, выросший в лондонском предместье, не мог похвастаться физической формой. Перевес в потасовке был не на его стороне. Лили с жалостью смотрела на очередное поражение друга.