Текст книги "Зеркала и лица Северный Ветер (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

– Какое это имеет значение? – с понимающей улыбкой закончил Дамблдор, качая головой. – Больше, чем может показаться с первого взгляда. Все в этом мире взаимосвязано, мисс Эванс. Листу на деревце, реющему в вышине, может казаться, что он не имеет никакого отношения к корням, пробивающим себе дорогу в кромешной земляной тьме, но это не отменяет их взаимосвязи. Маги сколько угодно могут смеяться над тем, что кажется им наивными маггловскими суевериями, но в последнем все равно есть зерно истины.

Все религии мира повествуют о бесконечной борьбе зла и добра. Добро и зло, созидание и хаос постоянно противостоят друг другу – каждый день, каждый час, каждую минуту. Если мы не будем бороться с силами Хаоса в своем сердце, во всем, что нас окружает, картинка, которой я только что поделился с вами, может стать явью. Каждый раз, принимая то или иное решение, обдумывая ту или иную мысль, мы кладём камешек на ту или иную чашу весов, а значит, тоже участвуем в войне, хотим мы того или нет.

Знаете, я даже допускаю мысль о том, что Том Реддл не осознает, проводником каких именно сил он является. Я ведь помню его совсем мальчиком, упрямым и сильным, сложным, но очень интересным. Он всегда был любознательным до ужаса. Вот эта его любознательность, в купе с отчаянной отвагой и немереной гордыней его и погубили. Недаром же христиане величайшим грехом считают именно гордыню, а величайшим достоинством почитают смирение.

Том Реддл плохо кончил. Плохо кончат и те, кто последует за ним. И мы, если не будем противиться, тоже послужим злу и насилию, невольно кладя камень на противоположную от добра чашу весов.

Снова на минуту смолкнув, директор одарил Лили оценивающим взглядом:

– У Гриффиндора больше нет старосты девочек, мисс Эванс. Готовы ли вы занять этот, с незапамятных времён почётный, а с сегодняшнего дня ещё и смертельно опасный пост?

Лили в изумлении уставилась на директора:

– Вы предлагаете значок старосты мне, сэр?

– Я назвал бы ваше имя ещё в Большом Зале, но согласитесь, сделать это, не посоветовавшись с вами, было бы не слишком... хм, правильно с моей стороны, учитывая возникшие риски.

Вот старый лис! После такой высокоморальной речи, ну, какой порядочный гриффиндорец скажет: ' Да что вы, сэр? Я ни за что не встану под стрелу, которой мне наверняка оторвёт голову!'.

– Будь по-вашему, – обречённо вздохнула Лили, – я согласна.

Дамблдор достал из кармана значок, ещё утром сверкающий на груди Терезы Риверс.

Лили постаралась заглушить в себе гнетущее чувство. Она столь явственно представила себе, как патрулирует коридоры, выискивая по переулкам затаившихся слизеринцев, пытается призвать их к порядку, тем самым вступая в неизбежные традиционные перепалки и конфликты, что даже стало не по себе.

'Грязнокровка!', – зашипели на неё невидимые противники. – 'Грязнокровка!'.

Опустившись в ладонь, металл обжёг кожу, хотя и оставался холодным.

– Спасибо, что не отказались, мисс Эванс. Как и любой гриффиндорец, вы благородны и отважны.

Да? Правда? Она – храбрая? Да она согласилась стать старостой лишь потому, что не нашла в себе силы возразить Дамблдору, сказав честное 'нет'! Она – благородная? Ага! Как же! Вторая причина, по которой Лили не отказалась от сделанного предложения сразу же, не раздумывая, было пакостное желание досадить Северусу Снейпу. Его-то ведь наверняка не порадует риск, которому ежедневно будет подвергаться его подруга.

Вот и отлично! Пусть попереживает. Пусть мучается страхом и угрызениями совести. Так ему и надо. Не будет записываться в дурацкие черные секты с идиотскими ритуальными жертвоприношения.

Возвращаясь в гриффиндорскую гостиную из директорского кабинета Лили уже успела миновать три четверти пути, когда гнетущая тишина и мрак пустынных коридоров начали её угнетать. Даже вездесущего Пивза нигде не было видно.

Когда ей навстречу выросла высокая тень, Лили застыла, в ужасе ожидая новых неприятностей.

– Не пугайся, это я, – прозвучал знакомый низкий голос с хрипотцой.

Резкое лицо Северуса в полумраке показалось ей гипсовым.

– Чего тебе нужно, Снейп? – отступила Лили на шаг.

Северус скривил губы в едкой усмешке, будто их свело болезненной судорогой. Потом привычно скрестил руки на груди.

– Снейп?.. – склонил он голову к плечу. – Хорошо ещё хоть не Нюникус. Жаль, конечно, что ты не рада мне, но я не мог не прийти. Мне нужно было увидеть тебя, чтобы убедиться – с тобой всё в порядке?

– Со мной не все в порядке! Твои дружки разорвали при мне человека! Как я могу быть в порядке?!

Северус было сделал шаг вперёд, протягивая руку к Лили,в надежде хоть как-то её успокоить, но она снова отступила, тем самым давая ему знак не приближаться.

– Клянусь, мои друзья здесь не причем, – сказал Северус. – Вся наша компания была в этом время на отработках у вашей МакГоногалл.

– И что с того? То были Пожиратели Смерти! Разве ты не один из них?

– Я понимаю, ты на взводе...

– На взводе? – зло хохотнула Лили. – Понимаешь?.. А на кой черт мне сдалось твое понимание? Куда мне его приложить? К искрящим нервам? К разорванному горлу Терезы? Или, может быть, к переломанным рёбрам Сириуса? Вот что я скажу тебе, Северус Снейп! Тебе не следовало приходить сюда, не следовало ждать меня, не нужно было со мной говорить. Любые реверансы между нами – лишние. Мы – враги, а врагов не должно заботить благополучие друга друга.

– Отличная речь, Лили! – почти хищно ухмыльнулся Северус. – Припоминаю, когда я впервые тебя приметил, ты, кажется, блистала на школьных театральных подмостках? Возьму на себя смелость рекомендовать тебе карьеру лицедейки. Если, правда, у тебя хватит мозгов вовремя убраться отсюда и занять место, которого ты заслуживаешь.

– Свинья! – процедила она, сжимая кулаки от бессильной ярости. – Бесчувственная кукла, у которой вместо сердца колба с булькающими зельями!!!

– И все это лишь потому, что я не сумел оценить свойственный тебе драматизм и пафос? Я бы на твоем месте поостерёгся демонстрировать их и Поттеру. Сомневаюсь, что они ему придутся по вкусу.

– Не смей говорить со мной о Джеймсе!

– Действительно... оскорблять его светлое имя моими грешными устами... нехорошо.

Лили замахнулась, в намерении отвесить Северусу полновесную пощёчину. Но, перехватив её руку, Северус завел ей её за спину, почти вплотную привлекая девушку к себе.

– Лили! – его тихий голос мягким бархатом почти до боли раздражал оголённые нервы. – Ты ошибаешься, считая, что гибель однокурсницы и опасность, которой ты подверглась, дают тебе право быть стервой и дурой. Не нужно хлопать глазами и обиженно надувать губы, как капризный ребёнок. Ты думала, сможешь осыпать меня оскорблениями, а я стану покорно сносить их?

– И что ты сделаешь? Ударишь меня? – зашипела она. – Ну, давай! Ударь! Ударь меня! Ты, жалкий трус!

Лицо Северуса сделалось совсем белым. Оно жутко вытянулось, губы напоминали тонкий бескровный надрез хирурга.

– Замолчи. Я тебя предупреждаю...

– Что ты мне сделаешь? Что?!..

Она так рванулась, что Северус был вынужден разжать пальцы, иначе просто вывернул бы ей руки из суставов.

– Да ты просто жалок! – крикнула Лили. – Сыплешь смешными угрозами, а сам ни на что не способен!

– Желание бить, не получая удара в ответ, тебя не красит, – с горьким сарказмом парировал Северус. – Если ты презираешь меня за то, что я не скрутил тебя в бараний рог, то ты права – я, наверное, жалок. Но я все равно не могу причинять тебе боль. Считай меня за это трусом, если хочешь.

Ярость неожиданно оставила Лили и она почувствовала себя птицей, залетевшей слишком высоко.

'Я не желаю мучиться тебе сильней, чем я сама! – зашептал в ней безумный голос никогда не существовавшей Кэтрин Эрншо. – Я желаю только, чтобы нас никогда не разлучали. И если когда-нибудь впоследствии какое-нибудь мое слово будет тебя терзать, думай, что и я испытываю те же терзания, и ради меня самой прости меня!'.

– Я тебя ненавижу, Северус Снейп, – прошептала Лили устало. – Выворачивать мне руки из суставов ты боишься, а выворачивать душу наизнанку, значит, можно?

Скажи, что я должна о тебе думать? Кого в тебе видеть – палача или жертву? Завтра либо авроры сволокут тебя в Азкабан, либо свои же запытают до смерти. А я? Как я буду жить без тебя? Я могу сколько угодно тебя ненавидеть, бросать, вообще о тебе не думать. Но я не смогу существовать в мире, в котором тебя больше нет. Ты обо мне подумал, когда заделался чертовым смертником, Сев?! Я никогда не прощу тебе твой выбор. Никогда!

– Пожалуйста, поверь – всё не так плохо. То, что Темный Лорд готов без разбора уничтожать грязно... магглорожденных – это не правда! Я говорил с ним о тебе, он ничего не имеет против наших с тобой отношений. Вспомни, в подземелье Блэков он лично спас тебе жизнь. Единственное, что на самом деле стоит между нами, так это твой детский максимализм, Лили.

– Нет. Между нами стоят твои друзья-убийцы.

– Мои друзья такие же убийцы, как и твои.

– Мародеры никогда никого не убивали!

– Не поверишь, но Мальсибер, Яксли и Регулус – тоже. Они вовсе не плохие ребята. Когда ты узнаешь их лучше...

– Я не стану лучше узнавать душегубов, способных убить невинного человека!

– Невинных мы не убиваем. Это – война. А на войне случаются жертвы.

– Но Тереза Риверс не воевала, Сев! Она всего-всего прогуливалась за теплицами. Почему она мертва?

– Потому что бешенный Фенрир сорвался с поводка. Эта не жертва, Лили, это несчастный случай. На её месте мог быть кто угодно.

– Хорошо, если так. Хорошо, если смерть Терезы случайность и не имеет вот к этому никакого отношения, – на ладони Лили блеснул значок старосты.

Северус смолк, уставившись на него, словно на внезапно выползшую из кустов ядовитую змею.

– Что это?.. – сдавленно выдавил он из себя.

– Значок старосты Гриффиндора. Не узнаёшь? Дамблдор счел меня достойной его носить. А раз смерть Терезы Риверс была всего лишь трагической случайностью, то мне и опасаться нечего, верно? Почему ж ты не радуешься оказанной мне чести?

Натянуто улыбаясь Лили потянулась к Северусу, и легко, едва ощутимо коснулась губами его впалых щек, сначала одной, потом другой.

– Спокойно ночи. Надеюсь, кошмары тебя беспокоить сегодня не будут?

Удаляясь, она продолжала чувствовать, как её с ног до головы окутывает его горький, точно полынь, взгляд.

Глава 20

Аластор Грюм

Толстая Тётя с недовольным выражением лица выслушала пароль и отъехала в сторону, чтобы вновь опуститься за спиной без всяких комментариев.

Не успела Лили сделать и нескольких шагов, как проход в гриффиндорскую гостиную открылся снова. С нехорошем предчувствием пришлось какое-то время созерцать пустую комнату, в которую вслед за ней так никто и не вошёл.

– Поттер? – позвала Лили.

Лёгкий шелест материи походил на шорох сухой листы. Словно рябь прошла по воздуху, когда Джеймс сбрасывал с себя плащ-невидимку.

Он стоял в нескольких шагах от Лили, непривычно серьёзный и собранный.

– Ты что? Следил за мной? – укорила она.

– Всего лишь тащился следом, боясь, как бы ты вновь не вляпалась в очередную неприятность, – парировал он.

В принципе дельная предосторожность, но с учетом разыгравшейся между ней и Северусом сцены... совершенно неуместная!

– Проследил? – хмуро буркнула Лили.

– Проследил, – невесело ухмыльнулся Джеймс. – Романтичная такая вышла сценка. Я всё время боялся, что от ругани вы, по законам жанра, перейдёте к поцелуям. Глупее в жизни себя не чувствовал. – Правая ладонь Джеймса зарылась в его густые черные вихры, нервно ероша их. – Доиграешься ты когда-нибудь, Эванс, ох, доиграешься! Мы с Блевотником из-за тебя друг другу точно глотки порвём.

Губы Джемса дрожали в усмешке, но колючий взгляд свидетельствовал о том, что он говорит вполне серьёзно.

– Что ты нашла в нём, а? Понимаю, конечно, друг детства и всё такое... но, взрвывастые драклы! – он же злобная, ядовитая, извращенная тварь. Неужели ты этого не видишь?

– Чего ты от меня хочешь? – устало глянула на него Лили.

– Правды и определённости.

– Какой правды? Какой определённости?

– Правдивой и определённой. Я никогда не делал секрета из того, как к тебе отношусь. Неужели я не заслуживаю простой честности? Обыкновенной, человеческой честности, без всяких этих ваших девчачьих ужимок – 'ой, да я не знаю', 'все так сложно', 'дай мне время' ...

Больно было смотреть в его тигриные глаза – жёлтые, отчаянно-веселые и жестокие.

– Да будь я проклят, если позволю себе и дальше пребывать в этой фарсовой роли! Я не стану больше таскаться за тобой по ночам, надеясь, что выполняю роль рыцаря, а в итоге оказываясь третьим лишним. В общем так, здесь и сейчас я требую от тебя прямого ответа: ты со мной или ты со Снейпом?

– По какому праву ты от меня что-то требуешь? Мы с тобой не встречаемся, Джеймс. И тебе прекрасно известно, что с Северусом...

– Я прекрасно знаю, почему ты не встречаешься с Блевотником! Потому что он тебе этого не предлагал. И не предложит, не надейся. Он же у нас вечная жертва обстоятельств, обязательств и ещё один Мерлин Великий знает, чего. Твой жалкий задротик Снейп боится чихнуть без благословения своего пидараса Малфоя, а тот...

– Не смей поливать Северуса грязью!

– Не вижу проблемы. На нём дерьма столько, что лишний ковшик ничего не изменит.

– Признайся, Джеймс, высокая мораль не имеет никакого отношения к той ненависти, которую ты к нему питаешь? Ты просто банально ревнуешь.

Он снова нервно взъерошил кудрявые вихры:

– Ревную. А ещё, не вижу смысла скрывать презрение к этой мрази.

– Почему это он мразь? – с вызовом спросила Лили. – Потому что так говорит Джеймс Поттер?

– Да, потому! Поэтому по самому! И ещё по многому другому. Скажи, ты действительно согласна отпускать время от времени Снейпа в постель к Малфою и к Волдеморту, и ещё к парочке-троечки пожирателей? К кузине Сириуса, например?

– Это все грязные сплетни, Джеймс. И я им не верю.

– Ты дура, Эванс, – холодно бросил Поттер. – Но не смотря на это я предлагаю тебе стать моей невестой.

– Очень жертвенно, но совершенно ни к чему.

– Значит – нет? Вот так сразу? И ты даже не подумаешь? – сжал он кулаки в карманах.

– Что тут думать? Если в ответ на подобное предложение ты не готова сразу сказать 'да', – 'да!', не задумываясь, – ответ очевиден. Зачем ты только мучаешь нас обоих этим разговором? Сам ведь только что всё видел и слышал. Мне нечего добавить. Я слишком уважаю и тебя, и себя, чтобы принять сделанное тобой предложение. Если хочешь знать, я люблю тебя даже сильнее, чем ты способен себе вообразить. Но проблема в том, что Северуса я люблю больше. Я не хочу быть с тобой, а его искать глазами. Я так не смогу. И ты не сможешь – тоже.

Джеймс побледнел. Его легкие, словно летящие черты, заострились.

– Ясно, – коротко кивнул он.

– Прости, – сокрушенно опустила голову Лили.

– Не стоит извинений. Я сам просил тебя быть честной.

Он силился удержать привычную ухмылку на побледневших губах, но Лили видела, что ему больно.

Господи, ей и самой чертовски больно! Она всего этого не хотела! Но что же ей делать? Уж лучше так, с плеча, чем бесконечные кружения вокруг да около.

Джеймс поймёт её, Лили знала. Если кто-то и способен понять, то только он. Они ведь сделаны из одного теста.

– Спокойный ночи, Джеймс, – выдохнула она ему вслед.

И так и не услышала ответа.

***

Лили надеялась, что как только её голова коснётся подушки, она провалится в глубокий сон без сновидений, но не тут-то было. Перевозбужденный эмоциями и впечатлениями мозг не желал отключаться. Она ворочалась с одного бока на другой, окруженная лицами Северуса, Джеймса, Терезы, Сириуса.

Стрелки на часах легко кружились, перепрыгивая с двойки на тройку, с тройки на четверку, с четверки на пятёрку. В начале шестого вместе со светлеющим небом к Лили начал подбираться сон, но теперь, вместо того, чтобы радостно сдаться, пришлось героически ему противостоять, ведь невозможно опоздать на первый в своей жизни старостат.

– Доброе утро, – вежливо приветствовал Лили Люпин, поджидающий её в гостиной.

По выражению лица Рема совершенно невозможно было прочитать, в курсе ли он об их вчерашнем разговоре с Джеймсом или нет, и как к этому относится – непроницаемое флегматичное спокойствие.

– Доброе утро, – вежливо ответила ему Лили.

Без лишних слов, как будто у них давно вошло в обычай встречаться здесь каждый день, Люпин направился к выходу.

Лили молчаливо следовала за ним.

Кабинет, в котором собирались старосты факультетов, был небольшой и тёплый, довольно уютный. Одно из немногих помещений в Хогвартсе, в котором не хозяйничала сквозняки.

Лили знала, что старостой Равенкло у мальчиков был Барталамеус Крауч, а старостой девочек была немногословная особа с дивными белокурыми волосами и мечтательно-замкнутым личиком. Даже имени её вспомнить никак не получалось.

Слизерин возглавляли Регулус Блэк и Нэнси Гонт, а Хаффлпафф – Миранда Бишоп и Фредерик Фадж.

Долгого времени их утренняя встреча не заняла. Деканы вручили расписание на неделю, график дежурств по патрулированию коридоров, а также разрешение командам на тренировки – квиддич Дамблдор решил не отменять, несмотря на трагическую кончину Терезы. К завтраку Лили была за столом в Большом Зале, на своём привычном месте.

Подруги поздравили её с получением значка без особой горячности.

– Как хотите, но я думаю, что со стороны Дамблдора это даже не неосмотрительность, а откровенная жестокость, – как всегда прямолинейно высказала своё мнение Мэри. – Они бы хоть передохнуть тебе дали, ну честное слово! Вообще не представляю, как можно после вчерашнего спокойно идти на занятия.

– Хочешь отправить меня в Мунго, в отделение для душевнобольных? – усмехнулась Лили. – Думаешь, так не справлюсь?

– Мунго не Мунго, а выспаться бы тебе не помешало, – примирительно вмешалась Алиса.

Сидеть одной в комнате и наслаждаться жуткими воспоминаниями? Нет уж, увольте! Лучше занятия.

Первым уроком стояло сдвоенное со Слизерином Зельеделие. Лили, как обычно, работала в паре с Нарциссой, так повелось с далекого первого курса и никого уже не удивляло, что 'гриффиндорское золото' и 'слизеринское серебро' трудятся над котлами бок о бок, вместе.

Два часа, проведённые в обществе Нарциссы были для Лили отдохновением. Тактичная от природы слизеринка не позволила себе не то, что лишнего вопроса – взгляда.

– После занятий я хотела зайти в больничное крыло, навестить кузена, – сообщила Нарцисса.

– Составить тебе компанию? – откликнулась Лили.

– Если хочешь.

Но идти в больничное крыло не пришлось. На ЗОТИ бледный до бескровности Блэк уже сидел рядом с Поттером, раскачиваясь на стуле с привычной вальяжностью – некоторые вещи в мире неизменны.

– Привет, Блэк! – обрадовалась его появлению давно и безнадёжно влюбленная в него Дороти. – Быстро ты залечил поломанные рёбра.

– Современные костеросты дают просто отличный результат, – равнодушно пожал Сириус плечами.

Дверь в классную комнату снова распахнулась, пропуская Дамблдора в его роскошной темно-зелёной робе, расшитой звездами и полумесяцами.

За ним следовал незнакомец укутанный с головы до ног в чёрную дорожную мантию. Первое, что бросалось в глаза в облике этого человека – грива темно-русых волос, нимбом окружившая его волевое, решительное лицо с крупными чертами и упрямым, тяжёлым квадратным подбородком.

– Добрый день, – поприветствовал учеников директор. – Позвольте представить вам Аластора Грюма, одного из лучших мракоборцев. Учитывая недавние трагические события, развернувшиеся в Хогвартсе, присутствие здесь этого человека я счёл необходимым. Он так же любезно согласился обучать вас ЗОТИ. Будьте старательны, потому что у него есть чему поучиться.

Дамблдор удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Аластор Грюм?.. – тихо присвистнул Петтигрю. – Неужели тот самый?!...

Этот аврор, несмотря на молодой возраст, успел прославиться в борьбе с врагами яростной бескомпромиссностью и безрассудной храбростью.

Аластор окинул класс быстрым, проницательным взглядом:

– Больше ни одна гнида не посмеет нагадить на территории Хогвартса, – пообещал он. – Знаете, почему? Потому что здесь я. И я надеру задницы всем засранцам. Этому искусству могу обучить и вас.

– Не знал, что искусство имеет отношения к чьей либо заднице, – раздался тягучий, высокомерный голос Блэка.

Аластор обернулся в его сторону:

– Ты кто такой? Не похож на гриффиндорца. Уж больно рожа у тебя смазливая.

– Простите, сэр, – вмешался неугомонный Джеймс. – При поступлении в Хогвартс нас с Сириусом забыли предупредить о том, что в Гриффиндор таких красавцев не берут, – сокрушённо развёл он руками.

Класс одобрительно захихикал, привычно поддерживая своего любимца.

Кривая ухмылка перекосила лицо Аластара:

– А тебя как звать, остряк?

– Джеймс Поттер.

– Поттер? – окинул его взглядом Аластор. – Сын Карлоса и Дореи, что ли?

– Так точно, сэр.

– Вернёмся к исходной точке разговора. Кто ты, красавчик? – навис Аластор Грюм над Сириусом Блэком.

– Моё имя внушит вам симпатию не больше, чем моя внешность. Я – Блэк, Сириус Орион Арктурус Мариус.

– О как! Впечатляет. Ну да ладно! Что это у вас на парте? – мистер Грюм, отвернувшись от Блэка, бесцеремонно заграбастал книгу со стола Мэри. – Учебник? -скривил он толстые губы. – И вы всерьёз предполагаете, что можно научиться драться по жалким книженциям? – презрительно дёрнул плечом аврор. – Понимаю, ребятки. Это не ваша вина, что вас предпочитают видеть желторотами и беспомощными. Но и вы поймите одно: если бы вы вас учили не цветную радугу в небо запускать, а настоящей, боевой магии, жалкий оборотень не посмел бы убить волшебницу. Но вас, семикурстников, почти выпускников, словно младенцев малых, прячут под юбку к госпоже МакГоногалл, уверяя, что чудовищ не существует. А это ложь, скажу я вам. Скажу более того: монстры реальны. Ещё как! Зло – реально. Оно готово атаковать. И нужно защищаться, если хотите выжить. Чтобы противостоять злу, вы должны знать, из чего оно состоит, как выглядит, как действует. Чтобы противостоять черной магии, нужно знать, что это такое – черное магия. – Аластор Грюм зачем-то хлопнул в ладоши и звук прозвучал в тишине, словно зловещий выстрел. – Вы знаете, на чем она основывается, черная магия? Вы, вы – красивая девушка с огненными волосами?

Лили вздрогнула, поняв, что знаменитый аврор обращается к ней.

– На проклятиях, – ответила она, не задумываясь.

– Верно, – довольно ухмыльнулся Грюм. – А что такое проклятие по сути своей?

– Те же заклинания, только со злым умыслом.

– Ответ не академичный, зато короткий и по сути верный, – одобрил высказывания Лили Грюм. – Честно говоря, то, о чём сейчас пойдёт речь я вам говорить, ребятушки, права не имею. Запреты эти совершенно бессмысленны, ведь те из вас, кто родился в чистокровной семье и без меня отлично знают, что такое запрещённые проклятия. А вот магглорожденные как раз особенно нуждаются в этих знаниях. Они, те, кто в первую очередь находится под ударом, но в большинстве своем понятия не имеют о том, с чем им придётся столкнуться. Так ведь, красотка? – подмигнул он Лили.

– Если он ещё раз назовет тебя красоткой, Поттер ему морду начистит, – хихикнула Дороти.

– На мой взгляд, чем раньше вы, мальчики-девочки, узнаете, с чем предстоит столкнуться, тем вам же, желторотым, лучше, – продолжил Аластор Грюм свою речь. – Чтобы защищаться, нужно знания. А защищаться вам, котятки домашние, предстоит не много, не мало, от Волдеморта, одного из самых сильных и беспощадных магов двадцатого столетия. Он, ублюдок, расшаркиваться не станет. Мразь слизеринская и нападает по слизерински -неожиданно, подло, из-за куста, норовя ударить в спину. Единственное, что может вас спасти, так это – неустанная бдительность! Чтобы победить врага, нужно действовать на опережение. Итак, желторотики, легкий вопрос: какие заклинания в Великобритании считаются непростительными? Ну-с, мистер Блэк? Уж вы то точно должны их знать.

– Империус. Круцио. Авада Кедавра.

– Проклятие подвластия, пыточное и смертельное, – прокомментировал Грюм. – Как действует Империус чистокровные наверняка уже видели, может быть даже сами испытывали на себе. А чтобы магглорожденным было проще понять, я попрошу вспомнить легенды об одержимости. Демон вселяется в ваше тело, и вы перестаёте принадлежать себе. Вы все осознаёте, но тело вас не слушается. Вместе в овладевшим вами демоном вам придётся убивать, пытать, насиловать. Вы будете наблюдать за тем, как это делают ваши руки, и будете не в силах этому помешать. Вот что такое Империус, девочки-мальчики. Но есть и хорошая новость, – сощурился Грюм. – Проклятию можно сопротивляться. Я позже покажу, как это делается. Итак, Авада Кедавра, Круцио, Империо – использование любого из этих трех заклинаний применительно к другому существу достаточно, чтобы заслужить пожизненное заключение в Азкабане.

Вы спросите меня, если всё так серьёзно, какого боггарта я тут о них распинаюсь? А распинаюсь я о них потому, что моя задача научить вас, подготовить, вооружить. Самое главное, что я прошу вас сегодня запомнить: хочешь жить, умей проявить бдительность. Неустанную бдительность! Никому не доверяй. Ни другу. Ни матери. Ни даже собственной тени.

Класс притих, внимая этим странным для гриффиндорцев, которых воспитывали в духе коллективизма и чувства товарищества, речам.

– Итак, переходим от теории к практике. Сейчас я наложу проклятие подвластья на каждого из вас, чтобы вы могли почувствовать на себе его силу и понять, что представляет собой одержимость.

– Но профессор! – возразила Мэри, – Вы же сами только что сказали, что это незаконно. За использование проклятия грозит Азкабан...

– Придётся рискнуть, крошка. Для вашего же блага. Раз ты такая смелая, с тебя опыты и начнём.

Мэри испуганно сжалась.

– Моя джентльменская часть таки вынуждает меня вмешаться, – снова подал голос Поттер. – Могу я предложить на роль подопытного кролика себя?

– Можешь. Я бы даже сказал, что это будет весьма джентльменский поступок. Только хочу предупредить, Поттер, что никому здесь твои благородные порывы не нужны. Благородные барышни по нашим временам нуждаются в другой защите, – хмыкнул Грюм. – Они должны учиться по достоинствам оценивать возможности противника, а не прятаться за чью-то спину. Знаешь, что случается, если недооценить силу и мощь противника, остряк?

Поттер со скучающим выражением на лице склонил голову к плечу, изображая внимание.

– Недооценить противника значит проиграть ему. В случае со мной здесь и сейчас это ещё ни слишком страшно. А вот в случае с Волдемортом это означает смерть. Именно так, мальчики-девочки, и не иначе. Подыхать придётся не в красивой позе, с розами на груди, романтично шепча имя возлюбленной, как вам, идиотам малолетним, вероятно представляется. Если повезёт, вы сдохните, утонув в собственной крови. А коли до Авады вас хорошенько покруциатят, не исключено, что придётся ухлебаться в собственной блевотине и моче. Я многое могу рассказать вам, чистенькие миленькие деточки в белых манжетах и бантиках. Я много дрался. Вы думаете, что воевать, значит элегантно махать палочкой, срывая аплодисменты девушек, словно снитч? Не-а! Воевать – это значит подыхать. Война – это боль. Война – это неустанная бдительность! Ну иди сюда, желторотый пацанёнок, раз уж вызвался, – поманил Грюм Джеймса. – На твоём примере классу кое-что покажу. Например, что мало просто быть самовлюбленным капитаном квиддичной команды, сыном богатого папочки и мальчиком-лапочкой. Сейчас ты увидишь, что может сделать кто-то вроде меня с кем-то вроде тебя.

Джеймс так порывисто шагнул вперёд, что стул за его спиной опрокинулся с громким, как выстрел, стуком.

Грюм дожидался его, постукивая палочкой по ладони, с нехорошей, внушающей оторопь улыбкой.

Напряжение в классе можно было ножом резать.

– Ну что, готов, барышня? – скривил губы в насмешливой гримасе Грюм.

Лили не успела отследить тот момент, когда аврор вскинул палочку. Судя по отдаче, которой отбросило Джеймса, он применил заклинание Импедимента. Аластор Грюм не счёл нужным сколько бы то ни было смягчать силу удара – Джеймса проволокло по полу.

Гриффиндорцы повыскакивали с мест, возмущенно гомоня.

– Тихо, мальчики-девочки! – рыкнул Грюм. – Не кудахтать! Не куры на насесте. Ты! – ткнул он в Джеймса, побелевшего от ярости и прилюдного унижения, палочкой. – Поднимайся.

Джеймс встал, отирая краем мантии кровь с рассеченной губы. Глаза его за стеклами очков в тонкой оправе холодно блестели.

– Хочешь убить меня силой взгляда? – подначивал аврор. – Не выйдет. Попробуй что-нибудь покрепче, сынок...

– Энервейт!

Заклинание наткнулось на мощный щит.

– Левикорпус!

Эффект тот же.

– Ступефай!

С каждым новым замахом Джеймс горячился все сильнее. Признаться, успеху это не способствовало.

– Вердимилиус!

Класс осветился синей ослепительной вспышкой. Инстинктивно зажмурившись, Лили пропустила способ, которым Грюм нейтрализовал проклятие.

– Фора кончилась, – беззвучный замах палочки аврора и палочка Поттера влетела в раскрытую ладонь Аластора.

Новый замах, и Джеймс, перевернувшись вверх ногами, повис в воздухе.

– Вот и всё! – засмеялся Грюм. – Готов ваш герой-красавец, капитан квиддичной команды и просто хороший парень. Тепленький, так сказать, с пылу, с жару. Вот что значит быть книжным воякой, учившимся драке в теории. Финитэ Инткантатум!

Подоспевший Ремус успел подхватить Джеймса, не дав ему рухнуть на пол.

– Теперь ты, Блэк. – поманил Грюм. – Иди-ка сюда.

Блэк не торопился выполнить приказание.

– Империус! – неожиданно рявкнул Грюм.

Сириус застыл. Лицо его сделалось бессмысленным, глаза мутными, будто он наглотался экстази.

– Ну, Блэк, иди уже сюда, хватит бунтовать, – осалился Грюм. – Смотрите внимательно, детки, на что способно это простенькое, но крайне гадостное проклятие. Чистокровный из чистокровных сейчас спляшет под мою дудку, как дрессированная собачка. Давай, сынок, вокруг комнаты подскоками скакать изволь...

Было одновременно и смешно и жутко глядеть на венценосного зазнайку Блэка, скачущего по комнате как безумный пасхальный кролик.

– Финитэ Инкантатум.

Взгляд Сириуса сделался осмысленным. Щеки загорелись румянцем негодования. Он с ненавистью глянул на аврора.

– Не держи на меня зла, парень, – похлопал его по плечу Аластор. – Некоторые уроки должны быть суровыми. Так положено. Только так можно выучиться неустанной бдительности. Только так можно остаться в живых. А то, что я не понравился кому-то из вас – не беда! Я не благородная принцесса с короной и пол-царством в придачу, чтобы нравиться. Придёт время, и вы, желторотики, сами сообразите, что к чему. Вы сами все поймёте. А пока -урок окончен. Брысь отсюда!