Текст книги "Зеркала и лица Северный Ветер (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Рем был прав. Мне лучше было держаться от этой истории подальше. И от брата – тоже.

После того случая я перерезал пуповину, соединяющую нас с Рэгом. Я сделал это в первую очередь ради него самого.

– Быстро потерять легче, чем долго любить, – тихо возразила Лили.

– Потерять по собственному выбору можно друга и любовника, а кровники? Наверное, полностью вырвать их из груди можно только с сердцем. Тут неважно, как далеко вы расходитесь в разных направлениях, теряя друг друга. Рэг ослезиринился, я – огриффиндорился, мы даже не разговариваем с ним теперь. Но даже если мы возненавидим друг друга то, что связывает нас, останется нерушимым – кровная связь.

Чтобы я не делал, мне не разрушить её. Сколько бы семья не выжигала меня с гобеленов и генеалогических свитков, она останется нерушима.

Это касается и Беллы. Потому что она тоже внутри алой паутины. Ни одна связь в мире не сравнится с кровной.

Сириус отвернулся, делая вид, что заинтересован чем-то, чего в кромешной тьме за окном было вовсе не рассмотреть.

Лили подумала о Петунии. О том, что её вера в сестру, её горячая привязанность никуда с годами не делись. Лили до сих пор в глубине души верит, что случись ей провалиться во тьму, как когда-то в детстве, сестра успеет прийти на помощь до того, как она досчитает до ста.

И так будет всегда, чтобы не случилось, потому что Блэк прав – ни одна связь в мире не сравнится с кровной.

Глава 26

Поцелуй

– Надо поговорить, – не отрывая взгляда от котла, в котором по заданию Слагхорна они вместе с Лили пыталась приготовить зелье правды, заявила Нарцисса. – Мне нужна твоя помощь.

При этом вид у слизеринки был такой, словно она не с просьбой обращалась, а, как минимум, снисходила до одолжения.

Лили устало теребила кончик волос, заплетённых в унылую косу.

Сдвоенное Зельеварение в последнее время превратилось для неё в пытку. Всё из-за Северуса. Он взял моду садиться на заднюю парту и сверлить оттуда взглядом, тяжелым, как надгробная плита. Как бы Лили не повернулась, как бы не села, она не могла избавиться от ощущения, что за ней следят.

– Ты меня слушаешь? – капризно протянула Нарцисса.

Даже тусклый свет осеннего дня, скучный и невзрачный, прикасаясь к серебряной фее Слизерина, преображался в волшебный фон. Нехорошо магглорожденной безродной птичке-невеличке игнорировать принцессу крови.

– Прости, – вздохнула Лили. – О чем будет разговор?

Нарцисса покосилась на соседствующих с ними Джеймса и Сириуса, работающих в непривычной для этой парочки молчании.

– Нас не должны подслушать.

Один незаметный пас и готово заклинание, защищающее от возможных длинных ушей (сам Джеймс и научил Лили этому нехитрому, но эффективному трюку). Теперь, если бы кто-то всерьёз решил прислушаться к девичьей беседе, услышал бы голоса, но смысл слов разобрать никому бы не удалось.

– Говори, – разрешила Лили.

– Может быть, лучше в другом месте?

– Где? В Запретном Лесу, где полно оборотней? Или в переходах Хогвартса предлагаешь перекинуться парочкой слов, например, во время очередной жаркой схватки между Слизерином и Гриффиндором?

– Ты права, – неожиданно легко согласилась Нарцисса. – Здесь удобнее. – Она распрямила спину, расправила плечи.

Предстоящая беседа явно много для неё значила и приступить к ней младшей из Блэк было не просто.

– Ну? – подбодрила Лили.

– Ты доверяешь мне?

Вопрос не столько удивлял, сколько настораживал.

– Скажи, ты способна доверять мне после всего, что случилось в Блэквуде?

Лили помолчала, одарив подругу пристальным взглядом:

– Ты пыталась предупредить меня, – ответила она наконец, – не твоя вина, что я не послушалась.

– Значит, ты доверяешь мне? – повторила вопрос Нарцисс.

– Конечно, доверяю. К чему ты клонишь?

– В пятницу я собираюсь пойти на собрание 'Вальпургиевых рыцарей'. Пойдёшь со мной?

– Зачем тебе это? – воскликнула Лили, и тут же поспешила принять непринужденный вид: Джеймс задержал на ней заинтересованный взгляд.

– Ты не волнуйся, мы пойдём в масках и под оборотным. Нас не узнают, – взволнованно затараторила Нарцисса.

– Зачем тебе это? – пришёл черёд Лили проявлять настойчивость.

– Хочу раз и навсегда, избавиться от проклятого Малфоя! – с несвойственной яростной горячностью прошептала Нарцисса.

– И как ты планируешь это сделать?

– Я слышала, сходки этих рыцарей происходят в самых злачных местах с очень плохой репутацией. И я знаю, что Люциус Малфой не видит смысла в том, чтобы в узком кругу скрывать свои порочные страсти.

Лили брезгливо поморщилась:

– Ты же не веришь грязным сплетням?

– Сплетням? – холодно спросила Нарцисса и казалось, все вокруг покрылось мерцающим инеем от звука её голоса, в котором мелодично звенели льдинки. – Мой жених спит не только с Тёмным Лордом и моей старшей сестрой, но даже с этим вонючим Сивым, который при их доме служит чем-то вроде верной сторожевой собаки, и это не сплетни, это – общеизвестный факт. Я хочу доказать это моему отцу.

– Цисса, не бывает всё так грязно, как рисуют досужие сплетники!

Красивые мягкие губы слизеринки, по виду созданные для молитв, а не для изъявления презрения, саркастически изогнулись:

– Пойми, я не в утешении нуждаюсь. Напротив, в данном конкретном случае чем всё хуже, тем лучше. Отец Малфоев любит не больше моего. Абраксас слишком увяз в авантюре с Волдемортом, его женоподобный сынок слишком близок к магическому темному источнику, поэтому моя семья охотно разорвёт все связи с Малфоями, как только найдёт причину. Если мне удастся доказать, что Люциус – гомосексуалист, отец не станет принуждать меня к браку с ним. У меня появится шанс выйти замуж по любви, у моей семьи – шанс оставить за собой Блэквуд, и все будут счастливы и довольно, не исключая самого Малфоя. Ты поможешь мне? Пойдёшь?

– Конечно.

А что ещё могла ответить Лили?

Нарцисса расцвела такой счастливой, светлой улыбкой, что многие парни обернулись, чтобы только поглядеть на неё.

'В последнее время в твоей жизни стало слишком много Блэков', – с укором вздохнул внутренний голос.

Не исключено, что это был Ангел-Хранитель.

Вечером в четверг, накануне задуманного похода, девушки встретились у сторожки Хагрида, чтобы обсудить все детали задуманного в последний раз.

В сумерках Запретный Лес выглядел более зловещим, чем днём. Облетевшие ветви напоминали костяные остовы, узловатые, старые и сердитые. Листва шуршала под ногами. Задувал студеный ветер, раскачивая ветки елей, отчего вокруг плясали сиреневые тени, наводя на мрачные настроения и вызывая страх.

Расставшись с Нарциссой, Лили побежала напрямик, через высохший чертополох, в изобилии здесь произрастающий, и уже почти у самых ворот наткнулась на Поттера.

– Джеймс?!...

– Эванс?!...

Джеймс раздражённо дёрнул бровью:

– Что ты здесь делаешь? С ума сошла? В 'Пророке' то и дело пишут об очередных убийствах, а ты разгуливаешь в темноте одна... – Джеймс насмешливо сощурил ореховые глаза. – Может, у тебя очередное свидание с Блэком?

– Пошёл ты, Поттер!

Джеймс схватил Лили за руку.

– Пусти!

– Не пущу, пока не скажешь, с кем встречалась? С Северусом? Или с Сириусом?

– С Нарциссой! Доволен?

Бровь Джеймса поднялась даже выше обычного, выражая почти крайнюю степень иронии:

– О! Можно, конечно, предположить нечто пикантное, но для этого я слишком хорошо знаю вас. Обеих. Значит, милые сердечные девчоночьи тайны, да? – пальцы Джеймса крепче сжались на предплечье Лили. – Рассказывай, что вы там задумали?

– Ничего, – сделала Лили честные глаза, при этом стараясь выглядеть оскорблённой и обиженной невинностью.

– И для этого 'ничего' ты шастаешь по запретному Лесу на кануне Самайна? Лили!

–Что 'Лили' ?..

– Я жду правдивого ответа.

– Жди, – надула губы Лили.

– Я терпелив. Но моему терпению есть предел.

– И что ты сделаешь, когда он наступит?

Лили и вправду было интересно.

– Помнишь, как твой нежно любимый в недавнем прошлом Блевотник болтался у озера с кальмарами вверх ногами у всех на виду?

– Ты не посмеешь!

– При всех – нет, наедине – ещё как. Испытай меня и увидишь. Итак, чистая правда, Эванс. Три попытки. Время пошло.

– Я же сказала, мы просто хотели поболтать, а поскольку дружба между слизеринкой и гриффиндоркой в Хогвартсе не приветствуется, мы...

– Две попытки.

– Поттер!

– Эванс?

– Не твое дело! Я не обязана перед тобой отчитываться!

– Ответ, Эванс?

– Я выполняю поручение Грюма, а Нарцисса любезно согласилась мне помочь.

– Последняя попытка.

– Джеймс, не мучай меня!

– Я тебя не мучаю, я за тебя беспокоюсь. Это разные вещи.

– Если тебе не терпится перевернуть меня вверх тормашками, можешь начинать!

– Героиня! – восхитился Джеймс.

– Отвали, Поттер!

– Грубо, Эванс.

Она вновь попыталась ретироваться, но Джеймс снова ей помешал.

Лили попыталась вырваться, но вместо того, чтобы отпустить, Джеймс усилил хватку и она, неожиданно для самой себя, начала отбиваться всерьёз:

– Пусти, пусти меня, пусти! Никчемный, избалованный мальчишка! Что ты себе навоображал? Я вовсе не нуждаюсь в твоей опеке, ясно?!

Джеймс то ли зарычав, то ли выругавшись, с силой прижал девушку к узловатому стволу дерева, быстро намотал огненные пряди её волос на свой кулак и резко дёрнул голову назад так, что она запрокинулась.

– Как ты меня сейчас бесишь, Эванс!

– А ты меня, Поттер!

Рука Джеймса скользнула по её талии, прижимая к себе и заставляя задрожать от охватившей всё тело неги. А потом Джеймс поцеловал Лили. Не то, чтобы внезапно, на самом деле всё к этому шло... уже давно.

Он целовал так, будто умирал от жажды – яростно, отчаянно, с болью, рот в рот, кусая губы.

Ощущения были незнакомыми, острыми, волнующими. Это была словно очередная авантюра на двоих, запретная, опасная и увлекательная. Искушение, которому так трудно сказать нет.

А других Поттер за всю жизнь Лили не предлагал.

С каждым новым его прикосновением к её телу горячий поток всё быстрее устремлялся по венам.

Неожиданно Джеймс отстранился, грубо, до боли сжимая хрупкие девичьи плечи. Сейчас его глаза не были похожи на соты, наполненные теплым тягучим медом – они были почти такими же желтыми и лютыми, как у Люпина.

– Зачем ты осталась с Сириусом наедине во время обхода? – тряхнул её Джеймс. – Что, орка тролю в задницу, между вами происходит?

– Ничего, клянусь. Мы просто говорили...

– Говорили?! – зло засмеялся Джеймс. – Да Блэк за всю свою жизнь ни с одной женщиной не разговаривал. Для него нет никакой разницы, что там у бабы в голове. Его интересует только то, что у вас между ног...

Лили поняла, что сделала, только когда руку обожгло ударом. Звук пощёчины среди полупризрачного шуршания умирающей листвы и горестной панихиды ветра прогремел, точно выстрел снайперской винтовки.

– Ты меня ударила.

Это не было вопросом.

– Я не хотела. Но я об этом не жалею. Ты не имеешь право так говорить о нас. Ни я, ни Сириус этого не заслужили. Я может быть и простодушная дура-маггла, но я не дешёвая шлюха. А Сириус, может быть, и циник, но он твой лучший друг, готовый жизнь за тебя отдать!

– Это почему-то начинаешь меньше ценить с того момента, как закадычный друг кладёт глаз на твою девушку.

– Знаешь, Блэк сволочь, бабник, псих, гад – да что угодно, но он не делал того, в чем ты готов его обвинить. Мы разговаривали потому... да потому, что пытались наладить человеческие отношения. Из-за тебя, Джеймс, в первую очередь.

– Охренеть! Ты хоть себя слышишь? Что ты несёшь, Эванс?! Для меня они общаются, порадовать меня хотят! Вот уж радость-то мне привалила. Ты просто неподражаема в своем эгоистичном простодушии. Я даже не знаю, свернуть тебе шею со злости или просто поржать?

– Мы говорили с Сириусом о его брате и кузинах...

– Мне плевать, о чем вы там говорили, – холодно блеснул глазами Поттер.

– Я...

– Вот что я тебе скажу, Эванс, – если не хочешь посеять между мной и Бродягой непримиримую вражду, не нужно больше уединяться с ним в какой-нибудь потаённый уголок Хогвартса. Порадуй меня чем-нибудь другим. И постарайся, по возможности, чтобы этим 'другим' оказались не дружеские поцелуи со Снейпом. Ок?

– Я...

– Ты, Эванс, ты... дурёха ты наивная. И не рассчитывай, пожалуйста, на то, что дружба со мной оградит тебя от Блэка. Он живёт своими страстями и желаниями, слушается только их, и тормозов у него нет. А ты не знаешь ни себя, ни его, ни жизни. Мне сам Блэк сказал однажды, что лучший способ не уступить соблазну – это не сражаться с ним, а спрятаться от него. Правда, я не уверен, что соблазн под грифом 'Сириус Блэк' для Лили Эванс не желателен. То, с какой завидной регулярностью ты оказываешься в его компании заставляет меня в этом усомниться...

Эванс, если у тебя не хватит ума правильно выбрать между моей безграничностью преданностью и Блэковской минутной прихотью, ты сделаешь меня его непримиримым врагом, а мне бы этого, мягко говоря, не хотелось бы. Кто из нас кому порвёт глотки, предсказать сложно, но эта драка будет на твой совести. Если совесть у тебя, конечно, есть.

– Есть, – обиженно протянула Лили.

– Вот что мне с тобой делать, а? Вроде как готов вырвать тебя из сердца, но вот беда – похоже из сердца не получится, получится только вместе с ним. Ты не представляешь, как я сыт тобой, Эванс. По горло. Сыт твоими капризами, слезами, улыбками. Твоим простодушным вероломством. Парадокс в том, что сама-то себя ты, отчего-то, считаешь правильной, честной и доброй. Чистенькая, святая Эванс, я открою тебе правду – ты не такая. Ты – злокачественная опухоль на моей душе. Иногда подаришь крохи внимания, кажется, вот же оно, стоит протянуть руку и поймаешь, как золотой снитч, трепещущий легкими крыльями!.. Но нет. Ты – солнечный зайчик на ладони, горячо до боли, и удержать невозможно. Ты отталкиваешь меня, отстраняешься, отодвигаешься. То ради Снейпа, то ради Нарциссы, то ради какого-нибудь общественно-полезного дела. Теперь даже Блэк тебе интереснее меня. Не смей отводить глаза! Смотри на меня, Эванс!

Джеймс наклонился так низко, что лбы их соприкоснулись.

Глядя в ореховые близорукие глаза, Лили вспоминала, словно кадры из фильма выхватывала – вспышки ярких, всегда согревающих улыбок, совместные занятие в библиотеке, вылазки в поисках приключений; его рука, готовая поддержать в любой момент, подхватить, подстраховать. Рука, ни разу не дававшая ей оступиться.

Подавшись вперёд, она в приступе нежности внезапно обняла Джеймса за плечи, но он резко оттолкнул её.

– Хватит, Эванс! Я не твой коала, в которого тыкаются носом, чтобы сны слаще были! Я не дружбы твоей добиваюсь. И ты это отлично знаешь. Так что всё это – объятия, взгляды, поцелуи, – нечестно. Будь честна – пусть не со мной, так хотя бы сама с собой. Ответь себе честно – с кем ты хочешь быть? Со мной? Со Снейпом? С Сириусом? Прими решение и поставим точку. Мы все это заслужили. Люди – это не твои игрушки, это не зеркала, глядя в которые можно любоваться собой до бесконечности. Люди живые, и им – больно.

Лили хотелось провести пальцами по потрескавшимся губам Джеймса, по его лепным скулам, таким острым, что, казалось, кожа на них вот-вот прорвётся. Его глаза словно очертили тёмными кругами.

– У тебя болезненный вид, Джеймс. Мне так жаль...

Ухмыльнувшись, он поймал её ладонь и поднёс к своим губам:

– Исцели меня, моя богиня. Пошли уже на свидание, а? Помнишь мою вечную мантру – пойдёшь со мной в пятницу в Хосмед, Эванс?

– Конечно же – нет! – засмеялась она. – В пятницу я иду с Нарциссой.

Лицо Джеймса вновь затянуло облаком сумрака.

– Ах, да. А я почти забыл... так что вы задумали?

– Ничего.

– Эванс!

– Что?

– Рассказывай, вот 'что'. Выкладывай уже.

– Не могу, – то Лили мог бы показаться капризным, на самом деле ей хотелось плакать.

Твердые мозолистые пальцы юноши сомкнулись на подбородке девушки, заставляя поднять лицо.

Светящиеся ореховые глаза Джеймса заглянули в душу:

– Эванс! Посмотри на меня... Ты мне доверяешь?

Ну вот, опять. Где-то это она уже слышала.

Она молча кивнула в ответ.

– Вы ведь собираетесь лезть в змеиное логово без страховки. Я прав? Подумай, если 'провалитесь', Нарциссе, дочери Сигнуса и невесте Малфоя, в этом гадюшнике ничего не угрожает. В то время как ты – чужая, и тебя не пощадят. Позволь мне быть рядом на случай если что-то пойдёт не так.

– Нарцисса, она...

– Переживёт твоя Нарцисса! – рыкнул Джеймс, но в следующий момент взял себя в руки. – В отличии от тебя, дурёха. Если всё пройдёт по вашему плану, она вообще ни о чём не узнает, а если нет... тебе будет, на кого рассчитывать.

Некоторое время Лили в раздумье глядела в глаза Джеймсу, с каждым новым вздохом ближе подходя к выводу, что он прав.

– Обещаешь, что ничего и никому не скажешь? Даже Блэку?

Джеймс обещал.

Лили вкратце поведала об их с Нарциссой замыслах, планах и чаяниях:

– Нарцисса не хочет выходить замуж за Люциуса, она надеется, что на закрытой вечеринке Вальпургиевых Рыцарей сумеет накопать на него достаточно компромата, чтобы убедить отца отменить помолвку. А кому, кроме меня, она ещё может об этом рассказать? – закончила свой рассказ Лили.

– Отделаться от Малфоя, чтобы с чистой совестью выйти за Реджи? Мне нравится эта идея! – с энтузиазмом поддержал Джеймс. Улыбка его снова была полна искрометного живого огня и лукавства. – Можете рассчитывать на нас, девочки. Мы с вами.

– О, нет! Ты обещал!

– Да не полезем мы в Змеиное Логово. По крайней мере до тех пор, пока не убедимся, что без этого – никак. Будем ждать в засаде, как настоящие Львы. Давай, Эванс, действуй. Шпионь и развлекайся. – Глаза Джеймса заблестели в предвкушении очередной авантюры. Он склонился ещё ниже, шепча, как заговорщик. – Там ты увидишь много неприличностей и, возможно, услышишь много скабрёзности. Девственницы и старые девы такое любят...

Лили пихнула его локтём в рёбра:

– Поттер!

– Что?

– Да пошёл ты! – весело засмеялась Лили.

Глава 27

Разбитые надежды

В пятницу вечером Лили и Нарцисса отправились в Хогсмед, оттуда аппарировали к Кривому переулку. Все детали девушки оговорили между собой заранее. Нарцисса обернулась Оливией Кингсли, а Лили – Эммой Булдстроуд.

– Мы же почти не знакомы с ними, – напомнила Лили, – как мы сможем изображать их?

– Вся прелесть в том, что их там никто толком не знает, – отмахнулась Нарцисса.

– А если эти Булдостроуд и Кингсли тоже явятся на собрание юных Пожирателей?

– Даже если их будет пять экземпляров, в полупьяной толпе этого никто не заметит, – заверила её Нарцисса, – не беспокойся.

– Каков план?

– Отыщем Малфоя, запомним всё, что увидим, дальше, если повезёт, я поделюсь воспоминанием с отцом и – дело сделано.

Невидимая воронка переместила девушек к мрачному на вид магазину, откуда доносилось тихое уханье сов.

Тут повсюду были магазины – торгующие мантиями, телескопами, странными серебряными инструментами и Мерлин Великий знает, чем ещё.

– Сюда! – увлекла Нарцисса Лили по тёмной, извилистой улочке.

Днём это место было оживлённым, несмотря на плохую славу. С наступлением же темноты люди в здравом уме старались обходить эту улицу стороной.

К удивлению Лили, игорный дом, где, по словам Нарциссы, встречались Вальпургиевы рыцари, располагался неподалеку от Гринготса. Над входом вспыхивала красным вывеска – 'Грёзы Морганы'. На верхней ступени, у входа, стоял невысокого роста волшебник. Он вежливо поклонился девушкам:

– Простите мою дерзость, юные леди, но вынужден спросить: вы совершеннолетние? Закон запрещает несовершеннолетним волшебникам играть в азартные игры.

Нарцисса невозмутимо вложила монету в раскрытую ладонь швейцара и тот беспрекословно отодвинулся в сторону:

– Приятного вечера.

В огромном зеркале напротив входа отразились две стройные барышни в масках – Оливия Кингсли и Эмма Булдстроуд.

Ох уж эти полумаски из тонко выделанной белой кожи, украшенные шикарными павлиньими перьями и россыпью бриллиантов! Сколько загадочности способны они предать даже тем, в ком загадочности ни на грош.

За просторным холлом расположился зал. Полумрак не хуже магии скрывал его истинные размеры. Играла ненавязчивая музыка, полуголые акробатки выделывали кульбиты в воздухе. Из многочисленных ниш неслись шепотки, стоны, взрывы смеха, звуки поцелуев и звучных шлепков. За карточными столами, освещёнными парящими свечами, шла неторопливая игра.

– Ты уверена, что это клуб Вальпургиевых рыцарей, а не обыкновенный бордель? – поинтересовалась Лили у подруги.

– Это бордель, в котором собираются Вальпургиевы рыцари, – ответила Нарцисса, – не вижу здесь противоречий.

Увидев Северуса, Лили забыла обо всем.

Он стоял под аркой, оплетённой искусственными розами. Его резкое лицо с тонким птичьим профилем словно светилось в полумраке. По узким, плотно сжатым губам блуждала недобрая усмешка.

Лили ещё ни разу не приходилось видеть его таким взрослым и привлекательным. Под переливающимся шелком черной мантии он был затянут в дорогое чёрное сукно. Во всем облике, как всегда, ни одного яркого пятна.

В отличие от большинства собравшихся Сев не прятал лица под маской и Лили имела возможность видеть, как надменно изгибалась тёмная бровь, как колюче сузились черные глаза, когда слизеринец перехватил её взгляд. Тонкие пальцы, до этого задумчиво очерчивающие контур бледных узких губ, медленно опустились.

Не сразу Лили сообразила, что подобный приём оказан вовсе не ей, а Эмме Булдстроуд. Хвала Мерлину, не ей, а несчастной Эмме предназначалось это ядовитое, желчное выражение его лица!

Рука Нарциссы сжалась на запястье Лили, возвращая к тому, для чего они пришли сюда:

– Люциус!

Малфой возник на середине помоста, возвышающегося над толпой словно сцена. То ли ропот, то ли возбужденный шепот прошёлся по толпе. Чувствовалось, как напряженное предвкушение охватило всех.

Малфой, как и Северус, был без маски. Белокурый красавец театрально развёл руки в стороны. Глаза его сияли на белом лице. Люциус рассмеялся и этот смех прошёлся по нервам слушателей мягкой кистью.

Лили поняла, что градус её нервозности всё повышается. Она терялась в незнакомой обстановке, смущалась от неприкрытой сексуальности, которая пронизывала здесь всё вокруг.

Свет в зале погас, оставляя луч света на сцене и по залу потек вкрадчивый, завораживающий голос:

– Господа! Тот, ради кого все мы пришли сюда здесь и рад приветствовать вас – Лорд Волан-де-Морт!

Все голоса разом стихли.

'Лорд Волан-де-Морт!'.

Это имя словно дышало в пространстве. Оно звучало одновременно далеко и близко, тихо шипело внутри мозга и било в уши оглушительным шепотом: 'Лорд Волан-де-Морт'.

При виде высокого красивого темноволосого мужчины с глазами змеи Лили испытывала тот же трепет, что и все.

Лорд Волан-де-Морт...

Как ей в голову могло прийти кокетничать с ним тогда, у озера, в поместье Блэков? Она, должно быть, с ума сошла!

– Приветствую вас, – голос у него был холодный и равнодушный. Он как-то странно успокаивал – будто кусок льда, приложенный к пылающей ране. – Приветствую всех, кто сумел разобраться в истинном положении дел, царящем сегодня в прогнившей от лжи Великобритании, – говорил он. – Всех, кто больше не желает мириться со сложившимся положением вещей. Всех, для кого слово справедливость не перестало быть пустым звуком.

Мы говорим о справедливости, когда желаем наказать виновного, не так ли? Ведь в нашем прогнившем насквозь обществе слишком многое и для слишком многих остаётся безнаказанным. Я не скрываю от вас правды – я призываю вас не к Свету, дети, я поведу вас во Мрак. Туда, куда ваши учителя никогда не посоветуют идти.

Но, спрошу я вас, не лучше ли честный, пусть и жестокий Мрак, чем фальшивый и слащавый, как лимонная долька, Свет, которым щедро одарит вас господин Дамблодор, дай ему волю? Настоящая драка, она как огонь – очищает. Я считаю, если кровь наполнилась заразой, её нужно отворить. Мир не ваниль и не пастила, как вас пытаются в том убедить в заведениях, подобных Хогвартсу. Мир – это горнило, в котором сгорает один, чтобы жил другой. Сгорает каждый день, каждый час и каждую минуту.

Чтобы пламя не пожирало всех подряд, нужен кто-то сильный, способный управлять процессом. Тот, кто будет иметь право решать, кому завтра жить, а кому умирать. Править достоин сильнейший, помогать ему – только сильный! В святой книге магглов сам Бог приказал отделить зёрна от плевел. И я говорю вам: мы призваны изменить мировой порядок...

Удивительное дело, пока он говорил, Лили готова была верить в его правоту, а ведь по сути вся речь Лорда сводилась к одному: 'Вы исключительны! Вы не такие как все! Вы – избранные! Вы имеете право на все! Вместе мы заставим весь мир признать это, а те, кто не признают наших прав на исключительность пусть умрут'.

– Я рад, – вещал Волдеморт, – рад тому, что сегодня наши ряды пополнятся ещё одним верным сторонником. Рад представить вам человека, служившего мне столь верно, что, несмотря на юный возраст и сомнительное происхождение, я с радостью принимаю его в ближний круг. Этот человек сумел доказать, что умеет быть ценным и полезным, что он важен и значим для нашего дела. Северус Снейп, не скромничайте, друг мой, поднимайтесь.

Северус поднялся на сцену и встал перед своим новым хозяином, прямой, словно перетянутая струна. Чёрные глаза как никогда напоминали бездну. Они были совершенно пусты.

– Осталось последнее испытание, – усмехнулся Волдеморт. – Уверен, вы с честью его выдержите, мистер Снейп.

Где-то в глубине души Лили уже знала, что произойдёт.

Она видела, как сквозь множество узких прорезей в возбуждении блестело множество глаз.

Пальцы Нарциссы, ледяные, как лёд, сжали пальцы Лили.

– Мистер Малфой, окажите честь вашему протеже, – закончил Лорд.

Люциус грациозно выступил вперёд. Он был нечеловечески красив – длинные платиновые волосы, правильные черты лица, выразительные серые глаза.

Перед тем, как нацелить палочку на Северуса, Малфой склонился в ритуальном дуэльном поклоне.

'Нет!!!', – хотелось закричать Лили, но ледяные пальцы Нарциссы снова предостерегающе сжали руку, напоминая о необходимости сдерживаться и не привлекать к себе внимание.

– Круцио! – слетело с губ Люциуса.

Алый луч из его палочки ударил Северуса в грудь, заставляя опуститься на колено, тихо рыча от боли.

– Круцио! – повторил Малфой, поднимая палочку выше, усиливая заклинание.

Узкая грудь, затянутая в черный сюртук, тяжело вздымалась и опускалась. Свистящее дыхание заполняло собой пространство, било прямо в уши, разрывая Лили сердце.

Рука Малфоя дрогнула, намереваясь опуститься, но тихий окрик Лорда предостерёг от проявления сострадания:

– Продолжайте, Малфой.

– Круцио!

Северус всё-таки упал на пол, но с его искусанных губ не сорвалось ни звука. Лишь тёмные волосы, как змеи, метались по полу.

Как можно добровольно подставляться под такое? Неужели Сев, такой гордый, такой щепетильный, не понимает, что это просто унизительно? Зачем все это? Во имя чего? Ради какой цели?

А главное – когда это кончится?!

Боже, они все в аду?

Эти свечи...

Эти лица-маски...

Лорд Волдеморт опустился рядом с распростёртым телом Северуса. Бледная рука с длинными, настолько бледными пальцами, что они отдавали мертвящей синевой, упёрлась в узкую грудь юноши. Он глядел на него с любопытством ученого, нашедшего интересный материал.

Сев приподнялся на локтях. Бледный профиль, еле видимый из-под волос, словно светился в полумраке.

Это было, как... как будто Северус совершал на её глазах самоубийство – непередаваемо, безнадёжно страшно, больно.

Её любовь к Северусу больше ведь умирать не могла? Эта любовь, по мнению Лили, давно скончалась. Так почему она чувствует себя так, будто черти свежуют её душу без анестезии, заживо?

– Сигна Моритури!

С кончика палочки чёрного мага сорвалось вязкое нечто и расцвело на бледной руке Сева чёрной змеёй, оскалившейся на свет острыми ядовитыми клыками.

Зло впервые так близко подошло к душе Лили. Не просто подошло – оно её коснулось. Она не считала себе способной на жгучую ярость, которую испытывала. Счастье Северуса, что в этот момент у неё не было возможности до него дотянуться, иначе круциатусы Люциуса показались бы ему невинными поцелуями!

Не в силах больше справляться с собой, наплевав на опасность, Лили сбросила с себя руку Нарциссы и развернувшись, устремилась прочь.

Плевать на осторожность, плевать на все придуманные раннее планы! Плевать! Лишь бы только выбраться отсюда, выбраться немедленно, иначе она попросту задохнётся. Или убьёт кого-нибудь!

'Гореть тебе за это в аду, Северус Снейп!', – в сердцах пожелала Лили.

Дверь, которую Лили посчитала выходом, вела не на улицу, а в одно из укромных любовных гнёздышек, и она почти с разбегу налетела на двух пылко целующихся парней, лобызающихся так, будто один намеревался проглотить другого.

У того, кто стоял к ним спиной волосы были светлыми.

Но это был не Люциус. Это был Эван Розье.

А тот, кто льнул к его губам, кого он так пылко прижимал к себе, кто прогибался с такой податливостью, что Лили и Нарциссе ещё учиться и учиться, был... Регулус Блэк.

***

Как?

Как уместить в голове такое?

Регулус Блэк, брат Сириуса, красивый, всегда чуть отстраненный, холодновато-сдержанный мальчик, в которого влюблена...нет! Не так! Которого любит первая красавица Слизерина, самая загадочная, самая чистая, самая красивая, словом, лучшая из сестёр Блэк – гомосексуалист?

Нарцисса пришла сюда с целью убедиться в порочности Люциуса Малфоя, избавиться от него, чтобы...

Ах, Регулус, Регулус!

Хотели прийти и убедиться? Пришли и убедились!

Цель достигнута.

Занавес.

***

Секунда – и Лили почти в лицо упёрлась палочка Розье.

– Кто вы? – зашипел он.

Нарцисса шагнула вперёд, отодвигая подругу на второй план и, в тоже же время, закрывая её собой. Рука её медленно поднялась к затылку, пальцы расплели узел, удерживающий маску на лице.

– Нарцисса?! – выдохнул Розье, отшатываясь.

Действие Оборотного давно закончилось и девушки обрели свой истинный облик.

– Извините, что помешали вам, кузены, – со светской прохладной вежливостью роняла слова Нарцисса. – Не отвлекайтесь, мы уже уходим.

Мерлин Великий! Как же спокойно звучал её голос! Лили не знала, возмущаться таким самообладанием или позавидовать ему?

Вот если бы Лили была на месте Нарциссы, она бы сейчас ему сказала! Она бы ему такое сказала!

А Нарцисса только смотрела.

– Что ж? Счастья вам обоим... голубки, – вздохнула она. – Прощай, Регулус.

– Эй, куда? Мы ещё не закончили! – рванулся было Розье, но Регулус удержал его.

– Оставь её.

– Ты не понимаешь? Она же всем про нас расскажет!

– Оставь её, Эван, – не терпящим возражения тоном повторил Регулус.

Пробраться под плащом невидимкой за порог заведения, переместиться в Запретный Лес было уже легко.

Как только аппарационная воронка, перебрасывающая с одного места на другое остановилась, Нарцисса крепче сжала руку Лили: