Текст книги "Зеркала и лица Северный Ветер (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

– О, Туни... -прошептала Лили. – Ты действительно хочешь этого? Действительно думаешь, что тебе будет без меня лучше?

– Я не отрекаюсь от тебя, просто беру тайм-аут, чтобы прийти в себя. Да и как я смогла бы от тебя отречься, Лили? Ты же единственный близкий мне человек. Пока мы живы, мы будем вместе, даже если не будем рядом.

Лили не смогла сдержать слёз. Но впервые за долгое время это были светлые слёзы.

– Я люблю тебя, Туни. Очень люблю. И всегда буду любить. Не предавай меня. Пожалуйста, чтобы случилось, не предавай меня.

Петуния, бледная и серьёзная, сейчас казалось Лили удивительно похожей на мать:

– Никогда, Лили, – пообещала Петуния.

– Ты ведь вернёшься ко мне, правда? Пообещай, что вернёшься!

– Обещаю. Как только отдышусь и приду в себя. Обязательно вернусь.

Сестры обнялись, мешая слёзы.

Никогда Лили ещё не была так благодарна сестре за то, что она у неё есть. Они снова были вместе – сестры Эванс. Яркая, эмоциональная мечтательница Лили и трезво мыслящая, ответственная, деловая Петуния. Две половинки одного целого.

Всегда уезжала Лили, а оставалась Петуния. Теперь поезд непривычно уносил старшую сестру, а Лили махала и махала рукой ей вослед.

Потом Лили шла по родному городу, далёкому, чуждому, как декорация к отыгранной пьесе.

Дома её уже дожидалась Дорея Поттер.

– Готовы, мисс Эванс? Добро пожаловать в Поттер-мэнор.

* * *

Они попали к Поттерам через камин при помощи круженой муки. Такой способ перемещений был для Лили в новинку, но понравился куда больше, чем аппорация.

Лили ожидала, что родовое гнездо Джеймса окажется далеко не бедным, но по всем параметрам уступающем виденному ею раньше Блэквуду. Она ошиблась. Поттеры жили не в коттедже, у них было настоящее имение – трёхэтажный особняк, с выступающими ажурными башенками, украшенными каменными бортиками и колоннами.

Лили и представить себе не могла, что её Лягушонок богат, как принц. Если бы знала, не смогла бы относиться к нему, как к равному и не было бы у неё сейчас такого замечательного друга, как Джеймс Поттер.

Из камина вслед за Дореей Лили шагнула в шикарную прихожую, чьи главным украшением была лестница с деревянными перилами. Повсюду здесь возвышались стройные колонны в стиле ампир, статуи львов, цветы в высоких вазонах.

– Мисс Эванс? – приветствовал её представительный мужчина с приятным, но несколько приторным лицом, что вряд ли могло свидетельствовать о сильном характере. – Рад вас видеть. Я – Карлос Поттер, отец Джеймса.

– Я – Лили Эванс.

– Наслышан, наслышан. Вы должно быть устали с дороги, мисс Эванс? Путешествие было не слишком обременительным?

– Карлос, дорогой, – улыбнулась Дорея, беря мужа за руку, – круженая мука не самый обременительный способ путешествовать. Однако Лили, конечно же, необходимо привести себя в порядок перед ужином, – миссис Поттер хлопнула в ладоши и прямо перед ними возник домашний эльф. – Это Урсула. Она проводит тебя в твою комнату и пока ты будешь нашей гостей станет исполнять при тебе обязанности камеристки. Урсула, помоги нашей гостье с выбором платья.

Лили чувствовала себя не слишком уверенно под доброжелательными, но изучающими взглядами родителей Джеймса. Вслед за домовихой Урсулой она послушно прошла по длинному, как в отеле, коридору, с множеством дверей, за одной из которых ей отвели комнату.

В этой комнате с легкостью могла поместиться половина её собственного дома. Просторная, прямоугольная, с двумя окнами над широкими подоконниками, спальня была обита красными обоями. На стенах золотился растительный орнамент, сверкали опереньем птички, вызывая в памяти экзотических колибри. Полы покрывал большой бежевый ковёр с серо-жемчужными медальонами и розами. Тон в тон к ковру была обивка на креслах с витыми вогнутыми ножками, шторы на окнах, покрывало на кровати.

Два зеркала в больших деревянных рамах – одно круглое, второе трельяж, – позволяли любоваться собой почти с любого места в комнате. Над камином висела картина с изображением морского пейзажа на закате солнца, на каминной полке красовался подсвечник и вазы с ирисами. На туалетных прикроватных столиках стояли рожковые лампы, которые до сегодняшнего дня Лили видела только в антикварных магазинах и исторических фильмах.

Усрула помогла Лили принять ванну, сделала ей причёску, весьма похожую на ту, что носила миссис Поттер, подала чёрное платье (видимо, Дорея Поттер сочла, что Лили должна носить траур).

Лили это платье показалось невероятно красивым и дорогим. Эвансы себе такие наряды позволить не могли. Поверх гладкого черного шелка пелериной лежал кружевной гипюр, расшитый мелкими, будто роса, чёрными стразами; v-образный вырез на груди и спине подчеркивал тонкость девичьей шеи, для которой явно тяжела была та копна волос, которой господь одарил Лили.

– Эванс?..

Джеймс, непривычно тихий, ждал её у нижней ступени лестницы. В его взгляде светилось нечто похожее на тень удивления, будто он видел перед собой незнакомку.

– Рада видеть тебя, Джеймс Поттер, – грустно улыбнулась Лили. – Даже не представляешь, насколько рада.

– Я почти не признал тебя в этом наряде. Это ты и словно бы не ты.

– Черный цвет мне не к лицу. Я знаю.

Ладонь Джеймса сжала тонкие девичьи пальчики. Взгляд, такой шоколадно-теплый, родной, словно плед, мягко окутал Лили.

– Я боялся, что потеряю тебя, Эванс. Боялся, что ты не вернёшься ко мне. Я до сих пор всё ещё боюсь...

– Чего же? – уточнила Лили.

– Что ты не выдержишь и потеряешься – потеряешь саму себя. Я понимаю, как тебе несладко, вернее, не понимаю, а... вот ведь чёрт! – привычным жестом, который когда-то так раздражал Лили, Джеймс взъерошил чёрные волосы. – Не умею я говорить складно! Особенно, когда это больше всего нужно. Не знаю, что сказать, Лили. Не знаю, как тебе помочь. Тут что ни скажи, всё звучит фальшиво. Просто... просто не озлобляйся, ладно? К счастью, я никогда не терял тех, кого люблю. Но я могу представить, какого это... и от того, что я представляю, мне бесконечно страшно за тебя. Если бы мы только смогли прийти на несколько минут раньше...

– То, что случилось, не твоя вина, Джеймс. Спасибо за то, что помог спасти Петунию.

– Не благодари меня за сестру. Я не её спасал. Ты была единственной, о ком я думал. Мерлин, Лили, я чуть с ума не сошёл! Можешь ненавидеть меня, но я никуда и никогда тебя от себя больше не отпущу. Ты можешь не быть моей женщиной, если не хочешь, но, нравится тебе или нет, я всегда буду рядом. Не могу и не хочу ещё раз пережить то, что пережил: знать, что ты в смертельной опасности, и быть так далеко, что не суметь встать между тобой и твоими врагами. Стоит мне только подумать, что я мог потерять тебя... я, наверное, сам бы, без всякого заклятия, рвал бы на части проклятых убийц! Я и сейчас готов их рвать, хоть зубами! Но я не хочу видеть, как ты готова делать то же самое. Ты должна быть светлой, Лили. Это твоя суть. Ты как песня, как солнечный луч. Не изменяй себе. Это естественно желать отмщения, но ты не должна до этого опускаться. Я буду мстить за тебя, я сделаю всё, что угодно, лишь бы больше никогда не видеть тебя такой, как там, в Паучьем Тупике. Это было действительно... страшно.

Лили молча поднесла его руку к щеке и прижалась к его ладони:

– Не знаю, чтобы со мной сталось, если бы ты не успел, как всегда, вовремя. С нашей первой встречи ты столько раз меня спасал, что я сбилась со счёта.

– Не стоит благодарности, Эванс. Мои поступки только кажутся благородными. На самом деле я насквозь эгоистичен. Ты мой свет, и, если ты погаснешь, мне придётся жить во мраке. Мне оно надо? Ну всё, хватит этих душещипательный диалогов. Позволит ли прелестная, загадочная незнакомка провести её в гостиную? – шагнул к Лили Джеймс, протягивая ей руку.

– Конечно, сударь, – оперлась на неё Лили. – За вами хоть на край света.

Глава 40

Друзья и сестры

Первое, что увидела Лили, проснувшись, был солнечный луч. Золотисто-яркий, он проложил дорожку по полу от окна до середины комнаты. В нём, сверкая, танцевали сияющие пылинки.

'Где я?' – всплыла мысль.

Вслед за ней вернулась память.

Золотистый луч не погас, не поблек – просто перестал радовать.

Она, Лили Эванс, сирота, гостит в чужом доме. Доме слишком богатом, слишком роскошным, чтобы чувствовать себя в нём по-настоящему комфортно.

Не успела Лили подняться с кровати, как услужливая Урсула с очередным чёрным платьем была уже тут как тут, наготове.

Поттеры были предусмотрительны и щедры к Лили. Даже слишком. Даже сверх всякой меры. Они позволяли себе тратить на неё большие деньги – Лили не была уверена, что сумеет оправдать такие капиталовложения. Отдать долг у неё не было никакой возможности.

Билл Эванс всегда учил дочерей, что, если ты принимаешь у человека подарок дороже, чем можешь подарить взамен, значит, ты у него в долгу.

Лили была в долгу у Поттеров. В большом.

И это была не её жизнь.

Весь жизненной уклад Поттеров – жизненный уклад аристократии, – был Лили чужд. Она привыкла просыпаться, когда захочется, одеваться, как нравится, спускаться к завтраку в джинсах или халате, а потом заниматься тем, к чему лежит душа.

В доме Поттеров, как, наверняка, во многих других аристократических домах, всё было как по удару гонга: постоянные переодевания к застольям, часы для чтения, часы для прогулок, часы для уединения, часы для друзей – тысяча условностей, нарушать которые моветон.

Лили в детстве, подобно многим другим девочкам, обожала сказку про Золушку. И только теперь поняла, что сказка эта не о счастье – о трудной женской доле. Попробуй-ка всю жизнь походить на высоких каблуках, в корсете да в кринолине во имя любви? По сути, как Золушка была рабыней, так ею и осталась. Просто сначала угождала ненавистной злой мачехе, потом стала угождать любимому мужу. Что в лоб, говорится, что по лбу. Разница не особая.

Принцессой нужно родиться, а если ею не рождён, то и не стоит...

Парча и корона -

Тяжелая ноша.

И быть королевой

Девчонка не хочет...

Лили понимала, что миссис Поттер проявляет заботу о ней потому, что видит в ней будущую невестку. Мистер Поттер чертовски добр и снисходителен по той же причине.

Родители Джеймса мирятся с выбором сына. Не то, чтобы они были сильно рады ему, но – мирятся. Они же люди широких взглядов, как-никак. А она, к тому же, тут вся такая несчастная-разнесчастная.

А безупречно прекрасный Сириус Блэк? Неизменно весь такой вежливый и насквозь, по-блэковски, надменный?

Каждый раз, стоит Лили поймать его взгляд, она читает в нём: 'Добилась своего. Окрутила, таки, Поттера. Теперь, когда ты такая бедная и беззащитная, он тебя точно не бросит'.

А Лили перспектива стать хозяйкой Поттер-мэнора не вдохновляла – в чем грешна, в том грешна.

Домовиха Урсула завершила её туалет, Лили поблагодарила её и поспешила спуститься к завтраку.

В зеркало она старалась не глядеть. Всё равно оттуда посмотрит незнакомка к которой Лили так пока ещё и не успела привыкнуть.

Внизу, в столовой, Лили дожидались Карлос и Джеймс Поттеры. Компанию им составлял Сириус Блэк. Дорея Поттер предпочитала завтракать у себя в комнате. Лили бы тоже предпочла, но незамужней девушке завтракать в спальне не полагалось.

Стол был украшен цветами. Фарфор, серебренные столовые приборы. Сказка. Сказка, да и только.

После завтра Лили пошла гулять в парк, где лежали шапки белого снега. Она нарочно выбирала уединенные тропинки, ей не хотелось ни с кем встречаться и ни с кем говорить. Душа просила уединения.

Впрочем, Поттеры, чутко чувствующие её настроение, не спешили нарушить её одиночество. И Лили петляла по тропинкам лабиринта, пока не замёрзла.

По веткам прыгали птички. По небу скользили облака. Душа её и сердце наполнялись горьким спокойствием.

'Когда всё закончится, – думала Лили, – какой я буду? Каким мне станет казаться этот мир?'.

Джеймс говорил, что Лили не должна думать о мести. Интересно, как это можно сделать? Стоит ей вспомнить физиономии Беллы или Розье, как кровь вскипает в её жилах, превращаясь в яд.

Если не о мести, то о чём же тогда ей думать после всего случившегося?

Конечно, Лили не сможет дотянуться до Волдеморта, не сможет причинить ему даже десятой боли от той, что он заставил пережить её.

Но она не только может – она должна сделать всё возможно, чтобы спасти других людей от этого сумасшедшего.

Как говорила Петуния? Затишье временное, нужно отдышаться. А потом – в бой. Не для мести. Для того, чтобы было меньше смертей.

***

Каждый день, прожитый после смерти родителей, Лили записывала себе в копилку, в зачёт – один, другой, третий. Первоначально думалось, чем больше дней пройдёт, тем легче станет дышать.

Не становилось...

Потерять близкого человека всё равно, что приобрести контузию – боль никогда по-настоящему не проходит. Ты учишься жить с ней, терпишь, когда она обостряется перед дождем, радуешься, когда она, наконец, затихнет, иногда о ней забываешь, но полностью здоровым уже никогда не будешь.

Почти каждую ночь всё повторялось сначала – они приходили домой, Вальпургиевы Рыцари, убивали родителей и письмо Волдеморта вспыхивало в руках.

А по пробуждении Лили снова охватывало чувство полнейшей безнадёжности.

– Тебе здесь плохо? – спросил её Джеймс, застав одну в гостиной с книгой в руках, где Лили тщетно пыталась читать. – Что-то ты совсем погасла, златовласка.

– Мне сейчас везде будет плохо, – уклончиво ответила Лили.

– Мама считает, что тебе нужно время, чтобы этим переболеть.

– Я не знаю, удастся ли этим переболеть, Джеймс. Но я определённо будут учиться с этим жить.

– Рискну предположить, что мама, всё-таки, неправа. Тебе нужно не переживать, а заняться делом. Общественно полезным...Сидя часами в этом кресле ты совсем зачахнешь, – пожал плечами Джеймс. – Кстати, Грюм хотел тебя видеть.

– Я не против встретиться. Грюм, правда, никогда мне особенно не нравился, но возможно сейчас нам удастся с ним поладить. И Грюм определённо лучше, чем Дамблдор.

– По мне, так Грюм путевый парень. Согласен, куда более путёвый, чем старый лис Дамблдор.

– Ты ему доверяешь?

– Грюму? – уточнил Джеймс. – Или Дамблдору? Интересно, чем тебе не угодил наш директор?

– Он гомосексуалист.

– И что? Ты не доверяешь гомосексуалистам?

– Я не хочу их знать.

Джеймс тихо засмеялся:

– Лили, ты не устаешь меня удивлять. Я думал, у тебя более широкие взгляды. Разве человек не имеет право на...

– Я предпочитаю держаться от таких людей подальше. Имеешь что-то против?

Джеймс снова пожал плечами:

– И что ты предлагаешь? Поддержать Волдеморта потому, что его сексуальные пристрастия не вызывают у тебя таких нареканий, как предпочтения Дамблдора?

– Я буду работать в команде Грюма. Но я не хочу сотрудничать с Дамблдором.

– Я уже сказал, мне Грюм тоже больше по душе. Ладно, плевать на всех старых перечниц и перечников. Давай прогуляемся?

– Что?..

– Давай погуляем, говорю. Полетели в Лондон. Проветримся?

– Зачем лететь так далеко? Мы может прогуляться и в парке.

– Но в парке мы не может встретить твою сестру, Эванс. А вот в Лондоне – вполне.

– Хочешь навестить Туни? Отличная идея! – обрадовалась Лили.

– Снимай свои траурные тряпки на кринолине, одевайся во что-нибудь удобное, современное, тёплое и – вперёд!

– На чём полетим? – на всякий случай решила выяснить Лили.

– На метлах. Крыльев-то у нас нет. Пока, – хмыкнул Джеймс.

Лили с сомнением поглядела на часы, стоявшие на каминной полке. Стрелки на которых приближались к девяти.

– Когда мы прилетим в Лондон, будет уже за полночь, – посетовала она.

– После полуночи на магической половине мира случается всё самое интересное. Иди же уже! – подтолкнул Джеймс Лили.

Спустя четверть часа они уже пробирались к чулану, где хранились гоночные мётлы.

Оседлав метлу, Джеймс резко сорвался с места, стремительно набирая высоту. Лили, не раздумывая, последовала его примеру.

Земля ушла из-под ног, будто она шагнула в пропасть. Ветер, засвистев в ушах, затянул пронзительную песню. Щеки обожгло холодом. Тело утратило вес и воспарило. Звёзды превратились в кометы с длинными хвостами.

Припав к древку, Лили преодолевала сопротивление воздуха, чувствуя, как полёт возвращает её к жизни. Кровь начала струиться по венам почти как раньше.

Под ногами – пропасть, над головой – сверкающий круг далёких звезд. Во всем полная неопределённость. И единственное, что держит Лили на немыслимой высоте это тонкое зачарованное древко.

Всё в жизни – стремительное движение вперёд без всякой страховки и гарантий.

Лили заметила, что Джеймс махнул рукой и направил метлу к земле, снижаясь. Она последовала за ним.

–Что ты делаешь? -поинтересовалась она. – Это поле как-то не слишком похоже на Лондон.

– До Лондона ещё мили и мили. Я тут подумал и решил, что пока мы долетим, ты замерзнешь.

– А раньше подумать об этом ты не мог?

– Я подумал об этом ровно тогда, когда у меня об этом подумалось, – тряхнул головой Джеймс. – Помнишь сказку о Герде и Снежной Королеве? Во время бури в Лапландии ей явился северный олень и отвёз во дворец... Хочешь немного побыть Гердой, Эванс? Только представь, какой фурор произведёшь, когда ворвешься в город верхом на олене?

– Не хочу я въезжать в Лондон верхом на олене. Равно как на драконе, единороге или гипогрифе. Может ворвемся туда без лишних спецэффектов?

– Ну, без эффектов, так без эффектов. Вашу руку, мадам... раз, два, три!

Мир закружился, как будто их затянуло в чудовищную воронку и принялось болтать там, как носок в стиральной машине. Чуть позже межпространственная воронка выплюнула их в каком-то плохо освещённом переулке, где тускло светились рекламные неоновые вывески.

– Где мы? – простонала Лили, мужественно борясь с тошнотой.

Она ненавидела аппорацию.

– Название улицы я не уточнял, но могу в одном заверить – неподалёку от твоей сестры. Туда! – потянул Джеймс Лили за руку.

Петунии пришлось снимать жилье в самом дешёвом квартале с сомнительной репутацией.

Лили пришла в ужасе, когда они шли по обшарпанному коридору, поднимались по выщербленной лестнице, пронизанными запахами перегара, нечистот и кислой капусты.

Когда они поднялись на третий этаж Джеймс указал на дверь почти в самом конце коридора.

Лили вопросительно поглядела на него:

– Стучи, – небрежно привалившись плечом к стене, велел Джеймс.

Лили постучала, в душе продолжая надеяться, что это какое-то недоразумение. Ну не могла аккуратистка Петуния оказаться в таком месте?

– Кто там? Вы в курсе, который час? – хрипло прокаркали из-за двери.

– Туни, открой, – потребовала Лили, – это я.

Растрепанная Петуния, похудевшая, с черными кругами под глазами, в ночнушке, выступающей на несколько дюймов из-под края небрежно наброшенного на плечи халата, возникла на пороге мизерной, обшарпанной комнаты.

– Лили? – потрясённо протянула Петуния.

Лили не менее потрясённо смотрела на старшую сестру.

– Можно войти? – спросила она наконец.

Туни отодвинулась, пропуская сестру и её бойфренда к себе.

– Зачем явились? – фыркнула Туни, стараясь пальцами пригладить торчащие мочалкой во все стороны волосы.

– За тобой, – ответил Джеймс.

– Черта с два я пойду с вами.

– Конечно, пойдёшь, – заверил её Джеймс Поттер. – Ты не можешь оставаться тут. Тебе этого никто и не позволит.

– Да кто ты такой, чтобы указывать мне что я могу делать, а что нет? – вскинула подбородок Петуния.

Джеймс засмеялся:

– Знакомый темперамент. Эванс есть Эванс. Неважно, рыжая или блондинка. Кто я такой, красавица? Добрый волшебник, который прямо сейчас изменит твою жизнь к лучшему.

– Оно мне надо? – не унималась Туни.

Лили продолжала потрясённо молчать. Как же так?.. Пока она жалела себя в окружении заботливых Поттеров и их домашних эльфов, сестра жила в нищете и, возможно, голодала?

– Петуния, ты... ты так и не нашла работу? – тихо спросила сестру Лили, приостанавливая их перепалку с Джеймсом.

– Нашла, – отрывисто огрызнулась старшая сестра. – Просто немного не ту, на которую рассчитывала.

– Как же так?..

– А так! Секретарши-недоучки всем оказались без надобности. А вот судомойки в ближайшем баре очень даже пригодилась, – с горечью ответила Петуния.

– Пусть ищут себе новую судомойку. Ты едешь с нами. Можешь даже вещи не собирать. Завтра пришлю за ними домашних эльфорв, – по-хозяйски продолжал командовать Поттер.

– Я же сказала: никуда я с вами не пойду! – зашипела Петуния.

– Конечно, ты будешь сопротивляться, – насмешливо протянул Поттер. – Я тебя понимаю. Тут такие замечательные перспективы открываются: выносить помои, драить жирные кастрюли... мечта, а не жизнь!

– Это честный труд! И я не стыжусь того, что делаю!

– Петуния Эванс, у вас есть выбор, – просветил её Джеймс, – вы отправляетесь с нами по доброй воле, либо я буду вынужден применить магию, и вы отправляетесь с нами по принуждению. Я бы выбрал первое. Ну за что тут держаться? Если так нравятся грязные кастрюли, я их тебе и у себя дома найду.

– Джеймс! – одернула его Лили. – Хватит! Не смей так говорить с ней.

Она обняла сестру.

–Несмотря на то, что Джеймс может перегибать палку со своим тормозным чувством юмора, в одном он прав: пусть Лондон катится к черту, Туни. Идём с нами?

– Куда? – саркастично дёрнула бровью Петуния.

– Туда, куда обычным магглам путь заказан, – Джеймс обнял обеих девушек за плечи. – В сказку!

– И как вы предлагаете мне туда попасть?

Лили вопросительно поглядела на Джеймс. Действительно – как?.. На метлу Петунию не посадишь. Аппорировать? Хм-м... слишком рискованно.

Губы Джеймса сложились в лукавую улыбку:

– Открой окно.

– Зачем?

– Открой.

Лили распахнула окно и в комнату ворвался ледяной ветер. В следующий миг пространство заполнилось низким рокочущим рычанием, в котором она не сразу признала рёв мощного мотора.

Словно огненная дорожка пролегла за окном и из темноты возник силуэт – прекрасный байкер, затянутый в черную кожу на черном Харлее Дэвидсоне.

Мотоцикл нёсся по воздуху, потом резко затормозил, вильнув задом, будто его занесло на скользкой дороге.

Подняв щиток, словно забрало у рыцарского шлема, Сириус Блэк свернул своими невероятно синими глазищами, спалившими в пепел не одно девичье сердце в Хогвартсе.

– Такси вызывали? – сверкнул он ровными жемчужными зубами в рекламной улыбке.

Петуния лишь шире распахнула глаза от удивления.

Лили бросила на Джеймса укоризненный взгляд:

– Уж лучше бы олень! – невольно сорвалось с её губ.

– Да ладно тебе, Лили, – посмеиваясь, тихо ответил Джеймс.

Приобняв подругу за талию, он заговорщики зашептал на ухо:

– Теперь твоя сестрёнка уж точно не станет отказываться от небольшого путешествия.

Лили так же полушёпотом ответила:

– И куда это её заведёт?!

– Куда бы не завело, хуже, чем здесь и сейчас ей уже не будет, – резонно ответил Джеймс.

– Как можно доверить Блэку мою сестру?! -всплеснула руками Лили. – Да ты... ты точно с ума сошёл!

– А в чем опасность? – наивно захлопал глазищами Поттер. – Думаешь, он изнасилует её прямо по дороге?

– Нет. Я думаю, что он заморочит ей голову, обольёт презрением, унизит, заставит чувствовать собственную ничтожность... – Лили задохнулась на полуфразе, так и не закончив предложение.

– Знаешь, солнышко, твоя сестричка тоже далеко не ангел. Давай не будем нагнетать обстановку, а? Бродяга просто подбросит Петунию до дома. И – всё. Уверен, всё будет хорошо. Никаких ужасов ни с кем не случится.

– Это была твоя идея? – сузила глаза Лили.

– С мотоциклом? Его. И если тебе интересно, мы вообще все здесь из-за него. Это Бродяга разнюхал, что у твоей сестрёнки неприятности.

Если Джеймс хотел успокоить Лили, он не преуспел. В альтруистические чувства Блэка она верила ещё меньше, чем в его сердечную склонность к Петунии. А что? Блэк вполне способен развлечься таким экзотическим способом. А уж как это взбесит его чокнутую кузину Беллу – если он свяжется с магглой! Вряд ли меньше, чем это взбесит её, Лили Эванс.

– Если он только посмеет обидеть мою сестру – бросила Лили мрачный взгляд на Джеймса.

– Если посмеет – ответит, – серьёзно ответил Джеймс. – Да не кипятись ты так! Петуния замечательная девушка. Но ты же знаешь Сириуса? Он любит перец и приключения на свою задницу, причём, чем больше того и другого, тем лучше. А Туни так же далека от приключений, как солнце от луны. Дыши спокойно и ровно.

Лили не разделала уверенности Джеймса.

Даже то, что Туни скорбела по Биллу, которого, как она считала, она любила, не могло оградить её от естественных чар Блэка, обладающего мощнейшим магнетизмом и притягательностью.

Но раз иного пути добраться Петунии до Поттер-мэнор нет, остаётся только уповать на то, что после стресса и гибели Билла у Петунии временный иммунитет к мужским чарам.

До конца путешествия в компании Блэка этого иммунитета должно хватить. Лили на это очень надеялась.