Текст книги "Дети острова Таршиш"
Автор книги: Эхуд Токатли
Соавторы: Джуди Клитснер,Шмуэль Клитснер
Жанр:
Детские приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– Минуточку! – пробовал остановить его Дани.– Я еще не кончил. Еще немного слева.
– Да мне плевать,– заорал Шмиль.– Провались все пропадом! Больше ко мне не прикасайся!
Он бросился в ручей и погрузился с головой в воду, чтобы спастись от жадных ножниц парикмахера-любителя. Все засмеялись вместе с Дани при виде коротко стриженой рыжей головы, которая то выскакивала, то исчезала под водой.
– Вернись! – позвал Дани.
– Если я тебе нужен, сам иди сюда,– ответил Шмиль. Скинув одежду, Дани прыгнул в воду и поплыл за Шмилем, который внезапно исчез под водой. Потом что-то прошмыгнуло в водорослях позади Дани. Когда он в тревоге обернулся, коварный Шмиль окатил его целым водопадом воды.
– А здорово я тебя напугал! – рассмеялся он.– Я был уверен, что с новой прической ты не узнаешь меня!
Дани стал брызгать водой на Шмиля. Они продолжали играть и смеяться, когда Дани увиден поразившее его зрелище: к ним плыли двое.
Да! Два мальчика плыли в ручье – Гилад и... Шалом! Дани встретил Шалома широкой улыбкой. Только он понимал всю важность этого момента. Шалом победил свой страх и научился плавать!
19. Долгий день
Празднично сияли большие хрустальные люстры. В их свете белое покрывало на Святом ковчеге для Торы словно бы искрилось. Синагога была полна молящимися. Отец Гилада сидел на своем обычном месте, перед ним был открыт его особый по случаю Рош а-шана махзор, рядом сидели два его маленьких сына. Хазан пел высоким голосом. В синагоге царила радостная атмосфера праздника. Но отец Гилада печально смотрел на пустой стул рядом. Увидит ли он когда-нибудь своего исчезнувшего сына!
В домах других детей тоже царила непривычная для праздничных дней печаль. Мать Дани и Нафтали сегодня разговаривала по телефону со своим мужем. Он рассказал, что спасательная бригада прочесала еще четыре больших острова. Поиски велись очень тщательно и заняли много времени. С приближением праздника маленький катер вернулся в порт, расположенный на самом крупном в том районе острове. Здесь отец остался. Один, вдали от своих пропавших сыновей, от Израиля, где были жена и другие дети.
Кончив разговаривать с мужем, мать Дани позвонила родителям пропавших детей. Она передала им все услышанное. Каждый старался приободрить друг друга. Перед праздником родители Рона сделали вклад в цдаку за спасение детей, а отец Шалома отправился помолиться к могилам великих праведников – цадиков. Младший брат Ашера по-весил над письменным столом брата открытку, поздравляющую с Рош а-шана, которую он сам сделал. Мать шептала тихие молитвы, пока зажигала свечи Рош а-шана.
В этот же самый вечер дети на острове Таршиш окончили чтение особых молитв маарив[*] и отправились на пляж. Дани раскрыл свой сидур, чтобы прочесть киддуш на Рош а-шана, все встали вокруг огня и с волнением слушали товарища. Они действительно по-настоящему подготовились к встрече Нового года – постриглись, вымылись, выстирали одежду – все было почти как при встрече Рош а-шана дома.
Когда ребята приступили к трапезе, Дани сказал:
– Каждый год мы съедаем по яблоку в меду. Но в этот раз у нас нет меда, и яблоки здесь не растут. Поэтому давайте опустим плоды в сахарную воду и скажем «йеи рацон»[*]... «Да будет воля Твоя, А-Шем, наш Бог и Бог наших отцов, чтобы Ты послал нам хороший и счастливый год».
Дети ответили «Амен» и молча принялись есть. Затем Шалом взял рыбную голову из супа и сказал:
– Но у нас есть рыба, как дома! И около этой рыбьей головы мы скажем: «Да будет воля Твоя, чтобы мы были головой, а не хвостом!»
Дети снова ответили «Амен», и тогда Ашер сказал:
– Просто позор, что у нас нет гранатов. Мы могли бы сказать: «Да будет воля Твоя, чтобы наши достоинства умножились, как зерна граната».
Дети опустили глаза. Шмиль посмотрел на товарищей и улыбнулся:
– Ээ, нечего грустить! Пусть у нас нет гранатов, зато есть миллион других вещей!
Дети удивились. Они знали, что озорное выражение на лице Шмиля – это признак того, что он собирается выкинуть какую-нибудь шутку. Что будет на этот раз? Шмиль встал перед ребятами и объявил с улыбкой:
– Я придумал несколько «йеи рацон» в нашей таршишской манере. Готовы?
– Готовы! – дружно закричали все сразу.
Сначала Шмиль вытащил из своего кармана круглый красный плод.
– Что это, по вашему, такое? – спросил он.– На что это похоже?
– На ягоду,– проговорил Дани.
– Точно,– подтвердил Шмиль.– Итак, йеи рацон... Да будет воля Твоя, чтобы у нас был красный, прекрасный год!
Дети ответили «Амен» и засмеялись, а Шмиль откусил кусок от плода.
– Подождите,– воскликнул он.– У меня есть еще кое-что. Он вытащил зеленый лист из кармана: – Этот лист похож на салатный. Итак, йеи рацон... Кто съест салат, пусть будет рад.
Дети снова засмеялись и произнесли «Амен». Шмиль спрятал лист обратно в карман.
– Эй, что это ты? – засмеялся Нафтали.– Давай, ешь его, как положено.
Шмиль уступил и, скорчив гримасу, проглотил горький лист.
– Можно, я тоже скажу? – сказал Шалом со смущенной улыбкой.
– Ты еще спрашиваешь? – подмигнул Шмиль. Шалом взял изюм, который они сделали, высушив виноград на солнце:
– Йеи рацон... Да будет воля Твоя, чтобы отныне у нас у всех было хорошее настроение!
Все сказали «Амен», порадовавшись тому, что у Шалома пробуждается чувство юмора.
Праздничное настроение царило на Таршише весь этот вечер Рош а-шана. Мальчики досыта ели и допоздна пели, рассказывая друг другу о том, как этот праздник отмечается у них в семье.
На утренней заре они проснулись для молитвы. Скоро раздался голос Дани. С чувством произносил он слова брахи: «Ашер кидшану бе-мицвотав... освятивший нас заповедями... и повелевший внимать звукам шофара». Затем он произнес браху шеэхэяну по поводу этой новой мицвы, которую они совершали.
«Ткиа!»– длинный звук. «Шварим!»– три коротких. «Труа!»– десять очень коротких. «Ткиа!»
Мальчишки в волнении слушали свой шофар. Его звуки будто прилетали откуда-то из-за горизонта, скрашивая одиночество и тоску по дому.
– Кто бы мог подумать, что мы будет праздновать Рош а-шана, как полагается? – проговорил Шалом.– Я уверен, это добрый знак!
После чтения минхи ребята отправились к ручью, чтобы совершить положенную службу ташлих[*]. Шалом нашел эту молитву в своем сидуре и переписал ее для всех еще перед праздником.
Они стояли перед бегущей водой и читали молитву. Только Нафтали, казалось, не интересовался происходящим. Он скрылся за кустом, как будто что-то прятал там. После праздника он снова тайком вернулся на то же место. Когда Ашер пришел сюда помыть посуду, то застал удивительную картину: малыш Нафтали доставал со дна вязкий ил и увлеченно лепил. Рядом сохли фигурки кукол, зверей, мячики, сказочные замки, вылепленные из ила.
Игрушки, сделанные Нафтали, были немного грубоватыми. Им не хватало тщательной отделки. Но для Нафтали они были самыми прекрасными на свете. Он был так увлечен, что не заметил Ашера. Мальчик погрузился в счастливый мир сказок, который дополнял волшебный свет луны.
Но Ашер знал, что то, чем занят Нафтали, очень важно и для других. Он кинулся сквозь заросли к мальчугану, поднял ошеломленного Нафтали высоко над головой, и закричал:
– Нафтали! Ты – гений!
– Чего... Чего ты? – пропищал малыш.
– Ты открыл нечто очень важное,– проговорил Ашер.
– Что? – Нафтали заморгал глазами.– И как ты узнал, что я здесь?
– Я объясню позже,– сказал Ашер.– Пошли, покажем другим!
20. Темное облако
Ребята сгрудились у костра и разглядывали игрушки.
– Я все-таки не понимаю, почему все это так важно? – спросил Дани.
– Я никому не разрешал с ними играть,– протестующе затопал ногами Нафтали.– Я их сделал для себя! А если хотите играть, то спросите у меня разрешения!
– Я вам показываю не игрушки,– взволнованно произнес Ашер.– Неужели вы не понимаете, что перед вами?
Ребята пожимали плечами и недоуменно поглядывали друг на друга.
– Нафтали открыл самое настоящее сокровище,– радостно объяснил Ашер.– Посмотрите, из чего все это сделано!
– Ну, из ила,– равнодушно заметил Рон.
– Это не просто ил, это глина. Смотрите, как она затвердела на солнце! И мы сможем сделать из глины все, что угодно!
Только теперь они начали понимать Ашера. Игрушки сделаны из твердого и прочного материала. Красноватый ил на дне ручья был глиной, настоящей и чистой. Сколько же самых разных идей мгновенно родилось в их головах! Сколько всего можно теперь сделать: глиняные чашки и тарелки, кувшины для воды и даже горшки из обожженной глины.
Нафтали молча смотрел на это всеобщее волнение. Он никогда бы не подумал, что возясь с глиной, можно сделать такое важное открытие для всех детей Таршиша. Дани ласково похлопал младшего брата по плечу за тот вклад, который он внес в их общее дело. Теперь их жизнь станет совсем другой!
На следующий же день ребята начали лепить. Сперва, правда, ничего не получалось – глина разваливалась. Не сразу они поняли, что сначала ее нужно как следует разминать, а уж потом лепить чашки и плошки, сушить их на солнце и обжигать в печи. В огне часть этой посуды тоже трескалась и рассыпалась, однако шаг за шагом они научились делать прочную посуду, которая значительно облегчила их жизнь.
Как-то утром Рон и Ашер сидели у ручья и, весело болтая, лепили тарелки. Легкий ветерок дул с моря.
– Сейчас в Израиле ребята собираются в школу,– заметил Рон.– Начинается новый учебный год. Интересно, что там происходит в моем классе...
– Наверняка, все только и говорят о своих каникулах,– вслух мечтал Ашер.– Вот бы сейчас оказаться среди них. Все просто сошли бы с ума от зависти, если рассказать им, что я делал этим летом.
– Да,– улыбнулся Рон.– Мы бы стали героями дня.
– У нас есть один учитель,– продолжал Ашер,– который предлагает нам после каникул сочинения на самые разные темы. Он, конечно, заставил бы меня прочитать вслух всему классу сочинение о Таршише. Он такой смешной – в толстых очках, с каким-то чудным акцентом. Ты знаешь, кто мне его напоминает? Наш Шалом.
Ашер рассмеялся и хохотал, пока чуть не свалился.
– Шалом? – удивился Рон.– Шалом вовсе не странный.
– О чем ты говоришь? – продолжал Ашер.– Ты видел, как он плавает? Его голова прыгает то вверх, то вниз, ну прямо как у кукушки!
Рон улыбался, Ашер продолжал болтать. Оба не подозревали, что Шалом слышит их разговор. На их беду он проходил совсем рядом. Мальчик услышал свои имя и остановился послушать.
– Смешно, когда начинают из себя всякое там изображать,– продолжал Ашер.– Когда мы прибыли на этот остров, все хотели быть героями. Но кое-кто совсем не годится для этого.
– Почему? – спросил Рон, недовольный тоном Ашера.– Мы все здесь должны были многому научиться: один – готовить, другой – плавать.
– А, брось,– возразил Ашер.– Некоторые так и останутся книжными червями. Представь, если бы мы зависели только от Шалома, мы бы не продержались и двух дней.
Ашер снова разразился смехом и начал изображать, как неуклюже плавает Шалом. А он стоял за деревьями, вслушиваясь в каждое слово. Шалом не мог представить себе, что друзья способны потешаться за его спиной. Кто знает, может быть, над ним смеется не только Ашер? Может быть, все вежливы с ним только потому, что жалеют его? Он подумал о своей дружбе с Дани. Все это ложь, притворство, все они притворяются. У него на глазах навернулись слезы. Шалом не мог больше слышать смех Ашера. Изо всех сил он бросился прочь, не разбирая дороги.
Мальчик бежал по лесу, пока хватало сил, пока не рухнул на землю, горько плача. Он чувствовал себя одиноким, никому не нужным, у него нет ни одного друга на этом заброшенном острове.
Наконец, слезы перестали течь. Шалом умылся в ручье и отправился обратно в лагерь. Он забрался в дом и присел на матрац, размышляя, что ему теперь делать. Подошло время урока плавания с Дани, но Шалом был таким утомленным и грустным, что никакого желания идти к озеру и разговаривать с Дани не было. Поэтому он решил объяснить все в письме. Он вырвал листок из блокнота и начал писать.
Дорогой Дани!
Я больше не буду плавать с тобой. Не потому, что я уже научился. Я хочу, чтобы ты знал – я многому у тебя научился и благодарю тебя за терпение. Но я думал, что мы настоящие друзья, а теперь я узнал, что ты просто меня пожалел. Сегодня я услышал, что на самом деле думают обо мне ребята. Я знаю, что я не герой, как ты, и не изобретатель, как Гилад, что у меня нет такого чувства юмора, как у Шмиля. Я не такой общительный, как Ашер, и я даже не умею готовить, как Рон! Я уверен, что ты считаешь меня занудой. Поэтому я не хочу больше никого обременять. Ты не должен так стараться ради меня. Я не нуждаюсь ни в чьей жалости. Буду трудиться, как все, и продолжать общаться с ребятами и делать все, что положено до тех пор, пока нас не спасут. Не жалей меня. Я спокойно могу обойтись без друзей.
Шалом Шараби
Мальчик сложил письмо и положил его под одеяло Дани. Потом достал томик Хумаш из сумки, спустился вниз и ушел в самый дальний конец лагеря. В тени деревьев, где его никто не видел, он принялся читать положенные на эту неделю слова.
А Дани все ждал Шалома у озера. Он прыгнул в воду, поплавал, пока не надоело, вылез на берег, еще подождал. Шалома все не было. Тогда он решил вернуться в лагерь.
– Где Шалом? – спросил Дани у Нафтали, который следил за огромной кастрюлей супа.– Ты его здесь не видел?
– Он пошел в лес,– ответил мальчуган с раскрасневшимся от жара лицом.– Я не спросил, куда он собрался.
Дани вернулся в лес и быстро нашел друга, погруженного в чтение.
– Шалом! – с облегчением воскликнул Дани.– Почему ты не пришел? Я так волновался!
Шалом понял, что Дани пока не прочитал его письма.
– Мне не хотелось,– проговорил Шалом, не отрывая глаз от книги.
– Да ты уже стал олимпийским чемпионом по плаванию,– пошутил Дани, дружелюбно похлопав по плечу Шалома.– Тебе больше не нужны мои уроки!
– Я предпочел бы еще немного позаниматься...,– показал Шалом глазами на книгу, лежавшую перед ним.
– Хорошо, хорошо,– улыбнулся Дани.– Но завтра ты придешь к озеру?
– Может быть...– только и пробормотал Шалом.
Дани не мог понять, что случилось с Шаломом. Он вернулся в дом... До вечерней молитвы еще оставалось время, и Дани решил немного отдохнуть. Он расстелил одеяло* письмо Шалома упало на пол и через щель между досками провалилось на землю.
В этот вечер между обоими мальчиками установилось странное молчание. Дани ничего не подозревал о письме Шалома, Шалом не знал, что письмо пропало. Молчание Дани казалось ему верным свидетельством того, что на Таршише у него действительно нет настоящих друзей.
На следующий день все ребята пошли к ручью, чтобы перенести на пляж очередную партию глиняной посуды. Каждый взял в руки по одной или две вещи. Мальчики осторожно шагали по тропе. Дул промозглый ветер, небо покрылось облаками, начал моросить дождь, вдалеке послышались раскаты грома.
– Надо спешить,– проговорил Шмиль.– Сейчас хлынет ливень!
– Осторожней! – предупредил Рон.– Главное, не поскользнуться, не упасть, не перебить посуду!
Ребята быстро шагали по тропе вдоль ручья, раскаты грома приближались. Разразился настоящий тропический ливень.
– Глина размокнет от дождя! – воскликнул Ашер.– Мы должны спрятаться!
Дани огляделся. Под одной из скал, с которых низвергался водопад, можно было надежно укрыться от ливня.
– Туда,– закричал Дани.– Быстрее!
Ребята поспешили за ним. Он быстро шел вдоль озера по плоским камням. Когда добрался до защищенного скалой места, начал помогать друзьям.
– Что с посудой? – тревожно спросил Дани.
– Все в порядке,– ответил Ашер, успевший внимательно все проверить.
– Смотрите,– проговорил Гилад.– Ливень хлещет все сильнее!
– Переждем здесь,– решил Дани.
Ребята уселись на камни и смотрели на потоки дождя, заливающие остров. Чтобы не было скучно, они решили поиграть в загадки. Громкий смех напомнил Шалому, одиноко сидевшему в углу, о том саркастическом хохоте, который разрушил его безмятежную жизнь. Дани несколько раз бросал на него взгляд, не понимая, что могло случиться с товарищем. Но внезапно его мысли прервал крик.
– Посмотрите! – завопил Рон.– Смотрите, что делается с озером!
К своему ужасу они увидели, что уровень воды стремительно повышается. Ливень затопил берега, бурные потоки быстро подбирались к их укрытию.
Скала, на которой они сидели, превратилась в крошечный островок среди бушующего моря. Вода продолжала прибывать...
– Надо скорее уходить отсюда! – закричал Дани.– Еще немного и нас зальет!
– А как же посуда? – спросил Нафтали.
– Мы сделаем новую! – успокоил его Дани.– А если мы здесь останемся, то все утонем!
Ребята с ужасом смотрели на прибывавшую воду.
– Пошли! – приказал Дани.– Всем плыть за мной! Дани бросился в воду, за ним последовали другие. Они плыли к другому берегу озера, с трудом преодолевая течения и водовороты. Наконец, они выбрались на сушу – шесть мокрых фигур.
– А где Шалом? – Дани охватил ужас. Он посмотрел в сторону скалы и увидел Шалома, стоявшего, как приклеенный, у каменной стены и дрожавшего от страха.
– Шалом! – закричал Дани.– Прыгай в воду. Ты же умеешь плавать! Давай быстрей, пока тебя не смыло водой! А ну, прыгай, Шалом!
Но Шалом не двигался.
21. Открытые ворота
От ужаса и тревоги кричали уже все мальчики, но Шалом будто прирос к месту. Ливень продолжал хлестать, вода все прибывала и доходила уже Шалому до колен. Дани понял, что медлить нельзя, еще немного, и вода смоет хрупкую фигурку Шалома, потащит его вниз на острые скалы, к водоворотам. Почему он не прыгает?
Дани не стал больше ждать, бросился в воду и с трудом, борясь со встречным течением, доплыл до скал.
– Давай скорей! – кричал Дани, протягивая руку Шалому,– держись за меня и энергичней работай ногами!
Шалом колебался какой-то миг, а затем покорно последовал за Дани в поток. Оба мальчика из последних сил боролись со все прибывавшей водой. Когда они, наконец, добрались до берега, Дани приказал всем быстро бежать домой сушиться.
Дети сняли с себя мокрую одежду и завернулись в одеяла. Шалом сидел в углу, дрожа всем телом и громко клацая зубами. Дани сел рядом.
– Что случилось, Шалом? Ты ведь уже научился плавать? Почему не поплыл со всеми нами?
Но Шалом молчал, повернувшись лицом к стене. Дани поднялся и отошел в сторону. Объяснить странное поведение друга он не мог. Мальчики жестами показывали Дани оставить Шалома в покое.
– Он просто испугался,– прошептал Шмиль.– Это со всяким может случиться.
Дани надеялся, что это так, однако необычное состояние Шалома в последние дни его очень тревожило. Придется подождать и проследить за развитием событий.
Целых два дня шел сильнейший дождь. Ребята были заняты работами по дому, строили новые планы. А когда ливень затихал на час или два, спускались вниз и готовили горячую пищу. Но на второй день дождь залил огонь в печи, без солнечных лучей его нельзя было зажечь. Гилад предложил соорудить над печкой навес для защиты от дождя, обмазать его глиной и сделать что-то вроде черепичной крыши. Такая крыша не будет бояться ни огня, ни воды. Они начали подумывать и о хранилище для запасов еды на зиму.
Шалом не принимал участия в этих разговорах. Он продолжал выполнять свои обязанности, но разговаривал редко, стараясь избегать других ребят. Дани был в замешательстве, он не мог понять причин такой самоизоляции. Шалом, так помогавший Гиладу решать его проблемы, теперь вдруг охвачен каким-то безысходным одиночеством. Что могло случиться?
Дождь, наконец, перестал. Приближался Йом Кипур. Ребята продолжали вставать рано для чтения Слихот и целыми днями работали в лесу и на пляже. Дани предложил Шалому продолжить уроки плавания. Но тот в ответ лишь пожал плечами.
Приближался Йом Кипур. Дети последний раз поели, а когда солнце начало садиться, зажгли небольшой костер и произнесли слова благословения над свечами Йом Кипура. Сняв обувь, они начали молиться. После тфилы[*] все вернулись в дом и легли в свои постели. Только Шалом остался у костра, сосредоточенно читая молитвы Йом Кипура. Ашер тоже решил отправиться спать. Он уже протянул руку к веревочной лестнице, как вдруг заметил на земле небольшой листок бумаги. Мальчик нагнулся, поднял его и начал с любопытством рассматривать. Некоторые слова смыло дождем, однако в бледном свете луны ему удалось разобрать несколько обрывочных фраз: «... я думал, что мы настоящие друзья... ты просто меня пожалел... услышал, что на самом деле думают... Я уверен, что ты считаешь меня занудой... я не хочу больше никого обременять... Я спокойно могу обойтись без друзей.» Шалом Шараби.
Ашер внезапно понял, что случилось с Шаломом. Он перечитал слова: «услышал, что на самом деле думают...» и вспомнил, что он сам говорил о Шаломе. Наверное, тот был рядом и все слышал! Сердце Ашера сильно забилось, его обожгло чувство стыда и горечи. Он сложил письмо, спрятал его в карман, потом медленно поднялся в дом и лег под одеяло. Он крутился на матраце и никак не мог заснуть.
– Ашер,– прошептал Рон в темноте,– ты не спишь?
– Нет, никак не могу заснуть. Рон сел и облокотился на руку:
– А в чем дело? Из-за поста?
– Нет,– ответил Ашер.– Совсем нет.
Он поднялся и посмотрел на Рона. Поколебался мгновение, а потом спросил:
– Ты помнишь, как Шалом боялся прыгать в воду?
– Да.
– Я думаю, в этом моя вина.
– Что? Не говори глупости!
– Нет, это правда,– твердо произнес Ашер.– Он испугался не воды, а моего дурного языка! Ты помнишь, как я над ним потешался? Наверное, он все слышал. Смотри, что я нашел! – И Ашер протянул Рону бумажку.
Теперь они знали, что произошло. Обидные слова Ашера достигли ушей Шалома, разрушив его и без того хрупкую уверенность в себе. В критический момент Шалом и вправду потерял уверенность в том, что способен переплыть бурные воды.
– Что же нам делать? – спросил Рон.– Мы чуть было не стали причиной трагедии. Идем, попросим у него прощения!
– Он больше мне не поверит,– в отчаянии произнес Ашер.– Я сам бы не поверил человеку после такого.
– Давай все-таки попробуем...– настаивал Рон.– По крайней мере, он увидит, как мы переживаем.
– Мы? – переспросил Ашер.– Но ведь только я один говорил такое про него.
– Но я-то слушал,– возразил Рон – и даже смеялся... Он наверное, слышал, как я смеялся.
– Почему мы так вели себя? – прошептал Ашер, и слеза скатилась по его щеке.
– И выбрали мишенью для своих дурацких шуток именно Шалома,– с горечью сказал Рон,– самого тихого, самого внимательного человека на Таршише.
Рон выскочил из гамака и начал одеваться.
– Пошли,– сказал он решительно.– Смотри, Шалом еще не спит. Он читает у костра. Спустимся и попросим у него прощения.
Ашер присоединился к другу и стал мысленно готовиться к тяжкому объяснению. Оба мальчика быстро оделись и тихо, чтобы не разбудить спящих, спустились вниз.
Подойдя к костру, Рон осторожно спросил у Шалома, нельзя ли поговорить с ним. Тот отложил свой сидур. Ашер начал объяснять, как это все случилось, и попросил прощения за свои слова. Но Шалом только опустил глаза и хранил полное молчание. Рон посмотрел на Шалома и снова заговорил.
– Мы ведь просто шутили, Шалом! Мы не хотели тебя обидеть. Мы говорили глупости. Поверь мне, мы очень тебя любим.
– Может быть, вы и не хотели меня обидеть,– Шалом говорил медленно,– но в ваших словах выплыла наружу правда. По крайней мере, я узнал, что обо мне думают.
– Но мы не думаем так о тебе! – вскричал Ашер, почти в слезах.– Пожалуйста, поверь мне! У нас было просто глупое, дурашливое настроение. Разве ты не понимаешь, что иногда люди говорят такие вещи, которые они на самом деле не думают? Разве с тобой такого не случалось?
– Но я знаю, что в ваших словах заключена правда,– отвечал Шалом.– Люди просто так ничего не говорят. А представьте себе, что не было бы наводнения, или вы бы не нашли моего письма к Дани? Тогда вы и не подумали бы извиняться.
– Шалом, пожалуйста, выслушай,– проговорил Рон, теряя надежду.– Мы вправду очень сожалеем о случившемся. Ты такой же наш друг, как и другие ребята. Сегодня Йом Кипур. Неужели ты нас не простишь?
– А что это изменит? – мрачно пробормотал Шалом.– Вы думаете, что если я вас прощу, то все снова будет, как прежде? Теперь я знаю, что у меня нет друзей. Ты сам сказал, что я смешон.
– Ну и что, если он так сказал? – внезапно раздался голос Дани. Он неожиданно появился из темноты и смотрел на ребят сердитым взглядом.
– Я услышал, как вы разговаривали, и пришел узнать, в чем дело?
Шалом опустил глаза, избегая взгляда Дани.
– С какого времени ты знаешь все, что думают другие? – резко спросил Дани Ашера.– Кто тебе сказал, что я смеюсь над Шаломом?
Ашер не успел ему ответить, а Дани уже обратил свой сердитый взор на Шалома:
– А ты, Шалом, перестал верить в нашу дружбу только из-за того, что кто-то сказал про тебя глупость? Ты мог бы об этом и со мной поговорить!
– Но я же написал тебе! – пробормотал Шалом.
– Ты? Написал?... Что? – изумился Дани.
– Я нашел это письмо,– прошептал Ашер, протягивая письмо Дани.– Оно, наверное, выпало из дома.
Дани посмотрел на письмо, подошел к Шалому и положил ему руку на плечо.
– Послушай, Шалом,– сказал он,– Ашер был неправ. Он сделал глупость. Его слова не имеют ничего общего с правдой. Ты и я всегда будем друзьями, что бы ни случилось. Ашер и Рон просят, чтобы ты их простил. Я тоже прошу тебя простить их. И давайте все это забудем.
Наконец, Шалом согласился простить их. Но на душе у него сохранился горький осадок. Уже в постели Шалом попытался забыть горечь и утешиться словами Дани об их дружбе. Но и на следующее утро он оставался молчаливым и мрачным.
Весь Йом Кипур дети молились. Они нашли в томиках сидура и Хумаша подходящие места и пытались вспомнить стихи и напевы этого дня. Все семеро постились до наступления сумерек. Только Нафтали согласился немного выпить воды во второй половине дня. На Йом Кипур на острове стоял страшный зной, и все очень ослабели и истомились. Они прятались в тени, а Гиладу удалось даже немного подремать под банановой листвой. Дани тоже прикрыл глаза. Только Шалом продолжал тихо читать свой сидур. Шмиль тщетно пытался присоединиться к Шалому, но у него кружилась голова и легкая тошнота перемежалась с болезненной дремой. Борясь с усталостью, Шмиль решил пройтись по пляжу, но когда он поднялся на ноги, в глазах у него потемнело, все закружилось, ноги ослабли и он рухнул на землю.
Шалом бросился к Дани:
– Шмиль упал в обморок! Иди скорей!
Дани побрызгал холодной водой пылающий лоб мальчика. Тот медленно открыл глаза и посмотрел на обеспокоенных товарищей.
– Иди в тень,– приказал Дани.– Тебе надо попить.
Шмиль отказывался, уверяя, что он чувствует себя гораздо лучше. Дани и Шалом взяли его под руки и повели в тень. Дани осторожно прислонил Шмиля спиной к стволу дерева, а Шалом принес глиняную чашку, полную холодной воды.
– Я не буду пить! – отказывался Шмиль.– Сейчас ведь Йом Кипур!
– Но это пикуах нефеш[*], вопрос жизни и смерти,– ответил Дани.– Ты упал в обморок минуту назад.
– Осталось всего два часа,– настаивал Шмиль, пытаясь встать.– Я выдержу их.
– Не спорь,– твердо проговорил Дани.– Ты очень бледен и не можешь рисковать жизнью, даже ради соблюдения поста Йом Кипура.
– Но сейчас со мной все в порядке,– сказал Шмиль.– Спроси у Шалома. Теперь уже это не пикуах нефеш, не так ли?
– Нет, ты не прав, Шмиль. Лучше выпей.
– Но мне даже не хочется пить! – захныкал Шмиль.
– Это не имеет значения,– проговорил Шалом.– Если ты потерял сознание, значит, твой организм требует воды. Поэтому попей.
Шмиль сдался, полагаясь на решение Шалома. Он медленно пил воду и румянец постепенно возвращался на его лицо. Дани подошел к Шалому и благодарно улыбнулся: – Спасибо, Шалом, без тебя я бы его не уговорил.
Шалом почувствовал в голосе и выражении лица Дани тепло настоящей дружбы и благодарности. Он начал понимать, что друзья действительно высоко ценят его мнение, когда речь идет о важных делах. Чувствуя себя нужным и уважаемым, он все же ощущал горечь обиды, нанесенной словами Ашера.
Солнце клонилось к западу, и дети начали произносить Неилу, завершающую молитву Йом Кипура. Шмиль вспомнил слова, которые он слушал каждый год, стоя рядом с отцом. Глядя на деревья, пылавшие в красных лучах заходящего солнца, представил себе синагогу, полную людей, певших в едином порыве, и тихо запел: «Птах... нейлат шаар. Откройте врата в час их закрытия».
Шалом слушал тихое пение друга, стараясь приоткрыть свое собственное, прочно замкнутое сердце. Как он сможет попросить у Бога прощения за свои собственные ошибки, если сам не способен простить чужих? Когда звезды показались на небесах, Дани протрубил в шофар, и дети ответили: «Ле-шана а-баа бе-Ирушалаим! На следующий год в Иерусалиме!»
Слезы брызнули из глаз, мучительное волнение захлестнуло души. Эти древние слова звучали так, будто были здесь и сейчас в сердцах семерых детей, стоящих на берегу заброшенного острова. На следующий год в Иерусалиме...
22. Четыре растения
Окрепнув после поста Йом Кипур, отец Дани позвонил домой в Израиль. Их маленькое спасательное судно все еще стояло на якоре в порту большого острова. Господин Леви нашел в небольшой портовом городке миньян– десять взрослых мужчин-евреев и мог оставаться здесь для молитвы на Рош а-шана и Йом Кипур. Жена предложила ему провести тут и весь Суккот[*], но он не в силах был ждать. Его ни на минуту не покидала тревога о пропавших детях, и каждый день промедления казался им вечностью. Он решил отправиться в путь на следующий же день.
Вечером команда спасательного катера пополнила запасы продовольствия и питьевой воды. Отплывать решили на рассвете. Лежа в кровати, господин Леви видел перед собой лица сыновей. Он размышлял о прошедшем Йом Кипуре. Какая судьба уготована детям и их семьям? Возвратятся ли они домой целыми и невредимыми в Новом году?
Дети Таршиша размышляли о том же. Они тоже надеялись, что Новый год станет для них счастливым. По завершении Йом Кипура они собрались вокруг костра и досыта наелись. Постепенно разговор зашел об Израиле, о доме. Каждый рассказывал, что делает его семья по окончании Йом Кипура. Все они сильно тосковали по дому. Наконец мальчики замолкли и сидели на берегу, погрузившись каждый в свои мысли.
Ашер заметил, что всех охватила печаль, и решил развеселись друзей. Он встал и предложил вбить первый кол для сукки[*], как это обычно делалось в Израиле. Дани зевнул и заявил, что утомлен постом, но Ашер продолжал свои попытки расшевелить ребят. Ему взялся помогать и Гилад. Постепенно все оживились и занялись подготовкой к сооружению сукки. Они срезали большую ветку и очистили ее от листьев и сучков. Гилад очень заинтересовался этой идеей и предложил построить большую, красивую сукку. Рисуя палочкой на песке, он объяснял свой план ребятам.