Текст книги "Дети острова Таршиш"

Автор книги: Эхуд Токатли

Соавторы: Джуди Клитснер,Шмуэль Клитснер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Спустя мгновение его лицо озарила улыбка.

– Если ты не знаешь браху для этого плода,– заявил он, надевая очки,– то говори «боре при адама», потому что деревья тоже растут на земле.

Дани восхищенно улыбнулся. Этот худенький мальчик был просто кладезем премудрости. Как и большинство еврейских семей, переселившихся в Израиль из Йемена, Шараби принесли с собой замечательную традицию йеменских евреев – учить наизусть большую часть Торы и Галахи. Нам повезло, думал Дани, что на этом необитаемом острове есть такой прекрасный знаток священных книг.

Дети наслаждались вкусными и сочными плодами. На время они забылись и чувствовали себя так, будто находятся на экскурсии или в летнем лагере. Вечером, перед сном, они составили план работы на следующий день. Это был первый из длинной череды последующих вечерних совещаний.

Утром они заберутся на высокую гору и попробуют соорудить там сигнал для судов и самолетов, которые могли оказаться вблизи их островка. Они соберут куски светлого песчаника, валяющиеся около скал на северном берегу, и уложат их на красно-коричневом склоне в форме огромной Звезды Давида, заметной на много миль.

– А в центре звезды выложим буквы SOS,– предложил Гилад.

– Эту гору можно назвать Ар Маген Давид^[*], в честь нашего сигнала.

– А как мы назовем сам остров? – спросил Ашер.– Ему тоже нужно дать имя.

Мальчишки задумались.

– У меня есть идея,– проговорил Гилад,– давайте назовем его Остров детей Израиля!

– Слишком длинно,– возразил Шмиль.– Может быть, Зеленый остров?

– Скучно,– сказал Дани.

– Я придумал,– воскликнул Рон.– Назовем его Таршиш.

– Таршиш? А почему? – удивился Дани.

– Я знаю, почему,– поддержал Шалом.– Название «Таршиш» встречается в Афторе^[*], читаемой в день Йом Кипура^[*]. Пророк Иона поплыл туда из Яффы, когда захотел покинуть Израиль.

– Правильно,– сказал Гилад, вспоминая эту историю.– Другими словами, Таршиш это остров, лежащий по другую сторону океана.

– И мы приплыли сюда из Яффы, и приплыли в понедельник! – сказал Рон.

– А при чем тут понедельник? – нетерпеливо спросил Шалом.

– Ты что, Шалом, забыл,– улыбнулся Рон и произнес слова из псалма, читаемого в понедельник: «Бе-руах кадим тешабер онийот Таршиш». А-Шем разбил огромный корабль Таршиша с помощью восточного ветра.

– Ну прямо про нас сказано.

– Тогда,– сказал Дани,– с этого момента и до дня нашего спасения мы будем детьми острова Таршиш.

5. Шаббат

«Хайом йом шиши бе-Шаббат ше-бо айу левиим^[*] омрим бе-Бейт а-Микдаш». Сегодня шестой день недели, как левиим говорили в Бейт а-Микдаш^[*]...». Дани вдруг понял смысл того, что произнес – сегодня пятница! Эта мысль обожгла его, как молния. Эрев Шаббат!^[*] Мы чуть не забыли, что приближается Суббота!

Было раннее утро. Пение птиц и шелест деревьев сливались с ритмичным шумом волн, набегавших на берег. Дани стоял, надев тфиллин^[*]. Рядом молились другие дети. Дани торопился закончить молитву, чтобы быстрее сказать:

– Мы должны подготовиться к, Субботе.

– Как же мы будем отмечать Субботу здесь? – спросил Шалом.– У нас нет ни вина, ни халы, ни свечей?

– Не беспокойся,– вмешался Гилад,– что-нибудь придумаем.

Они не переставали вести счет дням. Шалом обязательно отмечал на своем календаре каждый прошедший день. Предыдущую Субботу они провели посреди океана. Тогда им не оставалось ничего, кроме как молиться о своем спасении. Теперь же, после пяти дней на Таршише, они могли отметить этот праздник как следует.

За это время они успели сделать многое. Прежде всего закончили выкладывать гигантский сигнал SOS в виде Звезды Давида на темном склоне Ар Маген Давида. Днем этот знак должен был быть хорошо виден с большого расстояния, и дети молились, чтобы какое-нибудь случайное судно или самолет заметили его.

А пока мальчики старались устроиться на острове как можно удобнее. Они научились разнообразить свою пищу и волей-неволей преуспели в приготовлении вкусных и питательных фруктовых и овощных салатов. К тому же иногда можно вообразить, что вот этот кокос не что иное, как сладкое сливочное мороженое, а другой – аппетитная, пропитанная сыром, пицца.

Их меню стало еще богаче, когда Гилад начал ловить рыбу своей сетчатой майкой. Сначала он сидел на камне посреди прозрачной голубой лагуны и терпеливо ждал, когда рыба подплывет поближе. Но каждый раз, как он опускал «сеть» в воду, рыба стремглав уплывала прочь. После двух дней безуспешных попыток Ашер предложил ему изменить стратегию. Они приготовили приманку из червей и положили ее внутрь майки, которую разложили на дне лагуны. Как только рыба брала приманку, Гилад дергал за тонкую веревочку, сделанную из шнурков ботинок, и сеть затягивалась.

На третий день пребывания на острове Дани присоединился к рыболовам, вооружившись удочкой, сооруженной из ветки и тонкой прочной нитки, выдернутой из свитера. Маленький острый крючок Дани изготовил из булавки. Мальчишки тут же сортировали улов. Рыба с плавниками и чешуей была кашерной^[*], ее откладывали в сторону на камень. Всю прочую живность отправляли обратно в воду, чтобы не причинять «цаар баалей хайим»– ненужную боль живым существам.

– А. красивые рыбки! – заметил Ашер после первого успешного лова.– Но как мы станем их есть, неужели сырыми?

– Да что вы, сэр. Вы какую рыбу предпочитаете: жареную или вареную? – засмеялся Дани.

– Ты что? У нас же нет спичек,– сказал Рон.– Как мы разожжем огонь?

Дани подмигнул Гиладу – давай им покажем. Гилад состроил серьезную гримасу, повернулся к куче сухих листьев на пляже, положил сверху несколько сухих сучьев и кусочек бумаги.

– Простите,– обратился он к Шалому.– Не мог бы я на минуту одолжить у Вас очки?

– Что, что,– пробормотал удивленный Шалом.– Зачем тебе они?

– Немного терпения,– улыбнулся Гилад.– Сейчас увидишь.

Шалом нехотя отдал очки. Гилад осторожно вынул одну линзу из оправы и, положив ее на другую, поймал солнечный лучик, который яркой точкой сфокусировался на куске бумаги. Через мгновение бумага начала дымиться, появилось крошечное пламя, перекинулось на сухие ветки, и скоро вся куча листьев запылала ярким пламенем. Дети радостно закричали. Гилад положил с двух сторон костра по большому камню и стал раздувать огонь пальмовым листом. Поблагодарив Шалома, он вернул ему очки, предварительно вставив вынутую линзу на место. Шалом смотрел на него с удивлением и восхищением.

Уже в первую неделю они научились жарить рыбу. У Гилада был ножик с множеством всяких нужных крючков и лезвий. Он вспарывал им рыбу, промывал в воде лагуны, продевал сквозь жабры гибкую мокрую ветку и укреплял на камнях над огнем. Когда Гилад сделал это первый раз, все с нетерпением собрались вокруг. Через несколько минут в воздухе аппетитно запахло жареной рыбой. В тот день мальчики, как говорится, от пуза насладились рыбой, овощами и фруктами, испеченными на углях.

– Поздно мы вспомнили о Субботе,– проворчал Шалом.– За всеми нашими великими открытиями забыли подготовиться к этому дню.

– Вовсе нет,– попытался защищаться Гилад,– как раз эти открытия и помогут нам достойно встретить Субботу.

– Хватит спорить,– оборвал их Шмиль,– лучше подумаем, что нам требуется. Виноград у нас есть. Рон сказал, что сумеет сделать вино.

– Это очень просто,– откликнулся Рон.– Надо выжать сок, добавить сахара и дать побродить недели две. Мой отец всегда так делает.

– Но у нас нет сахара,– сказал Ашер,– и мы не можем ждать две недели.

– Тогда мы просто выдавим сок и сделаем киддуш на виноградном соке,– нашел выход Рон.

– Прекрасно,– сказал Дани.– Мы выжмем сок для киддуша, нажарим рыбы, а вместо свечей разложим небольшой костёр на пляже.

– А как насчет халы? – спросил Шалом.– Ведь к субботней трапезе полагаются две халы.

Дети задумались. У них не было ни хлеба, ни муки.

– Мне кажется, что если у нас нет хлеба, то вино превратит нашу трапезу в сеуду^[*],– заметил Дани.

– Все так сложно,– пробормотал Гилад.– Как мы узнаем, что полагается делать в таких случаях?

Но он уже энергично думал. Как обычно отмечали Эрев Шаббат дома, в Иерусалиме? Примерно в это время отец напоминал ему о том, что нужно почистить ботинки. Гиладу никогда не хотелось этого делать, но он все же подчинялся. Он посмотрел на свои запыленные ботинки, и вдруг ощутил странное чувство полной свободы! Но как не хватает сейчас советов отца! Гиладу даже захотелось услышать его требовательный голос.

– А что мы будем делать без мяса? – спросил Шмиль с непривычно серьезным выражением веснушчатого лица.– У нас в Субботу всегда было мясо.

– Это вовсе не обязательно,– ответил Рон,– достаточно рыбы.

– Не будем огорчаться,– сказал нетерпеливо Ашер. Мы станем делать все, что в наших силах, и Бог нам поможет. Надеюсь, что следующую Субботу мы будем праздновать дома.

Дети старались сделать свою первую Субботу на острове действительно праздничной. Они наловили рыбы и нарвали в лесу фруктов. Гилад превратил бак для пресной воды со шлюпки в большую кастрюлю. Мальчики наполнили ее пресной водой из ручья, и Рон приготовил суп из рыбы с овощами.

– Очень вкусно,– проговорил Ашер, снимая пробу.– Где ты научился так хорошо готовить, Рон?

– Это у нас в роду. У моего отца ресторан в Иерусалиме, а мать – ну, знаете, если у женщины семеро детей, она сумеет накормить и целую армию.

Ашер облизал губы.

– Ты назначаешься шеф-поваром Таршиша,– улыбнулся он.

Дети выжали виноградный сок и процедили его через чистый кусок ткани. Приготовили красивый фруктовый салат. Гилад расколол несколько кокосовых орехов, отделил твердую скорлупу от мякоти и вырезал из нее ножом чашки, ложки и даже чашу для киддуша.

Накануне Субботы дети искупались в озере. Они плескались под водопадом, чтобы получше смыть пыль и грязь, накопившиеся за эти дни. Теперь мальчишки были готовы к встрече Субботы и внешне и внутренне. Когда солнце зашло, они разожгли на пляже, подальше от леса и сухих кустов, праздничный костер.

Дани укрепил над огнем большой лист железа, оторванный от пола шлюпки, и поставил на него кастрюлю. Затем зажег еще один, маленький огонек, и с торжественным выражением лица произнес браху. Он с трудом удержался от вздоха, когда вспомнил мать. Голову ее покрывал обычно специальный субботний платок, чуть дрожащими от волнения руками она зажигала свечи.

Дети повернулись на восток для Каббалат Шаббат^[*], и когда в воздухе зазвучала знакомая мелодия Леха Доди^[*], выводимая ясным голосом Шмиля, они почувствовали, что это настоящая Суббота.

Мальчики провели Субботу со смешанным чувством. Вечером все старались петь «Шалом алейхем», «Эшет Хайим» как можно радостнее. Но когда пение смолкло, малыш Нафтали разревелся.

– Папа и мама нас после этого всегда благословляли,– рыдал он.

– Ну не плачь,– улыбнулся Дани,– я тебя благословляю. Иногда старший брат – это все равно, что отец.

Дети улыбались, но в глубине души все тосковали по дому и родным. Рон закрыл глаза и на мгновение ощутил знакомый аромат сладкого кугеля из лапши, смешанный с запахом маминых праздничных духов. Но голос Дани вернул его к действительности. Они принялись за киддуш над виноградным соком и за вкуснейшую еду, приготовленную под руководством Рона. Обыкновенный суп казался им изысканным деликатесом, огонь приятно грел, и мальчишек охватило приятное чувство исполненного долга. В первый раз с той штормовой ночи они смогли по-настоящему расслабиться. В мягком свете огня берег выглядел необычайно красивым. Царица Суббота ласково осеняла своими крыльями детей Таршиша. Шмиль затянул субботние змирот^[*] и все начали подпевать ему. Тоска и страх отступили. Дани был уверен, что это мгновение не изгладится из их памяти.

На следующее утро все снова выглядело будничным, вернулись и прежние волнения и тревоги. Во время молитвы им очень не хватало праздничной атмосферы синагоги, наполненной людьми, гудящей от пения и молитв. Никто не читал ни Тору, ни Афтору, не было миньяна, чтобы читать кдушу^[*]. А главное, не было родных и близких, чтобы вместе с ними радоваться Субботе.

Шалом звонко прочитал положенные для этой недели отрывки Торы. И хотя все наслаждались прекрасным йеменским распевом, их не оставляла гнетущая тоска по дому.

Помолившись, дети покинули свою спальню под раскидистыми густыми пальмами и побежали на пляж к костру. Дани поднял чашу из кокосовой скорлупы, наполненную виноградным соком, и прочитал киддуш. Рон раздал суп. Все ели в грустном молчании. Шмиль, заметив общее настроение, решил развеселить мальчишек.

– В нашей синагоге,– сказал он,– был человек, который всегда приносил по субботам пакет конфет. Когда дети подходили к нему, он улыбался каждому и давал по конфетке. Знаете, как мы его звали?

– Сладкий человек,– проговорил Гилад, светлея.– У нас тоже был такой.

– И у нас! – подхватил Ашер.– Шмиль, я думаю, что прозвище «сладкий человек» в ходу не только в вашей синагоге. А у кого был «шашер»? Тот, кто все время кричит: «Ша, Ша! Тише!», чтобы никто не шумел. Один раз наш «шашер» зашикал даже на «сладкого человека»!

Дети засмеялись, радуясь и удивляясь, как много общего в их привычках и обиходе, оставленных там, дома. Настроение стало еще лучше после того, как Дани рассказал историю из своей жизни.

– Сижу я как-то в нашей синагоге вместе с отцом в праздник Рош а-шана^[*]. И тут наш хазан^[*] решил блеснуть. Он запел так громко и с такой натугой, что я не смог выдержать и вышел, чтобы дать отдохнуть ушам. Когда я вернулся, отец строго посмотрел на меня и сказал: – Не смей больше выходить, когда наш хазан так поет...,– затем улыбнулся и добавил: – Бросил меня здесь одного! Бери в таких случаях меня с собой!

Дети весело смеялись, радуясь первой за это время возможности отдохнуть и поближе узнать друг друга. До сих пор они только и думали о том, как выжить, и лишь сейчас, в свой первый субботний день на острове, смогли наконец спокойно посидеть на мягком песке, поговорить, послушать друг друга... Это словно уменьшало расстояние между их необитаемым островом и далеким домом, семьей, друзьями. Время пролетело быстро. После чтения минхи они вернулись на пляж для третьей Субботней трапезы – сеуда шлишит. Каждый нес к костру свой столовый прибор.

– Остановитесь! – вдруг закричал Шалом.– Стоп! Никому не двигаться!

6. Обретение Торы

– В чем дело? – спросил встревоженный Дани.

– Не двигайтесь! – твердо повторил Шалом.– Мы совершенно забыли. Ведь мы же несем!

– Ну и что тут такого? – спросил Гилад.

– Сегодня Суббота. Нам нельзя ничего нести. Это в Израиле вокруг каждого города есть эрув^[*]. Но здесь нам нельзя ничего носить.

Дети в замешательстве застыли на месте, держа в руках сосуды, чашки и ложки.

– Но ведь мы здесь живем,– продолжал Гилад,– это все равно, что перейти из спальни в столовую, А внутри дома можно носить.

– Но ведь это не дом,– возразил Ашер,– это открытое место.

– Вот именно,– поддержал его Шалом.– Поэтому нам нельзя переносить вещи в открытом пространстве с одного места на другое.

– Ну и что же нам теперь делать? – спросил Дани.– Эти вещи необходимы нам для еды.

– Минуточку,– проговорил Шалом,– кажется я знаю, как переправить их к нашему костру на пляже.

– Ты знаешь? – удивился Шмиль.

– Да. Дай мне еще минутку подумать.– Шалом наморщил лоб.– Смотрите, мы можем встать и по цепочке передавать эти предметы друг другу так, чтобы никому не приходилось ничего нести.

– Ты в этом уверен? – спросил Дани.

– Абсолютно.

– Похоже на жульничество,– неуверенно сказал Гилад.

– А вот и нет,– возразил Шалом.– Если очень нужно и у вас нет другого способа, то можно носить именно таким образом. Мне об этом говорил отец.

– И все-таки все выглядит так, будто мы хотим кого-то обмануть,– настаивал Гилад. Через минуту он добавил с отчаянием: – Я не уверен, сможем ли мы здесь вообще соблюдать все заповеди.

Этот спор было не так просто закончить. Пусть прошла Суббота, но ведь на следующей неделе наступит праздник Шавуот^[*], а выхода они так и не нашли. Пришлось много потрудиться, чтобы закончить все хлопоты до начала праздника. Но Гилад все время недовольно ворчал, а Дани выглядел унылым.

На следующей неделе дети начали окружать свой лагерь кашерным эрувом. Время летело быстро, и они боялись не успеть. Все вздохнули с облегчением, когда Шалом вспомнил, что в отличие от Субботы, в этот праздник можно носить, и им не нужно спешно доделывать эрув. Разрешалось также готовить во время Йом Тов^[*] и подкидывать дрова в огонь. Это облегчало дело.

Тем временем дети собирали палки для эрува, надеясь завершить строительство до наступления следующей Субботы.

– Бесполезная трата времени,– возмущался Гилад.– Вместо того, чтобы возиться с этим эрувом, нам бы следовало позаботиться о действительно важной вещи!

– Ты считаешь, что эрув не важен? – с обидой спросил Шалом.

– Я этого не говорил,– возразил Гилад.– Но гораздо важнее построить хоть какое-нибудь укрытие.

– Пожалуйста, перестаньте спорить, – вмешался Шмиль.– Что толку пререкаться?

– Хорошо,– согласился Гилад,– но не забудьте, я вас предупреждал.

Спор вновь разгорелся накануне праздника Шавуот. Сперва Дани прочитал киддуш, а потом все уселись на праздничную сеуду. И вдруг неожиданно начал накрапывать дождь. Все смотрели друг на друга в полнейшей растерянности. Кто мог подумать, что в такое время года пойдет дождь?

– Мы забыли, что находимся не в Израиле,– сказал Ашер,– во многих местах дождь может пойти не только зимой, а когда угодно.

– Огонь! – вскричал Дани, вскакивая с места.– Дождь зальет костер!

Мальчики стали хватать горящие сучья и прятать их за большим камнем. Гилад быстро принес сухих листьев из лежавшей на пляже кучи. Через несколько минут дети стояли у нового костра, который теперь горел под навесом.

– Хорошо еще, что это случилось на Йом Тов, когда можно переносить огонь, а не в Субботу,– сказал Шалом.

– Но мы все-таки промокли,– проговорил Гилад.– Я вам говорил, что надо построить укрытие вместо этого эрува!

– Нам следовало строить и эрув, и укрытие,– сказал Рон.– Что ты имеешь против эрува. Почему он тебя так беспокоит? Ты все время ноешь, как только мы пытаемся соблюсти мицвот^[*] – заповеди.

– Я больше не могу, не могу,– выпалил Гилад,– и его круглое лицо покраснело.– Что у нас мало других проблем? Здесь все равно нет наших родителей, никто не может научить нас, как выполнять заповеди. Так больше нельзя!

– Почему ты замечаешь только то, чего у нас нет? – спросил Шмиль.– Смотри, мы здесь всего десять дней, а уже неплохо устроились. Благодаря Господу мы не утонули. У нас есть пища, у нас есть огонь. У нас есть уже очень много.

– Хватит трепаться,– огрызнулся Гилад.

– А это уже нехорошо,– проговорил Шалом спокойно,– сегодня Йом Тов, а мы ругаемся.

Дети молча слушали их. Когда кончился дождь, все побрели на пляж.

– По правде говоря, я тоже немного колеблюсь,– сказал Дани.– Может быть, в нашем положении не следует быть такими истовыми. Всем известно, что при опасности для жизни не обязательно соблюдать многие мицвот.

– Чья именно жизнь здесь в опасности? – спросил Ашер.– Какое это имеет отношение к нам?

– Ну, если наша жизнь и не совсем в опасности, то по крайней мере мы не имеем возможности свободного выбора. Я не думаю, чтобы Бог наказал нас за то, что мы не всегда следуем заповедям на этом острове.

– Правильно,– сказал Шалом.– Если нет выбора, то ничего не поделаешь. Например, у нас нет хлеба, поэтому мы не устраиваем лехем мишне^[*] в Субботу и на Шавуот. Но когда у нас есть выбор, как же не соблюсти все мицвот, какие мы можем?

– Так как мы толком не знаем соответствующих правил,– сказал Гилад,– я считаю, что нам надо быть осторожными, чтобы остаться живыми и невредимыми. Вернемся домой, снова будем во всем следовать Торе, А что мы делаем здесь, не имеет значения.

– Это не так,– проговорил Шмиль,– мы в таком же положении, как и все евреи, которые вынуждены обживаться на новом месте. У них обычно поначалу нет ни раввина, ни священных книг. Однако они не перестают соблюдать Тору!

– Я предлагаю сейчас же решить, как нам действовать,– заявил Дани.– Мне не нравится, что мы каждый раз начинаем спорить.

– Я не возражаю,– ответил Шмиль.– Мне кажется, надо соблюдать все, что мы знаем и можем. Как ты считаешь, Гилад?

– Я не знаю,– проговорил он сумрачно.– Я вижу, все согласны со Шмилем. В таком случае у меня нет выбора.

– Нет, у тебя есть выбор,– сказал Дани.– Никто не будет тебя принуждать. Я думаю, ты в состоянии решать сам.

– Я понимаю,– отвечал Гилад уже более мягким голосом.

– Послушай, Дани. Ты конечно прав. Но у меня остается какое-то странное ощущение. Что из всего этого выйдет? Может, мы напрасно создаем себе лишние проблемы? Как будто у нас их и так мало.

– Как ты можешь так говорить? – возмутился Ашер.

– Постой! – оборвал его Дани.– Пусть Гилад скажет. Я считаю, что каждый должен высказать свое мнение. Надо выслушать всех и помочь друг другу во всем спокойно разобраться. Это лучше бесконечных споров и пререканий.

Дани остановился и повернулся к Гиладу.

– Ну, что ты решил, Гилад? – спросил он.– Ты хочешь не соблюдать мицвот до тех пор, пока не вернемся домой?

– Нет, я не могу этого хотеть,– тихо ответил Гилад.

– Почему? – спросил Дани.

– Не знаю,– пробормотал Гилад.– Может быть, потому, что боюсь наказания А-Шема...– Он снова подумал и добавил.– Послушай. Я хочу, очень хочу соблюдать мицвот. Не в этом дело. Понимаешь, когда это толком не получается, я расстраиваюсь и падаю духом. Я хочу, чтобы все мицвот можно было исполнять легко и правильно, как это было дома.

Снова наступило молчание.

– «Тикун леил Шавуот»^[*],– прошептал Шалом, улыбаясь.

– Что? – спросил Гилад.

Дети узнали, что «тикун» для вечера Шавуот – это свод отрывков Торы, которые следует прочитать.

– Но слово тикун означает также затвердить что-либо, сделать что-либо лучше,– объяснил Шалом с широкой улыбкой.– Сейчас ты принял важный тикун, Гилад. Ты помог всем нам затвердить законы Торы.

И это был действительно очень важный тикун.

7. Жизнь на Таршише

Вся ночь праздника Шавуот прошла в изучении Торы. Пока не забрезжил рассвет, все по очереди рассказывали, что помнили из своих прежних занятий. Сидя кружком вокруг костра, мальчики жадно ловили каждое слово.

В эту ночь они твердо решили ежедневно находить время для изучения Торы. Для этого был отведен час утром и час вечером. Шалома избрали руководителем занятий, все должны были по очереди готовиться к ним.

– Нам надо записать все, что помним из священных книг,– предложил Рон, а то начнем забывать и это.

– Я предлагаю,– добавил Шмиль,– записать в наши блокноты все молитвы. Мне надоело постоянно ждать, когда Дани или Шалом достанут свои сидуры^[*]– молитвенники. Мы можем сделать молитвенник для каждого.

– И Хумаш^[*] – Пятикнижие тоже,– сказал Дани.– Мы перепишем его у Щалома.

– Кроме того, надо продлить календарь,– сказал Шалом, доставая карманный календарик из сумки.– Мой кончается месяцем Элул^[*]. Надеюсь, что к тому времени он нам не понадобится, мы будем уже дома. Но мало ли что...

– Но как его правильно продлить? – сказал Ашер.– Это очень сложно.

– Сложно,– согласился Шалом, перелистывая свой календарь.– Но здесь в конце есть даты праздников на следующий год.

– Вот здорово,– обрадовался Дани, хлопая Шалома по спине.– Ты составь календарь, а Нафтали его разрисует покрасивее.

На следующее утро все приступили к работе с удвоенной энергией. Все, кроме Нафтали, который выглядел очень грустным. Дани, хотя и был занят своей работой, заметил плохое настроение младшего брата.

– Нафтали, что с тобой?

Тот поднял глаза, собрался было что-то сказать, но вдруг замолчал. Глаза его налились слезами.

– Все хорошо, Нафтали,– проговорил Дани, утешая его.– Я с тобой, я о тебе забочусь.

– Вот именно,– захныкал малыш.– Я не хочу, чтобы ты все время обо мне заботился. Я хочу быть, как все. Все заняты серьезной работой, а мне постоянно поручают какие-то пустяки. Мне не доверяют охранять лагерь, помогать варить еду, готовить наши занятия и все такое.

Он замолчал, отвернулся и вдруг бросился бежать. Дани решил не догонять его. Он просто смотрел на удаляющуюся фигурку младшего брата. Нафтали был очень субтильным и выглядел меньше своих шести лет. Но Дани знал, каким сообразительным и упрямым он может быть. Он помнил, что дома с Нафтали всегда считались. Пусть брат моложе других детей, все же к нему придется относиться как к равному!

После обеда дети вновь принялись за эрув. Дани попросил всех включиться в работу, чтобы можно было закончить до следующей Субботы.

– А кто будет готовить ужин? – спросил Рон. Дани бросил взгляд на младшего брата.

– Сегодня за это отвечает Нафтали,– сказал он. Дани увидел, что брат буквально просиял от гордости.

– Но...,– попытался возразить Рон.

– Не беспокойся,– остановил его Дани и, обменявшись заговорщической улыбкой с братом, велел приступать к работе.

Шалом объяснил, что прутья для эрува должны быть достаточно длинными, не меньше десяти тфахим^[*], чтобы подниматься над землей фута на три. Каждые два прута, воткнутые в землю, они скрепят поперечной планкой, получится нечто вроде ворот.

Но строители никак не могли придумать, как укрепить эту планку. Ведь нет ни гвоздей, ни веревки.

– Я однажды видел эрув, он расположен неподалеку от нашего дома,– сказал Нафтали,– так там два прута соединены не палочкой, а ниткой.

– Правильно,– обрадовался Гилад.– Но у нас нет прочной бечевки. Вообще-то я смогу ее сделать, но к этой Субботе не успею.

– У меня идея,– заявил Дани.– Пошли за мной! Мальчики побежали за Дани, который направился через лесную чащу к берегу пресного ручья. Они срезали несколько высоких бамбуковых прутьев. Дани проделал в обоих концах их отверстия, затем заточил ветки, которые они еще раньше принесли из леса, и соединил прутья с ветками, вставив заостренные концы в отверстия.

За два дня дети построили ограду вокруг всего лагеря – от костра на пляже до спального места под деревьями.

Собирая ветки, Шмиль нашел себе друга, маленького, зеленого, пятнистого. Давний любитель лягушек, он был в восторге от нового приятеля и поспешил показать его ребятам.

– Я назову его Хаим,– сказал мальчик,– он так смешно квакает, совсем как мой маленький брат Хаим, когда волнуется.

– Рад с тобой познакомиться, Хаим,– засмеялся Рон.

Шмиль тут же приступил к сооружению домика для нового друга, пока устроившегося в самом уютном отделении школьного ранца.

Вечером после работы ребята вернулись в свою «спальню».

– Ох, и устал я,– пробормотал Гилад и тотчас уснул.

– Да, неплохо бы сейчас как следует выспаться,– проговорил Ашер.

На пляже было тихо, глаза слипались, слышалось ровное дыхание и вдруг... «Рибет!» Дани вскочил:

– Что это?

– Чего ты? – заворчал Шалом, разбуженный криком.

– Шшш..., слушай! – сказал Дани.

Все замолчали. И вдруг вновь послышалось:«Рибет! Рибет! Рибет!»

Все бросились искать возмутителя спокойствия. Тогда Шмиль с виноватым видом признался, что крики исходят из его ранца, а испускает их его новый приятель Хаим.

– Приятель он тебе или нет, но надо от него избавиться,– потребовал Шалом.– Мы не успеем закончить нашу работу, если как следует не выспимся.

Дани был неприятно удивлен отсутствием у Шалома чувства юмора. Он повернулся к Шмилю и добродушно, но твердо сказал:

– Скоро вся лагуна станет красной, налетит саранча и наползут вши. Так что, Шмиль, как ни жаль, но тебе лучше убрать отсюда эту заразу.

Несмотря на теплые чувства к лягушке, Шмиль понял, что друзья правы. И под покровом ночи Хаим был отправлен в свое болото.

– Я знаю, нам было бы хорошо вместе, но тебе все же лучше прыгать в ручейке, чем сидеть в моем старом ранце,– попрощался Шмиль.

– Рибет! – ответил Хаим понимающе.

На следующий вечер Дани пригласил всех на «официальное заседание». Он предложил составить график и определить, в каких местах острова кому работать.

– Не дело, когда каждый занимается, чем хочет, и не обращает внимания на других. Вчера мы потратили на обсуждение, кто и чем будет заниматься больше времени, чем на саму работу.

Все согласно закивали. К вечеру на острове уже был установлен внутренний распорядок. Просыпались рано, умывались в пресном озере. Затем, прочитав шахарит^[*], вместе завтракали и изучали Тору. И только потом каждый расходился по своим делам. А вечером они собирались и планировали работу на следующий день: кому собирать плоды, кому строить укрытие, кому готовить еду и охранять лагерь со всеми вещами, пока другие ушли по делам. Каждый день после захода солнца дежурные по лагерю должны были зажигать костер, горевший всю ночь, чтобы привлечь внимание проходивших кораблей и пролетавших самолетов. Огонь зажигали только на пляже, подальше от леса и сухих кустов.

Однажды Шмиль затронул очень деликатный вопрос, о котором все давно думали, ни никто не осмеливался начать разговор... Он открыл принадлежавший Шалому томик Хумаш и прочитал из Дварим, книги Второзакония: «У вас должно быть также место за пределами лагеря, где вы будете облегчаться, и у вас должна быть лопата... и с ее помощью вы должны вскапывать землю и засыпать отходы вашего тела..., благодаря этому ваш лагерь останется священным».

Воцарилось было неловкое молчание, но спустя минуту все согласились, что за лагерем следует предусмотреть укромное местечко для туалета. Для него изготовили специальную лопаточку, как того требует закон Торы.

Жизнь детей на острове постепенно входила в свою колею. Каждый день они открывали новые возможности использовать созданное А-Шемом для того, чтобы облегчить свое существование. Однажды Ашер позвал остальных мальчиков и, указав на небольшой участок на опушке леса, заросший колосками, торжественно заявил:

– Это пшеница! Мы сможем печь хлеб!

– Ты уверен? – спросил Гилад.

– Конечно. Я видел, как она растет у нас дома. Здесь, наверное, когда-то уже были люди, которые пытались ее вырастить. Конечно, с тех пор пшеница одичала. Однако она уже желтая, значит, почти созрела.

Ребята собрали скромный урожай и торжественно принесли снопы в лагерь. После нескольких попыток им удалось отделить зерна от плевел и даже найти способ обмолота. Гилад положил зерна в кастрюлю и растолок их палкой. Мука получилась не такая мягкая и белая, как дома, но все равно это была настоящая мука, и теперь можно было испечь хлеб.

Рон помогал матери печь халы и сейчас, засучив рукава, принялся смешивать муку с водой и готовить тесто.

– Я не уверен, что все получится как надо,– предупредил он.– У нас нет дрожжей для закваски. Мы просто посмотрим, что из этого выйдет.

– Подожди,– сказал Ашер.– Ты забыл разделить тесто на полосы, чтобы сплести халу.

– Боюсь, что она не получится,– проговорил Шалом.– По-моему, для халы нужно много муки, только тогда можно соблюсти мицву отделения кусочка. Может быть, стоит отделить совсем немного, без благословения, просто на всякий случай?